Чемпионы

35

У всякого спортсмена есть мечта всей жизни. Была такая мечта и у Ванюшки Теренкова, хотя со стороны могло показаться, что он достиг всего, чего можно достигнуть в футболе: его команда не раз завоёвывала первенство страны; однажды она даже «сделала дубль», то есть выиграла не только первенство, но и кубок; был такой сезон, когда Теремок оказался чемпионом по количеству забитых мячей; он давно имел звание заслуженного мастера спорта и являлся бессменным игроком сборной СССР... Куда уж больше... Но одна мечта не давала ему покоя: хотелось сыграть с англичанами.

Чего только он не наслушался за двадцать лет о британских футболистах! Портреты Алекса Джемса и Тэда Дрейка, занимавшие почётное место в его детском альбоме, успели давно выцвести. Боже мой, что тут говорить, когда эти футболисты в глазах болельщиков всего земного шара давно превратились в легенду!.. Спортивные обозреватели называли Англию «футбольной державой» и даже «футбольной Меккой». Лучшие профессиональные команды мечтали попасть на острова. И ни одной из них — за всю историю футбола — не удавалось победить британцев у них дома... Недаром Англия была родиной футбола...

И вот Ванюшкина мечта свершилась — он в Лондоне. Правда, он мог и не оказаться здесь, но Ванюшка всегда был удачником— его, как и Севу Боброва, взяли для усиления «Динамо»... Как бы то ни было, завтра он выступит против одного из сильнейших спортивных клубов — «Челси», о котором английские газеты пишут, что он претендует на славу знаменитейшего «Арсенала».

Ещё вчера Ванюшка ничего не знал об игре своего противника. Чего только им не рассказывали об английских футболистах! Одни говорили, что англичане бьют по воротам лишь с пяти метров, другие доказывали: наоборот, только издали. Одни утверждали, что излюбленный пас англичан — короткий; другие— длинный... Мнения были самые противоречивые. Только в одном не расходились говорившие: англичане — профессора футбола, а игроки «Челси» среди них — академики. И самый главный академик — Томми Лаутон, за которого «Челси» две недели назад заплатил 14 тысяч фунтов стерлингов. Говорили, что такого бомбардира не было после Тэда Дрейка: а ведь Дрейк тренировался с завязанными глазами, чтобы не глядя забивать мячи в ворота!.. Впрочем, о ком не слагали подобных легенд? Даже о нём, о Ванюшке, говорили, что ему запрещено бить правой ногой (о чём будто бы судьям напоминает повязка на его колене), потому что от его удара ломаются штанги и замертво падают люди... Но, вообще-то говоря, дыма без огня не бывает: Ванюшка действительно славился пушечным ударом.

Поэтому не было ничего удивительного в том, что и Лаутон оказался игроком экстракласса, в чём только что могли убедиться московские футболисты. Тому поколению, которое успело сразиться с басками, Лаутон напомнил Исидро Лангару. Глядя на него, Ванюшка не позавидовал своим защитникам. Да, Лаутон доставит им ещё немало неприятных минут; и лучше других это понимает тренер Якушин и капитан команды Семичастный, недаром они сегодня не спускали с него глаз. В общем, придётся держать ухо востро с этим Лаутоном; впрочем, «Челси»— достойное обрамление для своего премьера: все игроки техничны, тренированы, отлично подготовлены для встречи...

Так размышлял Ванюшка, когда их вишнёвый автобус катил по асфальтовым улицам Лондона. Было десятое ноября 1945 года; погода, в отличие от московской, стояла тёплая; многие из футболистов сняли пальто, те самые пальто, по которым их узнавали лондонцы и о которых вчера писал «Дейли мейл»: «11 молчаливых людей в синих пальто»... Всё, что писали о них английские газеты, многим из ребят было в диковинку, Ванюшка же давно привык к этому, но ревностно собирал все заметки и, как и в детстве, наклеивал их в альбом. Вот и сейчас он думал о том, что скоро к ним в отель придёт корреспондент «Правды» и будет переводить очередные небылицы. А пока он поглядывал через стекло на старинные дома, в первых этажах которых были магазины и рестораны, рассматривал вывески, зеркальные витрины.

