Чародей

Глава 38 СОЛДАТЫ ДРАКОНА

Если бы той ночью меня вызвала и королева тоже, я бы не удивился. Я знал, что она союзница Морканы и что среди тысячи самых глупых женщин не найдется и одной настолько глупой, чтобы доверять Моркане. Королева потребует от меня доклада о событиях той ночи, а равно от Морканы.

И все-таки я удивился, ибо королева сама явилась ко мне, когда я спал, а Ламвелл стоял на страже. Она присела на корточки и тронула меня за плечо. Я рывком сел и увидел Ламвелла — невысокую фигуру с огромным белым плюмажем на шлеме — и обнаженный меч.

— Я здесь, сэр Эйбел. — Точно голубь проворковал.

Я повернулся. Она была в темном плаще, но ее золотистые волосы мерцали в лунном свете, а бледное лицо сияло.

— Вы поклялись в верности моей золовке, — сказала она. — Это хорошо. Она слишком долго оставалась… Зачем вы это делаете?

Я надел старый шлем.

— Возможно, мне придется защищать вас от людей короля, если не от остерлингов. — Озаренная лунным светом женщина уменьшилась в размерах, и лицо ее стало совсем юным. — Мы с вами оба дети, ваше величество, а дети должны держаться вместе, иначе их растерзают волки.

— Наверное, вы ненавидите меня. Она так сказала.

— Как я могу ненавидеть вас, если король вас любит?

— Хорошо сказано. Можно мне приласкать вашего песика?

— Я не могу соперничать с вами в остроумии, ваше величество. Да мне и не пристало пытаться.

Она тихо рассмеялась — восхитительный звук, особенно сладостный для слуха после смеха Морканы и Лотура.

— Не думала, что вы поймете. В вас сокрыто гораздо больше, чем кажется на первый взгляд.

— Меньше, ваше величество.

— Вы не снимете шлем? Чтобы я видела ваше лицо.

— Сэр Ламвелл — мой друг, ваше величество, и он истинный рыцарь, каких мало. Но если бы вы приказали ему убить меня, он бы убил, или, во всяком случае, попытался.

— Но я не прикажу!

— Вы не можете знать этого, ваше величество, а я и подавно.

— Мой муж сведущ в магии лучше, чем его сестра, сэр Эйбел. — Воркующий голос Гейнор, и так тихий, стал еще тише.

— Знаю, — сказал я.

— Не многие знают это. Людям неприятна мысль о правителе-чародее. Она похваляется своей магической силой и вызывает их недовольство. А он свою скрывает. Если вы действительно знаете это, вы должны знать также, что я не наделена такой силой. Ни в самой малой мере. А вы?

— А я наделен, ваше величество.

— Вы не представляете, каково мне пришлось. — Она нашарила мою руку и сжала. — Мужья… они и без того не сахар. Его приступы ярости ужасны, и он мог следить за мной в любое время, когда пожелает. Я была королевой. И остаюсь ею. Королевой в стеклянном замке. Я страшно рисковала, когда позволила вам переговорить с королевой Идн и лордом Эсканом. Вы это понимаете? Вы знаете, какому риску я подвергалась? Тюремщики знали, и все те люди, но мне пришлось повести себя так, чтобы они удостоверились: между нами ничего не было. Во всяком случае, тогда.

Она снова сжала мою руку. Ее рука была маленькой и такой белой, что сияла в лунном свете.

— Для этого вам не понадобилось много времени, ваше величество.

— Да, не понадобилось. У меня не оставалось выбора. Вы сбежали из тюрьмы, и вас поймали. Тюремщики доложили бы моему мужу о вашем побеге. Они были обязаны доложить, и я не могла им воспрепятствовать.

— А что, если он сейчас наблюдает за нами?

— Он не станет. Я разговаривала с ним перед тем, как пойти к вам. Он… он не станет следить за мной. Он увидел будущее, сэр Эйбел. И он умирает.

— Мы все умираем.

— Он умрет до новой луны. Он убьет каана, а каан убьет его. Такое может случиться?

Я кивнул.

— Я стану вдовой. Вашей королевой и основательницей новой династии. Мне понадобится министр, сильный человек, способный установить и поддерживать порядок в стране. Я буду править разумно и хорошо, но только если мне позволят править. А вы… Вы можете быть не только сильным, но и нежным? У меня никогда не было нежного мужчины, вообще никого не было, кроме него.

