Человек наизнанку

XX

Сидя по-турецки на плоской вершине скалы, Камилла наблюдала, как ночь окутывает Меркантур. Пес дремал, положив голову на ее ноги в сапогах. Где бы ни бродил ее взгляд, он повсюду натыкался лишь на черные громады гор, величественные и безнадежно печальные.

Рано или поздно горы останутся позади. Рано или поздно Массару придется лишиться их защиты. Наверное. Гипотеза о гараже в Луба довольно любопытная. Однако вполне вероятно, что все они ошибаются. Может быть, у Массара вообще нет никакого маршрута и ему совсем не нужна машина. Может быть, он решил до конца жизни скрываться в горах. Теперь Камилла считала, что это возможно: перед ней простиралась огромная территория, такая же пустынная, как в первые дни после сотворения мира. Семьдесят километров скал и почти девственных лесов, — а сколько на самом деле, если посчитать все подъемы и спуски, все склоны и кручи? В сто раз, в тысячу раз больше. Массар мог стать полновластным хозяином этих просторов, где без труда найдешь и воду, и мясо для зверей, и легкую добычу для себя.

Между тем в горах становилось холодно. Камилла съежилась под курткой. С наступлением ночи температура опустилась до десяти градусов, а к утру, пообещал Полуночник, будет только шесть. И это в конце июня. Она схватила бутылку вина, плеснула немного в стакан. Массару небось холод нипочем. Интересно, а зимние морозы и снега он способен выдержать? При том что укрытием ему будет служить одна только волчья шкура? Ведь он не сможет даже развести огонь: его сразу заметят.

Итак, ему станет холодно. Значит, он рано или поздно спустится в долину. Но необязательно завтра и необязательно в Луба, хотя Полуночник и Солиман в этом твердо убеждены. Их безграничная уверенность приводила Камиллу в замешательство. По-видимому, они ни на секунду не усомнились ни в успехе, ни в общем замысле их довольно странного предприятия. Ей-то самой эта затея казалась то разумной и оправданной, то необдуманной и совершенно бессмысленной.

Что, если Массар останется в Меркантуре до первых серьезных холодов, наступающих в октябре? В таком случае им, его преследователям, придется разбить лагерь на окраине Луба и четыре месяца жить в фургоне для перевозки скота. Никто из них об этом даже не заикнулся, никто и мысли не допускал, что погоня может оказаться напрасной. Это все равно что следить за волком, к которому прикрепили неработающий радиомаяк. Камилла покачала головой, хотя в темноте вряд ли кто-нибудь это видел, подняла воротник куртки и отхлебнула глоток коварного сен-викторского вина. Ее вновь охватили сомнения. Мальчик и старик искренне полагали, что все пойдет как по маслу, но она не разделяла их уверенности. Они втроем, вооружившись картой, преследовали убийцу по пятам, однако ей казалось, что результат этой гонки уже предопределен и впереди их ожидает нечто мрачное, запутанное, страшное. И конечно, опасное.

Камилла поднесла к глазам бинокль. В чернильной тьме, окутавшей скалистые склоны, ничего было не разглядеть. Если бы Массар проскользнул в десяти шагах от нее вместе со своими животными, она бы этого не заметила. С собакой ей было спокойнее. Она бы учуяла их задолго до того, как они приблизились к скале. Камилла погрузила пальцы в густую собачью шерсть. Конечно, пес вонял ужасно, но девушка чувствовала к нему признательность за то, что он развалился и дремлет у ее ног. Как же его зовут? Инбербот? Интерсток? Интересно, почему ему нравится спать, положив голову на чьи-нибудь сапоги или ботинки?

Она зажгла фонарь, взглянула на часы, погасила свет. Еще четверть часа, и можно будить Солимана.

Положив левую руку на шею пса, а в правой держа стакан, Камилла смотрела на гору прямо перед собой. Гора, напротив, не удостаивала ее взглядом. Исполненная высокомерия, она просто игнорировала Камиллу.