Они сошли на набережной. Закованная в камень Темза катила свои воды под арками мостов. Скрипели лебёдки, раздавались пароходные гудки. Вода казалась серой и тяжёлой как свинец. Утренний туман почти рассеялся, сквозь лес мачт был ясно виден противоположный берег... Они прошли под каштанами Вестминстерского парка. Кованые кружева аббатства смутно вырисовывались на фоне облачного неба, маячил силуэт парламента, а дальше — над колокольнями церквей — величественно возвышался купол собора святого Павла... Когда кормили голубей, подскочил корреспондент с фотокамерой в руках. Но разговаривать с ним не хотелось даже тем, для кого всё это было внове, и они ушли, понимая, что своим уходом дают лишний повод для легенд о «странном поведении молчаливых людей в синих пальто».

Над дворцом был вскинут штандарт, обозначавший, что королевское семейство дома. Гулкие удары «Большого Бена» напомнили об обеде, и Якушин заторопился в гостиницу. Но аппетита ни у кого не было. В памяти была свежа игра «Челси», которую они только что смотрели. Когда метрдотель подкатил на колёсах столик с закусками, Ванюшка, как обычно, с деланной небрежностью проговорил:

— О, чего тут только нет! И сельдерейный сок, и сандвичи с кроликом! Но я остановлюсь на спарже! О, спаржа — это вещь!..

Он продолжал петь дифирамбы спарже. Но все сидели хмурые и, как ему показалось, подавленные. Он переглянулся с Якушиным, и тот поощрительно кивнул ему. Надо было развеселить ребят, вывести их из оцепенения. И Ванюшка беспечно болтал. Однако ни одна из его острот не растопила льда молчания. Казалось, сама обстановка ресторана действует на ребят угнетающе — просторные столы, застланные накрахмаленными скатертями, дубовые полукресла с высокими резными спинками, квадратный камин, бесстрастное пламя которого почти не освещало сумеречного зала... Даже тяжёлые серебряные приборы и конусы окаменевших от крахмала салфеток навевали тоску. Нарушив строгий порядок стола, Ванюшка отодвинул от себя тарелку, отбросил нож, развернул салфетку и, заткнув её за воротник, потирая руки, посмотрел с выражением комического вожделения на камин, в котором, проткнутые вертелами, жарились кролики.

— А я понял, — воскликнул он, — почему в Лондоне так усиленно потчуют нас кроликами: хотят, чтобы мы превратились в них! Английский двуспальный лёва против русского кролика! Заманчивая перспектива!

— Ну, тебе-то это не угрожает: ты отказался от сандвича с кроликом в пользу спаржи, — возразил Коля Дементьев.

Но Ванюшка продолжал весело развивать свою мысль. Постепенно ребята перестали хмуриться, кто-то уже улыбнулся, кто-то рассмеялся. И когда корреспондент «Правды» вошёл в зал, его встретили возгласами:

— Ну, что там о нас пишут?

— Рассказывайте о новых сенсациях!

— Сколько угодно, — сказал тот, раскладывая перед собой газеты. — Знаете ли, почему лондонцы не должны ждать от вас многого? Не знаете? Так вот, слушайте, что заявляет один спортивный обозреватель: «Если русские футболисты играют с незасученными рукавами, тогда я должен сказать, что они недостаточно хороши, чтобы играть с нашими первоклассными футболистами...» Или вот ещё. Это пишет обозреватель из «Санди экспресс», который наблюдал за вашей тренировкой: «Это попросту начинающие игроки. Они — рабочие, любители, которые ездят на игру ночью, используя свободное время...»

