Бунтовщик из Рады

6

Торквас стоял у сложенного из грубого неотесанного камня парапета Имперской Башни, вглядываясь в раскинувшуюся в километре под ним живописную даже в такой дождь панораму Манхэта. Он продолжал стоять, несмотря на дождь и простуду, о которой здесь он даже и не вспоминал. Он немного страшился невообразимой высоты, отделявшей его от города, и в то же время ощущал сильное возбуждение от вида того, что было под ним далеко внизу.

За его спиной стоял Джанвер из Флориды, гигант с каменным лицом, комендант башни, которого почему-то было принято называть «Инженером». Рядом с ним находился капитан отряда веганских войск, который привел Галактона в это очень высокое и не менее мрачное место. Оба негромко о чем-то говорили между собой, время от времени посматривая на худенькую спину стоявшего у парапета мальчика. Веганец, чье лицо было наполовину закрыто передней частью шлема из богометалла, говорил напористо, что-то доказывая упорному коменданту; при этом казалось, что с каждым его словом карие глаза плотного флоридца становятся все темнее.

Джанвер отрицательно покачал головой и с негодованием прорычал:

— Я не сделаю этого. Ничего не стану делать без письменного приказа, офицер. Всему должен быть предел.

Веганец снова показал какую-то бумагу, которую держал в одетой в кольчугу руке.

— Клянусь словом веганца, эта бумага здесь. Я вам ее уже показывал. Вот она.

— Вы не показали мне ничего такого, что я хотел бы увидеть.

— Это бумага за подписью главнокомандующего. Это его приказ, Инженер.

Флоридец еще раз посмотрел на мальчика, затем далеко-далеко туда, где на южной оконечности острова лежал на земле звездолет из Рады. Он сложил свои огромные руки палача и категорически закончил разговор:

— Я выполняю только те приказы, которые поступают от Регента. Только от нее и больше ни от кого. Таков закон, и нарушать его я не намерен.

Капитан-веганец едва сдерживал свой гнев:

— Но у нас нет времени, Инженер!

— Я не сдам свой пост, капитан — даже за сотню подписей какого-то веганца на любой, даже самой красивой бумаге. Мы, флоридцы, несем службу на этой башне вот уже более двухсот лет. И пока что ни один расфуфыренный солдафон-инопланетянин не смел здесь командовать. Все, закончили. — Он шагнул вперед и плотнее натянул на плечи мальчика дождевую накидку. — Вот так, сэр. Теперь будете укрыты.

Торквас обернулся и улыбнулся своему массивному собеседнику:

— Смотрите, Инженер. Радане сформировали парфянский круг. Вы знаете, что это такое? Я знаю, инженер. Отец учил меня, когда я был совсем маленьким.

— Расскажите, пожалуйста, сэр, — произнес великан с грубоватой мягкостью. Пока мальчик возбужденно рассказывал, он обернулся и посмотрел на веганского офицера. Веганец, пряча приказ Ландро за раструб своей перчатки, бросил на него не предвещающий ничего доброго взгляд и направился во внутренние помещения, где ждал его приказаний подчиненный ему отряд.

— Смотрите, вон кольцо кавалерии, — увлеченно объяснял тем временем Торквас. — Когда приходится защищаться, они скачут все время по кругу, стреляя из луков по нападающим. Поэтому в них очень трудно попасть, и они имеют возможность занять любое место в этом круге, когда возникает необходимость. Вы знаете, почему такая система обороны называется парфянской, Инженер?

— Нет, Король, не знаю, — уважительно ответил ему комендант башни. Его семья служила Галактонам еще со времен Великолепного.

— Я тоже не знаю, — с сожалением произнес Торквас, снова поворачиваясь, чтобы видеть звездолет Рады и то, что происходит вокруг него. — Отец не успел рассказать мне об этом. — Он распрямился и гордо добавил: — Но радане — лучшие воины во всей Империи! Думаю, что они разгромят веган, если произойдет стычка.

— Вегане — тоже ваши воины, сэр, — недовольно поправил его флоридец.

