Час нетопыря

XXXIX

План вице-канцлера Фёдлера оказался под угрозой с совершенно неожиданной стороны уже через полчаса после того, как началось его осуществление. Это было связано с местом, которое в расчет не принималось, — с небольшим городком Майергоф.

Патруль майергофской полиции вместе с группой преследования штурмовых войск погранохраны, прибывшей рано утром из Бамбаха, подъехал к бензоколонке через шесть минут после убийства арендатора и проживавшей вместе с ним девушки. Полиция перевезла трупы в морг при госпитале Святого Иоанна, а начальник группы преследования обер-лейтенант Эдвин Энгель занялся брошенной на станции автомашиной. Сразу же возникло предположение, что она принадлежала убийце.

Обер-лейтенант Энгель работал профессионально и систематично, причем привык действовать быстро.

За четверть часа он установил, что найденный под сиденьем «мини-морриса» автомат «беретта» — это то самое оружие, из которого утром был убит обер-лейтенант Вейтмарк, ехавший на Секретную базу № 6. Достаточно было, использовав переносный электронный идентификатор углублений ствола и позвонив по телефону, сопоставить характеристику автомата с данными, заложенными в память компьютера, который находился в командовании штурмовых войск. Так обер-лейтенант Энгель получил неопровержимое доказательство того, что два убийства на бензостанции и убийство обер-лейтенанта Вейтмарка совершил один и тот же человек, а именно некий Карл-Христиан Штеппе по кличке Рыба, самый опасный из членов «Группы М», давно разыскиваемый полициями всей Европы.

Более того, три из пяти пуль, извлеченных из тела унтер-офицера Паушке, оказались выпущенными из этого же оружия. Две остальные — из автомата израильского производства, который значился в памяти центрального компьютера под номером 133. Он принадлежал, как было установлено еще год назад, главарю «Группы М» — некоему Челли.

Обер-лейтенант Энгель, несмотря на сопротивление сотрудников Ведомства по охране конституции, тщательно допросил дежурного врача и медсестру из госпиталя Святого Иоанна, которые были свидетелями трех коротких минут, когда Паушке пришел в сознание и с трудом начал говорить. Они подтвердили, что унтер-офицер упомянул какую-то девушку, принимавшую участие в налете и пока неизвестную руководству штурмовых войск. Оба также обратили внимание на то, что Паушке говорил о низкорослом, поразительно уродливом мужчине. У обер-лейтенанта Энгеля создалось впечатление, что это краткое описание соответствует приметам некоего доктора Пишона-Лало. Но поскольку ему до сих пор не было известно о присоединении доктора Пишона к «Группе М», Энгель не стал пока комментировать этот факт, оставив его для дальнейшего расследования.

Его коллеги в Дюссельдорфе установили, что внешность человека, который на прошлой неделе приобрел несколько переносных радиостанций, напоминает словесный портрет еще одного из членов группы, тоже давно разыскиваемого.

Не было сомнений, что налет на Секретную базу № 6 совершила «Группа М», может быть, с участием других лиц, о которых пока ничего не известно.

Расследование шло в таком молниеносном темпе, а выводы были настолько очевидны, что начальник штурмовых войск погранохраны полковник Цельхаген счел необходимым доложить об этом министру внутренних дел Дитриху Ламхуберу, которому он был подчинен. Единая система связи, четко работающий компьютер и опытность офицеров явились причиною того, что «Группа М» была идентифицирована, локализована и так плотно окружена, как прежде еще не случалось.

Министр Ламхубер не мог скрыть своего удовлетворения. Ему были совершенно необходимы доказательства, что ведомство, которое он недавно возглавил, действует четко и решительно. Это избавило бы самого Ламхубера от скверной репутации мягкотелого либерала. Ликвидация «Группы М», с которой столько лет не могли справиться полиции, контрразведки и спецслужбы более чем десяти стран, дала бы ему крупные козыри для дальнейшей политической игры. Дитрих Ламхубер хорошо понимал, что в прошлом энергичный и ловкий министр внутренних дел мог надеяться стать вице-канцлером, а уж потом…

Поэтому министр Ламхубер, ничего не сообщая своим подчиненным в министерстве, а тем более доктору Пфейферу из Ведомства по охране конституции, потребовал срочной беседы наедине с канцлером Лютнером. Одновременно он распорядился, чтобы полковник Цельхаген мобилизовал все силы штурмовых войск для поимки «Группы М», которая не могла уйти далеко от Майергофа.

