Цена покорности

Глава 12. Быть первым

_Я поспал от силы часа три. Уложив Дарину, вернулся на кухню, чтобы все прибрать, только потом поднялся к себе. Был соблазн забрать ее в свою кровать, но я не хотел делать это из жалости. Долго лежал без сна. Все думал, крутил так и эдак. Как я мог так промахнуться? Почему не уделил должного внимания? Как упустил?

Ответы на эти вопросы у меня были, но они мне не нравились. Слава богу, Артур немного успокоил. Я ошибся, и я сам должен все исправить. Не Дарина же будет отвечать за мой промах.

Проснулся, как всегда, за пять минут до будильника. Сам приготовил завтрак, сходил в зал, пожал железо. В голове шумело от недосыпа, но я игнорировал соблазн послать все к черту. Не имею права. Перед уходом заглянул к Дарине. Девчонка спала, свернувшись калачиком, подперев кулаком щеку.

Конечно, невинная. Румянец, опущенные в пол глаза… Должен, обязан был понять. Или хотя бы поверить. Пусть не Вадику, но самой Дарине.

Осел.

Коля подогнал машину, и я поспешил выйти из дома. Едва мы отъехали, поступил вызов на бортовой компьютер от Артура. Чтобы не травмировать психику Николая, я перевел друга на мобильный.

— Как она? — первым делом спросил Артур.

— Спит, — ответил я.

— Вы поговорили?

— Да.

— Разбудил?

— Пришлось.

— Ну и?

— Вроде она поняла, Арт. Сказала, что испугалась наказания и даже немного обиделась, как мне показалось.

— Обиделась?

— Да, что я не закончил.

— Оу, Салманов, ты ей нравишься, похоже.

— С чего ты взял?

Я старался не выдавать голосом щенячьего восторга, который посетил меня.

— Если она девственница, да еще и купленная, но старается тебе угодить и обижается, когда ты ее не дотрахал, то тут пахнет симпатией. Говоришь, уже наказывал ее?

— Да. Она опоздала домой.

— Потом объяснил?

— Естественно, — я повысил голос.

— Ну-ну, не заводись, — осадил меня Артур. — После вчерашнего я уже не знаю, что от тебя ждать, Кир. Честное слово, будь ты в Казани, я бы не постеснялся приехать и выпороть тебя лично.

— Да, ты говорил уже, — вяло попытался отмахнуться я.

— Не лишним будет повторить.

— Я тебя понял, Артур. Спасибо, что помог. Признателен, правда.

— Обращайся, Кир. Но лучше сразу, а не среди ночи. Я буду в столице на днях, был бы не против увидеться. Ты как?

— Всегда рад, старина. Можешь у меня остановиться.

— О, серьезно?

— Да, как всегда.

— И девочку свою покажешь?

— Почему нет?

— Ну… ты вроде бы не делишься.

Я знал, что он меня специально тролит, и не велся. Артур тот еще провокатор. Я рассмеялся.

— Не делюсь, Артур, но познакомлю с радостью.

Он хохотнул в ответ.

— Понял тебя, Кир. Рад был слышать, пусть и повод не очень весёлый. На связи.

— Ага. Давай. Спасибо еще раз.

Артур был моим первым удачным клиентом. Именно его деньги я удачно вложил, крутнул и приумножил в десять раз. С этой сделки и началась моя корпорация, а Артур Казаев стал моим хорошим приятелем, потом и другом. Приятно общаться с человеком, который практически из воздуха сделал тебе деньги. Мы обычно контактировали по телефону, но он приехал в столицу, захотел пересечься. Я не возражал. Поужинали, пообщались, выпили. Я сам не заметил, как рассказал ему о своих проблемах с женщинами. Или об их проблемах со мной.

В двадцать пять лет меня утомил секс и бабы. Я ни черта не хотел, потому что любой интим предполагал многоступенчатую головную боль до секса, а после просто взрыв мозга. Ухаживания, ритуалы, двойной смысл сказанного. Для человека, который привык к цифрам и контролю ситуации это просто ад. Почему нельзя просто взять в рот без этих танцев с бубнами. Все равно же даст. И я не останусь в долгу. К чему все усложнять?

