Буря (СИ)

Глава 1. Чужая

Девушка пришла в себя в полной темноте. Что-то было не так. Ей было плохо, тело затекло от неудобной позы. Она попробовала пошевелиться и поняла, что руки скованы. Затем попыталась подняться на колени, ощупать то, что окружало ее. Выпрямиться в полный рост не получалось, потому что короткая цепь, соединяла браслеты на руках с кандалами на лодыжках. Шею тянул ошейник, металлический, но довольно свободный, из одежды – только рубаха из грубой ткани чуть ниже бедер.

— Мерзкие вашниры схватили меня, – выдохнула она вслух. Это было очень плохо. Совсем не так, как надо – она теперь окажется в рабстве у кого угодно. Возможно, будет мыть и чистить все, что подходит для этих действий, или будет игрушкой в руках жестоких мужчин, или все сразу и в худших красках. Самое печальное – она понимала, что слишком хороша для этого. Многие женщины не имели будущего в стране Раглас, для неё, напротив перспективы только открывались. Она уже достигла многого, имела работу, успела купить собственный дом, но теперь очнулась рабыней в месте, о котором ничего не знала.

Закрыв глаза и сжимаясь на толстом матрасе, девушка представила себе, что спит после долгого приема месяц назад. Тот день был необычным, и ей хотелось бы в него вернуться. Она очень редко куда–либо выбиралась, но тогда был серьезный повод: ее приняли на должность второго лекаря в центральном Доме Исцелений города Лато. Назначение приурочили к 350 годовщине основания клиники и школы лекарей. Прием проходил в резиденции главного мецената Дома Исцелений – огромном строении на берегу реки, окруженном ухоженным парком. Тогда она впервые оказалась в обществе выдающихся личностей своего города. Там были выпускники Университета Лекарей, их учителя, директора обычных школ, которые участвовали в тестировании детей на способности к исцелению, просто известные и влиятельные люди города. Коллеги поздравляли ее как самого молодого второго лекаря. Она, прочитав благодарственную речь, оказалась предоставлена сама себе. Особняк просто огромный, похожий на музей, в комнатах, где среди гостей ловко сновали слуги и рабы. На обозрение публики были выставлены различные диковины, собранные хозяином или подаренными ему.

Ее внимание привлекла картина, изображавшая небо. Просто небо, будто бы лежишь на траве в жаркий день и смотришь за облаками. Со своим графиком девушка не могла позволить себе такого уже десяток лет.

Тут ее окликнула однокурсница и у них завязался разговор о работе и перспективах. За этим разговором они исследовали почти все местные экспонаты.

Ей никогда не забыть, как там было красиво, каким вкусным было вино, каким нежным было ее платье. Девушка вынырнула из воспоминания, когда махнула рукой и услышала звон цепи. Тот день был вершиной ее успеха, а теперь она упала на самое дно.

Она была как в тумане. Похоже, вашниры держали рабов без сознания, опаивая их травами. Сахана не могла понять, как давно она похищена и где находится.

Желудок урчал от голода. По крайней мере, Сахана не мерзла, в помещении было очень тепло, почти жарко.

Внезапно послышались шаги, и открылась дверь. Яркий свет хлынул в помещение не только из проема, но и с потолка. Девушка зажмурилась, сжимаясь на своей подстилке. А тот, кто включил свет, внимательно ее разглядывал. Наконец, он подошел к ней и расстегнул цепь, соединяющую руки и ноги.

— Встань, – последовал приказ.

Сахана поднялась, посмотрела на него. Это точно был не вашнир – одежда, фигура и цвет волос выдавали соотечественника. Значит, они успели ее продать.

— Где я? – спросила она скрипучим голосом, чувствуя жуткую сухость губ и глотки.

— Я не разрешал тебе говорить, животное, – грубо прервал ее мужчина. – Сними одежду, я хочу рассмотреть твое тело.

Сахана отметила плеть у него за поясом и ледяной взгляд темных глаз. Ее руки звякнули цепью, ощупывая одежду. Оказалось, что рубаха завязывается на плечах. Правильно, если держать женщину скованной, надо чтобы одежда снималась легко.

Грубая ткань упала на пол, выложенный узорчатыми плитками. Мужчина внимательно смотрел на обнаженную девушку, не двигаясь с места.

— Спиной ко мне, – еще один короткий приказ.

Она послушно повернулась.

— Наклонись, – также уверенно и спокойно.

Но этого Сахана не могла сделать. Она никогда не раздевалась перед незнакомым мужчиной, никогда не показывала свои сокровенные места в первые минуты знакомства. Сейчас, неуверенная, что сможет покориться, она ждала мук и наказаний. Девушка застыла, ее била дрожь.

— Наклонись, – повторил он.

Сахана чуть нагнулась, но при этом сдвинула ноги и поджала колени. Мужчина потерял терпение, подошел к ней, взял за волосы и силой нагнул голову вниз, она всхлипнула.

— Ты будешь делать все, что я скажу, дикарка. Ты – рабыня, животное, – теряя терпение говорил он. – Я говорю, рабыня делает, или будет наказана. Если поняла, то прогни спину.

Сахана прогнулась, выставив свои дырочки на обозрение мужчины.

— Девственница? – прозвучал новый вопрос.

— Да, – ответила она все еще жутким голосом.

— Не говори, не хочу слушать это подобие человеческой речи. Кивай, если да, маши головой – если нет.

Девушка сделала утвердительный жест. Ей стало страшно до дрожи: мужчина, который владеет ей, совершенно не считает ее человеком.

— Что ж, значит, сегодня будет по-другому, – сказал он будто бы себе.

— На колени, рабыня, лицом ко мне.

Сахана выполнила это. Мужчина пристегнул к ошейнику цепь, протягивая ее через кольцо в полу, так, что щека прижалась к теплой плитке. Ее попка поднялась вверх, и он по-хозяйски ощупал ягодицы. Затем ее коснулось что-то холодное и липкое, а потом она почувствовала давление.

— Нет, нет! Прошу вас, – отчаянно закричала девушка, чувствуя животный ужас, но мужчина лишь больно ударил ее плетью по спине.

— Больше ни одного слова, рабыня, – приказ был сопровожден довольно сильным шлепком. И она обреченно заскулила.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но в этот момент в помещение зашел еще один мужчина.

— Норман, – окликнул он мучителя Саханы, – это не твоя рабыня, сейчас же прекрати!

— Алкид, я не собирался…

Второй мужчина прервал его на полуслове:

— Это мой дом, моя собственность, моя женщина, я буду решать, что мне с ней делать. Убери от нее свои грязные руки и застегни штаны. Ты не имел права приходить сюда, так что две недели ты будешь заниматься счетами и недостачами бесплатно. Лишаю тебя всех оплат.

— Но я сопровождающий товары, а не счетовод!

— Теперь счетовод.

— Хозяин, пожалей. Не понижай меня, умоляю!

— Вон отсюда.

Норман выскочил из комнаты, а Сахана застонала от стыда, неудобной позы и страха.

Алкид освободил ее от кольца в полу и протянул ей рубашку и тонкий плед. Девушка быстро замоталась с головы до ног.

— Я – Алкид, ты принадлежишь мне, – медленно, как будто она была дурочкой, сказал он. – Понимаешь, что я говорю, дикарка?

