- Послушайте меня, спартиаты, я не отниму много времени! Ради уважения к Зене, которую вы встречали не так давно с воодушевлением, послушайте! Дивлюсь я, что вы так легко обвиняете Дамона в мятеже, даже не выслушав его оправданий, а, ведь, он - человек знатный, и никто не может упрекнуть его в пренебрежении к полису! У вас есть реальные враги, что заняли сейчас часть города и приютили у себя разбойников, на них обратитесь, а не преследуйте врагов ложных!
Такие речи магистратам не понравились, Агафон делал ей предупредительные жесты рукой, только стоявший внизу Персей, что крепко сжимал рукоять меча, не позволял подняться фракийцам. Однако Габриэль продолжала:
- Я готова поручиться за Дамона, ибо полностью уверена в нём! Велите же сейчас призвать его из храма, дабы он предстал перед вами!
- Этот человек смущал народ речами против Рима, - возразил один из командиров фракийцев. - Его ждёт законный суд.
- О чём ты говоришь! Тебя призвали, как я помню, для борьбы с реальными мятежниками, но твои воины заняты другим!
- Я послал в мятежные кварталы почти полсотни воинов, они справятся, а ты спускайся вниз, ибо смущаешь народ, - наступал на неё фракиец, не воспринимавший её воинственности серьёзно. Габриэль на мгновение подумала, что сейчас спасёт только меч, мысли о том, чтобы сдаться и уйти, она даже не допускала, но желание народа неожиданно оказалось на её стороне, многие кричали, чтобы Дамон был призван, непосредственную же помощь оказал Орест. Он появился рядом с возвышением и потрясал копьём, словно готовый драться за девушку, кричал, что не оставит без помощи ту, что спасла его. Это вызвало ещё большие симпатии к ней, но более спартиаты хотели найти кого-то, кто бы придавил богатых и списал бы все долги, и только Дамон мог дать им хоть какую-то надежду.
Всё это, как казалось, переменило настроения магистратов, и эфоры позволили Габриэль привести беглеца как можно быстрее, она и поспешила, захватив с собой Ореста и Персея, пока Агафон успокаивал народ жестами рук. На одной из ведущих с площади улиц стоял храм Коры Сотеры, там, по словам спартанцев, и укрывался Дамон, девушка стучала в закрытые двери, крича, что отряд вооружённых рабов Клеона отошёл назад, и она хочет войти. Спартанец узнал голос и решился открыть, в полутьме Габриэль увидела десяток человек в вооружении, тревожный Дамон опирался на копьё, его панцирь тускло поблёскивал.
- Мы тут уже готовимся к обороне, но нас маловато, - мрачно улыбнулся он, когда они затворились вновь. - Вести о том, что меня хотят схватить, принесли мне мои люди ещё накануне, но я не знал, что делать. Хотел собрать людей, опереться поначалу на отряд из своих друзей, но меня терзали сомнения в том, что люди услышат мои слова. Когда же мы узнали о фракийцах, то ничего уже не оставалось, лишь искать защиты у богов.
- У тебя ещё есть шанс. Я была на площади и видела, что многие на твоей стороне, варвары раздражают народ, даже эфоры согласились, чтобы ты предстал на собрании и смело ответил на все обвинения, - горячо ответила девушка.
- Дело опасное, ты мало знаешь наших аристократов, поверь, что это, скорее всего, уловка с их стороны, они просто хотят выманить меня. Однако ты права в том, что выбора у нас нет, и из храма нас рано или поздно выкурят, поэтому я готов довериться тебе.
- Обещаю, что буду стоять за тебя с оружием в руках, - сказала Габриэль.
- Нам бы сейчас воины с Зеной во главе не помешали, - вновь улыбнулся Дамон и смело рванул ворота. Они бежали по улице, чувствуя какую-то гордость, смешанную с лёгким привкусом обречённости, бежали словно на битву, и лишь у самой площади девушка призвала всех к осторожности, попросив друзей Дамона ждать в укрытии, пока он будет говорить. На площади же все были в напряжении, Габриэль сразу заметила, протискиваясь с ведомыми ею по краю толпы, что фракийцы заметно сконцентрировались у портика, однако отступать было уже поздно.
Мир медленно погружался в вечер, и солнце уже клонилось, заполняя пространство меж зданий золотистым огнём, и люди на возвышении были облачены в мрачноватые тона, народ же вовсе был тёмным, лишь жала копий мерцали как звёзды. Дамона поначалу пустили говорить, и он вышел воодушевлённым, смело вращая свой короткий меч в руке, он сказал:
- Быстро же вы нашли общий язык с теми, кто в обычное время закабаляет вас и лишает собственных домов! Я не говорю, что лучше их, просто я помню то, что вы забыли! Я говорю вам, забудьте всё! Забудьте их, забудьте меня, забудьте Рим, этих варваров и всё, что лишает вас доблести! Просто делайте то, что должно спартанцам! Выбейте, во имя Диоскуров, этих варваров из города! Обратите оружие против восставших и загоните их туда, где им и место!
Ономарх, яростно побуждаемый Агафоном, схватил его сзади и попытался вытащить с глаз народа, одновременно выбивая и меч из руки, другой эфор, Левкон, кричал, что такие речи совсем уж невозможны и только доказывают вину мятежника. Однако Габриэль немедленно вмешалась, уже не думая о том, что сделают фракийцы, что будет в городе, просто подчиняясь единому желанию, она выхватила свой меч и ощутимым ударом отогнала Ономарха. Дамон отскочил к стоявшему на ступенях Персею и взял у него отданное прежде копьё, сам юноша уже обнажил меч, Габриэль же спешила к ним, крича, что ей нужно время для расчехления лука. Трое обороняющихся прижались к стене портика, вокруг них образовалось небольшое пустое пространство, ибо спартиаты находились в смятении, сторонники аристократов свою немногочисленность компенсировали активностью, налетев на Ореста и отсекая друзей Дамона, остальные же смущённо молчали, опасаясь хорошо вооружённого противника.
Девушка уже наложила первую стрелу на лук, передвинув колчан себе поудобней, справа от неё с занесённым копьём стоял спартанец, слева Персей сетовал, что не захватил щит, фракийцев было человек двадцать, но они не спешили. Магистраты опасались открыто проливать кровь, ибо не были уверены в настроениях толпы, по крайней мере, они не хотели делать этого на виду, и надвигавшуюся ночь считали решением. Ономарх с Бисалтом не собирались так долго ждать, они чувствовали себя в какой-то степени уполномоченными римской властью, поэтому не желали демонстрировать полного подчинения, хотя и показывали, что действуют в интересах спартанских магистратов. Фракийские командиры пытались растянуть обороняющихся, спровоцировать их к агрессии, чтобы убийство показалось лишь ответом, они медленно двигались вдоль стены портика, держа мечи на плечах, остальные воины держались чуть дальше. Габриэль шептала своим, чтобы они не отвечали на эти движения, понимая, что это обернётся стремительной схваткой и, скорее всего, гибелью для них.
Крик Ореста заставил её отвлечься, спартанец был хорошо виден, прижатый к стене одного из зданий, один из противников замахнулся на него мечом, девушка не медлила ни секунды и выстрелила, пронзив нападавшему стрелой плечо. Бисалт в тёмном, покрытом бронзовой чешуёй панцире приблизился к ней почти вплотную, и она уже не могла достать новую стрелу, но выхватила левой рукой меч и выставила вперёд. Это был последний миг перед бездной, мрачные глаза фракийца гипнотизировали, глаза убийцы, как она знала, но тут за пределами поля обзора началось какое-то движение, кто-то рассекал толпу словно меч, и море людское расступалось.
Ономарх ещё не видел, он подступил к Габриэль с правой стороны, желая атаковать, и тут мощная тень смела его одним молниеносным ударом, он распластался на спине, пронзённый копьём насквозь, не взирая на панцирь, тень же уже летела дальше. Девушка увидела Зену в этот момент совсем иначе, её глаза мелькнули мрачным огнём, волосы неслись как змеи, и казалось, что кто-то более могущественный окутывает её. Воительница налетела на второго командира, Бисалта, без удара уже обнаженным мечом, но врезавшись в него всем корпусом и повалив на землю, тот не успел воспользоваться собственной фракийской махайрой. Остальные оставались лишь зрителями и смотрели заворожено, как Зена отправила Бисалта к Аиду, заколов его сверху вниз. С улицы на площадь вступали воины из её отряда, все в полном вооружении, некоторые и верхом, воительница же сказала, вынимая клинок из тела:
- Следующий! Ну, кто?! Ты?!
Она схватила за ворот хитона ближнего человека, но тот, побледнев, лишь рванулся и бросился в толпу, споткнувшись, он полез людям под ноги. Вокруг неё образовалась пустота, она же крутилась, ещё охваченная яростью, кричала:
- Что же вы?! Я ещё голодна! Насытьте же меня, ублюдки!
Никто не знал, сколько людей привела с собой Зена, и кто выступит на её стороне, всех охватила лишь паническая мысль о резне, и люди стремились как можно быстрее очистить площадь, возникла немалая давка, фракийцы же лишились руководства и также начали рассеиваться. Воительница потянула вперёд Дамона, велев ему немедленно успокоить спартанцев, и тот взбежал на возвышение, закричав:
- Стойте, свободные граждане! Славная воительница, коей суждено спасти наше Отечество, так устрашила вас?! Пусть те, кто имеют преступления перед народом, бегут в страхе, радеющие же за Спарту могут остаться спокойными, ибо победа за ними! Мы забыли о давних пророчествах, но, воистину, все вы слышали слова о том, что наступят времена, когда не будет мужей, способных на доблесть, и женщина встанет над мужами, дабы вести их к победе! Воистину, сильнейшая из жён стоит перед вами, грозная и ополчённая мечом, так следуйте же неизбежной судьбе! Нам нужны сейчас спартиаты, что обучены сражаться, те же, кто обучен лепить горшки или, может быть, пасти баранов, могут убираться домой!
- Среди нас таких не бывает! - заревели голоса из толпы.
- Неужели?! Так встанем плечом к плечу и пустим по улицам кровь нечестивых, после этой работы я и поверю вам! - Дамон яростно ударял металлическим подтоком копья по камню, видя уже, что многие, даже большинство, зарядились его словами.
- Смерть варварам! - люди начали хватать некоторых фракийцев, желая расправиться с ними в первую очередь, однако Зена остановила это, собрав всех растерянных воинов в одну группу. Она спросила у них:
- Для помощи кому вы были отправлены проконсулом? На чьей стороне вы должны стоять?
- Мы должны помочь спартанскому народу, - быстро сообразил один из фракийцев, - только в его интересах действовать.
- Вот, перед вами стоит народ Спарты, и лучшие люди из спартиатов ведут его, - воительница кивнула на толпу и Дамона. - Служите ему и будете прощены, иначе же никто из вас не уйдёт живым. Трупы своих командиров заройте за городом, я отдаю вам их.
В это время друзья Дамона схватили эфоров и ещё нескольких из знати, слуги их перестали составлять боевую силу и разбежались. Зена рискнула оставить всю эту кутерьму на минуту и позвала Габриэль, Персея и спартанца укрыться от шума в одном из общественных зданий, где коротко объяснила им ситуацию. Она сказала:
- Дело клонится в нашу сторону, но нужно сейчас не упустить победу. Вы уже заметили, что людей со мной мало, я взяла только всадников, пехоту же ведут Александр с Гекатеем, они прибудут только к середине ночи. Более того, Каллисто удалось разослать своих вестников по периэкским городам, и значительный отряд разбойников и лаконцев движется сюда из соседних районов. Атаковать сейчас фессалийку и мятежников в Спарте мы не будем, ибо тьма сгущается, а сражаться на тесных улицах опасно, поэтому умерь свой пыл, Дамон.
- Нельзя праздно терять время, - возражал ещё разгорячённый спартанец.
- Мы и не будем. Сейчас ты созовёшь новое собрание, скажешь, чтобы приходили вооружёнными лишь те, кто готов выступить на врага, пусть тебя там изберут стратегом, ты же велишь занять прилегающие к мятежным кварталы и оборонять их до рассвета. Пусть воины сторожат попеременно, но вперёд не идут. Мы соберём всех фракийцев в единый отряд и будем использовать как резерв, пусть над ними встанет твой соратник. Скоро должны подойти и мои люди, я встану лагерем на окраине города и буду следить за врагами извне. С рассветом нас ждёт решительная битва, и, поверьте, что она будет очень тяжёлой, ибо множество врагов стоит против нас. В последнее время удача обходит нас, но будем брать упорством...
При свете факелов Дамон настроил людей на стойкое несение военной службы, успокоив их бурную ярость и желание немедленно повесить многих. Он собрал народ в Тёмной стое, значением этого места подчёркивая важность действа. По настоянию Зены, большинство магистратов и несколько аристократов были заключены под домашний арест, жизнь им была сохранена, ибо дразнить наместника было лишним. Та часть отряда фракийцев, что была послана командирами разогнать чернь, за время споров понесла значительные потери, ибо встретила яростное сопротивление лаконцев, на помощь коим подоспела и Каллисто. Однако пришедшим с площади удалось предотвратить разгром, и все оставшиеся наёмники, шестьдесят семь человек, закрепились на улицах близ мятежных кварталов, ожидая дальнейших распоряжений. Воительница двигалась на коне по городу и окрестностям, следя за организацией всех отрядов, она ждала подхода своих людей и часто вглядывалась во тьму, ища огоньки далёких факелов.
Войско пришло уже после полуночи, не отметив своё прибытие никакими огнями, ибо предводители опасались любых неожиданностей на дороге, луна почти не светила, и звук движения отряда Зена услышала прежде, чем разглядела что-то во тьме. Она выехала вперёд, чтобы сразу снять неопределённость, и заговорила с людьми, зная, что они узнают её голос, скоро к ней подбежал пешим Александр.
- Слава богам, что ты удержала город! Мы натерпелись немало страхов за этот поход! - сказал он, подхватив её коня за поводья.
- Город ещё не весь наш, но меня больше интересуют ваши дела и положение ваших врагов.