Ты знаешь, Бен, какие слова едва не сорвались с моего языка. Но я сдержался и сказал лишь, что ее муж еще не умер и что мне нужно время на раздумье. Если бы я отказался, она приказала бы Ламвеллу убить меня, и мне пришлось бы убить его. Он мне нравился, и у нас каждый рыцарь был на счету.

Лотур сказал, десять дней. Зная, что время не поторопишь, я не пытался ускорить наше продвижение на юг. Нам приходилось собирать по пути все продовольствие, какое только мы могли найти, и мне нужно было продумать действия, которыми я нарушу клятву.

Мы встретились с ними на дороге, пролегавшей вдоль высокого крутого обрыва над морем — с самыми странными воинами из всех, каких мне доводилось видеть когда-либо: смуглыми мужчинами с грубыми чертами лица и крохотными глазками. В своих громоздких доспехах они походили на жуков; и сидели они верхом на мохнатых малорослых крестьянских лошадках. Они вызвали нас на переговоры, и я обнаружил, что один только я понимаю их речь. Их войско насчитывало человек триста, и за ним тянулся длиннющий обоз, хвост которого был еще внизу, на отлогом берегу.

Мы с Вистаном выехали навстречу с белым флагом. Их принц был облачен в золотые доспехи; руки, сильнее и тверже, чем у него, мне еще не доводилось пожимать; и я впервые видел человека, который бы все время улыбался. Когда мы встретились, я думал, он просто хочет заверить нас, что с нами будут хорошо обращаться, коли мы сдадимся. Позже я узнал, что все называют его Тот, Который Улыбается. Мы с Вистаном остановились на прозвище Улыбчивый.

Принца сопровождали три министра, средних лет мужчины из числа соплеменников. Первый держал в руке двурогий жезл, второй — кнут, а третий — меч с клинком в виде дракона. Улыбчивый постоянно подзывал то одного, то другого министра и шептал ему на ухо. Означенный министр совещался с остальными двумя, а потом обращался ко мне. Такой способ общения скоро утомил меня; я постараюсь изложить наш разговор по возможности коротко.

— Вы должны сдаться нам. — Это был министр с мечом. — Отдайте мне ваше оружие.

Вистан дернул меня за рукав:

— Почему он говорит с нами на таком наречии?

— Наверное, он думает, что мы понимаем.

— Понимаем — что? Что он сказал?

— Мы не сдадимся, — ответил я министру. — Если вы поделитесь с нами своими съестными припасами, мы станем вашими друзьями и поведем вас навстречу великой победе. В противном случае мы заберем продовольствие силой.

Продолжая улыбаться, принц дал знак министру с кнутом.

— Сын Дракона боится, что вы неправильно понимаете положение дел. Он поклялся победить или умереть. И вместе с ним мы все поклялись победить или умереть. Мы победим или умрем!

— Значит, вы умрете, — сказал я.

По-прежнему улыбаясь, принц пошептался с третьим министром, который держал в руке двурогий жезл.

— Вы — варвар. — Министр говорил отеческим тоном. — Вы не знаете ни нас, ни обычаев цивилизованных народов. Хотите узнать?

Я ответил, что, конечно, хочу.

— Сказав такое, вы перестали быть варваром. Мы дети Дракона, Серэйбл. В большинстве своем — приемные, но Сын Дракона — по крови. Он порожден Драконовой Кровью. — Он помолчал, опустив голову, а потом продолжил: — Все его сыновья — сыны Дракона. Кровь Дракона течет в его жилах всякий раз, когда жены зачинают от него сыновей.

— Понимаю, — сказал я.

— Каждый желает стать правителем. Разве он не Сын Дракона?

Вистан снова подергал меня за рукав. Я велел ему прекратить.

— Каждый сын может склонить голову перед своим братом и отказаться от всех своих притязаний. Тогда он остается в живых. В противном случае они сражаются с помощью магии. Наш принц предпочитает сражаться.

Думая об Арнторе и его сестре, я сказал:

— В нашем арсенале тоже есть магия. Если он вступит в бой с нами, то снова потерпит поражение.