Сахана кивнула. Ей было страшно открывать рот – след от плети еще горел на спине.

— Ты сейчас в великолепной стране Раглас, тебе придется многому научиться, прежде чем я сниму с тебя цепи. Здесь все не так, как у вас в диких лесах, – так же медленно, дружелюбно, глядя в глаза, говорил он.

— Я не из диких лесов, – Сахана чувствовала, что язык не слушается, а голос низкий, как у мужчин. Ей было страшно снова получить плетью за то, что «животное говорит», но терпеть подобную несправедливость она не собиралась.

Мужчина выглядел удивленно, но не ударил ее и не велел молчать.

— Откуда ты, у тебя есть имя?

Сахана вдруг почувствовала отчаянную надежду – они просто сочли ее дикаркой, а как только поймут, что она нормальный человек, то вернут свободу, возможно, отправят домой.

— Я с юга великолепной страны Раглас, из людей правителя Саймона. Меня зовут Сахана, и я работаю в крупной клинике города Лато, а со следующей недели должна была стать вторым лекарем. Хотя, думаю, что запуталась во времени, раз уж ничего не помню. В каком городе великолепной страны Раглас я нахожусь?

— Минуту.

Мужчина нахмурился, переваривая информацию. Затем встал и вышел за дверь, впрочем, вернулся быстро с подносом, на котором была еда и вода. Сахана успела натянуть обратно гадкую рубашку, замотаться в плед поверх нее, поправить волосы и почувствовать надежду.

— Ты очень голодная, да?

Девушка кивнула и принялась есть хлеб, мясо с овощами. Никакое воспитание не могло заставить ее оторваться от еды после того, как она съела первый кусочек. Воду она выпила залпом, чувствуя, что этого недостаточно. Интересно, сколько дней она провела в пути? Ответ станет понятен, как только Алкид скажет ей, в каком городе она находится. В какой части страны? Север? Юг? Запад? Хуже всего, если восток – там свои нравы, обычаи, к остальным жителям империи они относятся пренебрежительно.

Алкид же спокойно смотрел, как Сахана ест. Он не снимал цепи с ее рук, хотя видел, что ей неудобно.

— Ты в городе Снегора, это Север, – наконец сказал он.

Сахана распахнула глаза и недоверчиво уставилась на него.

— До Севера недели пути для мерзких вашниров. Что у них за снадобья, что я спала все это время и не умерла от голода и жажды?

— Вашниры используют магию своих камней, а не снадобья, – объяснил Алкид.

Он вздохнул:

— Ну, раз ты не дикая, да еще и лекарь, я очень рад такому приобретению. Ты тоже будешь довольна, – пообещал он.

Приобретению? Сахана поняла, что он ее не отпустит. Ну что же, миг надежды и веры в избавление был сладок, Сахана была рада, что испытала его, пусть и недолго.

— Как я должна звать вас? – спросила она, склоняя голову и давая понять, что смирилась с участью.

— Просто «хозяин», меня так зовут все, потому что здесь все принадлежит мне.

Мужчина задумался и начал рассказывать.

— Я – торговец, покупаю товары диких, меха у местных охотников, летом – шелк. Мои люди делают одежду, ткани и многое другое. Наши вещи продают в разных городах великолепной страны Раглас. В доме живут мои младшие родственники – Норман, Василь, Марк. За порядком следит сестра Айрина, главная над слугами. На моих землях – дом, цеха производства и поселок рабочих. Раз умеешь лечить – я дам тебе место, в котором ты сможешь делать свою работу. Скажешь, что за травы и вещества тебе необходимы, и я все достану. Лекарей приходится звать издалека, а нужны они бывают часто – в поселке люди болеют, иногда получают травмы.

Алкид помолчал минуту и продолжил:

— Но ты должна всегда помнить, что ты – моя рабыня. Я в любой момент могу призвать тебя к себе и воспользоваться как женщиной. Если ты попытаешься бежать, я накажу тебя. Если ты разочаруешь меня или предашь, твоя участь будет печальна. Покупая тебя, я брал лишь дикарку для утех и самой простой работы, но раз ты рагласианка, наделенная лекарским даром, твоя жизнь будет достойной. В моем доме тебя никто не тронет, кроме меня, тебе никто не будет приказывать, кроме меня, и у тебя будут свои комнаты. А чтобы помнить о своем месте, чтобы все кругом знали кто твой хозяин – будешь носить ошейник рабыни с моим именем и серьгу в ухе, по которой каждый узнает, что ты моя. И то, и другое ты не сможешь снять сама – эти вещи придется заклепать. На ночь, первое время, я буду сажать тебя на цепь, чтобы потом не наказывать тебя за попытку бежать.

Девушка в отчаянии закрыла лицо руками, чтобы скрыть свой ужас и унижение.

— Еще я хочу знать, что успел сделать Норман, и была ли ты девственницей?

Сахана сжалась, ее руки, звякнув цепью, метнулись от лица к ногам, машинально поправляя плед. В прошлый раз после этого вопроса ее пытались изнасиловать, и сейчас будет то же самое, только никто уже не поможет.

— Норман спросил это, и я сказала, что девственница. И тогда он хотел сделать по-другому, чтобы не лишить меня… – Сахана запнулась не зная, как обсуждать настолько личные моменты. Она знала, как по-медицински назвать части тела, говорила эти слова тем, кого лечила, но сейчас была другая ситуация: ей пришлось сказать такое человеку, который видел, как ее обнаженную пытается по-извращенски изнасиловать его подчиненный.

Алкид лишь удовлетворенно кивнул и жадно посмотрел на нее, видимо тоже вспоминая сцену.

— Сегодня ты должна отдохнуть, – наконец, сжалился он. – Я не трону тебя, но закрою здесь, чтобы не пыталась бежать. Завтра утром я приду и сделаю с тобой все, для чего купил. Так что приготовься принять меня без слез и непокорности. В твоем распоряжении ванная – она за той дверью. И я прикажу принести тебе еще воды и еды. Дай руки, – велел он.

Сахана протянула ему руки, и он снял с нее цепи, затем освободил ноги, погладил места, где были браслеты кандалов, затем поднялся к коленям и немного их раздвинул, лаская внутреннюю сторону бедер. Его прикосновения были приятными. Девушка смотрела в сторону, стараясь дышать ровно.

— Встань, Сахана, – велел он.

Рабыня поднялась перед ним, и мужчина провел руками по ее телу, изучая его через ткань рубашки.

— Норман бил тебя плетью? – вдруг спросил он.

— Да, один раз, – прошептала девушка, сгорая от стыда и тугого чувства внизу живота.

Алкид спустил рубашку с плеч и впился взглядом в красные полосы на спине девушки, его рука скользнула к груди и сжала сосок Саханы, вызвав ее вскрик.

— Так я могу потерять контроль и не дать тебе времени отдохнуть, – словно договариваясь с собой, произнес мужчина. Сахана поняла, что он решает, не взять ли ее прямо сейчас, и сжалась от ужаса. Тем не менее, Алкид овладел собой и отпустил ее.

