Царь Александр Грозный

Глава 13

Разговор за царским столом прервался сам по себе, когда к нему подвели четверых богато одетых купцов. Все они были в тюрбанах, украшенных дорогими брошами и жемчугом, и разноцветных кафтанах, надетых на длиннополую рубаху.

Особо выделялся богатством тюрбана купец, одетый в зелёный кафтан. Золотые броши опоясывали его белый тюрбан по всему объёму, создавая своим солнечно жёлтым блеском иллюзию нимба.

Пока купцы кланялись и представлялись, Санька успел тихо спросить Салтанкула:

— Стол для гостей приготовили?

— Ты хочешь их всех за стол посадить? — удивился шурин.

— Не знаю. На всякий случай, — ещё тише, почти слышно, произнёс царь.

Когда он так «говорил», то использовал свой дар передачи мыслей, а собеседники, видя, что Санькина артикуляция совпадает со словами, возникающими в голове, думали, что слышат его.

Салтанкул говорил тоже таким шепотом, что никто другой, кроме царя, его услышать не мог, даже подойдя вплотную. Просто он знал про «особенности» царского уха, слышать малейший шорох. В чем не раз убеждался при охоте на степных сурков, которой они тешили себя в долгом походе к Азову.

— Тут только перс достоин твоего стола, государь, — прошептал Салтанкул.

Персом оказался купец в зелёном кафтане и богатом тюрбане.

— Ой вы, гости-господа, долго ль ездили, куда? — спросил, тихо хмыкая, Александр. — Чем торгуете, что покупаете?

Тюрбаны — тюрбанами, но трое из них лицами сильно отличались от перса.

— Типичные такие… венецианцы, — подумал Санька. — На Буншу похожие.

Перс стоял чуть в стороне от «венецианцев» и немного сзади и говорить они начали первыми. Оказалось, что они и не скрывали свою принадлежность к Венецианской Республике.

— Мы торгуем тканями и изделиями из железа, а покупаем железный камень.

— Железный камень? Это из которого плавят железо? — удивлённо спросил Санька. — Тут есть железная руда?

— Есть. На южной стороне мыса, называемого «Железный Рог», не далеко от крепости Тамань.

— Ты знал? — спросил царь Салтанкула.

— Нет.

— И я не знал, — задумчиво почесал затылок Санька. — Надо брать Тамань. Говори ещё!

— Там же покупаем соль и рухляк, здесь — золотое руно.

Санька удивлённо дёрнул бровью.

— Рухляк? Что это?

— Это такие особые каменные глины. Из них делают смесь для строительства стен.

— Что за смесь? Как делают?

Купец «забегал глазами».

— Пережигают как-то…

Санька хмыкнул и, вроде, как, не понимая, пожал плечами.

— Чудят… Чего глину пережигать-то? — сказал он и перевёл разговор на другое.

— Как пошлины платите?

— Десятину, государь.

— В Кафу зайдёте?

— Да, государь, за водой и рабами.

— Передашь от меня шейху Кафы послание?

Купец явно удивился, но вида не подал, только дёрнул бровями. Это рефлекторное движение при неожиданном удивлении человек контролировать и сдерживать не может.

— Письмо, — добавил царь.

— Передам, чего не передать? Я буду встречаться с ханом, да продлятся его дни вечно.

— Ханом? А он разве не в Бахчесарае?

— Нет, государь, — усмехнулся купец, — Мехмед Герей находится в Кефе.

— Готовит против нас войско? — очень серьёзно спросил царь.

— Не без этого.

— И много у него войск?

— Много, государь. Я не считал, но много.

Александр помолчал, сурово глядя на купца.

— Ты не многословен. Ну да ладно. Как часто ты приплываешь за железным камнем? Рудокопы успевают нарубить его?

— Рудокопы разбежались. Мы с трудом наполнили трюм теми мешками, что они приготовили и не знаем, когда придём в другой раз.

— Мы сегодня же возьмём Тамань и заставим рубить камень.

— Тогда мы придём на следующую такую же луну.

— «Отлично, — подумал Александр, — если не придёте, значит нападёт хан».

— Ваши корабли сейчас же выпустят. Я уже распорядился. Можете идти.

— Благодарим, государь.

Венецианские купцы поклонились и попятились на пять шагов, потом развернулись и засеменили в сторону ворот крепости. Персидский купец стоял, опустив взгляд себе под ноги и сведя кисти рук под животом.

