Человек Из Барбароссы

Рано утром Нина вскрикнула, очнувшись от какого-то ужасного кошмара. Она цеплялась за Бонда, как будто призраки из Собибора преследовали ее по пятам. «Джеймс», - прошептала она в ужасе, ее тело пропиталось потом. «Мне снилось, что мы все были там. Ты понимаешь? Все.'

Он шикнул на нее, издавая звуки, которыми успокаивают ребенка.

«Борис отправлял нас всех в душ», - рыдала она. Душевые были газовыми камерами. Жертвам сказали, что им нужно принять душ, прежде чем им выдадут лагерную форму. В душевых они были отравлены газом. В первый год или около того мрачной истории Собибора они использовали примитивные методы, и в качестве газа использовался угарный газ, вырабатываемый 200-сильным двигателем в сарае рядом с душевыми. Позже они перешли на смертоносный цианистый водород Zyklon B, производимый во Франкфурте и Гамбурге.

Когда на следующее утро их сняли, на звуковой сцене была другая атмосфера. Во-первых, было больше униформы, дополнительных вооруженных людей у ​​дверей и более военная обстановка, которой не было в последние два дня.

За камерой Бонд услышал, как Клайв говорит в наушники. Даже в его обычно томном голосе был резкий тон. «Сначала мы произнесем вступительную речь судьи», - сказал он. «Я хочу, чтобы вы сосредоточили внимание на дверях справа от трибунала. Они приведут заключенного на скамью подсудимых. Затем JAG войдет и обратится к трибуналу. Я буду между ним, судом и заключенным ''. Затем он начал говорить с Питом об уровнях шума.

Арестованного сразу узнавали даже в серой, унылой бесформенной куртке и штанах, даже с бритой головой осужденного. Бонд изучал свои фотографии в Лондоне и снова за пределами Москвы. Он не сомневался, что человек, которого они называли Воронцовым, на самом деле был несчастным Джоэлом Пендереком из Нью-Джерси. Но Пендерек вел себя как виноватый. Он не вел себя так, как будто кто-то ошибочно обвинялся. Его глаза постоянно бегали по сцене, которой был зал суда, и он вел себя как человек, виновный в ужасных преступлениях. В бегающих глазах был не страх, а вид высокомерия, как если бы он говорил: «Вы поймали меня, теперь делайте все, что хотите».

Затем двери снова открылись, и в кадр вошла высокая фигура в форме генерала Красной Армии. Генерал больше походил на ученого, чем на солдата, стройный и высокий, с почти аскетичным ученым лицом. Ясные голубые глаза скользили по залу из-за очков в тяжелой оправе.

Это был мужчина, силуэт которого Бонд видел накануне вечером, но теперь узнал его. Предполагаемый судья-прокурор - главком Ракетных войск Красной Армии Евгений Андреевич Юскович.

Держа генерала в кадре, приближаясь к нему, Бонд задумался, приблизились ли они наконец к настоящему руководству «Чаши Правосудия», - "Весов Справедливости."

Юскович, человек, который, как известно, был двоюродным братом настоящего Воронцова, обернулся, посмотрел на арестанта, а затем на трибунал. Когда он заговорил, это не был голос командующего парадом или человека, который своим примером и авторитетом командовал тысячами солдат. Его голос был почти нежным и мягким на слух.

«Товарищи, мы здесь, чтобы выслушать страшные истории, потому что мы здесь, чтобы судить человека, который помогал и совершал чудовищные и достойные сожаления преступления. Это преступления против самого человечества, преступления, совершенные под безжалостный барабан нацизма, который звучал около пятидесяти лет назад. Но этот человек, Иосиф Воронцов, этот старик, которого мы видим сегодня перед собой, родился в русской семье. Почва этой страны, сами корни и семена были его частью. Но когда наступил враг, когда нацистские танки двинулись к любимой Родине, для того, что Гитлер назвал Операцией Барбаросса, этот русский, рожденный от русских родителей, которые были детьми русских родителей, решил отказаться от своего славного родства и вступить в ряды печально известной военной машины Адольфа Гитлера. Не только это, но и Иосиф Воронцов также переметнулся и присоединился к самому варварскому из гитлеровских войск, к СС. Этот жалкий субъект, который мы видим перед собой, это привидение прошлого, которое должно нас напугать. Он явился к нам, товарищи, как привидение из прошлого. Воистину, он человек из Барбароссы ».

Речь была такой тихой и нежной, что ее воздействие стало еще более угрожающим. Бонд почувствовал, как короткие волосы встают дыбом на затылке, и, глядя в широкую рамку видоискателя, он увидел, что глаза генерала Юсковича, казалось, смотрели прямо на него, как будто проникая в самую его душу. Спокойная неподвижность этих глаз пугала Бонда еще больше, потому что глубоко в них он видел жгучий холод и распознал в нем огромное честолюбие. Хотя у него не было возможности узнать, какой план уже был приведен в действие, Бонд мог быть уверен, что только этот человек руководил центральным органом, сердцем «Чаши Правосудия», - Весов Справедливости. «Трудно сражаться с незнакомым врагом», - подумал Бонд, понимая, что мысль о том, что он ничего не знает о Евгении Андреевиче Юсковиче, кроме голых фактов в досье, прочитанном далеко в Лондоне.

14

ХУСКАРЛ

Самолет Бориса Степакова представлял собой просторный вариант Антонова Ан-72 с двумя огромными турбовентиляторными двигателями, рассчитанными на 52 человека и большими возможностями. Это был такой же самолет, на котором летали президент и председатель КГБ. Теперь он прилетел из Стокгольма на секретный аэродром к западу от Москвы, где его и двух телохранителей, Ники и Алекса, ждала машина, чтобы вернуться на дачу. Поступило известие об еще одном убийстве Чаши-Правосудия, когда он находился в Швеции. Молодая женщина Николь Черныш, 26 лет, которая занимала важный пост руководителя Секретариата президента, ушла с работы в Кремле в пять часов дня. Она поехала прямо к многоквартирному дому, в котором жила со своей пожилой матерью, в квартале от Центрального концертного зала. Двое мужчин застрелили ее, когда она выходила из машины. Они всадили в нее восемь пуль из пистолетов, а затем скрылись на неопознанной иномарке, предположительно британского происхождения.

Никто не явился свидетелем этой стрельбы. Машину видели шесть человек: «Быстро уезжали», - сказал один из них. «Было двое мужчин. Они ехали очень быстро, чуть не сбив старую бабушку, переходившую дорогу », - сообщил другой. «Эти люди были бандитами. У одного был шрам на правой щеке, у другого была шляпа, как в американских гангстерских фильмах », - сообщил третий, но он был очень пьян и находился в пяти кварталах от места, когда это произошло.

В шесть тридцать с дежурным редактором «Правды» заговорил неизвестный мужской голос. Он сказал: «Граждане. «Чуши-Правосудия» казнили Николь Черныш, врага настоящей революции. Мы просим власти забрать Иосифа Воронцова и предать его публичному суду. Один член нынешнего режима будет казниться каждый день, как и было обещано, до тех пор, пока не будут предприняты какие-либо действия ».

Степаков полчаса беседовал со Стефани Адоре и Анри Рампаром, которых все еще держали на даче. Затем он вызвал свою машину и поехал в Москву. Президент договорился о встрече с ним в девять.

Интервью началось на мрачной ноте. Если генерал Степаков хотел срочно увидеться с президентом, он, очевидно, не знал, насколько срочно президент хотел его видеть. Почти час человек, на плечах которого лежала вся тяжесть российских проблем, упрекал Степакова или стрелял в него вопросами, как из крупнокалиберного пулемета.

Почему не задержали этих убийц из «Чаши Правосудия»? Почему не было прогресса? Товарищ генерал обещал, нет, заверил президента, что настоящий Иосиф Воронцов находится в России под охраной. Почему же тогда эта ситуация не была использована? Когда прекратятся эти бессмысленные убийства? Небеса знали, он относился к бедной маленькой Николь Черныш - - как к дочери. Это было ужасно, и это должно закончиться. Когда, товарищ генерал, это закончится?

Президент был в ярости из-за дальнего хода событий. Страна каждый день сталкивалась с новыми серьезными экономическими бедствиями, он не знал, как долго армия будет оставаться верной властям, были угрозы, и его критиковали каждую минуту, каждый час каждого дня. Он не был сверхъестественным существом. Были свежие проблемы, показывающие себя в странах Балтии и Грузии, не говоря уже о других областях. Если этого было недостаточно, он был вынужден играть роль посредника между Багдадом и Вашингтоном. Тысячи американских, британских, французских, итальянских и саудовских войск стояли у границ Кувейта, и срок 15 января приближался. Разве Степаков не видел, что на Ближнем Востоке может разразиться по-настоящему кровопролитная война? Конфликт может стать той давно обещанной искрой, которая зажжет Ближний Восток. В конце концов, это может быть арабской войной против христианин и евреев. Это может быть даже арабской войной против арабов. Это было то, чему готовили вооруженные силы СССР. Разве генерал Степаков не понимал, что военные планировщики уже потратили месяцы на построение боевых планов и боевых порядков для таких событий? Но соотношение сил изменилось. Вся сфера советского влияния перешла на новый порядок. Теперь Россия вела дела с Соединенными Штатами. Война между всеми западными альянсами, НАТО и Ираком долгое время считалась стратегическим рычагом, который Россия использовала против другой сверхдержавы.

«Ну, мы этого не хотим», - взорвался президент. «Если мы сделаем малейшее действие, которое можно интерпретировать как антиамериканский шаг, мы потеряем помощь, которую я хотел бы получить из Вашингтона».

Степаков был старым помощником власти в Кремле. Он видел, как могущественные люди приходили и уходили. Там были дни, когда в молодости он даже участвовал в одном дворцовом перевороте - в то печальное время, когда бедный старый Брежнев, все еще титулованный глава Советской Империи, смущал всех вокруг себя, когда он впадал в гериатрическую дряхлость и ему приходилось быть руководимым, кто работал с ним как кукловоды.

Раньше его ругали и критиковали. Степаков закрыл свой разум от гнева товарища президента, вычленив только те сведения, которые могли просто требовать внятного ответа. Люди у власти держатся, но всегда есть предел.

Так что Борис Степаков переждал бурю и, когда она наконец утихла, заговорил, дав президенту ясную и лаконичную картину того, как он видит «Чаши Правосудия» и как в конечном итоге следует разобраться с этим вопросом.

«Борис, ты должен был мне сразу сказать. Мы могли сэкономить время. Позвольте мне сейчас позвонить в Кировоград. . . ’

'Нет, пожалуйста. Вы, наверное, понимаете, как это должно оставаться закрыто для всех. Лучше я получу ваши срочные приказы в письменной форме. Затем я лично представлю их генералу Берзину. Это действительно самый безопасный способ ».

Таким образом, в абсолютном уединении кабинета президента, куда никакие электронные устройства не могли проникнуть, Борис Иванович Степаков продиктовал распоряжение, которое подписал президент.

Было уже поздно. Степакову нужно было поспать. Он поехал обратно на дачу. Если они уйдут достаточно рано утром, он сможет передать приказ генералу спецназа Берзину к обеду и будет ожидать, что операция будет развиваться быстро в течение следующей ночи. Он считал, что дела идут очень хорошо.

За несколько дней, проведенных вместе, Нина Бибикова стала почти женой Джеймса Бонда. Днем они работали бок о бок в мастерской, ели в столовой, которая напоминала старую монастырскую трапезную, каждый полдень и вечером после окончания работы. Чаще всего они делили часть одного из длинных вымытых столов с Питом Натковицем и их проводником с первого утра, Наташей, блондинкой с такими длинными ногами, которые, казалось, доходили до ее пупка.

Наташа не поделилась с ними своей фамилией, но Бонду не нужно было обладать суперинтеллектом, чтобы понять, что она и Пит Натковиц становятся «парой». Он надеялся, что Натковиц знает, что он задумал, и тут же отбросил эту мысль. Любой офицер Моссада, особенно с опытом Натковица, знал, что делал.

Еда, которую им подавали в столовой, была выше среднего, учитывая, что они были заперты в непроходимых лесах, окруженных снегом и льдом. Фирменным блюдом было особенно хорошее тушеное мясо из овощей и оленины, которое оставалось аппетитным в первые два приема пищи. Но диета была дополнена копченой рыбой, большим количеством черного хлеба и большим количеством кваса, популярного домашнего пива у фермеров и крестьян.

Каждую ночь Нина и Бонд возвращались в свою комнату, принимали душ и тайно обсуждали наблюдения, сделанные в течение дня. В эту, третью ночь, они рухнули в постель около девяти часов и сразу заснули, хотя Нина позже разбудила Бонда и начала делать то, на чем многие жены подводили черту. Они снова ушли, счастливые и насыщенные, в сон, не населенный призраками Собибора.

Бонд, вздрогнув, проснулся, его рука вытянулась, чтобы схватить запястье того, кто крепко прижал ладонь к его рту. Он не сопротивлялся, но вывернул запястье и применил бы более быструю и сокрушительную боль, если бы не осознавал, что Наташа пытается его бесшумно разбудить.

Все еще держа девушку за запястье, он приподнялся на локте и вглядывался в темноту, пытаясь понять ее сигналы. Она была проворной и опытной, ее свободная рука двигалась бесшумными и точными движениями, как будто вступая в контакт с каким-то инопланетным существом.

Разбуди Нину и следуй за мной, она подавала сигнал. Это безопасно, но поторопитесь.

Нина проснулась легко и с той завидной мгновенной настороженностью, которую достигают только врачи, медсестры, солдаты и дисциплинированные полевые офицеры исключительных разведывательных служб. Едва ступни Бонда коснулись пола, как она уже двигалась бесшумно, завязывая галстук вокруг махрового халата.

