Человек с тысячью лиц

Глава VI НЕБОЛЬШОЕ НЕСООТВЕТСТВИЕ

Расстояние между воротами особняка Глира и крыльцом дома, на котором лежал мертвый охранник, было не таким уж и маленьким, однако при первом же крике Доллопса суперинтендант Нэком и инспектор Клик рванулись с места, окунувшись во тьму, пропитанную туманом, и, подсвечивая себе карманными фонариками, устремились в переулок. Звуки борьбы и крики помощника инспектора служили им ориентиром.

Выскочив в переулок, они побежали вдоль полуразвалившейся кирпичной стены, окружающей территорию особняка. Пара минут — и перед ними открылась удивительная картина.

Неподалеку от того места, где пару часов назад полицейские перебрались через стену, на земле боролись двое. Один пытался вырваться, а второй, в котором можно было без труда узнать помощника инспектора, изо всех сил старался прижать своего противника к земле. Вокруг валялись рассыпавшиеся листы бумаги с какими-то рисунками и принадлежности для рисования — очевидно, Доллопс с присущей ему дотошностью выполнял задание инспектора. Свет фонариков высветил «задержанного» — крепкого молодого человека в дорогом легком пальто; теперь оно было порвано, и из-под него торчал помятый вечерний костюм. Застыв, удивленный суперинтендант Нэком воскликнул:

— Джеф!

И тогда инспектору Клику стало ясно, что перед ним не кто иной, как наследник сэра Филиппа Клаверинга — юноша, ожесточенно угрожавший этим вечером человеку, труп которого они нашли в доме, и чьи угрозы так быстро сбылись.

Однако это восклицание возымело и другой эффект. Доллопс, поняв, что суперинтендант знает задержанного, замер, повернувшись таким образом, чтобы лучи фонариков хорошенько высветили лицо его противника, дабы избежать ошибки при его идентификации.

— Добрый вечер, господин Нэком! — воскликнул задержанный. — Вот удача! Неужели это и в самом деле вы? Кто этот человек? Почему он напал на меня? Никогда раньше я его не видел… Рад, что вы тут оказались… Я требую, чтобы он возместил мне стоимость испорченной одежды!

Инспектор Клик мысленно отметил, что, судя по крикам, перед тем, как наброситься на противника, Доллопс позвал суперинтенданта Нэкома на помощь, назвав его по имени. Однако в тот момент инспектор ничего не сказал. Вместо этого, выключив фонарик, он убрал его в карман, а потом, протянув руку, помог Доллопсу встать.

— Вы… Вы, кто бы вы там ни были! Попридержите язык и умерьте пыл! — задыхаясь, выкрикнул Доллопс, а потом повернулся к суперинтенданту. — Утверждаю, что этот человек бродил тут и препятствовал задержанию. И смею заверить вас, сэр, он сам набросился на меня, когда я вежливо попросил его остановиться. Я как раз делал зарисовки следов, согласно вашему распоряжению, — искренне продолжал молодой человек. — А он занимался тут чем-то непонятным, крался в темноте… И независимо от того, кто он такой, сэр…

— Он — джентльмен, сэр Джеффри Клаверинг, сын и наследник моего друга сэра Филиппа Клаверинга, — перебил юношу суперинтендант. Главный полицейский произнес эту фразу на одном дыхании, и в голосе его слышалось определенное волнение, так как, судя по всему, он тоже не ожидал встретить Джеффри Клаверинга в это время рядом с местом убийства.

— Отлично, сэр, но это ничего не меняет… — начал было вновь Доллопс, но в этот раз его перебил «задержанный».

— Выходит, я не должен обвинять вас, молодой человек. Вы всего лишь переусердствовали, находясь на службе и выполняя распоряжения суперинтенданта Нэкома, — объявил он. — Хотя после такой взбучки на мне места живого нет. И если бы вы приказали ему отпустить меня как можно быстрее, то я был бы вам невыразимо обязан.