Санька посмотрел на него и, поняв, что перс ждёт разрешения говорить, спросил:

— Как ты оказался здесь, перс?

— Я пришёл с ними, — перс показал рукой на братьев Черкасских.

— Ты купец? — нахмурился Александр. — Что покупаешь и продаёшь?

— Немного купец, немого воин.

— У тебя караван? Ты же не мог прийти морем?

— Нет, каравана нет. И ты прав, я не мог прийти морем, и у меня нет товара.

— Так зачем же ты пришёл? Покупать?

Санькин интерес к «купцу» разгорался всё больше.

— Ты позвал, и я пришёл, — сказал он.

Царь заглянул в лицо Салтанкула.

— Кто это?

— Купец, — сказал Старший Черкасский, пожимая плечами. — Он так сказал. Шёл с нами от Шемаха. Наверное, хочет что-то купить?

— Что ты покупаешь? — спросил Санька перса.

— Я покупаю души, — сказал «перс» и Санька почувствовал, как перед ним раскрылась бездна и он начинает в неё проваливаться.

У Саньки перехватило дыхание, словно под ним подломилась доска, и он упал в яму. В глазах мигнуло и князь увидел, что перед ним раскинулось пшеничное поле. Он удивился, поняв, что колосья пшеницы золотые. Потрогать их он не мог, но колосья раздвигались перед ним, словно тело было материальным. Движение было настолько реальным, что Санька чувствовал лицом дуновение встречного ветра.

— Куда же меня забросило? — подумал он, чувствуя, как его несуществующую грудь распирает от переполнявшего восторга.

Потом он испугался. Санька не контролировал своё движение. Его несло всё быстрее и быстрее. «Пшеничное поле» постепенно наклонялось, и вскоре Санька уже летел под откос со скоростью локомотива без тормозов. Наклон становился всё круче и Санька вдруг почувствовал, что уже не летит, а падает.

Вроде бы ничего не изменилось. Так же росла и золотилась пшеница, но Александр точно понимал, что растёт она на вертикальной стене горизонтально, а он, Санька, падает в бездну.

Только после этого, Александр понял, куда он падает, потому, что падать можно только вниз. — А внизу у нас что? — спросил сам себя Князь Света, и сам же ответил. — Правильно — Ад.

Он попытался выйти из пикирования, но у него ничего не получилось. Он не ощущал у себя хоть чего-то, могущего повлиять на падение. Он падал, как обычный камень.

— Господи! — закричал Санька. — Помоги!

Падение ускорялось и сопровождалось всё больше усиливающимся и гудящим вокруг него ветром.

— Ветром? Каким ветром? — удивился Санька.

— Какой, нахрен, тут может быть ветер?! — заорал он.

Князь снова попытался изменить падение на хотя бы наклонное скольжение. Он так сильно напрягся, что свет, из которого состояло его тонкое тело, стал деформироваться. Санька уже был не шаром, а каплей, летящей против ветра.

Осознав это, Александр понял, что, наверное, сможет и дальше изменить свою астральную форму.

— Волосы назад! — «крикнул» князь и напрягся, стараясь изменить не направление падения, а свою форму, представляя себя падающим парашютистом.

Как лесник он проходил парашютную подготовку и имел несколько десятков тренировочных прыжков. Санька помнил свои ощущения от свободного падения и планирования, и попытался переложить их на теперешнюю ситуацию.

Он тужился долго, однако его астральная форма мысленным приказам не поддавалась.

— Господи! — снова заорал Санька. — Иже еси… Как его? Господи!

Санька вдруг понял, что не помнит «Отче наш» и его пробил озноб.

Как-то давно, ещё в той жизни, ему приснился ужасный сон, что он дерётся с Сатаной. Рогатый и огненно-дымный Князь Тьмы источал жар и мощь и был так реален, что Санька попытался во сне взмолиться, однако вспомнить молитву «Отче наш», которую знал отлично, не смог. Тогда во сне ему «удалось выжить» только благодаря всё-таки вспомненной молитве.

Сейчас, поняв, что он снова не помнит молитвы, Санька зарыдал и «забился» в истерике. Золотистый свет вокруг него стал меркнуть, а пшеница превратилась в метёлки ковыля, пух которого, не смотря на «ветер», заполнил всё пространство вокруг его тела. «Дышать» и «смотреть» стало тяжело. Санька прищурился.