Комната, где они находились, была небольшой и почти пустой – только матрас, поднос, с которого девушка ела, кольца в светло-бежевых стенах, кольца в полу и даже на потолке. Сахана уже догадывалась, для чего они нужны. Дверей в комнате было две – та, через которую вошли мужчины, и еще одна – в другом углу. Алкид взял длинную цепь, посмотрел на девушку. Сахана закрыла глаза, понимая, что он сейчас прикует ее. Мужчина передумал. Цепь упала на пол, так и не дотянувшись до нее. Получалось, что можно ходить по всей комнате без помех.

— Подойди, – велел он.

Сахана с опаской послушалась. Чуть поддерживая за плечи, он подвел девушку ко второй двери, показал ванную и туалет, где она могла привести себя в порядок.

— Теперь я оставлю тебя. Слуги принесут вещи и еду, никто тебя не обидит, но и ты веди себя спокойно.

Сахана кивнула и проводила его взглядом.

Слуга пришел через несколько минут, принес все, что было обещано. С ней он не говорил, ограничившись кивком. Его взгляд прошелся по ее голым ногам и ошейнику, но мужчина не изменился в лице и спокойным шагом удалился.

А Сахана пошла мыться. Еще недавно ее ванна была просто огромной, белоснежной, из особого камня, который всегда был теплым. Ароматные смеси трав и масел стояли в баночках на всех полках. Сейчас помещение было совсем крошечным, пространства между ванной и унитазом не было вовсе, зато вода была приятно горячей. На зеркале лежал кусок самого обычного мыла. Для дикарки и это было бы слишком, ее бы пришлось мыть насильно, а для Саханы, напуганной и дезориентированной – вполне достаточно. Она легла на дно пустой ванны. Было ужасно холодно, но девушка не стала вылезать, она ждала, когда вода наберется и согреет ее.

Из одежды Сахане досталось синее платье с глубоким вырезом и застежкой спереди. Лиф приподнял и подчеркнул грудь. Также принесли мягкие теплые туфли.

Ее нижняя часть под платьем должна была оставаться обнаженной и доступной. Пока она принимала ванну, в комнате на матрасе появилась простыня, цветное плотное одеяло из разноцветных лоскутков и мягкий тюфячок–подушка, похожий формой на конфету. На импровизированной кровати лежала рубашка для сна – прозрачная и очень открытая. Сахана не стала одеваться в платье, натянула рубашку и легла в постель. Ванна и ароматы трав расслабили ее. Матрас был очень высоким, постельное – чистым и уютным. Несмотря на путешествие в состоянии волшебного сна и пережитый стресс, девушка заснула мгновенно и без сновидений, будто бы свет ее сознания выключился одним нажатием на кнопку.

Проснулась она от звука открывающейся двери. На пороге стоял слуга, которого она видела накануне вечером. Впрочем, девушка запуталась во времени – окна в комнате не было. Она решила, что сейчас утро, раз ее разбудили. Слуга поставил еду на пол, забрал поднос с грязной посудой и, посмотрев ей в глаза, медленно, почти по буквам сказал, сопровождая слова жестами:

— Умойся водой, нарядись, жди хозяина.

Сахана даже рассмеялась – все еще думает, что она дикая. Алкид не стал делиться ни с кем подробностями их разговора. Хотя Сахана надеялась, что все уже знают, о ее статусе лекаря, и готовят комнаты исцеления. Но для слуги она была дикарка для утех.

— Благодарю за еду, – вежливо улыбнулась она. – Я приготовлюсь и буду ждать господина Алкида.

Руки мужчины вздрогнули, но поднос он удержал.

— Значит, не дикая, – пробурчал он. – Ну что ж, я зря опасался, что ты съешь мне лицо и выпьешь глаза, – он улыбнулся ей, девушка понимающе кивнула.

Слуга скрылся за дверью.

Сахана с удовольствием поела, затем умылась и оделась. Вчера ей было некогда подумать о том, что ждет ее в рабстве, шок был слишком силен. К тому же действие вашнирской магии притупило эмоции. Сегодня она видела это другими глазами. Ситуация выглядела очень плохо. Девушка пыталась представить себе мир за стенами своей камеры и не могла. Как выглядит Север? Насколько холодно снаружи? Какие тут люди?

Сахана знала, что женщин на Севере великолепной страны Раглас мало. Условия жизни были суровыми, и граница с диким лесом пролегала по всей протяженности земель. При малейшей возможности семьи отдавали девушек замуж в более благополучные районы, а мужчины, наоборот, стремились сюда за золотом, минералами и драгоценными мехами. Глупо было вчера, услышав про Север, надеяться на то, что Алкид отпустит ее. Почти все местные женщины были или замужем, или с серьезными недостатками даже на взгляд оголодавших мужчин. Если граница с диким лесом так близко, то вашниры редко довозят сюда рагласианок – слишком накладно выходит. Проще наловить десяток диких и тут же их продать.

Части великолепной страны Раглас были очень обособлены, хоть и считались одним государством. Когда-то между ними даже вспыхивали войны, пока не стало ясно, что мощь лучше направить на усмирение диких народов и Вашнирского Городичества. А еще было Южное царство Мурень – раскинувшееся на огромном острове. Туда можно было добраться только на корабле, так что вашниры, боящиеся моря, не торговали с ними. Других государств не было. Насколько знала Сахана, море было совершенно пустым, попадались лишь маленькие острова, на которых практически никто не жил. Так что великолепная страна Раглас занимала большую часть суши, не трогая широкой полосы диких лесов и огромного куска Вашнирского Городичества на Юге. Впрочем, вашниры перемещались и разбивали свои деревни везде, где могли и хотели. Их можно было прогнать, но вскоре их отряды занимали новое место. И, конечно, они продавали людей. За это правители частей Раглас терпели и способствовали торговле с ними. Рабы нужны были многим.

Девушка попыталась вспомнить, как выглядит ее хозяин. Вчера она не сосредоточилась на внешности, силясь понять свою участь, но он не выглядел отталкивающе. Обычный мужчина, высокий и крепкий, простое лицо, темные глаза – цвет она не разглядела. Крупные кисти рук, она отчетливо помнила, что кожа на его руках была жесткой и натруженной, видимо часто занимается какими-то мужскими делами сам. Строит? Создает? Не похоже было, что его деятельность ограничивается бумагами. Сахана вздрогнула, вспомнив, как его шероховатые ладони ласкали ее бедра.

Особенно гадко на душе было от мысли, что никто из всех людей этого дома: Норман, молчаливый слуга и даже сам хозяин, не произвел на нее хорошего впечатления. При мысли о несостоявшемся насильнике девушку замутило, слуга явно понимал ее положение и это очень унижало ее, а вот Алкид, который позаботился о ней, снял цепи, дал еду, воду и одежду и удосужился узнать ее историю, был хуже всех, потому что собирался взять ее, зная, что она человек. Зная, что она равная ему – его соотечественница, наделенная редким даром лечить.

Девушка вынырнула из рассуждений и снова оказалась в реальности. Ошейник был широким, но беспокоил непривычной тяжестью. Сахана уложила свои светло-каштановые волосы в прическу, потому что они все время попадали под ошейник, и шея чесалась. Она поймала себя на мысли, что ждет Алкида. Это было странно, но ей хотелось хоть какого-то развития ситуации. Она вообще не помнила в своей жизни таких моментов бездействия – всегда было слишком много учебы и работы. Она была в постоянном движении. Сидеть и ничего не делать было сложно. Девушка думала, о том, что, возможно, Алкид заберет ее из этой ужасной комнаты без окон. А еще очень хотелось узнать, какой день и какое время суток. Вряд ли он откажется ответить на простой вопрос.