Артур ржал и понимающе хлопал по плечу. Коньяк разогрел мне кровь и развязал язык. Я в отчаянии признался, что скоро стану геем, потому что с мужчинами проще. Казаев развеселился окончательно, но твердо завил, что у меня все в порядке с ориентацией и потребностями. На следующий день он привез меня в клуб.

Я смотрел сессию, испытывая миллионы разных эмоций. Покорная сначала казалась мне резиновой куклой, которую Мастер использовал как только мог. Минет, связывание, горячий воск, анал. Он не позволял ей испытать оргазм, хотя она умоляла в слезах и соплях. Я едва сдерживался, чтобы не рвануть спасать бедняжку. Но, когда Мастер разрешил ей кончить… Это было невероятно. Лица людей при оргазме не самое приятное зрелище, но это девушку так красочно взрывало, что я сам чуть не спустил в штаны.

После сессии Мастер нежно стирал ее слезы и укутывал пушистым халатом. Она смеялась устало, но счастливо и льнула к своему хозяину. Артур нас познакомил, рассказал, что я первый раз, но со склонностями к доминированию. Собственно для меня это тоже было открытием. Ребята оказались веселыми, простыми. Встреть я их на улицы и не подумал бы. Ну, пара. Ну, смотрит девчонка преданными глазами на мужика.

И тут понял: на меня никто так не смотрел. В глазах женщин я видел жадность, похоть, но не преданность.

Неужели, чтобы получить такое, нужно обязательно лупить их хлыстом?

По дороге из клуба Артур объяснил, что бдсм — это не только система, где взаимодействуют садист и мазохист. Расшифровка примитивна. Отношения Мастера и Покорной — это прежде всего доверие, взаимное уважение и забота. Хозяин несет ответственность за рабыню, и она знает, что он никогда не перейдет черту ее границ. Да, они могут расширять пределы, пробовать новое, изучать свое удовольствие, но только если при этом комфортно обоим.

Так началось мое внедрение в эту культуру. Артур помог. Он объяснял и советовал, натаскивал и позволял потихоньку пробовать. Тогда еще клуб Вадима не был борделем для извращенцев. Мы конечно, вкладывали немалый суммы, чтобы посещать сессии, но можно было безо всяких денег договориться поиграть с покорной. Девушки чаще хотели, конечно, постоянных отношений. Даже покорным нужны гарантии, они привязываются к Мастеру, влюбляются, иногда выходят замуж. Так, например, женился сам Артур. Но меня больше привлекали эпизодические встречи. Наверно, поэтому все мои покорные рано или поздно уходили, отказывались от новых встреч. На их место пришли специально натасканные рабыни за отдельную плату. Я сам не помню, когда перестал быть частью сообщества и начал просто вызывать девочек к себе в игровую. Да, я заботился об их удовольствии, комфорте, но не дольше, чем несколько часов.

Эгоизм? Да, именно он. Шлюхи-рабыни меня любили. Я не использовал жутких клизм, не порол их до крови, даже наказывал редко и всегда позволял кончить. Иногда и несколько раз за сессию. Мечта, а не клиент.

Мне следовало сразу позвонить Артуру, а не драть волосы и вливать в себя крепкое пойло. Купил я Дарину или нет — не важно. Я привел ее в дом, значит она под моей защитой. Я посвятил ее в свой образ жизни и начал обучение, значит она покорная, а я ее хозяин. Пусть она не знает еще все правила, не зовет меня мастером, мы не были в игровой — это все не важно. Это лишь антураж, средства, игры. А по факту я предал ее доверие. Повел себя, как жадная, тупая баба, которая думает лишь о своем кайфе. Молодец, Кир. Скамья для порки по мне плачет.

Я поморщился, вспомнив, как несколько раз принимал наказание, когда был нижним во время тренингов Артура. Первый раз меня наказывал он сам, второй домина из клуба, а третий одна из покорных, которой выпала участь поменяться местами. Последняя била больнее всего. Не потому что была злая, а просто не умела рассчитать удар. Опыт сын ошибок трудных, как писал классик.

