Человек без лица

ГЛАВА VIII

Худой, изможденный человек произнес: «Пятьдесят два», а потом: «Рита Брайэнт в безопасности». После этого он уставился невидящим взором в небо и умер. Его слова могли не значить ничего — просто бредовая прихоть ума, вдруг судорожно вспыхнувшего перед тем, как окончательно перестать действовать. А может, когда-то в прошлом человеку довелось слышать имя Риты Брайэнт, и оно всплыло из глубин сознания в момент последнего просветления, быть может, оно принадлежало какой-нибудь другой Рите Брайэнт.

Никто, даже Агнес Уэллер, у которой работал Ваймер, не мог бы дать ответ на этот вопрос. Но если существовала какая-то связь между убитым и девушкой, погибшей в автомобильной катастрофе, то нити этой связи так или иначе тянулись и к убийце. Поэтому расследование необходимо было начать с Риты Брайэнт или с близких ей людей.

Такое рассуждение, конечно, содержало ряд ошибок, понятных каждому логически мыслящему человеку, однако Питу Маркотту, который мыслил нелогично, оно представлялось рабочей гипотезой. Он не почерпнул ничего нового из беседы с Маргарет Бенедикт, подругой Риты. Теперь он ехал поговорить с родителями Риты.

Пит прочитал на дорожном указателе: «Сойер — одна миля» — и сбавил скорость. Ритмичное шуршание шин о мокрую мостовую стало медленней и тише. Через несколько минут Пит уже въезжал в городок, который под дождем казался серым и унылым. Через два квартала шоссе перешло в главную улицу, протянувшуюся между рядами домов и дальше, через деловой квартал, состоявший из станции обслуживания, магазина сельскохозяйственных машин и скобяных изделий, закусочной и двух бакалейных лавок. На той, что поменьше, была вывеска: «Брайэнт».

Пит вылез из машины и направился ко входу. Помещение было грязным, запущенным. Старик с глубокими складками вокруг рта укладывал покупки в мешок женщине. Когда та расплатилась и вышла, он, медленно волоча ноги, подошел к Питу. Это был маленький, почти крошечного роста старичок, с лицом, на котором лежала печать многолетней усталости.

— Мистер Брайэнт? — спросил Пит.

— Да, я Сэм Брайэнт.

В своих передачах Пит не упоминал предсмертные слова Ваймера, чувствуя, что они могут придать истории, и без того уже воспринятой скептически, неправдоподобность. Итак, он не назвал имени Риты Брайэнт. Теперь, увидев ее отца, он был рад, что умолчал о ней. Жестоко было бы выносить на обсуждение дела дочери этот старика. Да и сейчас жестоко было о ней спрашивать. Однако Пит за этим и приехал сюда, и ему надо было чем-то мотивировать свое любопытство.

— Я собираю сведения о Фреде Ваймере, — начал он окольным путем. — Мне сказали, что он работал где-то поблизости.

— Ваймер? Не тот ли это бездельник, которого нашли мертвым на Пикник Граундс?

— Да, он.

Старик со свистом втянул в себя воздух.

— А вы кто такой? Полисмен?

— Нет, моя фамилия Маркотт.

— А, тот самый, с радио! — старик взглянул на Пита выцветшими глазками. — Хорошо, когда денег столько, что можно купить радиостанцию и оттуда поливать грязью своих ближних, таких замечательных людей, как полковник Флемминг и доктор Лэнг! — В его голосе звучала злоба. — Я слышал твои передачи, и они мерзкие, мерзкие! Ты брехливый сукин сын!

— Ладно, пусть я брехливый сукин сын, — сказал Пит. — Не будем об этом спорить. Сейчас я хочу всего-навсего узнать правду о Фреде Ваймере. Если он и в самом деле работал поблизости, думаю, что вы или кто-нибудь из вашей семьи должны его знать.

Брайэнт смотрел на Пита все так же злобно. Его нижние веки покраснели.

— Я никогда раньше не слыхал о Фреде Ваймере, пока его не убили.

— Почему вы говорите, что его убили? Ведь ваш приятель доктор Лэнг утверждает, что это был несчастный случай.

— А что, разве нельзя быть убитым при несчастном случае?

— Так, значит, никто из вашей семьи не знал Ваймера?

