Человек. Книга. История. Московская печать XVII века

Предисловие автора

Книги — основа христианской цивилизации. Уже в первоначальной русской летописи, «Повести временных лет» XI в., говорится: «Книги суть реки, напояющие вселенную мудростию». «Ум без книг, яко птица опешена — и хочет взлететь, да не может», — писал архимандрит Спасо-Ярославского монастыря Иосиф. Народная мудрость много веков назад сформулировала пословицу: «Что написано пером, того не вырубишь топором». От XI в. сохранились поразительные по красоте и искусству письма Остромирово Евангелие, так называемые Изборники и другие рукописные книги.

Книжная культура земли Русской, начиная с деятельности святых Кирилла и Мефодия, постоянно возрастала за счет переводов с греческого, славянских и российских произведений. Русскими писцами в монастырских и княжеских скрипториях, как нам известно, уже с X века создавались сотни, а затем и тысячи рукописных книг: Евангелия, Апостолы, книги для богослужения, летописные своды, жития святых и многое другое. Однако рукописные книги требовали многих дней, а то и месяцев труда профессиональных писцов, стоили дорого и не могли обеспечить грамотность и книжную культуру достаточно широких кругов общества, функционирование расширяющегося государства и Церкви. Эту проблему могло решить только книгопечатание, начало которого является одним из важнейших этапов любой национальной культуры.

В России начал искать мастеров книг печатного дела царь Иван Васильевич Грозный, которому не удалось, несмотря на несколько попыток, привлечь в Москву печатников из Европы, где к середине XVI в. книгопечатание было уже широко распространено. Однако и сегодня мы не знаем, кто, где и когда создал первую или первые типографии («штанбы»). Только в XIX в. были открыты семь изданий, напечатанных, как удалось установить по записям на этих книгах, в 50-х годах XVI в., т. е. до выхода в 1564 г. в Москве Апостола, изданного дьяконом одной из кремлевских церквей Иваном Федоровым и Петром Тимофеевым Мстиславцем. Более ранние издания, не имевшие никаких сведений, позволяющих установить мастеров, дату и место их изготовления, названы в науке «анонимными». Поэтому Иван Федоров и Петр Мстиславец по праву считаются русскими первопечатниками. Книгопечатание в Москве в конце XVI — начале XVII в. достаточно быстро развивалось и до начала Смуты мы знаем сегодня 24 московских издания 1568–1609 гг. книг, наиболее необходимых для общественного богослужения (с Псалтырью 1577 г., напечатанной в Александровской слободе).

Во время Смуты Печатный двор сгорел, но книгопечатание настолько было необходимо для снабжения книгами разграбленных и разрушенных церквей, нового «собирания» Руси и развития государственности, что, несмотря на пустую казну и еще многолетние «нестроения», правительство молодого царя прежде всего занялось восстановлением Печатного двора. В 1614/15 г. книгопечатание в Москве было возобновлено и уже не прекращалось — даже во время глубокого финансового кризиса начала 60-х гг. XVII в. Работа на печатных станах останавливалась только во время «моровых поветрий». Руководил работой на Печатном дворе Приказ книг печатного дела, а указы об издании книг исходили от имени царя и патриарха.

В XX в., в результате недооценки и даже отрицания роли церковной культуры, считали, что на Печатном дворе тиражировались в основном книги «для культа» и совсем не было изданий для просвещения народа. Поэтому церковнославянское (кириллическое) книгопечатание XVII в. долго историками, в том числе историками культуры, специально не изучалось. Даже в XXI в. нет фундаментальной истории Государева московского печатного двора.

Много сделала для реальной оценки деятельности МПД А. С. Зернова, описавшая в своем Сводном каталоге все известные к середине XX в. московские издания XVI–XVII вв., экземпляры которых сохранились и были в это время известны. В 1970–1980 гг. ряд ученых писали об историко-культурном значении деятельности МПД на основании изучения отдельных изданий или анализа данных А. С. Зерновой. Это А. И.Рогов, Е.Л.Немировский, С.П.Луппов, А. С.Демин и др. Однако показать значение ранней московской печатной книги в жизни общества и государства стало возможно благодаря, во-первых, сплошному изучению всех материалов архива Приказа книг печатного дела XVII в. — широко, всесторонне, а часто и детально освещающих деятельность московских печатников, а во-вторых — описанию сохранившихся экземпляров изданий с фиксацией всех их особенностей, возникших в процессе векового бытования книги и выполнения ею тех религиозных и социальных функций, ради которых она и была издана.

