Чемпион 4

Глава 9

Когда Саня в зал пришел, то увидел, как пацаны разминаются, двигаются — соревнования шли своим чередом, далеко не все парни отскочили. Собственно, кроме Пельменя все остались выступать и своих соперников перебоксировали.

— Здоров, мужики! — Пельмен внутрь зала прошел.

Увидев Саню, кто-то дружески махнул рукой, улыбнулся… Пельмень ответил тем же. Вообще странновато щипнуло сердце — спортзал стал родным, блин, а сегодня он пришел сюда в последний раз. Пацаны сделались своими, хоть случались терки кое с кем из-за чепухи, но это дело обычное и привычное. А так — жаль расставаться, свыкся.

Но новые горизонты ждут. Ребята, видать, уже знали расклад, такими слухами Земля мгновенно полнится. И увидав Пельменя в дивном пальмово-карибском прикиде, как пить дать заржали бы, грубовато поострили, может быть, и не без зависти… но тренер был здесь, под его отеческим взором никто не посмел отвлечься от упражнений. Пал Саныч народ, как в узде держал.

— Витя, что за балет⁈ — сердито рявкнул он. — Акцентируй движение! Ты боксом заниматься собрался или в цирке мудями трясти?

Старый спортсмен не делал разницы между цирком и балетом — и то и то для него было похабным делом не для мужика.

— Не, Пал Саныч! Я просто… вон…

Он не договорил, но тренер уже сам все понял. Резко развернулся, смерил Саню взглядом сверху вниз.

— Прибыл, пацан?

— Так точно, Пал Саныч.

— Ну, иди ко мне, подожди там.

Саша без слов отправился в тренерскую каморку. Посидел, поглядел на знакомые грамоты и кубки… Вновь как-то печально и приятно заныло на душе — да, жаль расставаться с этим всем, но вот новые пути-дороги стелются под ноги, ждут неизведанные страны, континенты, океаны… Чуть не ухмыльнулся: надо же, насколько врос в душу вчерашнего школьника! Совсем как он, как будто не было целой жизни, бойцовской и не только…

Эти мысли слегка испугали Александра. Нельзя так! А вдруг все навыки растеряешь?.. Нет, брат, ты все-таки Зверь из преисподней, ну-ка встряхнись!

Аутотренинг сработал безотказно, как старый калаш. Саня собрался, ощутил в себе концентрат силы, спортивной злости. Порядок, живем!

Тут дверь распахнулась, вошел Павел Александрович.

— Ну, — начал он без предисловий, — принес бабки?

Саня тоже без слов вынул стопку баксов, выложил на стол.

Тренер взял и пересчитал их со странной смесью чувств на лице — интереса и отвращения.

— Ладно, — сунул деньги в ящик стола. — Паспорт завтра должен быть готов. Во второй половине дня обещают поднести. Здесь, у меня получишь.

Он кинул взгляд на часы.

— В районе семнадцати ноль-ноль будь, лады?

— Как штык, — заверил Саня.

— Ну-ну, смотри в неприятности не вляпайся, а то знаю я твои «штыки».

Он вновь прошелся по ученику твердым взглядом, усмехнулся, не разжимая губ, чуть дернул головой:

— Чего таким попугаем нарядился? Готовишься к Америке? Уже?

— Мало-помалу, Пал Саныч.

— Ну-ну… — повторил тот, но с другой интонацией. Помолчал и сказал: — Эти два прохиндея уже звонили мне. Билли-Джонни эти, корефаны заокеанские. Интересовались. Что, мол, да когда, паспорт там туда-сюда… Их, собачье отродье, и так-то хрен поймешь, а по телефону еле разобрал че мычат! Да… Ну что ж, у нас, как говорится, ключ на старт. Большому кораблю — большое плаванье…

Он говорил все это будто бы и одобрительно, но как-то через силу, что ли. И взгляд хмурый, тяжелый. Тут не надо быть психологом, чтобы это заметить.

Саня помедлил самую малость, после чего спросил:

— Что-то не так, Пал Саныч? Смотрю, что-то не то с вами, будто гнетет что-то.

Тренер бросил стремительный взгляд на боксера. Сжал губы. Видать, говорить не хотелось, да чего уж тут мутить, скрывать. Толку нет.

— Да не без этого, Санек. Настроя нет, ребятам вон дал задание в мини-футбол побегать, поиграть от души. Пусть балдеют. Работать тошно, хотя по соревнованиям пфу-пфу ровно идем.

— Чего так? — Пельмень бровь приподнял.