- Наши дела не радостны. Когда ты покинула нас, и мы только двинулись в путь, за спинами воинов замечено было движение, и скоро мы поняли, что множество разбойников и лаконцев из периэкских городов собираются в целое войско. Они шли за нами всё это время, к счастью, у них оказалось мало конных, около двадцати всадников, но и эти вымотали нас до полусмерти, нескольких умирающих пришлось бросить, ибо не было никакой возможности их нести. Враги не решились дать нам крупное сражение, но теперь они также подходят к Спарте, не более двух-трёх стадий до них, а мои люди сильно измотаны.
- Сколько их, как они вооружены?
- Я не мог точно определить, но думаю, что около пятисот. На солнце было заметно довольно много световых пятен от шлемов, щитов и панцирей. Я не думал, что они будут преследовать нас и ночью, но они стали, словно кому-то очень хочется как можно быстрее поспеть сюда.
- Мне кажется, я знаю, - ответила воительница. - Не тревожься за отряд, юноша, ночью они не станут биться, в городе же достаточно наших сторонников, чтобы вы могли спокойно отдохнуть до утра.
Ночь была неспокойной, в Спарте мятежники громили опустевшие дома зажиточных граждан и разносили бурю пожара, это тревожило спартиатов, но Зену куда более интересовали лаконцы, вставшие большим лагерем в четырёх стадиях от городских окраин. За несколько часов до рассвета какой-то отряд отошёл от лагеря и двинулся по поросшим лесом высотам в обход города, пытаться остановить его было слишком опасно в темноте. Воительница следила за северо-восточными окраинами Спарты до самого утра и была вознаграждена, ибо уже в рассветном мареве увидела, как отряд примерно в сто пятьдесят человек покинул город, уходя на север, она не видела фессалийки из-за значительного расстояния, но была почти уверена, что та была среди воинов.
Это оказалась неожиданная удача, и Зена решила ей пользоваться, поскакав как можно скорее поднимать своих воинов и спартиатов. Она прибавила к своим пятидесяти всадникам и семидесяти пешим всех фракийцев и до двух сотен пеших спартанцев, коих возглавил избранный стратегом Дамон. Периэкское войско состояло примерно из пяти-шести сотен воинов, но воительница смело повела своих на лагерь, разбитый наспех без всяких укреплений, лишь очерченный по краям повозками и телегами, что взяли с собой предусмотрительные лаконцы. В лагере большинство ещё не проснулось, поэтому построиться для отражения удара у них не было времени. Всадники правого крыла нападавших разогнали начавших собираться людей и развернулись в тылу, отсекая путь к бегству, следом в бреши меж повозок ворвалась и построенная небольшими отрядами пехота, периэки сопротивлялись слабо, и лишь стараниями Габриэль они не были полностью истреблены. Девушка ужаснулась масштабам резни, оказавшись среди набиравших силу тёмных ручьёв, поэтому и сама кричала, веля щадить, и Зену просила остановить воинов. Ей удалось спасти около трёх сотен лаконцев, коих голыми погнали поближе к городу под надзор нестроевой части спартанского войска, остальных же воительница велела бросить на месте и двигаться на нового врага.
Воодушевлённые быстрой победой спартанцы и ахейские воины уже без приказа начали несколькими колоннами окружать город, внутри же к ним были готовы присоединиться ещё две-три тысячи человек. Уход Каллисто, что забрала с собой лучшую часть боевых сил мятежников, вызвал в ремесленных кварталах тревогу, после разгрома периэков сменившуюся паникой, поэтому лишь немногие оказывали сопротивление. Настоятельно потребовав не устраивать массовых казней во имя сохранения спокойствия, но ограничиться лишь несколькими зачинщиками, Зена отправила конных часовых на северную дорогу и отправилась отсыпаться после трёх бессонных суток. Её примеру последовали многие из отряда, и день прошёл в Спарте спокойно, все разбирательства отложили на некоторое время из-за грядущего праздника, лаконские города же замерли в страхе, думая лишь о том, как вернуть пленников и тела убитых.
Гостевой дом путниц оказался в зоне пожара и частично выгорел, однако Дамон тут же сделал достойную замену, отдав им пригородный особняк Клеона, где они и отсыпались. Когда Габриэль проснулась, Зена уже была на ногах, она отдёрнула занавесь над дверями комнаты, впустив густой вечер, и бродила, помахивая опахалом из пучка каких-то экзотических перьев. Девушка начала активно тянуться и сказала подруге:
- Когда выступаем и куда? Я, со всей этой кутерьмой, совсем потеряла картину движения нашего врага. Каллисто ещё в Лаконике?
- Сегодня мы никуда не идём, нас ждёт этим вечером славный пир и отдых до завтра, когда и начнём движение. Путь же наш ляжет на север, как это ни странно, но фессалийка возвращается в Аркадию, откуда и начался наш поход.
- Вчера голова у меня гудела, и я не могла думать ни о чём, кроме насущного момента, - Габриеэль легла на бок, попирая мягкие подушки и глядя, как Зена пытается улучшить, процарапывая ножичком, нелепую картину на стене, где для Клеона изобразили каких-то эротов и лесных дриад. - Теперь я вдруг осознала, что не имею понятия, как всё произошло вчера. Откуда ты появилась? Почему лаконцы подтянулись к Спарте? Куда делась фессалийка?
- Ну, кое на какие вопросы я могу тебе ответить, ибо сама думала об этом последнее время. Каллисто, очевидно, прознала через лазутчиков, что я ушла с конными на юг, и в тот же день отправила своих гонцов с вестью о немедленном выступлении, сама же собрала к вечеру своих людей в центральном районе Лаконики.
- Что это были за гонцы? У неё нет такого количества людей, чтобы во все города послать.
- Она умна, и это следует помнить. Когда мы с Александром гонялись за врагом, я заметила, что в городок Марий бежит по дороге какой-то обнажённый юноша с горящим факелом, странность этого зрелища поначалу меня смутила, но через мгновение я почувствовала здесь что-то недоброе, и мы с несколькими всадниками схватили его на городской площади. Это было удачей, ибо Гекатей, как потом выяснилось, пропустил таких же бегунов в южном городке Асопе без всякой задней мысли, что привело к немалой опасности. Мы допросили парня и очень поразились его словам. Он поведал, что является рабом Ификла, нашего старого знакомого, что демагог этот передал целую группу своих рабов в распоряжение некой госпожи из дальних мест...
- Каллисто! - догадалась девушка.
- Ну кто же ещё? Женщин среди людей, мутящих Лаконику, не так много - она, да я с тобой. Фессалийка собрала этих рабов в одном месте и сказала им, что она - женщина религиозная, а на её родине в это время как раз проходят праздники в честь Аполлона, и она хотела бы исполнить один обряд. Она сказала, что обнажённые юноши у неё дома бегут из главного города во все поселения с горящими факелами, там же они славят божество и приносят жертвы, пользуясь этим огнём, ну, она и велит этим рабам сделать так же. Обнажёнными они должны будут бежать с горящими факелами во все города и поселения Лаконики, за исключением запада области, стараться отдыхать как можно меньше и спешить, потом же остановиться на главной площади города, в который посланы, и трижды громко восславить Аполлона. Она распределила между ними города и обещала, что, в случае надлежащего выполнения дела, они получат вознаграждение.
- Здорово! Она это ловко придумала, - оценила Габриэль.
- Ты права, это было очень хорошо. Критянин, коего мы допрашивали, конечно, этого не знал, но командирам своим она сказала, какого знака следует ожидать. Так вот, рабы выполнили её поручение, предводители разбойников успели уже склонить к себе самых воинственных периэков, и скоро нам с Александром пришлось отступать по дороге к побережью, ибо сотни мятежников вышли из поселений. Я сразу поняла, что Каллисто будет наносить удар в Спарте, и что ты в опасности, поэтому велела Александру дождаться на перекрёстке дорог Гекатея, к коему мы уже выслали гонцов, и двигаться к городу, сама же взяла всадников и бросилась к тебе на помощь. Остальное ты знаешь, наши пехотинцы подвергались жёсткому прессингу, но Гекатей вспомнил кое-что из ремесла стратега, поэтому они добрались вполне благополучно.
- Ох уж эти рабы, несчастные варвары. Им и в голову не пришло, что это не праздник никакой, а уловка.
- Да, сирийцам дела нет до наших праздников, - согласилась Зена, заканчивая свой шедевр, она изобразила на заднем плане картины Габриэль с луком, целящейся в сатира, словно символизируя этим крах всего уютного клеонова мирка. - Впрочем, нам пора уже собираться, будем пировать с друзьями. Тебя это особо касается, ибо сегодня мы будем чествовать тебя как главную героиню.
- Что я такого сделала?
- Ты выиграла для нас всё дело, хотя, сама этого и не осознаёшь. Смотри сама: если бы ты не рванулась в Спарту для поддержки Дамона, он бы не смог выступить на площади, но был бы, скорее всего, схвачен. Коли так, то в народе произошёл бы раскол, они не приняли бы никакого решения, и Каллисто смогла бы овладеть значительной частью города. Мы с отрядом в пару сотен человек оказались бы против множества периэков и нескольких тысяч мятежников в городе, тогда я полагала бы удачей просто возможность спастись.
Однако ты оказалась в Спарте и задержала собрание спартанцев до самого вечера, что позволило мне успеть в город, ты явила им и возможного лидера, что быстро взял ситуацию в свои руки. Так мы вовремя организовали оборону и не позволили фессалийке развернуться, мятежники же испугались единого спартанского войска, что облегчило нам победу. В какой-то момент Каллисто решила вовсе не вступать в сражение, а отойти, уход Диомеда от периэков лишил и их значительной силы. Посему, ты сдвинула небольшой камешек, что повлёк за собой великий и благостный для нас обвал. Мои умения тут были куда менее значимы, чем твоё решение в самое нужное время и в единственно возможном месте.
- Хорошо, по крайней мере, ты не будешь меня ругать за сумасбродство.
- Отнюдь, мы будем тебя славить и увенчаем венком. Я уже запечатлела тебя на этой картине, и, может быть, местный художник нарисует тебя, чтобы выставить картину на главной площади. Однако я больше не позволю тебе бегать под угрозой мечей и копий без всякой защиты, мы подберём тебе льняной панцирь, что полегче, из захваченных у периэкских богачей, они много чего оставили нам.
- Мне будет тяжело его таскать, но я постараюсь для тебя.
- Ладно, пойдём, сдвинувшая камешек. От этого движения вздрогнет Пелопоннес...
Глава 12. Великий город.
Каллисто ушла по дороге на Селассию и уверенно двигалась в землю Аркадии. Проведя расследование и допрос мятежников, Зена узнала, что она взяла с собой около сотни молодых и обладавших военными навыками лаконцев, из коих десять было на лошадях. Пленные показали, что ночью был убит демагог Агорократ, его тело нашли с трапезным ножом в груди, это и послужило поводом к расколу в рядах бунтовщиков. Сама Зена не особо спешила в погоню, желая укрепить и пополнить свой отряд, Дамон неожиданно вызвался участвовать в походе, дабы отдать свой долг путницам, и никак его невозможно было отговорить. Спартанец взял с собой восемьдесят лучших воинов, поручив пока держать магистратов под арестом и не пускать в Спарту тех, кто оказался за пределами Лаконики, все реформы он отложил до возвращения. Спустя три дня Зена выступила походной колонной, будучи уверенной, что фессалийка не станет убегать далее, но будет цепляться за Аркадию и своих сторонников там.
Они остановились на ночь уже за пределами Лаконики, на берегу одного из притоков Алфея, мир вокруг выглядел тихим, мрачные горы по сторонам чернели лесом, и вода ничего не отражала, ибо луна умерла. Габриэль везла свой новый панцирь в мешке и на стоянках всегда держала его рядом с собой, на нём, достаточно мягком, было удобно спать, так поступила она и сейчас, устроившись недалеко от воды. Воительница сидела рядом, чистила клинок песком, и девушка говорила ей:
- Мне кажется, я поняла то, что ты так ненавязчиво хочешь мне внушить всё это время.
- Что же? - улыбалась Зена за занавесью волос.
- То, что путь этот является сутью нашей жизни. Я часто спрашивала у тебя, скоро ли окончится наша погоня, но ты очень осторожно подталкивала меня к тому, что это и есть наша жизнь. Каллисто будет побеждена и исчезнет, но всегда появится кто-то ещё. Жизнь наша - вечное путешествие, всегда проходящий круговорот, и мы уже никогда нигде не осядем... разве, лишь смерть нас удержит.
- А ты бы хотела где-то осесть? Какой город тебя манит?
- Тегея стала мне всех роднее, большой город, в Аргосе или Спарте мне не было так хорошо, там же город словно затягивает тебя, эти его древние тени... Однако я порвала все связи с городом, странно, мы теперь часто даже не ночуем на постоялых дворах, и это кажется вполне нормальным делом...
- Города... Я видела большие города, - вонзила меч в песок Зена. - Больше Александрии ничего нет, иногда мы приставали в её гавани, чтобы купить или продать что-нибудь. Этот город пожирает тебя, можно исчезнуть в нём как в лесу, бродить сутками и не находить выхода, он оставлял у меня тягостное впечатление. Мир продажных людей, тех, кто стал рабом иллюзии покоя, где нет нужды сражаться за веру свою, лишь длить себя в пустоте.
- Нас ждёт другое, - легла на свою подушку Габриэль. - Интересно, суждено ли нам совершить дальние путешествия за пределы Эллады? Морем ли к новым берегам устремимся или на верных конях утонем в бескрайних степях? Возможно, этого не будет, тогда хотя бы расскажи мне о путешествии.
- Путешествий было много, все они складывались в какую-то одну нить, противоречивую как течение Меандра, но всегда выплетаемую неразрывной. Раньше я думала, что сравнюсь в своих путешествиях с Александром Великим, гордилась тем, что забралась на восток дальше него, хотя и не была во многих местах, что он посетил. Многие были в Египте, Киликии, Ионии, Сирии, даже Понте и Месопотамии, я же гордилась тем, что посетила Армению, Кавказ, Иберию, Скифию, Мидию и Согдиану, Бактрию и Индию, даже земли серов, где считанные люди были из эллинов. Некоторые места, что я видела, поистине уникальны, я уже говорила тебе о Таксиле, что скоро исчезнет под натиском варваров, будто и не было её, или, например, детище царя армян Тиграна, странный город Тигранокерта. Он, ведь, совсем не долго простоял, стремительно был построен царём и через несколько десятилетий разрушен Лукуллом, а город был большой, и я успела кратко побывать в нём.