— Нет, не знал, да если б и знал, я б тебе все равно не сказал.

Расспрашивать Брайэнта дальше было бесполезно.

— Простите, что потревожил вас, — сказал Пит на прощание.

Выйдя на улицу, он обернулся и еще раз посмотрел на маленький, грязный, запущенный магазинчик с мутными, исхлестанными дождем окнами, со сломанным желобом, из которого прямо на тротуар выливалась вода. Затем захлопнул дверцу, включил зажигание и развернул машину.

Его охватило разочарование и досада за бесцельно потраченный день. Он искал ответы на мучившие его вопросы, но вместо этого натолкнулся на новые. Ему и раньше приходилось испытывать разочарование, которому обычно сопутствовал гнев, теперь же к разочарованию примешивалось все растущее ощущение собственного бессилия. Он задавал себе вопрос: «Какого черта я ввязался в это дело?» И тут же сознавал, что уже не сможет отступиться.

По крыше машины стучал дождь, «дворники» напевали однообразную, заунывную мелодию. Вскоре на перекрестке замелькали фары машин, и Пит въехал в город. Последние три квартала пришлось тащиться за медленно ползущим грузовиком. Усталый и удрученный, Пит поставил машину у входа на студию, а сам поднялся по мрачной гулкой лестнице, чувствуя себя так, будто его облили грязью. Когда он вешал свое мокрое пальто, в кабинет вошла Дина Джоунс.

— О господи, Пит, где вы целый день пропадали? Вам звонили, наверное, раз десять и…

— Я был в библиотеке, — прервал он ее, — а потом поехал в Сойер. — Он не стал вдаваться в подробности. — Присаживайтесь. Мне бы хотелось поговорить с вами.

С серьезным видом она уселась в кресло возле стола и скрестила ноги.

— Так вот, — начал Пит. — Я хочу, чтоб вы для разнообразия чуточку пошевелили мозгами. Соберитесь с мыслями и постарайтесь рассказать мне все, что вы помните о Рите Брайэнт, все, что вам довелось о ней услышать. Как вы с ней встретились, что она тогда делала, о чем вы с ней говорили.

— Пит, я ведь вам уже говорила, что познакомилась с ней в библиотеке. Я приходила туда поработать. Ну, точнее, просмотреть последние номера журналов для женщин и почерпнуть оттуда материалы для своих передач. Мне часто приходилось с ней беседовать, но в основном о рецептах, полезных советах и тому подобное. Могу сказать одно: она всегда была очень любезной и услужливой.

— А она никогда не рассказывала вам о своих друзьях или просто знакомых?

— Может, и рассказывала, я не помню. Кажется, она упоминала Маргарет Бенедикт. Они с Ритой всегда были вместе.

— Я имею в виду мужчин. Она бывала в обществе мужчин? Или, говоря откровенно, не говорила ли она чего-нибудь, что могло бы навести вас на мысль о том, что она с кем-нибудь в связи?

— Рита была не из таких, — с уверенностью сказала Дина. — Она не была покорительницей сердец и даже просто хорошенькой. Но она была очень мила.

— Должно быть, с кем-то она была до чрезвычайности мила, — резко сказал Пит, — раз смогла сесть за руль нового «бьюика». Я уверен, что она купила его не на деньги, заработанные в библиотеке.

— Вы разве не читали газеты, которые я вам принесла? Машину ей подарил отец.

— Не помню, чтоб мне такое попалось.

— Об этом где-то упоминается. Я помню, что пошли разговоры, будто у машины были старые камеры и потому-то и лопнула одна передняя покрышка, а репортер из «Пресс Энтерпрайз» ее обследовал. Машину продала чикагская фирма «Прентис моторс», фирма высшего класса. Кажется, подтвердилось, что камеры были совершенно новыми.

— А вам когда-нибудь приходилось встречаться с отцом Риты Брайэнт?

— Знаю, Брайэнты не так уж и богаты, но мистер Брайэнт хотел хоть что-нибудь сделать для Риты, поэтому он отдал ей все свои сбережения до последнего цента, и она поехала в Чикаго и купила машину.

— А не кажется ли вам странным, что такая девушка, как Рита, собирающаяся к тому же выйти замуж, берет у своего отца деньги и швыряет их на покупку машины?

