Человек без лица

ГЛАВА VI

Пит приобрел УЛТС в начале ноября. С тех пор не прошло и месяца, а он уже безнадежно завяз во всяческих неурядицах. Резко уменьшилось количество писем от слушателей, и это обстоятельство, как он начинал понимать, имело зловещий смысл. Возникли трудности с заказчиками, особенно с мебельной компанией «Феникс», дававшей коммерческие объявления. С уходом Хоби на станции воцарилась атмосфера апатии и уныния.

Хоби умел вести дела с огоньком и угодить каждому, и в первую очередь заказчику. Пит не мог пожаловаться на нехватку опыта и умения обращаться с людьми, но дело было не только в этом. Он привык давать указания и требовать, чтоб их исполняли, однако его теперешняя работа была совсем другого рода. Не мог же он приказать заказчикам восхищаться написанными им рекламами, слушателям присылать свои отзывы, а служащим улыбаться!

Он все никак не мог выкинуть из головы дело Ваймера и забыть тот щелчок по носу, который получил в связи с ним. Но он был бессилен предпринять что-то новое. После расследования его противники не сделали никаких шагов, не выдвинули новой мишени для обстрела. Пит сообщил по радио все, что хотел. Дело Ваймера было исчерпано и закрыто. Уиллетс зажил новыми интересами.

Сразу же после Дня Благодарения город был втянут в ту особую лихорадку, которая присуща кануну рождественских праздников. Красочно расцвели витрины магазинов, и торговая часть Мэйн-стрит превратилась в нарядные, украшенные блестками, разноцветными лентами серпантина и пластиковыми гирляндами из остролиста владения Санта Клауса. Потом, будто по мановению настоящего Санта Клауса, выпал снег, который лежал вот уже несколько дней. Пришла зима. Все случившееся 15 ноября, в день предыдущего снегопада, казалось далеким и нереальным.

Хотя Пит и считал свое сообщение о расследовании совершенно беспристрастным и объективным, между ним и его бывшими друзьями произошел полный разрыв. Те, кто раньше еще издали приветствовал его, теперь проходили мимо, или вовсе не отвечая на его приветствие, или сделав вид, что они его не узнают. В конце концов он сам перестал с ними здороваться, но однажды днем, увидев в ресторане отеля Агнес Уэллер, подошел к ее столику и попросил разрешения присесть. Она радостно улыбнулась ему и сказала:

— Разумеется, Пит. Как дела?

— Помните, когда мы виделись с вами в последний раз, я пригласил вас перекусить со мной и получил отказ. Теперь же я буду настойчив. Вам предстоит провести ленч в моем обществе.

— О да, разумеется, помню! Это было во время следствия. Мы ведь не виделись с тех пор, не правда ли? Это было так давно. Я хотела позвонить вам накануне похорон, но… я ведь знаю, как вы заняты, к тому же вы не были знакомы с Фредом.

Похороны, несомненно, устроила она. Пит сомневался, что на них был кто-нибудь, кроме нее.

— Да, я был порядком занят, пытаясь уяснить себе, как управлять радиостанцией.

— Я слушаю радио редко, только чуточку, уже в постели. Я не слышала ни одной вашей сводки, но мне рассказывали о них мои друзья. Я рада, что вы больше этим не занимаетесь. Фред Ваймер мертв, и никто не может сказать или сделать что-либо такое, чтоб его поднять. Если Фред был убит, я твердо верю, что убийца его будет как-то наказан. Но не нам определять меру наказания или наказывать самим. Это не гуманно.

Ей казалось, что им руководствовало сочувствие к Ваймеру или донкихотское желание отомстить за его смерть, и это удивило Пита. К Ваймеру у него не было никаких чувств. Даже желание предать суду убийцу было не основным. Если бы Пит смог загнать самого себя в угол и потребовать объяснения собственных поступков, то ответить ему было не так уж просто. Поступки эти диктовались каким-то полуподсознательным чувством долга и его собственным представлением о справедливости, возможно, не совпадающим с представлением других.