- Уверена, что ты видела много диковин, - продолжала приятную беседу перед сном девушка, привлекая к себе рукой Зену.
- Много разного. Диковинных индийских тварей, что стреляются иглами, пёстрых тигров, пожирающих людей, странных ночных животных, что летают во тьме, но дело не в этом. Дело в том, что, какие бы чудеса передо мной не представали, желание вернуться и увидеть тени Эллады было всё сильнее. Всё сильнее было какое-то предчувствие того, что самое важное в моей жизни произойдёт именно на родной мне земле. Самое важное в путешествии - это неизбежное возвращение, столь ожидаемое нами и ускользающее от нас...
На следующий день, первый день лета, они достигли Тегеи, город стоял затворённым, ибо встревожился проходом воинов Каллисто, однако сразу выслал гонцов к отряду, магистраты заверяли, что стоят на стороне Зены и просят покарать предателей из Орхомена. Речь шла о том, что аристократ Горгий, глава могучего рода, возможно, хочет призвать фессалийку для установления тирании и разгрома своих противников, хотя, точно об этом никто не мог сказать. Отряд двинулся через долину напрямую к Мантинее, держась чётко видимых следов коней разбойников, давняя вражда между аркадянами и лаконцами далеко ещё не исчезла, но строгий порядок войска позволял избегать конфликтов. Зена часто поглядывала на демонстративно идущего пешим Дамона, что легко мерял землю копьём, закутанный в красный плащ. Она понимала, что он преследует в походе и свои интересы - окончательно разгромить лидеров бунтовщиков, коих считал для Лаконии опасными, однако всё же была рада присутствию его людей.
От Мантинеи ждали приюта, поэтому не стали останавливаться с наступлением темноты, но шли к городу и достигли его около полуночи. Александр развил бурную деятельность в родных стенах и ещё ночью предоставил воительнице всю информацию, она же собрала своих командиров на совет, не желая откладывать. Костёр был в центре их круга, и впервые присутствовавший на таком совете Дамон сидел напротив Зены, к которой прислонялась Габриэль, Александр полулежал справа от неё, чувствуя себя важным, Гекатей же был в полутени, сильно устав от тягот похода.
- Дельце-то горячее затевается, - говорил юноша, - ибо Динодот Секирщик, коего все знают в Мантинее, сегодня днём захватил тридцать своих сторонников из города и ушёл вслед за фессалийкой к Орхомену. Это значит, что Горгий всё же решился на переворот, когда узнал, что Каллисто возвращается, вот и зовёт всех своих друзей.
- Что это за Динодот такой? Почему его зовут Секирщиком? - спросила Габриэль.
- Один из разорившихся аристократов, сейчас он даже не входит в совет города, живёт в долг, но нрава буйного и держит вокруг себя полуразбойных друзей и рабов. Прозвище своё получил из-за того, что любит ходить с топором, всюду его с собой таскает.
- Насколько я помню, этот Горгий имел конфликт как раз с мантинейцами, что должно бы заставить их помогать нам активнее. Они помогут? - поинтересовалась у юноши Зена.
- Обязательно помогут, около сотни воинов выступят на нашей стороне. Знаю, что это не так много, но для сбора большого войска нужны время и средства.
- Хорошо, тогда слушайте мои мысли, - сказала воительница. - Орхомен для нас уже потерян, это надо признать, ибо у Каллисто было достаточно времени, чтобы захватить его, а переход Горгия на её сторону не оставляет горожанам шансов. Однако, насколько я понимаю, не все примут переворот. Будут ли сопротивляющиеся, как думаешь, Александр?
- Я уверен, что лучшие представители остальных родов не смирятся, но для открытой борьбы им недостаёт людей, посему, лучшее для них - покинуть город.
- Мне представляется также, а это значит, что мы отрезаны от них, и их боевые силы не могут нам помочь. У фессалийки много воинов, и наступать пока на неё мы не будем, лучше укрепиться лагерем близ Мантинеи и подробнее узнать ситуацию, завтра люди из города должны быть уже под нашим началом и активно упражняться. Надо бы активнее требовать воинов и от Тегеи, ибо времени у нас не много. Римские власти уже заинтересовались столкновениями на Пелопоннесе, они отправили этих фракийцев не только для устроения Лаконики, но для удержания и всего полуострова, а скоро до наместника дойдут вести и об их злоключениях в Спарте. Возвышение Дамона ему очень не понравится, да и масштабы противостояния слишком разрослись, поэтому у нас не более одной-двух недель, чтобы разгромить противника, замирить Спарту на основе лидерства Дамона и уехать с полуострова подальше.
- Тогда у нас нет иного выхода, кроме как готовиться к решительному сражению, - сказал спартанец. - Все мы рискуем жизнями, но все уже утвердились в своём выборе...
Утром было много движения, Дамон гонял своих воинов в полном вооружении по равнине, доказывая живость спартанской доблести, и щиты их над головами горели, заставляя закрывать глаза, Александр же упражнял всадников, крутя их вокруг городских стен. Зена осматривала выстроившихся мантинейцев, что выделил город в количестве девяноста человек, говорила им, что времени на полноценное обучение нет, но кое-что они должны будут усвоить. Пока воительница проверяла надёжность экипирования воинов, заставляя их пробежать две-три стадии с оружием и смотря, хорошо ли держатся панцири, поножи и шлемы, Габриэль была в Мантинее, гуляла по Ксенидской улице, ей было поручено разобраться с продовольствием для войска, что не было сложным делом.
Прибывший всадник поначалу был никем не замечен, ибо как раз в это время почти всё войско старалось улучшить слаженность действий, и конные маневрировали на флангах стоявшей плотным строем пехоты. Поднялось немалое пылевое облако, шум и блеск движущихся масс отвлекали внимание от всего остального, поэтому гонец приблизился к стенам города и встал близ ворот, где его и заметили воины. Он привёз письменное послание от Каллисто, что изъявляла желание встретиться, но не в близи от войск, дабы не вызывать подозрений у людей, а в стороне, для обсуждения деталей она предлагала принять Диомеда. Об этом знали только командиры, и все они были против встречи, но Зена согласилась, сказав, что лучше, чем кто-либо из них, знает фессалийку.
Встреча с Диомедом состоялась на удалении в двадцать стадий от Мантинеи. Он прибыл один и привёз обстоятельное послание от Каллисто, которая предлагала встретиться в Мегалополе, разрушенном городе, клялась, что не нарушит мира при переговорах ни коим образом, предлагала взять своего соратника в заложники на это время как гарантию.
- Зачем нам всё это? Опасность очень велика, ты же сама говорила ранее, что только максимальная осторожность приведёт нас к победе, - сомневалась Габриэль, недоверчиво оглядывая Диомеда.
- Ты всё ещё не полностью понимаешь её, - сказала Зена. - Применение хитрости и засады на войне не противоречит воинской чести, но слово своё она нарушать не будет, ибо это лишит её доблесть непогрешимости. Я говорила тебе, что мало знаю её, но понимаю достаточно хорошо. Понимаю, что она хочет победить меня только так, только по законам героев, именно для этого нужен весь этот поход, и разрушать всё нарушением клятвы она не станет.
- Хочешь сказать, что вы воюете с ней как древние герои? Что она столь же честна, как Аристомен, Леонид и другие почитаемые?
- Почему ты не веришь? Я понимаю, что ты видела вокруг себя совсем другую жизнь, где подобного не происходит, но разные миры соседствуют друг с другом, и здесь, в моём мире и мире Каллисто, мы стараемся соблюдать законы воинов прошлого. Да, мы стремимся убить друг друга, но я могу поверить ей, а она - мне.
- Хорошо, я верю тебе, посему и буду тебя сопровождать, - сдалась девушка.
Зена не стала сообщать остальным воинам о цели своего путешествия, дабы не давать им повода к сомнениям, только сказала, что отлучится для дела на пару дней. Они поехали лишь с Габриэль, но, по настоянию девушки, она всё же взяла двадцать всадников, велев им двигаться на значительном удалении и встать лагерем в пяти стадиях от Мегалополя. Диомед ехал безоружным, никак не ограниченный в движении, но предупреждённый, что лук Габриэль или копьё воительницы настигнут его при бегстве. Зена ехала чуть впереди, всё время вглядываясь в дальние горы, уходя в них и, казалось, не замечая спутников, девушка же не смогла преодолеть искушения побеседовать с Диомедом, который сам пытался разговорить её. Юноша спрашивал:
- Что же привело тебя на эту войну? Я видел тебя несколько раз, видел, что ты отчаянно сражаешься и исполнена немалой храбрости. Ты хочешь быть воином?
- Это тебя не касается. По крайней мере, я следую за несущей благо, ты же нашёл себе воина в незнающей ничего, кроме вероломного убийства невиновных, фессалийке, - ответила Габриэль, реагируя на лёгкий вызов юноши.
- Многие ли считают Зену несущей благо? Кого больше в нашей славной Элладе, восхваляющих или проклинающих её? Однако я не спорить хочу, но удовлетворить своё любопытство, ибо мы в чём-то схожи. Знаешь, когда она называет меня героем, то я всегда добавляю, что лишь с Иолаем меня можно сравнить, ведь я, подобно ему, следую за сильнейшим, но и ты такая же, тоже желаешь быть героем.
- Возможно, ты и прав. Однако я не буду удовлетворять твоё любопытство первой, начни ты сам, расскажи мне о том, как стал следовать за Каллисто.
- Ты думаешь, что я восхитился её страшным и кровавым ореолом? Я вынужден тебя разочаровать, ибо впервые увидел её, когда ей было только четырнадцать лет, никакого зла я не увидел, только удивительную светоносность её глаз. Крит - моя родина, предки мои были из дорийцев, переселившихся на остров очень давно, и в моих жилах течёт и критская, и дорийская кровь, я жил на южном побережье до пятнадцати лет, ходил в море иногда, потом же перебрался к родственникам в восточную часть, где и встретил её.
- Что она делала на Крите?
- Когда её родное поселение в Фессалии было разрушено, Каллисто устремилась именно на остров. Я не знаю в точности, почему её туда так тянуло, она говорила мне, что отец открыл ей этот путь в снах, но никогда не развивала темы. Ей было двенадцать лет, когда она попала в небольшое поселение на востоке острова, там, в труднодоступных горах, жил один старик, любивший уединение, он был ранее знатным воином, ходившим в пиратские походы и продававшим своё копьё царю Вифинии и Митридату Евпатору в течении двадцати лет. Каллисто направилась именно к нему, словно знала, что он может ей помочь, и он почему-то принял её, она просила научить её быть воином, и он учил. Я оказался там через два года, подружился с ней и был принят, по её просьбе, к старику Акрисию в обучение, там мы и стали любовниками, там я проникся её целью.
- Получается, что ты видел всё, что она делала, с самого начала? Как же она из милой девочки, как ты говоришь, превратилась в губительницу невиновных?
- Не говори о том, чего не знаешь. Мне ли не знать, как всё было? Невиновных там не было, мы начали эту войну, ибо не могли иначе, и действовали по законам войны, не более того. Между прочим, на Крите мы сражались с римлянами, войну с коими и Зена почитает не худшим делом своим. Каллисто не побоялась выступить против них, хотя немногие были на её стороне.
- А как же жители Лаконики и Аркадии, Арголиды и Ахайи? Во имя вражды с Римом вы их убили, или они стояли за Зену? Не затем ли, что Каллисто твоя лишь хотела показать Зене, что умеет сеять разрушения, что ведёт войну не хуже? - разгорячалась Габриэль.
- Каллисто имеет право на отмщение, для меня это очевидно, это её священное право. Мы собирали на Крите любые сведения о Зене и скоро поняли, что она хитра и опасна, поэтому нужен был отряд для борьбы с ней, и нужно было начинать полномасштабную войну. Я уже сказал, что всё совершённое было сделано по закону войны, ты сама так поступаешь.
- Неужели? Я никогда не убивала безоружных, не убивала не участвовавших в сражении, не губила лишь ради того, чтобы обшарить в поисках денег. Ваши так не делали? Я могу рассказать тебе, почему не оставлю этого преследования, пока Каллисто не станет добычей Аида, ибо это ваших рук дело - создание во мне такого желания. Близ Тегеи люди из отряда Каллисто убили моего отца, и я поклялась священной клятвой отомстить. Я не знаю, кто именно это сделал, но Каллисто в себе воплощает всё это зло, поэтому именно её смерти я хочу.
- Могу лишь сказать, что понимаю твою боль. Как всё переплетено в этом мире, цепи взаимных отмщений ведут нас... Однако скажи, как это произошло?
- Он просто ехал по торговым делам, близ Тегеи вы настигли его караван, лил дождь, что укрывал вас, нечестивцев, от глаз людей, но не от богов. Я уверена, что он не пытался поднять против вас оружие, ибо был привержен учению стоиков, но кто-то заколол его, человека мирного, презирая все божественные законы, - Габриэль подавила в себе гнев, но юноша почувствовал, что глубоко внутри она носит в себе уже принятое решение.
- Никто не знает, чем обернутся наши решения, - сказал почему-то помрачневший Диомед. - Однако Зена уже приглядывается к нам. Она не доверяет мне и не хочет, чтобы я с тобой говорил, поэтому, давай, помолчим...
К вечеру они были уже недалеко от Мегалополя, однако Диомед сказал, что Каллисто прибудет лишь завтра утром, и нужно провести где-то ночь. Зене это не слишком понравилось, но она не подала вида, велев остановиться на холме в пяти-шести стадиях от города, туда же подтянулись и всадники. Открытого огня не разводили, воительница позволила лишь устроить костерок под навесом в низине, чтобы приготовить пищу, были установлены и сторожевые посты, далеко вглядывавшиеся в ясную летнюю ночь. Ближе к утру на тёмном пространстве города появились далёкие огоньки, казалось, что их нарочно демонстрируют, дабы уведомить Зену о своём прибытии.