— Конечно, Доллопс. Позвольте джентльмену встать.

— Но, господин суперинтендант…

— Отпустите его. Никуда он не денется, говорю я вам!

— Но даю вам слово, сэр…

— Вы слышали, что я сказал, не так ли? Что, моего приказа недостаточно? — резко прервал его Нэком.

Доллопс бросил быстрый взгляд на господина Георга де Леспарре и, когда тот кивнул, выпустил «задержанного», поднялся с земли и стал собирать разбросанные листы бумаги.

— Ну и наглецы же у вас служат, господин суперинтендант, — заметил молодой Клаверинг, к которому, похоже, стало возвращаться самообладание, — теперь, когда стало очевидно, что вопрос его появления в этом месте и в этот час неизбежно должен был стать темой для беседы. — Надеюсь, вы отошлете этого человека? И если бы вы еще попросили отойти вашего спутника… Видите ли, господин Нэком, я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз, если не возражаете.

— Конечно, Джеф… Доллопс, я бы попросил тебя отойти и пока заняться следами в другом конце переулка.

— Да, сэр. Только вот моя шляпа… Вот она. Куда мне идти?.. — и потом, чуть замешкавшись, добавил: — Сэр, я сделал что-то не так?

— Идите и продолжайте делать, что было сказано. Забирайте ваши вещи и ступайте.

— Конечно… конечно… Тем более что тут делать больше нечего — этот джентльмен большую часть следов затоптал своими грязными ботинками! — произнес Доллопс с явным отвращением, сделав упор на слове «джентльмен». — Так что тут теперь только его следы.

После этого, незаметно для остальных, уголком правого глаза он подмигнул инспектору Клику, после чего собрал запачканные грязью листы бумаги и, бормоча что-то себе под нос, направился вдоль каменной ограды, высматривая новые следы. Вскоре его фигура растворилась в тумане.

Как только Доллопс ушел, суперинтендант Нэком вновь повернулся к «задержанному»:

— А вот этого джентльмена я не смогу отпустить, Джеф, как бы вы ни просили. Разрешите представить вам: господин Георг де Леспарре — известный французский криминалист. И должен сказать, сегодня ночью мы с ним занимались весьма важным расследованием. Короче говоря, совершено дерзкое убийство. Все произошло после того, как я оставил особняк Клаверингов. Думаю, Джеф, вы ужаснетесь, когда узнаете…

— Не спешите так… Не спешите, господин суперинтендант, — перебил его инспектор Клик, до этого внимательно рассматривавший «задержанного». В конце концов детектив решил, что молодой человек ему нравится — тот и в самом деле был красив и выглядел честным и откровенным человеком. Инспектор не мог представить его в роли злодея, однако он отлично знал: внешность порой невероятно обманчива. — Пусть лучше Джеффри Клаверинг сам расскажет, что ему известно. Возможно, он уже слышал о преступлении и именно поэтому очутился здесь?

Инспектор Клик специально задал вопрос именно таким образом, так как был уверен, что никто не знал да и знать не мог о том, что произошло убийство. Об этом не знала даже местная полиция. А вопрос свой он сформулировал именно так в надежде, что молодой Клаверинг попадется в расставленную ему западню — если, конечно, он причастен к случившемуся. Однако к полному разочарованию инспектора Клика своим ответом молодой господин Клаверинг лишь подтвердил первое впечатление инспектора.

— Да, можно сказать и так. Ваше предположение верно, месье, — произнес он со звуком, который можно было растолковать как смесь вздоха и всхлипа — едва ли не рыдание, но ему удалось его усмирить силой воли, стараясь выглядеть совершенно хладнокровным. — Я лег спать… то есть собирался лечь спать… но я знал, что не должен ложиться, и отправился прогуляться в тумане по ночным улицам. Прогулка перед сном всегда помогает мне крепко уснуть. Но тут навстречу мне выехал автомобиль. В нем был Меллиш — полицейский констебль. Он рассказал мне об убийстве. Тут-то я чуть с ума не сошел от волнения. Больше всего я волнуюсь за мою дорогую девочку. Может, с ней тоже случилась беда… Вы не видели ее?

