Бывший муж сестры

Глава 11

Телефонная трель раздается сразу же, как только подключаю гаджет к зарядному устройству, оживив его. Принимаю вызов на громкой связи, одновременно выкручиваю руль, выезжая с подземной парковки.

— Глеб Андреевич, здрасте! — Голос охранника с фабрики взволнован, и мне это не нравится.

— И тебе здравия, Иван Макарович. Что-то произошло, раз ты мне в такую рань звонишь?

Мельком смотрю на часы. Половина одиннадцатого, черт бы побрал вчерашнюю попойку! Я ничего не успеваю!

— Ага, случилось, Глеб Андреевич. Я вам пытаюсь еще с зари дозвониться, а вы трубку не берете, — частит мужчина.

— Не суетись, Иван Макарович, что там у тебя? — Я с досадой сжимаю руль и, вместо того чтобы ехать в головной офис к пацанам, разворачиваю тачку и мчусь на фабрику.

— Тут ночью пытались поджечь фабрику… — мямлит подчиненный. У меня сердце пропускает удар, делает кульбит и начинает прыгать в груди как будто на сумасшедшем аттракционе.

— Что значит «поджечь»? Кто посмел? — повышаю голос.

— Да кто-кто… Игнат, — в голосе мужчины слышится сожаление. — Вы это, Глеб Андреич, приехали б. Разобрались. А то в подсобке сидит. Буянить начинает.

Сжимаю зубы. Что этот оболтус себе надумал? Но я предполагаю, что им движет ревность, не больше. Ведь Игнат после смерти отца вообще фабрики никаким боком не касался. И я его не то чтобы не видел, но и не слышал. А возвращение Нади для всех, кто ее окружает, обозначился какими-то одними роковыми совпадениями. Все сошлось именно на ней и именно в её приезд, но это даже в какой-то степени расставило все точки над I.

Полчаса спустя я уже переступаю порог фабрики; тут же меня встречает помощник. Илья нервничает, второпях отчитывается по работе. Все четко, без запинки. Никаких сбоев и задержек выходка Игната за собой не повлекла, и это меня отчасти расслабляет, но не настолько, чтобы отпустить его с миром, лишь немного пожурив.

С Ильей мы доходим до комнаты охранника и, прежде чем зайти внутрь, я отпускаю парня. У него и так забот выше крыши. Нужно составить новое расписание, распланировать на всю следующую неделю встречи; на этой я уже вряд ли что-либо успею, потому что все оставшееся время я решил посвятить Наде и дочке.

Но новые каналы сбыта нужно отработать, закрепить. Продукция есть и ее нужно куда-то пристроить. У нас на примете с Ильей есть несколько хороших вариантов по сбыту, но в связи с произошедшими событиями я предпочитаю все это отложить: работать и вести дела нужно на трезвую голову. Четко просчитывать и просматривать все подводные камни и скрытые ходы партнеров. А у меня сейчас голова забита только одним человеком — Надей.

— Еще один момент, Глеб Андреевич. У вас была на этой неделе запланирована встреча с компаньонами из головного офиса, ее в расписании оставлять?

— Так, а что там у нас? — Задумавшись, роюсь в памяти, одновременно открывая дверь в кабинет.

— У вас там новый проект. И вас там явно будут ждать, — комментирует помощник.

— Хм, подождут, раз так необходим. Когда запланирована?

— На завтра. Там, насколько мне известно, будут присутствовать и инвесторы. Важная предстоит встреча.

Пропустив пятерню сквозь волосы, сжимаю их в кулак на затылке.

— Твою мать, как же все вовремя! — с досадой сжимаю челюсть. — Ладно, ты пока оставляй, Илья. Я посмотрю, что за сегодня успею сделать. Если что сам свяжусь с Владимиром.

— Глеб Андреевич. — Мне навстречу встает охранник, протягивает руку.

В ответ пожимаю.

— Ну что, где он? — Перевожу взгляд на голубой экран монитора и вижу в подсобке томящегося Игната.

— Я ушел тогда, Глеб Андреевич? — слышу голос Ильи у дверей.

— Да, я еще зайду, — кратко бросаю помощнику и переключаю внимание снова на экран. — Он был один? Где и что поджог-то?

— Да не успел он ничего сделать. Я бы его отпустил, — отвечает охранник, как будто предугадывая мой вопрос. — Но вы бы вряд ли сказали мне спасибо, если бы увидели это.