Когда солнце потекло расплавленным металлом за их спинами, город уже ждал, и нужно было пройти через каменный лабиринт, чтобы встретиться с таинственной дочерью огненного божества. Они оставили всадников на холме, велев им внимательно смотреть и реагировать на заранее условленные сигналы, потом поскакали быстро по восточной дороге к Мегалополю, двигаясь вдоль реки Гелиссона. Огромный мёртвый город принимал трёх всадников в себя как море, небольшое число жителей, что ещё поддерживали здесь жизнь, бежали от отряда Каллисто ещё весной, и теперь каменные реки улиц были абсолютно пусты. Поначалу шли обширные предместья, частично разрушенные ещё Клеоменом, топот лошадей пугающе метался меж стен, порождённый широкой, мощёной камнем дорогой, скоро город уже погрузил их глубоко в себя. Диомед сказал, что фессалийка будет их ждать в южной части Мегалополя, в огромном театре, когда-то славным на всю Элладу.
Скоро они и достигли городского центра на левом берегу реки, оставили без особого внимания фундамент и руины большого здания Совета, где ранее собирались десять тысяч граждан, и увидели перед собой удивительный ансамбль театра. Зена согласилась, по совету Диомеда, оставить коней и спуститься в театр пешими, уже идя меж рядов скамей, они увидели, что одинокая Каллисто сидит на ограждении сцены.
- Я была уверена, что ты придёшь! - крикнула фессалийка ещё издалека. - Есть в мире прочные вещи, в коих можно быть уверенной во все времена! Это не стойкость полисов, конечно, и не честность политиков, нет, это лишь верность твоего слова! Иди же ко мне, освежись, ибо тут, прямо в театре, есть источник чистой воды, и отпусти моего человека!
- Ты хочешь разыграть передо мной какую-то трагедию или сатировскую драму, зачем устроилась в театре? - спросила подошедшая Зена.
- Это не сложно объяснить, но прежде мне хочется отдать тебе должное, ибо ты лишь по одной причине здесь - потому что поверила моему слову. Это значит, что я смогла доказать тебе свою доблесть, что ты верно поняла мою суть. Теперь мне осталось лишь убить тебя, чтобы история наша была завершена, как и должно.
- Об этом ты хочешь поговорить? - воительница толкнула вперёд Диомеда, позволяя ему уйти к фессалийке.
- Об этом также. Смотри, я почти безоружна перед тобой, и всё лишь потому, что полностью доверяю тебе, так и ты не тревожься, но сядь на скамью, сядь повыше меня, ибо ты пока сохраняешь имя сильнейшей, и я сяду, так и будем говорить.
Они разместились, согласно словам Каллисто, и никого более не было в этом огромном театре, тишина же создавала иллюзию, будто весь мир слышит каждое их слово. Габриэль впервые рассматривала фессалийку так близко при дневном свете, когда не надо было ни на что отвлекаться. Та была облачена в уже виденный девушкой панцирь, только теперь она могла заметить искусно сделанные металлические пластины и царапины от оружия на нём, огненные мотивы расцветки панциря удивительно контрастировали со спускавшимися на него волосами. Каллисто носила две таких же косы по вискам, что и Габриэль во время битвы, они были похожи на тугих змей в общей волне её золотистых волос, спадавших на плечи. Лицо же погубившей столь многих поразило девушку своим удивительным светом, происходившим, большей частью, от глаз, карих с золотом, затаённо горящих в глубине. Она была красива, однако никакого тепла в ней не чувствовалось. Могла ли Каллисто любить, Габриэль понять было невозможно, но то, что могла ненавидеть, и ненавидеть как немногие, девушке было совершенно ясно.
Тем временем, фессалийка так же внимательно изучала Зену, казалось, что им не нужно ни о чём говорить, что они уже всё знают друг о друге, во многом, так и было, но они всё же начали разговор. Каллисто сказала:
- Так почему в театре? Я просто люблю этот город, успела полюбить за то короткое время, что здесь был мой лагерь. Последние жители бежали, спасаясь от новых соседей, и, вот, весь Мегалополь к нашим услугам. Время забирает наши города, как ветер сдувает песчаные башни, и не за что уцепиться. Кому, как не нам, это знать? Я хочу сказать тебе, приглашая сюда, чтобы ты отрешилась от бренного мира, и не думала сохранить память о себе иначе, как став ещё одним мифом о героях и их тёмных страстях. Это единственный путь для тебя, только отдавшись нашей войне до конца, ты сохранишь что-то из себя в руинах времени.
Дело ещё и в том, что мы с этим городом похожи. Когда я смотрю на эти опустевшие лабиринты, я понимаю, что моя душа напоминает эту картину, она опустошена и разрушена, город крушил Клеомен, мою душу же испепелила ты. Поэтому я хотела, чтобы ты увидела, что творится в моей душе.
- Ты имеешь право воевать со мной ради отмщения, но не более того. Всё остальное зависит лишь от твоих собственных умений, и, если ты окажешься слабее меня, поверь, я, не задумываясь, отсеку тебе голову, - с виду осталась спокойной перед откровениями фессалийки Зена.
- Согласна, - кивнула та. - Однако судьба на моей стороне.
- Почему ты так уверена?
- Уста божества не лгут. Мне было дано пророчество в Лаконике жрецом Аполлона. Я хотела вопросить его о собственной судьбе, но он не слушал, лишь сказал, что однажды Зене Коринфской было дано пророчество о её смерти, и оно таково:
лишь тот, кто в круге мрачном, предвествуя свет солнца,
не веря в гибель злую, мне жертву приносил,
лишь он, пришедши в красном, сразит тебя железом,
но смерть не столь сурова, коль бог ведёт сквозь тьму.
- Да, ты права, я получила такое пророчество несколько лет назад. Ты полагаешь, что речь в нём идёт именно о тебе? Смотри, не ошибись в толковании оракулов.
- Мне нечего бояться. Ты же сама знаешь, что для идущего по верному пути ничто не страшно, так мне и мой учитель Акрисий говорил.
- Что ещё? - спросила Зена, видя, как фессалийка внимательно изучаёт её льняной панцирь, словно желает узнать уязвимые места.
- Ну, расскажи, как дело было в Долонии, как ты губила мой мир, - улыбнулась Каллисто, но глаза её остались холодны. - Мне даже интересно узнать это от тебя.
- Я тебя не помню в Долонии, не помню твоего дома.
- Это не удивительно, ты была занята другим, многими вещами. Однако я могу помочь тебе, закрой глаза и перенесись сейчас туда, слушай мой голос, возможно, среди сонма теней тобою умерщвлённых, что зовут из-за реки, ты сможешь выделить и тех, кто мне дорог. Вернись в Фессалию, многие наши поселения были превращены в пастбища для коней ещё до тебя, но и ты внесла свой вклад, так вспомни. Высокий и белый дом Эвандра в восточной части посёлка, он был заводчиком лошадей и поэтом, он заботился обо всех нас и дарил детям подарки на праздники. Наш дом с маленькой фигуркой Аполлона над воротами... Ты въехала прямо к нам во двор, меня, возможно, и не видела, но дед мой стоял перед тобой, безоружный перед ополчённой копьём и мечом. Я запомнила, как ты убила его, это был красивый удар, я часто его повторяла...
- Да, это было, - прервала её Зена. - Примириться нам не выйдет, я к этому и не стремлюсь, поэтому закончим об этом и поговорим о сражении. Ты больше не хочешь избегать его?
- Играть нам больше незачем, военные навыки свои я тебе показала, но и ты научила меня кое-чему. Поначалу это было страшновато, знаешь, состязаться с самой Зеной, однако я вполне довольна результатом. Теперь будем биться, и я обещаю, что не уступлю, пока хотя бы один из моих воинов будет в строю.
- Может, решим дело поединком меж нами, чтобы не губить людей зря?
- Жалеешь их? Не стоит. Эта война во многом уже переросла нас. Посмотри сама, Горгий воюет за тиранию в Орхомене, мантинейцы стоят против него, твои люди хотят отомстить за пролитую кровь, мои же - жаждут добычи. Они разделят судьбу с нами, и в этом я тебе не уступлю. Однако мы можем условиться о времени битвы, место же я предлагаю близ Орхомена, там мы сможем хорошо развернуться.
- Я знаю, что противники тирана бежали из города и не могут соединиться с нами, позволь им безопасно пройти и вступить в наши ряды, если хочешь честной битвы.
- Хорошо. Мне не жалко, сотней больше - сотней меньше, эти орхоменцы сражаются не лучше рабов, поэтому можешь их забрать. Скажу тебе по секрету, что Горгий приготовил для тебя опасный подарок - пару скорпионов, что остались ещё со времён Ахейского союза, теперь же их починили местные умельцы. Они, как раз, испытывали их в моём присутствии, и машины метали стрелы шагов на двести-триста. Впрочем, у них нет хороших наводчиков, да и ты что-нибудь придумаешь, поэтому я не боюсь, что скорпионы отнимут у меня славу.
- Ты мало заботишься об интересах твоих союзников, - усмехнулась Зена.
- Здесь нет ничего ценного, поверь, они без меня - ничто, пусть сами цепляются за свои интересы, я и так даю им слишком много. Ну, значит, ты не возражаешь против места битвы? Я дам тебе три дня отдыха, за своими орхоменцами пошлёшь конных гонцов, обещаю, что дам им свободный проход, но пусть поторопятся. Ещё затемно на четвёртый день ты поведешь своих воинов от Мантинеи и незадолго до полудня достигнешь равнины близ Орхомена, тогда и я выведу своих, мы спокойно исполним все ритуалы, выстроимся и пойдём в бой. Согласна?
- Согласна. Условия вполне равные, ибо город без стен не будет для вас опорой.
- Тогда принесём клятвы, что будем верны обещаниям. Скоро, скоро, клянусь могуществом своего отца, я смогу утешить своё сердце! - Каллисто выглядела довольной и смеялась.
- Что будешь делать потом? - поддалась на её игру Зена.
- Как я слышала, один философ спрашивал царя Пирра о том же, и он отвечал, что после победы над всеми врагами будет наслаждаться обществом любимых и мирной жизнью, однако тебе, как я смотрю, не нужно уже ничего делать, чтобы быть с тем, кого ты любишь, - фессалийка весело кивнула на Габриэль. - Надеюсь, что юность любимой придаст тебе сил.
- Как и тебе, - пожелала Зена, имея в виду Диомеда.
- Меня ничто не отвлекает от моей цели, - ответила Каллисто, даже не взглянув на юношу. - Однако, похоже, что всё уже сделано, и нам пора расходиться. Тебе больше нечего сказать?
- Так, ты думаешь, что именно о тебе идёт речь в пророчестве? Ты приносила жертву в круге мрачном, приветствуя солнце? - спросила воительница, уже поднявшись со скамьи.
- Никто не знает тайного смысла слов божества, я лишь чувствую, что могу одолеть тебя, и это важнее всего...
Часть обратного пути они проехали молча, ибо Зена думала о своём, а девушка мучительно пыталась уложить в голове всю странность этих отношений любимой с фессалийкой и понять, почему они так безоговорочно верят друг другу. К этому прибавлялось ещё многое - новый взгляд на Каллисто, и пророчество, и величие предстоящей битвы. Ксанф бежал быстрее коня Габриэль, и воительница не сдерживала его, но подзадоривала ногами и похлопыванием по шее, заставляя делать резкие повороты. Девушка понимала, что она хочет убедиться в надёжности скакуна перед тем, как ему предстоит понести её на врага, и что она считает эту битву весьма опасной. Лишь ближе к Мантинее, отпустив отряд всадников вперёд, в город, они поехали рядом и завели разговор. Габриэль спросила:
- Почему ты не рассказывала мне о пророчестве?
- Ты не называешь слова жрецов суевериями? Ты же училась наукам в Тегее и много читала сочинений на философские темы? Дела богов темны, и я не думала, что тебя это может заинтересовать, - зашла с другой стороны Зена. Однако девушка остановила её, сказав:
- Ты знаешь, что я не чужда мира богов, и никогда не позволяла себе сомнений. Ты не хотела говорить мне о смерти? Однако она сама напоминает о себе. В пророчестве может говориться о Каллисто? Она пришла в красном, ибо спаслась из огня, она считает Аполлона, солнечного бога, своим отцом...
- Всё может быть, дело не в этом. Важно, чтобы враги не взяли верх, чтобы ты, Александр и Гекатей сражались независимо от моей поддержки, мне же судьбы своей не отвратить.
- Ты веришь ей?
- Верю, однако я принесла пользу и всему нашему делу, ведь дополнительные воины будут нам полезны.
- Что будем делать со скорпионами? Машины могут напугать многих.
- Этим делом придётся заняться тебе и Персею, посему ты верно спросила. Я думаю создать специальный отряд для нейтрализации этих скорпионов, ты возглавишь наших лучших лучников и пращников, немного, человек десять, у тебя будет пара дней, чтобы потренировать их. Персей возьмёт под начало двадцать пельтастов с самым лёгким вооружением. Стрелы из этих машин могут пробивать даже прочные доспехи и щиты, однако, при отсутствии у них наводчиков, людям тирана будет сложно попасть в быстро движущихся легковооружённых. Я прикрою вас конными, другой же частью всадников проведу отвлекающую атаку на машины, чтобы воины врага подтянулись на тот фланг, тогда вы и ударите, опираясь более всего на скорость действий. Ты с лучниками обстреляешь их, чтобы люди при машинах не могли высунуться, Персей же с воинами быстро достигнут их и разрубят жилы скорпионов, приведя их в негодность.
- Спасибо, что доверяешь. Я буду стараться...
Остальные стратеги созданного войска не стали открыто высказывать сомнений, когда услышали новости от вернувшейся Зены, хотя договорённости и показались им опрометчивыми, однако на следующий день пара конных гонцов отправилась на поиски орхоменских беглецов и к вечеру привела около сотни человек к Мантинее. Обучение не останавливалось ни на час, всё время кто-то упражнялся в вооружении - маневрировали всадники, сплачивались под щитами пехотинцы, и люди Габриэль методично звенели по кружкам мишеней. Воительница отобрала из орхоменцев семьдесят наиболее пригодных мужей и включила в войско, всего она располагала триста пятнадцатью пехотинцами и семьюдесятью пятью всадниками. С этими силами она и двинулась на четвёртый день ещё в сумерках к Орхомену.
