Цена свободы и гармонии. Несколько штрихов к портрету греческой цивилизации

Пролог. Феномен греческой цивилизации

«Греческое чудо». С помощью этих двух слов авторы книг и статей, посвященных греческой цивилизации, ее зарождению и развитию, нередко пытаются выразить всю ту сложную гамму мыслей и чувств, которая связана в их сознании с этим во всех отношениях необычным историческим феноменом. Но что чудесного совершил «этот полудикий рабовладельческий народец, очень хорошо изображавший наготу человеческого тела и строивший приятные на вид здания», как сказал однажды о греках не без оттенка иронии Лев Толстой? Историк-востоковед мог бы заметить по этому поводу: «Египет, Двуречье, Индия, Иран, Китай — вот настоящие страны чудес, где все так загадочно и таинственно, все — и природа, и творения рук человеческих поражают воображение своей грандиозностью, фантастической причудливостью форм. Самый большой и красивый греческий храм, например, афинский Парфенон, может показаться маленьким и невзрачным, если поставить его рядом с вавилонским зиккуратом или с могучим лесом колонн египетских храмов Луксора и Карнака. Прославленные шедевры греческой скульптуры вроде знаменитых фризов того же Парфенона или Пергамского алтаря, пожалуй, покажутся слишком сухими и даже безжизненными на фоне тех замысловатых сплетений сотен фигур людей и животных, которыми были украшены порталы и стены святилищ древней Индии и Индокитая. А что сказать о необычайно глубоких и сложных религиозных учениях и мифологиях Древнего Востока? В сравнении с ними греческие мифы о богах и героях производят впечатление незатейливых детских сказок. Да и сами греки охотно признавали себя всего лишь неразумными детьми рядом с египтянами и вавилонянами и благоговейно склонялись перед величием и тысячелетней мудростью народов Востока».

И все же на общем фоне истории Древнего мира, да и не только древнего, греческая цивилизация воспринимается как нечто и в самом деле необыкновенное, как некое чудо или, если перейти на язык строгой науки, как резкое отклонение от общих норм, как неповторимое, уникальное явление, нигде и никогда более не встречающееся в истории человечества. Все древневосточные цивилизации при всем их многообразии более или менее однотипны и в наиболее существенных своих чертах и особенностях так или иначе повторяют друг друга. Одна лишь греческая цивилизация ни на кого не похожа и никого не повторяет .[2]

Отметим лишь некоторые наиболее характерные ее особенности, действительно резко выделяющие ее среди других цивилизаций как исторически ей предшествовавших, так и существовавших одновременно с ней или уже после нее. Поражает, прежде всего, исключительный динамизм греческой цивилизации в сравнении с ее соседями как на востоке, так и на западе, явно ускоренные по меркам той эпохи темпы ее исторического развития. Пять или шесть столетий, составляющие период ее наиболее активной жизнедеятельности (имеется в виду хронологический отрезок, начинающийся где-то около середины VIII в. до н. э. и заканчивающийся около середины II в. до н. э.) остались в памяти человечества как какое-то непрерывное извержение творческой энергии. За этот не столь уж продолжительный, а по масштабам истории Древнего мира и совсем короткий исторический срок греки успели сделать так много, как ни один другой народ не сделал за всю свою историю. За каких-нибудь три столетия (VIII—VI вв. до н. э.) они совершили поистине грандиозный скачок из варварства в цивилизацию, от первобытной сельской общины к государству-полису, от господства родовой знати к демократии, от натурального хозяйства к высокоразвитой товарно-денежной экономике. Темпы культурного развития греческого общества не находят аналогий в истории древнего человечества. За четыре-пять столетий был пройден огромный путь от религиозно-мифологического мышления, отягощенного множеством первобытных суеверий и предрассудков, к философии и науке в колоссальном многообразии их школ и направлений (в сфере интеллектуальной), от чисто фольклорных форм мифологии и героического эпоса к настоящей литературе, представленной такими жанрами, как эпическая, лирическая и драматическая поэзия, историография, философский диалог, роман и т. д. (в сфере словесного творчества), от примитивных орнаментальных росписей ваз геометрического стиля и столь же примитивных бронзовых и терракотовых статуэток к до сих пор еще никем не превзойденному пластическому совершенству классической и эллинистической скульптуры и живописи (в сфере изобразительного искусства).