Потом до него вдруг дошло, что эти понятия: «прищурился» и «дышать», в его состоянии неуместны.

— Какие, млять, метёлки?! — заорал Санька, но неожиданно понял, что если ему трудно дышать, то значит у тела есть «лёгкие». Какие там у его «астрального тела» лёгкие, он не представлял, но, а вдруг?

А если есть лёгкие, значит, могут быть и руки. То есть… Э-э-э… Почему руки? Крылья! У него должны быть крылья!

Санька представил свои виртуальные лёгкие и грудь, обдуваемую ветром, потом представил крылья. И маленькие-маленькие, малюсенькие крылышкиу него появились. Однако его скорость уже была такой, что даже от едва заметного сопротивления едва заметных отростков «ветру», его тело закрутило, и он полетел «кубарем».

— А-а-а!

Санькино «тело» закрутило в штопор, и он понял, что теперь-то ему сто процентный крындец. Лётчик из него уж точно никакой.

— А может быть, ну его на хрен, бороться? — подумал он. — Люди везде живут. Подумаешь, Ад… Вон, волколаки стали тёмными, и что для них изменилось? Гарпия, опять же. Там жила, потом на Земле, сейчас снова там… Может и меня на Землю в увольнительную отпускать будут? А, глядишь, и разрешат поселиться на грешной территории. Зато ни за что отвечать не надо, воевать ни с кем не надо, отношения, будь они прокляты, ни с кем налаживать не надо. Выполняй себе план по душам, направленным в Ад и в хрен не дуй.

Так думал Санька, падая всё глубже и глубже.

Тьма вокруг него сгущалась. Изредка стали проблескивать, пока ещё осторожные розово— красные зарницы.

— Вот и киздец! — вздохнув, произнёс Князь.

Мысли его, после того, как он первый раз подумал о ней, вновь вернулись к Гарпии.

— Как она там? Как встретит меня?

Саньку, не смотря на ужас, вызванный падением в бездну Ада, передёрнуло от страха встречи с бывшей женой. Женщины, в каком бы обличии не были, или любят, или ненавидят. Александру после похищения Гарпии Аидом, казалось, что она должна его ненавидеть. Ведь не уберёг же ж! Не защитил!

Кроме наступившего сумрака, Санька вдруг почувствовал неприятный дискомфорт. Вроде, как его тело стало распирать от возрастающего изнутри давления, а оболочка не поддавалась.

— Ни хрена себе пучит! Так ведь и лопнуть можно! — подумал Санька. — Да что ж за напасть-то такая! Куда ни кинь…

Он задёргался всем своим энергетическим телом, в том числе и своими маленькими крылышками, и подумал, что раз ему удалось сделать себе крылья, значит можно представить, что он ракета и с помощью реактивной тяги попытаться стабилизировать полёт.

Санька представил себя ракетой, и когда у него из «сопла» вырвалась реактивная струя, он мысленно покраснел. Однако, после такой «модернизации» он не только перевёл падение в едва заметную параболу, ещё ему сильно полегчало изнутри.

Окрылённый успехом, Санька рядом с «соплом» вырастил себе кормовые «рули» и с их помощью ещё больше отклонил падение, переведя его едва ли не в горизонтальный полёт. Он стал накапливать силы для необходимого для набора «высоты» форсажа. Внутреннее давление, возникающее от сжатия тьмой его эфирного тела, он теперь стравливал более равномерно.

Горизонтальный полёт над тёмной бездной Александра впечатлил. Когда его полёт стабилизировался и перешёл в горизонтальный, он смог увидеть, что бездна уже не была бездной. Он ясно видел под собой твердь: долины, горы и овраги. Зарницы всех цветов красного спектра висели над ней и чередовались со вспышками молний, стремящихся из тверди в «небо».

Твердь переливалась чёрно-синим перламутром и Александру захотелось приблизится и рассмотреть её. Саньке нравился перламутр. Он вспомнил, как на больших Приморских реках не раз доставал жемчужниц с жемчугом и ему больше нравился на серые бусины, а раскрытые створки ракушек.

Мысли его успокоились, и Санька вдруг заметил, как снова стал снижаться.

— Э-э-э! — крикнул он сам себе, сбрасывая морок, и надавил на свою оболочку, форсируя выброс силы через «сопло» и одновременно разворачивая рули глубины, начиная подъём.

