Цена времени. Книга 3

Глава 12. «Подготовка»

15(29) января 1506 года.

— На плечо! — Три десятка слаженных движений образуют монотонный, но приятный шум некой армейской организованности. — В штыки! — Это не шум суматохи или смятения. Нет, вовсе нет. Это механизмы взвода ружей приятно щëлкают от резких движений. Это стальные детали задевают плотный мундир. Это дышит уверенностью каждый из бойцов в двух шеренгах. — На изготовку! — Раздаëтся очередная команда лейтенанта. Бойцы повторяют отточенные движения. — Первая шеренга, на колено! — И вновь звучит этот слитный звук, совмещающийся с единым движением всего-то пятнадцати человек. А что будет, если такой организации добьётся целая сотня? — Цельсь! — Все три десятка направили пищали на врага в лице такого же количества соломенных ростовых кукол, плотно стоящих в тридцати шагах. Повисла тишина. Абсолютное безмолвие. Лишь пронзительный, уверенный взгляд гвардейцев, казалось, вот-вот прожжёт мишени насквозь. — Пали! — Раздалась захватывающая дух команда. И в то же мгновение раздался слитный, как будто единый залп и ряды гвардейцев окутались густым дымом. Когда он развеялся, стало ясно что непоражёнными остались лишь десять целей. И это отличный результат, ведь заранее никто не договаривался, кто и куда должен стрелять. Когда же подсчитали отверстия в щитах, привязанных к мишеням, стало ясно, что ни один гвардеец не выстрелил в молоко. Ровно тридцать три попадания. Но это было потом, а сейчас взвод спешно, но без суеты перезаряжал ружья. На это у них ушло всего лишь пятнадцать секунд. Четыре выстрела в минуту в лабораторных условиях. Три, если сделать скидку на все сопутствующие факторы. Это успех. Маленькая победа на пути к полноценной.

Вооружить ружьями всех гвардейцев нам удалось совсем недавно. И для этого пришлось полностью перестроить мою маленькую промышленность на военные рельсы. Теперь вместо плугов и серпов в кузницах десять часов к ряду отливали пули, стволы, новые кремневые замки, которые нам таки удалось сконструировать путём множества проб и ошибок, механизмы спуска. Теперь в арбалетном цеху стали вырезать из дерева не сильно отличающиеся от самострельных, приклады и цевья для пищалей.

Сначала пришлось тяжело. Люди, привыкшие к созданию понятных им инструментов, долго не могли привыкнуть к тому, что теперь им нужно производить какие-то иные, ранее невиданные механизмы и собирать их в смертоносное оружие, устройство которого им было также непонятно. Однако путём повышения оклада всех рабочих, расширения общего штата сотрудников и грамотного разделения труда, где каждый в буквальном смысле вкручивал свою маленькую детальку в общий проект сложного механизма, нам удалось добиться производственных мощностей аж в девять единиц качественных ружей в день.

Процент брака продолжал огорчать, ведь восемь из десяти потенциальных стволов уходило на переплавку по тем или иным причинам. Где-то ствол кривой, где-то пружина соскакивает, а где-то и вовсе — оружие разваливается после первого выстрела. Тем не менее, гвардейцы были укомплектованы пищалями и сейчас склад заполнялся оружием для потенциальных союзников и новобранцев.

— Я думаю, нужно привлечь к учениям местных, — Задумчиво произнёс Максим. Мы с ним вдвоём стояли на пригорке, наблюдая за учениями гвардейского взвода. — Три десятка солдат, это, конечно, неплохо. Но на фоне грядущего как-то несущественно, что-ли.

— Ты прав, Макс. — Нехотя согласился я. — Однако отрывать людей от работы сейчас никак нельзя.

— Можно попробовать устроить еженедельные общие учения. — Неожиданно внëс он предложение. В субботу, например, до обеда люди работают в привычном режиме, а после берут ружья и вместе с гвардией тренируются.