Я считал себя опытным, пока не ошибся. Медленно. Теперь мы все будем делать медленно. Да, это всего лишь год. Да, она пришла ко мне не по своей воле. Да, она ничего не знает о моем образе жизни. Но я сам должен знать больше. Я старше, я умнее, я опытнее. Отдав за нее деньги, я принял ответственность и теперь отвечаю за Дарину.

Я превратил чувство вины в желание все исправить. Сожаление — не лучший помощник. Не стоит культивировать в себе отрицательные эмоции. Лучше постараться дать ей хороший опыт. Артур тоже заметил, что такая быстрая адаптация говорит о склонности Дарины к покорности. Я сам ждал бунта, истерик слез, но ее реакция была едва ли не как у натренированной сабы. Всем обидно, когда наказывают. Многие плачут от боли. Нормально. Дарина быстро перешагнула это. Она вообще очень скоро свыклась со своей участью и моими заскоками.

Возможно, смогла бы стать моей спутницей.

Я рассмеялся собственным бредовым мыслям. Это всего лишь на год. Девчонка девятнадцати лет — моя женщина. Вот уж вряд ли. Я посмеивался даже в офисе, а улыбку не мог стереть до самого вечера. С этим же пришибленно радостным лицом встретил Дарину.

Мы подъехали чуть раньше и ждали на парковке. Дарина вышла из центра, осмотрелась. Коля моргнул ей дальним. Я так и не опустил ширму, но еще не решил, стоит ли играть с огнем по дороге. Снова.

Дарина забралась в салон, и я моментально набросал в уме план на поездку и потом…Не надо бояться повторения ошибок. Лучше исправить. Сделать лучше. Не спешить, не терять голову. Она моя. Мы все успеем. Ей должно быть хорошо. Пора учиться удовольствию.

— Привет, — проговорил я нейтрально, но не прекращая улыбаться. — Как прошел день? Можешь говорить свободно.

— Отлично прошел, — призналась она, копируя мою улыбку. — Бездельничала.

— Скоро мы это поправим, — пообещал я.

Она тут же сникла. Я, конечно, объяснил.

— У тебя будет много обязанностей по дому. Полагаю, ты справишься с готовкой и сможешь проследить за уборкой. Заниматься скоро тоже будешь дома, я покажу спортзал. Ты хорошо себя чувствуешь? Такая румяная.

Я протянул руку и погладил ее по щеке. Горячая. Еще простуды не хватало.

— Нет, все в порядке. Просто сауна.

— А. - камень с души свалился. — Хорошо. У тебя в душевой есть режим сауны, кстати. И в зале отдельная финка.

— Здорово, — воодушевилась Дарина.

— Выспалась?

— Да. А вы?

Я вздернул брови.

— Глаза красные, — объяснила Дарина.

— Ничего. Пройдет. Спасибо, что спросила.

Меня тронуло ее внимание. Как бы я не хотел спать, но ее желал сильнее. Подумать только, сколько я ее знаю? Три дня? А в голове только и мыслей, как бы скорее обучить и затащить в игровую. Похоже, я тоже буду учиться с ней вместе. Сдерживаться, тормозить, думать наперед.

— Сними пальто и расстегни рубашку.

Да, пять баллов мне за сдержанность. Можно будет начислить, если я не запихну член ей в рот по дороге.

Дарина, как обычно, не спешила исполнить. Повторять мне, правда, не пришлось. Хватило и красноречивого взгляда, чтобы она начала торопливо стягивать пальто и ерзать. Избавившись от верхней одежды, опустила голову и стала ковырять пуговки. Я смотрел. Было очень сложно не начать помогать, но сдержался. Под тонкой шелковой рубашкой оказался черный лифчик, без чашек, почти прозрачный. Да, я люблю черное белье. Очень-очень.

Маленькая грудь мне никогда не нравилась, но Дарина была исключением. Так и тянуло коснуться ее. Пальцами, языком.

Сдержанность, однако.

— Сожми груди, — велел я, готовясь насладиться спектаклем раскрепощения.

Дарина повиновалась так же неохотно, как и с рубашкой, но исполняла.

— Поиграй.

Она прикусила губу, явно стесняясь, собиралась зажмуриться.

— Смотри на меня.

