Цена моей нелюбви. Я тебя верну (СИ)

Глава 23

Альпарслан

Чувствую на себе взгляд Дарины. Слышу ее дыхание, но открыть глаза не решаюсь. Уверен, что она думает о том же, о чем думал я несколько часов назад, когда ложился в кровать рядом с ней. Все матерился в свой адрес, называл себя ублюдком, который с лёгкостью смог потерять свою семью.

Будь у меня нормально соображающая голова, я бы, наверное, нашел выход из той ситуации, в которой собственноручно оказался и от которой до сих пор не отмылся.

Только сейчас я смотрю на это под другим углом и корю себя за совершенные ошибки. Все пошло бы по плану, если бы я доверился нужным людям, а не Руслану, который сыграл немалую роль в том, что Дарина покинула город. Хотя с себя ответственности не снимаю. Как говорится, хотел как лучше, получилось как всегда. Вина во всем произошедшем с Дариной гложет и с каждым днём становится сильнее. Мне сложно справляться с эмоциями, которые захватывают меня при виде нее. Я понимаю, что не заслуживаю и шанса быть рядом с ней после случившегося.

Возможно, и к лучшему, что она решила уехать. Потому что я боялся потерять Дарину больше всего на свете… Тогда все угрозы сыпались именно на нее. Она была моим слабым местом. Той, из-за кого я мог бы согласиться на любые условия, лишь бы ее не тронули. Ее так называемый побег в каком-то смысле немного облегчил мне задачу. Пусть я знал, где она живёт, а жила она именно в моей квартире… Пусть я знал, где она работает, а работала она тоже в моём офисе… Пусть я многое о ней знал, но не мог связаться. Это было небезопасно. А рисковать я ею не мог, тем более после того, как узнал о ее беременности. А спустя время и о сыне, к которому так стремился, но, черт возьми, не мог рисковать… Еле сдерживался, чтобы не сорваться с места и не полететь к ним…

А когда дела начали налаживаться и я для себя решил, что обязательно встречусь с Дариной и поговорю, разложу все по полочкам, Руслан снова подключился. Уговорами заставил Дари вернуться. Глотку бы ему порвать, но, сука, уже так хочется спокойствия. Да и Абрамов сейчас вляпан в дерьмо не меньше, чем я полтора года назад из-за Давида. Долго ему ещё утопать в том дерьме… Ведь бумеранг может ударить в самый непредвиденный момент. И Руслан понимает, что получил наказание за все свои поступки, которые совершал против меня. Против нас с Дариной.

Нужно отдалять Дарину теперь не только от Абрамова, но и прятать там, где ее не найдут. Однако в этот раз обойтись без испытаний, которые ей пришлось пройти по моей вине. Если бы я знал о том, что последует за моим решением… догадался бы о реакции ее родителей — все было бы иначе.

Чувствую, как Дари встаёт и забирает Каана, который что-то мурлычет. Никогда не думал, что смогу не спать целую ночь и так наслаждаться проведенными с сыном моментами. Никогда бессонная ночь не была в кайф, как эта, где я не сомкнул глаз.

Приоткрыв веки, наблюдаю за Дариной. Она берет вещи из шкафа и молча выходит из комнаты, крепко сжимая малыша, явно для того, чтобы Каан не разбудил меня. Наивная. Я настолько привык к проблемам, что превратился в робота. Хотя следовало бы по-человечески выспаться. Хотя бы сегодня. Перед важным разговором с Давидом. А потом навестить его отца с доказательствами того, что он не белый и не пушистый. Что источник всех проблем как раз его сын, а не дочь, которая в итоге пострадала больше всех. До сих пор страдает. Она как боксерская груша, иначе не назовешь. Долбил каждый, кому не лень.

Ненавижу себя за то, что позволил ей быть одной в самый тяжелый момент ее жизни.

Минут двадцать лежу так, без желания что-либо делать. Проверяю телефон: несколько звонков от Давида, моего отца и матери. Ну и от адвоката. Он редко звонит, а если вышел на связь, значит, случилось что-то неладное.