Глава 13. Кровь героев.
Всеми владело странное чувство, возбуждённое ожидание сочеталось со страхом, кому-то хотелось скорее преодолеть неопределённость, кто-то желал никогда не видеть предстоящего. Мир медленно расцветал у них на глазах, сначала идти было легко, ибо веяло прохладой, но постепенно солнце становилось упорнее, вспыхивая на металле. Сделав пару остановок, чтобы не устать в пути, незадолго до полудня они достигли горы Анхизия, за которой лежали обширная орхоменская равнина и сам город у подножия другой горы. Не мешкая, Зена велела спускаться, отмечая, пока ехала вдоль колонны, что равнина во многих местах заболочена, имеет островки густой травы и деревьев. Войско остановилось на расстоянии стадиев восьми от Орхомена, на достаточно большом сухом участке равнины, здесь воительница велела снаряжаться и отдыхать перед решительным действом. Скоро от города потянулся сверкавший металлом на жарком солнце дракон, ибо люди Каллисто заnbsp;метили приход врага, людская цепь неторопливо выползала на равнину, сразу намечая контуры построения.
Зена начала строить своих, указывая командирам отрядов, куда и как становиться. На левом своём фланге она поместила пятьдесят всадников под началом Александра, центром стала фаланга тяжеловооружённых из ста сорока пяти воинов под началом Гекатея и Дамона, перед ними была поставлена большая часть легковооружённых, сто сорок человек во главе с мантинейцем Лисиппом. Наконец, на правом фланге она отвела место себе и двадцати пяти всадникам, позади же них разместился отряд Габриэль и Персея из тридцати человек. Когда все расположились, воительница собрала своих командиров на короткое совещание, чтобы дать им последние указания.
- Итак, соратники, - сказала она, - пришло время решить судьбу этого похода, исполнить всё, что было задумано. Наше построение предопределит и строй врага, ибо он располагает ограниченным числом воинов, поэтому я могу довольно точно сказать уже сейчас, как они разместятся, и дать вам задания на битву. Против тебя, Александр, встанут их конные, ты смело выдвинешься вперёд и обратишь их в бегство, когда они будут рассеяны, обратишься в тыл фаланги, ни в коем случае не допускай распада основного ядра отряда, пусть они всё время движутся за тобой. Лисипп, ты будешь стремительно наступать на их центр, я со всадниками прикрою тебя с фланга, так или иначе, но их легковооружённые вынуждены будут биться против тебя, связать их и будет твоей задачей. Гекатей и Дамон, вы не торопитесь с фалангой, но ведите людей медленным шагом, ибо нам необходимо решить ряд задач, прежде начала главной схватки.
Наконец, вы, Габриэль с Персеем, скрытно приблизитесь к скорпионам по этой густой траве. Видите этот холмик? Именно там они установят машины, высокая трава подходит к нему довольно близко, с расстояния шагов в сто пятьдесят ты с другими стрелками начнёте атаку, Персей же совершит свой рывок. Дальше действуйте по обстоятельствам - или займите холм, или отойдите назад. На первом этапе я прикрою вас своими всадниками. Итак, если всё пойдет согласно нашим замыслам, то к моменту столкновения фаланг противник будет уже частично разбит и окружён, однако лёгкого боя не ждите. Я буду следить за ходом дела и вносить изменения, если потребуется.
Почти полностью согласуясь со словами Зены, в трёх стадиях от них выстраивалось войско противника, против конницы Каллисто выставила всех своих всадников, в центре вытянула фалангу, на левый фланг же поместила всех легковооружённых. Скорпионы на телегах привезли на холм, что оказался между центром и левым флангом войска, вокруг них активно суетились люди из обслуги. Они поднимались на деревянных ногах, с крупными головами, где помещались скрученные жилы, длинным телом с жёлобом, куда укладывали металлическую стрелу. Тем временем, мантинейский жрец отдал под меч воительницы барана и смотрел на знаки его внутренностей, а Зена перед строем вонзила меч в землю и, стоя на коленях, склонилась к нему, шепча слова. Габриэль, что была рядом, ещё не присоединившись к своему отряду, слышала, что она молится Аресу, и многие в войске молили богов о победе, закрыв глаза. Жрец объявил, что бог дарует им благоприятный исход, и все быстро заняли свои места. Зена в последний раз проскакала перед воинами и прокричала им:
- Тот день, которого вы ждали, настал! Сейчас всё, к чему вы стремились, находится перед вами! Ваше отмщение, восстановление Отечества, укрощение смутьянов - смело ударив на врага, каждый получит то, чего он жаждал! Я и остальные командиры всё время будем с вами, и каждая из частей нашего войска придёт на помощь товарищам! Обратимся же на них во имя славы наших предков и божественной справедливости!
После этого, Зена быстро вернулась на правый фланг и взмахом копья призвала двинуться на врага, конница Александра пошла резвее всех, забирая чуть влево, немного отставала от неё и лёгкая пехота, к правому флангу коей плотно пристроилась воительница со своими всадниками. Лишь изредка поднимая головы над травой, побежали, пригнувшись, и члены тайного отряда, только фаланга осталась позади, начав движение как можно медленнее. Всадники врага быстро двинулись навстречу, во главе их был тиран Горгий в серебристом панцире и на украшенном пурпуром коне, Каллисто шла пешей во главе фаланги, ведя её весьма бодрым шагом, легковооружённые выдвинулись вперёд, начав смещаться вправо.
Всадники первыми вступили в битву, разразившись яростными криками. Александр хотел напасть на Горгия, но того прикрывали четверо выданных фессалийкой фракийцев, поэтому юноша метнул копьё в одного из них, удачно поразив его в грудь. Воины метали дротики или кололи ими с близкого расстояния, поскольку ни один из отрядов не отвернул, они прошли друг сквозь друга, ранив и убив нескольких. Вблизи болота почва была влажной, поэтому пылевого облака не поднялось, и всё войско могло видеть, как они разворачивались вновь, опасаясь атаковать нового противника, пока конники врага не рассеяны. Александр уверенно контролировал движение отряда, и всадники держались за ним плотно, не выбиваясь, люди тирана также сохранили основное ядро, и вновь столкновение принесло нескольких раненых. После него, Горгий, видя, что его отряд раскалывается, не развернулся сразу, но повёл своих подальше от врага, чтобы собрать всех, Александр же сразу начал преследование.
Легковооружённые Зены явно демонстрировали желание обстрелять фалангу противника дротиками, стрелами и камнями, поэтому пельтасты фессалийки, даже против её желания, начали смещаться вправо, чтобы столкнуться с равным соперником. Зена ещё способствовала их смещению, своей конницей угрожая их левому флангу и заставляя их сплачиваться в более густые ряды. С разбегу отряды легковооружённых начали перестрелку друг с другом, имевшие же щиты кинулись рубить незащищённых в ближнем бою, но столкнулись с такими же воинами врага, прикрывавшими своих стрелков. Воительница врубилась в левый фланг противника, вызывая среди пельтастов панику, одно копьё она метнула, не боясь промахнуться, ибо ряды были плотны, другим же начала раздавать колющие удары на обе стороны, пока оно не сломалось. Камни и дротики не причиняли ей вреда, ибо никто не мог точно в неё прицелиться, и они лишь чиркали по панцирю.
Несколько первых мгновений пехотинцы лишь перестреливались, пока Зена сокрушала крайние ряды противника, но скоро пельтасты обеих сторон начали сталкиваться или же проникали в построение врага, поскольку они не имели ярких отличительных особенностей, через короткое время понять принадлежность воинов стало не просто. Мантинеец Динодот, что перешёл к Горгию по старой дружбе, пытался командовать легковооружёнными, разъезжая верхом, однако его почти никто не слушал, ибо одни бежали от всадников Зены, другие же видели перед собой только врага. Вокруг всё неслось в пестроте красок и ослепительных вспышек металла, лишь мгновенные эпизоды приковывали к себе внимание, и Зена, которой самой надо было сражаться, почти невольно отмечала их. Она видела, как юный мантинеец с плетёным щитом и коротким мечом настигает пару критян в одних красных хитонах и разит в спины, на защиту же стрелков спешит киликиец с копьём, как яростно сталкиваются друг с другом орхоменцы, сторонники и противники тирана, тратя на ругань не меньше сил, чем на битву. Лакедемоняне сражались хорошо с обеих сторон, вокруг них, словно вокруг островов, группировались менее уверенные в ходе этой подвижной схватки легковооружённых, они были заметны на поле по ярким алым плащам и длинным волосам, почти никто из них не вёл дистанционного боя, но все действовали вблизи.
Скорпионы на холме также не оставались безучастны, хотя, наибольшего эффекта они могли достичь при обстреле плотных рядов фаланги, которая ещё была вне досягаемости, но наводчики не смогли утерпеть и начали посылать стрелы в легковооружённых. Попаданий почти не было, но звук от стремительных снарядов и фонтанчики пыли, если они врезались в землю, напугали многих, ибо все понимали, что такой снаряд может прошить бездоспешного насквозь. Однако те, кто должен был заставить машины замолчать, уже приближались. Отряд Габриэль вынужден был ненадолго остановиться на краю густой травы, ибо между ними и скорпионами маячила большая группа врагов, но скоро пельтасты отправились помогать своим в сражении, и стрелки заняли позиции.
С левой стороны всего в семидесяти шагах двигалась фаланга врага, крайние воины увидели стрелков и показывали их командирам, однако фессалийка не пожелала разбивать ряды, лишь крикнув ближним пельтастам отбросить противника. Тем временем, Габриэль уже сделала первый выстрел, по дуге опустив стрелу аккуратно на телегу со скорпионом, все её люди были лучниками и повторили траекторию её выстрела довольно точно. Рабы, обслуживавшие машины, попрятались под телеги, даже не думая отвечать, ранен был лишь один, но их угнетал сам обстрел. Не видя более препятствий, Персей первым бросился вперёд, крича что-то бессвязное, его щит с драконом вспыхивал в движении, и гребень на шлеме развевался, служа знаком для устремившихся за ним. Уже недалеко от холма наперерез им выскочила группа легковооружённых, но это не остановило юношу, он лишь отправил на них часть своего отряда, сам легко достигнув машин.
Габриэль сказала своим не стрелять по холму, но искать другие цели, сама же наблюдала, как гибнут под мечами слуги тирана, являя недостойную мужей трусость. Персей лично рассёк канаты скорпионов, перерубил тетивы и торжественно поднялся во весь рост на телеге, вращением меча показывая всем, что дело сделано. Девушка сочла за лучшее присоединиться со своими людьми к нему и побежала вперёд, дабы занять холм, на их движение мало кто обратил внимание, ибо в это время Каллисто перевела своих воинов на бег, желая отбросить пельтастов врага.
Зена настигла Динодота, видя, что его присутствие придаёт легковооружённым противникам уверенность, у неё уже не осталось копий, и она двинулась на мантинейца с мечом, но тот не принял боя, повернув коня вспять. Ксанф носил в тот день свою хозяйку лучше, чем когда-либо, он легко настиг коня Динодота, и воительница ударом по шее почти отсекла противнику голову, это видели многие его сторонники, и гул ужаса пронёсся по отряду. Не смотря на численное превосходство, легковооружённые Каллисто были на грани поражения, однако сама фессалийка уже вела фалангу на помощь, а тяжеловооружённые Зены находились ещё шагах в ста, поэтому воительница велела своим отходить, пытаясь прикрыть пеших конными. Тут Ксанфа и настигла стрела, глубоко войдя в бедро задней ноги, конь ощутимо захромал, ибо мышца была повреждена, но Зена была уверена, что он вынесет её из опасности. Остальные воины уже отходили на правый фланг фаланги, как им было указано, она же немного задержалась, чтобы видом своим не дать пельтастам врага преследовать своих.
Каллисто выскочила из строя, видя её, между ними было около сорока шагов, и, размахнувшись так, что волосы её рванулись огнём, фессалийка метнула в соперницу лёгкое копьё. Зена могла уклониться сама, но не способна была уберечь Ксанфа, как ни пыталась заставить его двинуться в бок, до крови натягивая поводья, и остриё вошло ему в грудь. Поначалу конь едва не рухнул, с трудом находя опору ногами, воительница уже не требовала от него ничего, готовясь спрыгнуть, но он нашёл силы, чтобы устоять и повернуться от врага, тогда Зена погнала его как можно скорее к своим, пока кровотечение не ослабило его окончательно.
Всё это видела и Габриэль, развернувшая с холма яростную стрельбу по задним рядам фаланги, наблюдала она и за схваткой конных отрядов, что оказались уже в тылу войска Каллисто. Они забрались во взаимной погоне в стоячую воду заболоченного участка, и поднимали облака брызг, видно было плохо, но она различала фигуру Александра, что сошёлся в схватке с Горгием, коего легко было узнать по сверкавшему панцирю. В яростном порыве юноша свалил тирана с коня, сам соскользнув со своего, на какое-то время они исчезли, и сердце девушки замерло в тревоге, но скоро Александр вскочил, распугав тем, что совершил, большинство всадников врага.
- Скачите же к нам, бейте фалангу в спину, - шептала сама себе Габриэль, видя, что юноша полностью увлёкся схваткой и сдирает с убитого тирана доспехи как трофей, его конники же разрозненно преследуют противника. Их позиция на холме весьма тревожила фессалийку, поэтому она специально вызвала одного из своих ближних помощников и велела ему, собрав как можно больше пельтастов, выбить врага. Пока фаланги готовились сойтись, за холм завязалась схватка, на него наступало около восьмидесяти человек, стрелков и воинов со щитами, люди Габриэль же отстреливались, укрываясь за телегами.