Дарина подняла глаза, несмело сжав грудь, а потом сдавила соски между пальцами через ажур лифчика. Я сам облизал губы, наблюдая, как она поглаживает себя. Сначала несмело, осторожно, но с каждой минутой все сильнее, смелее.

— Тебе нравится именно так? — спросил я, видя, что она уже вся загорелась.

— Я… Я не знаю.

— Тебе приятно? Покажи, как я должен тебя ласкать.

Я протянул руку, сам расстегнул бюстгальтер. Замок был спереди — очень удобно. Убрав в стороны кружевные половинки, я вернул ладони Дарины ей на грудь.

Теперь она касалась себя иначе: стискивала, сдавливала, теребила соски. Черт, ей нравится жестче. Она оценит зажимы.

Мысль о меленьких тисках на ее сосках стала для меня последней каплей. Больше не было сил играть в зрителя.

— Теперь я, — проговорил, убирая ее пальчики.

Она встретила мои ладони тихим стоном. Словно только этого и ждала. Я начал так же осторожно, как и она. Ее груди отлично ощущались. Не такие и маленькие, как мне казалось. Вполне даже приятные, полные, упругие. Последнее время все чаще приходилось иметь дело с имплантами — сомнительное удовольствие. Может быть из-за этого я и остыл к женской груди. У Дарины же все ощущалось так приятно. Я сжал чуть сильнее, и она снова простонала. Сдавил соски, ущипнул. Дарина закусила губу.

Я склонился, чтобы провести языком по нижней губке, лизнул шею, укусил за мочку.

— Будь тихой, маленькая.

Продолжая ласкать руками, я двинулся ртом вниз. Шея, плечи, яремная впадинка горла. Дарина дышала прерывисто и часто. Я убрал одну руку и обнял губами сосок. Он был твердый, возбужденный. Тут же провел языком по кругу ореолы. Дарина дернулась.

— Шшш, — напомнил я ей.

Она прикусила костяшку пальца. Я не сдержал ухмылки, продолжая целовать ее, посасывать и гладить, пощипывая второй сосок. Тихие стоны все равно вырывались из нее и сводили меня с ума. Я менял рот и руку, целуя то один сосок, то другой. Решившись на маленький эксперимент, сдавил губами сильно, чуть прикусил. Девчонка затряслась.

Я положил руку ей между ног, отстранился, посмотрел в глаза. Дарина дрожала. Ее взгляд был туманным, нездешним.

— Ты собираешься кончить?

— Я… Я не знаю.

— Могла бы?

— К-кажется.

— Не сейчас, — резюмировал я, убирая руку, отодвигаясь от нее. — Одевайся. Мы почти приехали.

Дарина

Кирилл Салманов — дьявол, я заявляю это официально. Человек не может такое вытворять и не имеет права останавливаться на самом интересном месте. А его довольная ухмылка до конца пути — вообще подсудное дело.

Я не знала, что можно так возбудиться от ласк. Конечно, глупо сравнивать Салманова с парнем из школы, но других у меня не было. Можно сказать у меня вообще ничего не было относительно того, что я испытывала сейчас. Или дело было в том, что Кирилл из всего устраивал шоу, заставлял меня выходить за рамки, из зоны комфорта. Ни за какие пряники я бы не стала трогать себя для потехи, а Салманов в принципе не оставлял выбора. Мне было стыдно и странно сначала, но потом все это превращалось в горячее запретное удовольствие. Наверно, я продала душу дьяволу, когда отдалась Кириллу в пользование. Как еще объяснить, что мне нравились все эти вещи, которые раньше я бы назвала омерзительными. Мне нравилось, как мой хозяин смотрит, я желала его руки, его рот и хотела быть хорошей девочкой. Почему, черт подери? Я должна была его ненавидеть, рыдать в подушку и умолять не трогать меня. Наверное.

Но нервы не желали включать истерию. Похоже, я сломалась, когда погибли мама и папа. Видимо, слезы кончились, когда умерла бабушка. Манипуляции Салманова, конечно, меня обескураживали, но не шокировали. Это ведь был единственный способ помочь Жене. Последнему родному мне человеку. Не самый ужасный способ, надо признаться. Быть марионеткой на веревках просто. Ведь Кирилл прекрасно знал, как, где и с какой силой дергать, чтобы я извивалась ему на потеху.