Ему пришлось бы сознаться, что человека в синем костюме он считал своим врагом, но не столько потому, что тот был убийцей, злом, сколько потому, что этот Синий Костюм сумел перехитрить его, обвести вокруг пальца и при поддержке других сделать его, Пита, идиотом и сумасбродом в глазах окружающих. Они уложили его на лопатки, а такое не прощалось.

К их столику подошла официантка:

— Как хорошо, что вы навестили нас, мисс Уэллер. Мы по вас соскучились.

— Спасибо, Стелла, — сказала Агнес. — Я теперь стала домоседкой. Только сегодня наконец-то отважилась выползти за рождественскими покупками.

За ленчем Агнес рассказала Питу о тех старомодных вечерах, которые она обычно устраивает на своей вилле во время рождественских праздников.

— Я еще не приняла окончательного решения относительно числа, — сказала она, — но это будет где-то между рождеством и новым годом, и я приглашаю вас. Я скоро сообщу вам точное число. Так что в рождественскую неделю не слишком перегружайте себя светскими обязанностями.

Пит грустно усмехнулся про себя, а вслух сказал:

— Не беспокойтесь.

Его шансы быть чрезмерно занятым светской жизнью, как во время рождества, так и в любое другое время, были равны нулю. Он установил своеобразный рекорд в том, как, обладая некоторой популярностью в обществе, можно в короткий срок приобрести всеобщую нелюбовь. О нем можно было написать книгу: «Как терять друзей и приобретать врагов».

После ленча он попрощался с Агнес, позвонил управляющему прачечной «Элита», которого он старался соблазнить обещанием выделить время для радиорекламы, и вернулся к себе в кабинет. Ритм работы подчинил его и повлек за собой. Когда он взглянул на стенные часы, они показывали двадцать минут восьмого. Оставалась еще уйма дел, и Пит решил сэкономить время — вместо того, чтобы идти обедать в отель, зайти перекусить через дорогу к О’Деллу.

Это была обычная закусочная: табуреты вдоль длинной стойки, позади которой находилось зеркало, несколько столиков. За одним из них сидела девушка в коричневом пальто. Кроме нее, в закусочной было двое мужчин, которые о чем-то громко спорили у дальнего края стойки.

Сев на табурет, Пит почувствовал, как его волной захлестнула усталость. Он поставил локти на стойку и подпер голову руками. Прошедший день был таким же, как и все остальные, однако Пит вдруг почувствовал, что измотан.

Полный, средних лет мужчина в синей рубашке и полосатых брюках, неторопливо хозяйничавший за стойкой, не спеша направился к тому месту, где сидел Пит. Он вопросительно взглянул на посетителя.

— Сандвич, белый хлеб и шведский сыр, — сказал Пит, — и, пожалуй, кофе.

Мужчина ушел и отдал распоряжение через окошко на кухню. Пит снова подпер голову рукой. Подобной усталости он просто не помнил, и она была не только физической. Сказалось все: инцидент с Хоби, расследование, Пэт Микин, эта схватка с призраками. Каждый раз, когда Питу казалось, что он, наконец, ухватился за что-то важное, оно буквально таяло в его руках. Если б хоть раз взглянуть в лицо реальному противнику, с которым можно вступить в борьбу, которого можно ударить!

В зеркале за стойкой он увидел свое отражение. Лицо изменилось до неузнаваемости, он был небрит. Пит даже слегка повернулся на табурете, чтобы не видеть отражения. Мужчины на другом конце стойки продолжали о чем-то громко спорить. До него долетали отдельные слова, но смысл не доходил. Это были просто звуки, такие же, как стук дождя по крыше. Мысли были расплывчаты.

Вдруг Пит почувствовал на своем плече что-то тяжелое. Он открыл глаза и увидел грязную руку. Взглянув в зеркало, он обнаружил, что рука принадлежит одному из спорщиков, тому, что покрупнее. Он был в коричневой спецовке с надписью на груди: «Музыкальная компания Миллера». На его жирной физиономии со свисавшими на лоб волосами неопределенного грязно-русого цвета поблескивали маленькие свиные глазки. В другой руке он держал кружку с пивом.