— Предложение интересное, — Я вздохнул, поправляя свой мундир. Хорошее сукно, местного производства. Тот самый крестьянин, что брал когда-то у меня денег в долг, по мимо обычной ткани две недели назад стал гнать ещё и сукно. По сути плотная шерсть тонкими полосками, однако сшитая в несколько слоёв она даёт неплохую защиту от холода, влаги и даже в меру сильных ударов. Тот мужик неплохо поднялся, купил у меня землю возле мануфактуры и даже нанял несколько рабочих, заметно увеличив выпуск своей продукции. Я же охотно скупал у него выделанные из сукна мундиры, тем самым ещё и стимулируя его дело, вливая в него таким образом деньги. Однако цвет он делал только чёрный, от чего шеренги гвардейцев напоминали тучу, готовую вот-вот извергнуться тоннами воды. Хотя в нашем случае, наверное, всё же огня. — Но потянем ли мы ещё солдат?

— Ты считаешь, что работать с ними будем только мы, — Благосклонно упрекнул меня мой друг. — Но посмотри, сколько у нас есть прекрасных инструкторов, — Максим указал на продолжающих тренировку гвардейцев. Те снова дали слитный залп, предварительно сменив позицию и атаковав другую партию мишеней. Однако, на сей раз все три десятка, сделав выстрел, пошли в штыковую, имитируя столкновение с противником и яростно атакуя соломенные куклы. Сама идея штыка была реализована нами ещё когда ружья были фитильными. Ведь там, по сути, ничего сложного и нет.

— Ладно. — Я повернулся, положив руку на плечо Макса. — В следующую субботу начнём подготовку. А сейчас пойдём, у нас ещё много работы.

Мы вернулись на мануфактуру, где в спешном темпе бились рекорды производства. К концу этой недели мы планировали пересечь рубеж в десять единиц пищалей в день. С недавнего времени в кузнечном цеху появилась ещё одна, особенная кузня, сильно выделявшаяся от остальных необычной формой и, что самое главное, функциональностью. Первая домна, созданная выходцем из Персии Минадом успешно работала, выдавая ежедневно греющие меркантильную частичку моей души килограммы чугуна. Не знаю точно, как это работает с точки зрения химии, однако эта разновидность железа, как я понял, имеет отличные литейные свойства. Так что из него можно легко отливать относительно качественные вещи. Да, для штыков или клинков чугун не годился, поскольку, как выяснилось, имеет низкую, по сравнению со сталью, твëрдость. Однако изготавливать из него детали и предметы, по задумке не подвергаемые большой нагрузке получалось гораздо быстрее, чем при использовании стали. В целом я во всей этой металлургии плохо разбираюсь, а потому пока что возложил ответственность за всё железо и чугун на Минада. Благо, у мужика голова хоть и не русская, однако соображает бодро и пока что все его идеи работали нам на руку. А благодаря невероятно высоким температурам её могут использовать не только кузнецы, но и Оскар, которые не так давно наконец приноровился выделывать из разного рода шлака и песка стекольную шихту. А буквально на днях датчанин смог выдуть из него первый уродливый на вид и вовсе непрозрачный сосуд, который, впрочем, отлично выполнял свои основные функции. Эх, не объяви я не так давно военное положение на мануфактуре, можно было бы смело кричать: «даëшь стеклопакеты!» и в скором времени окончательно избавиться от ненавистной мутной слюды вместо привычных стëкол. Ведь Оскар, как я понял, делает стекло чуть ли не из мусора, смешивая песок, глину и мел в одному ему известных пропорциях и обжигая всё это в экстремально высоких температурах.

Если Макс по приезде на мануфактуру сразу же побкжал дëргать Оскара на производство пороха, затраты которого грозились многократно вырасти, то меня ждали простые рабочие на производстве ружей. Но, к большому сожалению, нормально поработать мне не дали. Сегодня я планировал проконтролировать работу сборочного цеха, где, как нам удалось выяснить, и случается большая часть брака в виде неправильно собранных механизмов или криво закреплённых к ложу стволов. Всё же крестьяне есть крестьяне и переделать их из землепашцев в суровый рабочий класс так просто не выйдет. Конечно, если получится наладить бесперебойное поступление продовольствия в деревню из вне, тратя на него принесённые мануфактурой средства, нам, скорее всего, удастся создать условия для работы предприятия независимо от сезона. Но это если получится. А грядущие события в истории страны могут не просто поставить под вопрос, но и попросту перечеркнуть все связи с регионами, производящими основную массу еды.