В этот момент послышались шаги, открылась дверь. На пороге появился ее хозяин. Рабыня вскочила на ноги и метнулась к стене.

— Доброе утро, Сахана.

— Доброе утро, – ответила она, чувствуя, что голос ее не слушается.

— Подойди ко мне, – приказал он. Она вяло пошла в его сторону, понимая, что он легко сможет заставить ее.

Алкид рассмотрел ее будто бы заново. Вчера она была растрепанной и грязной в бесформенной рубахе, бледная, с пересохшими губами. Сегодня перед ним стояла симпатичная девушка с яркими зелеными глазами, красивой грудью и тонкой талией, ее волосы пышно лежали на голове и сияли даже в искусственном свете. Она была напугана, от чего глаза смотрели умоляюще и казались просто огромными. Мужчина пожалел, что не овладел ей накануне. Тогда ему было бы проще переступить эту черту, да и для нее весь шок остался бы в предыдущем дне. Сейчас она выглядела такой нормальной, что впору было начать ухаживать за ней, ожидая согласия и благосклонности. Но у него были совсем другие планы. Он точно знал, что делает и не собирался менять решение просто из–за секундного порыва. Изначально он вообще планировал делить ее с другими мужчинами дома. Сейчас эти мысли показались ему самому дикими. Отдать Норману? Василю? Нет, она здесь для него. Только его собственная рабыня. Алкид снял с нее тяжелый ошейник, жалея, что не сделал этого накануне. Подобная вещь не сочеталась с ней. Сахана выпрямилась перед ним, радуясь снятой с себя тяжести, затем столкнулась с ним взглядом и сникла.

— Не бойся меня, – ласково шепнул он, привлекая девушку к себе. Она не сопротивлялась, но он чувствовал, ее ватные ноги и бессильно повисшие руки. Он впился губами в ее губы, сминая их и проникая в рот языком, чувствуя, как приливает возбуждение от ее близости, запаха волос. Платье было тонким и через ткань он мял нежное тело девушки, желая ее немедленно.

Девушка инстинктивно уперлась в него руками, пытаясь отстраниться, но мужчина крепко держал ее. Она, наконец, увернулась от поцелуя и всхлипнула. Это его не устраивало. Так было нельзя, если ей настолько неприятно, то не лучше ли отказаться от плана? Он хотел взаимности, желания с ее стороны и хоть каплю доверия. В этот момент у него мелькнула мысль, насколько проще было бы – будь она дикой. Он бы просто приковал ее к стене или к кольцам в потолке и взял бы. В те дни, когда она была бы послушной, он бы давал ей вкусную еду и гладил, в дни, когда она упрямилась и бросалась на него, он бил бы ее плетью, а потом она бы стала верной как собака и начала бы выполнять его команды. Диких отличал низкий интеллект, отсутствие потомства с рагласианами и вашнирами. Но они могли стать верными и хорошими компаньонами, работниками. Их можно было научить командам. Многие знали минимум сотню слов, употребляя их к месту.

Сахана же была нормальной женщиной. Такие рабы тоже допускались и приветствовались. Про них говорили «не повезло» и обращались с ними как с дикими рабами – дрессировали, били, поощряли, продавали. Сейчас Алкид уговаривал себя не обращать внимания на то, что она рагласианка. Их отношения должны были развиваться без лишних сантиментов. Ей не повезло, она принадлежит ему и обязана делать то, что прикажет хозяин.

Алкид расстегнул пуговицы на платье и спустил его до талии. Сахана стояла как статуя, всхлипывая и тяжело дыша. Она сцепила руки за спиной и ломала пальцы, в попытке не сопротивляться ласкам хозяина. Ее кожа была нежной и мягкой, руки тонкими и слабыми, губы дрожали от ужаса, а глаза она закрыла, чтобы отгородиться от мужчины и уйти как можно глубже внутрь себя. Алкид снял с нее лиф, обнажая грудь и коснулся пальцами соска. Терпение Саханы лопнуло, и она отшатнулась от него, выставляя руки перед собой, глаза ее широко распахнулись, взгляд был отчаянный и злой.

— Ты не можешь так себя вести, – спокойно и ровно сказал ей хозяин, но в его голосе она услышала угрозу. –Ты теперь моя.

— Мне нужно время, я боюсь тебя, – задыхаясь от ужаса проговорила она. Сейчас он ее накажет. Как далеко он сможет зайти? Плеть? Отдаст ее другим мужчинам?

— Тебе нечего бояться. Это теперь твоя жизнь. Придется смириться с тем, что я твой хозяин. Я решаю, что с тобой делать и когда, – он говорил эти слова так убедительно и спокойно, что Сахана невольно почувствовала желание подчиниться ему.

Алкид вышел из комнаты и вернулся со связкой цепей. Сахана завизжала, когда увидела это.

— Сними одежду, – приказал он, хмурясь.

Сопротивляться было бессмысленно. Дрожащими руками девушка стянула с себя расстегнутое платье и осталась перед ним голой и поникшей.

— Не бойся и дай мне руки, – последовал новый приказ. – Так будет проще нам обоим.

И девушка как в трансе протянула руки перед собой. Алкиду показалось, что она еле стоит на ногах, но он надел на ее запястья браслеты кандалов и потянул ее к стене. Сахана то дышала рывками, судорожно вдыхая воздух, то вообще переставала делать вздох. Только с ужасом смотрела, как цепь прикрепляется к кольцу, высоко поднимая ее руки. Она вздрогнула, прижатая к стене, бессильная и прикованная и отчаянно посмотрела на своего хозяина. Но он не спешил причинять ей боль и насиловать.

— Я не хочу тебя пугать, – сказал он успокаивающе. – Просто покажу, что вещи, которые я сделаю с тобой будут приятными. Я не пойду дальше, пока не захочешь сама. Это только чтобы ты не сопротивлялась – я могу сделать тебе больно во время борьбы, – он нежно провел рукой по ее щеке, заглядывая в глаза. А затем отошел на шаг назад.

Алкид смотрел на девушку и наслаждался тем, что видел. Ее тело было очень гармоничным и влекущим, волосы выбились из прически и легли на плечи волнами, грудь приподнялась и манила шариками сосков, цепи обвивали руки, заставляя вытянуться вверх, напрячь живот и стройные ноги. Он провел по ее бедрам, погладил нежную кожу на животе, затем грудь и поочередно сжал соски, потянул к себе, привлекая ближе, дразня ее губы своим дыханием. Затем очень нежно поцеловал ее, с удивлением понимая, что она отвечает. Его пальцы ласкали ее шею, снова грудь, живот, спустились ниже к тому месту, которое так его манило. Сахана вздрогнула, страшась этого прикосновения, но его не последовало, вместо этого Алкид раздвинул ей ноги коленом и стал ласкать внутреннюю поверхность бедер. Затем снова поцеловал ее в губы, чувствуя сладкое дыхание.

— Тебе все еще страшно? – шепнул он, заглядывая ей в глаза. Мужчина решил, что если она заплачет или будет дрожать от отвращения, подчиняясь, то он не сможет. Просто не будет этого делать. Поэтому он еще нежнее стал касаться ее тела в самых чувствительных местах, подчиняя ее желанием, а не силой.