Встав с кровати, выхожу на лоджию.

— Что такое, Амир? Три раза звонил.

По ту сторону трубки слишком шумно. Из комнаты тоже раздается плач сына. Обернувшись, встречаюсь с пристальным взглядом жены. Она смотрит с тревогой, будто чувствует, что что-то случилось.

— Тут такое дело, — начинает он и сразу же кому-то кричит, чтобы заткнулись. Жестом показываю Дарине, что все нормально. Она кивает и уходит. — Короче, Давид вчера напился. Подрался, покалечил человека. Сильно. Тот в коме. А этот придурок в участке. Сечешь, к чему я?

Усмехаюсь.

— Адрес скинь. Буду через час.

Сбрасываю звонок и пялюсь на экран телефона. Сообщение приходит моментально. С фотографией Давида, который сидит непонятно где. И выражение лица такое… Жалкое! Сукин сын. Не жаль мне его. Ни капли. Раздавить хочется.

Как раз хотел с ним поговорить. Спокойный разговор у нас не получился бы при любом раскладе, а значит, надо на языке, который он понимает лучше всего. Манипулировать.

Лариса, значит, не пришла спасать? И его деньги оказались не настолько всемогущими? Или это мой адвокат постарался, чтобы ублюдок не смог выйти на свободу? Скорее всего, третье.

Отлично. Значит, расскажет все как есть. Лишь бы скорее избавиться от ментов. Стоить это ему будет дорого.

— Что-то случилось? — интересуется Дарина, едва я захожу в гостиную. — Что-то с папой, да?

Вижу, как волнуется. Переживает. Несмотря на то, что ее родня с ней сделала, Дари все же другого характера. Пусть говорила, что ей плевать на них, да только ее реакция, то, как бегают ее глаза в этот момент, говорит об обратном.

Взяв Каана на руки, сажусь на диван. Прижимаюсь губами к его лбу. Аккуратно, чтобы не причинить боль щетиной.

— Нет, с ним все хорошо. — Неосознанно вдыхаю запах сына и прикрываю глаза. — Дело в твоём брате.

Дарина слишком громко хмыкает. Да так, будто ей все равно, что он снова натворил. Вот только смотрит на меня выжидающе. Будто говорит: ну, давай, выкладывай. Все. До конца.

— В ментовке он, — произношу с едва скрываемой злостью. — Человека избил. До такой степени, что тот ещё в отключке. Адвокат звонил, попросил, чтобы я приехал.

— Для чего? Чтобы снова его вытащить? А он того стоит? — Голос подрагивает, губы дрожат.

Сложив руки на груди, Дарина стреляет в меня не очень доброжелательным взглядом.

— Нет, конечно. Зачем? У меня другая идея. — Я подаюсь вперёд, сажаю сына на ковер, где лежат игрушки, к которым он тянется.

— Какая идея?

— Он твоему отцу всякую ересь наплел. Вот и разговорю его. Чтобы он признал все, что натворил, какие выкрутасы проделывал. Я как раз планировал с ним сегодня встретиться. С Давидом. Кажется, впервые судьба подкинула мне хороший шанс выдрать проблему с корнем.

— Для тех выкрутасов, о которых ты мне рассказал, он слишком умный, чтобы все выложить как есть, Альп. Поэтому я бы не была так уверена, что он действительно признается. Что бы ни было.

— А тон адвоката убедил меня в обратном. Его любимая Лара не пришла за ним, и деньги не помогли выйти на свободу…

Дарина морщится, едва слышит имя Гейдаровой.

— Скорее всего, мой юрист постарался. А значит, Давид уже находится в состоянии безысходности. Он примет любое мое предложение. Согласится пусть не на все, но на многое точно. Поэтому мне нужно ехать. Вернусь к вечеру. — Чуть помедлив, уточняю: — За вами…

В воздухе повисает пауза. Я смотрю в упор. Прямо на нее. Дарина выдерживает мой взгляд, не отворачивается. Изменилась она. Раньше не была такой прямолинейной. Не была такой упертой, соглашалась почти со всем, что я говорил. Обстоятельства, конечно, тоже изменились. Сейчас совсем не те времена… Не та жизнь. Хотя я бы предпочел вернуть прошлое или же просто открутить время назад, что невозможно. К сожалению.