Девушка не могла подавить в себе опустошающий страх, порождённый даже не видом надвигавшейся массы, но тем, что она должна была выбирать среди них тех, кто отправлялся за черту Стикса, словно перстом указуя божеству. Укрыться от её стрел было негде, отсутствие доспехов же делало стрелы ещё более губительными, словно за спиной её лучница Артемида решала участь обречённых. Критский пращник в багряном хитоне замер на коленях со стрелой в груди, щит пельтаста оказался пригвождён к его бедру, обнажённый метатель дротиков, тщетно прятавшийся за щитоносца, получил стрелу в глаз, падали, как срезанные снопы, орхоменцы и лаконские периэки - страшные результаты её быстрой стрельбы видели все.
Остальные лучники мало ей помогали, волнение перед надвигавшейся опасностью мешало их точности, враги же были уже в пятидесяти-сорока шагах и активно метали дротики и камни. Одна из стрел какого-то критянина поразила Габриэль сверху в плечо, льняной панцирь частично смягчил удар, но наконечник проник довольно глубоко в плоть. Персей сразу оказался рядом, девушка, ещё не чувствуя боли, попросила его сломать древко, и он сломал, оставив лишь кончик, большего они пока сделать не могли. Юноша первым сказал, что надо отходить, но и остальные уже понимали неизбежность этого, имевшие щиты должны были прикрывать отступавших, с ними хотела остаться и Габриэль, однако многие тянули её назад, говоря, что Зена снимет со всех них головы, коли они её не уберегут. Последнее, что слышала, сбегая с холма, девушка, был грохот снарядов о щиты и крик Персея, велевшего ударить смело с мечами, потом всё потонуло в протяжном гуле, ибо фаланги сходились.
Горячий воздух плыл, словно воды небесной реки, разливался над противостоящими рядами, его жадно вдыхал и умирающий Ксанф, что рухнул на правом фланге войска. Он извергал много крови и косился на занесённое над ним лезвие меча, Зена же не хотела вступать в битву с неясным исходом, не отпустив своего друга, однако у неё почти не было времени, поэтому, лишь раз ударив и прижавшись к шее коня, она уже бежала к воинам, встречать судьбу. Каллисто остановила своих в сорока шагах, чтобы все собрались перед последним рывком, сама она стояла в центре, была без шлема, являя отчаянную браваду и уверенность в единственно возможном пути, распущенные волосы свободно лежали на плечах, круглый щит и панцирь горели огненным металлом. Рядом был и Диомед, оставивший лук и взявшийся за копьё, на флангах она поставила наиболее верных из своих людей, чтобы они следили за цельностью строя. Войско её выглядело уверенным, ибо никто ещё не знал о гибели Горгия, и орхоменцы яростно ударяли древками о щиты, лаконцы распаляли себя, видя, что придётся сражаться со спартиатами, всегда презиравшими их, киликийцы же и фракийцы всегда почитали военную доблесть высшей добродетелью.
Многие из войска мстителей смотрели на Каллисто с тревогой, но Зена отвлекла их внимание, она шла вдоль рядов вся окровавленная, тоже сбросила шлем, показывая, что и её божество защищает усердно, и наносила мощные удары в щиты воинов, крича:
- Вы слышите гул земли?! Слышите биение крови в висках?! Это зов героев! Это ваша кровь зовёт вас к отмщению! Это Арес Энниалий вас призывает! Отец мой зовёт вас на пир кровавый! Так напейтесь же вдоволь, утолите жажду свою!
Многие были заряжены ею, и враги, видя, как она, подобно зверю, едва сдерживает своё буйство, поняли, что есть и у Каллисто достойный противник. Зена встала на правом фланге, взяв круглый щит со львом и пару копий, в центре стоял Дамон, облачённый в кровавый лаконский плащ поверх доспеха, Гекатей же занимал левый фланг. Спартанцы стояли молча, этим проявляя свою решительность, ахейцы потрясали копьями, создавая множество ярких вспышек, аркадяне ударяли о щиты. Длинные копья, футов в двадцать, были лишь у части воинов в первом ряду, остальные же довольствовались более короткими, впрочем, у противника дела обстояли схожим образом, поэтому основную надежду обе стороны возлагали на натиск щитами.
Последний рывок предводительницы ознаменовали символическими бросками копий, каждая послала своё в ряды противника, потом фаланги заколебались и двинулись, сначала шагом, но через мгновение перешли на бег. Они бежали в не плотном строю, в каждой фаланге было по три ряда человек в пятьдесят, ибо число людей в них было почти равным, таким образом, с первых мгновений схватки вступить в неё могли все, однако сохранить строй при столь тонких фалангах было трудно. Зена старинным криком восславила Ареса, и воины присоединились к ней.
- А-ла-ла-ла! - кричали они, уже замахиваясь копьями, и солнце за их спинами возжигало металл божественным огнём.
- Аполлон! Бог светоносный! - кричала Каллисто, и эхом её клич разносился по рядам, и она видела в светиле благоприятный знак для себя.
В первые же мгновения после столкновения, когда гул прокатился лавиной, расслышать что-либо стало почти невозможно, каждый чувствовал лишь собственное дыхание и биение своей крови. Щиты сошлись со щитами, лишь ближе к центру фаланг длинные копья, упруго изогнувшись, упёрлись в противников, не дав сойтись в плотную, но в остальных местах сражение сразу же пошло на расстоянии вытянутой руки, и первые удары копий повергали людей на землю. Зена накинулась на лаконцев, стоявших на левом фланге, одно копьё она метнула с разбегу, просадив щит периэка и мгновенно усадив поражённого на землю, второе же быстро перехватила для боя, выставив щит как таран, она прорвалась во второй ряд вражеской фаланги, почти не замечая выпадов тех, что находились по бокам. Ореол неуязвимости отпугивал врагов от неё, она сломала копьё, оставив наконечник у кого-то в груди, засадила металлический подток другому в лицо и выхватила меч, в этот момент неглубокий строй перед ней уже распался, и она развернулась у фаланги в тылу.
Дамон в центре успешно бился со своими спартанцами, однако ближе к левому флангу Каллисто с киликийцами мощно прорывалась вперёд, Диомед едва успевал подавать ей копья, что она яростно загоняла в оробевших противников. Против фессалийки стояли ахейцы, один из их предводителей, юноша знатного рода, смело напал на неё, но она отклонила щитом его копьё и мгновенно извлекла из ножен за спиной меч. Первым взмахом она отсекла ему кисть руки, коей он держал древко, друзья его растерялись и не успели вытащить его назад, укрыв щитами, поэтому она схватила его, упавшего на колени, за гребень шлема и мощным ударом отрубила голову. Сбросив шлем, Каллисто подняла голову над собой и, к ужасу ахейцев, яростно швырнула её в них, вызвав медный гул щитов.
Знакомое ощущение аресовой жатвы уже полностью завладело Зеной, именно столкновение фаланг его породило, ибо такая плотная битва напоминала ей пережитые сражения, великую бойню при Зеле и штурм Пантикапея. Те же грохот металла, крик и рёв, что поднимаются при столкновении тяжеловооружённых, так же обильно на небольшом пространстве проливается кровь, сбивается в ручейки и ползёт, люди скользят в ней, земля же внимает как жертву. Чувствуя это, воительница не забывала следить и за ходом сражения, она видела, как прорывается Каллисто, стараясь охватить спартанцев, самых стойких в фаланге, с боку и тыла, она сразу поспешила на помощь. Фессалийка ещё не видела её, вся устремлённая к заветной цели, ей хотелось встретиться с Зеной, когда основная битва уже склонится в её пользу, когда сила её воли и божественное покровительство проявятся полностью. В это время ряды на флангах были уже в значительной степени расстроены, там сражение распалось на отдельные поединки небольших групп, и Зена легко проникала сквозь людское море к своей противнице.
Она была вооружена мечом, повесила щит на левую руку и открыла чехол с шакрой на бедре, чтобы его легко было достать, по дороге она раздавала удары и напоминала киликийцам, что они уже раз трепетали перед ней. Каллисто почувствовала её спиной и обернулась, в её глазах уже горела решимость, теперь их воинам нужно было добывать победу самим, противницам же предстояло решить собственную судьбу в бою. Фессалийка начала сдвигаться на пустое пространство, чтобы никто не мешал состязанию, на её круглом щите уже появилось немало отметин, в руке же качался кривой иберийский меч великолепной работы, Диомед, вооружённый копьём, сопровождал её. Зена была одна против них, но не боялась, ибо чувствовала в себе огненную, жгущую силу, видя это, Каллисто сказала ей:
- Крови жаждешь? Я рада, что ты перестала скрывать свою суть. Ты жаждешь убийства, ибо оно приятно тебе.
- Мне будет приятно убить тебя, это правда, - согласилась воительница, медленно начав приближаться.
- Чаша весов клонится! - крикнула фессалийка и набежала с занесённым мечом. Зена встретила её, укрывшись щитом, приняла первый удар и ответила сбоку рубящим выпадом, что отразился медным гулом. Каллисто размашисто работала мечом, стараясь попасть по голове одним из этих маятниковых движений, Зена приняла такую манеру, хотя не забывала и выискивать возможность для быстрых колющих ударов. Диомед подкрался сбоку и занёс копьё для атаки, но воительница видела его, двигаясь зверю подобно, она пропустила копьё над собой, подкинула его щитом и отсекла наконечник. Юноша оказался между противницами, Зена словно укрылась им на мгновение, потом яростно толкнула его щитом, послав вдогонку удар клинком в грудь, тот упал, почувствовав, что остриё достигло плоти, но не вошло глубоко. Каллисто закрыла его, упёршись своим щитом в противницу и угрожая ей сверху остриём меча, та легко двинулась влево, словно приглашая за собой, в это время Диомед поднялся, уязвлённый и жаждущий мести, в его руке сверкнул короткий меч.
Рядом под ногами воинов звенели поверженные щиты, всё ещё слышался треск копий, но грохот рубящих ударов ближнего боя стал уже господствующим, никакого строя более не было, лишь стихийные группы бойцов, часто собравшиеся по племенному родству, старались прикрывать друг друга со спины. Зена атаковала фессалийку, глубоко рассекла плоскость её щита, та ответила ударом, скользнула клинком по кромке щита противницы и на мгновение открыла свою спину, ибо большая часть удара пришлась в пустоту, воительница воспользовалась этим, оставив тёмную отметину на её панцире. Диомед вновь напал, смело стараясь проникнуть мечом под щит воительницы, однако соперничать с ней он не мог, поначалу она дала ему несколько раз задеть свой панцирь, словно дразня, потом мгновенно провалила, уйдя из-под удара, и, развернувшись, сверкнула клинком, целя ему в голову. Меч пришёлся на верхнюю часть шлема, снёс гребень и оставил глубокую трещину, юноша рухнул на землю, в глазах у него потемнело, Каллисто вновь его защитила, угрожая сбоку и быстро перемещаясь.
В это время Дамон заметил, что Зене приходится биться против двоих, он оставил следить за успехами спартиатов своего друга, сам же устремился на помощь, ибо его влекло желание сражаться рядом со столь знаменитым воином. Воительница приняла его, однако, чтобы не мешать друг другу, велела ему держаться чуть сзади, отбивать Диомеда и в нужный момент атаковать фессалийку. Каллисто не испугалась, огонь божества горел в её глазах, она напала, осыпая щит Зены градом ударов, мгновенно развернулась и пропустила копьё лаконца в паре дюймов от себя, мечом отрубив наконечник. Воительница, оставив щит висеть лишь на ремне, левой рукой схватила её сзади за наплечник, клинок остриём вниз взметнулся над ней, подобно молнии. Под этим ударом фессалийка ещё успела обернуться, остриё пробило металл близ плеча и нанесло болезненную рану, но она лишь разъярилась, ответным движением, вогнав клинок Зене в левый бок, также отворив дорогу крови.
Диомед пришёл в себя, он снял шлем, чтобы легче дышалось, и вновь двинулся на врага, ценя жизнь любимой выше своей, ему удалось отвлечь на себя спартанца, сражавшегося острым подтоком на обломанном древке. У фессалийки было ещё много сил, она продолжала обрушивать удары на щит противницы, и тот начал сдавать под отлично закалённым клинком, скоро трещины превратились в раскол всей его плоскости. Воительница швырнула уже бесполезный щит в Каллисто, перебросила меч в левую руку, правой же, на коей была перчатка, взяла шакру. Фессалийка, прикрытая сбоку от Дамона юношей, бросилась толкать Зену своим щитом, чтобы из-за него сделать точный выпад, мечом она лишь скользнула по панцирю, но тут же ударила краем щита, опустив противницу на одно колено. Бешеная радость от предчувствия победы излилась у неё в восторженный крик, одновременно с ним, Зена вскочила, угрожая мечом, Каллисто защищённой рукой отклонила клинок, но тут справа ей на голову обрушился сверкнувший шакра. Выдвинутый щит не позволил воительнице разрубить фессалийке череп прямым ударом, лезвие прошло наискось по лицу, но и так его действие было сокрушающим, и Каллисто отшатнулась назад, упав на спину и инстинктивно прикрывшись щитом.
Диомед из последних сил, почувствовав словно неудержимого демона в себе, защищал её от врагов, не зная ещё, жива ли она, но Зена не торопилась добивать, осматривая картину всей битвы, ибо была уверена, что дело сделано. Довольно далеко она увидела Габриэль и Персея, что наседали на противоположном конце массы сражающихся на лаконских периэков, с другой стороны приближались, наконец, конные, ибо Александр вспомнил о своём долге. Битва явно клонилась в её сторону, и это было приятно, ибо означало, что всё было продумано верно. Казалось, что фессалийка уже не поднимется, и Диомеду её не отбить, однако она удивила всех, с рычанием отшвырнув щит, который едва держался целым, и быстро вскочив, словно само божество вдохнуло в неё силы. Лицо её густо заливала кровь, волосы лежали окровавленными кинжалами на плечах, она была страшна и не чувствовала боли, впав во всепоглощающую ярость. Каллисто подхватила левой рукой обломок копья, занеся правой меч для удара, и напала на Зену, заставив её своим буйством уклоняться от сверкавшего клинка, приободрился и Диомед, вновь обретя надежду не пасть добычей Ареса на этом поле.
- Что за демон тебя обуял? - спросила воительница, не давая фессалийке подойти остриём своего меча.