За это время греками было сделано множество удивительных открытий во всех этих областях интеллектуального и художественного творчества. Везде и во всем они были в полном смысле слова первооткрывателями, первопроходцами и вместе с тем учителями и наставниками, которым с благодарностью внимали многие поколения ученых, философов, политиков, писателей и художников в другие времена и в других странах. Говоря о замечательных культурных достижениях древних греков, все время приходится употреблять слово «первые»: первые труды по математике, медицине, астрономии, логике и т. д., первые философские системы, первые историки и географы, первые театры, стадионы, музеи и многое, многое другое.

Но греки не просто сильно опередили в своем культурном развитии другие народы Древнего мира, не исключая и своих восточных соседей: египтян, вавилонян, финикийцев и пр., задолго до них вступивших на этот путь, но, что особенно важно, создали совершенно новый тип цивилизации, качественно отличающийся от всех других Цивилизаций этой эпохи. Греческая цивилизация была в полном смысле слова универсальной. Впервые в истории человечества она создала условия для свободного и всестороннего раскрытия всех физических и духовных возможностей, заложенных природой в каждой отдельно взятой человеческой личности. В странах Востока каждый человек обычно выполнял какую-то одну уже заранее предназначенную ему роль: храброго воина, мудрого сановника, искусного мастера-ремесленника, трудолюбивого земледельца и т. п. Гражданин греческого полиса мог выступать в нескольких ролях одновременно, чередуя занятия торговлей, сельским хозяйством, политикой или военным делом с атлетическими упражнениями, пением и игрой на музыкальных инструментах, участием в философских диспутах и т. п. Поэтому все эти виды социальной и духовной активности развивались в Греции более или менее равномерно, обогащая общий фонд греческой культуры.

Среди цивилизаций Древнего мира греческая цивилизация была первой и единственной, которая во всей своей жизнедеятельности ориентировалась преимущественно на человека, на самоценную и самодостаточную человеческую личность, ставя ее фактически в центр мироздания. В этом смысле мы можем говорить о греческом гуманизме или антропоцентризме, несмотря на то, что грекам были хорошо известны и кровавые, опустошительные войны, и попрание элементарных прав человека, и эксплуатация человека человеком в одной из самых жестоких ее форм — в форме рабства. Тем не менее именно в Греции человек впервые осознал себя свободной и уникальной личностью, резко отличающейся от массы других внешне похожих на него индивидов. Уровень личной свободы, которой пользовались граждане греческих полисов, оказался недостижимым для всех прочих народов древности. В Греции мы, за редкими исключениями (среди этих исключений наиболее известна Спарта с ее казарменным строем), не находим столь характерного для стран Востока тотального подавления интересов личности ради «высших интересов» государства, чаще всего воплощенного в фигуре самодержавного деспота. Государство не вмешивалось здесь в частную жизнь граждан с той бесцеремонностью и абсолютным безразличием к конкретной человеческой судьбе, которые были отличительными чертами всех политических режимов Древнего Востока от египетской деспотии до иудейской теократии. Не было здесь и «духовной цензуры», т. е. всепроникающего контроля жрецов за настроениями и поведением каждого отдельно взятого человека.