— Да, очень, – прошептала она.

— Но тебе приятно, как я касаюсь тебя?

Она залилась краской и кивнула. Низ живота тянуло от неудовлетворенной страсти, нежность ласк Алкида и отсутствие выбора погрузили девушку в сладкий омут возбуждения. Ей хотелось продолжения. Если этого не избежать, то пусть все будет так сладко и приятно. Губы Алкида коснулись ее напрягшегося соска и умело стали его ласкать, Сахана выгнулась навстречу, тихо застонала и случайно коснулась его бедра своим центром женственности. Это оказалось настолько приятно, что она сильнее прижалась к нему в надежде, что он не поймет, как ей стало хорошо. Он долго целовал ее, приручая нежностью и теплом. Тыльной стороной ладони он мягко водил по нежной коже рук, касался пальцами шеи, гладил грудь. Движения мужчины были умелыми – он знал, как вызвать желание и помочь ей расслабиться.

— Ты прекрасна, – шепнул он. –Не бойся, я смогу остановиться, если…

Он не договорил, но девушка поняла. Если ей будет слишком плохо. Она должна сама определить эту грань.

Она снова кивнула. Голова шла кругом. Сахана не испытывала такого раньше. Она чувствовала, как вся ее накопленная за долгие годы страсть готова выплеснуться наружу. Ее беспомощность и положение, в котором она оказалась по какой-то причине возбуждали ее. Отсутствие выбора снимало с нее всякую ответственность. Их близость нельзя было отменить, а отложить означало лишь ждать и бояться. И что-то привлекало ее в темноволосом мужчине. Что-то такое, что она не могла объяснить логически.

— Мне кажется, что нам это больше не нужно, – Алкид взглянул на ее руки, которые уже довольно долго были подняты вверх, и освободил их от цепей, девушка обвила его за шею и они продолжили ласки и поцелуи. Алкид увлек ее на пол, где была постелена ее кровать, подминая под себя. Сахана выгнулась в дугу, принимая его. Его член прижался к ее входу, она чувствовала жар и желание.

— Сейчас ты станешь моей, – шепнул он. Сахана испуганно взглянула на него. Они встретились глазами. Алкид оценивал, насколько она готова. Должен ли он продолжать или отпустить ее? В его темных глазах было столько неконтролируемой страсти, что решение приняла Сахана. Она сама двинулась к нему. Мужчина почувствовал ее движение и инстинктивно подался навстречу. Она была настолько влажной и готовой его принять, что его орган вошел в нее сразу на всю глубину, несмотря на то что Алкид не хотел спешить, причинять боль и лишать ее девственности жестким и болезненным способом. Сахана вскрикнула, и он остановился.

— Тише, милая. Сейчас будет легче, – шепнул он ей, глядя в глаза и целуя ее. Его рука нащупала грудь, и нежные ласки тут же вернули ей возбуждение. Она снова нетерпеливо подалась бедрами ему навстречу, и он ответил ей со всей возможной страстью. Новые ощущения охватили девушку, она будто бы растворилась в его ласках, каждое движение приносило ей больше и больше удовольствия, но в этот момент Алкид достиг пика. Он вошел максимально глубоко и его член разрядился прямо в нее. Сахане было очень сладко и хорошо, но она продолжала чувствовать напряжение внизу живота. Девушка замерла в его объятиях, принимая эту ласку.

— Ты очень сладкая, – шепнул он ей, обнимая ее и притягивая выше на свое плечо. Она прижалась к нему, устраиваясь удобнее, ее немного трясло от пережитых ощущений и почему-то стало холодно. Алкид почувствовал это и накрыл ее цветным покрывалом.

— Ты… Тебе же не было плохо? – спросил Алкид, обнимая ее крепче.

— Тебя это беспокоит? – удивилась она, пряча лицо.

— Мне жаль, если было, – коротко ответил он, прижимая ее к себе.

Сахана тоже прижалась к нему. Кольцо рук вокруг нее будто защищало ее от мира, пусть это и было лишь иллюзией. Девушка еще не решила на кого больше злиться – на существующий порядок, или мужчину, который пользовался им.

— Сегодня я покажу тебе дом, – тихо сказал он ей, чувствуя, как она оживилась при мысли, что выйдет из темницы. – Ты больше не будешь тут спать – я велел приготовить тебе покои наверху. Завтракать сегодня тоже будем со всеми.

— Спасибо, – ответила Сахана, с ужасом представляя знакомство с другими обитателями дома. После всего случившегося ей хотелось запереться в этой темнице, чтобы никто не знал о ней и не смотрел на нее.

— Для комнат исцеления тебе будут нужны травы и вещества, насколько я понимаю?

— Да, – женщина повернулась к нему, заинтересовавшись.

— Этими вопросами занимается моя сестра, ты составишь список, а я велю все купить.

— Можно спросить? – тихо шепнула она, пряча лицо на его плече.

— Я слушаю.

— Ты пока не хочешь детей? – Сахана не поднимала глаз, с трудом произнося слова. –Или желаешь срочно обзавестись потомством?

— Срочно обзавестись потомством? Нет, – ответил он, улыбнувшись. –Раз ты лекарь, возможно, тебе будет удобнее самой принять соответствующие меры.

— Да, если ты позволишь. Только эти вещества будут нужны мне срочно – в течении пары дней.

— Хорошо, этим я займусь лично. Просто напиши мне все, что нужно.

Она изящно выскользнула из его рук, обернулась пледом и шмыгнула в ванную. Он тоже поднялся, глядя на бурые пятна крови на простыне и думая о том, как долго ему не хватало женщины. Он почувствовал легкую вину, пусть и был в своем праве и не брал ее силой. Ему трудно было воспринимать эту рагласианку как рабыню. Впрочем, ей об этом было совершенно не обязательно знать.

Из ванны Сахана вышла уже одетая и с аккуратной прической.

— Готова выйти в свет? – иронично спросил он, привлекая ее к себе.

— Да.

Он поцеловал ее в губы, стараясь не увлекаться, чтобы не напугать своим темпераментом. И они переступили порог комнаты без окон.

Сахана шла за хозяином по узкому коридору, отмечая, что была в очень нехорошем месте: на стенах висели плети, хлысты и цепи, были еще какие-то инструменты, назначение которых она не поняла, видимо это действительно была темница для провинившихся рабочих и рабов. Ей бы не хотелось снова вернуться сюда. Отсутствие окон тоже объяснилось просто – помещение было полностью под землей. Женщину передернуло от нахлынувших чувств.

Вход в темницу был прямо из дома. Немного попетляв по коридорам и комнатам явно подсобного назначения, они пришли в широкий холл с высоким потолком, большими окнами, входной дверью и деревянной лестницей на второй этаж. Сквозь распахнутый проем девушка увидела зал, где стоял стол, стулья вокруг него и кресла, здесь, видимо, собиралась семья Алкида, и устраивались вечера для гостей. Несколько дверей из холла вели в другие помещения, но они были закрыты и Сахана не смогла узнать их назначение.

Дом казался совершенно пустым – не было слышно ни единого разговора, стука шагов, скрипа дверей, но женщина продолжала слушать, с ужасом представляя встречу с кем–то из обитателей дома.

