Чемпион 4

Глава 14

Рикардо ринулся вперед как буйвол — видать, это было его фирменной фишкой, такой Тайсон из подворотни: в первые секунды подавить соперника, сломать и центр ринга занять. Ну типа кто тут папочка показать. Другой причиной такого спурта и стартового натиска могла стать никудышная дыхалка, когда функционал не позволяет рассчитывать на долгую дистанцию.

Впрочем, весь свирепый набор латиноса был Сане примерно той же значимости, что мертвому припарка. Натиск вмиг ушел в никуда — то есть, Саня сразу же заблокировал его клинчем, жестко прихватил за локти. Атака у Рикардоса была хорошо видимой, что хотел амиго было легко предугадать, да и превосходство в массе у Пельменя имелась, этого не отнять. Даже ухмылочка на лице проскочила на миг: знай наших! Владеем тактическими хитростями.

И следом Саня взял и весом своим нехилым на тушку латиноса навалился, чтобы скорее его измотать. Пуэрториканец бешено задергался, как бешеная собака, впустую тратя силы, хотя рефери, конечно, ринулся разнимать бойцов, когда этот Рикардо попытался Пельменя, словно бык взять на рога, чтобы с себя стряхнуть. Саня то знал, что делать, как со всей теплотой в клинче встречать.

— Брейк! Брейк!

Вышло это у него так: «Брик! Брик!».

Разошлись.

Дабы у рефери вопросов не возникло, Саня даже руки расставил, продолжая на соперника давить массой.

— Брейк, маза фака!

Рефери вклинился между бойцами. Растащил. На Саню посмотрел, пальцем погрозив, что-то сказал — хрен пойми что, правда, но видать запрещал наваливаться. Повернулся к Рикардо, показал, чтобы тот с низко опущенной головой не пер вперед. Накомандовавшись, отошел:

— Бокс!

Саня мигом сунул в пятак Рикардо джебом, и тут же ловко ушел от убойного правого хука. Не назад, а с помощью короткого бокового шага.

Мозг бешено работал — Саня успешно уклонялся, отбивал удары, от которых ныли руки, отвечал легкими контратаками, а мысли сверкали молниями — стремительный анализ, подогретый реальной возможностью отхватить вспышку в башке, за которой наркоз нокаута, а на жопу сейчас совсем не вариант садится.

Преимущество в росте не давало Пельменю преимущества в дистанции: у этого латиноса были чудовищно длинный рич, по-русски говоря руки как у обезьяны. Ими он легко доставал куда более рослого противника, другое дело, что защищаться Саня умел, удары видел за километр и реагировал соответствующе. Да и откровенно средненький уровень Рикардо не позволял ему пробить оборону русского бойца. Но что левой, что правой он бил так, что казалось, тебя лупит экскаватор. Есть такие бойцы, которые не хватают с неба звезд, а разрушительная мощь у них даже боже.

Молниеносный анализ привел к мысли о том, что тянуть нечего. Вряд ли соперник выдохнется за четыре раунда, и стартовый спурт скорее связан с полным отсутствием понимания боя, а не с проблемами дыхалки. А если взглянуть на плечи латиноса и объем грудной клетки, то объем легких у Рикардо — впечатляет. Одновременно, схватить случайную плюху от пуэрориканца — больше, чем реально. Правду говорят: у панчера всегда есть шанс в бою с более классным противником. Может попасть? Да запросто! И вот боксер топ-класса грустит на канвасе, а середнячок-панчер празднует победу. Пельмень то тоже не Мухаммад Али…

Саня не собирался оказаться в позе проигравшего, и мысль, летящая со скоростью света, уже оформилась в план действий.

Конечно, в защите метиса было полно дыр. Точнее говоря, у него там был натуральный проходной двор. Единственной защитой было яростное нападение, лишавшее противника всякой инициативы. Это вполне прокатывало на уровне таких вот спаррингов в клубе, может быть, на городских состязаниях, где полно неумех и начинающих. Но вот с таким бойцом как Пельмень, это не взлетело. Очень похоже, Рикардо это уже сам понял, но упорно долбил все те же хуки и свинги, от которых Саня пока уходил или отбивался. И примерялся — как бы приложить островитянина простой, но эффективной комбинацией. Но уже конец раунда, устал… нет! Можно открыться и кукушка в ответ прилетит.