— За нами? — Она выгибает бровь. — Что это значит?

— Я говорил, что у Руслана проблемы. Все знают о ваших хороших отношениях. И пусть ты больше не работаешь в его компании и официально уволилась, но все же живешь здесь. — Я развожу руками, замечая, как Дарина сглатывает. Отводит глаза. Понимает все. — Я отвезу вас в дом, о котором никто ничего не знает.

Она тут же хмурится, и я добавляю:

— Дарина, это необходимо. Подумай в первую очередь о Каане. О нашем сыне. Мне пришлось от вас отказаться, лишь бы вам не угрожала опасность. Что я должен сделать сейчас? Вот так все оставить? Не могу. В этот раз уж точно нет. Вы моя семья. Я обязан вас защитить.

— Я не хочу жить с тобой под одной крышей, Альпарслан! — выкрикивает она, но, вспомнив, что мы не одни, понижает тон. — Это трудно понять? Да я тебя терплю тут только из-за сына. Видеть не хочу! Нет ни капли желания! — Она часто моргает и трясется всем телом. Стоит в метрах двух от меня, смотрит сверху вниз.

Тоже встаю, подхожу вплотную. Каан что-то мурлычет, бросая то одну игрушку, то другую.

— Если не хочешь меня видеть в том доме, то приезжать я буду очень редко. Только по вечерам, чтобы сына увидеть. Но вам необходимо переехать. Немедленно. Там вы будете в безопасности. Пожалуйста… — прошу я, пожалуй, впервые в своей жизни. — Пожалуйста, Дарина, согласись. Мы же просто теряем время.

— Нет… Я… Не хочу, — мотает головой, обнимая себя за плечи. — Отсюда уеду, но не к тебе…

— К вечеру соберёшь вещи? — перебиваю мягко.

Дарина кивает несколько раз.

— Наверное. — Она опускает взгляд на нашего сына.

— Прекрасно. Я поеду… Надеюсь, вернусь с хорошими новостями.

Выхожу из дома с тяжёлым сердцем. Что-то не даёт мне покоя. Не пойму, что именно. Звоню безопаснику Григориевичу, чтобы тот выслал нескольких проверенных парней сюда, к зданию, где живёт Дарина. Они приезжают минут через тридцать и я все время сижу в машине в ожидании их. Успеваю решить некоторые вопросы, а также позвонить адвокату. Тот докладывает, что ничего не изменилось и что к Давиду еще никто не приехал. А значит, Давид с каждой минутой теряет надежду выйти на свободу.

Приказываю парням подняться на нужный этаж. И чтобы никто не посмел стучаться в дверь Дарины. Сам же уезжаю в участок, где меня встречает юрист.

— Где он?

— В комнате допроса.

— Камеры там рабочие?

— Ну, естественно, — ухмыляется адвокат. — Давай, заходи. И чтобы справился в течение десяти минут.

— Что-то не так? — Я прищуриваюсь.

— Следом за тобой та крыса приехала.

— Бл*дь! — матерюсь, уже зная, о ком он. — Окей. Отвлеки ее.

Помещение темное и слишком душное. Захожу, и, взяв стул, сажусь напротив Давида. Тот пялится на меня, зло бросает несколько нецензурных слов.

— Что? Опять не веришь в бумеранг?

— Какой, сука, бумеранг? — рычит он вне себя.

— Тебе возвращается все то, что ты делал против Дарины, — объясняю ему. — Не сечешь? Когда же до тебя наконец допрет что ты, ублюдок, ей всю жизнь испортил? Не без моего участия, конечно… Я тоже виноват. Но я расплатился… И нехило так… От семьи отказался. Не видел их полтора долбаных года. Не был рядом, когда родился мой сын… А ты… Ты расплачиваешься сейчас. Скажи, стоило ли наследство отца всех твоих выкрутасов, а? Ты можешь использовать те деньги, чтобы выбраться отсюда? — Я обвожу помещение глазами.