— Да, это так, — подтвердил мальчик, слегка дрожа на ветру, бросавшем в его лицо мелкий дождь.

— Вам бы лучше пойти в помещение, сэр, — посоветовал ему Джанвер.

— Нет пока. Смотрите. Радане направляют свои арбалеты назад, в сторону своего корабля. Похоже, битвы не будет.

Все было именно так, как он сказал. На равнине в южной части теля раданские воины медленно сокращали круг обороны, в то время как другой отряд закатывал через шлюз внутрь корабля легкую артиллерию. Веганский контингент Имперских войск, который все еще удерживал боевые порядки, выстроенные для защиты городских ворот, не проявлял никаких признаков, которые свидетельствовали бы о готовящейся атаке на воинов с Края Кольца.

Вдруг изнутри здания донесся звук оружия и сопровождавшие его воинственные выкрики. Комендант рванулся было к двери во внутренние помещения, но к тому времени, как он успел добежать до нее, три флоридца уже пали мертвыми, даже не успев вынуть мечи из ножен. Четыре веганских солдата направили на него свои арбалеты; из караульного помещения, которое располагалось прямо под ними, послышались выкрики застигнутых врасплох и безуспешно пытавшихся обороняться охранников. Вегане за считанные мгновения захватили все помещения башни, зарубая насмерть всех солдат внутреннего гарнизона, привыкшего выполнять скорее церемониальные, чем боевые функции.

Джанвер яростно зарычал и не раздумывая выхватил меч из ножен только лишь затем, чтобы тот был выбит из его рук прямым попаданием стрел, выпущенных из арбалетов нападавших. Он рычал, корчась от ярости и боли в раненной руке, в то время как веганский офицер проскочил мимо него, чтобы захватить мальчика.

Торквас был до смерти перепуган; до этого ему никогда не приходилось видеть мертвых солдат, как, впрочем, и пролитую кровь вообще. Но он носил высший в Империи титул Галактона; поэтому, когда веганский офицер прикоснулся к нему, в нем нашлось достаточно сил и мужества для того, чтобы вырваться и ударить голым кулаком по шлему воина.

— Как смеешь прикасаться к звездному королю, веганская свинья! — прокричал флоридец, возмущенный таким грубым актом непочтительного отношения к монарху, и бросился к нему, чтобы вмешаться.

— Прикончить его! — скомандовал офицер одному из своих подчиненных. Веганский солдат тут же поразил коменданта стелой из арбалета, точно направив ее в щель между закрывавшими грудь металлическими щитками. Громадный флоридец грузно упал на пол и тут же скончался.

Торквас изо всех сил старался сдержать слезы, но это никак ему не удавалось. Веганский офицер схватил его, и на какое-то мгновение мальчику показалось, что тот готов сбросить его вниз с парапета. Но офицер только обхватил Торкваса, причем так крепко, что у того перехватило дыхание в груди и он потерял всякую способность к сопротивлению. Офицер поволок его во внутренние помещения. Там он передал мальчика своим солдатам, скомандовав:

— Отвести его вниз, в тель!

Торквас отбежал к стене и дрожащим голосом объявил:

— Я — Галактон, воины! — Его собственный голос показался ему самому высоким и чужим, и ему захотелось только одного — чтобы Марлана или «леди Нет», или пусть даже этот тип Ландро, ну пусть бы хоть кто-нибудь появился здесь и приструнил этих грубых, непокорных солдат.

На какой-то миг солдаты заколебались, вспомнив с некоторым, правда, запозданием, что наказание за попытку захвата власти могло быть только одно — длительная и очень мучительная смерть.

Офицер надрывно выкрикнул:

— Взять его! Немедленно!

И сын Гламисса Великолепного, символ Виканской Династии, в тот же миг из Императора превратился в пленника.

Покои Марланы занимали весь третий ярус крепости. Это была система комнат, расположенная посреди сада, разбитого на крышах второго яруса, где помещались оружейные склады и караульные помещения.

