Царь Гильгамеш

31

В путешествии этом было мало удовольствия и много неожиданностей. Я неохотно вспоминаю о нем. Целыми днями я шагал и шагал по жаре. Солнце, поднимаясь по небосклону все выше, жгло меня нещадно. Я думал, что сила его высушит и ослепит меня. Ночи были мучительно холодными, ветры терзали меня. Камни были очень острые и плохо держались на склонах горы. Стоило мне сделать неверный шаг, как камень с грохотом срывался у меня из-под ног, вздымая тучи сухой красной пыли, которая забивала мне ноздри. Я сильно поранил себе ноги, и много раз, падая, резал кожу, об острые камни.

Меня мучила жажда. Тучи бешеной жалящей мошкары кружили у моего лица всю дорогу, впиваясь в мои глаза. Я ел ящериц, которых доводилось поймать, когда они спали на солнце, и длинноногих скачущих насекомых, которых было полным-полно повсюду. Вместо воды, я жевал веточки жалких корявых маленьких растений. По крайней мере, хоть демонов я не видел. Я повстречал нескольких львов, таких же пыльных и жалких, как я сам, но они держались подальше от меня. Я часто думал, доживу ли я до конца этой долины, и не однажды мне думалось, что это мой конец.

Как часто случается, нечто, представленное людьми как невозможное, на проверку оказывается просто невероятно трудным или просто неудобным в осуществлении. Когда я спустился по долине, я обнаружил, что попал на высокогорное плато, где росли только маленькие колючие растения. Не очень привлекательное место, но его можно преодолеть. Я шел по нему много дней.

Я шагал терпеливо, словно вол в ярме.

Места постепенно начали меняться. Почва, красная и сухая, становилась темней и не казалась такой бесплодной. С юга долетал теплый нежный ветер, в дыхании которого чувствовалась влага. Однажды я попал в такую узкую долину, что мог коснуться ее стен руками. Когда же я вышел из нее, то оказался в туманной местности с ласковым воздухом и мягким солнечным светом, где сияющая роса покрывала холмы.

Как приятно было ощущать, когда роса коснулась моей иссушенной кожи и омыла ее нежным дождем! Это место могло бы считаться садом богов. Везде цвели цветы с таким ароматом, какой не встречался мне раньше. Трава была светло-зеленая, шелковистая, щекотавшая мне ноги. Воздух переливался серебром. Я увидел, как передо мной, словно веер, разворачивается земля, огромная, золотистая, широкая. Ее окаймляли зеленые холмы, а дальше впереди простиралось море. Я не могу сказать, сколько времени к шел до этого моря, но я знал, что я дойду сюда и найду благословенную землю Дильмун на его берегу.

Ободранный, больной, грязный, с дико горящими глазами, одетый только в львиную рваную шкуру, я пришел в изумление от таких чудес. Мне казалось, что плоды, грузно свивающие с лоз и ветвей были из граната и янтаря, что листья растений были из лапис-лазури. Куда бы я ни посмотрел, мне казалось, что я вижу живые драгоценности: агат, коралл, оникс, топаз.

Когда я шагал среди этого великолепия, я чувствовал, как мои раны заживают. Я был весь покрыт ранами. Мои волосы и борода были покрыты колтунами, под которыми гноились болячки. Язык мой распух от жажды. Все эти раны заживали на глазах. Я нашел прохладную лагуну с чистой голубой водой. Я вошел в воду и долго потом отдыхал, слушая жужжание пчел. Их жужжание звучало как музыка. Белые птицы с длинными, как ходули, ногами смотрели на меня, и казалось, улыбались.

В душе моей был мир. Мне кажется, я никогда не знал такого мира в душе, как тогда. На этой земле царили тишина и радость, которые принесли мне успокоение. Я не чувствовал желания двигаться дальше, не хотелось мне и возвращаться назад, в Урук. Мне было хорошо там, где я был. Я думал, а было ли время, когда я был доволен тем, где я был? Но тогда я не задавал себе этого вопроса, ибо не нуждался в ответе. Человек, в чьей душе мир, не задает себе таких вопросов. Обретение покоя и радости не в моей природе, я не привык проводить время в их обществе. Пока я лежал так, я подумал об Энкиду, который ничего не знал об этом замечательном месте. «Ты видишь, брат? – хотел я спросить его. – На лозах растут не плоды, а драгоценности, птицы здесь ходят на ходулях, а воздух сладок, словно молодое вино! Ты когда-нибудь видел такое прекрасное место, брат? Во всех своих скитаниях, видел ли ты что-нибудь столь же прекрасное?» Я мог это сказать, но он не слышал, и ужасная грусть овладела мною среди всей радости и мира. Я готов был разрыдаться, но не мог плакать.

Печаль снова была со мной.

Отчаяние вернулось в мое сердце. Миг радости и покоя прошел. Да, этот мир и покой были прекрасны, но я был одинок, и никогда не мог этого забыть. И каждый вдох, вел меня еще дальше по дороге к собственному концу.

Меня снова охватило горе и печальные мысли.

В печали я поднял глаза к солнцу и увидел бога Уту сияющего, и он смотрел на меня. Я послал ему краткую молитву – всего лишь маленькую просьбу от утешении. И мне показалось, что я услышал, его слова: «Ты думаешь, на это еще есть надежда? Как далеко ты забрался, Гильгамеш! И зачем? Зачем? Ты никогда не найдешь той жизни, которой жаждешь».

– Я хочу найти ее, о великий, – сказал я богу.

– Ах, Гильгамеш, Гильгамеш, до чего же ты глуп!

Сияние не позволяло мне заглянуть в самое сердце бога, поэтому я отвернулся и посмотрел на то, как сияет он на груди лагуны, и отражению бога в воде я сказал:

– Слушай меня, Уту! Неужели я прошел весь свой путь напрасно? Что мне теперь? Лечь в сердце земли и уснуть до будущих времен? Не допусти такого, боже! Избавь меня от этой долгой тьмы, Уту! Пусть глаза мои насытятся солнцем, пока не устанут!

Мне кажется, он услышал мои молитвы. Но в ответ я ничего не услышал.

Через какое-то время облако пробежало по лику солнца и я больше не чувствовал присутствия Уту рядом. Тогда я встал, завернулся в свою рваную львиную шкуру и был готов двинуться дальше. Несмотря на всю красоту этого места я уже не мог вернуть обратно то чувство радости, которое познал здесь на какой-то краткий миг. Но и отчаяние ушло от меня. Я был спокоен.

Возможно, я вообще ничего не чувствовал. Это не мир в душе. Но все же это лучше, чем отчаяние.

Я шел вперед, ничего не чувствуя, ни о чем не думая. И через несколько дней воздух принес мне новый привкус, острый и странный, похожий на вкус металла на языке. Это был вкус соли. Это был вкус моря. Мое долгое паломничество подходило к концу. Я понял, что приближаюсь к берегу земли, которая лежит напротив благословенного острова Дильмун, где живет вечноживущий Зиусудра. В этом я не сомневался.