— Не вижу в этом ничего странного. Люди тратят свои деньги на что хотят, а Рита, должно быть, хотела купить машину. Вам это может показаться безумием, но то, что делаете вы, может показаться безумием кому-то еще.

Поведение Дины его раздражало. Он хотел, чтоб она была на его стороне, чтоб она с ним соглашалась, она же почти всегда нападала на него. Зазвонил телефон, и Пит поспешно снял трубку:

— Да.

— Мистер Маркотт, к вам пришел мистер Диркен, — сообщила Хейзл.

Прежде чем Пит успел сказать ей, чтоб она попросила его войти, Диркен сам открыл дверь.

— Надо починить лифт, — сказал он, тяжело дыша, — мне пришлось взбираться по лестнице. — Тут он увидел Дину и кивнул ей.

— Здравствуйте, мистер Диркен, — ответила она, вставая с кресла.

Диркен не спускал с нее глаз до тех пор, пока она не вышла из кабинета и на закрыла за собой дверь. Потом он тяжело плюхнулся в кресло. Невзирая на утомительный подъем по лестнице, Диркен был, как всегда, подтянут, в темно-синем костюме, сшитом, разумеется, не в Уиллетсе, и с аккуратно зачесанными серебристыми волосами.

— У меня больное сердце, — сказал он. — Поэтому мне нельзя переутомляться, нервничать, быстро ходить. — Он говорил спокойным, невыразительным тоном. — Пит, я хочу вам сказать кое-что неприятное, поэтому начну без предисловий. Как один из клиентов УЛТС, я недоволен настоящим положением дел. Я имею в виду не только деятельность станции, но и ваше личное поведение.

— А что плохого в моем поведении? — насторожился Пит. Диркен не спешил с ответом.

— Ну, например, сцена, которую вы сегодня утром устроили в библиотеке.

— А кто вам о ней рассказал?

— Неважно кто. Мне кажется, вам должно быть ясно, что вы не можете вести себя, как безответственный подросток и в то же время требовать, чтоб вас и вашу станцию уважало общество. А если станция теряет уважение общества, это отражается на любом ее клиенте.

— А вам не сказали, из-за чего это произошло?

— Это меня не интересует. Меня интересуют только радиорекламы.

— Что ж, в таком случае я вас проинформирую. В библиотеке я увидел человека, который убил Фреда Ваймера. Он выбежал, и я за ним погнался. Естественно, это произвело сумятицу. Как ни жаль, но я его не догнал.

Нижняя губа Диркена недоверчиво вытянулась:

— Мисс Бенедикт говорит, что тот мужчина спокойно вышел из читального зала, и прошло несколько минут, прежде чем вы за ним побежали. Она рассказывает, что потом вы вернулись, начали препираться с ней, и вас пришлось выставить на улицу под охраной блюстителя порядка. Еще она утверждает, что вы были пьяны.

— Оказывается, эта мисс Бенедикт — леди с очень богатым воображением, — заметил Пит. — Я видел того человека лишь мельком, а когда он скрылся, вернулся в читальный зал, чтобы попросить мисс Бенедикт или ее помощницу описать его наружность. И я вовсе не был пьян.

— Значит, вы не уверены, что это был тот самый человек, которого, как вам показалось, вы видели на Пикник Граундс? Послушайте, Пит, когда вы прекратите погоню за сенсациями? — он был явно раздражен. — Город устал от этого.

— Тогда, когда арестуют убийцу Ваймера…

Диркен резко встал. Его лицо побагровело от гнева.

— Я не собираюсь спорить с вами по этому поводу, — сказал он. — Мне нужно ваше слово, что со всем этим будет покончено. И оно мне нужно сейчас. В противном случае Кредитное общество фермеров немедленно прекратит давать свои объявления на радио.

Пит холодно взглянул на него.

— Почему вы так дьявольски заинтересованы в том, чтоб я бросил это, Харви?

— Я уже вам сказал.

— Мне кажется, нет. Вы привели уйму разных доводов, но какова же истинная причина?

Губы Диркена сжались в прямую линию. Он направился к двери и, выходя, хлопнул ею.