Кир со связанными руками стоял между двумя солдатами из веганского контингента, вооруженными короткими мечами. Мечи были обнажены. Он горько осознал, что Ландро предусмотрел буквально все, застраховав себя и Марлану от любых неожиданностей.

Через толстые оконные стекла был виден непрерывно льющийся дождь; в опускавшихся на город сумерках вид у деревьев и кустарников в саду был мрачный. На этой части Земли была весна, но дни все еще были короткими, и ненастная погода окрашивала остаток дня в голубоватый, тоскливый оттенок. Через час станет совсем темно. Кир подумал о своем кузене и тихо пробормотал молитву: «Да будет с ним Господь, и да обернется его опыт тем, чем он должен стать сегодня». Удержать огромный корабль в атмосфере в точно заданном месте потребует просто сверхъестественной точности управления. Кир, вдруг ощутив в себе религиозный настрой подобного толка, продолжал мысленно молиться за чудодейственную помощь со стороны своего покойного родственника, преподобного Эмерика. Судьба Рады и, возможно, всей Империи зависела теперь от навигаторского мастерства Калина.

В галерее послышался какой-то шум, после чего в комнату вошел Ландро. На нем все еще было то самое придворное платье, в котором он встречал Кира, волосы были забраны в пучок и застегнуты на затылке серебряной застежкой. Но сейчас при нем был уже боевой меч, причем обнаженный, который он нес в руке. Кир подумал, что вот сейчас может наступить конец легкое движение, удар, за которыми последует тайна смерти. Ландро, как бы прочитав его мысли, в глумливой улыбке продемонстрировал свои зубы:

— Не сейчас, кузен. Не беспокойся.

Раданин спокойно встретился с ним взглядом. Ландро мечом указал на стул и предложил:

— Отдохни. У тебя сегодня был тяжелый день.

Кир прикинул расстояние между ними. Нечего было даже и думать наброситься на него, прежде чем тот успеет воспользоваться своим мечем. К тому же, связанные руки были совсем ненадежным оружием против меча Ландро. Он счел за лучшее подойти к креслу и сесть, глядя на своего врага с неприкрытой злобой.

Ландро приказал солдатам удалиться и стоял, оценивающе рассматривая Кира.

— Ты меня удивляешь, кузен, — произнес он наконец. — Никогда не мог себе представить, что ты так вот спокойно прибудешь сюда, как молодой кастрированный бычок идет покорно прямо на бойню.

— Значит, произойдет убийство, — спокойно констатировал Кир.

Ландро поднял брови:

— Да, кузен, очень вероятно, что это будет именно так, как ты сказал.

Кир не удостоил своим ответом эту глумливую тираду и подумал о Сариссе. Там как раз сейчас собираются звездные короли всех Краевых Миров. Вскоре они пришлют своего эмиссара на Землю, и когда узнают об измене и узурпации власти, никакая сила в Галактике будет не в состоянии предотвратить вторжение их армий в Ньйор. Но после этого, как всегда бывало, обязательно начнутся стычки между бандитами, полководцами и королями мелких и крупных владений. Возвратится Темная эра, на этот раз, возможно, уже навсегда.

Открылась дверь, вошла Марлана. На ней больше не было обычного желтого виканского одеяния. Теперь она была вся в пурпуре государственных цветах наследных королей.

В свои двадцать три года Марлана из Вики пользовалась славой одной из красивейших женщин Империи и, в то же время, одной из самых честолюбивых. Будучи по своему происхождению членом одной из побочных ветвей правящей королевской династии, она была выдана замуж за Торкваса самим Великолепным, который признался однажды Киру: «Не поднимается рука ее убить, поэтому вынужден обвенчать ее со своим сыном — надо залечивать старые раны». То, что Гламисс называл «старыми ранами», означало смерть всех остальных членов ее семьи, которые не один раз пытались силой доказать свои права на древний виканский трон.