В странах Востока земное государство в лице самодержавного властителя и его вельмож мыслилось как прямое продолжение (своего рода «нижний ярус») государства небесного или царства богов. Поскольку оба эти государства должны были «работать» слаженно, в унисон друг с другом, религия всегда играла огромную, ни с чем не сравнимую роль в жизни всех древневосточных обществ. Мистические верования и магические обряды сопутствовали любому египтянину или шумеру, вавилонянину или хетту на протяжении всего его земного существования, а уж за гробом и подавно. Рациональное в их жизни постоянно смешивалось с иррациональным, естественное со сверхъестественным. В результате их жизнь, как и жизнь большинства первобытных и древних народов, превращалась в некое подобие сказочной фантасмагории или сна наяву. Греки в этом смысле также составляли исключение из общего правила. Не отвергая существования разного рода сверхъестественных сил и, прежде всего, богов и в определенных случаях обращаясь к ним за помощью, они тем не менее старались смотреть на окружающий их мир прямо и трезво, оценивая его рационально, т. е. с точки зрения здравого смысла и по законам хотя бы элементарной логики. И хотя их религиозно-поэтическая фантазия отличалась чрезвычайным богатством, силой и свежестью, о чем свидетельствует в первую очередь греческая мифология и дошедшие до нас многочисленные произведения искусства и литературы на мифологические сюжеты, порождения этой фантазии не преследовали их на каждом шагу, не вмешивались в их каждодневные дела и поступки и вообще не мешали им жить и работать. Граница, отделяющая нормальную человеческую жизнь от жизни вымышленной, мифической, в сознании греков была определена гораздо более четко и ясно, чем в сознании других древних народов.

И, наконец, еще одна необычная черта греческой цивилизации, позволяющая считать ее исключительным явлением на общем фоне истории Древнего мира. В отличие от большинства древних обществ, развивавшихся более или менее изолированно, автаркично и, как правило, замкнутых на самих себе (классическими примерами здесь могут служить Египет и Китай), греческое общество было обществом открытого типа, т. е. ориентированным на широкие контакты с внешним миром с целью обмена не только различными материальными ценностями, но и всевозможной полезной информацией. Египтян, вавилонян, ассирийцев и другие народы Востока соседние страны интересовали либо как очаги военной опасности и потенциальной агрессии, либо, наоборот, как «ничьи земли», пригодные для расширения своего жизненного пространства, как источники дефицитных видов сырья или дешевой рабочей силы, короче, как объекты захвата и эксплуатации. Греки, приглядываясь к странам, заселенным так называемыми «варварами», т. е. людьми, говорившими на разных языках, непохожих на их собственный, учитывали, конечно, и все это, будучи людьми в высшей степени сметливыми и практичными. Но их интересовало также и многое другое, например, природа варварских стран, нравы и обычаи населявших их племен, религия и архитектура и т. д., и т. п. Короче говоря, их интерес к варварам не был чисто потребительским и не сводился к простому учету возможностей присвоения чужой земли, чужих людей, чужого имущества и т. д. В их интересе заключался ярко выраженный элемент любознательности и желания постичь чужую культуру, перенять из нее все наиболее ценное и полезное. При этом греки никогда не копировали слепо все то, что им приглянулось в чужих землях, а старались это чужое приспособить к своим особым потребностям, склонностям и вкусам, сделать заимствованное органической частью своей собственной культуры. Так поступили они, например, с финикийским алфавитом, с египетской скульптурой и архитектурой, с вавилонской астрономией. Эта ярко выраженная способность к критическому отбору, усвоению, переосмыслению и переработке чужого опыта избавила греческую культуру уже на ранних стадиях ее развития от угрозы превращения в провинциальную версию египетской, вавилонской или какой-нибудь другой более древней и более развитой восточной культуры. Заимствуя все и отовсюду, греки при этом Ухитрились не просто сохранить оригинальность и неповторимость своей собственной культуры, но и еще более развили и усилили ее.