Кредитное общество фермеров не являлось основным клиентом станции и даже не было вторым по значению. Первенство принадлежало универсальному магазину Уэллер, а после него — Домашней сыроварне. Но банковские объявления приносили существенный доход плюс престиж, что тоже имело немаловажное значение. УЛТС, сотрудничая с Кредитным обществом фермеров, тем самым пользовалась как бы покровительством банка. Тот факт, что банк заказывал УЛТС рекламу, был косвенным одобрением ее деятельности со стороны банка, что являлось могущественным фактором, влияющим на отношение к станции других фирм.

Едва ли УЛТС могла позволить себе потерять такого солидного клиента, как банк. Стоит только пообещать отказаться от этого каверзного Ваймера, и отношения с Кредитным обществом фермеров и со всеми остальными фирмами будут улажены… Рука Пита дернулась к телефону. Позвонить Хейзл и попросить ее задержать Диркена? Но Пит не снял трубку. Дело это засело в нем слишком глубоко и крепко, и отказаться от него было не так легко.

Оповещение о расторжении контракта с банком, изложенное в деловом письме, подписанном кассиром банка Маккумбером, пришло на следующее утро. Пит его ждал. Но с утренней почтой совсем неожиданно пришли и два других письма такого же содержания: одно от Уиллетской компании пиломатериалов — мелкого и сравнительно незначительного клиента, — а другое от компании «Феникс». Компания пиломатериалов мотивировала расторжение договора временным застоем в строительстве. Письмо от мебельной компании «Феникс» не содержало никаких объяснений.

Пит вызвал Дину. Она вошла к нему в кабинет с самоуверенным видом, несмотря на пятно от копирки на правой щеке.

— Когда вы в последний раз видели кого-нибудь из компании «Феникс»? — спросил ее Пит.

Дина задумалась:

— На прошлой неделе. Кажется, во вторник. Я разговаривала с мистером Гандерсоном.

— И он был нами доволен?

— Да, конечно. По-моему, он всем был доволен.

Пит сунул ей письмо.

— Прочтите. Его только что принесли.

Она взяла письмо. Улыбка на ее лице поблекла, затем исчезла совсем.

— Но это безумие! Кто-то подложил нам свинью. «Феникс» давала свои объявления из года в год. Это наш самый старый клиент. Я поговорю с мистером Гандерсоном.

— Обратите внимание, — прервал ее Пит, — что письмо подписано самим Гандерсоном.

Дина снова посмотрела на листок.

— Все равно это какая-то ерунда. Прекратить рекламу во время рождественского сезона? Произошла ошибка. Я сию минуту пойду туда и разберусь во всем на месте.

— Лучше предоставить это мне. Думается, это следует решать на так называемом высшем уровне. Как вы считаете, мистер Гандерсон у себя?

— Он никогда не уходит из магазина раньше половины шестого или шести.

Пит снял с вешалки пальто.

— Тогда я нанесу ему визит. Я расскажу вам о нашем разговоре.

Гандерсон почти ничего ему не объяснил. Это был долговязый человек с мертвенно бледным лицом, который, садясь за стол, казалось, складывался по частям. Говорил он с легким норвежским акцентом.

— Нет, что касается станции, там все в порядке, мистер Маркотт.

— И вы довольны рекламами, которые мы для вас пишем?

— Да, да, теперь они мне нравятся гораздо больше. Они просто восхитительны.

— Тогда почему вы аннулируете свой заказ?

Гандерсон поставил локти на стол и сложил свои большие костлявые руки. Казалось, он обдумывал вопрос со всех сторон.

— Таковы дела, мистер Маркотт, — наконец изрек он.

— Я что-то вас не пойму, — возразил Пит. — Вы хотите сказать, что дела плохи?

— Нет, нет, просто порой для пользы дела следует кое-что изменить.

— Прекратив рекламирование в период самой бойкой торговли?

— Мы рассчитываем дать больше реклам в газету.

— Мистер Гандерсон, а когда вы приняли решение отказаться от наших реклам? — полюбопытствовал Пит.

И опять Гандерсон долгое время молча размышлял.

— Вчера. Именно вчера мы решили уделить больше внимания газетным рекламам. Мне хочется посмотреть, что это даст.