Министр захихикал:

— Нет, нет! Он победил. Победитель оставляет престол своему брату. Разве вы не поняли?

Я признался, что не понял.

— Он стяжает славу, коли расширяет Владения Дракона. Ему дозволяется взять с собой пятьсот воинов. Он почитает за великую честь отправиться в поход. За указаниями обращаются к Говорящему Столу. И Говорящий Стол всегда велит: «Идите на север! Идите на запад!» или «Идите на юг!» Обычно так. На востоке слишком много воды.

Министр с двурогим жезлом отступил, и вперед выступил министр с кнутом.

— Вы — обитатели Восточной земли. Покоритесь Сыну Дракона — и будете процветать. А не покоритесь… — Он похлопал по ладони свернутым кольцами кнутом.

— Вы находитесь в нашей стране, — сказал я, хотя Целидон был гораздо севернее. — Вы должны подчиниться нашему королю. Он король Арнтор, добрый и мудрый правитель. Я говорю от его имени сейчас.

Вперед снова выступил министр с мечом:

— Будем ли мы сражаться здесь, на этой узкой дороге?

— Да, — сказал я. — Не угодно ли вам сразиться со мной сейчас же? — Я знал, что проткну его мечом прежде, чем он успеет взять на изготовку свой тяжелый клинок.

Он потряс головой:

— Сражаться будут наши лучшие воины. В таком месте иначе нельзя. — Он понизил голос. — Сын мой, вы не знаете наших законов. Позвольте мне объяснить. Когда воины бьются один на один, достаточно одержать три победы. Это вам ясно?

Я признался, что не очень.

— Сражаются первые двое. Наш воин берет верх над вашим. Это наша победа.

Я кивнул.

— Наш первый воин берет верх над вашим следующим. Опять наша победа, вторая по счету.

Я снова кивнул.

— Наш первый воин берет верх над вашим третьим. Еще одна победа, третья. Вам придется признать милосердную власть Сына Дракона.

— Мы не признаем, — сказал я.

— В таком случае все ваши люди будут преданы мечу.

Когда мы двинулись обратно, я объяснил положение вещей Вистану, который выслушал меня с самым серьезным видом.

— Я буду драться, сэр Эйбел, но я не лучший.

Я рассмеялся и похлопал его по спине.

Я стал нашим номером первым, хотя мне стоило огромного труда настоять на своей кандидатуре. Арнтор хотел продолжить переговоры и послал к ним Била, вместе со мной в качестве переводчика. Мы узнали новые сведения о солдатах Дракона и их принце, но быстро поняли, что у нас нет ни малейшей надежды сделать из них союзников в соответствии с полученными распоряжениями. Равным образом они отказались делиться с нами продовольствием (хотя похвалялись его количеством) или хотя бы продать нам часть.

По нашему с Мардером настоянию вторым воином выбрали Воддета. Кей стал третьим. Мы полагали, что больше трех нам не понадобится. Я лично твердо решил сделать все возможное, чтобы ни Воддету, ни Кею не пришлось трудиться сегодня. Они выглядели внушительно, и этого было достаточно. Мы с Вистаном представляли собой далеко не такое великолепное зрелище, хотя позже я узнал, что на сына Дракона произвели сильное впечатление золотые кольца в моей кольчуге и мое умение говорить на языке его народа.

Герольдмейстер Никры отправился с нами, дабы следить за соблюдением всех правил поединка; с противной стороны аналогичные обязанности исполнял министр с мечом. Он запротестовал против присутствия Вистана; мы объяснили, что он здесь единственно для того, чтобы нести мои пику с вымпелом, шлем и щит, чтобы помочь мне уйти с места схватки, коли меня ранят, или охранять мое тело в случае моей смерти. Мы договорились, что Вистан отойдет на сто шагов назад, прежде чем я вступлю в бой.

Каждый из нас отступил на десять шагов. Герольдмейстер Никры поднял жезл, готовясь ударить им оземь, а министр с мечом опустил меч, готовясь им взмахнуть. Нашего помощника герольда, стоявшего на скале, я не видел, но он, несомненно, уже поднес трубу к губам. В этот момент Гильф протяжно завыл. Мне пришлось посадить пса на цепь, поскольку он поклялся, что не станет безучастно взирать на то, как меня убивают; но он почуял, что поединок вот-вот начнется, — по крайней мере, так казалось. Вой Гильфа не походил на обычный собачий вой, и я увидел, какое впечатление он произвел на моего противника.