Наташа поманила их, все еще используя язык жестов, предупреждая, что им важно не шуметь. Коридор был пуст, и царила атмосфера почти святой тишины, как если бы деревянное здание было прикрыто каким-то огромным одеялом. Ощущение было настолько острым, что на секунду Бонд подумал, что они, должно быть, стали жертвами лавины. Мысленно он увидел засыпанное снегом здание, а затем понял, что это невозможно. Странное ощущение осталось, напоминая ему о пребывании в каком-то древнее священное место, где молитвы и верования просочились в землю, деревья, камни или строения, захвачены и заперты на вечность.

Наташа жестом показала им, чтобы они держались поближе к стене, и на мгновение задерживалась у каждой двери, мимо которой они проходили, проверяя, чтобы ничего не было слышно изнутри комнат. Они знали, что эти комнаты были заняты «свидетелями», однако, кроме трех человек, стоявших возле лифтов в первое утро, они не видели никого из других гостей, кроме как на звуковой сцене и в столовой.

Прежде чем они добрались до лифтов, она толкнула дверь с международным знаком аварийного выхода, - маленький человечок бежал по лестнице. Бонд всегда думал, что это выглядит так, как будто примитивный персонаж пытается спуститься по эскалатору «вверх».

С другой стороны двери вела вверх и вниз лестница, сделанная, как всегда, из дерева. Он представил, что оно будет гореть довольно хорошо. Впервые ему пришло в голову, что все здание станет смертельной ловушкой летом, когда дерево станет сухим под действием солнца.

Они поднялись на один пролет, прошли через дверь наверху в коридор, идентичный тому, который они прошли из своей комнаты. Теперь Наташа подала знак двигаться быстрее. Она пересекла помещение возле лифта и тихонько открыла другую дверь, на которой было написано «Частная». На нем нанесен трафарет «Нет записи» на русском, английском, французском, немецком и арабском языках.

Они были в маленьком пустом офисе. Жалюзи были задернуты, и единственная мебель состояла из ящиков и упаковочных ящиков, беспорядочно разбросанных по мягкому ворсовому ковру. Единственная медная студенческая лампа с зеленым стеклянным плафоном стояла на ящике в углу, а Пит Натковиц сидел на соседнем ящике, его ноги раскачивались, а лицо покраснело. Как только дверь закрылась, он глубоко вздохнул и улыбнулся Бонду.

«Еще не приехали?» - спросила Наташа.

«Что ж, моя дорогая, если они есть, ты найдешь их прячущимися в одном из этих ящиков. Нет, они еще не прибыли, - он снова обратил внимание на Нину и Бонда. «Извини, что разбудил тебя посреди ночи, Джеймс. Наташа пытается найти убежище с тех пор, как мы приехали ''. Он сказал им, что спальни были подключены к звуковой проводке, но люди, которые построили это место, не удосужились поставить видео. «Похоже, нас можно слышать, но не видеть, что, я полагаю, означает, что мы в некотором роде стали взрослыми». Он хлопнул себя по правому бедру жестом, призванным показать веселье. «Мы не совсем уверены, достаточно ли у них здесь персонала для наблюдения за оборудованием для записи звука, но золотое правило. . . ’

«Предположим, они нас подслушивают», - предположил Бонд.

«Естественно», - кивнул Натковиц. «В этом номере нет прослушки. Впервые с тех пор, как мы приехали, мы можем свободно разговаривать ».

«Вы абсолютно уверены в этом?» Бонд оглядел комнату с глубоким подозрением. Он опасался говорить в месте, которое, насколько ему известно, не было исследовано и очищено. Как он часто говорил другим людям в этом бизнесе, он предпочитал российское ремесло разговаривать только на открытом воздухе и там, где нельзя было использовать направленные микрофоны.

'Я уверен. На триста процентов уверен. Глаза Натковица заблестели от удовольствия.

«А Наташа?» - спрашивал Бонд о ее допуске к системе безопасности.

Лицо Натковица померкло, глаза внезапно стали жесткими. «Если я скажу тебе, что с ней все в порядке, ты должен мне поверить, Джеймс. Если честно, когда она недавно появилась в Москве - до того, как нас усыпили - я не поверил своим глазам. Она со мной, если вы понимаете, о чем я ».

«У Моссада есть агенты в России?» Бонд выглядел удивленным, даже немного испуганным.

Натковиц склонил голову влево, как бы подчеркивая сказанное. «Западные СМИ говорят, что разведслужбы Британии и Америки превратились в динозавров после окончания« холодной войны », что их умы навсегда застыли в замкнутых отношениях между НАТО и Советским Союзом в Европе. Но они ошибаются, как мы оба знаем, Джеймс. Даже Моссад как бы следил за Россией. Слишком опасно не делать этого. Наташа и еще несколько человек здесь уже несколько лет. Мы прислали их в начале семидесятых, когда они были детьми. Они и их родители; и посмотри, куда это нас привело. Действительно я . . Он остановился, услышав шум, доносившийся из-за двери.

Бонд двигался, как кошка, бесшумно подпрыгивая к стене со стороны петель двери, его правая рука сжалась в кулак, большой палец прижат к ладони, а костяшки первого и мизинца слегка высовывались, рука согнута вправо. угол, образующий L-образную форму, квадрат с его телом.

Наташа была прижата к стене с другой стороны, готова,напряженный. Натковиц и Нина не двинулись с места, когда дверная ручка медленно повернулась, и голос снаружи прошептал: «Все семьи похожи друг на друга».

Нина втянула воздух, и звук, казалось, заполнил всю комнату, когда дверь закрылась за парой вошедших высоких фигур.

«Но каждая несчастная семья несчастлива по-своему». Голос Нины сорвался, когда она завершила цитату из вступительных слов толстовской «Анны Карениной». Затем она бросилась вперед в объятия пожилых мужчины и женщины, которые молча стояли и встали на три шага внутри комнаты.

Все трое обнялись. Все вместе. Их руки обвились друг с другом, так что они стали узким кругом любящих людей - узлом любви и утешения.

Бонд сделал шаг вперед, но Натковиц выскользнул из ящика и удержал его. Трио осталось, цепляясь друг за друга несколько минут. Когда они расстались, у каждого из них были слезы по щекам.

Мужчина по-прежнему выглядел как старый военный, его спина была прямой, как доска, волосы были аккуратными, но серыми, как железо. Усы исчезли, и его кожа была похожа на старую, неухоженную кожу, но в глазах все еще сохранялось миссионерское рвение, которое он проявлял все это время назад на службе своей стране.

Женщина не выдержала испытания временем так же хорошо, как ее муж. Исчезли красивые черные как смоль волосы, теперь их заменила короткая чисто-белая прическа, все еще шелковистая, но тонкая. Руки у нее были руки старухи, с пятнами печени и дряблой кожей. Вокруг ее рта были морщины, а глаза говорили о тяжелой жизни с тех пор, как она покинула относительный комфорт Лондона. По сути, она выглядела намного старше своих лет, но когда она заговорила, ее голос был странно молодым. - Думаю, ты думаешь, что мы предатели, Джеймс? Я знаю кто ты. - Давно знаю о тебе, - сказала Изумруд Лейси.

«К тому же мертвые предатели». - У Майкла Брукса по-прежнему была очаровательная улыбка. Раньше говорили, что Брукс может очаровывать скорпионов своей улыбкой.

Бонд покачал головой. «Нет». Он подошел к ним поближе. 'Нет. Я знаю, что ты хускарл. Я знал это с некоторого времени ». Он повернулся к Нине:« Вот почему меня не удивило, что твои родители живы. Когда я сказал тебе вчера вечером, ты меня не расспрашивала, но выглядела немного напуганной ».

- Потому что она не совсем всего, - Брукс протянул руку и погладил дочь за плечо.

Имя Хускарл восходит к одиннадцатому веку, когда Англией правили датчане, платившие чудовищный налог, Данегельд, который, как утверждают некоторые студенты, по-прежнему жив в англосаксонском коллективном сознании, что провоцирует британцев находить все больше и больше. способы обхода действующего налогового законодательства.

В течение многих лет англичане терпели набеги викингов, которые уничтожали целые общины, но они продолжали сражаться под предводительством череды королей, таких как Этельред и Эдмунд Айронсайд. Затем, в 1016 году, страну окончательно захватил датский король Кнут.

Кнут внес некоторые изменения в военную структуру королевства, включая введение своего рода «ополчения» - Хускарлов, профессиональных воинов, вооруженных огромными двуручными датскими топороми, готовые сражаться с любым возможным врагом, с другими скандинавскими странами.

Именно это оружие побудило тех, кто выбрал псевдонимы - для агентов или операций - назвать Хускарлами Майкла Брукса и Эмералда Лейси, поскольку они были новым нападением на правящий режим в Московском центре.

После скандалов с участием первых британских предателей, подорвавших как эффективность, так и моральный дух в середине 1960-х годов, служба Бонда спланировала быстрый контрудар. Майкл Брукс долгое время был связан с блестящим мастером шифров, Изумрудной Лейси. Теперь Служба отпустила его, намекнув, что он находится под облаком, намеки, которые хорошо окупились.

Брукс разорвал все связи со Службой, за исключением Изумрудной Лейси. Он также косвенно комментировал людей, которых подозревали в близости к источникам КГБ в российском посольстве. Затем он сел и стал ждать. В конце концов КГБ заглотил наживку, и он исчез. На самом деле они привезли его только в Данию, где опытные инквизиторы КГБ провели то, что они назвали «глубоким анализом». Говоря простым языком, его хотели раскрыть, но Брукс был очень тщательно проинструктирован перед тем, как покинуть Службу. Он получил то, что казалось первоклассной разведывательной информацией о силах НАТО и различных связях, которые у них были с основными разведывательными сообществами. Инквизиция Московского центра была впечатлена легкостью, с которой Брукс передал информацию, и в конце концов они попросили его уехать в Москву.

После того, как предложение было сделано, был разыгран козырь. Брукс сказал, что придет к ним, только если его невеста будет включена в сделку. Когда Москва поняла, что его невеста - Изумрудная Лейси, они ухватились за эту перспективу.

Она тоже была приготовлена. Квалифицированные психиатры отключили целые области ее разума, в которых содержалась жизненно важная информация. Они делали это в течение длительного периода, используя новейшие гипнотические техники. После этого они дали ей другую информацию, которую они назвали «бижутерией», потому что она выглядела реальной и блестела в яркой манере, излюбленной собирателями разведки КГБ.

Итак, Эмералд Лейси «сбежала» в Москву, где она вышла замуж за Брукса, оставаясь много полезной для британцев до 1989 года, когда их смерть была инсценирована в автокатастрофе. Но это была другая часть истории, и их тайное присутствие в России после их «смерти» имело большое значение для стран НАТО.

В маленькой комнате наверху странного деревянного здания, как им сказали, это Отель Справедливости, они сели, чтобы поговорить об этой, казалось бы, неразрешимой, необъяснимой операции, к которой они теперь присоединились.

Майкл Брукс начал с грубого заявления, арктического в своей мрачности. «Это дело: суд, запись на пленку, все, что касается этого военного преступника Воронцова, - сказал он, - это уловка, способ вывести Кремль и президента из равновесия. Это лишь часть чего-то большего, зла, которое будет иметь ужасные последствия. Мы знаем кое-что из этого, но не все. Суть в том, что жесткие военные собираются начать заговор, который уничтожит Америку и, возможно, Британию. И я имею в виду уничтожить. Когда влияние этих великих наций уйдет, Старая гвардия снова захватит контроль над СССР. У них будет возможность грабить Запад и восстанавливать Россию как единственную крупную державу в Европе и на Ближнем Востоке - державу более репрессивную, чем она была даже во времена Сталина. Если это сработает, они в конечном итоге победят весь мир ».

15

КАМНИ И КОСТИ

Майкл Брукс сказал им, что, по его мнению, эта фаза операции почти завершена: «Если мы правы в нашей оценке». Он говорил в правильной, почти военной форме, как будто делал устный отчет Министерству обороны. Во время разговора он наклонился и коснулся руки жены, чтобы включить ее в свои обсуждения. «Если мы действительно поняли это правильно, они должны сделать значительный шаг к следующему этапу до 15 января, когда истечет крайний срок вывода Ирака из Кувейта, установленный Организацией Объединенных Наций». Лично он не видел ничего, кроме войны.

«Американцы будут вынуждены возглавить силы коалиции и, вероятно, снести Ирак. Это единственный способ вывести их из Кувейта ».

Они сели на пол кругом. Бонд считал это кольцом заговора.

- Джеймс? - сказал Брукс. - Ты стоишь за камерой и должен иметь какое-то представление о том, как идёт съемка. Как вы думаете, сколько еще им нужно сделать? »

'День. Может два. Возможно, все вместе с редактированием можно разделить на три части. Конечно, не более того. Думаю, меньше трех. Почему?'

«Мы должны быть готовы к тому, что конец наступит очень быстро. Если мы с Эмералдом правы, они не захотят оставлять свидетелей. Я имею в виду, что они не оставят никого, кто принимал участие или помогал в создании этого так называемого пробного видео ».

«Да, я думаю, ты прав».

Изумрудная Лейси присоединилась. «Вы пытались подсчитать количество вооруженных людей, которые у них есть на месте?»

«Они приходят и уходят, - пожал плечами Бонд. «Я не имею в виду физически уйти и вернуться. Они меняются. Сегодня казалось, что вокруг было больше, чем вчера ''. Он продолжил рассказывать им, что он чувствовал, когда они были на улице.

Натковиц согласился. «Вы можете почувствовать суть в этом деле», - начал он, а затем: «Извините, вы двое знаете об этом больше, чем любой из нас. Но прошлой ночью в темноте я был уверен, что в лесу есть ещё войска ».

Нина согласно кивнула.

«Так сколько?» - настаивал Брукс.

«Может быть, пятьдесят или шестьдесят в здании», - голос Бонда был уверен, хотя он был далеко не уверен. Натковиц и Нина согласились.