Да, королевская должность тяжела, подумал Кир. Единство, как, впрочем, и само существование Империи не раз было куплено дорогой ценой крови монарших особ. Возможно, так было всегда. Кавур, изучавший древние свитки, говорил, что так было со времен зарождения человечества. Смерть нескольких человек королевской крови иногда приносила мир всем народам. Но сейчас дело обстояло далеко не так. Если только Торквас и его сестра мертвы, виканская династия падет в потоках крови, которая на протяжении вот уже многих последних тысячелетий была всеобщим проклятьем.

Марлана, сохраняя на своем лице серьезное выражение, спросила у Ландро:

— Ну как?

Ландро покачал головой:

— Еще не спрашивал.

Кир переводил взгляд с одного на другого и ждал развития событий.

— Почему ты приехал, Кир? — грубо спросила Марлана.

— Меня вызвал Галактон. Зачем еще мне было ехать?

— Но ты же вроде не настолько глуп?

Ландро иронически вставил свое слово:

— Его связывает преданность.

— Ты действительно предан? — спросила Марлана.

— Галактону, — ответил Кир. — Мы, радане всегда были такими.

— Не Галактону, а Династии, — поправила его Марлана, сопроводив свои слова царственным жестом.

— Ты хочешь, чтобы я просил тебя о пощаде, Марлана? — прямо спросил Кир, едва сдерживая свой гнев.

— Покажи ему Акт, — приказала Ландро Марлана. Тот поднес пергамент к его глазам. Это был Акт об отречении, подписанный именем «Торквас Первый».

Кир продолжал молчать.

— Ну так что ты теперь скажешь, Бунтарь? — спросила наконец Марлана.

— Мальчик подпишет все, что вы ему ни скажете, — ответил Кир. — Но это вовсе не делает тебя Королевой-Императрицей, Марлана.

— Но здесь соблюдены все юридические требования, — пробормотал Ландро.

— Это смертный приговор Ньйору, — ответил Кир, поднявшись, чтобы стоять лицом к лицу с командующим.

Марлана отреагировала на такое заявление быстрым многозначительным взглядом в сторону Ландро.

— Что ты сказал, Кир?

Раданин мысленно проклял свой несдержанный гнев, вспышка которого могла выдать планы в отношении Сариссы и восстание, которое там зрело.

— Торквас мертв, кузен, — мягко произнес Ландро. — И Марлана дважды получила право стать Королевой-Императрицей — во-первых, как лицо, названное в этом завещании, а во-вторых, как прямая наследница Галактона.

Кир печально задумался о несчастливой судьбе двенадцатилетнего сына того, кто когда-то был его командующим и сувереном. Конечно, он мог поклясться всем, что только было святого меж звездами, что ребенка не следовало делать королем, но в то время просто не было другого выхода. Он мысленно произнес молитву за упокой души Торкваса, поскольку у него не было никаких оснований сомневаться в том, что Марлана и Ландро не солгали о том, что убили его.

— Если то, что вы сказали, действительно правда, — с достоинством ответил он, — тогда Ариана должна быть Королевой-Императрицей, а не Марлана. Она является единственной законной наследницей Гламисса, Вики и всех звездных миров. Мы сражались за то, чтобы было именно так.

Ландро саркастически отпарировал:

— Ах, да! При Карме. Ты тогда действительно ходил в фаворитах у Великолепного. Его духу, где бы он сейчас ни пребывал, будет больно увидеть, как ты умрешь.

Вмешалась Марлана:

— Кто говорит о смерти? — Она измерила Ландро взглядом, наполненным спокойным осуждением. — Вы, мужчины, всегда стараетесь все решать убийствами. Но теперь будет совсем не так. И убийства не будет. Какой с мертвых толк? Они не могут говорить, это верно; но они не могут и служить.

Кир уловил в этих казалось бы простых словах Марланы один очень неприятный подтекст. Если Марлана станет Королевой-Императрицей, звездные короли и подчиненные им миры будут иметь вместо правления железной рукой еще более ужасную тиранию кошачьих когтей.

— Ты сказал что-то о смертном приговоре Ньйору, Бунтарь, — обратилась к нему Марлана. — Поясни, пожалуйста, что ты имел в виду?