Все перечисленные только что черты и особенности греческой цивилизации прямо сближают ее с европейской цивилизацией Нового времени, также по своей сути единственной в своем роде среди множества других цивилизаций и культур нашей планеты. Даже и в наше время, во многих отношениях очень далеко ушедшее от античной эпохи, влияние греческой цивилизации на нашу современную цивилизацию все еще остается весьма ощутимым, чего никак не скажешь о цивилизациях Древнего Востока. Как бы ни восхищались мы теперь архитектурой и искусством Древнего Египта, замечательными барельефами, украшавшими дворцы ассирийских и персидских царей, затерянными в джунглях храмами древней Индии, китайскими изделиями из цветного камня, бронзы и золота, факт остается фактом: из всего этого экзотического великолепия лишь очень немногое сохранилось в нашей современной культуре. Уже давно никто не покушается на строительство пирамид или зиккуратов. Никто не бальзамирует покойников по египетскому способу. Египетские иероглифы и вавилонская клинопись в наши дни пригодны разве что для зашифровки секретных документов. Из всех памятников древневосточной литературы европейские читатели знают по-настоящему одну лишь «Библию», да и то благодаря тому, что еще в эллинистическую эпоху (III в. до н. э.) эта священная книга (или книги) древних евреев была переведена на греческий язык, а уже с него на другие европейские языки. Даже такие, бесспорно, восточные изобретения, как алфавитное письмо, вошли в нашу культуру лишь через посредство греческой письменности.

Вклад греков в нашу культуру намного превосходит все то, что ей дали все вместе взятые народы Древнего Востока. Для того чтобы убедиться в этом, достаточно хотя бы бегло пересмотреть основной словарный запас любого европейского языка. Вы едва ли найдете в нем хотя бы несколько слов египетского или вавилонского происхождения. Слова, заимствованные из древнееврейского через посредство «Ветхого» и «Нового завета», встречаются уже чаще, хотя и их тоже в общей сложности не очень много. Зато так называемые «грецизмы», т. е. заимствования из древнегреческого языка, попадаются нам буквально на каждом шагу. Ими обильно насыщен язык современной науки, литературы, искусства, политики, причем часто встречаются слова, которых еще не было и не могло быть в самом греческом языке, придуманные сравнительно недавно, но образованные тем не менее опять-таки из греческих корней, как, например, аэродром, телефон, космонавт, бионика, кибернетика и т. п. Даже в нашей обиходной речи мы нередко, сами того не ведая, употребляем слова греческого происхождения, например, кровать, шкаф, школа, церковь, цирк, тетрадь, огурец, уксус и др.

Кроме грецизмов древнейшая лексика современных европейских языков включает в свой состав, пожалуй, не менее многочисленные латинизмы, т. е. заимствования из латинского (римского) языка. Вообще говоря, римляне были учениками и эпигонами греков и зачастую лишь более или менее удачно копировали греческие образцы. Однако в течение долгого времени, по крайней мере, до начала XIX в. греческая культура была известна народам Европы в основном по этим латинским копиям и переделкам, а не в своем подлинном первоначальном виде. Поэтому в языке образованной части европейского общества грецизмы постоянно перемешивались с латинизмами, образуя во всей их совокупности как бы единый универсальный лексикон науки и культуры.

Разумеется, греческие и латинские слова пришли в новые европейские языки не просто сами по себе, а в сопровождении тесно связанных с ними понятий, идей, художественных образов. Поэтому можно без особых колебаний утверждать, что не только речь образованного европейца, жившего, скажем, в XVIII, XIX или начале XX в., строилась по греческим и латинским образцам, но и весь его образ мыслей и чувств, его взгляды на мир и людей, его мораль, то, что принято называть «системой ценностей», и т. д. В его художественном воспитании также на первом месте долго оставались эстетические каноны или идеалы красоты, выработанные великими греческими архитекторами, скульпторами, живописцами задолго до Рождества Христова. Эти идеалы с младенчества прививались ему фигурами греческих богов и героев, которые повсюду наполняли залы дворцов и музеев, фасады как частных, так и общественных зданий, аллеи садов и парков. Лишь с началом в европейском искусстве эры импрессионизма и в особенности авангардизма эти античные призраки начали мало-помалу исчезать из повседневной жизни.