«Бог знает, сколько их в лесу. Отец, мы никак не сможем справиться с этой участью ''. - Его дочь почти умоляла его.

«Речь не идет о том, чтобы с ними справиться». Лейси заговорила властно, так что все они повернулись к ней, ожидая, как будто слушая гуру.

На ней было длинное бесформенное черное платье, напоминающее кафтан. Когда она улыбалась, казалось, что молодая женщина из своего прошлого вернулась духом. «Мы с Майклом проводили небольшие ночные набеги. Разведку. Мы поместили Наташу в эту комнату, и там есть другие тайные укрытия. Ну, разве их нет в таком монастыре? » «Почему ты это так называешь?» Бонд вернулся резко и быстро, как будто она прочитала его мысли.

Она снова улыбнулась своей красивой улыбкой. «Вы думаете, что эта тупая старая женщина знает об этом здании? Правильно?'

'Нет. Просто место имеет это ощущение. Это и архитектура, если ее можно назвать архитектурой ».

«Но это именно то, что есть. Кровавый монастырь для солдат. Или не знали? Мы находимся менее чем в десяти милях от границы с Финляндией, и эта лесная поляна существует здесь уже много веков назад. На месте очень древнего монастыря. Мы все это знаем, потому что работали в «Московском центре», когда они начали строить это место - «Затерянный горизонт», как они его называют сейчас, потому что это никому не нужно. Изначально это должно было быть ближе всего к религии, когда-либо встречавшейся в Красной Армии ».

«Религия?»

«Ну, вроде того. Это должен был быть своего рода великий отель-монастырь для генерального штаба Красной Армии ». Она произносила« отель », как старая школа, « отель ». Она остановилась. «Видите ли, они нашли это место. Это старый скит. Раньше почитался аборигенами. Святое место. Когда началось строительство, они даже нашли останки. Камни и кости. Мы с Майклом тогда пришли сюда, помнишь, дорогой?

«Летом», - издалека звучал Брукс. «Да, они только что очистили место, когда мы впервые посетили». Он продолжил рассказ, сказав им, что это была хорошая военная идея. Старшие офицеры проводили время в пустыне. «На самом деле недалеко от цивилизации, но она застряла посреди огромного леса, так что они будут загнаны здесь в загон; они чувствовали бы себя обособленными от мира. В течение недели или около того каждый год Генеральный штаб Советских вооруженных сил проводил некоторое время в молчаливом размышлении о военных делах. Идея заключалась в том, чтобы заставить их размышлять в строгом молчании над великими писаниями о военной тактике и стратегии, как монахи и монахини размышляют о трудах святых Августина и Игнатия. Когда они заканчивали свою работу, они устраивали какую-то конференцию, чтобы поделиться друг с другом своими мыслями. В конце концов, они построили это место, вложили в него целое состояние, а затем отказались от «медитаций» или как там они их собирались называть ».

Бонд протолкнулся внутрь. «С уважением, какое это имеет отношение к нашей нынешней ситуации?»

Глаза Изумрудной Лейси сверкнули. «Мы просто пытались объяснить, почему у вас могут быть флюиды здесь. Это немного странно. Лопари всегда говорили, что здесь обитают привидения, но это, вероятно, потому, что раньше эта земля принадлежала Финляндии и, судя по всему, им. Я имею в виду саамов. Дело в том, что здесь есть туннели, потайные комнаты, раздвижные панели - такие вещи можно найти дома в старых загородных домах. Священнические укрытия, пути эвакуации. И мы оба уверены, что никто из нынешних жителей о них не знает ».

- Ага, - кивнул Натковиц. "Вы имеете в виду, что мы должны залечь, когда все закончится?"

'Что-то подобное. Хотя если бы у нас не было еды. . . ’

«И оружия», - добавил Бонд.

«Это идея», - сказал Майкл Брукс эти три слова, как если бы он действительно имел в виду, что это единственный способ выбраться живыми. Он закусил губу, словно пытаясь решить, стоит ли им больше рассказывать. Затем он сказал: «Я буду честен. Мы все организовали. Немного, но хватит на несколько дней, если нам придется скрываться. Этот туннель. . . ’

«Ты укажешь нам дорогу?» - снова Бонд.

«Конечно дорогой». Изумрудная Лейси произвела впечатление, что ей это безмерно нравится. «Я думаю, мы все должны точно знать, где спрятаться. На всякий случай, если мир неожиданно рухнет. Она остановилась на мгновение, затем снова посмотрела на Бонда. «Джеймс, у тебя есть способ общаться с внешним миром?»

«Почему?» Подозрения Бонда не позволяли ему делиться всем с этими людьми.

Майкл Брукс кивнул. «Все в порядке, Джеймс. Мы вас понимаем ».

Лейси продолжала говорить. «Если у вас есть средства связи, какими бы примитивными они ни были, постарайтесь спрятать их и держать под рукой. У нас с Майклом есть координаты этого места на карте. Возможно, ты захочешь их разослать ''. Она бросила на него насмешливый, почти комический взгляд. «То есть, если у вас есть средства».

Бонд кивнул, но промолчал, и она наговорила цепочку чисел - стандартные координаты карт. «Понятно?» - она ​​говорила как суровый учительница, стремящийся к тому, чтобы ее ученик знал все ответы. Бонд мельком взглянул на нее.

«Так сколько сейчас времени?» - никого не спросил Майкл, глядя на свои часы - дешевые русские военные, функциональные и, вероятно, точные. «Почти два тридцать утра. Верно. Брукс посмотрел на свою жену, спрашивая: «Может, мы их снимем?»

"Есть время. Почему бы и нет? Она оставалась удивительно спокойной. Бонд удивлялся опасностям, с которыми эта женщина столкнулась в своей жизни - почти три десятилетия нахождения под прикрытием, тайного существования со скрытым настоящим, изолированным будущим, но всегда с истинным знанием другого человека внутри нее, кого-то, кто имел жила другой историей, к которой она хотела бы вернуться, но, по всей вероятности, никогда не вернется. Она поднялась с пола и начала объяснять им, что должно было произойти.

«Обычно в главном фойе есть охрана, но, похоже, они не проводят патрулирование или даже проверки безопасности где-либо еще. Территория рядом со сценой никогда не охранялась с тех пор, как мы здесь ''. Ее улыбка вернула девушку, которой она когда-то была. «Мы с Майклом целыми ночами бродили по этому месту, не отвлекаясь».

«За исключением тех случаев, когда мы это спроектировали». На секунду Майкл Брукс выглядел холодным, жестким и расчетливым оператором.

- В смысле? - спросил Натковиц.

«Вот увидишь», - он натянуто улыбнулся. «Мы собираемся провести вас в туннель, который был прорыт здесь несколько сотен лет назад. Когда поднимется тревога, я предлагаю всем нам попытаться добраться до этого места. Это достаточно просто и рядом со звуковой сценой. Мы пойдем вниз ».

Он посоветовал им хранить молчание и оставаться абсолютно неподвижными, если они встретят кого-либо из своих российских тюремщиков.

Они пошли гуськом. Вы могли почувствовать их настороженность, ощутимую в темноте, когда они возвращались по своим ступеням к аварийной лестнице, а затем вниз, прямо на первый этаж.

Они вышли возле лифтов и пошли по коридору, ведущему к звуковой сцене. Огромные раздвижные двери были открыты, и справа от них доносились голоса из главного холла, но они никого не видели.

Вдоль стены, обращенной к дверям звуковой сцены, были входы в комнаты отдыха, отмеченные обычными простыми символами мужчин и женщин. Третья дверь, казалось, была закрыта табличкой «Вход категорически запрещен».

Майкл Брукс подмигнул, вынул из кармана ключ и вставил его в замок рядом с солидной латунной ручкой. Ключ повернулся беззвучно, и они втиснулись в что-то вроде большого туалета - такого места, где обычно хранятся пылесосы и другие предметы домашнего обихода. Он был пуст и не использовался.

Шестерым из них было как раз достаточно места, чтобы встать внутри, когда Брукс снова запер дверь. Полки окружали все пространство, и именно Лейси на языке жестов велела им следить за тем, что она делает.

Секрет заключался в третьей полке под потолком. Она провела рукой под полкой, затем остановилась, приказывая им посмотреть. В дальнем правом углу, под полкой у стены, было латунное кольцо диаметром около дюйма. Она потянула за кольцо, и раздался слышимый щелчок, когда вся стена отделилась и слегка качнулась внутрь. Только когда они все прошли, Изумруд подал им знак следить за ее следующим шагом. Она закрыла за собой стену и потянулась вниз. Раздался еще один твердый щелчок, когда стена снова встала на место, и загорелся свет.

Она говорила нормальным голосом. «Мы все это проверили. Когда вы окажетесь внутри, он станет абсолютно звуконепроницаемым. Выключатель света находится прямо здесь, на внутренней стене. Вы можете легко найти его в темноте, а другое латунное кольцо здесь, внутри, - она ​​показала им. «Ознакомьтесь с механизмом и выключателем освещения. Одна из причин, по которой мы уверены, что никто не использовал этот туннель с тех пор, как мы здесь были, заключается в том, что на самом деле лампочки старые, а некоторые из них сгорели. Есть и другие вещи, которые указывают на то, что здесь уже много лет никого не было ».

Они стояли в коридоре примерно десяти футов шириной и семи футов высотой, стены были покрыты белой антисептической плиткой, изгибающейся аркой над ними. Пол был простой бетонный.

«Пойдемте», - двинулся вперед Брукс. Пол резко спускался вниз, затем, через десять или одиннадцать шагов, белые плитки уступили место грубым стенам из больших блоков из сухого камня. Теперь сверху не было никакого изгиба. Вместо этого потолок был деревянным, который выглядел очень старым, с массивными черными балками, лежащими сбоку и покрытыми твердой смолой.

Когда Брукс снова заговорил, эха не было. «Примерно в полумиле ниже была пещера, но мы предполагаем, что это оригинальный скит. Одно время он, наверное, уходил прямо в лес ».

Коридор внезапно расширился, образуя большую камеру. Было холодно, но не излишне. «Посмотрите вокруг», - просияла Лейси. «Здесь монахи хоронили своих мертвецов или, по крайней мере, своих важных мертвецов».

В каменных стенах были прорезаны длинные выступы, и Бонд почувствовал, как Нина непроизвольно вздрогнула, когда она увидела кости, вытянутые на последних местах упокоения, кости такие старые, что некоторые начали окаменевать. Были и другие артефакты - металлические. кресты на цепях, заржавевшие и лежащие на грудной клетке - символы веры.

«Нам удалось припасти здесь немного еды». Майкл Брукс говорил так, как будто они занимались этим в течение длительного периода. «Кроме того, моя дорогая жена украла небольшой обогреватель и запас парафина. Их несколько в кладовых на каждом этаже, предположительно на случай, если их генераторы перестанут мигать. Далее оружие. Кто-нибудь из вас вооружен?

Все, кроме Наташи, покачали головами.

«Я знаю о тебе, Наташа», - кивнул Брукс и объяснил, что, поскольку Наташа была давним членом российской команды, у нее было оружие. «Нам удалось достать три автоматических пистолета и немного боеприпасов. Я думаю, что Джеймс, мистер Натковиц, и вы, дорогая, - глядя на свою дочь, - должны иметь это. Он нащупал кости в одном из пазов захоронения и достал три автоматических устройства P6, каждый с установленным глушителем. Боеприпасы были нестандартными 9-мм калибрами, которые Бонд сразу же признал ответвлением «спартанских» снарядов British Research and Developments, предназначенных для ближнего боя: пули, которые разбиваются при ударе, не проникают слишком далеко и не летят слишком далеко. Брукс показал им, что все три пистолета содержат полную обойму, и раздал еще по три обоймы каждому.

'В которой . . . ? - начал Бонд, и Брукс бросил на него пугающий взгляд, понизив голос. «Я бы не стал заходить слишком далеко в туннель с этого места», - почти прошептал он. «У святых монахов есть компания, но я не думаю, что нас побеспокоят неприятные запахи. Там намного холоднее, недалеко от того места, где нас было подстроено падение ».

- Вы имеете в виду? - Бонд приподнял бровь.

Брукс кивнул. 'Да. Не могу понять, как они это допустили. Лейси заманила их следовать за ней. Я занимался этим делом. Мы сделали два покушения позапрошлой ночью и одно вчера вечером. Должен быть шум и крик, но они, возможно, заставят их насторожиться. Либо это, либо их организация уязвима ».

Были запасные ключи от входной двери, переделанные и сделанные из других ключей, украденных Бруксом и его женой. На всех хватит. Они еще раз рассмотрели ситуацию. Когда поднимется тревога, каждый будет отвечать за себя. «Никаких отступлений или героизма», - сказал Брукс. «Лучше попасть сюда, чем проиграть. Мы больше ничего не можем сделать, пока что-то не произойдет ».

Они договорились встретиться в комнате, которую использовали ранее, в три часа следующего утра, если до этого ничего не произойдет. Брукс, очевидно, имел очень четкое представление о здании, в котором их держали, поэтому Бонд не пытался вмешиваться. На его взгляд, теперь это была операция Майкла Брукса. Все, что ему нужно было сделать, это попытаться передать сигнал, если он сможет и если кто-нибудь его услфшит.

Они ушли парами, и, вернувшись в их комнату, Бонд взял свою парку из шкафа с одеждой и пошел в ванную. Там он записал сообщение на ленту с портативного компьютера, затем перемотал ленту и вставил ее в передатчик. Через полчаса он выскользнул из комнаты и поднялся по деревянной лестнице, прокладывая себе путь прямо наверх и на крышу.

Воздух был горьковатым, и казалось, что по лесу, раскинувшемуся вокруг него, доносился легкий снег. Он рассчитал направление, отодвинул маленький передатчик от своего тела и нажал кнопку «отправить». Второй раз за четыре дня крошечный фрагмент сигнала незаметно прыгнул в эфир. Все, что он мог сделать, это молиться, чтобы кто-то его услышал.