Они беседовали еще минут сорок пять. Гандерсон казался несложным человеком, осторожным в выражениях, но без намека на хитрость или лукавство. Его объяснения по поводу отказа от радиореклам были просты и основательны: ему кажется, что объявления в газете дадут лучшие результаты. Никакие уговоры Пита на него не действовали.

— Но, мистер Гандерсон, вы ведь сотрудничали с УЛТС многие годы. Ничто не удержало бы вас там так долго, если б это было невыгодно. Вы давали рекламы и на радио и в газету, и это имело смысл. Так зачем же экспериментировать?

— Мне кажется, мистер Маркотт, наступило время для перемен.

Пит был вынужден сдаться.

Когда он поднялся по лестнице в студию, в холл вышла Дина.

— Ну, что сказал мистер Гандерсон? — с нетерпением спросила она. — Давайте пойдем перекусим к О’Деллу, и вы мне все расскажете.

— Я знаю место получше, — сказал Пит. — Скажем, у Гоффмана.

— В таком наряде и в таком виде? Нет, сегодня вечером я гожусь только для О’Делла.

— У О’Делла я попал в переделку, — возразил Пит. — У Гоффмана я чувствую себя безопаснее.

— Олл райт, пусть Гоффман, — согласилась Дина. — Но тогда дайте мне час сроку и ожидайте меня возле моего дома.

— А где это? — Пит не имел ни малейшего представления о том, где она живет.

— Агнес Аппартментс. Я буду у главного подъезда ровно в шесть тридцать. Я вас жду.

— Можете на меня положиться, — ответил Пит.

Он то и дело поглядывал на часы на своем столе и вышел из кабинета, имея в запасе более чем достаточно времени. Он подъехал к дому в шесть двадцать и прождал в машине ровно десять минут. Дина не могла бы быть более точной, если бы пользовалась секундомером. Прежде чем Пит успел вылезти из-за руля, она проворно открыла и захлопнула за собой дверцу и оказалась рядом с ним. Она привела себя в порядок и была еще привлекательней, чем обычно. Когда Пит сказал ей об этом, она засмеялась и наморщила нос.

Ресторан Гоффмана занимал низкое оштукатуренное здание, украшенное деревянными балками. Он был переполнен, так как в Уиллетсе обедали в шесть часов, а те, кто не поместился, устроились в баре. Но Дина была знакома со старшим официантом, которого она называла Гасом, и он провел их в отделанный темным дубом зал, в одном конце которого был огромный камин, а в другом помост, где сейчас рояль, скрипка и виолончель исполняли вальс Легара. Вдоль одной из стен зала протянулись арки, образовавшие маленькие ниши, и Гас подвел их к столику в одной их этих ниш.

По пути Пит заметил миссис Камерон и Мэтта, которые занимали один из столиков в центре зала. Пит поздоровался, и Камерон ответил ему едва заметным кивком. Миссис Камерон смотрела сквозь него. В нише Пит невольно почувствовал облегчение оттого, что столика Камеронов отсюда видно не было.

Появился официант, и Пит заказал коктейли. Немного погодя еще два. Потом принесли обед. Еда была вкусной, в зале было спокойно и уютно, а музыка, казалось, звучала только для них. Они болтали о всяких пустяках, смеялись и разговор о расторжении контракта с компанией «Феникс» отложили до тех пор, пока не подали кофе и десерт.

Пит рассказал о своей беседе с Гандерсоном, и Дина воскликнула:

— Здесь что-то не так, Пит! Я не могу поверить, что мистер Гандерсон принял решение о разрыве со станцией только вчера. Он чуть ли не месяц думает, прежде чем что-то решить.

— Вы считаете, он мне солгал?

— Нет, нет, только не это. Я не помню случая, чтоб он лгал, а я с ним давно знакома.

— А не думаете ли вы, что кто-то мог, ну… скажем, помочь ему быстро принять решение?

— Каким образом?

— Ну, предположим, оказав на него финансовое давление.

— Но кто и зачем?

— Это всего лишь предположение.

— Я не могу себе представить, чтобы кто-то мог сдвинуть с места Нильса Гандерсона, но если на него и оказали давление, то только не финансовое. Значит, это нечто страшное и очень уж серьезное.

— Но мы ведь не станем из-за этого портить наш вечер? Как насчет того, чтобы повторить кофе с бренди?

