Человек, который не хотел любить

Глава вторая

– Смотри, какая красивая.

– Какая женщина.

Танкреди улыбался Давиде, а на теннисном корте Роберта отбивала мяч.

Фабрицио, её муж, с другой стороны корта ответил прямым ударом и попал на линию. Роберта отреагировала молниеносно и, словно дикая кошка, попыталась добежать последнюю пару метров. Наконец поняв, что не успевает, она проскользила по земле и снизу отправила мяч в небо безупречным бэкхэндом, чем и завершила матч.

– Победа! – захлопал малыш Маттиа. – Мама лучше всех!

– Папа тоже молодец, – тут же ответила ему Джорджиа.

– Нет, мама больше молодец.

И они принялись толкать друг друга.

– Хватит, хватит, – разнял их тут же Фабрицио. Он с силой потянул Джорджию наверх, подняв её к себе. – Спасибо, что заступаешься за меня, принцесса, но мама очень сильная… В этот раз победила она.

Взмокшая Роберта подошла к ним. Её сильные, длинные ноги уже успели загореть от первых лучей майского солнца.

Она взъерошила волосы Маттиа:

– Ты правильно говоришь, дорогой, мама сильнее! – Она хитро посмотрела на мужа и передала ему «Гаторейд»[1].

С закрытыми глазами он сделал один большой глоток и остановился передохнуть, а затем отпил ещё немного. Фабрицио подошёл к жене и поцеловал её в губы. На вкус они были и сладкие и солёные одновременно.

Джорджия потянула папу за футболку:

– Пап, а мы устроим реванш?

– Конечно, принцесса… Но в следующий раз. А сегодня у папы ещё целая куча дел.

И потихоньку они начали уходить с корта: отец, мать и двое детей – мальчишка лет восьми и девочка чуть помладше его. Они шли практически в обнимку, но не смогли все вместе пролезть в проход. Сперва вышли дети, затем Фабрицио, и последней с корта ушла Роберта, но сначала обернулась назад.

Её взгляд пересёкся со взглядом Танкреди. На секунду её рот приоткрылся, возможно, просто чтобы сделать вдох. Она казалась погружённой в какую-то мысль, словно чего-то ждала или о чём-то беспокоилась. Но это продолжалось лишь мгновение. Затем она догнала дочку:

– Давай-давай, маме ещё надо принять душ.

И эта идеальная семья скрылась за углом виллы.

Танкреди продолжал смотреть ей вслед – ему хотелось узнать, оглянется ли она ещё раз. Давиде прервал его размышления:

– Как она на тебя посмотрела, а?

– Как женщина.

– Да, но как будто она тебя хочет. Что это ты такое делаешь с женщинами?

Танкреди повернулся к нему и затем улыбнулся:

– Ничего. А может, и всё сразу. Может, как раз то, что им нравится, чего они хотят. Им нравится непредсказуемость. Смотри. – Он вытащил телефон. – У меня был её номер, и я отправил ей сообщение. Я сделал вид, что ошибся, а отправил я ей вот что: «Я бы мог посмотреть на тебя тысячу раз, но так и не выучить наизусть всех твоих черт».

– И что ты сделал потом?

– Ничего. Я ждал весь день. Я знал, что в конце концов она мне ответит. Так и произошло.

– И что, как она ответила?

– Вежливо и прямо. Я уверен, что, когда она прочла сообщение, одна её часть хотела ответить с вежливостью, а другая боялась сделать что-то, чего делать не следует.

– И чем всё кончилось?

– Она ответила. Слушай: «Кажется, вы ошиблись номером». И я сразу ей написал: «А что, если я ошибся по воле судьбы? Что, если этого хотел случай?» Мне потом даже показалось, что я услышал, как она смеётся.

– Почему?

– Потому что я написал ей в самое удачное время. У каждой женщины, даже если она реализовала свой талант, у неё есть дети, прекрасная семья и её удовлетворяет её работа, наступает время, когда она чувствует себя одинокой. И вот в такое время она вспомнит этот смех. А особенно то, что это ты заставил её смеяться.

Давиде взял телефон Танкреди. Там было продолжение переписки. Он читал их послания друг другу, словно перед его глазами проносилось время, неделя за неделей.

– Нужно стать для неё привычкой, словно частью её жизни. Каждый день присылать фразу или писать невинную мысль без каких-либо намёков. – Танкреди улыбнулся, а потом заговорил серьёзно: – А затем вдруг остановиться. Устроить два дня затишья. Не написать ни одного сообщения. И тогда она заметит, что скучает, что теперь она с нетерпением ждёт тебя как по расписанию, что ты – причина её улыбки. После этого ты пишешь ей, просишь прощения, объясняешься, что у тебя возникла какая-нибудь проблема, и задаёшь простой вопрос: «Ты скучала?» Что бы она ни ответила, ваши отношения больше не будут прежними.