Борис Степаков покинул дачу сразу после трех часов ночи со своими телохранителями. Он также взял с собой Стефани Адоре и майора Рэмпарта. Они поехали на секретный аэродром, где экипаж его Антонова Ан-72 уже подал план полета на тренировочную базу спецназа недалеко от Кировограда на реке Ингул на Украине.

Поскольку там проходят подготовку спецназовцы, база является одной из самых надежно охраняемых во всей России. Секретность настолько велика, что даже те, кто живет в близлежащих городах и деревнях, не осознавали ее важности, поскольку спецназ - это самые лучшие войска в мире, легко превосходящие британские SAS или американские силы Delta и морские котики.

Здесь и на других секретных базах эти спецподразделения проходят, возможно, самую суровую военную подготовку из всех известных. Людей, выбранных для службы в спецназе, часто отбирают еще до того, как они попадают в Красную армию. Офицеры-вербовщики отправляются на поиски подходящего материала, пока молодые люди еще учатся в школе или в университетах, поскольку эти войска доведены до совершенства не только в самых секретных военных искусствах, но и в более темных тайных призваниях, которые используются. Это делает их идеальными для тайных операций.

Известно, что ГРУ - аналог КГБ в Красной Армии - использовало этих людей, проникая в зарубежные страны для работы под прикрытием в течение длительного времени. Они определенно берут на себя гораздо более зловещую роль, чем их коллеги из SAS или Delta.

В Кировограде - они называют базу в честь большого промышленного города, хотя он расположен примерно в пятидесяти милях от городской черты - солдат спецназа каждый день рискует своей жизнью. Учения проводятся с боевыми патронами, а иногда с добавлением смертоносных химикатов и настоящих взрывчатых веществ. Из-за этого существует допустимый процент смертей во время тренировок - так же, как это было в тренировочных частях британских коммандос во время Второй мировой войны.

Сначала они изучают обычные навыки военного дела, но с акцентом на лидерство и тактику, так что любой член силы может взять на себя командование полем боя от высшего штабного офицера в случае необходимости.

После этого строгого призыва солдат спецназа переходит к более специализированной работе. Они изучают обычаи и языки возможных целевых стран; методы выживания; ремесло глубокого укрытия и маскировки, чтобы они могли выдавать себя за туристов, бизнесменов, членов торговых или дипломатических миссий, даже за культурные группы или спортивные команды. Например, офицер спецназа был обладателем двух серебряных олимпийских медалей по стрельбе из пистолета: в Мельбурне и Риме. Из-за своей спортивной деятельности этот человек свободно путешествовал по миру. Он не двигался один, но всегда сопровождал еще двух офицеров, и считается, что он получил ценную информацию с Запада - просто будучи отличником.

В сочетании с этими разнообразными ремеслами будущих бойцов спецназа обучают саботажу всех возможных видов и со всеми возможными способами: они также приобретают навыки обращения со всем известным оружием в рукопашном бою и бесшумном убийстве. Даже во время этих уникальных тренировок они постоянно отрабатывают обычные навыки парашютного спорта, катания на лыжах, альпинизма и основы полета. Многие действующие подразделения спецназа могли справиться с большими гражданскими самолетами в чрезвычайной ситуации, и большинство из них могло управлять вертолетом.

Они действительно лучшие, самые высокооплачиваемые и самые опасные из советских войск. У них нет специальной формы, за исключением того, что они обычно носят одежду воздушно-десантных и специальных штурмовых войск, хотя, в отличие от воздушно-десантных войск, спецназ не носит значков «гвардейского подразделения». Бывают случаи, когда они месяцами будут носить только гражданскую одежду.

Степаков почувствовал, что он вошел в особую среду, как только он покинул свой самолет, сопровождаемый, как всегда, Ники. Алекс остался в самолете с экипажем и французской парой. Солдаты на этой базе были проницательными, двигались с большей уверенностью, держались более мужественно, чем даже другие отличные полки Красной Армии. Пытаясь дать определение этому странному, тревожному ощущению, Степаков давно осознал, что, находясь в составе спецназа, он жил в тени исключительных солдат, которые, если захотят, могут быть безжалостными убийцами.

Генерал Глеб Яковлевич Берзин, которого он называл сукиным сыном, стоял у окна своего сурового кабинета. Он был высок с фигурой человека в отличной физической форме. Когда он двигался, великолепный мышечный тонус можно было определить по его хорошо скроенной форме. Как и все офицеры спецназа, Берзин очень гордился своей внешностью. Когда он повернулся, чтобы поприветствовать своего посетителя, на жестком кожаном лице не было никаких признаков товарищества. Глаза, как чистый кристалл, устремились на Степакова, словно спрашивая, почему сотрудник КГБ осмелился показать свое лицо, не говоря уже о всем теле, в этом избранном уголке страны.

«Степаков». - Он рявкнул это, признавая, что в комнате находится его брат-офицер.

«Берзин», - кивнул КГБ, обращая всю мощь своего нечитаемого клоунского лица на спецназовца.

«В Москве сказали, что это важно. Так должно быть. У меня нет времени баловаться с людьми из Центра ».

«Это очень важно, товарищ генерал». Степаков не повысил голоса. «Я передаю вам особый приказ, за ​​печатью, самый секретный, от самого президента. Президент желает, чтобы эти приказы были выполнены безотлагательно. Он сунул тяжелый конверт в протянутую руку генерала.

Берзин разорвал приказ и стал читать. На полпути он взглянул вверх, глядя на офицера КГБ с тем, что могло быть истолковано как новый интерес. Наконец он сложил газету и тихонько рассмеялся.

«Президент действительно хочет, чтобы я это сделал?»

«Если вы внимательно прочитаете приказы, вы увидите, что он не только хочет, чтобы вы это делали, но и приказывает вам. Он также приказывает вам выполнить это действие с помощью меня как вашего совместного командира.

Берзин засмеялся. «Вы, должно быть, шутите, генерал Степаков. Зачем мне вообще брать тебя с собой в поездку? »

«О, я думаю, ты будешь». Когда Степаков улыбнулся, уже вздернутые уголки его рта как бы приподнялись на щеках. Иногда это создавало странное впечатление, будто кто-то взял старую бритву и прорезал ей рот. «Я приношу еще одно, еще более секретное сообщение».

'От кого?'

«Устное сообщение, товарищ генерал. Мне сказали, что вы ответите мне, и это идет с приветствием. «И все, о чем я прошу, - это высокий корабль. . . » ’

На долю секунды за треснувшим кристаллом глаз Берзина вспыхнул свет. Это могло означать что угодно, от страха до восторга, потому что этого человека было практически невозможно прочесть. Он стоял неподвижно, как статуя, изучая Степакова. Затем тихим голосом пробормотал: «И звезда, которая будет его вести». Он отвернулся и снова выглянул в окно. Несмотря на то, что Берзин стоял спиной к Степакову, сотрудник КГБ чувствовал, что он смотрит далеко, мимо рядов хижин и лесных тренировочных площадок, обратно в другую жизнь.

«Это было очень давно, - он все еще говорил тихо. «У вас, должно быть, сомнительные связи, мой друг».

«Я не знаю, что означает это сообщение, товарищ генерал. Я только знаю, что человек, который сказал мне передать это, также очень хочет, чтобы вы сделали это. Мы также должны взять с собой двух французских офицеров. Они ждут в моем личном самолете ».

Берзин засмеялся. Сначала смешок, затем полный каскад веселья. Он повернулся и, хотя и засмеялся, на его лице не было ни юмора, ни веселья. - «Кто сказал, что жизнь - это комедия, Степаков?»

'Я думаю . . . ’

«Мне не нужен ответ, дурак, - отрезал Берзин. «Конечно, я сделаю то, о чем вас просят. На самом деле, я очень рад это сделать. Ничто не доставило мне большего удовольствия. Приходите пообедать с моими офицерами. Мы начнем движение сразу после еды. Нам предстоит пройти долгий путь до того, как этот день закончится ».

Нигси Медоуз выполнил указание М. Теперь он разбил лагерь с другим агентом и саамским проводником высоко за Полярным кругом, где они отслеживали радиосигналы от российских воинских частей на другой стороне границы. Они были одной из пяти групп, рассредоточенных в качестве секретных постов прослушивания от Балтики до Крайнего Севера.

В палатке саамов установили сложную портативную электронику, которая улавливала сигналы и телефонные звонки. Другого агента звали Райт, которого всегда называли «Панси», за то, что он ловко носил именно этот цветок в петлице в сезон, который для Панси Райт казался круглогодичным. У него теперь даже был потрепанный экземпляр под одеждой для холодной погоды.

У Нигси также была портативная модель 300, настроенная, как и та, что была в Москве, для того, чтобы подбирать самонаводящееся устройство Бонда. Вдобавок к этому он притащил еще одну портативную электронику. Уменьшенный блок, который дублировал бы сигналы шприца, такие как тот, который они захватили с воздуха у посольства в Москве. Как и модель 300, он будет разговаривать только с передатчиком Бонда.

Они по очереди следили за оборудованием, а Нигси дежурил, слушая радиотелефонную связь, которая, казалось, доходила до места, расположенного примерно в двенадцати милях от густого леса в пределах российской границы.

Он услышал крошечный потрескивание статического электричества, и его глаза только что уловили щелчок иглы, когда мелькнула телескопическая передача.

Минутой позже он тряс Панси Райта, выводя его из сна, в котором был ковер из полевых цветов и молодая женщина по имени Мардж.

«Это должно быть хорошо», - выругался на него Райт. «Я давно охотился за этой девицей, и сегодня вечером я чуть не поймал ее».

Нигси не понимал, о чем говорит, но у него были координаты, по которым можно было точно определить Бонда.

16

БЛЮЗ В НОЧИ

Когда Бонд вернулся в их комнату, он обнаружил Нину в полотенце, которая все еще крепко спала на кровати, на которой он ее оставил. Она выглядела мирной, милой и отстраненной. Халат распахнулся, обнажив часть ее левого бедра, и Бонд автоматически прикрыл ее. Со вчерашнего дня он знал, что эта случайная оперативная необходимость, которая свела их вместе, для него перешла границу, сделав их тем, что американцы, мягко говоря, могли бы назвать поцелуями кузенов.

Он тихонько растянулся рядом с ней, глядя в темноту, его разум превратился в котел смятения. Раз в пару лет Служба приглашала его выступить перед новичками в детском саду, как они называли учебное заведение в десяти милях к востоку от Уотфорда. Он всегда начинал со старой истины. «Полевые агенты и пилоты авиакомпаний страдают от одного и того же профессионального риска - от скуки на девять десятых, за которой на одну десятую следует явный ужас».

До сих пор эта работа, безусловно, попадала в большую часть этой опасности, но он следовал всем правилам, подчинялся командам, данным ему М., а именно, ничего не делал, кроме как держать глаза и уши открытыми. «Если произойдет худшее, просто подожди», - сказал ему старый шпион. «Подождите, пока станет всё ясно».

Вместе с Питом Натковицем он позволил ввести себя в месте, которое, как утверждал Степаков, было сердцем «Чаши Правосудия». Он сыграл роль Гая, нанятого оператора, и принял Нину от Степакова за чистую монету. Но он был не ближе к абсолютной истине о Весах Справедливости. Если бы в этот момент он был волшебным образом воодушевлен присутствием своего начальника, все, что он мог бы сказать, это то, что террористической организацией, по-видимому, руководил главнокомандующий Ракетными войсками Красной Армии генерал Евгений Юскович, и что Юскович выдает себя ради этого фарса судебного процесса в качестве генерального прокурора армии.

Он предположил, что мог бы добавить, что невиновный Джоэл Пендерек вел себя как послушный и виноватый человек, но после этого он остался ни с чем, только со звуком и яростью парадокса и противоречивой абсурдности. Теперь Бонд попытался отодвинуть свои чувства к Нине в сторону, позволяя мыслям сосредоточиться на логике и фактах.

Факты заключались в том, что, если верить Изумрудной Лейси, в каком-то заброшенном здании, примерно в десяти милях от финской границы, проводился фальшивый суд под камерами. Им была навязана Нина, и он завязал с ней сексуальные отношения. В то же время Пит Натковиц был в такой же близости с девушкой Наташей, которая, по его словам, была членом его собственной Службы.

Во время дискуссии - круга заговора - произошедшей той ночью, его поразили две вещи. Во-первых, Наташа не принимала участия в разговоре, а во-вторых, вклад Майкла и Изумрудной Лейси был бесполезен. Действительно, в подозрительном уме Бонда они стали сомнительными активами.

Ядро информации, предлагаемой Бруксом, можно резюмировать собственными словами этого человека: «. . . Все дело в этом военном преступнике Воронцове - слепая, уловка, способ вывести Кремль и президента из равновесия. Это лишь часть чего-то большего, зла, которое будет иметь ужасные последствия. Мы знаем кое-что из этого, но не все. Суть в том, что жесткие военные собираются начать заговор, который уничтожит Америку и, возможно, Британию. И я имею в виду уничтожить... ». Именно так он сказал, и суть информации заключалась в восьми словах:« Мы знаем кое-что из этого, но не все ».

Ни Брукс, ни его жена не предложили поделиться теми небольшими знаниями, которыми они должны были обладать. Вместо этого Бонду и Натковицу показали внутреннюю часть коробки с зеркалами, рассказ о том, что гостиница была построена на месте монастыря, организовали экскурсию по секретному укрытию. На самом деле он не купил их рассказ о ночных походах по зданию, о «нахождении» собственного потайного туннеля, рассказ о том, как они заманили трех солдат в ловушку, чтобы снабдить их тремя автоматами P6. Он даже не видел тел этих мертвых солдат.

Эта мысль пришла ему в голову. Это было почти слышно, как будто тумблеры на замке безопасности встали на место. Бонд тихо соскользнул с кровати. Он положил пистолет вместе с запасными магазинами на пол, завернутые в полотенце, и посоветовал Нине сделать то же самое на ее стороне кровати. Он тихонько взял сверток и прокрался в ванную.