Мужчина переключает камеры, и передо мной открывается не очень приятная картина. Вся задняя стена подкопчена, а в тех местах, где огонь не успел до нее добраться, расписана отборными матерными словечками. И все они, естественно, направлены в мой адрес.

Потом картинка переключается, и я вижу темных тени. Хмурю брови, рассматривая затейников всего этого безобразия. Их всего трое, но в одном из этих придурков я узнаю Игната.

— А эти где? — ткнул пальцем в два темных силуэта возле стены.

— Убежали. Видать, подростки какие-то, а Игнат в зюзю пьяный, еле ногами шевелит, — с каким-то теплом в голосе отзывается охранник.

— И тем не менее это ему никак не мешает уродовать стены здания, — отмечаю я. — Ладно, пошли. На месте уже разберемся.

— Иди ты к черту, пижон! — щурясь, выплевывает Игнат.

— Ну так сказал бы мне это в лицо, а не устраивал все это ребячество, — устало качаю головой. — Что тебя так задело, Игнат? Что Надю с тобой не отпустил?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Завали свой хавальник! И не упоминай при мне больше ее имя. Предательница! Повелась на бабки. А я ведь ей предлагал нормальную жизнь!

— Ты? Нормальную? Где, Игнат? В бомжатнике, который ты устроил в своей квартире?

— Пошел ты! — Парень порывается встать, но ноги не слушаются его. Я ему даже немного сочувствую: мне повезло немного больше.

— Я понимаю, что на большее тебя и не хватит, Игнат. — Отлепляюсь от косяка двери. — Слушай, я повторяться дважды не буду, да и не хочу. Ты помнишь же, правда?! — Парень поднимает на меня озлобленный взгляд, оскаливается. — На первый раз я тебя прощаю, Игнат, но только при одном условии: Надю будешь обходить за километр. Даже если увидишь случайно, развернешься и уйдешь. Никаких контактов. Сообразил, о чем говорю? — Игнат, сжимая челюсти, молчит. — Вижу по глазам, что сообразил. Ну а если узнаю, что все-таки каким-то образом подкатываешь к ней свои бубенцы… Извини, второго шанс не будет. Убивать тебя, конечно, никто не будет, а вот за решетку упеку за порчу имущества и разбой в два счета. Иван Макарович! — окликаю охранника, трущегося где-то недалеко.

— Здесь, Глеб Андреич! — Мужчина появляется спустя мгновение.

— Выведи его отсюда. И в следующий раз смотри лучше за территорией. Чтобы близко его больше не было, иначе пеняй на себя, Иван Макарович.

Тот, пыхтя, уже поднимает Игната на ноги.

— Буду смотреть, Глеб Андреич. Теперь глаз не спущу! — обещает мужчина. — Ох ты и болванище пустоголовое, Игнатка! Отец в гробу переворачивается, глядя, что с тобой стало.

Охранник еще что-то говорит Игнату, но уже тише, так, чтобы я не слышал. Они идут к выходу.

Еще минуту смотрю в спины удаляющимся мужчинам.

— Придурок, — сплевываю ругательство, резко разворачиваюсь и размашистым шагом направляюсь в кабинет.

Перед тем как покинуть фабрику, заглядываю в кабинет; не нужно быть «капитаном очевидностью», чтобы понять: я точно пропаду тут до вечера.

— Надя меня убьет, когда узнает, что ей все-таки придется задержаться в моей квартире, — досадливо бормочу себе под нос, выходя из здания на улицу в сгустившиеся сумерки. — Что за?!

Спускаясь со ступенек невысокого портика, не отрываю взгляда от незнакомой тонированной иномарки черного цвета. Внутренний голос подсказывает, что это явно по мою душу и лучше бы сейчас вернуться назад. Вызвать охрану.

Но я отмахиваюсь от предрассудков разума и, твердо ступая по земле, подхожу к машине. Кликаю на сигналке замок и … Твою мать, прямо как кадр из фильма: в этот момент все четыре двери у машины открываются и оттуда выходят бравые ребята под метр девяносто ростом.

— Хей, чувак! Машина твоя? — без лишних церемоний задает мне вопрос тот, который сидел на пассажирском сиденье рядом с водительским местом.

— Ну как видишь, — холодно бросаю, нажимая кнопку на сигналке, и двери у машины закрываются. — А в чем, собственно, дело?

Не успеваю сделать и шага назад, чтобы увеличить расстояние между нами, когда мне в грудь летит первый удар.

Мля! В глазах тут же темнеет, и я сворачиваюсь пополам, но только лишь для того, чтобы хоть немного отдышаться.