Как только я надел старый шлем, я увидел еще одну вещь. Я увидел, что, несмотря на свои дурацкие доспехи и плоское лицо, мой противник является поистине отважным рыцарем, который оказал бы нам неоценимую помощь в сражении с остерлингами, — помощь, которой мы не получим, коли я убью его. Я взял пику, протянутую мне Вистаном.

Мой противник, Айронмаут, мгновенно перерубил ее мечом; мне не часто доводилось видеть клинок столь острый и прочный. Я выбил меч у него из руки толстым концом пики, бросил Айронмаута на землю, сделав подножку, и почти положил на обе лопатки. В следующий миг он почти положил на обе лопатки меня, ибо был превосходным борцом. Пока мы боролись, я краем глаза заметил на скале исчадие ада, коим Лотур являлся моему взору.

Мы разошлись в стороны, снова бросились друг на друга, и Айронмаут неожиданным приемом швырнул меня на землю у самого края обрыва. Я вскочил на ноги, но недостаточно быстро.

Я судорожно взмахнул руками, ухватился за нечто вроде белой грубой пряжи (я не понял, за что именно) и вцепился в нее изо всех сил.

Огромная мысль — добрая, теплая и чудесная — заполнила мое сознание, вытеснив весь страх; и мысль была такая: «Разве вы не можете ступать по воздуху, как делаем мы с Гилъфом?»

И я действительно мог. Тем самым я нарушил бы клятву, но я все равно собирался ее нарушить.

Тогда я не сделал этого, но взобрался на спину Облака — на спину уже не серую и вдобавок сплошь усеянную кристалликами льда, ибо мгновением раньше чудесное животное находилось много выше облаков.

Мы появляемся на свет темными, пояснила она. И обретаем наш настоящий цвет с возрастом. Я уже совсем взрослая.

Подобно легкому облаку, она взмыла в небо, унося меня с собой. Слоны каана казались просто игрушечными по сравнению с ней. Мы разговаривали. Я рассказал обо всем, что происходило со мной после нашего с ней расставания, а она поведала мне о своих странных приключениях на востоке; о своем возвращении в Скай; о том, что она рассказала Леди (ибо Леди поставила ее в свою конюшню); и о том, чему Леди научила ее. Далеко внизу развевался на ветру лазурный целидонский флаг, демонстрируя свою Никру новому врагу Целидона — красно-черному дракону на поле цвета спелой пшеницы. Воддет вышел на поединок и был повержен наземь, после чего унесен прочь Хелой.

— Лотур обещал нам победу, — сказал я Облаку, — значит, мы должны взять верх в конечном счете.

Я выставил бы Кея против сотни воинов, будь он верхом на боевом коне и вооружен крепкой пикой, но в бою на мечах он не мог тягаться с Айронмаутом. Он упал и испустил дух. Солдаты Дракона бурно возликовали, испустив дружный рев и застучав по щитам, и я увидел, как министр с мечом и герольдмейстер Никры сходятся и последний наклоняет голову. Они не понимали друг друга, но у них и не возникло такой необходимости, ибо в следующий миг мы с Облаком галопом спустились с небес.

Одной рукой я держался за гриву. Другой — подхватил Улыбчивого и посадил на спину Облака.

— Мы отправляемся в Скай, — сказал я, — где время бежит быстро. Мы отыщем Лотура, а если не Лотура, то Ангрбоду, и вместе встретимся с ней.

Нам не пришлось никого искать, ибо Лотур сам нашел нас.

Как я говорил, по пути на юг мы переправились через Гринфлад. Когда мы повернули обратно на север, то знали, что нам снова придется переправляться через него. Наведенный через реку мост мы сожгли, да он в любом случае не простоял бы дольше недели. Что самое печальное, после нас в прибрежной местности не осталось никакого продовольствия, которое мы либо покупали, либо забирали силой, грабя рыбацкие деревни.

