Бывшие. Сводный грех (СИ)

9

Алена

Написать ему? Да с чего вдруг. Пусть даже не надеется. Нам и семейных встреч за глаза хватит, чтобы "пообщаться". Больше и не надо.

Отвечать на его сообщения тоже не буду. И телефон не собираюсь проверять, хоть и тянет.

Нет, все, решила. Сказала себе: не буду, значит, не буду!

Есть чем заняться. Репетиции идут одна за другой, без передышек, каждый день. Вся наша труппа работает на пределе, ведь спектакль, к которому мы так долго готовились, уже близится. Это будет грандиозное событие. Директор академии по своим связям устроила нам настоящий шанс — на наше выступление приедут знаменитый критик Волошин и не менее известный театральный режиссер Акидзе. Эти люди — настоящие авторитеты в мире театра, и перед такими величинами все будут ходить по струнке, стараясь не наделать ошибок.

Нельзя позволить себе ударить в грязь лицом. Хочу использовать этот шанс, чтобы меня заметили, чтобы мои усилия, наконец, принесли плоды. Это может стать билетом в большой театр, и я просто обязана выложиться на все сто процентов.

Так что прости, Алекс, приоритеты уже расставлены. Сейчас не до тебя.

Собираю в большую сумку все необходимое для репетиций: пуанты, тренировочную форму, ленты, которые постоянно рвутся, и бутылку воды. Осталось проверить, не забыла ли что-то важное — этот спектакль требует максимальной сосредоточенности. Никакие посторонние мысли не должны сбить меня с курса.

Общежитие находится в паре остановок от академии, и обычно я хожу туда пешком. Сегодня не исключение — утренний воздух помогает привести мысли в порядок перед репетицией. Вдруг кто-то подбегает ко мне сзади и хватает за плечо. Я успеваю слегка испугаться, прежде чем знакомый голос радостно кричит на ухо:

— Аленка, хай! Быстрая какая, еле догнал!

— Тьфу ты, Сева! Напугал! — возмущенно оборачиваюсь я.

— Сори, — виновато улыбается он, — просто хотел кое-что обсудить до тренировки.

Лицо Севы, моего партнера в спектакле, светится от предвкушения чего-то грандиозного. Это меня, честно говоря, настораживает. Сева — душа любой тусовки в общаге, и его идеи редко укладываются в рамки приличия.

— Аленушка, — он умудряется сделать бровки домиком и смотреть на меня так, будто я последняя его надежда, — не подведи, сказал, что с девушкой на день рождения Ильи приду.

— Ой, не начинай… Была я на ваших тусовках. Больше не пойду.

— Ну, Алена, — начинает он жалобно тянуть, — в этот раз все будет по-другому! Мы даже планируем культурную программу… ну, почти.

— Почти? — скептически прищуриваюсь я. — Что за «культурная программа», Сева? Снова напиться и танцевать до упаду?

— Нет-нет, честное слово! На этот раз все цивильно. Ну, почти, — он смеется, видя мой скепсис, и добавляет: — Да ладно тебе, будет весело, обещаю!

— Сев, мне сейчас не до вечеринок, у меня репетиции, спектакль на носу… Ты же понимаешь, — стараюсь объяснить я.

— Ну пожалуйста, хотя бы на часик, а? Ты нужна мне для алиби, а то Илья уже третий раз спрашивает, не придумываю ли я свою таинственную девушку.

Я закатываю глаза, но Сева продолжает смотреть на меня с такой мольбой, что я начинаю сомневаться.

— Придумываешь ведь. Слухи пойдут, что мы пара, — упрекаю я его, стараясь сохранить серьезность.

— Может… — протягивает он, явно надеясь, что я сдамся.

— Нет, Сев, ну сколько можно… — вздыхаю я, понимая, что этот разговор мы уже ведем не в первый раз.

— Все, молчу, — он поднимает руки в притворной капитуляции, но тут же добавляет с лукавой улыбкой: — Ну хоть разок, последний? Совсем-пресовсем последний раз сходишь со мной?

— Гррр… — рычу я, понимая, что снова уступаю, — ладно! Черт с тобой, Сева.

— Спасибо, Аленушка! — он тут же обнимает меня, довольный, как кот, который урвал сливки.

На репетиции мы выкладываемся на полную, работаем буквально до кровавых мозолей. Усталость накрывает волнами, но останавливаться нельзя. Вдруг голос Елены Викторовны, нашего хореографа, разносится по залу, заставляя нас всех вздрогнуть:

— Соловьева, Макаров, что вы как тюлени! Ей-богу, давайте отменим весь этот балаган, чтобы не позориться! Солисты вы или кто? Покажите мне все, на что способны!

Елена Викторовна — женщина суровая, в выражениях не стесняется, и от ее критики не скроешься. Каждый выговор ощущается как удар, и вся труппа старается избежать ее гнева. Зато и похвала от нее звучит в несколько раз весомее, но, конечно, слышим мы ее крайне редко.

Повторяем первый танец снова и снова. Я уже сбилась со счета, сколько раз мы это делали, но каждый раз выкладываемся на максимум. Чувствую, как у Севы начинают дрожать руки, особенно когда доходит до сложной поддержки. На десятый повтор я мысленно подбадриваю его: держись, родненький, иначе я костей не соберу.

Но вот, наконец, раздается долгожданное:

— Неплохо. Не совершенно, но уже можно смотреть без слез, — говорит Елена Викторовна, и мы все выдыхаем с облегчением. — Завтра будем повторять до тех пор, пока не будет превосходно!

Этот сдержанный комплимент для нас, как бальзам на душу, но все понимают: расслабляться рано.

Наспех освежившись и переодевшись, я собираюсь идти в общежитие.

Мышцы по всему телу напряжены, чувствую, что мне просто необходим длительный горячий душ, не меньше получаса. Надеюсь, вода будет достаточно теплой. У нас, конечно, не один душ на этаж, но и не индивидуальные. Обычно один на пять-шесть человек. Если для парней это приемлемо, то у нас, девочек, частенько бывают споры из-за того, кто первый.

С этими мыслями медленно иду, вдыхая морозный воздух.

— Провожу? — выхватывает сумку Сева.

— Да я бы и сама, — не могу удержаться от нервного вздоха.

— Да все ты сама, знаю. Сильная и независимая. Но мне совсем несложно, Ален. Пойдем, не ворчи.

Продолжаю путь уже налегке. Когда подходим к большому кирпичному зданию общежития, я замечаю знакомую фигуру.

Алекс стоит, облокотившись о капот машины, и смотрит в упор.

— Привет, систер!