— На втором этаже наши комнаты, – сказал Алкид настолько громко, что Сахана вздрогнула. Они поднялись по лестнице из темного дерева и пошли влево. – Если быть точным, то я оставил за собой все крыло, сюда не ходят ни сестра, ни младшая родня. Тут мой кабинет, три спальни, гардеробная, библиотека, зал для упражнений и пара каких-то комнат с хламом. Конечно, три спальни мне совершенно ни к чему, так что я попросил приготовить одну для тебя – смежную с моей.

Алкид распахнул перед ней двери и женщина увидела просторную комнату, обставленную как многие другие в стране Раглас – слева маленький столик для мелочей, две двери в одной стене, Сахана предположила, что в ванную и гардеробную, был еще проход – вероятно в спальню хозяина. Диванчик с подкатным столиком, полки для книг и мелочей, просторная кровать с полочкой над ней и большое зеркало напротив кровати – все выглядело просто, но дорого. Окно было огромным и Сахана затосковавшая по солнечному свету сразу же подошла к нему. Первое, что бросилось ей в глаза – толщина стекол и рам. Рамы выглядели очень прочными, будто должны были держать натиск бури. Толстые стекла искажали вид за окном, так что женщина не смогла разглядеть местность, но зато она заметила дверь, ведущую на балкон и не дожидаясь разрешения, нажала на ручку.

— Постой, –бросился к ней Алкид, – не…

Его голос оборвался ворвавшимся в комнату шумом ветра. Ледяной холод тут же проник под платье Саханы, а нос закололо от морозного воздуха. Алкид не без усилия запер дверь снова, будто бы выгоняя наглую и недружелюбную стихию.

— Сейчас на юге первый месяц осени, но у нас на Севере, осень занимает четвертый месяц лета, полностью отдавая свое время зиме, Сахана, – укоризненно усмехнулся он. – Это прелестная лоджия, но оценить ты это сможешь только через четыре месяца осени, четыре зимы, и два весенних. И то – лишь если будет желание – погода все равно еще будет холодной.

Сахана закрыла лицо руками.

— Десять месяцев зимы? Всего два на весну и лишь три – короткое лето? Природа здесь слишком сурова.

Три месяца из шестнадцати здесь не будет снегов и холода. Сахана думала, сможет ли вообще привыкнуть к такому.

— Ты права, но у Севера есть чем очаровывать, ты оценишь. Для начала запомни, что не стоит открывать эту дверь, особенно в бурю.

— В доме так тихо, я и не могла предположить, что за окнами буря, – извиняясь потупилась женщина, – если сейчас только первый месяц осени, то в моем городе тепло и цветут цветы. Сладкие фрукты еще зреют на деревьях. Лишь через четыре месяца придет теплая зима. Снег идет у нас пару раз в год и тут же тает, – голос девушки дрогнул.

Алкид вдруг протянул руку и положил ее на плечо девушки.

— Можешь считать, что я понимаю тебя. Я не люблю жару, не люблю, влажность от моря, когда движение воздуха не приносит облегчения, лишь бросает в лицо горячий ветер. Мне было бы сложно и тебе, наверное, сложно. Но в доме холод не чувствуется, а шум сдерживают окна. Если ты заметила, то они крепкие как стены. Через них плохо видно местные красоты, но зато сохраняется тепло и тишина. Иногда мы не можем выйти по несколько дней. Поэтому я разрешу тебе занять под кабинет и прочее любые свободные комнаты в этом крыле. Я никак не могу обжить все это один. Хоть ты и рабыня, но зиму трудно пережить без личного пространства. Часть целительской работы, возможно, придется проводить в доме.

Сахана расслабившаяся после приятной прогулки по дому и красоты комнаты, снова напряглась при упоминании своего места, но все же по достоинству оценила жест хозяина.

— Я очень благодарна, – скромно ответила она, игнорируя бурю чувств в душе.

— Ты моя и должна помнить об этом, – сказал он, подходя к столику и выдвигая ящик из него.

Сахана сжалась в комок, догадываясь, что последует что-то неприятное. Алкид достал ошейник. Девушка сделала шаг назад, глядя на него как на чудовище.

— Не надо бояться, мы должны понимать и принимать наши роли, – тихо сказал он, застегивая металлический круг на ее шее.

Этот ошейник был легче, удобнее и выглядел не так отвратительно. Но девушка закипела изнутри. Хотелось закричать или подраться. Впрочем, Сахана была слишком логична и спокойна для таких действий. Она трезво оценивала возможные последствия. Оставалось только сверкать глазами и молчать. Она все еще не могла представить на что способен ее хозяин в ответ на непокорность.

— Удобнее?

Этот вопрос и само действие можно было воспринять как заботу. В душе все переворачивалось, девушка сжала зубы. Она кивнула, не в силах говорить.

Они продолжили экскурсию. Вправо от лестницы были комнаты его младшей родни, включая сестру.

— Я обычно не хожу в то крыло, как и они не посещают мое без приглашения, но мы встречаемся в столовой, так как у нас принято собираться вместе за едой. Кстати, сейчас как раз время завтрака, и я познакомлю тебя с остальными обитателями дома.

Сахана покорно последовала за мужчиной вниз, в комнату, где она разглядела стол, слушая как дом наполняется звуками – шагами слуг, звоном посуды, приглушенными голосами. При мысли о других людях девушка снова пришла в ужас, но сцепив пальцы в замок, она последовала за хозяином.

За столом собрались трое мужчин и женщина. Слуга с невзрачным лицом, не тот, которого видела Сахана в подземелье, накрывал на стол. Женщина изящно облокотилась на край камина и смеялась. У нее были длинные черные волосы, белая кожа и синие глаза. Каждый элемент одежды, штрих косметики, завиток волос и камень украшений подчеркивали ее внешность. Сахана вдруг подумала, что если ее умыть, раздеть и подержать сначала пару недель без сознания, а потом в подземелье на цепи, то никто не назовет эту женщину красивой, она станет заурядной и серой.

Затем Сахана увидела Нормана и ее сердце пропустило удар от ужаса, а руки затряслись. Она помнила каждую секунду их недолгого общения. После этого шока лица двух других мужчин для нее слились в серые пятна.

— Ты притащил дикую сюда? – с ужасом зашипел Норман, подходя к Алкиду. – Что она такого вытворяла в постели, что мы будем есть с животным за одним столом?

Все присутствующие повернулись на этот шепот. Темноволосая женщина удивленно приподняла бровь.

— Хватит с тебя счетов, – резко ответил Алкид, – будешь убирать за скотиной, пока не научишься сначала слушать, а потом говорить.

Норман вспыхнул яростью, но жест Алкида заставил его подавиться набранным воздухом.

— Младшая родня и сестра, я представляю вам эту рабыню, принадлежащую мне. Она будет есть и пить с нами и жить под одной крышей.

— Если она дикая, то не будет ли разумнее держать ее отдельно и на цепи, пока не приручится? – мелодичным голосом спросила красотка.

Сахана заставляла себя молчать и покорно ждала, когда Алкид прояснит ситуацию.

— Она не дикая, – вдруг подал голос один из братьев. – Вы что не видите, что она уже пару минут стоит и слушает ваши домыслы? Ее лицо спокойно, и она владеет собой, хоть и возмущена. А еще она почему-то очень недружелюбна к Норману, но лишь к нему. Всегда знал, что вы не только слепые, но и совершенно не утруждаете себя попытками мыслить, – наконец заключил он без всякого превосходства, просто излагая факты.