Сначала он осмотрел боеприпасы. Вес и ощущение оружия были правильными. Магазины аккуратно вставлялись в приклад пистолета, так что если что-то не так, то только в самом оружии. Он быстро разобрал оружие, и его опасения подтвердились в считанные секунды. Ударник был тщательно подшлифован, так что этот конкретный P6 не представлял никакой ценности, если только вы не хотели использовать его в качестве дубинки.

Он собрал пистолет, завернул его в полотенце и вернулся в спальню, молча пересек пол и обменял свой маленький сверток с полотенцем на тот, что лежал на стороне кровати Нины.

В ванной он еще раз проверил боеприпасы, затем начал разбирать пистолет. Оружие Нины было смертельным, ударник на месте и в порядке, а механизм слегка смазан. «Вот и все, - подумал он. Нина была вооружена, а он - нет, и он мог предположить, что Натковиц остался в том же положении. Он вернулся, чтобы растянуться рядом с Ниной, зная, как он заметил ночью, что с Майклом и Изумрудом все было далеко не так.

Как, черт возьми, такое могло быть? - спросил он. У него были факты; он был одним из немногих избранных, которые, как они сказали, были «очищены от сенсации». Эти двое были легендами в секретном сообществе - Хускарлы, двуручный топор Службы, посланные, чтобы отомстить за тех знаменитых агентов КГБ, которых пресса называла кротами.

Он нахмурился в темноте, ища хоть какой-нибудь намек в изученных им файлах, который мог бы объяснить, что Хускарлы были предатели - потому что именно туда его привела логика. И снова картина пожилых шпионов, крадущихся вокруг здания, действующих, как пара агентов из какого-то комикса, заполнила его разум. Это было глупо, не только невероятно, но и почти невозможно было поверить в это.

Никогда не сбрасывайте со счетов невозможное. Он услышал холодный голос М. в ухе. «Дряхлые старые шпионы», - подумал он. Дряхлые, слабые с годами. Одержимые методами, ныне устаревшими. Могли ли они попасть внутрь? Могли ли они сами стать невольными агентами? Даже это было маловероятно, потому что доказательство лежало рядом с Ниной на полу. Одно оружие, готовое для использования Бондом либо по назначению. Он понял, что его мысли крутятся по кругу, и что он действительно не хочет признавать вину Майкла Брукса и Изумрудной Лейси, потому что их осуждение будет также и осуждением Нины, и его сердце хотело, чтобы Нина была на стороне ангелов. Но она не была такой, и ему пришлось смириться с этим, как бы неприятно это ни было.

А как же молчаливая Наташа? По ее словам, она была членом «Чаши Правосудия», но не дала им никаких ответов, и Пит поручился за нее. «Она со мной, если вы понимаете», - сказал он, или что-то в этом роде. Неужели ее тоже перевербовали? Если так, никто не был в безопасности. Он вспомнил, как кто-то другой сказал, что единственный верный путь к свободе - это паранойя. Неужели он теперь тонет в собственных сомнениях и неуверенности?

В голову ему пришла старая песня. «Блюз в ночи». Он вспомнил некоторые стихи. «Тревожная вещь, которая заставляет тебя петь блюз в ночи». Затем ему в ухо закрался другой голос, голос Нины. Нина шепчет ему: «Никому не верь. Пожалуйста, не верьте никому из них, даже Борису. . ... - прошептала она, когда они выходили из Дома Книги после покупки «Преступления и наказания». Блеф? Двойной блеф? Правда? Он погрузился в неглубокую дремоту, проснувшись, когда Нина зашевелилась. Темнота снаружи не изменилась, но их часы показывали, что пора начинать новый день.

В Лондоне М. сидел с Биллом Таннером, изучая расшифровки стенограмм. У них была ссылка на карту Бонда, и они точно указали это место. «Центр старших офицеров Красной Армии», - размышлял Таннер. «Место, которое они построили на месте старого православного монастыря святого Кирилла Антиохийского или чего-то подобного».

М кивнул, хватаясь за другие файлы, радиопередачу Красной Армии, отслеживаемую с сотни застав. Некоторые типы передачи увеличились, особенно сигналы между местом, где был расположен Бонд, и октябрьским батальоном спецназа, эквивалентом одного из 22-х эскадрилий САС, всегда находившимся наготове в Херефорде. Октябрьский батальон насчитывал около сорока пяти человек. Они были в постоянной боевой готовности, отделены от других войск на базе под Ленинградом.

M внимательно прочитал переведенные и расшифрованные сигналы. «Только верста и шаг от блаженного святого Кирилла», - пробормотал он. «Это русская верста и шаг. Шесть или семь миль. Похоже, они имеют в виду это место. Знаем ли мы, от кого эти люди получают приказы? »

Начальник штаба пробежался по аннотированной копии российского верховного командования. «Прямой инстанцией является Берзин, - сказал он, - Глеб Яковлевич Берзин, генерал. Ястреб. Член старой гвардии. Шип в боку нового Кремля. Но он командует учебной базой спецназа под Кировоградом. Это чертовски далеко от Ленинграда ».

«Слышал о реактивных самолетах, начальник штаба?» М. даже не остановился, читая сигнал. Затем: «Думаю, пора поговорить с премьер-министром». Он встал. «Это, конечно, будет на усмотрение премьер-министра, но я предполагаю, что он хотел бы тихо поговорить о секрете разговора с президентом Советского Союза. Я сниму все копии этого трафика ».

Они не должны были знать, даже в этот час, что, пока они говорили, Борис Степаков все еще шел, чтобы встретиться и передать инструкции генералу Берзину. Перед его прибытием на тренировочную базу запал был зажжен.

Перед тем, как Наташа пришла с Питом Натковицем, чтобы провести их всех к завтраку и дневной работе, Джеймс Бонд оделся более тщательно, чем обычно, и нашел время, чтобы убедиться, что Нина думает, что она тоже готова. Единственное, что указали Майкл и Лейси, это то, что что-то произойдет быстро. Лучше раньше, чем позже. Какой бы ни была правда о Хускарлах, он не мог отложить эту возможность в сторону.

На дне его рюкзака лежал рулон широкой клейкой ленты, и, стоя голым в ванной с Ниной, он осторожно приклеил бесполезный автоматический пистолет P6 к ее животу и дополнительный магазин под ее грудью. Она вздрогнула, но молча заверила его руками и глазами, что ей удастся двигаться и держать оружие хорошо спрятанным под тяжелым свитером.

Когда она вошла в спальню, Бонд очень низко приклеил свой автомат к животу, оружие было под углом, чтобы он мог залезть внутрь пояса или ширинки и выдернуть пистолет. Отрывание ленты было бы болезненным, хотя и не таким болезненным, как идея столкнуться с вооруженными людьми без каких-либо средств защиты.

Он приклеил один из запасных магазинов к пояснице. Затем он надел длинное термобелье на тот случай, если ему придется покинуть относительно теплый и уютный интерьер отеля.

Он надел толстые джинсы, толстую водолазку и любимую джинсовую куртку, усиленную кожаными нашивками. Сам факт того, что он решил надеть её сегодня утром, указывал на то, насколько серьезно он отнесся к надвигающейся угрозе. Кожаные заплатки скрывали множество мелких предметов, которые могли помочь ему в любой ситуации побега или выживания, а спрятанные предметы было бы очень трудно обнаружить даже при тщательном поиске тела и одежды.

Он собирался согреться под горячим светом на звуковой сцене, но, по крайней мере, он будет готов. Незадолго до отъезда Бонд перепроверил свою куртку, намотал ленту и заменил ее в портативном компьютере. Он положил передатчик и ноутбук обратно в их укрытия и был готов встретить день лицом к лицу. Эти приготовления он делал втайне, так что Нина не видела ни компьютера, ни передатчика.

Пока они готовились, Бонд и Нина вели светскую беседу - погода, видео, то, как работа в «Чаши Правосудия» оказалась более интересной и полезной, чем они когда-либо думали. По большей части этот разговор был пустым, и в некоторых случаях они чуть не разрушали ситуацию, смеясь над банальными предложениями, которые они могли произносить. «Это, - подумал Бонд, - шоу Гая и Хелен, и его желудок перевернулся, когда он подумал о том, как его Хелен, скорее всего, предала его».

Пока Наташа шла с ними по коридору, она понизила голос, бормоча, что слышала, что они будут работать до поздней ночи. «Они хотят закончить запись на пленку сегодня», - сказала она. «Похоже, что-то намечается».

Натковиц сделал ребяческое замечание о том, что это, вероятно, как-то связано с тушеным мясом, и Наташа хихикнула. Бонд нахмурился, понимая, что это признак повышенного стресса. Замечание Пита Натковица обычно было бы встречено резким выговором или стонами.

После еды они направились к звуковой сцене. Большая стена из раздвижных металлических дверей была распахнута настежь, хотя люди готовились к съемкам. Клайв стоял возле камеры и разговаривал с Юсковичем, который выглядел готовым показать спектакль своей жизни.

«Парень, - крикнул Клайв, - будь ангелом и поторопись, пожалуйста. Мы действительно должны начать эту оперу, иначе день просто пропадёт. Мы находимся в стране, о которой время уже забыло ».

По намеку Бонда Натковиц извинился и направился в мужскую комнату, Бонд последовал за ним. Они оба взглянули на третью дверь, через которую их провели прошлой ночью. Теперь это казалось сюрреалистическим сном.

Комната мужчин была пуста, но у стен, вероятно, были уши. Бонд схватил кусок грубого мыла, поставленного на умывальники, отломил кусок и быстро написал на зеркале, Наташа? Насколько уверен?

Натковиц запустил один из кранов и стер мыло со стекла. Затем он произнес отрывочные, бессвязные предложения: «Это что? Я не знаю ». « Никогда не видел никого подобного ей. Удивительная. Она знает все уловки, но я бы не стал доверять ей деньги ».

Для Бонда этого было достаточно. Он обьяснил Питу Натковицу за полминуты пантомимы, что его пистолет P6, вероятно, бесполезен.

«Это так», - беззвучно пел Натковиц, умывая руки, а затем разразился столь же несогласным: «Нет ничего лучше дамы; нет ничего похожего на даму ».

Бонд сделал несколько неповторимых комментариев по поводу своего пения, и они вышли из мужской комнаты. Когда они подошли к звуковой сцене, Натковиц ухмыльнулся своей джентльменской фермерской ухмылкой и небрежно сказал: «Хотел поговорить с вами о даме. Если я когда-нибудь видел её ».

Они оба понимали, что, если разговор будет достаточно загадочным, никто его не уловит. «Было бы лучше, если бы ты сказал мне раньше, Джордж, старина», - ответил Бонд.

«Я не думал, что тебе все равно».

Они прошли на звуковую сцену, раздвижные двери закрылись, и предыдущие ночные труды и беспокойство почти исчезли. В последовавшей за этим долгой работе.

Они провели утро, делая перестановки, снимая реакции людей - шок, печаль, гнев - концентрируясь на трех офицерах, входящих в состав трибунала; затем следователи и защитники, а затем Юскович, чье мягкое поведение было изменено окружавшей его поистине зловещей аурой. В последнюю очередь они сделали съемку Пендерека, который повиновался всем инструкциям.

Бонд, наблюдая за ним крупным планом через большой видоискатель, мог бы поклясться, что никто не мог обнаружить влияние наркотиков, но такую реакцию человека можно было гарантировать только с помощью химического убеждения. Если только им не удалось уговорить его стать невольной жертвой.

После обеденного перерыва они вернулись к делу и к вечеру произнесли итоговые речи как обвиняющих, так и защищающих. Около пяти они сделали перерыв, затем снова принялись за работу, записывая длинную, тщательно подготовленную речь Юсковича, который оказался темпераментным. Снова и снова им приходилось пересматривать фрагменты речи, потому что он не был удовлетворен своей собственной произнесением. Все, включая Клайва в его диспетчерской, стали нервничать. «Можно было перерезать воздух куском старой веревки», - прошептал Натковиц, но он прошел через микрофон в диспетчерскую, и Клайв взорвался, приказав всем молчать, если они не скажут что-нибудь действительно важное. «Я приеду туда лично и разберусь с вами, если будет еще какая-то болтовня».

- Похлопайте по запястью, - пробормотала Нина, стоя рядом с Бондом, работая как его фокусник.

Речь Юсковича представляла собой умную смесь политических рассуждений и гуманитарных призывов. Он говорил о российском руководстве как о «тех, у кого не хватило храбрости раскрыть это ужасное дело». Они обещали новый порядок со свободой и справедливостью для всех. Теперь должно быть очевидно, что свобода не распространяется на меньшинства ». Они боялись действовать. Боялись, потому что не собирались вводить Родину в новую эру. Нынешний режим был настроен исключительно на то, чтобы стать еще одной диктатурой. Он продолжал, его голос был спокойным и редко повышенным, и тем более злобным из-за этого.

Наконец, казалось, что они все поняли правильно, но Клайв, говоря через наушники, сказал Бонду, что обвиняемый вернется. Он должен был подготовиться к короткому вопросу и ответу между Юсковичем и предполагаемым Воронцовым.

Позже Бонд подумал, что ему не следовало удивляться, но пока записывалась короткая беседа, он был шокирован двуличностью.

Стоя прямо перед ним, Юскович смотрел прямо на арестанта.

«Вы знаете, кто я?» - спросил он.

«Я знаю только, что вы генерал Евгений Юскович. Вот кто, как мне сказали, вы есть ».

«Вы думаете, что знаете меня из прошлого? Может быть, из детства?

«Я не понимаю, откуда я должен тебя знать». Русский Пендерек был подозрительно хорош. Он даже говорил с украинским акцентом.

'Ваши родители. Это были Александр Воронцов и Рейна Воронцова? »

'Верно.'