Первая работа была проделана автором данной книги, В. П. Пушковым и А.В.Дадыкиным — сотрудниками Археографической лаборатории исторического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, а ее результаты опубликованы. Это позволило установить не только факты издания в XVII в. на МПД около 100 неизвестных изданий, но также точные тиражи изданий, себестоимость, указную цену, по которой книги шли «в мир разным людям», способы распространения печатной книги, тысячи имен, мест жительства, социальное положение покупателей, количество купленных ими книг и за какую цену они были приобретены в лавке МПД.

Вторая работа, выполненная (и продолжающаяся сегодня) студентами, аспирантами и сотрудниками Археографической лаборатории исторического факультета совместно с подготовленными ими специалистами местных книгохранилищ, позволила получить фактически необозримую информацию о бытовании книги в обществе: ее функциях; храмах и людях, ею владевших; местах в России и за ее рубежами, где она оказывалась; об интересах и грамотности ее владельцев и читателей и о многом другом, что и позволило объединить статьи автора о московской печатной книге XVII в. и ее историко-культурном значении в том под названием «Человек. Книга. История». Человек и книга неразрывны, вместе они раскрывают и в значительной степени определяют культуру общества и развитие государства.

Обе работы, которые выполнялись под руководством автора, а во многом и самим автором, позволили их участникам подготовить и опубликовать десятки исследований по различным вопросам раннего русского книгопечатания, а автору — в течение многих лет обобщая и анализируя собранные данные, выполнять исследования на основании новых фактов, освещающие деятельность Печатного двора, реальную жизнь книги, ее значение для человека, общества и государства того времени.

Публикуемый том — еще и история науки о церковнославянском книгопечатании и книжной культуре прошлого, связанная с кардинальными изменениями в жизни России второй половины XX в. Речь идет о принципиально новом отношении к нашей истории и ее движущим силам. Предложенная книга показывает, как постепенно ставились новые задачи, появлялась возможность осуществлять широкие коллективные исследования, возникал интерес к подлинной истории РПЦ, с которой тесно связана история печатной книжности средневековой Руси.

Статьи, отобранные для этого тома, публиковались в разных, как правило малотиражных, изданиях, в разных издательствах, городах и даже в разных странах — от Владивостока до Нью-Йорка, но, собранные вместе, они позволяют читателю составить достаточно яркое и полное представление о жизни московской книги в веках и ее непреходящей роли в нашей национальной культуре. Это тем более важно, что у нас нет пока истории МПД в важнейший период жизни страны — перехода Руси средневековой в Новое время и роли в этом процессе национального книгопечатания.

В том вошли работы, впервые показавшие, например, что первая московская Азбука была напечатана не в типографии В.Ф.Бурцова, а на Государевом печатном дворе, что не было двух изданий Кормчей книги, а только одно, и, наоборот, что было два издания Соборного уложения царя Алексея Михайловича; впервые точно определены тиражи, стоимость и указная цена почти всех вышедших в XVII в. московских изданий, список которых очень значительно расширен; впервые доказано, что во второй половине XVII в. отпечатано четверть миллиона книг для начального обучения грамоте — Азбук (51 издание), а также многие новые факты, касающиеся всех сторон организации и жизни Московской типографии. В томе публикуется также совместная с А.А.Туриловым работа, осмыслившая открытие экземпляров изданий типографии в Казани (посл. четв. XVI в.); в публикуемых в томе предисловиях к региональным каталогам печатной кириллицы всесторонне исследованы комплексы книг, сохранившиеся в библиотеках, музеях и архивах Тверской и Ярославской областей и Пермского края.

Книги, о которых говорится в предложенном читателям томе, изданы московскими печатниками, приобретены представителями всех слоев общества XVII в., вложены в сотни храмов, столетиями переходили из рук в руки, спасены в годы лихолетья, выявлены, изучены, датированы в веке XXI.