— Нет, — отрезал суперинтендант Нэком. — Обо всем случившемся сообщат утром. Бедная девушка, какой это будет для нее удар… но надо сказать, теперь с вашей дороги убрали мешавшее вам препятствие.

— Да, — согласился молодой человек, и в голосе его прозвучали определенные тревожные нотки. — Именно поэтому я отправился сюда, чтобы посмотреть — может быть, мне удастся разузнать что-то о личности убийцы. Хотя, скорее всего, я просто потерял голову… — добавил он смущенно, словно извиняясь. — Я и представить не мог, как такое могло выйти… А потом этот парень бросился на меня, скорее всего перепутав с убийцей.

Он попытался усмехнуться, но даже суперинтендант Нэком чувствовал, что молодой джентльмен делает отчаянные усилия, чтобы скрыть собственное волнение.

— В сложившейся ситуации вы ни в чем не можете обвинить его, Джеф, — ответил суперинтендант Нэком. — Кроме того, ваше поведение более чем подозрительно… Вы отправились разузнать об убийстве после того, что случилось в особняке вашего отца…

— Вы подразумеваете то, что я угрожал графу де Лувизану?

— Да. И по крайней мере двадцать или тридцать человек слышали, как вы собирались его убить. А после этого вы, для того чтобы успокоиться, выходите из дому. Хотя сами объявили всем, что пойдете к себе в апартаменты и не выйдете оттуда до утра…

— Я так и сделал, — взволнованно подтвердил Джеф. — Пурвисе, мой камердинер, может подтвердить мои слова. Все дело в том, что у меня не было настроения ни танцевать, ни дурачиться. Ведь получилось так, что мою девушку отобрали у меня, словно я прокаженный. Видит Бог, господин Нэком! Неужели вы считаете, что я имею какое-то отношение ко всему этому?

Однако прежде чем суперинтендант ответил, вперед выступил инспектор Клик и взял инициативу разговора в свои руки.

— Я уверен, тут имеет место всего лишь небольшая импульсивная вспышка. Молодой человек всего лишь перенервничал. Ведь так? — поинтересовался он, ступив на опасный путь, который должен был сразу или подтвердить, или опровергнуть все подозрения. — И молодому джентльмену не нужно было больше никаких причин, чтобы оставить зал приемов и уединиться… Смешно! Тогда можно подозревать и леди Клаверинг, ведь ей тоже пришлось выйти и на какое-то время оставить гостей. Если это тоже считать подозрительным, то должен сказать, что вы, англичане, не верите даже самим себе. Ведь так?

— Конечно, господин… извините, запамятовал, как вас зовут… господин… — тут же согласился Джеф, с благодарностью посмотрев на учтивого и благородного француза, который, как казалось, всякий раз готов был помочь ему выкрутиться из щекотливого положения. — Вы, как я вижу, очень наблюдательный человек. И моментально находите правильный ответ, в то время как я, пытаясь сформулировать его, брожу в потемках… Моя мать не часто страдает от головной боли, но в этот вечер она и в самом деле вела себя очень странно. Она рано ушла к себе, но никто не может сказать, что она осталась в своих комнатах, точно так же как Пурвисс не может ручаться, что я остался в своих.

Клик странно улыбнулся левой половиной лица — его улыбка появилась и тут же исчезла.