«А вы родились и выросли в городе Харькове, где ваш отец был врачом? Это была хорошая семья?

«Мой отец практиковал и преподавал анестезиологию в университетской больнице, да. Моя мать была медсестрой. Они были хорошими людьми ».

«А девичья фамилия твоей матери - имя, под которым она была известна до того, как вышла замуж за твоего отца?»

«Музыкина. Рейна Ильинична Музыкина.

'Так. Вы помните кого-нибудь из ее семьи? Твой дедушка по материнской линии, бабушка, сестры твоей матери? »

'Да очень хорошо. Я помню своего деда Музыкина, а также трех своих тетушек ».

"Кто-нибудь из теток выходил замуж?"

«Да, двое были женаты».

«Вы помните их фамилии по браку?»

«Одна вышла замуж за врача по фамилии Ростовский. Другой взял себе мужа по имени Сидак. Он был солдатом. Офицером армии.

'Хороший. Были ли у них дети? Были ли у вас двоюродные братья? »

«Да, двоюродные братья Владик и Константин. О них написала моя тетя Валентина Ростовская. Муж другой моей тети был убит. Они сказали, что это был несчастный случай. В тридцатые годы. Мне всегда было интересно. . . ’

«Вы не помните кузена по имени Евгений?»

«Нет, у меня было всего два двоюродных брата».

«А у вас не было родственников с фамилией Юскович?»

«Это ваше имя».

«И поэтому я спрашиваю вас. Я спрошу еще раз. Вы знали кого-нибудь из родственников по имени Юскович? »

'Никогда. Нет. Ни одного под этим именем ».

«Хорошо». Он повернулся к трибуналу. «Я задал эти вопросы обвиняемым, потому что они были предложены недобросовестными людьми, которые не считают будущее нашей любимой матушки России что-то священным, что в некотором роде связано с обвиняемым. Я хочу, чтобы ответы обвиняемых были занесены в протокол, чтобы ни в коем случае в будущем нельзя было утверждать, что я имею какое-либо кровное родство с этим несчастным человеком ».

Они сломались сразу после этого. Большие двери открылись, и Клайв спустился на пол. Он сказал им, что им осталось записать только одно продолжительное заседание, и это будет равнозначно признанию обвиняемого и мольбе о пощаде. «Я действительно думаю, что нам стоит попробовать проверить пленку сегодня вечером, дорогие. Идите и принесите кофе или еще чего хочешь. Не тратьте время зря и не притворяйтесь. Мы начнем через три четверти часа, после этого я хочу, чтобы на съемочной площадке присутствовали все свидетели. Понимаете? Все до последнего.'

«Не возражаете, если я подышу воздухом?» - спросил Бонд.

«Ты можешь полетать на воздушном шаре, покататься на санях, да что угодно, любимый, если ты вернешься через три четверти часа». Режиссер повернулся на каблуках. «Я не стану терпеть задержек», - крикнул он через плечо.

«Должен вернуться в Стратфорд», - зевнул Натковиц. «Отрубить ему голову. Так много для Клайва.

«Вы выходите?» Бонд уже шел к лифтам.

«Слишком чертовски холодно, и Гай, не говори глупостей вроде« Я, может быть, надолго », верно?»

«Вернусь через сорок пять минут».

Он поднялся в свою комнату, схватил парку и надел ее, спускаясь на лифте вниз. Его голова казалась толстой, а глаза болели из-за того, что он не спал половину ночи. Суровая погода на улице скоро поправит его.

Десять минут спустя обрушилась крыша, когда прибыл Октябрьский батальон спецназа, прибывший с воздуха с громовыми облаками .

17

СМЕРТЬ 007

Казалось, что все стояли в широком вестибюле, ведущем к звуковой сцене. Металлические двери были откинуты, и пара помощников Клайва завершали работу над декорациями. Все люди, игравшие роль свидетелей, уговорили себя прикинуться спокойными. Они разговаривали и смеялись, пили кофе и курили. Бонд заметил Наташу, стоящую с Майклом и Лейси, которые в своем первом обличии предстали в образе очень старой еврейской пары. Натковиц возился со звуковым оборудованием, и Нина, казалось, исчезла.

Бонд вошел в мужскую комнату по пути к выходу из главного вестибюля, прежде чем быстро пройтись, чтобы прочистить голову. Он только начинал выходить, когда это началось.

Они бы ничего не услышали, если бы записывали на пленку, потому что, когда двери были закрыты, сцена стала превосходно звуконепроницаемой. Как бы то ни было, рёв массивных двигателей снизился, пульсировал и заставил содрогнуться все здание.

На секунду казалось, что все были вовлечены в детскую игру в «статуи». Потрясенная тишина, казалось, распространилась по толпе: в одну минуту они смеялись и болтали, а в следующую мгновение окаменели, сигареты, кофе и безалкогольные напитки были наготове. Казалось, что жидкости затвердевают в мгновение ока.

Бонд вернулся в пустую мужскую комнату, расстегнул ширинку и вытащил P6, щелкнув предохранителем и снова застегнув все молнии. Он прислонился к двери, чтобы услышать, что происходит.

Тишина прошла, сменившись замешательством. Крики, какая то возня, шум толпы неконтролируемых людей, движущихся в панике. Бонд надел перчатки и крепче сжал пистолет.

Снаружи здания раздался внезапный отчетливый хлопок разорвавшихся гранат, за которым последовали выстрелы, треск автоматов и удары одиночных снарядов. Затем звук бегущих людей. Тяжелые шаги мчатся к вестибюлю.

Бонд приоткрыл дверь на несколько дюймов и увидел Бориса Степакова в камуфляжном комбинезоне, за которым следовал высокий офицер с суровым лицом и группа солдат, шесть или семь человек, как он предположил. Все они были в боевом снаряжении, с разнообразным оружием. Степаков прижал к бедру одну из последних автоматов PRI. Остальные ощетинились автоматами АКС-74, гранатами, ножами с длинными лезвиями, высоко надетыми на правые плечи. Он даже заметил радиостанцию ​​Р-350, такую, с возможностью шифрования и пакетной передачи. Только у Степакова и высокого офицера были спущены капюшоны комбинезонов, идущие за ними люди были закутаны, так что были видны только их глаза.

По мере их приближения толпа свидетелей и техников начала пятиться, расчищая путь. Справа от него Бонд увидел Майкла Брукса, крадущегося к двери, ведущей в чулан и туннель. Он прислонился к нему спиной и повернул ключ, заложив руки за спину. Взглянув налево, Брукс встретился глазами с Бондом, и он повернул голову, давая Бонду сигнал следовать за ним, когда дверь бесшумно распахнулась.

Бонд только что посмотрел на за ним, не пытаясь последовать за ним, когда шпион-отступник скрылся из поля зрения в чулан. Потом он услышал громкий голос Степакова, заглушавший болтовню.

'Тишина! Оставайся там, где стоишь! »

Он представил, как клоунское лицо поворачивается, охватывая толпу, когда они отступают на звуковую сцену. Разговор прекратился, оставив после себя ошеломленную тишину, как будто толпа уступала дорогу Степакову и его небольшой группе.

Бонд хотел полностью распахнуть дверь, присоединиться к Степакову и наблюдать за разгромом «Чаши Правосудия». Но что-то, как он полагал, - опыт и интуиция - сдерживало его.

Он снова уловил движение справа и через щель открытой двери увидел Лесли и Нину, тихо проскользнувших в кладовку. Нина достала свой пистолет и прижала его двумя руками, низко, когда она отступила в дверной проем.

«Генерал Евгений Юскович!» - голос Степакова чуть не сорвался, когда он выкрикнул это имя, высота звука росла, зацепившись за сухое место в гортани.

«Маршал Юскович». - Бонд почти весь день прислушивался к декламирующему голосу. Теперь это приобрело новое высокомерие.

«Маршал, в чьей юрисдикции?» - сказал Степаков так, словно он полностью контролировал себя и ситуацию.

«Моей собственной», - отрезал Юскович. «Маршал Красной Армии и вскоре секретарь ЦК КПСС, Президент Советского Союза».

Степаков засмеялся. «Евгений, боюсь, ты уже даже не генерал. Мой друг генерал Берзин поддержал меня в этой операции по прямому указанию Президента Советского Союза. Здание охраняется Октябрьским батальоном спецназа. Вы должны считать себя арестованным вместе с другими солдатами, которых вы подкупили. Мы должны отвезти вас обратно в Москву. Дальнейшее сопротивление бесполезно. . . ’

'Действительно? Как интересно. - Юскович рассмеялся, и другой голос, предположительно Бонд предположил, что это был офицер по имени Берзин, прервал смех странным леденящим душу лаем, похожим на звук гиены.

«Ой, Борис, какую ошибку ты совершил». Потом треск команды. «Берзин, возьми у него этот проклятый пистолет, он может с ним быть опасен».

Бонд затаил дыхание, когда до него дошли звуки драки.

«Что?» - Он услышал, как Борис взорвался. 'Что за . . . ’

«Что в самом деле, Борис? Я среди друзей. Боюсь, вы одиноки. А как насчет тех двух головорезов, которых он возит с собой?

Берзин, как Бонд решил, что это он, издал звук, похожий на рвущуюся ткань. «Они оба обезврежены», - сказал он. «Мои люди схватили их, когда они сошли с вертолета. Борис, не будь таким удивленным. Вы знаете, как это работает. Вы просто ошиблись в ходе переворота. Вы должны были предвидеть это. Это дело, товарищ. Дело России. Дело партии и будущего ».

«Да», - снова Юскович. «Вы были невероятным субъектом, Борис. Я всегда говорил, что бороться с лояльностью можно с помощью самовнушения. Вы проглотили наживку, как жадная лиса, а не хитрая. Я ожидал некоторых сомнений, но ты сожрал все, даже то, что мы скармливали тебе через Лыко ».

'О чем ты, черт возьми, говоришь?'

«Свержение нынешнего режима. Возвращение к нормальному состоянию ''. После короткой паузы Юскович продолжил. «В нашем распоряжении полный полк спецназа. Как ты думаешь, Борис, кто казнил от имени "Чаши Правосудия"? Если вы все продумали, ответ был только один. Обученные люди, у которых были средства добраться куда угодно, пойти куда угодно, поразить любую цель. Вы никогда не думали, что Лыко был вам подброшен?

Некоторые ответы начали расплываться в голове Бонда. Некоторые, но не все. Он должен был двинуться через мгновение. Он медленно надавил на дверь, приоткрыв ее, пока Юскович продолжал говорить.

«Этот процесс, вы знали, что мы записываем его на пленку? Конечно, вы это сделали, вы даже воспользовались приманкой, предложенной Лыко, и пригласили на помощь людей из французских и британских спецслужб. Кстати, а где же французы и англичане? »

Бонд втянул воздух и выскользнул боком через дверь. Актеры, привлеченные в качестве свидетелей, вместе с техниками собрались полукругом перед звуковой сценой. Борис Степаков стоял спиной к толпе, как и высокий генерал Берзин. Юскович смотрел на них, его худощавое аскетическое лицо было спокойным, глаза устремились на Степакова.

Когда Бонд подкрался к стене, Юскович поднял голову, осматривая толпу. Бонд упал на колени с пистолетом наготове, когда самозваный маршал повторил: «Где французы и британцы? У меня есть французы под охраной, но двое британских шпионов должны быть. . Его глаза не отрывались от толпы, и он не поднимал их, чтобы смотреть дальше.

Бонд медленно двинулся вправо, на стене. Он мог добраться до передней части отеля через главный вестибюль и убил бы, если бы пришлось. Убить или быть убитым - это уже не имело большого значения.

Он услышал чей-то ответ, говорящий маршалу, что один из британских агентов был там, на звуковой сцене. Он начал двигаться быстрее, скользя по стене, держась низко. Еще несколько футов, и он будет вне поля зрения Юсковича.

Достигнув относительной безопасности, он услышал болтовню рации спецназа Р-350, затем вмешался другой голос, которого прежде не слышали. - Товарищ генерал Берзин. Послание президента. Он настаивает, чтобы мы доложили, охраняется ли этот объект. Он также приказывает, чтобы мы предоставили информацию о двух британских агентах, которые, как он знает, находятся здесь ».

Юскович громко выругался, затем прохрипел, перекрывая Берзина: «Сообщите, что объект охраняется, а члены « Чаши Правосудия » арестованы. Что до британцев, откуда, черт возьми, он узнал, что они здесь? Скажите ему, что мы сожалеем, что они были убиты в перестрелке, подождите. Скажите, что они храбро погибли ».

М. отсутствовал несколько часов. Когда он вернулся, он выглядел серым и измученным. Билл Таннер, которого вызвали в кабинет через несколько минут после его появления, никогда не видел Старика таким бледным. Как будто он внезапно постарел на десять лет; его кожа была плотно прижата к лицевым костям, его волосы казались более седыми, а взгляд был пустым, как будто ему ввели какой-то препарат, который удалил все живое из его мозга, оставив только безжизненное тело.

М. сгорбился за большим столом со стеклянной столешницей. Когда он говорил, Таннер вспомнил библейские истории о мужчинах, раздирающих свои одежды, поливающих головы пеплом и оплакивающих потерянных сыновей или дочерей. В его голосе было что-то неземное, ужасное. Слова, казалось, были покрыты резинкой, торчали в его гортани и почти не хотели выходить.

Таннер почувствовал, как на него обрушилась ударная волна, пока М медленно рассказывал свои новости. «Я не верю в это, - сказал он, а затем повторил: - Не верю. Вы уверены, сэр?

'Я был здесь. Предположительно, это требует подтверждения, но новости из Кремля казались достаточно определенными. Такое бывает в военное время. Ты это знаешь. Хуже, когда нет даже холодной войны. Я пережил достаточно войн, чтобы понимать, что надеяться - неправильно. Он мертв, Билл. Так на месте говорит генерал спецназа. Все наоборот было бы бонусом, хотя я ничего не жду ».