Бездна выбросила сразу пучок молний, едва не доставший Саньку, и тот, резко добавив от испуга форсажу, неожиданно для себя, перевёл свой полёт в почти вертикальный подъём.

— Кхе-кхе, — мысленно откашлялся он удовлетворённо, понимая, что жизнь налаживается. Санька вдруг почувствовал себя космонавтом. Ну или, по крайней мере, пилотом реактивного самолёта.

Ещё несколько молний попытались безуспешно достать его, но Санька крикнул: «Хрен вам, а не барабан!», и выжав из себя мощную реактивную струю, устремился вверх уже совсем уверенно.

Так он «летел» достаточно долго и вокруг него уже начало рассветать, а где-то вверху сквозь сумрак уже стали пробиваться лучики настоящего света. Но постепенно сила тьмы слабела, давление на тело таяло, и Санька подумал, что ему может не хватить так нужной ему для подъёма реактивной тяги.

Он ведь не мог полностью опустошить себя, израсходовав на подъём всю свою силу!

Хуже было то, что сила притяжения бездны не исчезала, а вот его сила таяла.

— Великий государь! Купцы пришли! — услышал царь и проснулся.

Александр открыл глаза и увидел перед собой четверых богато одетых купцов. Все они были в тюрбанах, украшенных дорогими брошами и жемчугом, и в разноцветных кафтанах, надетых на длиннополые рубахи.

— А где перс? — тихо спросил Санька.

— Какой перс? — так же тихо переспросил Салтанкул.

— Тот, который прибыл с вами.

— С нами не было перса, государь. В дороге к нам присоединился дервиш, но он ушёл к пещерам, что дальше на северном мысу.

— «Чёрт! Ни хрена себе, привиделось!» — подумал Санька. — «Это не мог быть просто сон!».

Однако, прислушавшись к себе, он понял, что его и впрямь слегка пучит от молодого вина. Санька усмехнулся. Он так и не привык «испускать дух», как это делают на пиршествах ногаи и другие ордынцы.

— «Я тут прилично себя вёл?» — мысленно спросил он у Марты.

— «Прилично, — усмехнулась, так же мысленно, она. — Но сон твой, был не совсем сном. Позволь отправить войско к пещерам? Надо найти этого дервиша. Думается мне, что это не совсем дервиш».

— «Конечно, высылай. Сама же будь наготове».

— «Я всегда наготове».

Купцы оказались не «венецианцами», а греками. Всё остальное в беседе повторилось едва ли не дословно. Купцы сказали, что закупают железную руду, глину, соль и шёлк, а продают тонкие шерстяные и хлопковые ткани, украшения и лекарственные порошки.

Письмо султану с послами Санька решил не передавать. Он лишь убедился, переспросив, что и информация о нахождении султана в Каффе подтвердилась. Почти полное совпадение событий из сна яви, озаботило Александра. Он всеми фибрами души почувствовал, что вокруг него концентрируется нечто.

— «Пусть твои кикиморки, будут осторожнее и не лезут на рожон», — сказал он Марте. — «Пусть просто пригласят дервиша. Если найдут, конечно».

— «А сам не хочешь его найти через свою, как ты говоришь, ноосферу?»

Санька подумал и даже покачал головой, отвечая.

— «Не-е-е… Боюсь, затянет меня. Больно уж сон похож на явь».

Салтанкул, увидев покачивание головой и озабоченность на лице государя, сам нахмурился и спросил:

— Что не так, государь? Тебе не понравились купцы?

Санька дёрнул правым уголком рта.

— Мне не нравится тот дервиш, что шёл с тобой от Шемаха.

Салтанкул слегка отшатнулся и нахмурился.

— Откуда ты знаешь, что мы его взяли в Шемахе?

Санька дёрнул другим уголком губ.

— Знаю.

— Разреши доставить его сюда, государь?

Санька подумал и кивнул.

— «Хуже не будет», — подумал он. — «Всё равно застолье пора заканчивать».

Салтанкул что-то крикнул на своём наречии и несколько джигитов выскочили из-за стола. Раздались гортанные команды и из-за столов вышли ещё несколько десятков воинов.

Санька молча встал из-за стола и так же молча пошёл в сторону своего шатра, уже установленного у северной стены крепости. Он уже давно не объяснял всем и каждому свои поступки. Должность обязывала. Царь хмуро посмотрел на ближних и махнул рукой приглашая их за собой.