— Чего! Известно чего, за тебя, балбеса, переживаю. К черту ведь на рога едешь! Что там тебя ждет⁈ А Билли эти дебилли жулье голимое, по рожам видать. Кинут, и не поморщатся.

— Так они там все такие, Пал Саныч, мутные. А Дон Кинг…

— Да, да, чего там. Все верно. И волков бояться, в лес не ходить, тоже правда. Эх, Саша! — Пал Саныч отмахнулся. — Тревожно на душе у меня, аж выпил бы с тобой, да нельзя. Ну да ладно! Авось прорвешься, хотя и синяков с шишками набьешь столько, что мешка не хватит складывать.

Пельмень осклабился:

— Ну так вообще работа у нас такая, синяки с шишками собирать как никто! — коротко плечами пожал.

Это как бабу одним место пугать… Но Пал Саныч не расположен был каламбурить:

— Ладно. Ты вот что, расскажи-ка мне поподробнее про бои эти подпольные. Тотализатор этот ваш, чтоб ему пусто было.

Саня искренне изумился:

— Да вам-то зачем? Было и сплыло.

— Ну вот, зачем! Да как профессионалу интересно. Ты ж тоже профессионал, все точно передашь, а я представлю. Там же иначе все чем в боксе…

Пельмень хмыкнул. Рассказчик из него вроде бы не ахти какой, но ладно. К тому же в самом деле профи есть профи: начал рассказывать, увлекся, точно заново переживал подробности схваток, и собственных, и наблюдаемых со стороны, а разогревшись, разогнавшись, незаметно перешел на окружение, поведал про кривляку-артиста в «бабочке», упомянул и про замдиректора завода, негласно курировавшего этот кровавый бизнес… И откуда только дар речи взялся, так красочно живо описал все, хоть картину пиши.

Когда рассказ коснулся этой темы, Саня увидел, как хищно сузились глаза тренера. Спохватился было, что лишнего болтанул, да ведь слово не воробей, в смысле в одну сторону летит. Ну и запоздало догадался, что Пал Саныч умелыми вопросиками да подсказками как бы ни о чем ловко вывел его на что-то, о чем не стоит базарить никому. Хоть покойникам на кладбище. Косяк…

— Только вы того, Пал Саныч!.. Я ведь вам, можно сказать, как отцу родному, форточку раскрыл. Ну чтобы между нами, не хочу чтобы у того же мастера проблемы были?

Тренер помолчал, и Саня совершенно верно расшифровал его молчание: Павел Александрович считал невозможным лгать ученикам. Тем, кого считал таковыми, чьего безоговорочного доверия он добился как педагог.

— Пал Саныч!..

— Полвека с лихом как Пал Саныч. Ладно, Санек, не ссы в трусы, они линяют. Тем более эти твои бермуды-муды. В чем по Нью-Йорку будешь шастать?.. Ну ладно, ладно, не обижайся. Согласен, шутка не самая лучшая. А если серьезно, то, конечно, подожду, когда ты улетишь. А там посмотрю. Есть у меня прихваты на хорошем уровне, — прищурился тренер, припоминая. — Серьезные граждане. И заму этому, да и директору тоже таких горячих могут прописать, что потом всю жизнь будут срать где попало. Ну, зам-то ваш паскуда, это ясно, его бы по уму давно пора за хобот брать, а директор что⁈ Либо в доле с бандюгами, либо ушами хлопает, чебурашка хренов?.. Что он за директор, коли не знает, что у него под носом творится⁈ А те… Ух, Саша, как я тех тварей ненавижу, кто за копейку другим жизнь готов сломать! Ведь они же молодежь калечат, не сейчас, так завтра там либо труп будет, либо инвалид пожизненный… А этим гадам насрать! Им бы свою мошну набить, и больше ничего знать не хотят, дебилы. А в гробу карманов нет! Вот как⁈ Как, скажи, этого не понимать⁈..

Саня не то, что испугался, но как-то оторопел. А хотя что там, испугался малость, глядя на Пал Саныча — как бы того кондратий не шарахнул, старый то. Раскраснелся, вскипятился тренер, плюнь — зашипит. Впрочем, тренер и сам спохватился, смекнул, что поднял градус душевной горячки куда-то в потолок, сбросил обороты:

— Ну да ладно, Саня, что-то меня понесло не в ту степрь… Ты уж извини, настроение тебе портить не хочу. Давай, брат, топай, отдохни по уму. А завтра жду. Решено. Паспорт будет, народ серьезный, порожняки катать не станет. Ну, пошли!

Они вышли в зал, где народ увлеченно гонял мяч, голосил в азарте — видно что парням в кайф просто побегать, отвлечься. Пал Саныч наскоро простился с Пельменем, захлопал в ладоши:

— Стоп, ребята! Все сюда!..