Пельмень мудро рассудил: надо взять минуту передышки, будет лучше. Он даже начал потихоньку маневрировать к своему углу, чтобы хоть три секунды, да выиграть. И верно рассчитал: когда гонг грянул, Пельменю осталось разве что опуститься на табурет, а Рикардо чапать к себе через весь ринг. Конечно, при его дыхалке это не такая уж проблема, но все же крохотный плюс в копилку Саши. Но прежде на самой ленточке раунда Саня резко контратаковал несколькими тяжелыми ударами по корпусу. Вряд ли кто-то считал в спарринге очки, но такая тактика называлась «кражей раундов», чтобы забрать концовку и произвести положительное впечатление на судей.

Джонни засуетился, яростно завертел полотенцем:

— Саша, дыши! Глобус!

Саня смекнул, что его секундант хотел сказать «глубже», но от волнения попутал слова. Кивнул в ответ. Да он так и дышал, как заводской компрессор, работал легкими по максимуму, насыщал кровь кислородом.

Джонни не боялся громко тараторить по-русски, один черт никто ничего не поймет. Правда, речь его от возбуждения стала совсем условной, но это и неважно.

— Саша, джеб! Он рука внизко! Ты видаль? Джеб сильно! Тряснуть! Он сразу руки бросит, и ты сразу кросс! И лефт хук. Пауэр! А там все само пойдьет!

«Пробей ему сильный джеб, чтобы встряхнуть, и он невольно опустит руки. И тут же надо засадить правый кросс и левый хук, при этом, конечно, вложиться всей массой, тогда он должен посыпаться. А дальше энергично добивай!» — несложно перевел Пельмень, хотя и слушал признаться в пол уха.

Да уж, котелок у Джонни варит неплохо, дело знает и гавно не советует. Саня кивнул.

— Пора! — Джонни убрал полотенце, хлопнул по плечу одной рукой, другой всовывая капу.

Пельмень встал, покосился на других стоявших вокруг ринга персонажей из зала. Судя по их отреченным рожам, происходящим на ринге они были не впечатлены. Понятно, что публика здесь была изысканная, а Сане как раз и надо было впечатление производить.

Ну, брат! — сказал он себе, хотя мог бы не говорить. — Пора заканчивать. Он ощутил ту самую лихую легкость, при которой мир послушно прогибается под тебя. Пел тут один товарищ про изменчивый мир, который однажды под нас прогнется. Пельмень же отнюдь был не прочь прогнуть свой мир прямо сейчас. Для чего, всего то на всего, требовалось уронить Рикардо. Лично к нему вопросов никаких нет, но прогинаться ему вслед за миром таки придется.

Да уж, попал под раздачу, подумал Саня, массируя нос перчаткой и дожидаясь, когда начнется второй раунд. Ну да ладно, братан, работа у тебя такая по башке получать.

— Бокс! — объявил судья, убедившись, что оба бойца на ногах и готовы продолжать.

Рикардо решил своей дури не изменять, поэтому бросился вперед с той же яростью и силой. А че, то немногое, что он умел делать на ринге, он делал исправно. Только на сей раз Пельмень не дал ему такого шанса.

Он сразу же вломил джебом, как выстрелил. Голова Рикардо сильно мотнулась назад. Конечно, череп у него чугунный, но и удар у Сани пушечный. Латиноса мотнуло, руки невольно опустились, и он тут же получил от противника прямой кросс правой.

Вот тут, видать, ему уже стало мутновато и чуть потерянно. Защиты у него в принципе не было, что сейчас только подтвердилось. Поэтому, прекратив напор, он стал мишенью для акта первобытного насилия. Левый хук встряхнул ему лампочку, а мгновенный апперкот правой перевернул небо и землю.

Все-таки башка у Рикардо была если не чугунная, то гранитная. Он и от всех этих подарков не вырубился совсем, хотя, конечно, перестал понимать, где верх, где низ, и на каком свете он находится. Рухнув на канвас, сделал судорожную попытку встать, и это почти получилось, однако ноги не держали, разъезжались, и, привстав, он вновь завалился вперед и вправо.