— Верно, Василь, она не дикая. Зато вы все будто с цепи сорвались, – с сильной долей раздражения произнес Алкид, и все вдруг молча сели за стол, сложив руки на коленях, как провинившиеся дети в классе перед учителем. – Я скажу, а потом буду готов выслушать ваше мнение.

Члены семьи переглянулись и кивнули.

— Это Сахана. Она рагласианка как и мы, жила на Юге великолепной страны Раглас, готовилась стать вторым лекарем в доме исцеления, – в этот момент красотка смахнула темные волосы с лица и внимательно посмотрела на Сахану. – Ей не повезло и вашниры привезли ее в мои руки. Теперь она будет жить здесь, в моем крыле, лечить нуждающихся в этом и подчиняться лично мне. Вы ей не хозяева. Сегодня, Айрина, примешь от Саханы список веществ, необходимых ей для работы и выдашь ей все, что она попросит. Также тебе придется позаботиться о ее гардеробе. И в первую очередь нужна будет верхняя одежда, иначе ей не выйти на улицу. Ты, Василь, проследишь за подготовкой бывшего гостевого дома – там расположим комнаты исцеления. Все помещение должено перейти в полное распоряжение Саханы как можно скорее.

Алкид предложил женщине занять место за столом рядом с собой, а слуга подал ей приборы.

— Это моя сестра Айрина, – наконец, обратился к Сахане Алкид, – и младшая родня – сводные братья Василь, Марк и Норман.

Василь и Марк кивнули Сахане в знак приветствия, а Норман упорно смотрел в свою пустую тарелку, будто бы там был написан увлекательный роман.

— Правда, что на Юге никогда не бывает снега? – звонко спросил Марк и Сахана вдруг поняла, что он совсем юн, почти мальчик.

— Иногда бывает, – ответила Сахана и все взгляды устремились на нее. – Пару раз за сезон он выпадает, но у нас всегда тепло, даже зимой цветут некоторые цветы, а деревья не теряют листву. Есть люди, которые купаются в море все шестнадцать месяцев в году, но я никогда так не делала.

Вспоминать прежнюю жизнь было нелегко, потому что вернуть все это было невозможно. Ее дом останется за ней и будет пустовать еще несколько лет, пока не перейдет по наследству к тетке или к ее новому хозяину. Здесь Сахана могла выбирать сама. Последний жест воли. На принятие решения у нее был год, а затем возможно было через суд распорядиться имуществом. Только судья мог гарантировать то, что рабыня действует по своей воле, а не под давлением господина.

Дом исцелений, где она работала, или тетка могли попытаться вызволить ее, если Сахана напишет о том, что произошло. Были случаи, когда семьи выкупали рабынь у их хозяев, но тетка Саханы точно этого не сделает. Скорее всего и не поинтересуется, куда исчезла девчонка, к которой она равнодушна. На работодателя тоже нечего было рассчитывать. Сахана успела продвинуться по службе, но не заработала себе имя. Будь она известным лекарем, ее могли бы попытаться вернуть.

Впрочем, не стоило рассчитывать, что Алкид согласился бы на это. Интересно, как далеко отсюда город с ближайшим домом исцеления? Есть ли вообще крупные клиники в округе, или здесь работают одиночные лекари? Как часто врачи сюда приезжают, и успевают ли доехать, если случай срочный? В тот момент, когда Сахана сказала Алкиду, кто она, она верила, что это ключ к ее свободе. Теперь ее профессия заперла ее здесь надежнее рабского ошейника. Впрочем, не лучше ли заниматься тем, к чему лежит душа, чем убирать за скотиной или выполнять другую тяжелую работу?

— А долго надо учиться, чтобы стать лекарем? – задумчиво спросила Айрина.

— Всю жизнь, – ответила Сахана, стараясь овладеть голосом, чтобы он не дрожал. – Сначала надо родиться с этим даром – проникать взором в тело человека. Есть специальный тест, который все проходят в десять лет. А затем детей, проявивших способности забирают в специальные школы, где мы долгие годы учимся вмешиваться в организм человека так, чтобы исцелить его.

— Это получается, ты сейчас видишь нас всех насквозь, – Василь с восторгом посмотрел на Сахану.

— Нет, конечно, – вздохнула она. – Сначала я должна настроиться на пациента, а затем получить его согласие на мое вмешательство. Если вы когда–то были у лекаря и ваша проблема была серьезнее, чем насморк, то слышали формулу «разрешения на взгляд». Это процедура, которая требует от лекаря высокой концентрации, а если болезнь или травма серьезна, то и почти все силы.

— Никогда не приходилось такого слышать, – сказал Марк. – Обычно лекарь дает порошки и таблетки, пишет, как их использовать и все.

Айрина возмущенно хмыкнула и покачала головой, будто извиняясь за невежество брата.

— Значит, вы здоровые люди, – пожала плечами Сахана, вспоминая свой опыт. Она многое видела, людей с травмами, с очагами жутких болезней, разъедавших органы. Имела дело с безумными мужчинами и женщинами.

— Это только Марк у нас такой здоровый, – ухмыльнулся Василь, – все остальные отлично понимают, о чем ты говоришь.

— А мне всегда было интересно, как же помочь тем, кто не может произнести формулу? – вдруг спросил Алкид.

Сахана принялась объяснять.

— Формула – лишь формальность. Не все люди могут достаточно хорошо управлять своей волей. Кому-то мешает страх перед лекарем, кому-то не хочется узнать диагноз. Иногда люди нуждаются в помощи, но отказывают врачу в праве на вмешательство подсознательно. Для этого и нужна формула – она открывает путь. Те, кто без сознания и безумны – обычно сильно хотят жить и позволяют себе помочь. Хотеть жить – достаточно, чтобы лекарь мог вмешаться, – Сахана поняла по взглядам присутствующих, что ее никто не понимает. – Это магический ритуал, лекарь обращается к душе человека, к самой его сути. Но если пациент без сознания, согласия нет, а помощь нужна, то мы ее окажем, но другими способами: операция, препараты – все, что в наших силах. Ведь лекарь не может пойти, простив воли пациента.

— Не может пойти, потому что это не этично? – спросила Айрина, внимательно ловившая каждое слово.

— Нет, дело не в этике, – сказала Сахана. – Лекари не маги. Мы просто не имеем сил перебороть волю человека. Это невозможно, а не противозаконно.

— А мне кажется, что способности лекаря – настоящая магическая одаренность, – вдруг сказал Василь.

Алкид вскинул бровь, задумываясь.

— То есть ты не видишь наши внутренности, пока мы не захотим их тебе показать, – Марк уставился на нее, жуя салат и неприлично чавкая. Айрина, коснулась его руки, мягко приводя в чувство.

— И пока я не захочу на них посмотреть, – засмеялась Сахана, по–прежнему чувствуя напряжение от общения с этим людьми. Она мысленно представила, с каким бы удовольствием посмотрела на внутренности Нормана, выпуская их из него любым достаточно острым предметом. Как ни странно, Алкид у нее такого желания, противоречащего пути целителя, не вызывал.

Норман молчал, и женщина совершенно не понимала, что от него ожидать. Он не выглядел агрессивно, но в то же время настолько отстранился от общей беседы, что будто бы отсутствовал за столом. Она боялась его.