М. сказал ему, что премьер-министр был так же шокирован этой новостью. Он прочитал расшифровку стенограммы, переданную М. в номер десять. Затем, как и ожидалось, он позвонил Президенту Советского Союза, только чтобы тот узнал, что ему уже известно о тайнике «Чаши Правосудия» в Центре старших офицеров Красной Армии неподалеку от финской границы. Войска будут в пути этой ночью, и он лично свяжется с премьер-министром, как только получит новости.

«У меня начало плохое предчувствие, Билл». М уставился на стеклянную столешницу своего стола, как будто пытался вызвать какое-то видение, которое могло бы смягчить новость. «Не могу сюда вернуться. Созвонился с дежурным. Сказал, где я буду, если нужно. . . ’

«В отличие от вас, сэр». - Таннер знал, что М был закален в самой тяжелой школой жизни. Его девизом было: «Жизнь продолжается. Работа должна продолжаться ».

Старик вздохнул. «Нет, Билл, нет, начальник штаба. Не так, как я, но сегодня был необычный день. Премьер-министр был очень хорош. Специально вернулся в номер десять. Принял звонок президента. Сразу сказал мне ''. Он снова вздохнул и пошевелил плечами, как старая собака, стряхивающая дождь. «По крайней мере, у них есть свои ублюдки. . Будет интересно узнать, в чем заключалась их настоящая цель. Я никогда не был доволен этим делом о компрометации Кремля этим глупым судом ».

Он молчал, снова смотрел, затем он поднял глаза, его серые глаза все еще были пустыми, как будто он не мог понять всю важность новостей. «Лучше пригласите Манипенни. Я правильно говорю, она чертовски любила Джеймса».

«Сэр, если хотите, я сделаю это. . . ’

'Нет. Это моя работа. Я скажу ей, что Джеймс Бонд мертв. Вы связываетесь с группами, которые мы наблюдаем на Балтике и на границе с Финляндией. Я уверен, что теперь они могут найти лучшее применение, - он зажмурился, и Таннер на секунду постоял, как будто не мог уйти. «Убирайтесь, начальник штаба. Выходи и пошли Манипенни. Черт побери, она была моим помощником больше лет, чем нам обоим хотелось бы вспоминать. Я скажу ей, что агент 007 ушел от нас ».

Они обнаружили тело Джеймса Бонда, лежащее на спине, совсем рядом с деревянной стеной на западе здания. В его груди было три пулевых отверстия, а лицо пострадало от еще одной огненной очереди. Но одежда, в которой он был одет, несомненно, была его ... парка цвета хаки, плотные джинсы, джинсовая куртка с кожаными нашивками и водолазка. Теперь все были пропитаны кровью из уродливых ран, разорвавших его плоть и кости на куски.

Обыск длился больше часа. У них были два французских агента и человек, выдавший себя за Джорджа. Юскович топал по звуковой сцене. Вначале, когда они поняли, что британский шпион пропал, он даже вышел на улицу с генералом Берзиным, чтобы посмотреть, как эти люди ищут Бонда, но со временем он стал более раздражительным, его нервы истощились. «Мы должны продолжить. Я хочу, чтобы признание Воронцова было записано, и весь этот проект завершился сегодня вечером, - крикнул он Клайву.

«Что ж, если это действительно так срочно, я сам буду управлять камерой. Я имею в виду, что это не моя работа, и профсоюзы возмутятся в Англии. . . ’

«Вы сейчас не в Англии», - рявкнул Юскович. «Профсоюзы служат для организации, а не для срыва основной работы коммунистической партии. Вы держите камеру в руках. Затем приступайте к редактированию. Я хочу, чтобы копии этого были готовы к глобальному выпуску новостей завтра ».

Клайв раздраженно пожал плечами, пробормотав: «Хорошо, ты великий солдат, но у меня, например, будет нервный срыв, когда все это закончится».

Юскович подошел к месту, где на скамье подсудимых сидел Джоэл Пендерек, выдававший себя за печально известного Иосифа Воронцова. «Ну, Джоэли, - он искоса взглянул на мужчину, - как тебе понравилось возвращение в матушку-Россию?»

«Это было интересно. Я потерял всякую надежду на то, что меня когда-нибудь используют ».

«Да». Маршал коротко кивнул. «Спящие, как вы и Анна, обычно проходят момент в своей жизни, когда они ожидают, что будут иметь ценность. Мне жаль, что вашей Анны нет здесь, чтобы увидеть, как вы выполняете эту важную услугу своей стране и партии ».

«Она была бы довольна». Старик мрачно посмотрел на него. «А как насчет вашего кузена? Вашего настоящего кузена, Воронцова?

«Вы должны спросить?»

'Не совсем. Полагаю, он мертв ».

«Борис Степаков действительно спрятал его на другой даче. Французские агенты были очень хороши. Если бы мы не наблюдали внимательно, я сомневаюсь, что даже наши люди заметили бы их. Степаков будет большой потерей. Знаешь, мы могли бы его использовать ».

«Вы подтверждаете его смерть? Я имею в виду Воронцова.

- Конечно, - Юскович раздраженно махнул рукой, как будто отмахиваясь от неприятного насекомого. «Мертвые и похороненные. Именно таким, каким он должен был быть. Было бы неразумно брать на себя полную власть с этим скелетом в моем шкафу. Вы знаете, что оригинал, настоящей, «Чаши-Правосудия», собирались настаивать на публичном суде. К счастью, все они были ликвидированы с самого начала. Но я должен отдать им должное за создание сюжета. С моим кузеном и с лучшей организацией они могли бы сделать соответствующее заявление. А если бы они ... ну, истинная причина была бы скрыта как минимум на десять лет. Нет, мой друг Джоэли, пора покончить с этой идиотской перестройкой и гласностью. Его нужно раздавить сейчас же. Полностью. Я молюсь, чтобы американцы действительно исполнили свою угрозу Ираку. Это единственный способ уничтожить их, чтобы мир не стал трудным ».

«А я?» - спросил Пендерек.

'Ты?'

«Ты, конечно, собираешься убить меня?»

«Не будь глупцом, Джоэли. Зачем нам это делать? »

«Потому что ты никого в живых не оставишь. Вы не совершите ошибки, позволив кому-либо из участников этого фарса выжить. Вы не стали бы спокойно спать в постели старого Джо в Кремле, если бы знали, что есть живые люди, которые могут рассказать правду или, по крайней мере, сделать поправку в истории ».

‘Ба. Эти люди. Эти актеры. Я их подбираю, да. Но им не обязательно умирать. Я не собираюсь повторять единственную ошибку Сталина, его Большой террор. Чисток не будет. Эти актеры - мелочь. Их никто не будет слушать. Во всяком случае, не в ГУЛАГе, - он коротко и неприятно рассмеялся. «Не волнуйся, Джоэли. Вы проживете остаток своей естественной жизни со всеми удобствами, которые я могу предоставить. На охраняемой даче на берегу Черного моря, конечно, будет одиноко, но и комфортно. Давай разыграем твою большую сцену, а? Он зашагал к Клайву, который спорил с Питом Натковицем из-за постановки. Рядом стоял адъютант Юсковича.

«Майор Вербер, - пробормотал ему Юскович, - вы увидите, что заключенный должен умереть, как только мы закончим это». Сделай это быстро. Никакого садизма. Просто быстрая, неожиданная пуля. Потом его похороним. Я предлагаю вам сделать это в лесу ».

Майор кивнул в знак признания, и в этот момент вошел молодой член Октябрьского батальона спецназа с новостью о том, что тело Бонда было обнаружено. Офицер подозвал его и его напарника, а затем сказал, чтобы он проинформировал всех лично. «Я оставил офицера с напарником стоять на страже», - сказал он Юсковичу.

Самозванный маршал сильно выругался. «Мне нужны были фотографии британских агентов с.... Он вовремя остановился. 'Неважно. Вся идея привлечения этих людей заключалась в том, чтобы вовлечь Британию. Черт. Придется довольствоваться одним.

Офицер находился в одном из отделений, охранявших Центр старших офицеров Красной Армии с самого начала операции. Он сказал маршалу, что чуть не споткнулся о тело во время обыска. «Должно быть, какой-то дурак убил его наповал», - сказал он. «Мне показалось, что полчаса назад я слышал приглушенные выстрелы из этого места, и я решил, что это просто для того, чтобы не отставать от видимости перестрелки. Когда подошел Октябрьский батальон, мы взорвали заряды кордитаповсюду. Я лично следил за тем, чтобы все выглядело и звучало реалистично ».

«Вы хорошо поработали». Юскович ответил на приветствие офицера. "Вы приехали из Москвы, да?"

«Да, товарищ маршал. Родился и вырос там. Мои родители все еще в Москве ».

«Да, я нигде узнаю московский акцент. Ваше имя?'

«Батоврин, товарищ маршал. Сергей Яковлевич, лейтенант спецназа ».

«Ты умный человек. Я люблю работать с умными офицерами. Доложите моему адъютанту майору Верберу. Скажи ему, что я сказал, что теперь ты присоединился к моей личной охране. Скажи, что это мой приказ. Если у вас возникнут проблемы, передайте их мне ».

«Спасибо, товарищ маршал». Грудь лейтенанта заметно надулась от гордости. Его несколько усы, казалось, ощетинились в морозном воздухе, когда он пошел доложить адъютанту.

Они внесли тело внутрь и положили его в один из небольших офисов для персонала рядом с местом, где изначально была приемная. После того, как запись была закончена, Нину и Натковица привели, чтобы опознать шпиона, Джеймса Бонда.

Они оба кивнули, не глядя на разбитое лицо. «Это было то, во что он был одет, когда я видела его в последний раз», - сказала Нина.

«Это он». Натковиц, который видел свою долю смерти, быстро отвернулся.

«Хорошо», - вот и все, что сказал маршал.

Нина Бибикова догнала Юсковича в коридоре, когда он возвращался к звуковой сцене. Юскович был доволен собой. Старик Джоэл Пендерек в предпоследние десять минут видео показал представление своей жизни. Накануне поздно вечером они сняли стадию вынесения приговора.

«Товарищ маршал», - Нина схватила его за рукав, и он стоял неподвижно, как скала, глядя на ее руку, пока она не убрала его.

'Хорошо?'

«Товарищ маршал, я пришла защитить жизнь своих родителей».

'Почему?'

«Потому что они старые. Еще потому, что они мои родители. Я хорошо послужила вам, товарищ маршал. С того момента, как меня внедрили в банду Степакова, я служила вам и партии. Я сделала все, что вы мне сказали. Тогда было предложение пощадить моих отца и мать ».

«Они были давними британскими агентами по проникновению». Он сердито посмотрел на нее и ответил на приветствие майора Вербера и лейтенанта Батоврина, которые подошли к нему. «Минутку», - он жестом приказал двум офицерам отойти в сторону, затем снова повернулся к Нине. «Как я уже сказал, британские агенты проникновения. Вы сами о них сообщили. Чего вы ожидали, когда мы узнали, что они не погибли в автокатастрофе? Вы рассчитывали, что мы дадим им пенсию и дачу? »

'Нет, сэр. Я просто думаю, что они хорошо разыграли эту операцию ».

«Милая девочка, они не знали, что нам помогают. Судя по тому, что я видел, они ковыляли в ночи, как двое слепых. Нам даже пришлось дать им подсказки. Вести их. Что сказал британский писатель: «Нет ничего хуже, чем спешащий старый шпион», а? Это были два старых шпиона, пытавшихся преодолеть звуковой барьер. Послушай, Нина, тебе понятно надо плакать. Что бы они ни сделали не так, они все равно ваши родители. Я понимаю это так же, как знаю, что вы хорошо для нас сделали. Ты и прекрасная Наташа. Вы оба держали британцев комфортно и в состоянии - как бы это назвать - уютного недоумения? Вы также помогли своим престарелым родителям устроить очень веселый танец, но всегда понимали, что это танец жуткий. Мы даже приносили в жертву им людей. Забудь об этом сейчас. Вы просто подчинялись приказам. Вы будете щедро вознаграждены, я вам это обещаю ».

Нина склонила голову. «Хорошо, товарищ маршал. Могу ли я узнать, что вы для них хотите?

Юскович издал взрывной раздражительный звук, надувая щеки и выдыхая воздух через сжатые губы. 'Очень хорошо. Их заберут с остальными. Я устроил их в Перми 35. Они, наверное, там будут жить без лишних трудностей. Они там умрут ».

Пермь 35 - одна из немногихоставшиеся сталинские лагеря. Он расположен на европейской стороне Урала, и после мягкого освобождения политзаключенных новым президентом его численность, составляющая триста человек, сократилось до примерно пятнадцати - угонщиков самолетов, военных дезертиров и одного шпиона ЦРУ.

На следующее утро они похоронили Джеймса Бонда, завернув его тело в простыню, прежде чем положить на твердую холодную землю. Солдаты спецназа проложили копали землю, чтобы сделать могилу, отмеченную куском дерева, вырезанную за ночь одним из их числа. На нем была легенда.

Здесь покоится тело отважного британского офицера, предположительно капитана Джеймса Бонда. Королевский флот. Умер по собственной инициативе 9 января 1991 года.

<

Даже Юскович присутствовал на погребении. Он также разрешил присутствовать Натковицу и Борису Степакову. Отряд из четырех спецназовцев произвел залп выстрелов над могилой, в то время как еще один сыграл «Последний пост» на старом горне.

Сюрприз пришел от Степакова, который, когда стихли последние ноты, выступил вперед и произнес строки, заученные из его любимого Шелли:

Тайны смерти пребудут, не будет лишь нас,

‎Все пребудет, лишь труп наш, остывши, не дышит.

Поразительный слух, тонко созданный глаз

‎Не увидит, о, нет, ничего не услышит,

В этом мире, где бьются так странно сердца,

В здешнем царстве измен, перемен без конца.