— Стоп! Стоп! — решительно замахал руками тренер-рефери.

Саня испытал чудовищное облегчение. Он сдал первый экзамен здесь! Сдал!.. Интересно, как там рожи зрителей поживают — сами е просили ярчить.

…Наверное, нервное напряжение все же оказалось очень сильным. Потом Саня толком не мог вспомнить, что было после этого боя в клубе. А ведь было что-то — темнокожие парни обступили русского коллегу, теперь уже с уважением и с улыбочками. Они от всей души, что-то с дружелюбным напором говорили. Джонни успевал переводить с пятого на десятое… Пельмень невпопад кивал — ага, ага, вышло действительно зашибись. Но то ли будет еще.

Пришедший в себя Рикардо тут тоже очутился, также по-приятельски скалился без всяких обид. И в параллель с остальными что-то очень живо и громко трещал на немыслимом языке, от которого Джонни чуть не морщился. Хотя старался сдерживаться. Запомнилась довольная физиономия Билли, ведшего деловой разговор с тренером… Словом, это все в памяти Пельменя зацепилось очень странно, как бы нечто между сном и явью… и окончательно явь вернулась, когда они в «Камаро» Джонни уже ехали к нему домой, слушая американский музон. Джонни предпочел тяжелый рок, который как нельзя кстати, бодрил после боя.

—…Саша, это супер! — амер не скрывал восхищения, ерзая на водительском сиденье так, будто у него шило в задний проход вставили. — Ты сразу сьебя поставил как большой проспект. Рикардо гейткипер, лакмусовая бумажка, понимаешь?

— Ага, угу, — кивал Пельмень, принимая комплименты.

Не как должное, конечно, но таких сладких речей он по своей прошлой жизни с вагон и тележку выслушал. Не привыкать.

— Ну, Билли!.. Он сукьин син, так, но как дьело знает! Вот с-сукьин син, а⁈

Из дальнейшего диалога выяснилось, что Джонни в глубине души сомневался в реальных перспективах Сани. Почему? Да потому что больно странная у него тактика была — корявая прекорявая. Хотя пиндосу очень хотелось верить в победы русского боксера, поскольку он принял решение инвестировать в Пельменя свои бабки. Так вот, теперь Джонни охотно признавал, что Билли видит больше и смотрит дальше. Все же он классный промоутер, и Джонни есть чему поучиться. Резюмировал американец тем, что уже сейчас видно, что с инвестицией в русского он не прогадал.

— Но тут, Санья, есть одна штука. Как это у вас… ньюанс!..

— Ну? Не томи.

Джонни горячо поведал, что Билли вполне может сделать ставку на Пельменя не как на будущую звезду, хотя будет лить в уши именно такую сладкую сказку. Но нет, он будет вкладываться в него, как в так называемого джорнимена, если по-русски, то — «подмастерье». Бойца второго-третьего эшелона… ну нет, все же второго, до тех пор пока рекорд не станет глубоко отрицательным. Третий же разряд — это уже совсем «мешок», которого ставят на убой, чтобы набить серию побед. Хотя, случается, что и такие товарищи попадают в довольно дорогостоящие бои, что для них гигантская удача.

Джорнимен второго ранга все же был классом выше и продавался публике дороже. Такой спортсмен в силу разных причин не воспринимается как звезда. Зрители на таких не особо шли, стало быть, и сверхприбылей из него не выкачаешь. Но умеренный, а иногда и довольно приличный доход эти ребята давали гарантированно и присутствовали в рекорде практически каждой восходящей звезды, когда следовало проверить оную перед большими боями. Ну и сами джорники временами зарабатывали довольно неплохо. Но в целом судьба у них была незавидная: быть фоном, на котором звезды блещут ярче и финансово привлекательнее. И вот что интересно: среди джорников всегда бывали яркие личности, с харизмой. Но уровень их мастерства или подпорченный рекорд, не позволяли стать реальным чемпионом. Достаточно вспомнить бой Джошуа и Хелениуса, где последний некогда сам бывший звездой, по факту превратился в обычного джорнимена, подумал Пельмень.