Так вот, поработать мне не дал человек, примчавшийся с блокпоста на северном краю деревни. Да, для контроля над тем, что въезжает, а что выезжает из селения пришлось прибегнуть к таким мерам, как вооружённые посты на всех въездах в Борки. Туда даже поставили будки с печками для согревания и соорудили простенький шлагбаум. Дëргать на это задание гвардейцев я посчитал нерентабельным, а потому поставил на каждый такой пост двух человек из крестьян покрепче, выдав им по арбалету, трофейные копья, клинки и даже кое-какую броню. Правда, они только внешне напоминали солдат, скорее беря безобидных контрабандистов от налогов и эмигрантов на понт своим внешним видом. К слову, пока эта схема ни разу не подводила, хотя тех, кто пытался нарушить закон едва ли набиралось пол десятка.

— Командир! — Неумело остановив неподатливого скакуна, обрывисто крикнул он. — Там это, муж какой-то приехал. Один, на коне, говорит, сотник из полка Новгородского, Григорий. Ну его Климентий щас, значится, пасёт с самострелов. А то, значится, вдруг оный тать какой, что честным человеком прикидывается? — К слову, к своей работе хозяева шлагбаума относились с невероятной ответственностью, припоминая, как я каждый раз наказывал преступников. Постовой с трудом справился и натянул удила и сейчас с непривычки ëрзал в седле, ожидая моих указаний.

— Молодец, Емеля, — Припомнил я имя крестьянина, в свободное время активно промышляющего свозом отходов в селитряницы и получением за это неплохого дохода. Он один из немногих крестьян, кто имел у себя на подворье приемлемого качества телегу, а потому сначала стал брать отходы у своего соседа, меняя пуд на две полушки, то есть на пол копейки, а потом этот самый пуд отходов свозил на селитряницу, что стояла на другом берегу речушки и получал за это уже целую копейку. Потом, с моей подачи, мужик додумался собирать таким образом мусор со всей улицы, зарабатывая на этом не меньше рабочих мануфактуры. А когда ему удалось сколотить неплохой капитал, я, как государство, заинтересованное в развитии малого и среднего бизнеса, продал ему за пол цены хорошего коня и даже в подарок привёл телегу в отличный вид, в котором она, наверное, не была с самого своего создания. Так что теперь, наверное, половина села сдаёт ему каждое утро отходы вëдрами, экономя таким образом время и позволяя предприимчивому крестьянину богатеть. А богатеть просто так он не собирался, уже подумывая купить ещё одну телегу и лошадь к ней, привлекая к работе кого-нибудь из своих родичей. Однако сейчас была его очередь стоять на посту. Она доходила до каждого мужчины, который не работал на мануфактуре в возрасте от шестнадцати до сорока лет, что позволяло ежедневно не только контролировать тех, кто въезжает и выезжает из деревни, но и помогало составлять примерное представление о численности населения и его росте. Ведь мигранты прибывали до сих пор. Сейчас, конечно, лишь из города и не так активно, как в период Юрьева дня. Да и были это в основном бедняки, как-то и где-то услышавшие о месте, где людям на Руси жить хорошо.

Мы с Григорием не торопились обсуждать казалось бы кричащие темы по пути к моему поместью, поскольку простому народу подробности были неизвестны, а долетали, как правило, обрывки информации, построить всю картину из которых у народа зачастую не получалось. Однако когда мы с ним закрылись в совещательной комнате моего поместья, нас как будто прорвало, подобно информационной плотине.

— Ты знаешь? — Коротко буркнул он себе в густую бороду.

— Да, — Так же мрачно отозвался я. — Но почему ты приехал только сейчас? — Старый воин насупился и, хмуря брови, тяжело вздохнул.

— Когда в полку прознали о царевиче — молва недобрая пошла. Многие о бунте всерьёз задумались, а кто и вовсе бежать вздумал. Ну, с моей сотни таких почитай что и нет. — С какой-то невесëлой гордостью заявил он. — Однако же Михаил с недюжей строгостью наказывал всех баламутов. Головы полетели только так. В основном среди простых вояк, но и десятники многие тоже получили. За их место Михаил взял воинов из отроков. То странно, обычно кого поопытнее берут, — Григорий пожал плечами и замолчал, видимо обдумывая, что сказать дальше.

— Обычно так делают, когда хотят увеличить собственный авторитет за счёт поддержки новопришедших. — Переварив информацию, сотник задумчиво хмыкнул.

— То-то я приметил, что средь десятников многих почем зря казнили. Ведь волновались то все, даже сотники.

— А сотников трогать опасно, у них авторитет выше. — Резонно подметил я. — Однако, мне кажется Михаил просто хочет сохранить боеспособность полка на случай угрозы.