Запретные удовольствия на грани, оказывается заводят и отключают память. В машине я не думала о Жене и долге, о деньгах и адвокате. Все мои желания сосредоточились пульсацией удовольствия, что рождалось на сосках от ласк Кирилла, и разливалось горячей лавой по всему телу, ища выход, облегчение. Если бы он погладил меня чуть дольше, я бы кончила. Стимуляции хватило бы даже через плотную ткань джинсов. Но Салманов не только убрал руку, но еще и запретил мне кончать, а для пущего веселья еще и поднял перегородку. Всю дорогу до дома он улыбался. Демон.

Я с трудом усмиряла свои эмоции и успокаивала дыхание, чтобы не пыхтеть, как курильщик, который пробежал кросс. Почему-то думала, что Салманов снова утащит меня в дом, желая закончить начатое, но он не торопился. Даже поболтал с Колей, пока тот нес мою спортивную сумку до двери. Вот сейчас Кирилл точно должен на меня наброситься. Мы уже внутри, без свидетелей.

Но Салманов был невозмутим. Он вошел в дом, хлопнул в ладоши, включая свет, снял пальто, разулся. Все молча, серьезно. Даже улыбка пропала. Не сказать, что я соскучилась по его ехидному веселью, но угрюмый хозяин как-то настораживал.

Эдакий удав из мульта. У меня есть мысль, и я ее думаю.

Жутковато, потому что его мысли точно были обо мне.

Боясь нарушить запреты, я молча снимала пальто, а потом топталась у двери, хотя Кирилл уже прошел в гостиную.

— Иди сюда, — позвал он наконец.

Я посеменила, едва дыша, опустив голову.

— Опустись на колени, сядь на пятки, руки за спину, ноги шире, голову вниз, — выдал Кирилл таким тоном, что у меня по спине пробежал морозец. — Запоминай, это поза ожидания. Если я приказываю ждать меня, значит именно так. И без одежды. Ты запомнила? Ответь.

— Да, — через хрип выдавила я.

— Отлично. Снимай одежду и жди меня, Дарина.

Он настроил свет, оставив лишь мягкие лампы, что стояли на тумбах, и ушел наверх. Дрожа от волнения, я начала избавляться от одежды.

Я судорожно стягивала джинсы и расстегивала блузку-рубашку. Боялась, что не успею, и Кирилл опять разозлится, накажет. Он был вчера таким милым, мягким, когда разбудил ночью, а сегодня снова превратился в холодного, жестокого доминанта, которого лучше не злить. Возможно, я напридумывала себе эти его маски, но точно не хотела сейчас нарваться на порку.

Успела раздеться, сложить аккуратно вещи и устроиться в указанной позе до того, как Кирилл стал спускаться с лестницы. Я видела только его босые ступни и штанины спортивных, мягких брюк. Могу поспорить, он с голым торсом. Я позволила себе крохотную улыбку за игру в угадайку с самой собой.

Кирилл что-то положил на столик, встал позади меня. Его ладонь легла мне на голову, погладила.

— Хорошая девочка, — проговорил Кирилл. — Ждешь меня. Такая красивая, послушная.

Вкрадчивый тихий голос, ласковые касания, но я точно знала, что не надо отвечать сейчас, вообще нельзя издавать ни звука, пока он не потребует ответа или какой-то реакции.

Кирилл опустился на колени позади меня, его руки легли мне на плечи, скользнули по спине, губы прильнули к шее.

— Сама покорность. Юная, свежая.

Пальцы нырнули вниз, касаясь моего лобка, погружаясь в складки.

— Горячая. Ты думала, я оставлю тебя без оргазма, девочка? Ответь.

Пальцы, что легонько поглаживали, сбивали с мыслей, но я все же проговорила.

— Не знаю.

— Все это ново для тебя, маленькая. Я понимаю и могу не только наказывать, но и быть щедрым. Тебе нравятся мои прикосновения?

Врать не было смысла, мое тело отвечало красноречивее слов. Я лишь подтвердила факт.

— Да.

— Да, Мастер, — поправил меня Кирилл. — Повтори.