Министр с мечом (по имени Стоунбол) сообщил мне, что его люди добыли съестные припасы в значительном удалении от моря; они захватили пять городов, хорошо обеспеченных продовольствием, и вышли на прибрежную дорогу только после того, как запаслись достаточным количеством продуктов, чтобы продержаться до весны. Бил заметил нам, что остерлинги часто совершали набеги на побережье, доплывая до самого Иррингсмаута или до деревень, расположенных еще севернее. На этом участке побережья они высаживались нередко.

Зная, что до верховья Гринфлада путь короче, и не желая исчерпать продовольственные запасы наших союзников быстрее, чем необходимо, мы повернули на восток, как только нашли первую проходимую дорогу, и наняли проводников из местных жителей. Одни из них заслуживали доверия, другие нет. Слишком часто мы обнаруживали, что движемся на юг или юго-восток, когда предпочли бы повернуть на север.

Довольно скоро мы получили пополнение в виде одного рыцаря и шести тяжелых воинов, и хотя оно было столь малочисленным, я возрадовался, ибо возглавлял маленький отряд рыцарь Леопардов. Сэндхилл не пал под натиском остерлингов, которым не удалось взять замок штурмом и пришлось снять осаду, когда у них иссякли запасы воды. Пастухи, чьи стада мы купили, сообщили нам, что король находится на юге, в двух конных переходах от реки; и рыцарь Леопардов получил у своего отца разрешение присоединиться к нам с несколькими людьми.

— Теперь я знаю, что мы победим, — сказал я ему. — В ходе войны произошел перелом, которому даже оверкины не в силах воспрепятствовать. Победа не за горами — я нутром чую.

Он смотрел снизу вверх на Облако.

— Если это огромное животное повинуется вам, я вам не особо нужен. Ничто не выстоит против него.

— Вы не узнали ее? — спросил я. — Это Облако, на которой я ездил в Йотунленде.

— Но это же не лошадь!

— Ну да. Она никогда и не была лошадью. Вряд ли я когда-нибудь говорил, что это лошадь, но если говорил, значит, я лгал.

Вистан больше не мог молчать.

— На ней можно скакать по воздуху. Вы не представляете, как это замечательно, сэр Леорт. Она возила на себе Сына Дракона, поскольку сэр Эйбел взял его в плен, но он ей не понравился. Поэтому он не может ездить на ней один, как ездим мы.

Леорт поинтересовался, кто такой Сын Дракона, я и объяснил,

— Он собирается основать свое королевство здесь, на юге? Ему придется трудно.

— Разумеется, — согласился я, — но он получит помощь от Целидона. Его величество клятвенно обещали. Сильный союзник здесь станет истинным даром Вальфатера. — Я ни словом не упомянул о предсказании Арнтора, хотя оно не выходило у меня из головы, и успокаивал свою совесть мыслью, что мне ничего не известно, помимо сообщения Гейнор; пророчество могло быть ошибочным или неоднозначным, как многие пророчества. Возможно даже — почти наверняка, — вообще никакого предсказания не было.

Один вопрос (ты легко догадаешься, какой именно) беспокоил меня гораздо больше. Лотур пообещал мне союзников и продовольствие в обмен на мое обещание нарушить свою клятву. Облако должна была вернуться ко мне после того, как я выполню свою часть сделки. Он великодушно прислал ее ко мне раньше установленного срока. Мы получили обещанное подкрепление, качество которого не вызывало у меня никаких нареканий. Мы обеспечили себя продовольствием на сезон и в перспективе имели реальную возможность пополнить наши запасы в Целидоне, когда разобьем Черного каана. И при всем при этом я не выполнил своего обещания.

И мне не хотелось выполнять.

Вальфатер — добрейший и мудрейший из правителей, и самый отважный. Его сын Тунор является образцом истинного воина, как часто говорят. Вальфатер является в тысячу раз совершеннейшим образцом истинного короля. Именно в то время, когда я часто думал о нем, мне вдруг пришло в голову, что он является также и образцом истинного отца. Я всю жизнь говорил себе, что у меня никогда не было отца.

В отличие от тебя, Бен. Но я ошибался. Моим отцом был Вальфатер, и он знал это, хотя я не знал.

Я предам его и тем самым запятнаю свою честь. А если не предам, моя честь все равно будет запятнана. Лотур служит образцом для воров и убийц; он убьет всех нас или поможет каану сделать это, и я так и не совершу ничего, что надеялся совершить с помощью обретенной в Скае силы.