- Я дочь своего отца! - отвечала та, не останавливаясь перед угрозой клинка, словно сталь стала уже не страшна ей. Ободрившиеся тем, что она вновь сражается, киликийцы стали постепенно стягиваться к ней ближе, словно ища в ней новой энергии для себя, она же не видела уже ничего, только лицо Зены горело для неё ярким светом среди тьмы окружающего мира, и всё, что вставало на пути к вожделенному, она сокрушала. В этот момент и напал на неё Дамон, воспользовавшийся тем, что юноша, его противник, сильно устал и страдал от раны. Каллисто почти не видела его, но инстинктивно уклонилась от колющего удара мечом, она молниеносным движением всадила обломок копья спартанцу в грудь, пробив панцирь, тот не успел даже укрыться щитом. Зена пыталась спасти его, навалилась на фессалийку, нанесла ей ещё одну рану, раскроив защиту на боку, но та нечеловеческой силой отшвырнула противницу и добила спартанца клинком в основание шеи.
Человек стал колосом сжатым, кто-то это заметил, для других же он пропал неузнанным, сгинув в жерновах мрачного божества, однако среди спартанцев весть о гибели предводителя разнеслась быстро, и они вспомнили древнюю доблесть, призывая другу друга нещадно мстить за него. Каллисто теряла кровь, но ярость в ней ещё горела, и меч с тёмными, кровавыми и светлыми полосами свистел над головой, Диомед теперь вовсю помогал ей, однако Зена не страшилась, уже уверенная, что, при любом исходе, её люди будут торжествовать победу. На воительницу обрушился град ударов, все она не могла отразить, но постоянным движением заставляла клинки скользить по панцирю, тем не менее, её поразили в бедро, остриё неглубоко вошло в грудь, в другой раз лезвие отскочило от плеча и порезало шею. Несколько раз фессалийке казалось, что цель близка, но Зена со звериной ловкостью ушла из-под их ударов, ногой свалив юношу.
- Держись, Зена! Держись! - кричала ей Габриэль, что была уже довольно близко, она оставила лук и действовала коротким мечом, на левое плечо повесив захваченный небольшой щит. Девушка отчаянно хотела пробиться к любимой и плохо следила за ситуацией вокруг, отдалившись от ахейцев и оказавшись слишком близко к киликийским воинам, только Персей это заметил, устремившись за ней. В первое мгновение ей показалось, что она справится, ибо невысокий, темноволосый пират не выглядел устрашающе, но тут же на неё налетел второй, сильно ударив в плечо, и рана от стрелы отозвалась острой болью. Габриэль ловко попала нападавшему по руке, разрубив кисть, но другой оказался позади и вонзил меч ей в бок, льняной панцирь значительно ослабил удар, но и так остриё проникло глубоко, и она упала на колени, почувствовав приближение тени с неумолимым серпом. Персей опередил пиратов и вступил в яростный бой за девушку, сразу заколов одного, но ещё несколько киликийцев пришли на помощь своим, пытаясь захватить раненую как ценный трофей.
Зена видела, что произошло, она забыла об осторожности, желая лишь немедленно закончить бой или прорваться к Габриэль, её натиск на Каллисто неожиданно оказался успешен, ибо та потеряла уже много крови, и сила её уходила. Фессалийку шатало, глаза её, казалось, уже не видели противницы, хотя рука инстинктивно направляла клинок на мутно различимую фигуру, мощным ударом воительница сбила её с ног, та не пыталась подняться, но выставила меч перед собой. Зена хотела добить её, кровь билась в висках, требуя сокрушить ослабленного Диомеда и одним взмахом отсечь голову, однако более сильное чувство тянуло к лежавшей на траве Габриэль, для которой каждое мгновение могло стать решающим, ибо Персей отбивался из последних сил. Совладав с яростью, воительница кинулась к девушке, слыша позади, как Диомед призывает фессалийку бежать, говоря ей что-то о пророчестве.
Персей чудом стоял на ногах, ибо в груди у него торчал обломок дротика, а по боку струилась кровь, только, когда Зена была уже близко, его повалили, и он закрыл голову щитом, слыша, как грохочет по металлу копьё. Воительница метнула шакру в нависшего над девушкой пирата, ловко перерезав ему горло, отшвырнула уже умиравшего и вонзила меч в нападавшего на юношу, мгновенно вырвала клинок из раны и снесла ему голову. Этот натиск распугал остальных, да и битва была уже проиграна, многие видели, как Диомед сажает полумёртвую дочь Аполлона на коня и бежит, увозя её в сторону Орхомена. Зена убедилась, что девушка жива, и крикнула Персею:
- Накрой её щитом, ты за неё отвечаешь!
Сама она лишь видом своим заставляла сдаваться оставшиеся отряды тяжеловооружённых, и люди поднимали руки, бросая оружие, другие же бежали в город. Рядом оказался и Гекатей, он потерял глаз в битве, замотав голову окровавленным полотном, но остался в строю и призывал воинов не губить всех подряд, хотя жаждавших отмщения этим было не удержать, и они выискивали среди врагов критян и фракийцев, считая их самыми злостными разорителями мирных селений. Зена хотела послать всадников на поиски Каллисто, но Александр собрал сколько смог их из обоих отрядов и поскакал в город, желая взять его сразу, остальные же рассеялись по равнине, настигая разбежавшихся врагов.
- Ему всё это очень нравится, - указал аргосец на удалявшуюся фигуру Александра.
- Он прав, город надо брать на плечах бегущих, однако так мы упустим фессалийку, - ответила воительница. В ней всё ещё горело желание преследовать главного своего врага, найти лошадь и скакать по дороге на север, но ярость отступала, всё более уступая место тревоге за любимую, и она осталась, положившись на неизменное движение судьбы.
Когда тени легли, предвещая вечер, всё было уже кончено. Александр сразу овладел малонаселённым городом, сурово велев вздёрнуть всех богачей, помогавших Горгию, его всадники хватали людей на улицах, подозревая их в соучастии, и Зене пришлось несколько раз посылать гонцов к нему, дабы он умерил свой пыл. Сама она отнесла на щите Габриэль в наскоро разбитый шатёр, где удерживала душу её, не давая ей шествовать за реку, рядом был и Персей со многими другими ранеными, прибывавшие из Мантинеи врачи занимались ими. Всадники проезжали далеко на север в поисках Каллисто, люди из окрестных поселений припомнили, что десятку воинов удалось уйти с ней, однако захватить никого не удалось.
Поле битвы привлекало многих, более двухсот сторонников тирана и разбойников лежали замертво на траве, девяносто пять воинов Зены разделили их участь, но их не оставили добычей зверям и птицам, а решили в общих могилах похоронить близ города как славных героев. Уже вечером победители начали сооружать трофей на том холме, где стояли скорпионы, щит Каллисто, в числе прочего оружия, украсил его. Однако он простоял здесь не долго, камни же, поставленные над могилами павших, пережили века, напоминая о пролитой крови героев...
Часть вторая.
Глава 1. Вещие сны.
Клеарх лежал на деревянном, жёстком ложе, едва прикрытом плащом, и пробуждение его сопровождалось осознанием того, насколько же затекло тело. Он заворочался и застонал, перевернулся на бок, разминая шею, которую отчаянно ломило. Юноша понял, что находится в небольшой комнате с двумя кроватями по стенам и окном с деревянной ставней, всё вместе это было похоже на крайне дешёвую гостиницу. Скоро вошёл Николай, держа в руках большой сосуд и кожаный мешок, он сказал, увидев, что друг в сознании:
- Хвала Спасителю, ты пришёл в себя. Я уже начал думать о худшем, но ты справился.
- Она ушла, как же мы могли её упустить... - произнёс Клеарх. - Ты видел? Видел эту битву? Постой, я не должен быть здесь. Я должен быть на поле брани под Орхоменом... или в пещере... Я не помню, всё смешалось.
- О чём ты говоришь? Всё этот бред. Нет, ты уже не в пещере, два дня назад мы спустили верёвку в неё и вытянули тебя, однако ты был не в себе, - ответил Николай. - Не очень-то помогла тебе ночь в этом святилище. Я отвёз тебя в эту придорожную гостиницу, вызвал лекаря, и какое-то время ты находился на грани жизни и смерти. Теперь-то понимаешь, насколько глупой была твоя затея?
- Да, я вспоминаю, что было... Это же было всё в пещере, на меня снизошёл божественный сон, и мне открылось... Понимаешь, она тоже спускалась, больше четырёхсот лет назад, и я словно обрёл её память, я жил её жизнью, видел её глазами, чувствовал то же, что и она. Это было так реально...
Николай поставил принесённое на второе ложе и тревожно взглянул на друга, потом сказал:
- Нет, ты ещё не отошёл. Сразу после извлечения начал бредить, говорить что-то о Зене, о Каллисто, я не мог точно разобрать. Всё это не реально, ты просто слишком много думал о ней в путешествии, читал свитки, вот, тебе и грезится.
- Ты не понимаешь, - покачал головой Клеарх. - Ладно, потом поверишь. Где свиток? Ты сохранил его? Мне нужно как можно быстрее посмотреть.
- Здесь всё. Я спрятал в мешке под кроватью, - Николай вытащил из-под ложа среднего размера свёрток. - Здесь и наши деньги.
Спустя некоторое время юноша расположился на улице, желая вдохнуть свежего воздуха. Двухэтажное, длинное здание гостиницы стояло чуть в стороне от дороги, рядом с ним оказалось некое подобие сада, дальше же тянулся ряд высоких кипарисов. Именно под деревьями и присел Клеарх, его рана уже не горела, осталась лишь тихая, не особенно тревожащая боль.
- На сколько дней ты комнату снял? - спросил он у друга, который прогуливался рядом.
- Ещё на два вперёд заплатил. Я не знал, когда ты в себя придёшь, да и пока тебе ещё рано в путь отправляться.
- Не стоит нам медлить, - вновь упрямился юноша, хотя и понимал, что сейчас не в силах настоять на своём.
- Видения больше не мучают?
- Это не было бредом. Я попытаюсь объяснить, хотя это не так просто. Место там особое, в этом нет никаких сомнений, древние силы всё ещё властны в пещере, и я попал под их действие. Очень давно, больше четырёхсот лет назад, Габриэль зачем-то спускалась в святилище Трофония, я не знаю, что её подвигло, но она провела там ночь...
- Габриэль? Ты уверен, что она вообще не выдумка писателей и сочинителей легенд? Мы уже говорили с тобой об этом.
- Нет, она реальна. Теперь у меня нет в этом никаких сомнений. Итак, она была там, как и я, но в разное время, однако сила этого места позволила мне увидеть прошлое.
- Что за сила? - спросил Николай.
- Я не знаю. Понимаю, на что ты намекаешь, но не согласен с тобой. Не хочу приписывать всё демонам и тёмным силам, я не чувствовал никакого зла в той пещере.
- Это ещё ни о чём не говорит. Как христианин я обязан учитывать возможность худшего. Ты и сам знаешь, что дух зла ищет любые пути влиять на наш мир, а, ведь, ты был в святилище ложных богов, против которых восстал единственный Бог.
- Не хочу говорить об этом, - отвернулся Клеарх.
- Как твоя рана?
- Мне намного лучше...
После полудня прибыл из располагавшихся недалеко Фив нанятый Николаем лекарь. В первый день он, также христианин, не мог беседовать с юношей, ибо тот был без сознания, теперь же Клеарху пришлось обстоятельно рассказать обо всех своих переживаниях.
Фиванский врач выслушал его рассказ, коротко осмотрел, потом сказал:
- Что тут можно предположить? Мне кажется, речь идёт о том, что называется одержимостью. Как говорится в Писании, демоны овладевают людьми, особенно часто это происходит в таких нечистых местах, как эта пещера. Нет здесь болезни тела, и вам лучше обратиться к кому-нибудь из епископов или людей, что святостью своей могут изгонять бесов. В Салониках есть экзорцист, насколько я знаю, ну, или к монахам идите, которые в диких местах обретают особую силу.
- Я тоже к этому склоняюсь, - согласился Николай. - Мы обязательно последуем вашему мудрому совету.
Когда врач ушёл, Клеарх встал и раздражённо сплюнул, сказав:
- Ну, и что это такое? Я едва вытерпел. Одержимость, значит? Я видел бесноватых, и моё состояние на них совсем не похоже. Ты, действительно, веришь, что я одержим?
- Ну, не совсем, согласен. Ты вполне сохраняешь трезвость разума, однако я бы не исключал, что какой-то демон всё же играет с тобой, - ответил его друг.
- Не доверяю я таким врачам. Всё у них просто - демоны, одержимость, бесы... Нужно искать другое объяснение, я хочу послушать, что об этом скажет Архин, или другие учёные. Это какое-то переплетение памяти, меня выбрали, чтобы я видел это, или так просто случайно получилось.
- И что будет дальше?
- Возможно, мне придётся увидеть всё до конца. Так или иначе, нам следует продолжить путь, Архин ждёт меня, - сказал Клеарх.
- Жар у тебя, похоже, отступил, но я настаиваю, чтобы мы хотя бы одну ночь ещё пробыли в покое. Завтра, так и быть, поедем, но не раньше, - предложил Николай.
- Ладно. Есть ещё некоторая слабость. Завтра я буду готов...
Чтобы занять время, они взялись за разбор свитков. Клеарху захотелось описать то, что он видел, у него были с собой стило и восковая табличка, где он предполагал вести денежные подсчёты, теперь же горячо заполнял воск убористыми строчками. Его друг перебирал взятые в путешествие папирусы, бегло их перечитывая.
- Надо будет выпросить у хозяина гостиницы чернил и писчего материала, а то на табличке у меня совсем мало поместится, - говорил юноша. - Главное, ничего не забыть.
- Что скажешь насчёт Лепида? Его роман о похождениях Зены? - спросил Николай. - Согласуется он с тем, что ты видел?
- Чушь. Габриэль, исповедующая учение стоиков, обращает Зену на путь истинный, торжество философии над варварством и дикостью. Не было этого, он всё сам придумал, чтобы прославить разделяемое им учение. Можешь выкинуть.