— Да, Мастер, — проговорила я, ощущая странное волнение, которое смешалось с разгорающимся вновь возбуждением, делая меня такой ранимой и чувствительной. Я вся была в его власти. Он мог казнить и миловать. Кажется, сейчас мне достанется, наконец, второе.

— Как только ты принимаешь позу покорной, начинается сессия. Ты обязательно добавляешь к своим ответам «Мастер» и не разговариваешь, если я не разрешаю ответить. Это понятно? Ответь.

— Понятно, Мастер.

Он довольно хмыкнул мне в шею.

— Хорошо. Мне нравится, что ты так быстро учишься. Будешь моей послушной девочкой.

Он не велел отвечать да и вопроса в его интонации не было. Скорее данность, с которой придется жить. Что ж…

Руки Мастера снова сжали мои плечи, чуть надавливая, массируя. После тренировки у меня немного ныли мышцы, и его манипуляции доставляли чуть болезненное удовольствие.

Я велела себе называть Кирилла Мастером даже в мыслях во время сессии. Так скорее привыкну и не ошибусь. Его ладони спустились по моим рукам, поглаживая, прошлись по бокам, чуть задевая грудь.

— Я хочу слышать твои стоны. Не сдерживайся, — разрешил он. — Хорошо? Ответь мне.

— Хорошо, Мастер.

Он ущипнул соски, сдавил, и я тут же выпустила изо рта стон. Громкий.

— Да, вот так, — похвалил Кирилл. — А еще ты можешь попросить меня, детка. Если захочешь кончить. Вежливо, разумеется.

Он усмехнулся, как злодей, и убрал руки. Я тут же захныкала, как слабачка. Совсем недавно зареклась от оргазмов. Похоже, это была большая ошибка. Захотелось сразу вернуть руки Мастера себе на грудь. Вообще куда-нибудь. Без его прикосновений стало плохо. Я не вынесу еще одного несостоявшегося оргазма. Это же пытка просто.

— Встань, — велел Мастер.

Я поспешила подняться. Он снова был позади меня и теперь привлек к себе, заставляя вжаться спиной в его грудь. Да, без майки. Я не ошиблась. Его кожа была горячей, очень приятой. Мастер обхватил меня за шею, чуть сдавливая, заставляя откинуть голову назад. Он взял меня под колено, чтобы поставить ногу на столик.

— Закрой глаза.

Я послушно опустила веки, и тут же вернулись поглаживания. Живот, грудь бока, бедра. Мастер гладил меня, иногда задевая чем-то. Словно на его пальце было что-то. Я особенно почувствовала это, когда он обвел мои соски. Щелчок, и тут же я почувствовала вибрацию, вскрикнула от неожиданности.

— Тихе, тише, расслабься, — зашептал Мастер, поглаживая мою шею. — Просто маленькая игрушка. Тебе ведь не больно? Ответь.

— Нет, Мастер.

— Хорошо, — выдохнул он, продолжая то сжимать, то отпускать мою шею и водить пальцем по соску. — Можешь посмотреть.

Он ослабил хватку на горле.

Любопытство сгубило кошку. Я тут же открыла глаза, чтобы увидеть, как он водит маленькой силиконовой штучкой, которая прикреплена к пальцу. Это было так же странно, как и приятно. Легкая вибрация раздражала нежную кожу, делая мой сосок твердым.

— Достаточно, — проговорил Мастер, снова сдавливая шею. — Не двигайся. Будешь дергаться, накажу. Понятно? Отвечай.

— Да, Мастер.

Я вжалась в него, откинув голову, чтобы не было соблазна опустить взгляд, закрыла глаза и полностью отдалась его манипуляциям. Руки мастера играли на мне какую- то особую музыку. Мне кажется, он был везде. Вибрация то утихала, то усиливалась, мигрировала по всему моему телу, щекоча, дразня и заставляя вздрагивать. Я уговаривала себя не двигаться, балансируя на одной ноге, но все равно подпрыгнула и задёргалась, когда жужжащая пуля прижалась к клитору. Да, я ждала этого, но и не ожидала одновременно. Вскрик перешел в хныканье, потому что Мастер тут же убрал палец с игрушкой.

