Бунтарка и чудовище

Глава 4

Мэй

Не знаю почему он думает, что его завуалированная угроза может напугать меня, когда его рот так близко к моему. Он прямо здесь. Если бы я наклонилась, мы бы поцеловались. Это был бы мой первый поцелуй. Звучит слишком заманчиво, чтобы я могла отказаться. Кто знает, представится ли мне с ним еще одна возможность? Итак, я закрываю глаза и прижимаюсь губами к его губам.

Все его тело замирает. Я уверена, он удивлен, что я это сделала, но что я должна была делать? Девушке иногда нужно, чтобы ее поцеловали, и именно он приблизил свой рот так близко к моему. Рот с полными губами. Все в этом мужчине действительно большое.

— Ты должен поцеловать меня в ответ, — шепчу я после того, как мы долго стоим так, прижавшись друг к другу губами.

— Мэй… — У него нет шанса закончить то, что он собирается сказать, потому что я провожу языком по его приоткрытым губам.

Он стонет, и его пальцы зарываются в мои волосы, сжимая их в кулак. Резким движением он запрокидывает мою голову назад, углубляя поцелуй. Его язык проникает в мой, переплетаясь с моим языком. Святое дерьмо. Я быстро понимаю, что это выше моих сил. Не желая показаться ханжой или будто я понятия не имею, что делаю, я впиваюсь зубами в его нижнюю губу, чтобы слегка прикусить ее.

Рычание вырывается из него, когда он дергается назад.

— Ты укусила меня. — Он облизывает нижнюю губу. Я не уверена, говорит ли он это так, будто это плохо или хорошо.

— Ну, меня здесь никто не кормит. — Я надеваю солнцезащитные очки и возвращаюсь к ласкам Кузи, пытаясь притвориться, что весь мой мир только что не перевернулся. Неудивительно, что люди всегда целуются. Это потрясающе.

Кадзуо смотрит на меня сверху вниз. По его лицу ничего нельзя прочитать. Почему я его укусила? Это был не сильный укус. Всего лишь маленький кусь. Я хотела быть такой сексуальной, чтобы он думал, что я в его лиге. Но, похоже, мой план обернулся против меня. Теперь он больше не собирается меня целовать.

— Возьми своего котенка, и я тебя покормлю.

— Ты готовишь?

— Я же говорил, что у меня очень специфический набор навыков.

Я фыркаю от смеха.

— Кулинария? Я думала, что это ножи, но ни на секунду не подумала, что кухонные.

— Один из многих.

Я морщу нос, обдумывая это. Сейчас он действительно мил. Был ли это мой поцелуй, который изменил его отношение ко мне? Когда моя мачеха начинала флиртовать с моим отцом, он делал для нее все, что угодно. Я не могу поверить, что я хороша в соблазнении. Он трогал себя, думая обо мне.

— Мысль о том, что я готовлю, заставляет тебя краснеть, Мэй?

— Нет, это от солнца. — Я стою с Кузи на руках. Женщины, которые соблазняют мужчин, не краснеют, так что, очевидно, я не краснею.

— Я закажу солнцезащитный крем. — Он проводит костяшками пальцев по моей щеке. Его прикосновение нежное. — Такая нежная кожа нуждается в защите.

Я смотрю на него снизу вверх, застигнутая врасплох. Мне приходится бороться с собой, чтобы не прильнуть к его прикосновению. Исчез тот покрытый кровью воин, которого я видела раньше. Его заменил нежный гигант, который сейчас стоит передо мной.

— Как ты думаешь, что еще тебе понадобится? Принадлежности для котенка? — Он опускает руку и начинает идти. Я быстро следую за ним.

— Да, мне понадобится все. Я только что забрала его. — Я целую Кузи в макушку. — Отец никогда не позволил бы мне завести его, поэтому, когда я уходила, я взяла его.

— Вот как. — Кадзуо замедляет шаги, когда видит, что мне приходится практически бежать, чтобы не отставать от него. — Ты убежала или Хидео действительно отправил тебя сюда?

— Я полагаю, это зависит от того, кого ты спрашиваешь.

— Я спрашиваю тебя.

— Ты еще не разговаривал с ним? — Допытываюсь я, пытаясь понять, как много знает Кадзуо.

— Пока нет.

— Был слишком занят в душе? — Поддразниваю я.

— Что-то вроде того. — Он открывает заднюю дверь, придерживая ее для меня. — Солнце снова обжигает твою кожу, Мэй.

Я бросаю на него свирепый взгляд, когда проскальзываю мимо.

Его губы дергаются, на них появляется улыбка. Если раньше я считала Кадзуо красивым, то когда он улыбается, он становится совсем другим. Я не уверена, что готова справиться с этой его новой стороной.

— Все вон, — говорит он, когда мы заходим на кухню. Они все разбегаются, снова оставляя нас с Кадзуо наедине. Я подскакиваю к гигантскому кухонному острову и сажаю Кузи на него.

— Можно мне такой? — Я смотрю на один из кексов, который лежит под стеклянной крышкой. — Сачи никогда не держала сладостей в доме. Она говорила, что углеводы — это дьявол. Как она могла такое сказать, когда выходила замуж за моего отца? — Я сохраняю невозмутимый вид.

Губы Кадзуо снова дергаются.

Возбужденный трепет наполняет мой живот.

Мой отец не дьявол сам по себе. Хотя некоторые бы возразили. Я просто сомневаюсь, действительно ли он любит меня. Или думает, что я обуза, с которой он застрял? Я его единственная наследница. Моя кровная мать умерла при родах. Отец женился во второй раз, когда мне было около восьми. Я никогда не видела настоящей любви между ними. Они дружелюбны, но для меня это просто странно. Не то, чего бы я хотела. Она несколько раз пыталась стать мне матерью, но у нее это плохо получалось.

— Сачи? Это твоя мачеха, верно? Кажется, я с ней встречался.

— Если бы ты ее встретил, ты бы ее запомнил.

Он поднимает крышку для меня. Кузи перебегает через островок, осматривая свое новое место. Я ожидаю, что Кадзуо скажет мне поставить его на пол, но он этого не делает. Я беру кекс и снимаю бумагу.

Он пожимает плечами.

— Помню, я подумал, что ей не помешал бы кекс.

— Кекс не помешал бы всем, — соглашаюсь я, вонзая зубы в сладость. Я стону. На вкус это восхитительно, но не так вкусно, как Кадзуо. Он пристально смотрит на меня. Я облизываю губы, думая, что, может быть, у меня на лице глазурь или что-то в этом роде. — Будешь? — Предлагаю я.

— Я перекушу позже, — говорит он, и от напряжения в его глазах все мое тело наполняется жаром. Я действительно надеюсь, что он говорит обо мне. Я также надеюсь, что он перекусит до того, как поговорит с моим отцом. Потому что после этого он, возможно, не захочет иметь со мной ничего общего.