Вследствие этого обер-лейтенант Эдвин Энгель разместился в кабинете обер-комиссара Пилера, чтобы руководить операцией «Нетопырь». Уже за первые четверть часа он узнал о таких поразительных вещах, что признал необходимым незамедлительное прибытие в Майергоф самого начальника штурмовых войск полковника Цельхагена или кого-либо из его заместителей.

К обер-комиссару Пилеру явилась, например, заплаканная старая женщина и заявила, что ее мужа, Фридриха-Вильгельма Кнаупе, похитили сегодня утром неизвестные люди. Пилер попытался от нее поскорее избавиться, но Энгель подробно допросил фрау Кнаупе и с удивлением констатировал, что Кнаупе был единственным свидетелем того, как был обнаружен фургон, и присутствовал при осмотре его содержимого полицией.

Энгель установил, что неизвестно как фургон был уничтожен во дворе полицейского управления. Пилер же дал на этот счет путаные и весьма уклончивые объяснения.

Энгель установил, что медсестра из госпиталя Святого Иоанна, которая так нервничала на первом допросе, имеет и другие основания для беспокойства. Она была, как Энгель выяснил при втором допросе, в близких отношениях с молодым здешним журналистом по имени Георг Пфёртнер. Он якобы очень много знал об этих странных событиях, пожалуй, даже слишком много, и не случайно медсестра опасалась за его судьбу. Когда Энгель спросил Пилера, не знает ли он, что произошло с одним молодым журналистом, Пфёртнером, обер-комиссар на мгновение онемел, а потом начал торопливо объяснять, что он по рассеянности забыл сообщить обер-лейтенанту о прискорбной автокатастрофе, которая недавно произошла. Георг Пфёртнер погиб в результате столкновения его машины с армейской автоцистерной.

У обер-лейтенанта Энгеля впервые возникло подозрение, что полицейское управление в Майергофе каким-то образом связано с деятельностью «Группы М». Пользуясь особым кодом, Энгель доложил об этом начальнику штурмовых войск и снова потребовал его приезда.

Установленные Энгелем факты нашли место в докладе, который министр Ламхубер намеревался представить канцлеру. К сожалению, надо было ждать. Канцлер был очень занят и назначил встречу через полтора часа.

В этой ситуации Ламхубер решился действовать. Редактором политического отдела небольшой газеты в Оснабрюке был его друг еще со студенческих лет, который не раз оказывал министру незначительные, но ценные услуги. Министр по телефону передал ему краткую информацию о том, что «Группа М» похитила из арсеналов бундесвера некоторые чрезвычайно опасные предметы. И что как раз в этот момент в одной из местностей Федеративной Республики проводится крупная облава с целью ее задержания. Так как оснабрюкская газета выходила в свет после полудня, министр попросил, чтобы это сообщение, поданное в самой сенсационной форме, появилось в газете без малейшей задержки вместе с призывом ко всем гражданам ФРГ оказать штурмовым частям максимальную помощь.

Опытный политик не сделал бы такой ошибки и не организовал бы утечки информации до того, как «Группа М» будет схвачена и известие об этом дойдет до канцлера. Но кто сказал, что всегда и везде важные посты в аппарате власти занимают ловкие, опытные и дальновидные люди.

Впрочем, Дитрих Ламхубер считал себя именно таким человеком. Он предупредил своего друга, что решительно опровергнет опубликованное им сообщение и будет все отрицать, если кто-либо начнет допытываться, не исходит ли информация из кругов, близких к министерству внутренних дел. Против назойливости газетчиков нет, как известно, лекарства.

В результате всего этого небольшая и почти неизвестная за рубежом газета «Оснабрюкер рундшау» первая в мире опубликовала на видном месте сообщение о событиях в Майергофе и возложила ответственность за похищение предметов секретного характера на террористическую «Группу М», и ни на кого другого.