Знание точной даты выхода, тиража, цены книги в лавке Печатного двора в сопоставлении с данными купчих, вкладных, дарственных записей на тысячах сохранившихся экземпляров позволяет понять, как быстро и каким способом были приобретены книги, кому они принадлежали, как и где использовались.

Роль печатной книги в жизни человека и общества, а значит, и ее историческая роль раскрывается, если мы знаем историю типографии — в данном случае Московского печатного двора; знаем, какие книги были изданы и какими тиражами, за сколько продавались, то есть на какие круги общества были рассчитаны. Однако реальная роль книги, особенно печатной, в конечном счете определяется только ее бытованием, распространением в обществе, ее чтением во время богослужения, обучения; участием ее в полемике, составлении новых, актуальных текстов; использованием в иноческом и домашнем обиходе — то есть в единстве с человеком, решающим свои задачи и проблемы эпохи в данном месте и в данных обстоятельствах. В отличие от рукописей, мы можем узнать и сопоставить судьбы многих экземпляров одного издания. Только сопоставление данных архива МПД с судьбами нескольких или десятков экземпляров этих изданий в реальном их бытовании позволяет говорить об историко-культурном и социальном значении ранней московской печати.

Статьи этого сборника позволяют понять и общее в книжной культуре, и индивидуальное отношение человека к книге, и его реакцию на самые разные события, зафиксированные в его записи на книге. Вот, например, запись на московском печатном Евангелии учительном: «Добро зело и душеполезно есть слушати книги сея словеса и вмещати их в свое сердце и, совершая по книге сия жизнь свою, блажен и треблажен будет человек той во веки». Не менее выразительна запись на экземпляре Сборника переводов Епифания Славинецкого (М.: Печатный двор, май 1665 г.): «Сию книгу с прилежанием с почетом, со всяким усердием читать тихо и не борсяся, высматривая всякую речь». А вот объяснение причины вклада книги в церковь г. Чердыни в записи 1651 г. — благодарность Господу за счастливое возвращение из «страшнаго путного шествия с пресловущеи реки Лены от града Тобольска». В другой записи 1651 г. говорится, что митрополит Новгородский Никон посылает московскую печатную книгу «другу и брату своему во Христе» митрополиту Вифлиемскому; этот совершенно неординарный факт выдает мечты будущего патриарха о единстве РПЦ с Церковью Святой земли. Собственноручная запись 1735 г. на книге Маргарит в московском издании 1641 г. елецкого купца говорит о том, что книгу за 5 гульденов (25 рублей, как указал купец, что составляло по тем временам громадную сумму) он купил в городе Кенигсберге «у тамошнего академика Квасовскаго», купил же, поскольку «сей златой бисер» у «того академика» был «не в чести». Десятки столь же индивидуальных и многие сотни купчих, вкладных и других записей сообщают нам «массовую» информацию, к которой применима статистическая обработка, лежащая в основе части ниже публикуемых статей. Автор надеется, что читатель сможет представить общую картину книжной культуры Руси XVII в. и человека читающего этого времени.

Автор глубоко признателен всем московским и местным участникам работы по выявлению и описанию кириллических печатных книжных памятников в государственных хранилищах Тверской, Ярославской областей и Пермского края, — работы, которая позволила впервые поставить и помогла решить разнообразные задачи истории нашей книжной культуры, общей и региональной.

Автор также приносит свои извинения читателю за то, что такой характер первоначального издания вошедших в том статей привел к некоторым повторениям материалов, исключение которых нарушило бы логику изложения. Но повторы объясняются и тем, что это, как правило, совершенно новые для тех лет материалы и выводы, особенно важные для доказательства историко-культурной роли раннего московского книгопечатания, в это время в науке отрицавшейся.

Книга выходит благодаря А.Г. Авдееву и В.В.Симонову — ее научным редакторам, взявшим на себя труд прочитать текст и сделавшим ряд замечаний, с благодарностью автором принятых; моим ученикам, выполнившим работу по собиранию и набору текста, — И. И. Соломину и О. Р.Черноусовой; художникам и издателям, работавшим над томом, а также Н.В. Литвиной и С.К.Харитоновой, во многом способствовавшим подготовке книги.