За столом сразу все зашумели, засмеялись. А корреспондент продолжал рассказывать о своих беседах с лондонцами, которые не очень-то верили газетам; многие из них ему говорили, что если русские играют в футбол так же, как воевали, то «Челси» придётся нелегко. Были среди них даже такие, кто видел единственное спасение англичан в Томми Лаутоне. Один обозреватель заявил, что «Челси» расписалась в своём бессилии, перекупив этого бомбардира перед приездом русских. Корреспондент перевёл две цитаты: «Русские боятся Лаутона, но не «Челси»; «Если Томми не будет закрыт, русский самовар распаяется».

Над самоваром снова смеялись.

Но уже на следующее утро, когда сидели полукругом над макетом футбольного поля, лица у всех опять были сосредоточенные.

— Как будем играть? — спросил Якушин.

Видя, что пауза затягивается, Ванюшка ответил:

— Классическим «дубль-ве». Мы же на родине этой системы.

— А раз на родине, тем более должны противопоставить свою систему. У англичан она замёрзла. Мы должны им навязать темп, гибкость, тактическое разнообразие. И, конечно, коллективную игру, — и, переставляя по зелёному четырёхугольнику белые и красные фишки, Якушин начал объяснять тактический замысел:— Бомбардиры Бобров и Теренков при любой возможности должны бить по воротам... Защиту придётся усилить... Лаутон достанется Семичастному; держи его, Михаил, не отпускай ни на шаг, прозеваешь — гол будет на твоей совести...

Ванюшка видел, что спокойствие Якушина передалось футболистам.

Но спокойствие ли?..

В том, что это не было спокойствием, он убедился в день матча. Даже он, знаменитый Теремок, забивавший голы туркам, болгарам, французам, баскам, финнам, не был так взвинчен ни перед одной игрой. Впрочем, однажды он всё-таки испытывал подобное волнение: это было в Вятке, в игре, которая решила его судьбу. Воспоминание о том, что он забил тогда два мяча, должно было сейчас успокоить его, но не успокоило... А что уж тут было требовать от парней, которые впервые выехали за границу?!

Когда проходили к стадиону «Стамфорд-Бридж» меж шпалер полисменов, через внушительные спины которых тянулись руки с блокнотами в руках, он попытался всё-таки пошутить:

— Ишь ты, просят расписаться! Да пока нам не в чем. Вот выиграем матч, тогда поставим под этим фактом свои подписи... Боюсь, что у меня пальцы задеревенеют — так много любителей автографов.

Но никто не поддержал его шутки; товарищи по команде были молчаливы, углублены в себя; на приветствия лондонцев: «Хип-хип, «Динамо»!» — отвечали сдержанно. Огромная чаша стадиона казалась заполненной до краёв; сидячих мест было мало, люди стояли, плотно притиснутые друг к другу. Говорили, что вход на стадион был открыт с самого раннего утра. Те, кому не досталось билетов, взобрались на павильоны, на рекламные щиты, на фонарные столбы, на крыши соседних зданий. Это напоминало о Ленинграде, где во время войны сгорел стадион имени Ленина, а динамовские трибуны не вмещали и половины болельщиков; там тоже крыши домов были черны от народа... Но и это воспоминание не успокоило Ванюшку. Нет, здесь всё было не так. Удивляло, что люди сидели даже на траве, у самых линий футбольного поля, играли в карты, пили что-то из термосов... Сводный гвардейский оркестр, стоящий посреди поля, заиграл какую-то песню, и показалось, что её подхватили все девяносто тысяч. Нет, здесь всё было не так, как на других стадионах! Даже номера на спинах футболистов «Челси», которые уже вышли на разминку, раздражали глаз...

В раздевалке, чтобы обрести себя, ребята сразу же бросились к мячам — начали жонглировать, давать друг другу пас, бить в стенку. Усевшись в кресло, надевая бутсы, Ванюшка наблюдал за мячом Хомича: вратарь подбрасывал его под потолок и ловил мягко, без звука.

— Одеваться! — крикнул Якушин, похлопав в ладоши. — На разминку!

Когда советские футболисты в голубых рубашках выбежали на поле, стадион встретил их криком, свистом, грохотом трещоток.