Когда Пит потребовал счет, было уже около десяти. Его чаевые оказались более чем щедрыми.

Назад Пит ехал медленно, стараясь продлить приятное свидание. Вот тогда-то он впервые и обратил внимание на светлый — цвета он в темноте не разглядел — «купе»,[3] который обогнал их, затем, немного погодя, еще раз. Видимо, машина где-то задержалась и через некоторое время снова нагнала их. Тогда Пит не усмотрел в этом ничего особенного, а минутой позже уже и вовсе забыл о «купе».

Оставив машину перед многоквартирным домом и помогая Дине выйти из нее, Пит внезапно прижал ее к себе и страстно поцеловал в губы. Дина стояла очень прямо, не сопротивляясь, но и не отвечая на его поцелуй. Ни напряжения, ни отклика не чувствовалось в ее теле, просто безразличие и вялость. Когда через минуту он отпустил ее, она ни капельки не рассердилась, не стала поправлять платье или волосы. Ни взглядом, ни жестом не намекнула она на то, что случилось.

— Спокойной ночи, Пит, — произнесла она прозаичным тоном. — Спасибо вам за обед. — Потом направилась к двери и скрылась за ней.

Пит сел за руль, чувствуя, что вел себя с Диной как невоспитанный грубиян. Он с силой нажал на акселератор и бешено завертел баранку, съезжая с обочины. Рявкнул сигнал, и он едва успел нажать на тормоза и избежать столкновения с встречной машиной. И тут он снова увидел светлый «купе». Тот мчался по улице, но почти тотчас же замедлил ход, давая Питу дорогу. В тот же миг отражение его фар попало Питу в зеркальце и так и осталось в нем. Подъезжая к перекрестку, Пит сбавил скорость. «Купе», ехавший за полквартала от него, сделал то же самое. Миновав перекресток, Пит поехал быстрее. Огни в зеркальце исчезли, и оно стало темным и пустым, затем появились снова.

Пит ехал в северном направлении по темной и спокойной в это время авеню Прерий — улице особняков, — но, когда он свернул на Мейн-стрит, пятна света в его зеркальце исчезли. Он не мог сказать, имело ли поведение «купе» зловещий смысл. Быть может, это были всего лишь проделки ребят из колледжа, но так или иначе, за ним следили.

Пит оставил свою машину перед зданием компании Миллера и поднялся к себе в кабинет, чтобы разделаться с той работой, которую он не успел закончить, спеша на свидание с Диной. К тому времени, когда он покончил с работой, из репродуктора в приемной уже раздавались звуки передачи «Ночные мелодии», которая начиналась в одиннадцать часов.

Вверху на лестничной площадке лампочка не горела, и верхний холл освещался лишь слабым светом, падавшим сквозь прозрачную дверь приемной. Пит осторожно поставил ногу на первую ступеньку, потом шаг за шагом стал нащупывать себе путь.

На полпути лестница круто сворачивала вправо. Сюда уже не проникал тусклый свет из приемной. Пит повернул, скользя рукой по пыльным перилам. Сверху до него донесся странный, неясный звук. Он прислушался, стоя в непроглядной тьме. До его уха долетела лишь едва уловимая мелодия из репродуктора в приемной — «Кольца дыма».

Пит поставил ногу на следующую ступеньку. Опять откуда-то сверху до него донесся звук, но на сей раз он отчетливо услышал шарканье подошв о половицы. В верхнем холле кто-то был.

Пит остановился в нерешительности.

— Кто там? — крикнул он и, не дождавшись ответа, повернул назад.

На него свалилось что-то огромное, казалось, придавившее его со всех сторон. Какое-то мгновение он бешено сопротивлялся, стараясь удержать равновесие, потом ступеньки будто рванулись из-под него. Ноги повисли в пустоте, и что-то тяжелое и острое навалилось ему на плечи. Он замахал руками, стараясь за что-нибудь ухватиться, но не сумел и с ужасом почувствовал, что скользит на спине, головой вниз. Затем череп его пронзила нестерпимо острая боль, и темноту прорезали ослепительные желтые вспышки.

Питу казалось, что он с головокружительной скоростью вращается по сужающимся концентрическим окружностям, все быстрее и быстрее, все ближе и ближе к центру, в котором была пустота.