Что там дальше было, Саша уже не видел, поспешив выйти. Хотя по кайфу было бы в футбол погонять…

На город ощутимо сошли сумерки. Еще не тьма, конечно, но и закатный свет догорал последние полчаса, должно быть. Взглянув на небо, он пошел домой. Кратчайший путь — вдоль гаражей, обычно здесь было довольно оживленно, мужики чесали языки под водку-пиво, но сейчас почему-то никого, тихо и мрачно. Саня шагал, и все какая-то хреновая тревога не покидала его, он невольно подсобрался, морально приготовился…

К чему?

Да он и сам не знал, к чему, но сделал правильно.

Свет фар полоснул пространство, тормоза дико взвизгнули на вираже.

Саня мгновенно развернулся, готовый ко всему.

К нему на всех парах несся последний шик родного автопрома — четырехглазая Лада-Карлота, экспортный вариант «девятки» со стильным обвесом — передними и задними бамперами и светотехникой. Цвет — «мокрый асфальт». Номеров нет, и на хрена они нужны… Память зачем-то выплюнула то, что ВАЗ в те годы тужился продавать такое в Бельгии, там был коммерческий центр, а чем дело кончилось — хрен его знает. Да и не важно — Пельмень барсом отпрыгнул в проход между гаражами, шириной метра три.

Карлота с визгом тормознула, из нее вылетели трое. В масках, черт возьми! То есть, в шапках-«гандонках», натянутых до плеч, с кустарными прорезями для глаз и рта. Сейчас такой головной убор зачем-то называют «балаклава».

О как!

Каждый из этих трех имел в руке короткий ломик — монтировку или арматуру, Саня не вгляделся, ибо нет смысла. Да и времени.

Вот гады! Значит, решили покалечить, если не зажмурить на глушняк. Ну, налетай, сволота!

Ледяная ярость хлынула изнутри. Пельмень вдруг постиг, что может порвать белый свет как портянку. Мгновенья хватило, чтобы понять — трое знают толк в боксе, рукопашке, может, борьбе, но сейчас они для него были никто, пыль, в зеркале не отражались.

Первый взмахнул дубинкой, и в тот же миг Пельмень неуловимо сместился вправо. Свистящий хук кометой влетел в челюсть, и сумерки для бандита вдруг превратились в ночь. Тело, лишенное сознанки, еще валилось вперед и вправо, как взлетел короткий крик:

— Серый, мочи!

Второй — видать, и есть тот самый Серый — успел нанести удар, Саня ловко уклонился, но все же вынужден был поставить блок, изо всех сил стараясь, чтобы удар железяки вышел скользящим. Удалось, но боль огнем обожгла левую руку.

Не перелом!.. Не перелом!.. Нет!.. — ликовал кто-то в башке, ангел-хранитель, должно быть.

Серый, нанося удар, неудачно выставил вперед левую ногу, и Пельмень по наитию так и сунул ему прямой ногой в колено, как футбольный защитник-костолом. Что-то отвратно хряпнуло, Серого скрючило от боли, он потерял и разум и координацию, и тут же отхватил жесточайший удар в жбан коленом в стиле Майка Замбидиса.

Готов.

Третий, похоже, понял, что ему мало что светит, бросил железку, сунул руку за пояс — может, и разумно в его позиции, хотя еще разумнее было дать деру в машину — водила, похоже, остался за рулем. Но что было, то было. Руки опущены, а Саня — вот он, сто девять кило и резкость тигра. И свирепый свинг правой — на, сука!

Готов.

Мотор бешено взревел, Карлота понеслась, унося уцелевшего шофера, с неизвестно каким состоянием духа, штанов и сиденья. Саня коротко рассмеялся этому, огляделся в полумраке. Два тела темнели в отключке, а первое уже бессмысленно шевелилось.

Так, а что же там хотел достать третий?..

Пельмень, впрочем, уже знал, что тот хотел достать, толкнул тело ногой, оно вяло распласталось. Боль рывками дергала левую руку, он сжал зубы, пошарил правой…

Ага, вот он, стальной холодок.

Саша поднял ствол, даже смотреть не стал, сунул за пазуху, поспешил домой. Хрен его знает, по хорошему скинуть надо было, но что-то много желающих силушкой помериться, а со стволом спокойней как-то.

Дома все было родное до усрачки: матери нет, в ночную смену; батя сильно вдатый, со своего насквозь пробздетого дивана смотрел орущий телек, сам орал, подскакивал, махал руками — шел футбольный матч, чемпионат СССР. На табурете рядом — стакан, чуть початая чекушка, литровая банка болгарского томатного сока. Еще одна пустая бутылочка валялась на полу ухайдоканная.