По просьбе Хомича нападающие начали молниеносный обстрел ворот по дуге, посылая не сильные, но точные мячи один за другим.

Когда обменивались приветствиями с «Челси», вручали удивившие англичан цветы, волнение охватило Ванюшку с новой силой. Ещё бы! Ведь что бы там ни говорили о римских легионерах, которые ногами гоняли черепа побеждённых, — футбол родился в Англии!.. Своё состояние он мог сравнить сейчас только с состоянием боксёра в первой схватке, когда у того всё расплывается перед глазами и он бессмысленно молотит кулаками по воздуху. Что это именно так, Ванюшка убедился, как только по свистку ринулся в атаку. Он ловко обвёл защитников, вышел на ворота, но когда пришлось бить, понял, что ничего не видит, кроме мяча. Он всё-таки ударил! Ударил яростно, но — наугад! И мяч прошёл в двух метрах от штанги!

Очевидно, то же самое испытывали и другие, потому что мяч трижды попадал во вратаря... Что может быть обиднее этого?! Динамовские «блуждающие» форварды устремлялись в центр, на края, искусно заменяя друг друга, и сбивали с толку английскую защиту, переигрывали её, завязывали молниеносные комбинации, но как только дело доходило до завершающего удара,— становились беспомощными. Англичане же, между тем, оправившись от неожиданного натиска русских, начали чаще выходить на штрафную площадку «Динамо». Вот когда досталось защитникам и Хомичу! Один раз его чуть не затолкнули с мячом в ворота, что разрешалось английскими правилами, и он после этого был вынужден половину ударов парировать кулаком.

Успокаивало только то, что Семичастный плотно прикрыл Лаутона. Но в середине тайма тот всё-таки изловчился — пушечным ударом пробил с левого края, и когда Хомич взял этот мёртвый мяч, сумел выбить его из рук, а набежавший Гулден с ходу направил мяч в противоположный угол. Всё это произошло почти в самых воротах; после удара не только Хомич, но и Гулден, и Лаутон оказались в них.

Ох, как обидно проигрывать, имея преимущество! И Ванюшка, получив от Дементьева мяч, пущенный вразрез, между защитниками, воспользовался тем, что они растерялись и не знали, которому из них перехватить его, помчался на ворота, короткими толчками подгоняя мяч, и ударил по голу с бешеной силой. Где угодно такой мяч залетел бы в сетку, но здесь он снова влепился в штангу! А вслед за ним Бобров, тоже оказавшийся наедине с вратарём, промазал с восьми метров!

Англичане между тем забили им второй мяч, — мяч, который не смог бы взять никакой вратарь, будь у него хоть семь пядей во лбу, потому что он заскочил в ворота от чьей-то ноги.

Да, динамовцам явно не везло. Это было особенно понятно каждому, когда Леонид Соловьёв перед концом тайма ухитрился послать в штангу одиннадцатиметровый штрафной удар. Соловьёв, который бил пенальти лучше всех — и штанга! Это не укладывалось в голове!

Неудивительно, что, когда отдыхали в раздевалке, лица у всех были мрачные и напряжённые. Якушина слушали молчаливо. А он, высыпав горсть мелочи, передвигая по столешнице блестящие монетки, начал разбирать игру. Он был вкрадчив и резок, дипломатичен и настойчив. И когда Ванюшка хмуро заметил, что им просто не везёт, Якушин вспылил и заявил, что «везение» в их руках.

Стремительно ворвавшийся в раздевалку корреспондент «Правды» закричал ещё в дверях:

— Знаете, что говорят на трибунах? «Бед лаг» — «плохая удача». Все видят, что вы переигрываете «Челси», и только ваше невезение спасает их от проигрыша. — Увидев, что его сообщение не прибавило футболистам энергии, поторопился пересказать слова репортёра «Пресс ассошиэйшн»: «Это совсем иная игра, нежели то, что русские показали на тренировке. Теперь они выглядят равными первоклассным командам Англии...»