— Твоя радиостанция воняет, — изрек он.

Пит окинул его взглядом и спокойно спросил:

— Это ты так считаешь?

Мужчина слегка покачивался.

— Так считаю не я один. Так думают все. Твоя радиостанция — куча отбросов.

— Есть еще замечания? — спросил Пит. — Если нет, я бы предпочел остаться в одиночестве.

— Уйду, когда сочту нужным. Плевать мне на приказы всяких нью-йоркских подонков.

Пит ударил наугад. Он бил без злого умысла, но попал прямо в лицо. Кружка с пивом со звоном ударилась о табурет. Мужчина завалился прямо на стойку, попытался удержаться за край, но не сумел и грохнулся на пол.

Подскочил его товарищ. У него было смуглое лицо и зачесанные назад черные сальные волосы.

— За что ты стукнул его? — закричал он. — Он же налакался. Какой толк бить пьяного?

— А я его не бил, — возразил Пит. — Я лишь слегка до него дотронулся. Не люблю, когда ко мне лезут всякие пьянчужки.

Откуда-то послышался голос бармена:

— Прекратите! Сейчас же прекратите! Я позову полицию!

Смуглый нагло сказал Питу:

— Мне кажется, ты нарываешься на неприятности, а?

Пит медленно поднялся с табурета.

— Вот именно. Точнее и не скажешь. — Его голос звучал дружелюбно. — Да, я коллекционирую неприятности. Это мое хобби. У меня их больше, чем нужно. Потому-то я не жадный. Мне нравится швырять их направо и налево.

Смуглый попятился.

— Ладно, ладно, — поспешно сказал он. — Я никуда не лезу. Просто не люблю, когда колотят моих приятелей.

— Тогда забери его отсюда, — предложил Пит.

Тот второй пытался встать, ухватившись за табурет.

— Пошли, Мэл, — сказал его приятель.

Но у Мэла были другие планы. Он нагнул голову и, покачиваясь из стороны в сторону, пошел на Пита. Удары были такими неточными, что Пит даже не старался от них увертываться. Он просто схватил его за комбинезон и с силой пнул в пах. Мужчина взвыл от боли. Пит оттолкнул его, и тот, отлетев назад, стукнулся о пустой столик и тяжело плюхнулся на пол.

— Прекратите, говорю вам! — надрывался бармен.

Смуглый подскочил к своему приятелю и помог ему подняться. Потом они оба вышли. Все это произошло почти молниеносно.

Вдруг Пит почувствовал, что его усталость как рукой сняло. По телу разлилось приятное, бодрящее тепло, напряжение исчезло. Он усмехнулся, глядя на приближающегося бармена.

— Кто вы такой, чтобы являться сюда и устраивать здесь драку? — набросился он на Пита. — Я заявлю, и вас арестуют.

— Я не затевал драки. Ее затеял ваш жирный приятель.

— Не рассказывайте сказок! Он просто эдак по-дружески положил вам руку на плечо. Я вот позвоню в участок!

— Обождите минутку, Барни, — раздался чей-то голос.

Пит обернулся. Девушка в коричневом пальто встала из-за стола. Пит не был с ней знаком. У нее были волосы морковного цвета, собранные на затылке в конский хвостик, румяное, под стать волосам лицо и веснушки на носу. Она едва доставала Питу до плеча и напоминала маленькую девочку.

— Это мистер Маркотт, — сказала она бармену.

— Я и сам знаю, кто это. Ну и что?

— Я все слышала, — сказала девушка. — Мэл подошел к нему и нахамил, как он обычно делает после нескольких кружек. Мистер Маркотт не из тех, кто затевает драку. Уж я-то знаю — я у него работала.

— А зачем он повалил Мэла?

— Он не повалил Мэла, хоть это и не мешало бы сделать. Он только ударил его по лицу. Мэл упал, потому что был пьян. Вы-то уж знаете, что он был пьян.

— Ладно, ладно, — раздраженно ответил бармен и глянул на Пита. — Но в следующий раз выясняйте свои отношения на улице. Вам принести ваш сандвич и кофе?

