Цацики и Рецина

Мама Мортена

Соня Гонсалес была не похожа на Мортена — загорелая, пышная и вообще какая-то булочкообразная. Круглые щеки, круглый рот, большая круглая грудь, не вполне умещавшаяся в лифчик под обтягивающей розовой майкой. Круглые бедра в тесных, еще более розовых брюках. Единственное, что у нее было не круглым, — это длинные блестящие розовые ногти.

При взгляде на Соню Гонсалес сразу становилось ясно одно — она обожает розовый цвет.

Они долго сидели в гостиной друг против друга, не зная, что сказать.

— Так почему вы бросили Мортена? — спросил наконец Цацики. — Я считаю, что мамы не должны бросать своих детей.

— Я не хотела, — прошептала Соня Гонсалес. — Я поехала отдыхать и встретила Карлоса. Он был такой добрый и романтичный. В отличие от Калле, он обращался со мной, как с королевой. Понимаешь, папа Мортена обижал меня. Особенно когда выпивал.

Соня Гонсалес достала из сумочки носовой платок и высморкалась.

— И вы оставили Мортена с таким человеком? — осуждающе спросил Цацики.

— С Мортеном Калле всегда был добр. Кроме Мортена, его ничто не волновало. Ну и кроме выпивки, конечно. Я думала, он бросит пить, когда ему придется одному заботиться о сыне.

— И вы не скучали по Мортену? Мамаша всегда без меня скучает, когда мы расстаемся.

— Конечно, скучала. Каждую минуту. — Но Калле угрожал, что убьет меня, если я посмею приблизиться к Мортену. В конце концов и к горю привыкаешь.

Соня Гонсалес снова высморкалась и достала из сумочки несколько фотографий. Среди них было много снимков дома, где она жила, ее парикмахерского салона, были фотографии какого-то мужчины и двух девочек.

— Кто это? — спросил Цацики.

— Мои дочери, — ответила Соня Гонсалес. — Сестры Мортена. Разве он вам не рассказывал?

— Нет. Вряд ли он знает, что у него есть сестры. Вот удивится.

— Как это не знает! — воскликнула Соня Гонсалес. Похоже, она не на шутку рассердилась. — Я писала ему каждый месяц, он же ни разу мне не ответил.

Наконец Цацики услышал, что Мортен вернулся. Дело в том, что Мамаша и Йоран никогда не хлопали дверью. Хлопали только Цацики и Мортен.

— Мортен! — закричал Цацики. — Мортен, иди сюда! Скорее!

Соня Гонсалес поднялась с дивана и поправила прическу.

— Что случилось? — крикнул Мортен из прихожей. Такой же недовольный, как всегда. — Чего тебе?

Мортен подошел и увидел Соню Гонсалес. И, едва переступив порог гостиной, замер. Со стороны казалось, будто он увидел привидение.

Соня Гонсалес протянула к нему руки.

— Мортен, — прошептала она. — Мортен!

— Ты! — сказал Мортен. — Это правда ты?

— Да, — прошептала Соня Гонсалес и сделала шаг ему навстречу. И еще один шаг. — Мортен! О Мортен!

От напряжения Цацики дрожал всем телом.

— Ведьма, — прошипел Мортен. — Катись ко всем чертям!

Он резко развернулся и убежал в свою комнату. Дверь с грохотом захлопнулась. После этого из комнаты доносился только очень громкий и очень злобный тяжелый рок.

Соня Гонсалес снова опустилась на диван. Она сидела, вся сжавшись, и плакала. Плакала так, что ее розовые плечи вздрагивали.

— А я-то думал, Мортен обрадуется, — сказал Цацики и неуклюже погладил ее по кудрявым волосам.

Цацики не знал, что делать. Мортен заперся в комнате и наотрез отказывался выходить, а на диване в гостиной безутешно рыдала Соня Гонсалес. Он вышел в коридор и стал ждать Йорана.

Как-никак Йоран был в прошлом военный. Он знает, что делать в кризисных ситуациях и в случае войны.