К Айрине она отнеслась с неприязнью. Вид хозяйки дома, такой избалованной, изнеженной и уважаемой, раздражал. Больше всего ее удивил Василь. Он был спокоен, все анализировал и полагался исключительно на свой разум.

Наконец, пытка застольем закончилась. Сахана даже умудрилась наесться, хотя постоянно одергивала себя – не зная, как на севере обстоят дела с припасами, боялась положить чужой кусок.

Слуга собирал тарелки, Айрин подошла к окну и что-то высматривала через мутное стекло.

— Я оставляю тебя с сестрой, – Алкид отвел Сахану в сторону, испытующе посмотрел в глаза. – Но ты понимаешь, что никто из нас не может тебе пока доверять. Моя сестра вовсе не беззащитна. Этот край суров. Опасными пришлось стать даже самым хрупким из нас. Я надеюсь, что тебе достаточно сильно понравилась комната в моем крыле, и ты не горишь желанием вернуться в подземелье.

— Я не буду делать глупостей, – девушка вздохнула и добавила, – хозяин.

При этом слове он как–то странно на нее посмотрел, будто не ожидал.

Сахана говорила искренне, ведь для любых глупостей сначала ей нужен был план. А пока она была совершенно дезориентирована, не знала ни людей, ни местности, даже не могла предположить, как одеться, чтобы выйти за порог в бурю. И еще она совершенно не знала, что страшнее – жить среди этих людей, или сбежать в незнакомый суровый мир, а затем держать путь домой без средств и помощи через весь континент.

Алкид кивнул и вышел. Она слышала, как уверенные шаги разносятся в пространстве холла, а затем поняла, что его присутствие поддерживало ее.

Марк и Василь выскочили следом за Алкидом, сообщив, что будут поздно, так как дел по горло. Айрина ушла со слугой, отдать распоряжения. А Норман будто специально задерживался, чтобы остаться с Саханой наедине. Если бы она знала, куда можно уйти и где потом найти Айрину, то избежала бы этого. К сожалению, дом был просто огромный. Девушка боялась потеряться.

— Ты… – голос Нормана вывел ее из панических размышлений, – ты считаешь, что я чудовище?

Сахана замотала головой.

— Я думал, что ты дикая, понимаешь? А как с дикими можно обращаться? Только так, – он склонил голову. – Чувствую себя, будто голым вышел на городскую площадь во время праздника и шумно справил нужду. Никто не хотел бы чтобы его знали таким, каким был я в момент нашего знакомства.

Сахана не смогла сдержать улыбки, причиной которой был не юмор Нормана и не смягчение ее отношения к нему, а лишь то, что в его лице она не приобрела одержимого врага или преследователя, желающего втихаря довести начатое до конца. Доверять ему и менять свое мнение об этом человеке она не собиралась.

Да, дикие были настоящими животными, они определенно стояли на другой ступени развития. Но их можно было приручить. Инстинкт размножения у них был очень сильным. Они охотно делили ложе с рагласианами, отличаясь яростной страстью. Тот путь, который выбрал Норман больше говорил о нем, чем о принятой ситуации.

— Я не в праве судить тебя, не в том положении, – отозвалась женщина, ловко балансируя между уважением к свободному мужчине и обоснованной обидой.

— Пусть тебя немного утешит то, что я пойду чистить свинарник, понимая, что наказание абсолютно заслужено. И надеясь, что мысли об этом немного исправят твое мнение обо мне, – Норман подмигнул ей, на что Сахана изобразила вежливо-дружелюбную улыбку, и вышел прочь.

Сахана же подошла к окну, в которое всматривалась Айрина, убедилась, что смотреть в него бесполезно – лишь смутные образы и силуэты. А затем она услышала, как в холле открылась дверь – все тот же вой бури и холод снова ворвались в дом, но в этот раз не по ее вине. Хозяин и его младшая родня покинули дом.

— Сегодня отвратительная погода, – раздался голос Айрины позади нее. – Природа специально расстаралась, чтобы впечатлить гостью с юга.

— Ей это отлично удалось, – Сахана слегка улыбнулась, пристально изучая сестру Алкида. – Уже готова провести остаток жизни внутри этих стен, лишь бы не знакомиться с вашей сумасшедшей природой.

Айрина рассмеялась с видом беззаботного человека. Этот смех свободной женщины, хозяйки своей судьбы, будто бы расколол и без того треснувшую картину мира Саханы. Она впервые в жизни почувствовала черную зависть. Девушка задалась вопросом, сможет ли лечить этих людей, если они всерьез пострадают? Не лишится ли дара от собственных злобных мыслей?

— Поверь мне, тут не каждый день так. И я думаю, что уже завтра буря утихнет, дав мне возможность познакомить тебя с окрестностями. Алкид и мужчины работают с утра и до позднего вечера. Пока комнаты исцеления не готовы, мы с тобой будем много времени проводить здесь вместе. Чем займемся для начала? Может быть списком трав и лекарств?

— Я с удовольствием, – ответила ей рабыня, изо всех сил стараясь казаться милой и заинтересованной. Целитель часто лжет во благо, чтобы успокоить пациента и его близких, чтобы утешить добрым словом, или усыпить внимание того, кто стал причиной болезни. Девушка научилась владеть собой при виде ран и увечий, научилась улыбаться, когда больно и силы на исходе. Все это пригождалось ей сейчас, потому что желание вцепиться в волосы благожелательной и нежной сестре Алкида не проходило.

Женщины вместе поднялись по лестнице наверх. Сахана помнила, где находились владения Айрины и младших родственников, так что не была удивлена, когда они повернули направо. Дальше начинался настоящий лабиринт переходов и коридоров, в котором только предстояло сориентироваться и запомнить пути. Айрина занимала несколько просторных комнат. В первой она могла принимать личных гостей. Там царил идеальный порядок. Каждая вещь только подчеркивала вкус хозяйки. Во второй комнате был ее кабинет, заваленный книгами, бумагами, рисунками, пузырьками с кремами и маслами – обстановка была, мягко выражаясь, одновременно и творческой, и рабочей. На мольберте в углу была недописанная картина, изображавшая зимний лес с кривыми голыми деревьями. Пейзаж выглядел безжизненно и печально. Небо было лишено красок и солнца. Дубы и сосны будто бы страдали. Рядом лежали краски и кисти, которые еще не успели вымыть. Видимо, хозяйка писала до завтрака. Сахана отметила про себя, что картина хороша и прекрасно передает мрачное настроение. Возможно, Айрина вовсе не была счастлива в этом суровом краю. Рабыня почувствовала первый укол симпатии.

Показывая комнату Сахане, хозяйка не проявила ни тени смущения, объяснив, что бардак абсолютно необходим ей, чтобы разобраться с делами и счетами их огромного дома. Айрина даже не стала освобождать на столе чистый участок, а просто более-менее выровняла слой бумаг и положила сверху новый лист.

— Я готова составить список необходимых тебе вещей, – с улыбкой заявила она.

Сахана упала в указанное ей кресло, на подлокотнике которого висела цветная вещь хозяйки, определить назначение которой с первого взгляда не удалось.

— Начнем с трав и веществ, которые необходимы сразу и срочно, – начала диктовать она.