– А если она не ответит?

– Это тоже ответ. Он будет значить, что она боится. А боится, потому что боится поддаться. Тогда ты можешь открыться и написать: «Я по тебе скучал». Сделать первый шаг.

И он показал ему ещё одно сообщение, и ещё одно, и ещё одно. До самого последнего: «Я хочу узнать, кто ты».

– Оно отправлено десять дней назад. А что случилось потом?

– Мы познакомились.

Давиде вперил в него взгляд:

– И?..

– И естественно, я тебе ничего не расскажу о том, как, где и когда мы встретились. Но я показал тебе это всё для того, чтобы ты увидел, что внешний облик иногда обманчив. Ты видел их семью? Они выглядят счастливыми – двое прекрасных детей и всего у них в достатке. И всё же жизнь так неустойчива, в одну секунду… пуф! – всё исчезло.

Танкреди на телефоне показал ему несколько фотографий этой женщины. Обнажённая Роберта в одной шляпе, прикрывающая грудь, а затем и другие, более откровенные, где она смеялась и веселилась.

– Когда женщина преодолевает определённую границу, она больше ничего не стыдится, отпускает себя и живёт свободно.

Давиде задумался и не сразу ответил:

– Слава богу, что ты не добрался до моей женщины. – Он произнёс это твёрдо, слегка сурово, так, что было непонятно, шутит он или нет. – А может, ты и хотел бы заполучить Сару… Но, к счастью, ты не в её вкусе.

Танкреди поднялся:

– Точно.

И он начал уходить, будучи уверен в одной вещи. Как иногда можно ошибаться в человеке.

– Идём, пообедаем вместе.

Они зашагали по огромному парку клуба «Чирколо Антико Тиро а Воло». Впереди виднелась железная дорога Рим – Витербо, справа возвышался район Париоли, у подножия которого по направлению к Франции на фоне гор бежал, а затем терялся из виду длинный виадук. Дальше он скрывался из виду где-то в стороне района Фламинио.

В клубе стояла приятная атмосфера: английский газон, широкий бассейн, несколько столиков и нависающие над ними зонтики от солнца. Края скатертей шевелились, задеваемые лёгким ветром, который также освежал уже обедающих участников клуба.

Танкреди и Давиде заняли места. Чуть подальше расположилось идеальное семейство. Они сидели за столом. Джорджия и Маттиа продолжали препираться друг с другом.

– Ну хватит! Не бери ничего из моей тарелки!

– Она не твоя! Она из буфета, а значит, общая!

Маттиа схватил оливку с тарелки Джорджии и медленно положил её себе в рот.

– Нечестно! – Джорджия ударила его в плечо.

Мама сделала им замечание:

– Вы ещё не закончили ругаться?

Но мальчик уже стащил у неё маленький кусочек моцареллы и начал жевать так, что со рта у него потекло молоко.

– Маттиа, так не едят! – Роберта с силой провела салфеткой по его губам, останавливая струйку молока, прежде чем та достигла рубашки. Затем её материнский взгляд изменился. Он направился вдаль, через столики, пока не столкнулся со взглядом Танкреди. Тот весело ей улыбнулся. Роберта покраснела, о чём-то вспомнив, а затем превратилась обратно в маму: – Если вы не прекратите ругаться, я вас больше никуда не буду брать.

Официант приблизился к столу Танкреди и Давиде:

– Добрый день, синьоры. Готовы сделать заказ?

– Ты что будешь?

– Хм… наверное, что-нибудь горячее…

Танкреди поспешил ему посоветовать:

– Здесь делают отличные паккери[2] с помидорами и моцареллой.

– Хорошо, тогда я буду их.

– А мне, пожалуйста, холодный салат с каракатицей. Принесите нам ещё хорошего белого холодного вина. Одно «Chablis Grand Cru Les Clos» 2005 года, пожалуйста.

Официант удалился.

– А потом можем взять жареного кальмара или сибаса, припущенного в лёгком бульоне. Рыба здесь наисвежайшая.

И они принялись ждать своего заказа. Такреди повернулся к парку. У входа в клуб стоял Грегорио Савини. Он, кажется, смотрел совсем в другую сторону. У него была короткая стрижка, одет он был в лёгкий костюм, а его непроницаемые чёрные глаза отвлечённо следили за людьми вокруг, замечая всё сразу и представляя себе все возможные события.