Ребята оставались по-прежнему подавленными. Тогда корреспондент начал рассказывать о том, что подобного ажиотажа в Лондоне не вызывал ни один матч. Громадные толпы с утра осаждали автобусные остановки. Даже в самом центре Лондона, у вокзала Виктории, полиция с трудом расчищала дорогу. Лондонцы ехали к стадиону на велосипедах и машинах. Все дворики и сады в окрестностях были сданы под их хранение. Предприимчивые хозяева зарабатывают деньги даже за место на крышах. Кареты «Скорой помощи» увезли со стадиона тринадцать человек, пострадавших в давке, а какой-то любитель футбола провалился сквозь стеклянную крышу павильона...

Ребята немного оживились. Карцев, словно рассуждая сам с собой, пробормотал:

— Чёрт бы побрал их, ворота словно заколдовали...

Чутко прислушивающийся ко всему Якушин подхватил поспешно:

— Только расколдуйте — тогда пойдёт.

«Он прав, — подумал Ванюшка, — только бы расколдовать». И, подойдя к столу, щелчком запустил наш двугривенный, который казался великаном среди рассыпанных на столешнице пенсов, в воображаемые ворота англичан. А Бобров тут же наклонился к соседу Бескову и сказал возбуждённо:

— Костя, дашь хороший мяч — расколдую.

И он чуть-чуть не сдержал своё обещание! Казалось прямо-таки невероятным, как Вудли отразил его пушечный удар. Однако Бесков выполнил просьбу Боброва — дал хороший пас. Правда, откатили мяч не ему, а Карцеву, и тот самый Карцев, который сетовал на «заколдованные» ворота, «расколдовал» их — вбил мяч в «девятку».

И не успели затихнуть крики и грохот трещоток, как Ванюшка, получив пас от того же Карцева, ударом сравнял счёт.

— О-о-о! Урра! Урра! — неслось с трибун.

Над зрителями взметнулся самодельный красный флаг. Толпы людей колыхались, с трудом сдерживаемые дородными полисменами. Теперь у болельщиков осталась одна надежда на Лаутона, и над стадионом повисло угрожающее:

— Ла-утон! Ла-утон! Фор-тин тау-зенд! Фор-тин! Тау-зенд!

И Лаутон доказал, что не напрасно за него заплатили 14 тысяч фунтов стерлингов! Высокий, поджарый, он, словно танк, прорвался сквозь нашу защиту и послал мяч в ворота. Хомич бросился, но Радикорский опередил его и отбил мяч. Однако Томми дотянулся до него головой и виртуозно, как жонглёр, забросил мяч в сетку.

Но динамовцы уже обрели себя и всей командой ринулись в ответное наступление. Натиск был так силён, что защитники «Челси» ничего не могли с ними поделать, и лишь акробатический бросок Вудли позволил отшибить мяч за линию. Чувствуя, что секунды утекают словно песок сквозь пальцы, Ванюшка подхватил мяч, чтобы подать угловой, и в нетерпении крутил его на пальце, ожидая, когда полисмен заставит зрителей освободить место. Ванюшка был уверен, что они сумеют отыграться, только бы хватило времени! Он подал мяч очень удачно, и Дементьев пробил по голу головой, но Вудли опять спас положение...

Только бы хватило времени! Только бы хватило! Как обидно, что они так поздно обрели себя!.. Но вот Бесков дал точный пас Боброву, и тот неотразимым ударом послал мяч в сетку!

3:3! А могло бы быть 4:3, 5:3!

В атаку! Использовать последние минуты!

Трибуны словно сошли с ума, когда вся команда динамовцев снова обрушилась на ворота «Челси». Но в это время пропела судейская сирена. На другой день «Дейли экспресс» писала: «Эти быстрые и умные игроки перевернули все наши представления о футболе. Они заставили нас обращать большое внимание на скорость и на многие более тонкие моменты игры. Они вдохнули жизнь в футбол в стране, где он зародился и развился».