Сидя на широкой спине Облака, мы с Вистаном ехали далеко впереди авангарда. Наше войско шло неспешным шагом, поскольку обоз двигался медленно, да и сами люди еле тащились, восстанавливая силы только на легких переходах и долгих привалах.

Арнтор также постепенно восстанавливал силы, хотя получил почти смертельное ранение. Однажды, когда я находился рядом с ним, кто-то пожаловался на тяготы кампании, назвав ее (не без основания) самой ужасной из всех, когда-либо проводившихся.

— Вы бы так не говорили, — сказал Бил, — когда бы вам довелось побывать вместе со мной и сэром Эйбелом в Йотунленде, где нашими меткими лучниками были служанки моей дочери, а повар ехал среди всадников, вооруженный ножом для убоя скота.

Mapдер рассмеялся:

— Хорошо сказано. Просто не забывайте, что я прибыл туда задолго до окончания похода и участвовал в Лесной битве.

Злобное выражение вдруг появилось на лице Арнтора и сразу же исчезло, промелькнув стремительной тенью летучей мыши, и на мгновение показалось, будто он готов убить Мардера. Оно озадачило и встревожило меня. Арнтор редко обнаруживал свою драконью сущность, но тогда я увидел ее совершенно явственно. Что еще я увидел бы, будь на мне старый шлем, мне остается только догадываться; и я рад, что тогда был не в шлеме.

Тем вечером я разыскал Воддета среди раненых; я поведал ему о последних событиях и спросил, участвовал ли он в битве, упомянутой Мардером.

— Да, — сказал он, — и тогда нам пришлось очень туго. Мы отступили, бежали в лес, когда стало очевидным, что нам не выстоять против натиска остерлингов. Деревья там росли так густо, что обычным мечом не размахнуться. Я никогда не пользовался палицей с тех пор, как… впрочем, не важно. Тогда я снова взял в руки палицу, но выронил, схватившись с двумя остерлингами. Хеймир размозжил им головы. У нас не было времени искать ее, и дальше я орудовал коротким мечом. Прежде я считал его всего-навсего походным ножом, но тогда узнал, на что он способен. Я держал клинок низко и бросался на остерлингов с поднятым щитом. Некоторые были в кольчугах, но ноги у всех оставались голыми. Я вонзал меч в бедро, выводил противника из строя и переходил к следующему.

Я спросил, одержали ли мы победу, и Воддет сказал, что нам пришлось отступить, но мы захватили и сожгли лагерь остерлингов.

— Черный каан предполагал нанести нам сокрушительное поражение и выиграть войну, — сказал он, — но спал на голой земле той ночью.

Пришла Этела. Линнет говорила странные вещи, и девочка надеялась на мою помощь. Я пошел с ней, и Вистан, приведший ко мне Этелу, отправился с нами.

Бертольд Храбрый сидел у ног Линнет, Герда находилась неподалеку. Тауг стоял за ней, наблюдая за происходящим. Когда мы приблизились, Линнет говорила:

— Твой отец был красивым сильным мужчиной. Невысоким, хотя казался высоким. Наверное, сотню раз я видела его рядом с другими мужчинами и замечала это, как порой внезапно замечаешь вещи, которые должен был увидеть давным-давно. Но стоило прислушаться к ним, становилось понятно, что он гораздо выше остальных. Не на вид, а по существу. Собеседник смотрел на него снизу вверх, и тогда он казался высоким. Все мужчины смотрели на него снизу вверх, и все женщины завидовали мне. Ты помнишь, как звали твоего папу, Бертольд? Я не стану винить тебя, коли ты забыл столько лет спустя. Нисколько.

— Бертольд Черный, — сказал Бертольд.

— Правильно, его звали Бертольд, и он был красивым сильным мужчиной. Самым сильным в нашей деревне. Однажды я видела, как он боролся с быком. Бык дважды сбивал его с ног, но он каждый раз успевал вскочить и увернуться от рогов. Потом он повалил быка и прижал к земле. Бык вырывался, точно щенок, но твой отец так и не дал ему подняться на ноги. Я тогда так сильно испугалась, что взяла с него обещание никогда больше так не делать, и он не делал. Я не знаю случая, чтобы он нарушил свое обещание.