— Очень, очень может быть, — вежливо сказал он. — Однако мы беспокоимся не о леди Клаверинг, а о владелице драгоценного камня, обнаруженного нами на месте преступления. Кроме того, там были тонкий золотой браслет и бутылочка фиалкового масла…

— Боже мой! Кэтти! Она сказала, что потеряла его! — воскликнул Джеффри сквозь крепко сжатые челюсти. А затем, поняв, что не сдержался, попробовал изобразить полное отчаяние. — Что вы имеете в виду? Что вы хотите сказать?.. Что моя дорогая девочка… О боже! Но если вы посмеете… хоть в чем-то попытаетесь ее обвинить, я вас придушу! Она не может быть никак связана с этим отвратительным преступлением! Ей-богу! Она не имеет к этому никакого отношения!

— Монсеньор слишком расточителен на угрозы, — учтиво заметил Клик. — Может, не стоит ждать… У нас множество доказательств того, что женщина была замешана в убийстве и…

— Но это не могла быть леди Кэтрин! Клянусь!

Голос молодого джентльмена дрожал от переполнявших его эмоций, его взгляд метался от одного представителя закона к другому.

— Вы абсолютно уверены в том, что никого не подозреваете в совершении этого убийства? — спросил Клик с несвойственной ему прямотой. — Никого не подозреваете?

На мгновение молодой Клаверинг заколебался.

— Нет, — наконец кратко ответил он. — Нет, не подозреваю. Я ничего об этом не знаю. Меллиш рассказал мне об убийстве, и совершенно естественно было бы отправиться сюда и поискать…

— Да, господин, конечно, — мягко согласился Клик. — Тогда нам остается сказать вам «до свидания». Боюсь, что у меня не получится снова встретиться с вами, так как завтра я возвращаюсь в Париж. А распутывать это дело, скорее всего, придется моему английскому коллеге, господину Джорджу Хэдленду. Так что adieu, а не au revoir[10].

Он протянул руку молодому джентльмену, который в свою очередь крепко пожал ее. Инспектор почувствовал, что при этом Джеф Клаверинг дрожит всем телом. Затем, пробормотав что-то вроде «доброй ночи», он направился по переулку в сторону железнодорожной арки, откуда, скорее всего, и пришел.

— Хм-м-м! — протянул инспектор Клик и вновь принялся теребить подбородок большим и указательным пальцами. — Полный отказ! И с достаточной благопристойностью, чтобы покраснеть! Точно так!.. Точно так!..

Господин суперинтендант Маверик Нэком, очень хорошо относившийся к отцу молодого Клаверинга, подошел и положил руку на плечо инспектора.

— Инспектор Клик, — начал он шепотом, переполненным беспокойства и волнения, — не стоит осуждать этого парня. Вам же удалось что-то выяснить. Не томите, расскажите, какие выводы вы из всего этого сделали?

— Вы считаете, что я сделал какие-то выводы, господин суперинтендант? Хорошо, скажу честно… Я считаю, что молодой человек неумело лгал нам, словно карманник, решивший пустить пыль в глаза. Он определенно подозревает кого-то… и для этого у него есть веские основания. Он и прежде, и сегодня вечером побывал в этом заброшенном доме. Именно он раздавил золотой флакон с фиалковым маслом. Этот аромат ощущался от листа бумаги, на который он наступил, — от его ботинок, от кашне, кепки, упавших на землю во время драки с Доллопсом.

— Спаси Бог! Бедный его отец! Конечно-конечно, Клик, вы не верите…

— Мой дорогой господин Нэком, я никогда не стану ни во что верить, пока не получу тому абсолютное доказательство. А то, о чем я могу думать, — отдельный вопрос.

— И вы думаете, что этот мальчик…

— Вы хотите знать, считаю ли я его импульсивным, привлекательным молодым человеком, этаким Дон Кихотом на свой дурацкий манер, — или опасным и ловким преступником? В какой-то момент я никак не мог решить, что мне выбрать. Одно несомненно: Джеффри Клаверинг знает об этом преступлении больше, чем говорит. Судя по всему, он выгораживает какую-то женщину… И скорее всего, это леди Кэтрин Фордхэм, побывавшая сегодня ночью не только в особняке Клаверингов, но и в особняке Глира, причем вместе с самим Джеффри.