Натковиц мог бы поклясться, что по его лицу текли слезы, когда генерал КГБ шел от могилы.

Всех актеров и техников, которых собрала фальшивая «Чаша Правосудия» Юсковича, на следующий день вывезли на больших вертолетах Ми-12 «Гомер». Они использовали три огромные машины, чтобы доставить заключенных к ближайшей железнодорожной станции. Наблюдатели в Скандинавии сообщили, что арестованные члены "Чаши-Правосудия" удаляются для суда.

В тот же день маршал Юскович посмотрел зернистое черно-белое видео, теперь полностью собранное Клайвом. Когда все закончилось, он поручил Клайву и его помощникам работать до поздней ночи, сделав триста копий видео. За ними остались один офицер и двое мужчин.

Офицер получил список всех телекомпаний. Записи должны были быть извлечены им и двумя его солдатами, и он должен был убедиться, что они были немедленно отправлены самым быстрым способом компаниям из списка.

«А как насчет директора Клайва и его людей?» - спросил офицер.

- Вы также должны отправить их. Юскович провел указательным пальцем по горлу и отправился на поиски майора Вербера и остальных своих солдат.

Они сообщили, что два французских агента, Борис Степаков и оставшийся британец, уже ждали на борту последнего вертолета.

«Нина Бибикова?» - спросил он.

«Она там с пятью мужчинами. Мы успокоили заключенных. Они не доставят нам проблем. Кое-что подсыпав в их кофе.

«Вы получили известие из Баку?»

«Здесь тихо, сэр, - сообщил майор Вербер. «Холодно, но все на месте. Мы можем быть там к утру. Скампы взяты на борт, и мы готовы к отплытию. На всякий случай есть даже ледокол.

«Мошенники и козлы отпущения?» - рявкнул Юскович.

«Все шестеро. Все, товарищ генерал. Экипажи тоже.

«Это старое оружие», - сказал маршал так, словно он нежно отзывался о детях. «Старое, но очень эффективное ».

Scamp - это российская мобильная пусковая система, которая сейчас снята с производства. Его ракета была «Козлом отпущения» с дальностью действия две тысячи пятьсот миль. Мощность ядерной боеголовки "Козла отпущения" составляет от одной до двух мегатонн. Таким образом, шесть таких ракет почти втрое превышали бы взрывную мощность всех бомб, сброшенных во время Второй мировой войны.

«Что ж, если все пойдет по плану, мы доставим их в Ирак в течение трех дней. Прямо под носом у американцев, британцев, французов: у всех. Юскович резко кивнул и направился к ожидающему вертолету.

18

БАКУ

Великий порт и город Баку более года подвергались беспорядкам и демонстрациям, как и любой другой город Азербайджанской Советской Социалистической Республики. По всей стране, в различных регионах, составляющих Союз Советских Социалистических Республик, царило беспокойство, которое вызывало волнения, недовольство и такие уродливые сцены, которые даже пять лет назад были бы безжалостно подавлены.

В Азербайджане накалились национальные чувства. Толпа вышла на улицы Баку и десятка других центров. Казалось, каждый хотел управлять своей республикой, создавать свои собственные законы, распределять свою еду и собирать собственные армии. Это было совершенно неосуществимо, и это был кошмар, который предвидели высшие офицеры Советской Армии, ВМФ и ВВС, когда приводились в действие теории реструктуризации. Кошмар приближался с каждым днем.

В Баку волнения бурлили по старому городу, порту и современному городу. Возможно, из-за этого никто не обратил особого внимания на три большие рыбацкие лодки, стоящие на якоре у берега, рядом с морским тральщиком класса Т-43, на борту которого была белая цифра 252. Конечно, у жителей Баку не было причин опасаться тральщика. , хотя на носу и на корме было 45-мм орудие.

Многие военно-морские корабли можно было увидеть на Каспийском море, но вдали от Баку это было нормальным явлением. Дальше на побережье, недалеко от Дербента, была база, которая, как говорят, использовалась советской морской пехотой, и те, кто планировал восстание и реформы, приняли это во внимание. Однако в данный момент казалось, что тральщик просто наблюдал за своей стаей из трех рыбацких лодок. Это было вполне естественно. Всем нравилась икра осетровых рыб, обеспечивающая почти шесть процентов годового улова рыбы, в том числе лосося, кефаль, карпа и еще десяток других видов рыбы, добытой из крупнейшего внутреннего водоема в мире. Рыба, масло и леса сделали Каспийское море одним из самых богатых природных разграбленных районов в пределах границ СССР. Хотя он медленно разрушался, сокращался, истощался и загрязнялся, Каспий оставался основным ресурсом в осажденной советской экономике.

Маршал Евгений Андреевич Юскович с удовольствием подумал о рыбацких лодках и тральщике, стоявших у Баку. Он задремал на вертолете, который доставил их на ближайшую базу авиационной поддержки. Там они пересели на самолет, который первоначально был личным транспортом Бориса Степакова, - турбореактивный самолет Антонов Ан-72 с возможностью взлета и посадки.

Когда они поднялись в воздух, Юскович погрузился в мысли о блестящих достижениях, которые привели его к его нынешнему положению. Это был лишь вопрос времени, когда он достигнет цели, которую лелеял долгие годы, - стать хозяином потенциально величайшей страны в мире. Он всегда жаждал власти; теперь власть будет абсолютной.

Он сел на самолет достаточно далеко вперед. По ту сторону прохода генерал Берзин закрыл глаза и не смотрел в его сторону. Маршал ясно дал понять, что хочет, чтобы его оставили в покое. За ним шла его личная охрана - шестеро спецназовцев с тремя офицерами, грозный майор Вербер, который будет произведен в генералы после завершения переворота, двоюродный брат Вербера, майор ракетных войск и лейтенант, которого он вытащил из ночи. Спецназовец Батоврин, носивший бравые усы и внешне имевший вид весьма боеспособного солдата. Юскович гордился тем, что умеет находить нужных людей. В Батоврине он был уверен, что выбор был мудрым.

Ему показалось, что юная Нина Бибикова выглядела печально, садясь в самолет, но этого следовало ожидать. Потребовалось мужество, чтобы сделать то, что она сделала. Впереди были бурные дни, и Юскович был уверен, что найдет для Бибиковой большое количество дел. Она скоро это забудет.

Он улыбнулся про себя. Нина выглядела подавленной, хотя и не такой безутешной, как заключенные. У них определенно была причина. Бедный Борис Степаков уже должен был знать, что его жизнь не стоит ни копейки, в то время как двух французских агентов, Рэмпарта и Адоре, должны были смутить и встревожить события, которые теперь совершенно вышли из-под их контроля. «Какая жалость к этой женщине, Адоре, - подумал он. Она выглядела очень красивой, и всегда было грустно отказываться от того, что могло доставить такое удовольствие. «Может быть, - подумал он, но потом быстро передумал. Что сказал Толстой? «Какая странная иллюзия - предполагать, что красота есть добро».

Потом был британец, который оказался из Моссада. Что ж, он подойдет. На самом деле это было бы двойной иронией. Они поместят его рядом с Мошенниками с их огромными ракетами «Козел отпущения», и когда фотография будет опубликована после разрушения, он будет идентифицирован как член британской секретной разведывательной службы. Моссад будет хранить молчание, но Юскович поставит все свое будущее на опровержения Лондона. Какая жалость к человеку Бонду. Если бы он был жив, его фотография тоже была бы там. Они могли нанести двойной удар.

Евгений Андреевич Юскович положительно погрелся в собственном спектакле. Да, была удача, нужные люди в нужное время, а затем потрясшие мир события, которые только способствовали общему плану, впервые задуманному в конце 1989 года.

С первых дней нового президентского указа были озабоченность и беспокойство среди высших должностных лиц советского военного ведомства. Безусловно, двойная политика открытости и реструктуризации была привлекательна. Действительно, была необходима какая-то реорганизация, хотя бы для того, чтобы ухаживать за Западом, как для того, чтобы рассеять его беспокойство, так и для того, чтобы принудить их к гуманитарному сотрудничеству - другими словами, чтобы убедить их внести свой вклад в советскую экономику. Но мало кто, даже сам президент, ожидал ужасной негативной реакции в конце 1989 года, которая одним махом устранила буферные государства Восточного блока, ответная реакция, которая разрушила Стену и уничтожила фундамент, который был так тщательно заложен после окончания Великой Отечественной войны.

Все это привело к хаосу, с которым теперь столкнулся Союз Советских Социалистических Республик. В октябре 1989 года группа старших советских офицеров уже выбрала своего нового лидера. Они поставили под угрозу свою репутацию и скрепили своими подписями секретный документ, в котором Евгений Юскович был назван человеком, которому они доверяли. Они также присягнули генералу, которого в частном порядке называли маршалом. Он получит их полную поддержку. Как только они начали новый долгий путь к старому порядку, они были преданы делу. Выбрав Юсковича, они посчитали своим долгом расставить запалы, сделать ловушки, преодолеть политические уловки и вернуть их на истинный путь, путь Ленина и Коммунистической партии. Как же тогда он мог бы привести советских военных к тому, что они считали путем справедливости?

Юскович вспомнил тот самый момент, когда определил отправную точку пути. Как странно, что группа идиотов-идеалистов сделала выбор так близко к его собственному прошлому. Эти две части информации пришли к нему в один день и от одного человека, хотя в то время он этого не понимал.

Он оглянулся и увидел, что Нина Бибикова спала. Она была краеугольным камнем. В сентябре 1989 года в его офисе зазвонил телефон, и там командир Пятого управления ГРУ сказал ему, что у него есть женщина из КГБ, которая хочет поговорить с ним.

Они встретились - командир ГРУ, Юскович и Нина Бибикова - в специально подготовленном конспиративном доме почти в непосредственной близости от Кремля, и именно там Бибикова обрушила свой информационный поток. Она была дочерью Миши Бибикова и его жены-англичанки, странно названной Изумрудной Лейси, и не могла скрыть своего отвращения. Было известно, что ее родители были одним из самых больших активов Первого главного управления КГБ, двумя из самых высокопоставленных кротов, как называл их Фрэнсис Бэкон еще в семнадцатом веке, когда-либо служивших московскому центру. Они трагически погибли в автокатастрофе всего за девять месяцев до его первой встречи с их дочерью.

Он вспомнил, что почти его первыми словами к девушке были слова соболезнования, и он никогда не забудет ни ее горя, ни своего собственного шока, когда она открыла ему то, что уже рассказала ГРУ. Ее родители были двойниками. Они всегда были живы, и они не умерли. На самом деле она только недавно обнаружила их истинную причину и их необычайное воскрешение.

Всю жизнь Нина считала своих родителей героями Советского Союза. Она даже пыталась подражать им, идя по их стопам. Она оплакивала их, как любая другая хорошая дочь. Затем, с неожиданно, они снова появились в ее жизни. Во-первых, записка с просьбой о тайной встрече на очаровательной вилле на берегу Черного моря. Она отдыхала в Сочи со своей подругой, одной из немногих женщин-сотрудников КГБ.

Она отправилась на виллу, и травма почти уничтожила ее. Вот они, Миша-Майкл и Лейси. Они почувствовали, как ей сказали, что теперь она должна знать правду, и по глупости рассказали ей всю историю - историю о том, как они обманывали Советский Союз на протяжении десятилетий и что в конце концов они просто хотели уйти из жизни. Их смерти были инсценированы, и как опытные люди, которыми они были, Бибиковы предоставили себе новые личности. Теперь, в первые годы своей преклонной старости, они предавались другой своей большой страсти - театру. Эти двое старых шпионов работали в небольшой театральной труппе в Ленинграде. С этой труппой они путешествовали по России, исполняя роли в драмах великих классиков. Они никогда не предполагали, что Нина узнает правду, но компания играла на черноморском курорте - в «Вишневом саду», как это случилось, - и они видели ее в кафе.

Девушка, по мнению Юсковича, была потрясающей. Она сдерживала свои истинные эмоции, выказывала только радость воссоединению со своими отцом и матерью, даже сказала им, что презирает старый режим и надеется на лучшие дни в период реструктуризации России-матушки. Затем она хранила знания при себе, не делясь ими ни с кем, пока не стала агентом в ГРУ.

Он спросил ее. - "Почему ГРУ? и она ответила разумно. Она работала в самом секретном внутреннем отделе КГБ, настолько секретном, что ее директор подчинялся только генсеку и председателю КГБ. Она говорила, конечно, о Банде Степакова - антитеррористическом ведомстве. У нее были тесные связи с КГБ. Она не хотела разрушать собственную карьеру, обращаясь к своим родителям. «Вы знаете, как может работать КГБ», - сказала она. «Иногда паранойя достигает многих поколений. Я могу потерять работу. Даже мою жизнь ».

Следующая информация пришла почти случайно. Он спросил, довольна ли она той работой, которую выполняет? Это было интересно, но, как она сказала ему, на данный момент это тоже было глупо. Идиотская работа. Затем Нина Бибикова обозначила их нынешнюю цель. Она назвала их кучкой безумцев. «Лично я убежден, что их всего полдюжины. У них есть какой-то дикий план, чтобы поставить в неловкое положение кремлевский истеблишмент ''. Эти люди называли себя Весами Справедливости - Чашей Правосудия или Мощь Правосудия - и этот дикий план состоял в том, чтобы привлечь внимание общественности к нежеланию Кремля проявлять какие-либо реальные симпатии к российским евреям. Она сказала, что их аргумент состоял в том, что Кремль выпускает многих евреев, но этого было недостаточно. Никогда еще в Советском Союзе не проводился судебный процесс по военным преступлениям, на котором ни один россиянин не обвинялся в бы антисемитском поведении. Она засмеялась. «Кажется, у них даже есть кандидат. Украинец по имени Иосиф Воронцов, который, по их словам, стал членом нацистских СС и частично виноват в Бабьем Яре и других ужасах. Абсурдно пытаться смутить Кремль чем-то подобным ».