— Я привела сэра Эйбела, мама, — сказала Этела.

Линнет посмотрела на меня и улыбнулась:

— Добрый вечер, сэр Эйбел. Когда-то у меня был сын по имени Эйбел. Вы — не мой сын, я знаю, но мне бы хотелось думать о вас как о сыне. Можно?

До того момента я не замечал Вила, ибо он стоял в отдалении от костра, но, услышав последние слова Линнет, выступил вперед. По причине слепоты он плохо контролировал выражение своего лица, и на нем отразилась столь страстная надежда, смешанная со страхом, какую мне редко доводилось видеть. Я понял, какого ответа он ждет от меня, и охотно дал именно такой ответ:

— Для меня большая честь называться вашим сыном, леди Линнет, и называть вас матерью.

— Меня зовут Мег. — Она улыбнулась. — Но ты можешь называть меня мамой или как тебе угодно, Эйбел. Ты всегда был моим сыном, поскольку я люблю мальчика, которым ты был до нашей с тобой встречи.

Я сел у ног Линнет, рядом с Бертольдом.

— Меня беспокоит один вопрос, мама. Возможно, ты сможешь объяснить мне. Ты помнишь зал Утраченной Любви?

Она помотала головой:

— Впервые о таком слышу.

— А как насчет острова Глас?

— А… — промолвила она.

— Ты помнишь. — Я посмотрел на нее снизу вверх. — А помнишь, как я оказался там? Как мы встретились и что ты рассказала мне?

Ее улыбка стала печальной.

— Мой сын Эйбел приходил ко мне на том прекрасном, ужасном острове, сэр Эйбел, а не вы. Я была закована там в цепи, и хотя я с радостью — с великой радостью — ушла бы с ним, я не могла.

Хотя мне часто снились странные сны, я старался не докучать тебе рассказами про них, Бен. Сейчас я собираюсь сделать исключение — не потому, что данный сон кажется мне особенно знаменательным, а потому лишь, что я помню его очень живо. Переходи к следующей части моего повествования, коли тебе не терпится.

Я участвовал в Лесной битве вместе с Воддетом и остальными. У меня либо не было меча, либо я не мог пользоваться им. Вероятно, я орудовал кинжалом или Мечедробителем. Точно не помню. Со всех сторон меня обступали зеленые кусты и молодые деревца. Я продирался сквозь заросли в страхе, что король оставит меня здесь. Я яростно рубил деревца, преграждавшие мне путь на каждом шагу, и с них дождем сыпались листья. Спустя какое-то время я вдруг осознал, что ступаю не по земле и что заросли больше не препятствуют моему движению. Я шагал по кронам деревьев, на высоте пятидесяти футов. Не будь ветки столь густыми, не сплетайся они в сплошной ковер у меня под ногами, я бы упал. Я едва успел осознать это, когда подошел к самому краю леса и остановился на верхушке огромного дерева, глядя на широкую равнину, простиравшуюся передо мной.

На лугу стоял черный шелковый шатер. Я знал, что в нем находится Этерне. Я знал также, что Этерне является моим единственным настоящим мечом; я ходил без меча, пока не получил Этерне, и мне вообще не следовало пользоваться никаким мечом, пока я не получу обратно свой. Я взял в руки другой клинок, и мне нет прощения.

За черным шатром пролегала автострада. Легковушки, грузовики, джипы и минивэны — всех видов автомобили — неслись по нему с такой скоростью, что казалось, аварии не миновать. Я увидел школьный автобус, красную пожарную машину, черно-белую полицейскую и белую «скорую помощь». Они выделялись из общего потока и даже сейчас помнятся мне особенно ясно. «Скорая помощь» промчалась мимо на полной скорости, раскачиваясь из стороны в сторону, с включенными мигалками и пронзительно воющей сиреной. Я спустился с дерева и подошел к автостраде. Водители не останавливались подобрать меня, и я кричал и размахивал руками, думая о стремительно удаляющейся «скорой помощи». В ней находился Эйбел, настоящий Эйбел. Я знал это и хотел помочь ему.

Я проснулся.

— Баки?

Кто-то гладил меня.

— Попробуй еще раз.

Я подумал, что этот сон лучше моего сна про кроны деревьев и запруженную транспортом автостраду, моего сна про Лесную битву.