– Он всегда с тобой, верно?

Танкреди налил Давиде немного воды:

– Верно.

– Он знает о твоей семье всё, потому что уже долго работает у вас.

– Да. Я был ещё маленький, когда он появился. Но на самом деле мне даже иногда кажется, будто он был всегда.

Подошёл официант, разлил вино и удалился.

– Здорово быть знакомым с таким человеком. Нет ничего, чего бы он не знал. Сложно что-то от него скрыть, верно?

Танкреди сделал глоток воды. Он поставил бокал и направил взгляд вдаль:

– Точно. Это невозможно.

Давиде весело улыбнулся:

– Он знает об этой женщине? О Роберте?

– Это он мне нашёл её номер и снабдил всей информацией.

– Серьёзно?

– Конечно. От него у меня столько разных сведений о ней. Какие она носит украшения, какие любит цветы, какой посещает клуб… Иначе я бы не смог провернуть это всё в такой короткий срок.

– А что тебе пришлось сделать, чтобы попасть в этот клуб?

– Да понимаешь, это оказалось проще всего на свете. У них было несколько неоплаченных расходов, которые я помог им закрыть, купив больше акций.

В этот самый момент в дверях показался официант. Он осмотрел всех, а затем увидел того, кого искал.

Он пересёк газон, проворно лавируя между столиками.

Танкреди заметил его:

– Смотри не пропусти эту сцену.

Друг с любопытством взглянул на него. Он не понимал, о чём тот говорит.

Официант остановился у столика семьи Де Лука:

– Прошу прощения…

Фабрицио поднял взгляд от тарелки. Он никого не ждал.

Роберта тоже остановилась.

– Это для синьоры. – И он передал ей прекрасный цветок – дикую орхидею, пёструю, лежащую внутри завёрнутой в пакет шкатулки. К цветку была прикреплена записка. – А это вам, доктор Де Лука.

Фабрицио взял папку. С любопытством он повернул её, но никаких пометок на ней не было. В этот самый момент Роберта развернула записку: «Ты правда меня любишь?» Она быстро подняла взгляд и посмотрела ему в глаза. Танкреди налил вина в бокал, уставился на Роберту, приподняв бокал, словно хотел издалека произнести тост, и сделал несколько глотков – идеально холодное.

– Это превосходное шабли.

За другим столиком Фабрицио Де Лука вдруг побледнел. Он открыл папку и не мог поверить своим глазам. Там лежали несколько фотографий, не оставлявших никаких сомнений, – это его жена Роберта, запечатлённая другим мужчиной в самых неистовых и раскованных позах. И указанием на то, что снимки были сделаны недавно, служила подвеска на её шее, которую он подарил ей на десятую годовщину их брака. Значит, всё это произошло буквально в последние пару недель, поскольку подарок был сделан всего месяц назад.

Фабрицио Де Лука показал фотографии жене, и, прежде чем она успела выйти из ступора, он с размаху ударил её по щеке. Роберта упала со стула. Джорджиа и Маттиа замолчали, боясь пошевелиться, а затем Джорджия разразилась плачем. Более сдержанный Маттиа просто оробел:

– Мама… мама…

Он не знал, что делать. Дети вместе бросились её поднимать. Фабрицио Де Лука взял несколько фото, которые, конечно, будут отличным свидетельством при бракоразводном процессе, а затем ушёл, провожаемый изумлёнными взглядами участников клуба.

Роберта попыталась успокоить Джорджию:

– Ну, солнышко, ничего страшного…

– Но почему папа это сделал? Почему он тебя ударил?

В эту секунду один снимок упал со стола. Джорджия подняла его.

– Мама… Это же ты!

Роберта отобрала фото у неё из рук и со слезами на глазах засунула фотографию в задний карман джинсов. Затем она подняла Джорджию, взяла Маттиа за руку и, пошатываясь, начала уходить под пристальными взглядами людей вокруг. Её щека горела красным, на коже остался отпечаток ладони. Дойдя до стола Танкреди, она остановилась.

Давиде готов был провалиться. Роберта встала перед ними. Она молчала. Слёзы без остановки продолжали катиться по её щекам.

Маттиа ничего не мог понять, он тянул её за руку:

– Мама, чего ты плачешь? Чего вы поссорились с папой? Что произошло?

– Я не знаю, любимый. – И она посмотрела на Танкреди. – Ты мне скажи.

Танкреди молчал. Он взял бокал и сделал глоток. Утёр губы салфеткой и медленно положил её обратно на колени:

– Кажется, тебе начало надоедать счастье. Когда обретёшь его снова, то будешь ценить его больше.