Пит увидел, что девушка уходит. Он бросил на стойку мелочь и сказал:

— Не сейчас. Как-нибудь в другой раз. Оставьте это для меня.

Он последовал за девушкой на улицу и, поравнявшись с ней, сказал:

— Спасибо за хорошую характеристику и за ту маленькую ложь, будто вы у меня работали. Не думаю, чтоб меня уж так тянуло в тюрьму, особенно сейчас.

Девушка остановилась. В свете, падающем через двери, Пит увидел, что глаза у нее очень синие и очень сердитые.

— Правдой было только то, что я у вас работала, — сказала она. — Все остальное ложь. Я считаю вас подлецом.

Она хотела было уйти, но Пит удержал ее за локоть:

— А не кажется ли вам, что это нуждается в объяснении?

— Что тут объяснять? То, что я у вас работала, или то, что вы подлец? О’кэй! Я Дина Джоунс, та, которую вы уволили по всем правилам административной техники. Конечно, я всего лишь пешка, слишком ничтожная для того, чтобы вы мною занимались. Вы поручили это Хоби, даже не дав мне возможности повидаться с вами, поговорить. Вы, такой великан, не одобрили «Час для домохозяек маленькой Бетти Блайз», вот меня и уволили. Теперь вам все ясно?

Пит представлял себе Бетти Блайз полной сорокалетней женщиной с профессиональной жизнерадостностью. Его рассмешило, что эта пигалица давала советы домохозяйкам. Он расхохотался, да так громко, что на него обратили внимание двое мужчин, проходивших мимо по другой стороне улицы.

— Очень забавно, не правда ли? — холодно заметила девушка. — Должно быть, вы от души веселитесь, увольняя людей.

Она пошла вперед. Пит сделал три торопливых шага и снова нагнал ее.

— Вы сказали, что я не дал вам возможности со мной побеседовать. Олл райт, сейчас она у вас есть. Давайте поговорим. Я все еще остаюсь при своем мнении, что ваша программа была ерундовой. Мне она не нужна, но, если вы разбираетесь в деле, для вас найдется работа. Мне нужна помощь.

— Я не буду у вас работать.

Некоторое время они продолжали идти вместе.

— Вы можете писать рекламы? — спросил Пит.

— Разумеется.

— А не знаете ли вы, чем можно заменить это круглосуточное прокручивание музыкальных записей?

— Все очень просто. Существует множество записей: рекламные постановки, мистерии, драмы.

— Олл райт, я вас беру. Приступайте завтра же.

— Я сказала, что не буду у вас работать.

— Но вы едва ли ненавидите меня всей душой, иначе бы вы не пришли мне на помощь в баре.

— Мне просто знакомо чувство справедливости.

— У меня есть еще кое-какие дела на станции. Здесь мы с вами простимся. Увидимся утром, на студии.

— Я не приду.

— Завтра утром, — сказал Пит, — в девять часов.

Она пришла даже раньше девяти. Когда Пит приехал, она уже стояла возле коммутатора, смеясь и оживленно болтая с Хейзл, Биллом Грейди и одним из механиков. Пит кивнул им всем, а Дину попросил зайти к нему в кабинет. Она последовала за ним, на ходу снимая пальто и оставшись в нарядном платье. Декольте нельзя было назвать смелым, но оно было достаточно низким, чтобы Пит смог изменить свое вчерашнее мнение о ней как о ребенке.

Он указал ей на стул и начал разговор с того, что спросил, что она думает относительно рекламы, которую он написал для мебельной компании «Феникс». Из сумочки Дина достала массивные очки в черепаховой оправе и нацепила их себе на нос. Если задачей их было придать ей интеллектуальный вид, то очки с этой задачей не справлялись. Они просто сделали Дину хорошенькой. Она медленно прочитала рекламу, потом положила листки Питу на стол.