— О боже! Инспектор Клик, откуда вы это взяли? — хриплым, дрожащим голосом воскликнул Нэком.

— Во-первых, вся одежда молодого Клаверинга была пропитана запахом фиалкового масла, хотя, по словам погибшего охранника, по этому переулку прошла только одна женщина — вероятнее всего, леди Кэтрин Клаверинг. Джеффри, конечно, выгораживает ее; он не хочет, чтобы кто-то узнал, что она ушла из дома, бросив гостей. Нет, я думаю, что они оба побывали тут сегодня вечером… Но давайте узнаем, что там накопал Доллопс.

А через минуту, откликнувшись на крик совы — условный сигнал, который подал инспектор Клик, — вернулся Доллопс.

— Боже правый, сэр! — воскликнул он, увидев, что инспектор и суперинтендант отпустили «задержанного». — Вы что, специально отослали меня, чтобы его отпустить? Тут же кругом полно его следов. Их в переулке пруд пруди… Кстати, господа, мне нужно осмотреть вашу обувь. Надо сказать, вы тут тоже изрядно натоптали… И все же отпускать этого парня не следовало. Он тут так подозрительно терся, прятался… Мне показалось, что он прятался…

— Он прятался? Где?

— Да господин суперинтендант, я все время пытался об этом сказать, только вы мне не давали. Вы мне рот раскрыть не давали, но я-то уверен, что этот субчик затаился вон у того дерева, — и Доллопс направил луч своего фонаря на дерево, стоящее примерно в трех-четырех ярдах от полицейских. — Он был там, и как только такси уехало, я почти сразу его заметил. Он шел на цыпочках, чтобы не шуметь, но я смог подобраться к нему совершенно незаметно…

Суперинтендант Нэком резко повернулся к инспектору Клику. На мгновение наступила зловещая пауза, а потом инспектор заговорил:

— Просуммировав все эти факты, как вы считаете, господин Нэком, — молодой Клаверинг есть герой или негодяй? Если он невиновен, то почему прятался? А если он не преступник, то скажите, что он вообще тут делал?

— Боже мой! Не спрашивайте меня! — раздраженно ответил суперинтендант. — Это адская головоломка, не похожая ни на что… У меня от нее голова идет кругом. Но посмотрите сюда, старина… Предположим, Джеф совершил убийство. Но как он смог уговорить де Лувизана прийти ночью в заброшенный дом — человека, жизни которого он только что угрожал?

— Возможно, он этого и не делал, господин Нэком. Возможно, кто-то уговорил де Лувизана вместо него. Женщина — хорошая приманка, мой друг, а мы знаем, что в этом деле замешаны как минимум три женщины… Однако нам пора идти. — Вдали в темноте раздался слабый автомобильный гудок. — Думаю, это Леннард возвращается с местными властями. Я узнаю этот автомобильный гудок из тысячи, господин суперинтендант. Надо пойти их встретить… А господину де Леспарре пора отбыть на родину. Сюда, Доллопс. Когда выполните все формальности, господин Нэком, подходите к железнодорожной арке. Мы будем вас ждать. А пока, Доллопс, вперед, и поживее!

— В самом деле, вы тут главный, господин суперинтендант. А нам светиться незачем, — добавил помощник инспектора.

— И я прошу вас, господин суперинтендант, не задерживайтесь, — подытожил Клик, пожав руку Нэкому. — Мы ждем вас под аркой. И учтите, это пока была просто разминка. Настоящая работа у нас впереди. Если я прав, это дело окажется довольно забавным…

И развернувшись, он исчез в темноте, отправившись своей дорогой, которая должна была привести его к разгадке тайны, где в один узел сплелись Любовь и Вера, Горе и Надежда, и ее разгадка скрывалась под крышей усадьбы Вуферинг… разгадке, чья тень краем крыла касалась и леди Кэтрин Фордхэм, и Алисы Лорн.