Все это вновь возвращает нас к мысли об исключительности, даже уникальности греческой цивилизации среди других цивилизаций Древнего мира. В сущности, греки были единственным из всех народов древности, которым удалось выйти на магистральный путь исторического прогресса, соединяющий античный мир с европейской цивилизацией Нового времени. Это был настоящий прорыв в будущее, прорыв тем более поразительный, что и в развитии производства, и в добывании основных средств существования греки не сумели оторваться на сколько-нибудь значительную дистанцию от других обитателей Древнего мира. Технологической основой их цивилизации, как и во всех вообще древних обществах, всегда оставался самый примитивный ручной труд, за всю античную эпоху не достигший даже уровня мануфактуры, не говоря уже о машинном производстве. Если же говорить об обеспеченности природными ресурсами, то здесь их положение было далеко не столь благоприятным, как положение соседних с ними «варваров», особенно населявших такие плодородные земли, как Египет, Двуречье, Фракия, Скифия, Сицилия, Южная Италия и т. д. Занимая каменистую, почти бесплодную, искромсанную морем оконечность Балканского полуострова и прилегающие к ней острова Эгейского моря, греки на протяжении всей своей истории вели упорную, каждодневную борьбу с бедностью и голодом.

Все это неизбежно ставит перед нами вопрос: почему, даже оказавшись в столь неблагоприятном положении, не располагая ни сколько-нибудь обширными пахотными землями, ни большими пастбищами для скота, ни крупными залежами металла, греки все же сумели так сильно опередить в своем развитии своих гораздо более благополучных соседей по ойкумене, создали чрезвычайно высокую и непохожую на все остальные цивилизацию и теперь сквозь толщу тысячелетий беседуют с нами как подлинные «братья по разуму»? Пытаясь ответить на этот вопрос и сознавая свое бессилие в его решении, английский философ Б. Рассел писал: «Во всей истории нет ничего более удивительного и ничего более трудного для объяснения, чем внезапное возникновение цивилизации в Греции». Как мы видим, для Рассела рождение греческой цивилизации было событием неожиданным, внезапным, т. е. никак не подготовленным предшествующим развитием древних обществ Средиземноморья и потому удивительным. Здесь снова приходит на ум уже известное словосочетание «греческое чудо».

Но строгая наука чудес не признает и, следовательно, надо попробовать объяснить и сам уникальный феномен греческой цивилизации, и его действительно как бы внезапное появление на исторической сцене, исходя из предположения о каком-то исключительном, можно даже сказать, «счастливом» стечении благоприятных исторических, геополитических и каких-то иных обстоятельств, сложившемся именно в той части древнего Средиземноморья, которую мы называем «Грецией» или «Эгейским миром», и именно в то время (VIII—VII вв. до н. э.), которое принято теперь считать временем зарождения греческой цивилизации. О многих составных элементах, участвовавших в этой загадочной «химической реакции», мы, вероятно, так никогда ничего и не узнаем, о других можем лишь догадываться. Но некоторые важные моменты уже и сейчас кажутся вполне очевидными. Так, едва ли можно считать случайным совпадением то обстоятельство, что появлению первых греческих полисов или, как их не совсем точно называют, «городов-государств», непосредственно предшествовала одна из самых радикальных технических революций древности — переход от индустрии бронзы к индустрии железа. В Греции этот переход приходится в основном на X—IX вв. до н. э. Первые «проблески» цивилизации нового типа, в том числе и первые полисы, становятся различимыми в следующем восьмом столетии. Поспешим, однако, оговориться: конечно же, невозможно объяснить всю неповторимую прелесть и обаяние классической Эллады, исходя из одного лишь факта замены бронзы железом в качестве основного индустриального металла. Примерно в это же самое время «железный век» вступил в свои права также и в других странах древнего Средиземноморья, таких как Малая Азия, Кипр, Сирия, Палестина, Италия. Однако ничего даже отдаленно напоминающего «греческое чудо» мы в этих краях не наблюдаем. Широкое внедрение железных орудий труда в греческое ремесло и сельское хозяйство так же, как и железного оружия в греческое военное дело, могло, как и повсюду в других местах, лишь ускорить развитие греческого общества, но отнюдь не оно определяло характер и направление этого движения.