Когда, слыша над головой сдавленный гогот, резко выбрасываю сжатый кулак вверх и попадаю в цель, чувствую, как костяшки точно заходят в подбородок тому, кто нанес первый удар.

— Че-е-е-ерт! — ревет громила, но я даже не успеваю разогнуться, как сверху в голову мне прилетает невидимый удар.

Я оседаю на землю. И теперь на меня нападают с двух сторон, а с двух я зажат машинами. Возможности увернуться практически нет. И единственное, что я могу делать, — это блокировать удары, которые наносят мне один за другим.

Ублюдки действуют на удивление слаженно. Я чувствую, как каждый их удар прилетает точно в цель. В голову бьют кулаками, а остальным частям тела достаются пинки ногами. Удар за ударом, удар за ударом.

В какой-то момент я, видимо, отключаюсь, и тут же приходит за это расплата. Какая-то тварь вбивает мне в лицо кулак, превращая мою физиономию в кровавое месиво. В голове что-то взрывается, из глаз сыплются искры. Это полный кабздец.

Но тут меня кто-то тянет за шиворот вверх и наносит еще один удар в голову, сокрушающий. Мир вокруг меня вздрагивает, и его эхо отдается в моей голове разрушительным взрывом извергнувшегося вулкана. Боль горячей лавой хлынула вниз, заполняя каждую клеточку организма.

Мое сознание плавает где-то на гране, но то и дело соскальзывает в пустоту. Я держусь за реальность из последних сил. Но боль, которая выгрызает сознание острыми зубами, не дает никакого шанса остаться в этом мире чуть подольше, чтобы спросить, какого хера только что было?

Голос ублюдка слышу будто через вакуум:

— Если не хочешь лишиться дочери, чтоб не мешал нам забрать твою бабу. Усек, пижон?

Еще один взрыв в моей голове, и я почти отключаюсь.

Нет! Нет! Нет! Этого просто не может быть! Он сейчас говорил про Надю? Чееер! — царапаю криком ускользающее сознание. — Только не сейчас!? Я не могу вот так сдаться. Надя с дочкой в опасности!

Мой затухающий мозг еще пытается выбить искру, чтобы ожить, но чудовищная боль не дает такой возможности.



Только чувствую, как пальцы сжимаются в кулак, а потом звук захлопнувшихся дверей и визг покрышек об асфальт сообщает о том, что я остался один.

Мля! Они поехали за Надей? Это последнее, что вклинивается в мой мозг. А потом он затухает…

Как только иномарка скрывается из виду, Вера покидает свое убежище.

Она все это время сидела тихо, почти не дышала, наблюдая за дракой, и теперь в мышцах чувствуется неприятное покалывание.

Подойдя к распластавшемуся на земле парню, Вера морщится от обилия крови, которой залит весь асфальт, и, вытащив платок из сумки, прикладывает к носу, присаживается рядом с Глебом.

— Ну вот, мой хороший. Сам виноват. — Легкая улыбка скользит по губам. — Я же сказала, чтобы ты смотрел за Надюшкой.

Вера прикладывает два пальца к вене на шее Глеба, пробует нащупать пульс.

— А теперь придется мне смотреть за тобой, — глухо говорит она. — Я же тебя предупреждала, Глеб. Говорила, что будешь моим. А у Нади другая жизнь. Пусть катится туда, откуда прилетела.

Вера, все-таки нащупав пульс, резко встает. Со стороны входа раздаются звуки открывающейся двери и громкое ругательство.

— Черт, как же он не вовремя! — с досадой произносит Вера.

— Глеб Андреич! Глеб Андреич! — Это голос охранника.

Вера тут же шмыгает за внедорожник.

— Господи, Боже мой! Да кто ж тебя так? Сейчас! Сейчас! Скорую вызову, — обещает мужчина и скрывается в сумерках, а через секунду хлопает дверь.

— Вот же старый козел. Все испортил! — зло шепчет Вера.

У девушки клокочет ярость в груди. Все идет не по плану! Эти громилы почти убили Глеба, а ведь обещали, что просто припугнут. Только за Надю спросят.

Девушка уже почти жалеет, что позвонила в Новосибирск женщине, у которой жила Надя. Она окольными путями выведала-таки, что же натворила сестрица и почему сбежала из города. Ну, арендаторша оказалась наивной до безобразия и все выложила как на духу. Даже по своей доброте душевной номер той самой женщины дала, которая Надьку подставила.