Он усмехнулся и потер клитор пальцем без игрушки. Легонько, чтобы только щедро сдобрить смазкой. И снова стимулятор оказался на моих сосках. Мастер прижимал его то к одному, то к другому, явно прибавив мощность. Как? Силой мысли? Он точно демон.

Я не успевала улавливать, что он делал, потому что очень скоро превратилась в трясущееся от напряжения и ускользающего удовольствия желе. Мастер гладил то грудь, то снова медленно сползал к клитору. Жужжание становилось все громче, а игрушка прижимался к моей плоти все сильнее. Но как только ощущения грозили расцвести яркими искрами фейерверка, он убирал руку.

— Пожалуйста, — заскулила я, кажется, после сотой упущенной разрядки.

— Пожалуйста, что? — сердито рявкнул он, убирая руки.

— Пожалуйста, Мастер, — поправилась я тут же.

— Чего ты хочешь, девочка? Ответь мне. Скажи, сладкая.

— Пожалуйста, позвольте мне кончить.

— Ты хочешь этого?

— Да, Мастер.

— Очень?

— Да, Мастер. Очень. Пожалуйста.

Во мне больше не было гордости, смелости, дерзости, только острое, болезненное желание кончить.

— Моя хорошая девочка, — шепнул он мне в ухо, и я приготовилась получить оргазм, который был необходим как воздух.

Но Мастер убрал руки. Более того, он снял с пальца стимулятор. Я подняла голову, но тут же опомнилась, быстро прижав подбородок к груди. Злые слезы брызнули из глаз.

Как? Почему? За что?

— Иди к себе в комнату, ляг на кровать, — приказал Мастер и отвернулся.

Я не пошла, побежала. Размазывая слезы, рухнула на кровать. Был соблазн хлопнуть дверью, но знала, что за это удовольствие расплачусь поркой. Мне осталось лишь сжаться в комок, обнять себя руками и постараться не обращать внимания на то, как сотрясается мое тело от жуткого напряжения, которое так и не нашло выхода.

Я кусала губу изо всех сил. чтобы не выпустить изо рта ни звука. Он дрессирует меня? Ладно. Я потерплю. Тоже мне трагедия. Много чести страдать по больному озабоченному кретину.

Луч света проник в комнату через открытую дверь. Я замерла.

— Ляг на спину, разведи ноги, — тут же скомандовал Мастер.

Хотелось послать его в задницу, но сдержалась, конечно. Неуклюже ерзая, стала исполнять приказ.

— Быстрее, девочка, — нетерпеливо прищелкнул он языком. — Не заставляй меня ждать. Ноги шире.

Мастер включил торшер над кроватью, и я тут же зажмурилась, представляя, как ужасно выгляжу сейчас с опухшим носом и потекшей тушью. Но моего хозяина едва ли волновало лицо. Он обошел кровать, подвинул немного мою ногу. Через секунду лодыжку обнял широкий кожаный браслет. Щелчок. То же самое произошло со второй ногой. Я попыталась шевельнуться — бесполезно. Он приковал меня к кровати. Мастер присел рядом, провел костяшками пальцев по моей мокрой щеке.

— Я мог бы обойтись без фиксации, но так будет надежнее. Посмотри на меня, девочка.

Я взглянула. Хотелось, чтобы в глазах было безразличие, но, похоже, он видел в них мою обиду, и боль.

Мастер провел рукой вдоль моего тела, останавливая ладонь на лобке. Даже это заставило меня всхлипнуть. Сколько можно издеваться.

— Ты думала, я оставлю тебя без оргазма, маленькая? Ответь.

Не хотела я ничего отвечать, но он смотрел неожиданно ласково, чуть печально.

— Да, Мастер, — проговорила я.

— Разве мы закончили сессию? Нет. Я просто велел пойти в спальню. Ты должна доверять мне, Дарин.

Я покивала, не особенно уже желая этот чертов оргазм. Лучше бы уж оставил в покое. Слишком сложно. Он поднялся с кровати, спустил вниз штаны и вышагнул из них. Я комкала в кулаках простынь, не имея понятия, что сейчас будет.

— Доверься мне, — повторил Мастер и лег сверху, накрыв меня своим телом.