Кир отрицательно покачал головой.

— Может, передать его в руки Инквизитора, Королева? — спросил Ландро с неприкрытым злорадным смешком.

— Нет, пока, пожалуй, еще рано. — Марлана продолжала изучающе рассматривать Кира. — Но мы все равно узнаем, Бунтарь. Так или иначе.

Кир подумал о королях, собравшихся на планете Таллана. Раньше ему представлялось, что привести их в чувства не составит никакого труда, имея свидетельства готовности сына Великолепного вновь занять трон. Теперь эта надежда умерла вместе со смертью мальчика. То, что осталось, означало нелегкий выбор между тиранией и кровопролитной войной. И страшную пытку для него самого в том случае, если он будет молчать. Нечего сказать, весьма печальный конец для закаленного межзвездного войнами короля.

— Нельзя, допустить, чтобы Империей правил ребенок, — сказала Марлана, угадав ход его мыслей.

— Можно, — ответил Кир, — если этому ребенку хорошо служат. — И, посмотрев укоризненно на Ландро, добавил: — Если хорошо служат благородные мужчины.

Марлана улыбнулась:

— Ну, ты, оказывается, законченный идеалист, Бунтарь. Ты неправ — войска верны мне.

— Ты купила их преданность, Марлана. Но разве когда-либо продажные люди оставались навеки верными тому, кто их купил? И, в конце концов, что у тебя есть на самом деле? — Только вегане, и все.

— Все-таки объясни мне, Бунтарь, что ты имел в виду, когда говорил о смертном приговоре Ньйору?

— Династия, которую вы свергли, Марлана, была совсем молодой. А Торквас — слишком молод, чтобы править без должной поддержки. Но это был единственный мыслимый путь сохранения мира. А вы все это разрушили вашим дворцовым переворотом. Вам удалось схватить меня, но как насчет всех остальных? Миры Центуриона, Лиры, люди с Кальгана и Альдебарана, Денеба и Альтаира, с сотни других систем? Имеют ли ваши несчастные пятьдесят тысяч веган хоть какой-то шанс, чтобы устоять против их мощи?

— Продолжай, Бунтарь, — потребовала Марлана.

— Больше мне сказать нечего. Все уже сделано. Со всем, за что мы сражались при Карме и в десятке других мест, покончено.

Марлана подошла к Киру. «Она прекрасна, — размышлял он, — если только может быть прекрасным покрытое льдом дерево. Умная, честолюбивая, жестокая. Выдав ее замуж за мальчика, Великолепный совершил катастрофическую ошибку. Это приведет молодую Империю к падению».

— У тебя пятнадцать звездолетов, Кир. И двадцать тысяч воинов радан, действительно лучших во всей Империи. Дай их мне. Служи Империи так, как ты это делал всегда. Мне бы не хотелось предавать Краевые Миры огню и мечу, но если мне придется это сделать, то я не остановлюсь ни перед чем. Пойми это, упрямый Кир из Рады.

На лице Кира проступила бледная улыбка. Конечно, амбиции Марланы были такими, каким и подобает быть амбициям монарха. Но война начнется не с Краевых Миров. Она разразится здесь, на Земле, когда униженные звездные короли огнем и мечом сотрут столицу с лица земли. И радане будут среди них, ведомые Виллимом Астрарисом, сжигая и убивая в отместку за своего предводителя Кира, которого собираются убить руками Инквизитора Марланы. Так, представил он себе окончательно, и будет. Да, радане — раса меланхоликов, и Кир всегда ощущал в своем сердце груз суровых веков. Поэтому смех Марланы показался ему еще более приторным и неприятным.

— Ах, эти мне жители дальних миров, — сказала она. — До чего же вы все старомодны! Помню, Гламисс говаривал: «Радане видят опасность за каждым кустом». Это потому, что вы живете так далеко, Бунтарь? На самом краюшке неба, где ночью не видно звезд? Где же твои амбиции, храбрый воин? Я предлагаю тебе Внутренние Миры, если только у тебя хватит мужества овладеть ими!