Именно ей-то и позвонила Вера, рассказала, где сейчас находится сестра. А сегодня утром ей поступил звонок с неизвестного номера. Вера сняла трубку и услышала голос незнакомого мужчины. Тот выспросил всю информацию, которой располагает девушка, и, когда было рассказано все, отключился, даже не поблагодарив. Мерзавец.

И вот что теперь она имеет? Избитого до бессознательного состояния мужа без возможности помочь ему.

Хотя…

Девушка огибает небольшой парк, засаженный редкими деревцами перед фабрикой, и идет к зданию с подъездной дороги.

За то время, пока ее не было, охранник уже должен был вызвать скорую, а это значит, что машина уже на подъезде.

Девушка ускоряет шаг. Ей нужно успеть дойти до внедорожника Глеба как можно быстрее. В голове то и дело всплывает один и тот же вопрос, который она задавала себе на протяжении последних пятнадцати минут: зачем они так избили Глеба? Ведь Вера только вскользь упомянула мужа, она и не думала, что они приедут бить. Но может это и к лучшему, теперь он несколько дней точно не сможет двигаться, а за это время Надя уже исчезнет из его жизни. Куда? Вера не поинтересовалась. Она предупреждала сестру, чтобы не трогала то, что ей не принадлежит. Глеб — чужой мужчина, и Надя это знала, вот пусть теперь и наматывает сопли на кулак. И вообще это не Верины проблемы.

Девушке остается пройти еще каких-то метров двести, когда она слышит за спиной гул приближающегося мотора. Бросает взгляд через плечо. Скорая.

— Черт! — ругается под нос, ускоряя шаг.

Скорая догоняет девушку через секунду, проезжает мимо.

Вера почти уже бежит. Она не могла позволить себе отпустить Глеба без нее. Он должен, когда очнется, увидеть ее рядом.

Вера, запыхавшаяся, подходит к скорой в тот момент, когда фельдшер помогает Глебу встать. И она быстро делает шаг в сторону ближайшей машины, прижимается к кузову.

— Я сказал, что в больницу не поеду! — Девушка слышит из-за открытой дверцы скорой сердитый голос мужа. — Да все со мной в порядке, — отмахивается от врачей Глеб.

Вера от чего-то медлит, не решается выйти из убежища. Внутренние инстинкты подсказывают, что лучше бы ей отсюда убраться по добру по здорову. Мужу лучше сейчас под горячую руку не попадаться.

Вера наблюдает со стороны за тем, как фельдшер предпринимает еще одну попытку достучаться до здравомыслия Глеба, но парень уперто настаивает на том, что с ним все в порядке.

— Кости рук и ног целы, да и голова на плечах, — констатирует он. — Мне нужно ехать. И прямо сейчас!

Девушка слышит, как что-то невнятно и сердито бормочет охранник.

Нужно отступать. Раз Глеба так быстро смогли привести в чувства, у Веры возникают сомнения в том, что парень не слышал ее голоса, когда она подходила к нему.

В груди собирается комок страха и с высоты ухается в пятки, расползаясь жутким холодом. Если Глеб узнает, кто в этом всем виноват…

Вера закусывает губу и, пятясь назад раком, заходит в лесок и прячется среди редких деревьев за небольшим кустарником. И как раз вовремя.

Вдалеке на подъездной дороге сгустившуюся темноту разрезают два столба желтого света. Девушка только сильнее вжимается в кусты.

Фары быстро приближаются, и Вера не успевает моргнуть, когда машина на бешеной скорости со свистом тормозит прямо перед скорой. Пассажирская и водительская двери распахиваются почти одновременно. Оттуда выскакивают двое.

— Что вы тут забыли? — Слышит Вера гневный голос Глеба.

— Твою мать! — в унисон восклицают два мужских голоса. — Это кто ж тебя так разукрасил?

Вера, боясь быть разоблаченной, резко разворачивается к машине скорой помощи спиной и бросается бежать подальше отсюда.

Девушка только сейчас понимает, что совершила глупый поступок, выйдя из укрытия к избитому мужу. Ее мог заметить охранник, и как только Глеб придет в себя, он обязательно докопается до того, кто и зачем с ним это сделал. И, конечно, правда скорее всего всплывет. И тогда Вере не поздоровится.

Нужно срочно позвонить той женщине из Новосибирска и предупредить ее о том, чтобы пока ее люди не трогали Надю. Потому как Глеб сразу же сложит два плюс два, и безнаказанным никто не уйдет. Вера это точно знала.