— Мистер Маркотт, вам, разумеется, не понравится то, что я вам скажу, но это совсем не то, Я не хочу сказать, что в них что-то неверно, но это вовсе не то, что нужно мистеру Гандерсону из «Феникса». Понимаете, когда «Феникс» начал заказывать нам рекламы, Хоби давал их без подготовки, так сказать, импровизировал. Позже мы стали их записывать, чтобы всегда иметь под рукой экземпляр на случай, если возникнут какие-либо вопросы. Но мистеру Гандерсону хочется, чтобы их рекламы были именно такими импровизациями.

— Но у меня тут в ящике все до одной рекламы Хоби, и мне кажется, что ни в единой из них нет ни капли смысла.

— В коммерческих рекламах смысл и не нужен.

Пит испытующе взглянул на Дину. Однако она была абсолютно искренна.

— Не нужен смысл? — переспросил он.

— Да, то есть логический смысл. Радиореклама — это вовсе не дебаты и не рассуждения. Вы задаетесь целью что-то втолковать своим слушателям и твердите без умолку одно и то же, пока до них в конце концов не дойдет.

Пит не согласился. Однако не мог привести в свою пользу никаких аргументов.

— Но все равно, ведь реклама не должна быть глупой и скучной. Думаю, свежие мысли придутся «Фениксу» по вкусу.

— Мистер Маркотт, — голос Дины звучал решительно, — мебельная компания «Феникс» не занимается внедрением свежих мыслей. Они и понятия не имеют, что вы называете свежими мыслями. Для них все мысли одинаковы. Они разбираются только в том, что им нужно. К тому же они давно уже передают свои рекламы по радио. Вот уже несколько лет они ангажируют для этой цели восьмичасовые новости. Так что не думаю, что владелец компании мистер Гандерсон будет в восторге, если мы перенесем их объявления на другой час.

— Но мне просто необходимо было их перенести. Мы больше не передаем сводки новостей. «Пресс Энтерпрайз» запретила использовать свои материалы. Уж не знаю, то ли Мэтту Камерону пришелся не по вкусу наш репортаж об убийстве Ваймера, то ли у него есть другие причины. Может быть, он порвал с нами отношения из страха перед убийцей.

Последнему замечанию Пит хотел придать ироническую окраску, но этого не получилось. В голосе его была горечь, и слова эти прозвучали зловеще и мелодраматично. Дина Джоунс сделала вид, что ничего не замечает. Какое-то время она молча смотрела в окно, а когда заговорила, речь ее походила на нравоучение классной дамы, адресованное не очень-то смышленым ученикам.

— Маленькая радиостанция, мистер Маркотт, для успешной конкуренции с телевидением и с крупными радиостанциями других городов должна передавать программы, которые ведут любимые местными слушателями персонажи. Для того чтобы выдержать конкуренцию с газетами, нужно весь день передавать как можно больше новостей. Таким образом люди окажутся в большей зависимости от радио, чем от ежедневных газет. А так как в Уиллетсе всего одна газета, да и та выходит по вечерам, у станции есть прекрасная возможность заставить слушателей не выключать приемники целыми днями.

Пита раздражала ее уверенность в собственной непогрешимости. Она разговаривала с ним таким же авторитетным тоном, каким обычно диктовала рецепты глупым женщинам, слушающим ее передачи.

— Олл райт, — перебил ее Пит, — но не подскажете ли вы, где я смогу достать материалы для наших сводок?

— Об этом можно договориться с «Ассошиэйтед Пресс» или же с «Юнайтед Пресс энд Интернэйшнл Ньюс». Вы можете заключить договор с любым агентством новостей.

— А сколько это будет стоить?

— Не знаю, но это легко выяснить. Я все беру на себя.

Она стремительно встала и взяла со стола рекламы «Феникса».

— Я их перепишу и внесу свои поправки.

— Зачем? Вы думаете, я не освою технику писать плохо? — Вопрос был задан язвительным тоном.

— Вы только напрасно потратите время, мистер Маркотт. Писать плохо — это своего рода талант.

Она направилась к двери, но на полпути обернулась:

— Если я вам понадоблюсь, я в прежнем кабинете Хоби.

Пит не знал, будет ли он ладить с Диной Джоунс. Он в этом сильно сомневался.