Так Джонни просвещал Саню, пока ехали, а тот думал, мотал на ус. В принципе, стать джорнименом — чем худо? Очень приличный заработок, и те вопросы, о которых он размышлял: помочь своим, купить им приличное жилье… но он-то, Саня, способен в тяжах шороха навести, без скидок! И бабок побля срубить.

Когда приехали, Джонни тут же отзвонился — как Саня понял, Билли. Переговорили они кратко, после чего хозяин объявил:

— Сейчас покушиваем и можно отдыхать! Билли придьет вечером, будем иметь солидный разговор.

После плотного обеда Джонни умотал куда-то по своим делам, а Пельмень лежал в узкой комнатке, лениво щелкал пультом… Ни хрена непонятно, что там с голубого экрана несут, но хоть картинку посмотреть от нечего делать.

Все это довольно муторно колыхалось в голове, наконец, он задремал под болтовню из телевизора и проснулся, когда вернулся Джонни.

Билли появился действительно ближе к вечеру, такой весь довольный и улыбчивый. Джонни подсуетился, сделал кофе, впрочем, Билли от кофе отказался.

— Ну что, Санья, — с подъемом произнес он, — будем работать на вперед?..

— Отчего бы и не поработать, — сказал Пельмень спокойно.

— Тогда давай слушать и за-по-минать!

Билли конкретно очертил цели и способы их достижения на ближайшее время. Собственно, цель-то одна: выйти на уровень солидного рейтингового боя, то есть на позицию, начиная с которой спортсмен становится машиной для зарабатывания денег. Это будет вторая высота, которую Саша должен будет взять. Первая, да, была сегодня — ну, понятно, не ахти какая высота, так, холмик, но ведь холмик надо перешагнуть и не споткнуться, чтобы идти дальше.

— Тепьерь, Санья, пойдет работа. Каждый день, — Билли поучительно поднял указательный палец.

Он объяснил, что договорился с одним из клубов, рангом повыше, чем сегодняшний, где профики есть. Тренироваться отныне Пельмень будет там. Вообще бойцовский состав там сильный, тяжи в том числе присутсвтуют. Один…

Тут Билли как будто запнулся.

— Что — один? — поймал его Саня на слове.

Билли сказал, что один парень там явная будущая звезда, и ведут его вверх исключительно бережно, как и полагается любой звезде. Пока молодой, девятнадцать лет, участвует в любительских турнирах, с неплохими результатами выступает, но пока сыроват еще для чемпионских боев…

— Понятно, — равнодушно сказал Пельмень. — А как зовут товарища?

— Лэнс. Лэнс Уитакер.

Вот оно что!..

Внутренний Александр мысленно рассмеялся. Ну как же, Лэнс Уитакер, один из топовых тяжей в конце девяностых и в нулевые, правда, так и не добравшийся до наивысших титулов, но несомненно, звездный боец, входивший в обойму ведущих, это да. Вот, значит, как!

Разумеется, Саша Пельмененко лишь флегматично кивнул, проронив:

— Ага, понятно…

А Билли стал расписывать дальше. Условия: проживание, спецпитание, включая протеиновые смеси и тому подобное, строжайший распорядок дня: тренировки, разминки, пробежки… Все это оплачивается в счет будущих побед, то есть авансом. Равно как и необходимый спортивный инвентарь. Вообще, Саша, готовься к интенсивной работе! Еще день-два на обустройство, а потом работа, работа и работа! Чтобы бабки вложенные не только отдать, но и заработать.

— Я готов, — улыбнулся Саня.

И назавтра действительно началась суета. Джонни отвез его на съемную квартиру.

— Ну, Санья, — говорил он по дороге несколько извиняющимся тоном, — это, коньечно, не Манхэттен и даже не Бруклин… зато совсьем рядом с клубом твоим. Ничьево, как вы любите говорить! Жить можно!

Саша с этим и не спорил.