— Бать, ты бы приглушил моторы, — Саня поморщился и от этого срама, и от боли в руке. — Какие-никакие, а соседи.

— Так нету никого! Мамка наша на дежурстве, а остальные хрен их знает где, куда-то черти унесли. Маринка вроде здесь, да и хер на нее!

Ха! — подумал Саня. А вот это мысль. Не столько на нее, сколько в нее, но в целом-то папаня дело говорит. Спасибо за подсказку.

— А-а-а!.. — вдруг дико взвыл бывший физрук, потрясая кулаками. — Да мать же твою, мазила из Нижнего Тагила! Вот где таких калек набрал, на кладбище, что ли⁈ Самого туда! В золотом гробу!..

— Это ты про кого так? — улыбнулся Саня.

— Ну про кого! Про чучмека этого, не знаешь, что ли?.. Ну, Красная Пресня!

По ходу диалога выяснилось, что какому-то арабскому миллиардеру не то из Сирии, не то из Ирака попала удивительная вожжа под хвост: он купил захудалый московский клуб «Красная Пресня», болтавшийся где-то во второй лиге, ввалил в него вагон бабла, то есть в покупку игроков, а тренером взял не абы кого, но самого Константина Ивановича Бескова, который насмерть расплевался со «Спартаком», после чего свершилось чудо: «Красная Пресня» за два сезона прорвалась в высшую лигу… а вот здесь дела пошли через пень-колоду. В чем Игорь Борисыч яростно винил денежного мешка, внезапно возомнившего себя футбольным авторитетом и властно встревавшего в дела тренерские.

Саша нахмурился, припоминая. Интересно девки пляшут, а Россия в этом мире меняется. Внатуре, был же такой покемон с большим кошельком, имя даже вспомнилось: Аль-Халиди что ли… правда тогда «Пресня» прыгнула в «вышку» только в России, после распада СССР, и называться стала «Асмарал».

— Бей! Да бей же, инвалид, чучело гороховое!.. — бурно страдал Игорь Борисович.

— А ты что, бать, за «Пресню» прижимаешь, что ли?

— А то! Бесков же! Мозг!.. Это ж тебе не Лобан тухлый, вся Украина на него пашет, все ихние команды под Киев ложатся, подстилки! У, аферюга!..

Папаша раскипятился не на шутку. Рожа багровая, волосы взлохмачены, грязная футболка с логотипом SEOUL-88 вся в томатных брызгах…

Сын не удержался от улыбки, вот так если к себе прислушаться — к бате он тоже привык. И расставаться даже жалко.

— Ладно, бать, болей от души, а я в ванную.

Запершись в санузле, он сперва осмотрел руку: гематома уже начала наливаться зловещей лиловостью, но перелома, слава Богу, нет. Ушиб, да, сильный, но это пройдет. Есть средства ускорить заживление… Болит, сволочь!

Он вынул пистолет, лишь теперь рассмотрел его. ТТ. Старье, но вполне рабочее, боевое. Вынул обойму — шесть патронов. М-да.

Пошарив взглядом, Саня увидел чей-то почти новый полиэтиленовый мешок, завернул ТТ в него. Куда?.. Заглянул под ванну. Тьфу! Грязь, плесень, паутина. Гм?..

Решение пришло счастливым случаем. Пакет — советский, не чета нынешним, очень плотный, лет десять мог служить. Унитаз — как Днепрогэс, с бачком, вознесенным к потолку. Вот так все и сложилось.

Осторожно, помня про свои центнер с лишним, Пельмень взгромоздился на толчок, сдвинул крышку бачка. Порядок! Тугим узлом затянул пакет, осторожно погрузил, задвинул крышку. Дернул цепочку слива — вода с дурным ревом понеслась в вонючую бездну, затем щелкнуло, и бачок утробно заворчал, принимая новую порцию воды. Ну, все тип-топ! Вот удивятся соседи, когда в бачке ствол найдут, а ведь рано или поздно найдут.

Тут кто-то дернул дверь, женский голос мелодично, но сварливо проверещал:

— Эй, соседи дорогие, вы тут не одни!

Саня поспешил отомкнуть щеколду.

Марина распахнула глаза, расплылась в улыбке:

— Ой, Сашенька! А я и не знала, что ты пришел…

Взгляд упал на его левую руку, улыбку как сдуло:

— Боже мой! Что это у тебя⁈

— Да так, — он жестко усмехнулся. — Просто приходил Сережка. Поиграли мы немножко.