Каждое слово цежу сквозь стиснутые зубы, стискиваю челюсти до такой степени, что чувствую невыносимую боль. Руки сами сжимаются в кулаки. Хочется врезать этому кретину пару раз, чтобы не смотрел на меня так… издевательски.

— Стоило, — ухмыляется он. — Ты обо мне не думай, Чакырбейли. Я тут ненадолго. Выберусь рано или поздно. А те деньги… Да, они мне нужны. Наследство только мое. Никто не посмеет отнять даже малейшую часть! Отец уже не в состоянии что-либо поменять.

Прекрасно. Не рассчитывал, что он проболтается и все так удачно сложится.

— Почему же ты все ещё здесь, Давид? Ведь ты мог воспользоваться тем баблом и выйти отсюда. И да, а как же твоя баба? Она же любит тебя до беспамятства. Кстати, куда делся ребенок, а? Она так упорно пыталась доказать, что беременна… И что беременна от меня.

— Она никогда не была беременна от тебя! Тот ребенок был мой… А она от него…

— Избавилась? — договариваю вместо него. — Так сильно любила… Такая она вся хорошая, что аборт сделала. Зная, что ты при деньгах? Ну вот, опять ты в проигрыше. Опять наследство тебе не помогло.

На лице Давида ходят желваки. Злится он не на шутку. Как говорится, правда глаза колет. Он ругается. Матерится в мой адрес несколько раз, но я не реагирую. Так и сижу напротив, смотрю на него не моргая. Не жаль его. Ничуть.

— Она придет, — уверяет твердо.

— Я даже не сомневаюсь. И будет рядом, пока не отнимет у тебя то самое наследство, из-за которого ты так подставил родную сестру. Перед семьёй унизил, выдал ее легкодоступной. Ещё и с журналистами договаривался, чтобы играли по твоим правилам. Молодец, что сказать. Я прямо восхищаюсь тобой… — Я брезгливо морщусь. — Какой же ты ублюдок…

— Ты какого хрена приперся вообще? Чего пытаешься сделать? В любом случае все, что надо, я уже сделал. Отец тебе не поверит. Потому что я во всём его убедил как надо. И да, она мне не сестра. Давно уже… С того дня, как я узнал, что отец хочет бо́льшую часть наследства передать ей. И да, ещё… Ни капли не жалею о том, что сделал! Ты меня понял? Так и передай ей!

— Она подписала документы. Отказалась от всего, что может дать ей отец. Ничего от вашего семейства не хочет. — Я встаю и, взяв Давида за воротник рубашки, заставляю его подняться следом. — Ты не достоин такой сестры, как она. А твои родители — такой дочери! Что касается Ларисы… Зря ты с ней связался. Оставит тебя без гроша, как осталась сама. Сейчас она на все готова, лишь бы деньги у нее были. Поверь, она сможет оставить тебя ни с чем. Я даже буду этому рад.

Врезав Давиду по самодовольной морде кулаком, наблюдаю, как он катается полу, пытаясь встать. Я выхожу в коридор и иду в кабинет, где обычно сидит мой адвокат. И ни капли не удивляюсь, увидев там сидящую на диване Ларису. Закинув ногу на ногу, она демонстрирует свои бедра, половину которых не прикрывает короткая юбка, которую она на себя натянула. На лице тонна макияжа. Раньше она так сильно не мазалась…

— Альп? — Она вскидывает брови, поднимается и бросается мне на шею.

Будто не она получила на днях от меня пощечину, когда пришла к моему отцу и кидалась обвинениями. Я впервые тогда поднял на женщину руку. Не жалею…

— Сядь! — рявкаю так, что она замирает. — Сядь и не испытывай свою удачу. У меня к тебе пара слов, после которых можешь катиться к своему Давиду. Имей в виду, что ещё один косяк с твоей стороны, и я просто сотру тебя в порошок. Уничтожу. Так, что от тебя и следа не останется. Поверь, семейка Гейдаровых никогда не докопается, кто это сделал. И даже труп твой не найдет.