Район на самом деле оказался похуже, поскромнее чем место проживания Джонни: мрачнейшие шести-семиэтажные дома угрюмо-багрового цвета, квартирка маленькая. Впрочем, для одного человека, пусть и такого крупного, как Пельмень, места достаточно. Все удобства, телевизор, холодильник — в наличии.

— Да, Санья, — напутствовал Джонни. — Английский язик надо учить, хочьешь, не хочьешь… Походи немного по региону, магазин, туда-сьюда… потом глядишь Билли на курсы раскошелится. Кстати, здьесь раньше много поляков жило, у вас ведь язики близко?

— Есть такое. А почему — раньше? Куда они подевались?

— А херь их знает, — неожиданно отличился Джонни глубоким знанием русского. — Я это не интересно.

И сказал, что кое-кто из поляков тут остался, с ними худо-бедно объясниться Саша сможет, а заодно и в английском поднатаскаться.

«Лучший способ изучения языка — погружение в среду…» — подумал Пельмень и кивнул.

Помешкав, Джонни все же сказал, что очень поздно по улицам бродить не рекомендует и во всякие местные бары заходить тоже не советует. А еще есть такие кварталы любопытные, куда белокожим вход заказан.

— К неграм что ли? — уточнил Пельмень

— Ноу нигер, нельзя нигре, — замахал руками американец, вытаращив глаза.

Саня улыбнулся. Наслышан он был о таких вот «черных» кварталах. У них там даже копы и те черные.

— Ну а в остальном — об… об…

— Обживайся, да понял я.

— Так, да! А я поехал, у мьеня дьела. Заеду на вечер!

— Пока.

Послонявшись по тесной квартире, Саня ощутил знакомую уже тоску. Черт возьми! Надо сходить погулять, развеяться.

Сказано — сделано. Быстро собрался, вышел. Огляделся, запомнил дом, подъезд, повернул вправо.

Шел, с интересом поглядывал по сторонам. Было тепло, веял приятный ветерок. Немногочисленные прохожие шли по своим делам, совсем разные люди: белые, негры, азиаты, латиносы… Совершенно никто из них не обращал никакого внимания на здоровенного белого парня. Саня тщательно запоминал ориентиры, перекрестки, да заблудиться здесь было практически и невозможно. Убедившись в этом, Пельмень бодро свернул на одном из перекрестков налево, пошел уверенно, по-прежнему фиксируя ориентиры в лице вывесок, магазинчиков… постепенно привыкая чувствовать себя здесь как рыба в воде. Спохватился, когда зашел куда-то далеко.

Оглянувшись, испытал не то, что беспокойство, а скорее удивление.

Народу здесь было заметно больше, но абсолютно все вокруг были чернокожие, и вот они-то точно смотрели на него, проходя мимо. Прям как на пришельца с другой планеты — круглыми черными глазами, изумленно, хотя вроде бы нейтрально. Без вражды, но с непониманием — как и зачем к нам этого амбала занесло?.. Зашел таки в «черный» квартал? Блин, они бы хоть вывеску что ли вешали, куда заходить можно, а куда нельзя.

Признаться, Сане стало малость неуютно, он решил, что пора поворачивать оглобли обратно. Дорогу он помнил прекрасно, поэтому, остановившись, потоптался, озираясь с максимально независимым видом, как бы что-то соображая, и пошел обратно.

Он прошел метров двадцать, как сзади резко, грозно загудело авто, совсем рядом. Какое-то нехорошее предчувствие ворохнулось в глубине души, хотя озираться Саня не стал: мало ли кто там кому сигналит, мне какое дело?.. Потом же по-английски не сможет двух слов связать, случись какой кипишь.

Он спокойно шагал, но тут в сантиметрах от него пролетел и с тормозным визгом притерся к тротуару подержанный огромный «Кадиллак-Девилл» 1981 года. Обе правые двери распахнулись, из них мгновенно выскочили двое молодых чернокожих в черных блейзерах и водолазках, все увешанные золотыми перстнями, браслетами, цепями так, что в глазах рябило…

— Йо, нигер, маза фака⁈ — стали прыгать они вокруг Пельменя как дети вокруг елки, вынуждая того остановиться.

— Ты кого фака, чучело? — спокойно спросил Саня.