— То, что ты говоришь, звучит как предательство.

Теперь рассмеялся Ландро.

— Видите, Королева? Он сражался при Карме, и все еще мечтает о своем великом короле. С этими раданами иначе быть и не может.

На мгновение Марлана отвернулась и взглянула в окно, где ночь уже опускалась на город Ньйор.

— Гламисс мертв, Кир. Времена меняются. Ты будешь говорить?

Кир отрицательно помотал головой.

— Я отправила виканскую гвардию за реку в Джерси. В Башне нет ни одного флоридца. Город в руках веган. Утром мы захватим твой корабль. У тебя нет выбора, Бунтарь.

Кир снова подумал о Калине и мысленно помолился пресвятому Эмерику.

Марлана повернулась снова к нему и, устремив в него свой холодный взгляд, сказала:

— В последний раз, Кир. Хорошенько подумай.

— Ты никогда не удержишь того, что украла, Марлана. Это я знаю точно, — ответил ей Кир.

Не в состоянии скрывать больше свой гнев, она отвернулась от него, что-то резко скомандовала. В комнату вошли четыре веганских солдата и отдали ей честь.

— Отведите его к Инквизитору, — распорядилась она. И, когда охранники повели Кира к двери, прокричала ему вслед:

— Прощай, бунтарь. Надеюсь, нам никогда больше не придется встретиться. — Когда Кир исчез из виду, приказала Ландро:

— Выясни, что ему известно о Сариссе.

— Да что он может знать?

— Вопрос там еще пока в подвешенном состоянии, — небрежно ответила Марлана.

— Ты что, не веришь киборгу?

Марлана измерила Ландро презрительно-оценивающим взглядом:

— Верю ему больше, чем любому человеку, — ответила она, хитро прищурив глаза.

Ландро склонил голову. В ее голосе он уловил издевательские нотки.

— Тогда, моя Королева, возможно, вы выслушаете содержание последнего донесения из Сариссы?

— Как! Ты получил донесение из Сариссы и до сих пор не доложил его мне! — Ее всегда мелодичный голос сейчас был искажен нотками гнева.

— Не было времени, Королева. Вплоть до этой минуты.

— Так что там?

— Кельбер, — как-то виновато ответил Ландро с глуповатой улыбкой на лице.

Марлана выдержала длительную паузу, пытаясь умерить свой гнев. Когда-то нужно преподать этому хлыщу Ландро хороший урок. Когда со всем этим будет покончено, ее любовнику останется только пожелать благополучно пережить свою бесполезность.

— Недавно в Коннектикуте приземлился сариссанский звездолет. Курьер прибыл сюда только час тому назад.

— От киборга?

— Простите, мадам, не от киборга, а от звездного короля Сариссы, — не без сарказма поправил ее несколько осмелевший Ландро. — Из содержания донесения следует, что в городе Сардисе произошел грандиозный пожар. Дотла сгорела вся Улица Ночи.

— А Кельбер?

— Он погиб, Королева.

Марлана медленно подошла к окну и остановилась в задумчивости. На Ньйор уже полностью опустилась ночная тьма, и только факелы патрульных кое-где тускло светились в кромешней темноте.

— Ты не думаешь, что его убил киборг?

— Трудно сказать, Королева.

Приняв, наконец, решение, Марлана обернулась.

— Хорошо. Сегодня же, немедленно вылетай на Сариссу. Через час чтобы тебя здесь не было. Таллана ни в коем случае нельзя оставлять одного.

— Как прикажешь, любовь моя, — подчинился Ландро.

— Кстати, почему у тебя такое странное выражение лица? — раздраженно спросила Марлана.

— Потому что я подумал о том, что, пока ты не знала о смерти Кельбера, ты все время употребляла слово «киборг». Но теперь, когда ты заподозрила убийство, «киборг» стал Талланом, как будто он человек.

Ландро нервозно завозился с серебряным зажимом в волосах и спросил не без лукавства в голосе:

— Так кому ты теперь можешь доверять, моя королева?