— Так ведь вроде свеев побили, — Наивно поднял взгляд на меня старый воин. Эх, не хватает политинформации в современной армии, ох не хватает.

— Шведы получили по зубам, это верно, — Кивнул я. — Однако мирного договора с ними царь так и не подписал. Король Олаф сумел сбежать и по рассказам купцов вновь зазывает германских и швейцарских наëмников в Стокгольм, стольный град Швеции.

— Думаешь, по весне снова на нас пойдут? — Сглотнул повидавший не одно сражение вояка.

— В этом году вряд-ли, у них сейчас разборки внутри страны. — Я припомнил, как последние в году ганзейские купцы рассказывали о восстаниях не севере Скандинавии как среди простых людей, так и среди местной знати, огорчённой неудачами в войне. — Однако в следующем году очень может быть. Да и ливонцы с поляками спят и видят, как Русь развалится, чтобы не подавиться слишком большим куском, а съесть нас по чуть-чуть. Крымчане, опять же, при поддержке осман побегут возвращать южные рубежи. — Я закончил мысль, после чего воцарилась звенящая тишина.

— М-да, тяжко выходит. — Ещё больше помрачнел Григорий.

— Да. И поэтому сейчас важно сохранять сплочённость, не давать русским землям развалиться.

— Если царь-батюшка богу душу отдаст…

— Ничего хорошего не будет, Григорий. Под Москвой останутся многие княжества, однако без законного царя все они начнут вскоре бунтовать и откалываться. Власть возьмут бояре, а они этой властью делиться не любят и потому в междоусобной грызне продадут к чертям всю страну. — Припомнил я события смуты из моей истории. — У нас же ситуация ещё хуже. Ведь ежели Иван Васильевич и правда… — Я сам от тяжести сглотнул. — Того. То Новгород отделится тут же, потому как князя местного у нас нет и мы рискуем полностью пропасть в Смуте.

— А тебе-то что с того? — Вдруг скептически подметил Григорий. — Ты ж сидишь себе тут, да самострелы строгаешь. А какое тебе дело, русичи в Новгороде, ляхи или свеи? — Сотник впервые за всё время посмотрел на меня так… Так необычно. Вот вроде и с уважением, но при том с каким-то странным привкусом презрения.

— Ты знаешь, Григорий. В древности в Греции, что сейчас под османами находится, жил один розмысел. Башковитый был, всем на зависть.

— Это к чему ты? — Скосился он на меня.

— Так вот ты слушай, Григорий. Вот представь, набираешь ты воды в бадью до краëв. А как ложишься в неё, так вода и выливается.

— Ну то вестимо, а розмысел греческий тут причём?

— А розмысел тот сказал, что заставить воду не выливаться из бадьи нельзя. Однако можно увеличить её глубину и ширину, чтобы можно было налить больше воды.

— Не пойму, — Помотал головой он.

— Ежели ляхи или свеи Новгород займут, то меня может и не тронут. Однако и развиваться, расширять мою бадью мне также не позволят. Потому что они придут со своими бадьями и своей водой. Свеи с давно забытой всеми верой станут переделывать всех под себя огнëм и мечом, как они это сделали с финнами и норвежцами. Ляхи же со своим католичеством тоже не дадут житья, ведь ничего нового, а тем более иноземного терпеть не могут ни по вере, ни по нраву своему. А сидеть с той водой, что есть у меня сейчас я уж точно не собираюсь. Мы не можем сделать ничего с тем, что царь болен. Однако мы в силах не дать иноземцам русскую землю топтать, когда для нас тяжелое время наступит.

— Когда б всё так просто было. — Уже более мягко буркнул он.

— Не может в целом полку столько людей о бунте помышлять. — Начал рассуждать я. — Значит, вероятно, кто-то намеренно разводит слухи и сплетни.

— Но для чего? — Взвился сотник.

— Ясно для чего, — Хмыкнул я. — Чтобы выслужиться перед перед будущими хозяевами. Или выполняет ими данную задачу.

— Ах он… — Григорий до хруста сжал морщинистые кулаки.

— Не горячись. Мы пока даже не знаем кто он. А возможно, это и вовсе не один человек. Нужно узнать, что за крыса засела в детинце и баламутит весь полк.

— А как же выведать это? — Озадаченно почесал он затылок.

— Есть у меня одна идея…