Вероятно, не в меньшей степени благоприятствовала стремительному росту греческих полисов и геополитическая ситуация, сложившаяся в этой части Средиземноморья. В течение целого ряда столетий — по крайней мере с XI до середины VI вв. до н. э. — греки были в буквальном смысле слова предоставлены самим себе и могли спокойно заниматься своими делами, не опасаясь чьего-либо постороннего вмешательства. В это же самое время на просторах азиатского континента разворачивались грандиозные исторические события, рушились и возникали вновь большие и малые царства, сталкивались в смертельных схватках племена и народы. До греков вести об этих катаклизмах доходили лишь как отдаленный гром. Вплоть до возникновения мировой Персидской державы (во второй половине VI в. до н. э.) они оставались в полной безопасности, отделенные от наиболее страшных очагов военной агрессии той эпохи морем и горами. В то же время, овладев в достаточной степени искусством мореплавания, они могли по своему усмотрению выбирать себе партнеров по торговым сделкам как на Востоке, так и на Западе и, свободно передвигаясь на своих кораблях в пределах почти всего Средиземноморского бассейна, заимствовали у других народов все, что считали для себя необходимым и полезным. Впрочем, и в этой особой благосклонности к ним исторической судьбы греки были не совсем одиноки. Соседние с ними племена этрусков и италиков, населявшие Апеннинский полуостров, находились вплоть до IV в. до н. э., когда начались вторжения кельтов (галлов) в Италию, в нисколько не худшем положении. И тем не менее их культурные достижения не идут ни в какое сравнение с достижениями греков. Стало быть, и геополитические факторы не объясняют в полной мере того, что случилось в Греции.

Однако были в мире две вещи, которые принадлежали только грекам и которых не было у других народов древности. Это — их страна, одновременно похожая и непохожая на другие страны Средиземноморского мира, и их исключительная природная одаренность, поднимающаяся до уровня настоящей гениальности. В этих двух вещах, как нам думается, и следует прежде всего искать ключ к разгадке тайны «греческого чуда».

Предвидя возможные возражения на такую попытку решения стоящей перед нами проблемы, попробуем сразу же на них ответить. В самом деле, может ли природа Греции что-то объяснить нам в феномене греческой цивилизации? Ведь природная среда каждой страны более или менее стабильна: ее облик сравнительно мало изменяется даже на протяжении ряда тысячелетий, в то время как смена культур и цивилизаций происходит через определенные, иногда сравнительно короткие промежутки времени. На территории той же Греции, как мы уже знаем, за каких-нибудь два тысячелетия последовательно сменили друг друга, по крайней мере, три сильно различающихся между собой цивилизации: так называемая «микенская цивилизация», достигшая расцвета в конце эпохи бронзы (XIV— XIII вв. до н. э.), классическая греческая цивилизация, о которой идет речь в этой книге, и христианская византийская цивилизация, возникшая в IV—V вв. н. э. Насколько нам известно, все эти переходы с одной ступени культурного развития на другую не сопровождались сколько-нибудь значительными климатическими сдвигами или геологическими катаклизмами. И все же вечная и равнодушная природа, несомненно, так или иначе участвует в историческом процессе. От нее во многом зависит направление развития каждого конкретного этноса, его характер и, так сказать, индивидуальный облик. Колоссальное многообразие древних и средневековых культур в весьма значительной мере было результатом приспособления человека к меняющимся формам ландшафта, типам климата, характеру растительности и т. п. Классическая греческая цивилизация как особый культурно-исторический феномен, несомненно, несет на себе неизгладимую печать того природного окружения, в котором она возникла и развивалась. Хотя мы не решились бы утверждать, что феномен этот был заранее и вполне определенно «запрограммирован» самой природой Греции, все же совершенно очевидно, что в каком-то ином месте и в иной природной среде он либо просто никогда бы не состоялся, либо был бы каким-то совсем иным.

Что же касается особой одаренности древних греков, которая с полным основанием может быть названа «универсальной», так как проявила себя абсолютно во всем, то рассуждения о ней уже давно стали такой банальностью, что тут, казалось бы, и спорить не о чем. Тем не менее желающие спорить находятся. Особенно пылкие протесты разговоры о «греческом гении» вызывают у тех, кто так или иначе отстаивает идею изначального единства и принципиального равенства человеческого рода. Рискуя навлечь на себя гнев многих сознательных борцов против расовой или национальной дискриминации, мы все же беремся утверждать, что неоспоримо доказанное наукой биологическое единство человечества, т. е. принадлежность всех его ветвей к одному и тому же виду homo sapiens, отнюдь не означает его абсолютного единообразия, т. е. совершенно равномерного распределения между всеми его представителями всех присущих человеку вообще физических, психических, моральных, умственных и иных качеств. Скорее напротив, взглянув на вещи непредвзято и держа в памяти весь огромный исторический опыт человечества, мы неизбежно должны будем признать, что все люди — как отдельные индивиды, так и целые этносы — от природы неравны между собой или, чтобы выразиться помягче, не задевая ничьих чувств, неодинаковы, резко отличаются друг от друга по целому ряду признаков и что, следовательно, их принципиальное единство существует несмотря на или даже вопреки их невероятному многообразию.

В свое время (с тех пор прошло уже более сорока лет) известный швейцарский исследователь античности А. Боннар решительно отверг широко распространенное представление о греках как о какой-то будто бы сверходаренной породе людей. В своей переведенной на русский язык книге «Греческая цивилизация» он очень темпераментно доказывал, что никакого «греческого чуда» в действительности никогда не существовало, а сами греки были в общем довольно-таки заурядным народом, «примитивным, легковерным и жестоким». «Его цивилизация распускалась и взращивалась на том же черноземе суеверий и мерзостей, на которых выросли все народы мира — в этом нет никакого чуда, но сказывается влияние некоторых благоприятных обстоятельств и тех изобретений, появление которых было вызвано повседневным трудом и нуждами самого греческого народа... О Греция искусств и разума, Тэна и Ренана, розово-голубая Греция — конфетка, как ты вымазана землей, пахнешь потом и перепачкана кровью». Конечно, и крови, и пота, и грязи в истории Греции было более чем достаточно — отрицать это невозможно. Но почему все-таки именно греки создали науку и философию? Почему они первыми поставили на место унылой рутины дворцовых канцелярий настоящую политику? Почему их искусство, литература, религия, вообще вся их культура так резко отличаются от всего того, что нам оставил Древний Восток? Почему, наконец, именно греки первыми открыли варваров, а не наоборот? На все вопросы такого рода Боннар отвечает без особых затруднений. В его понимании, грекам просто очень повезло в истории: к тому времени, когда они впервые вышли из мглы первобытной дикости на ярко освещенную историческую сцену, там все уже было готово для их необыкновенного взлета. Происходившее в странах Востока на протяжении всей их тысячелетней истории постепенное накопление знаний достигло к этому моменту своей критической точки, за которой должен был последовать стремительный скачок в новое качество. Грекам оставалось лишь прийти и взять все эти сокровища восточной мудрости. В этом рассуждении непонятно только одно: почему этот скачок был совершен именно греками, почему именно они изобрели настоящую науку, а вместе с ней и многое другое (как полагает сам Боннар, греки вообще «изобрели цивилизацию»), почему это не смогли сделать сами народы Востока, так долго и усердно копившие научные и всякие иные знания, а потом почему-то передавшие их в чужие руки? На этот вопрос Боннар, к сожалению, так и не дал ответа, да, видимо, и не мог это сделать, оставаясь сторонником теории всеобщего психофизического равенства народов нашей планеты.

Конечно, греки очень многим были обязаны своим в начале более мудрым и более опытным восточным соседям (об этом уже было сказано выше) и сами прекрасно это понимали. Само географическое положение Греции на стыке двух континентов: Европы и Азии, в сравнительной близости от главных культурных центров западной части древневосточного мира, несомненно, самым благотворным образом сказалось на развитии молодой греческой цивилизации, когда она еще только делала свои первые шаги. Некоторые историки впадают даже в известного рода преувеличение, расценивая греческую культуру всего лишь как боковой побег на мощном древе древневосточных цивилизаций и лишая ее тем самым самостоятельного значения. Определение это более или менее приложимо к целому ряду периферийных культур Восточного и Западного Средиземноморья, возникших почти одновременно с греческой, таким, например, как фригийская, лидийская и карийская культуры Малой Азии, культура Кипра, культура Карфагена в Северной Африке и, наконец, культура этрусков в Италии. Все они ориентировались в своем развитии на крупнейшие культурные центры Африки и Передней Азии: Египет, Вавилон, Ассирию, позже на Персидское царство и поэтому вполне Могут быть названы «культурами-сателлитами».[3] К греческой культуре это определение неприменимо даже на самых ранних стадиях ее развития. При всей ее восприимчивости к чужим влияниям она никогда не растворялась в них без остатка, упорно сохраняла и развивала свою индивидуальность, свой особый, неповторимый облик.

Если после этого нужны еще какие-то доказательства греческой сверходаренности, то вот несколько выхваченных наугад фактов. Греческий язык. Вот как оценивает его современный американский исследователь античной культуры Э. Биккерман: «Среди языков Древнего мира греческий выделяется своим богатством средств точного выражения отношений между обсуждаемыми предметами. Там, где другие языки просто связывают вместе предложения немногочисленными, на все пригодными союзами, греческий всегда делает возможным, а часто прямо требует детального анализа всего комплекса идей, которые надлежит выразить в речи. Страница, написанная на каком-нибудь семитском языке или на раннелатинском, в сравнении со страницей классического греческого выглядит кучей кирпичей, сваленной рядом с аркой». Греческое чувство прекрасного. Если считать главными критериями прогресса в искусстве, во-первых, жизнеподобие или реалистичность изображения и, во-вторых, его гармоничность или эстетическую сбалансированность всех его частей, то как в том, так и в другом греки оставили далеко позади все другие народы древности, не исключая и своих весьма одаренных учителей в области пластических искусств египтян, и не менее одаренных учеников — этрусков и римлян. Греческий интеллект. Интеллектуальное превосходство греков над другими древними народами неоспоримо доказывается простым сравнением тех начатков философской и научной мысли, которые нам удается найти у тех же египтян, шумеров, вавилонян и даже римлян с колоссальным богатством и изощренностью греческой философии и науки.

Надеемся, нам удалось убедить читателя в том, что нет особого смысла искать причины блестящих успехов древних греков буквально во всех областях культурного созидания где-то далеко за пределами самой Греции. Главная причина этих успехов заключалась, конечно же, в самих греках, в особой изощренности и мощи их интеллекта, в необыкновенной утонченности их душевного, эмоционального склада, в их необычайно высокой для древнего человека жизненной активности, в их обостренном интересе ко всему окружающему миру и т. д., и т. п. Иначе говоря, «греческое чудо» было создано гением греческого народа. Но гений — это всегда неожиданность, всегда отклонение от нормы, всегда счастливый случай. Его невозможно вывести прямо и непосредственно из длинного ряда предшествующих ему предков. Именно поэтому греческая цивилизация не может считаться простым итогом предшествующей ей многовековой истории всего Древнего мира, как хотелось бы думать А. Боннару и всем, кто разделяет его взгляды.

Но где в таком случае лежат истоки этой исключительной одаренности древних греков? Читатель, конечно, был бы вправе поставить перед нами этот в данной ситуации вполне уместный вопрос. На него мы попытаемся ответить, насколько это будет в наших силах, в следующей главе.