Он удерживал себя на локтях, нависая надо мной, чуть раскачиваясь, пока твердый, горячий член не коснулась моей измученной влажной плоти.

— Ты можешь держаться за меня, — разрешил Мастер. — Если захочешь.

И усмехнулся, потому что я не собиралась поднимать руки и обнимать его.

— Хорошо, — усмехнулся он и начал двигаться. Нежная кожа головки очень быстро стала влажной от моей смазки и начала дарить мне невероятные ощущения, скользя вдоль, задевая клитор, чуть останавливаясь у входа. Новый этап мучительного предвкушения закрутил водоворотом. Это было пожалуй, еще ярче и острее, чем маленький вибратор. Особенно, когда Мастер взял член в руку и стал тереть головкой по клитору. Он смотрел на меня внимательно, не отводя взгляда, изучая каждую эмоцию, что отражалась на лице, ловил каждый звук, который срывался с губ.

Я едва не кончила, поймав оргазм, словно птичку в клетку. Мастер видел это.

— Еще немножко, еще капельку. Ты молодец. Такая красивая. Моя отважная девочка.

Слезы снова полились по щекам. Он сцеловывал их, продолжая хвалить меня, успокаивать. В какой-то момент я поняла, что балансирую на самом краю. Еще немного, и я сорвусь, просто не смогу сдержаться. Мастер надавил головкой на клитор сильнее, стал тереть быстрее.

Я завыла в потолок и словно из тумана ко мне продрался его голос.

— Сейчас. Кончай.

Словно толкнул меня в пропасть со скалы, на которую я поднималась так долго. И я летела вниз. Долго. Очень долго. Врезаясь в мягкие тугие облака сладчайшего удовольствия. Кажется, я дергала ногами и кричала в потолок. Кажется, Мастер не прекращал меня ласкать, пока не стало нестерпимо хорошо, даже больно. Я всхлипнула и почувствовала, как головка скользнула ниже, а потом одним уверенным мягким толчком он погрузился в меня.

— Кончай, когда хочешь, девочка, — проговорил Мастер и сразу начал двигаться.

Я подняла руки и вцепилась в него, тяжело дыша от еще не затухшего удовольствия, но уже предвкушая новое. Он почти сразу взял темп, не позволяя мне восстановить дыхание. Словно пытался выбить дух, толкал изо всех сил к чему то огромному, горячему, мощному. А я сжималась, и все глубже вдавливала ногти ему в спину. В глазах потемнело, и я уже ничего не соображала, просто знала, что нужно достичь, домчаться, получить, выдрать.

— Давай, давай, давай, — подгонял он. — Кончи для меня, хорошая. Еще немного. Отпусти.

Я сделала, как он велел, аж взбрыкнула ногами. Браслеты впились в кожу, но это не помешало мне поймать первый разряд тока, который выгнул дугой, заставил задохнуться. Потом еще один, третий и снова. Мастер положил мне руку на затылок, прижимая к себе крепко. Кажется, я вцепилась зубами ему в плечо. И затряслась в последних утихающих спазмах разрядки.

Когда меня перестало колотить, Мастер отпустил, приподнялся, стал отстраняться. Я с удивлением обнаружила, что вместе с его членом из меня выходит влага. Так увлеклась, что не заметила, как он тоже кончил. Ничего себе.

Мастер избавил мои ноги от ремней, потянул за руку, усаживая на кровать. У меня перед лицом тут же оказался его член. Головка уперлась в губы. Проявив чудеса смекалки, я раскрыла рот и вылизала его. Я боялась, что будет противно, но его вкус смешался с моим и не вызвал особенно никаких негативных ассоциаций. Не пломбир, но терпимо.

Приподняв мое лицо за подбородок, Мастер проговорил, улыбаясь:

— Знаю, у тебя был не один первый раз, но очень надеюсь, что лучше всего запомнится именно этот.

— Спасибо, Мастер, — ввернула я, вовремя припомнив вычитанный ранее ритуал благодарности после сессии.

— Тебе спасибо, девочка. — Кирилл подмигнул, моментально меняясь в лице. — Поужинай со мной.

Я закивала.

— Жду на кухне.

Он мимолетно поцеловал меня в губы, забрал ремни и вышел.