- Ладно, тогда другое, - его друг перебирал свитки, пытаясь рассортировать их. - Какой-то Ксенарх, называется "Сирийские приключения Зены".
- Ещё большая глупость. Ничего похожего на то, что я видел. Право слово, только сейчас я понимаю, что всем этим историям грош цена. Правда, как это часто бывает, ускользнула от всех.
- Эпомен Александрийский, ты сам его цитировал. Что о нём скажешь?
- Красиво, но далеко от истины. Он пишет об их путешествии в Британию, где они будто бы сражались с войсками Цезаря, приплетает и странную историю с демоном Дагоном. Не были они на том острове, по крайней мере, я такого не видел, - сказал Клеарх.
- Может, ты не всё видел? Ладно, я не спорю. Хочешь считать, что твои видения правдивы, - твоё право. Как насчёт Полиарха?
- Ближе всех к истине. Возможно, он читал тот свиток, что мы добыли, в редакции ли Филокла или более ранней.
- Так, как ты думаешь, кто был автором этого свитка? - спросил Николай. - Он, действительно, близок к тому, что открылось тебе?
- Мне думается, что он восходит к записям самой Габриэль. Это не её записки напрямую, кто-то их переработал, возможно, кто-то близкий к ней. События обрываются внезапно, будто они не были закончены, потом же следует кусок уже в ином стиле, похоже на последующее добавление от другого человека.
- Вот, ещё интересный текст. Аполлинарий "Об имени Зены". Не очень большое произведение, но у тебя тут много собственных пометок стоит. Видно, что ты изучал его внимательно.
- Да, ты прав, - кивнул Клеарх. - Это старый спор среди учёных насчёт того, откуда произошло имя воительницы, и что оно значит.
- Даже об этом они спорили? Нет, что ни говори, а философы и учёные - народ странный.
- Дело в том, что никто точно не знал, как правильно пишется и произносится её имя. Одни говорили, что первой следует писать "кси", и имя её производили от таких слов как "чужая", "чужестранка", "гостья". Будто бы люди хотели сказать, что она, долго бывшая на Востоке, вернулась в Элладу словно чужестранкой, или же это связано с тем, что её прогнала из дома мать, или с тем, что её называли дочерью не своего отца, но бога войны. Другие же утверждали, что первая буква её имени - "дзета", и происходит оно от имени Зевса. Меня это занимало раньше, но теперь я точно знаю ответ.
- Так, как правильно?
- Второй вариант верен. Я и раньше так думал, теперь же сам убедился.
- Может, и на другие вопросы ответы нашёл? Меня, вот, интересовало, почему её зовут Коринфской, - спросил Николай. - У того же Полиарха пару раз я встречал такой её титул, но объяснения нигде не видел. Коринф, ведь, был разрушен римлянами ещё до её рождения.
- Я не видел ничего об этом, - покачал головой юноша. - Ещё далеко не всё мне открыто.
- Ладно. Тут у тебя ещё какой-то Герон Антиохийский, но я и сам вижу, что и этого правдивым не назовёшь. Выходит, что никто из них не приблизился к тому, что было на самом деле?
- Я бы не так сказал, - ответил Клеарх. - Вся её история - это словно мозаика, и в большинстве книг есть правдивые куски, но те части, что были утрачены, многие авторы восполняют вымыслом, поэтому куски оказываются перемешанными.
- Но ты восстановишь мозаику?
- Я попытаюсь...
Так прошёл день, и ранняя ночь начала входить в свои права, над воротами гостиницы зажгли пару фонарей, над горами же показалась луна. Юноша настороженно ожидал отхода ко сну, ибо от мира сновидений можно было ждать чего угодно. Тем не менее, они расположились на своих жёстких кроватях, и Николай обещал не будить друга самостоятельно, дабы вылетевшая в путешествие душа не осталась вне тела. Раньше сам Клеарх только посмеялся бы над такими суевериями, но после всего он не хотел рисковать, и не знал, во что верить. Сон пришёл быстро, затопил как необузданный поток. Ему показалось, что он тонет, но потом юноша понял, что просто смотрит на море, волнуемое сильным ветром, и волны беснуются белыми хребтами.
**********
Она смотрела на море, и где-то далеко впереди гигантское тёмно-синее тело тучи предвещало грозу, молния едва мерцала, и вспоминались легенды о том, как Зевс боролся с Тифоном. Мощные порывы ветра усиливали волнение, иногда вспыхивали вкрапления белой пены на вершинах гребней, и вода казалась тёмной. Грозу сносило к Пелопоннесу, здесь же от неё ощущалась лишь свежесть. Она сидела на отроге горы - плоской скале, что зависла над головокружительной бездной, и где-то внизу волны накатывали на камни. Позади неё высились массивы Силиона и Касамоса, покрытые зелёным ковром вереска и каштана, изрезанные ущельями, далее же на восток росли Белые горы, небо над которыми золотило солнце.
- Каллисто! - закричали ей сзади. Она обернулась, внизу, футах в ста, стоял Диомед, прикрывавший рукой глаза от ослепительного светила.
- Иди сюда! Нет?! Ладно, я сейчас спущусь! - ответила она и скоро встала, быстро запрыгав по камням, следуя едва уловимой тропинке.
Под скалой они встретились, и Каллисто весело схватила юношу, прижав к себе, её короткий белый хитон, скорее мужской, не скрывал сильного тела. Она была на голову выше Диомеда, однако он пытался не уступать в этой дружеской борьбе, но ей всё же удалось пересилить и повалить его на землю, придавив коленом. Юноша сказал:
- Лучше послушай, что скажу. В Кидонии, как ты и говорила, многие из бывших пиратов собрались, два корабля пришли в порт.
- Да, всё отребье собирается там, - ответила она. - Надо будет пойти как можно быстрее. Нам пора уже набирать людей, ибо поход близится.
- Уговорим их присоединиться к нам?
- Боюсь, что только словами там не обойдёшься, - фессалийка отпустила его. - Давай, возьмём кое-что из оружия и выступаем, чтобы к ночи обернуться.
К небольшой Кидонии, приморскому городку, они приблизились уже вечером. Каллисто обернулась тёмным плащом, скрыв под ним короткий меч на боку и кинжал, примотанный к бедру. Диомед также вооружился, взяв нож и короткую дубинку из прочного дерева и с бронзовым шаром на конце. Они были готовы, скорее, к уличной драке, а не к войне, впрочем, воевать они пока не собирались. Большая таверна стояла вне города, почти у самого берега, её окна и пространство перед входом были озарены фонарями, горы битой посуды вокруг явно свидетельствовали о бурных попойках.
- Ты начинай, задери их, - сказала она, - я же осмотрюсь и в нужный момент вступлю. Один раз увидеть лучше, чем слышать сотню раз, поэтому я хочу, чтобы все они увидели, что могут присоединиться к сильнейшему воину.
- Будь осторожна. У них, наверняка, есть ножи, а то и мечи, - ответил юноша.
- Я надеюсь, - кивнула она.
Они вошли, сразу убедившись, что свет внутри большого зала тускловат, и чад от светильников оставляет заметный запах. За столами размешалось больше трёх десятков человек, критяне, в основном, хотя было и несколько киликийцев, и пара гостей из местной дорийской общины. Каллисто пробралась вдоль стены и замерла недалеко от дверей, она не сводила глаз с группы из пяти моряков, что сидели в левой стороне зала. Диомед понял её едва заметное движение головой и сразу подошёл к ним, сказав:
- Приветствую вас, славные мореходы. Много ли добычи захватили в налётах?
- Ты чего несёшь, парень? Мы торгуем, а не разбойничаем по морям, - сразу отреагировал один из критян, ибо для пиратов было опасно откровенничать даже здесь, где все многое понимали. Однако другой, уже сильно пьяный, не сдержался:
- И тебя на дно пустим, если хочешь! Больно уж ты смелый! По доске бы тебя в море спустить, как в прошлый раз...
- Я хочу сказать, - не сдавался Диомед. - При всём моём уважении к вашей смелости, я говорю, что дело ваше ничтожно. Римляне прочно укрепились на Крите, и заниматься пиратством сейчас всё равно, что ходить по лезвию ножа. Очень скоро все вы повисните на крестах, не достигнув ни богатства, ни славы.
- Да как ты смеешь?! - нетрезвый критянин начал вставать. Юноша сделал пару шагов в сторону, но остался спокоен, продолжив:
- Я предлагаю вам лучшее дело. Поход, что принесёт и деньги немалые, и возможность прославиться для ваших родов. Под началом искусного воина легче добиться желаемого.
- Это кто? Ты что ли? - рассмеялись моряки. Пьяный уже откровенно схватил его, и Диомед не стал сдерживаться, ударив ему в лицо кулаком и легко свалив. Критяне вскочили, двое из них взялись за трапезные ножи, в этот момент к ним подскочила Каллисто и сразу атаковала, начав с мебели. Она швырнула пару стульев, потом перевернула стол, снеся им, словно щитом, сразу троих, юноша оглушил четвёртого дубинкой. Остальные посетители были немало возмущены таким погромом, однако фессалийка быстро охладила их от поспешных действий, она вскочила на соседний стол и выхватила меч, закричав:
- Сколько баб набилось под одну крышу! Сплошные шлюхи и ни одного мужика! Я думала, что вы смелые пираты, помните доблесть отцов, бороздите моря, не страшась римлян! И где же вы все?! Хоть один из вас осмелится выйти против женщины?!
Они не смеялись, никто. Сила её была столь явной, что критяне, люди весьма суеверные, сразу усомнились в том, что она простая девушка. Однако один всё же решился сказать:
- Не надо всех нас оскорблять. Мы, ведь, можем принять это и на свой счёт, и спросить с тебя за это. Хочешь на мечах биться?
- Не играй со своей смертью. На мечах у тебя нет шансов, - ответила Каллисто. - Я готова облегчить тебе дело. Бери кочергу, я тебя побью и простой дубиной.
Многие рассмеялись, критянин же, которому был брошен вызов, не мог уже отказаться, поэтому решил проучить девчонку. Он взял кочергу, которой орудовал на кухне хозяин таверны, фессалийка же одолжила у Диомеда его дубинку. Посетители сами раздвинули столы, освободив центр, ибо интерес к схватке вспыхнул мгновенно. Её оружие было чуть короче, однако и полегче, она легко раскрутила дубинку так, что дерево загудело, проносясь по воздуху. Юноша крикнул:
- Начинайте!
Критянин атаковал тычковыми ударами, выставив вперёд острый конец кочерги, она легко уходила, ища возможность для мгновенного входа. Левая рука её противника была впереди, сжимая оружие ближе к середине, Каллисто заметила это, и первым взмахом атаковала именно его кисть. Кочерга отскочила в сторону, следующий удар она обрушила уже на голову, раскрутив всё тело, бронзовый шар со свистом рассёк воздух и врезался в висок, критянин рухнул как срубленное дерево. Фессалийка оседлала его, левой рукой придавив оружие, правой же нанесла ещё несколько ударов, послышался треск, словно лопнул орех. Она встала, подхватила кочергу и загнала её в полотно стола так, что остриё показалось снизу, потом сказала:
- Кто ещё желает? Кто-то тут говорил про мечи. Впрочем, он уже ничего не скажет... Может быть, копьё?
- Кто ты? - спросил моряк средних лет, бывший, видимо, капитаном корабля.
- Меня зовут Каллисто. Я та, кто не боится отправиться за славой и богатством, не взирая на римлян и тех ублюдков, что служат им. Я набираю людей для дела, впрочем, здесь я, похоже, ошиблась. Думала, что иду к бесстрашным детям морей, которые столько лет сопротивлялись римскому зверю, но оказалось, что здесь сидят лишь пьяницы и козопасы.
Пираты, как на Крите, так и в других местах, никогда не были просто разбойниками, и она это знала, сознательно дразня их. Они были братством и верили, что сражаются не только ради богатства, но, прежде всего, ради вольной жизни. Быть свободным в мире, скованном римскими цепями, оказывалось немалой роскошью, и лишь немногие могли себе это позволить. Её вид, напоминавшей героев древности, возвращал им призрачную иллюзию надежды, но даже за это они готовы были схватиться, не имея большего.
- Куда ты идёшь? - спросили её.
- Пусть те, кто желают последовать за мной, придут завтра поутру к Кефалу, скале у побережья. Там я поведаю о походе, - ответила фессалийка. - Однако сразу предупреждаю, чтобы те, кто боится встретить смерть, не появлялись там, ибо мы идём по лезвию меча...
На следующий день они вернулись к пещере, в которой жили, около полудня. Они предпочитали уединение здесь, стараясь как можно меньше проводить времени в городках, особенно в последние месяцы, когда началась подготовка к походу. Старого Акрисия, их учителя и бывшего славного воина, не было, он жил в собственном доме стадиях в двадцати от пещеры, и теперь заходил не каждый день. Диомед сказал:
- Ну, вот, ещё девять человек. С учётом сегодняшних, у нас есть сорок пять.
- Этого мало. Нам нужно не меньше семидесяти, - ответила Каллисто. - Нужно будет пройти по городкам на востоке острова. Никогда не устану показывать этот трюк с поединком... Ты видел, как у них изменились лица? Как они все менялись, когда я раскраивала черепа этим ублюдкам? Сколько мы уже прошли этих грязных дыр, таверн, рынков... Обо мне уже шепчутся, я знаю.
- Не удивительно. Они никогда не видели столь сильной девы.
- Я дочь своего отца, и в этом всё. Вся моя сила, весь мой рок.
- Мне всегда не по себе, когда ты одна стоишь против всех них, как было вчера, - взглянул на неё юноша. - Побереглась бы.
- Мечи и кинжалы, направленные на меня, и я стою без защиты, словно обнажённая, - она улыбнулась. - Это возбуждает. Каждый раз. Я готова повторять, ибо это то, что заставляет сердце моё биться, и кровь гореть. Тебе не нравится?
Фессалийка обернулась к нему, упёрлась в него лбом, потом быстро отпрянула, сказав:
- Другого не будет со мной. Жизнь - это война, ты должен сам знать, и мы будем сражаться, пока смерть не похитит. Ты сам пошёл за мной, сам выбрал.
- Я не откажусь от тебя.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги