Целитель

Эпилог

Сегодня сдаю последний экзамен и можно считать я пятикурсник! Настя опередила меня, у неё завтра защита диплома. Досрочная, учли её положение. Какое положение? Самое что ни на есть настоящее, Михал не обманул — прошло два года и скоро у меня будет сын. Точно сын — я проверяю ежедневно! Через недельку стану папой. А сейчас вот экзамен. Проблем не должно быть. Подхожу к аудитории, староста меня сразу озадачивает.

— Саша, срочно к ректору, три раза уже спрашивали.

Иду, ломаю голову. Ничего не натворил как-бы. Кого-то лечить быстрее всего. Секретарша, увидев меня, машет — заходи сразу.

— Юрий Алексеевич, здравствуйте. Вызывали?

— Наконец то! Мне из министерства уже все телефоны оборвали. Новости смотрел?

— Ну… нет.

— Под Уфой вчера два поезда взорвалось. Погибших сотни, раненых еще больше. Травмы, ожоги. Много детей в критичном состоянии. Тебе нужно ехать.

— Что за взрыв такой? Как можно два поезда взорвать??

— Утечка газа произошла в котловине, совпало так, что два встречных поезда шло. Искра от электровоза и взрыв.

— Твою ж мать! А экзамен у меня? — вспоминаю я.

— Какой экзамен? Сдал ты уже его и все оставшиеся — такой доброты за ректором раньше не замечал.

— Он и так последний. Может, мне пятый курс зачтете сразу?

— Я не против, но не в моей власти. Практику зачту, потом отдыхай до сентября. Самолет в 14:00 в Челябинск, пострадавших туда везут и в Уфу.

— Юрий Алексеевич, у меня жена рожать будет скоро. Я так понимаю, за три дня там не управлюсь?

— Не управишься. У неё всё ведь в норме, чего переживать. А там дети тоже, много. И все жить хотят. Каждая минута на счету — жестко смотрит на меня ректор.

— Да понял я. Выбора нет, пошел собираться — встаю, прощаюсь.

Времени на сборы почти не осталось, домой, покидал в сумку носки, трусы. Попытался утешить расстроенную Настю. Она девочка понимающая, слова против не сказала. В аэропорт провожать не взял — лучше дома пусть сидит, Оля присмотрит. Приехал к концу регистрации, оказывается, лечу не сам, еще десяток специалистов кроме меня. Один врач знакомый из шестой радиологической клиники.

— Игорь Иванович, вас то зачем? Радиации там нет, или я чего-то не знаю?

— Радиации нет, ожогов много. Я ведь дерматолог.

Через три часа нас встретили в Челябинском аэропорту, микроавтобус развез по двум больницам. Отделение забито, кровати стоят в два ряда даже в коридоре.

— У нас шестьдесят человек с ожогами от тридцати до семидесяти процентов. Из них двадцать четыре — дети — вводит в курс дела заведующий — Всего пострадавших более семисот, погибших более пятисот. За каждым из вас закрепим по пять человек, наши не успевают. Кто Колесов?

— Я — отзываюсь.

— О тебе нам отдельно звонили — смотрит изучающе — Чем можешь помочь и что от нас требуется?

— Давайте детей с наиболее сильными поражениями. Одну медсестру и всё. Пару человек в день смогу поставить на ноги. Желательно в небольшой палате работать.

— С палатами проблема, в самой маленькой двенадцать человек. Выделю свой кабинет, занимайся там. Ира! — подзывает медсестру — Проводи доктора, поступаешь в его распоряжение.

Иду следом за миниатюрной брюнеткой в коротком халатике. Чувствуя мой взгляд, оборачивается, строит глазки. Не зайка, не до тебя. Заходим в палату, она делает жест рукой, типа выбирай с кого начать. Да уж, человек двенадцать в палате, все лежачие.

— Давай с меньших по возрасту. А девочки есть?

— Да, в других палатах. Вот Олег тогда, он без сознания с утра.

Хорошо кровати на колесиках, перекладывать не нужно. Вдвоем с Ирой закатываем мальчика в кабинет заведующего и я ухожу в работу. Так как уже вечер ночевать думаю, останусь тут же, диванчик стоит в кабинете. Мальчику лет двенадцать, лицо не пострадало, но остальное… До пояса всё почти черное, выше пузыри.

— Одежда на нем расплавилась, по кусочку снимали — тихо говорит Ира — Тут большинство такие. Они спали уже, когда взрыв был. Кто одет полностью, многие сгорели, в морге трупов столько неопознанных.

— Ужас. Чем лечите? Пересадка кожи?

— Откуда её взять столько. Свою вот у него не возьмешь, родственники если дадут, но не факт что приживется.

— Ладно, Ира, сделай мне кофе и свободна, я поработаю, сколько смогу и тут покемарю.

Смог до двух ночи, с перерывами. Обработал наиболее пострадавшие участки, осталось совсем немного. Утром закончу и можно приводить в чувство. Отключаюсь, едва коснувшись дивана. Утром просыпаюсь от голосов — у кровати Олега стоят заведующий и еще врач.

— Фантастика! Нет, ты помнишь, как он выглядел вчера? Я думал не выживет, а тут как новая кожа — удивляется врач.

— А как вы думали? — потягиваюсь я — Новые технологии, скоро вы без работы останетесь.

— Да если без такой как эта я согласен — не спорит зав. отделением — Иди в столовую, там тебе завтрак оставили.

— А телефон междугородний где можно найти?

— Телефон? Зайди к главному, думаю не откажет.

После завтрака нахожу кабинет главврача. Тот без вопросов разрешил позвонить, даже оставил одного в кабинете. Настя заверила что у неё всё в норме, работай, говорит, спокойно. Идет на защиту, ей и рассказывать ничего не придется — посмотрят на неё, поздравят с окончанием учебы.

Теперь за работу. Олежка, пока я ходил, сам пришел в себя. Ну да, организм увидел, что опасность миновала — можно сознание включать. Первый вопрос мальчик задал о маме.

— А где его мама? — спрашиваю Иру — Или кто из родственников есть?

— Мама? Ну…, тоже у нас — замялась медсестра — Почти в таком же состоянии как он был.

— Главное жива — успокаиваю я — Вот с тобой закончу и посмотрю твою маму.

Мама Олега, оказывается, была вожатой, сопровождала группу детей в лагерь. После взрыва спасала их, вытаскивала из вагона, выводила к деревне. Получила тоже множество ожогов, процентов пятьдесят кожи. Но к ней я добрался только вечером, сначала закончив с Олегом, занялся девушкой тоже находящейся в коме, даже имени её не знали. Опять до часу ночи, так каждый день. По утрам звонил Насте, убеждался, что всё в порядке и в бой. Периодически появлялись родственники пострадавших, совали деньги, несли спиртное, продукты. В конце концов, запретил Ире их пускать ко мне — сказал, пусть всё принимает и на общее пользование для врачей. Одиннадцатого июня уже под вечер, занимаюсь с очередным пациентом — помощником машиниста, ничего вокруг не замечаю. Трогают за плечо, поднимаю голову — полный кабинет народа, врачи, медсестры, даже технички.

— Поздравляем! — хором кричат все — С первенцем!

— Только что звонили — сообщает главный — Сын у тебя родился. 4.400 вес, всё замечательно, мама тоже в норме.

Пришлось выставляться. Спиртного родители столько уже притащили, что даже много было. И закуски хватало от них же. Смотались только за пивом, на скорой. Мне вручили пухлый конверт, скинулись отделением «на коляску», плюс родственники больных, которых я лечил.

После этого я удвоил усилия — хотелось быстрее домой, увидеть сына. Но к выписке тоже не успел, только через неделю остались больные с небольшими повреждениями. Справятся и без меня. Остальные московские спецы к тому же остались еще. Билет на самолет получил по звонку с обкома партии (племянник первого секретаря был среди пострадавших). Рейс задержали на три часа, как объявили — по техническим причинам. Но вот, наконец, в воздухе. Остался какой-то час полёта и я с моими родными!

Время ночное, пассажиры дремлют, мне одному не спится. Внезапно резкий провал, я даже оторвался от кресла, секунд на пять пропадает освещение, потом включается. Испуганные крики, возгласы, но паники пока нет — полет стабилизировался. Минуту летим спокойно, потом появляется вибрация, постепенно нарастающая. Появляется бледная стюардесса.

— Уважаемые пассажиры! У нас небольшие технические неполадки. Сохраняйте спокойствие, самолет готовится к посадке в аэропорту города Горький. Пожалуйста, пристегните ремни, уберите со столиков все предметы.

Судя по дрожащему голосу неполадки не такие уж «небольшие» Быстрее серьёзные. И снижаемся слишком быстро. Детский плач, испуганные вопросы, шум нарастает. Обидно будет, если разобьемся, так и не увижу сына…