Черепашки-ниндзя против Мафии

Глава 3 НА НАБЕРЕЖНОЙ

Оставшись дома вдвоем, Микеланджело и Леонардо поначалу решили тут дождать­ся своих друзей-черепашек, которые отпра­вились на встречу с Эйприл, но после пе­редумали.

- Чего ради мы будем сидеть здесь, ко­гда можно провести время в более прият­ном месте? - поинтересовался Микеландже­ло у Леонардо, который листал давно прочитанную книгу.

- Где, например? - уточнил тот.

- А что, если нам пойти покататься на лодках? Ведь давно собирались, да все по- чему-то не получалось.

- Хорошая мысль... Тем более, что на во­де я чувствую себя прекрасно, - заметил Леонардо.

- Тогда собирайся.

Через несколько минут черепашки уже спешили по направлению к набережной, где, как правило, в утреннее время суток было безлюдно, если не считать редких про­хожих в основном пожилого возраста, гу­ляющих либо с внуками, либо с собаками.

Нельзя сказать, что это место могло по­хвастать своей бурной растительностью. Де­ревьев здесь было немного, зато кустарни­ков, которые спускались своими корнями прямо до воды, оказалось достаточно. В их тени прятались от солнца птицы, выиски­вая насекомых, которые здесь водились в большом количестве.

Без труда черепашки взяли лодку напро­кат на продолжительное время.

Во время плавания по водоему между ниндзя возник спор, что воспринималось вполне естественно, так как, если бы его не было, это свидетельствовало бы о ненор­мальности их общения.

А все началось с того, что Леонардо, вспомнив рекламный щит, приглашавший посетить гладиаторские бои, которые в по­следнее время становились все более попу­лярными, спросил у Микеланджело, знает ли тот о происхождении гладиаторских игр.

- Конечно! - не задумываясь, ответил Микеланджело с видом знатока. - Еще бы! О таких вещах должен знать каждый, кто каким-то образом связан с борьбой.

- Может, ты расскажешь мне? - поинте­ресовался Леонардо.

- Что, разве нет другой темы для разго­вора? - вдруг занервничал тот, так как к ответу в данный момент был не готов.

- А меня это интересует сейчас, тем бо­лее, что я-то знаю кое-что об этом, в отли- чиє от некоторых, - с явным намеком за­метил Леонардо, подозревая, что его друг в этом вопросе некомпетентен.

- Что ты имеешь в виду?! - вскрикнул Микеланджело.

- Только то, что если бы ты не выкручи­вался передо мной, а имел в себе достаточно мужества признаться, что сказал неправду, то я рассказал бы тебе много интересного. Но ведь ты же этого не сделаешь, не так ли?

Микеланджело искоса взглянул на Лео­нардо. У него было большое желание дос­тойно высказаться по этому поводу, но по­ка ничего такого не приходило на ум.

- Ты понимаешь, - вяло начал он, - я не уверен, что могу вспомнить все в деталях, так как читал об этом давно...

- Оправдываешься?.. Когда это - давно? - наседал на него Леонардо.

- А тебе какая разница? Если я говорю, что читал, значит, так оно и есть!

- Что-то я сомневаюсь... А впрочем, на самом-то деле, мне какая разница... Я толь­ко хотел поделиться с тобой своими знания­ми, но, раз ты так упрямишься их полу­чить, то тема закрыта.

Какое-то время черепашки молча плыли по водоему, оглядывая окрестности и не го­воря друг другу ни слова. Но вскоре Мике­ланджело не выдержал:

- Да ладно тебе! Давай валяй! Рассказы­вай мне, потому что уже невыносимо осоз­навать, как ты втихаря посмеиваешься на­до мной, чувствуя себя на высоте.

Леонардо уже привык к тому, что от Микеланджело признаний, как и проще­ний, не дождешься, а потому, улыбнув­шись, спокойным голосом, как ни в чем не бывало, начал:

- Гладиаторские игры были распростра­нены в древнем Риме, а позже и по всей Римской империи. Существовал обычай принуждать специально обученых людей биться насмерть, чтобы пролитая ими кровь возбуждала жадную до зрелищ, раз­вращенную публику, которая находила удовольствие в страданиях и смерти себе подобных.

- Фу, - поморщился Микеланджело, - скажешь тоже: удовольствие...

- Именно так, и не иначе... В молчании или беззаботно болтая, задумчиво или весе­лясь, возбужденно или равнодушно взира­ли плебеи и патриции на захватывающее зрелище, как перед ними на арене обучен­ные в специальных гладиаторских школах вооруженные люди эффектно, умело и бес­пощадно сражались друг с другом. При этом, если зрители того требовали, гладиа­торы убивали своих противников с особой жестокостью... Ты помнишь, Микеландже­ло, как мы на прошлой неделе ходили на бейсбольный матч? И команда, за которую мы болели, сначала проигрывала?

При упоминании об этом матче глаза у Микеланджело заблестели, так как он там имел возможность отличиться, устроив прямо на трибунах драку между болельщи­ками.

- Как же мне не помнить!? - радостно подхватил тот. - Ты помнишь мой корон­ный удар левой? Верзила, который набро­сился на меня с кулаками, испытал силу его на своей голове.

Микеланджело с гордостью продемонст­рировал перед Леонардо, каким образом он разделался со своим обидчиком.

- Успокойся, Микеланджело! А то ты не на шутку разошелся, - заметил Леонардо, когда прямо у него перед носом оказался кулак черепашки.

- Ты же сам начал!

- Правильно, начал, но лишь для того, чтобы ты смог представить накал страстей болельщиков на матче, а не для того, что­бы получить от тебя по носу.

- Это еще для чего? - не удержался Ми­келанджело.

- Чтобы ты понял... Потому что прибли­зительно такой же была атмосфера игр гла­диаторов. Каждая удачная атака сопровож­далась бурным рукоплесканием, каждая ошибка — оглушительным свистом и крика­ми. И когда один из обессилевших против­ников попадал в ловушку, ошибался или его настигал смертельный удар, то крики и сдавленные стоны проносились по рядам возбужденных зрителей. Затем к повережен- ному невозмутимо приближался арбитр, поднимал руку и объявлял бой окончен­ным. По его знаку на арену выбегали слу­жители, укладывали окровавленное тело на заранее приготовленные носилки и выноси­ли через боковые ворота в мертвецкую.

- Ты это так рассказываешь, точно сам видел бой гладиаторов, - вставил Мике­ланджело, пребывая от услышанного в не­сколько смятенном состоянии.

- Ничего удивительного! Просто после то­го материала, который попал ко мне в ру­ки, я представил все это в своем воображе­нии достаточно живо, - сказал Леонардо.

- Так, а что было дальше? - не терпелось узнать Микеланджело. - Какова судьба по­бедителя?

- А тяжело переводящий дыхание, измо­жденный победитель под громогласные ова­ции болельщиков принимал из рук устрои­теля игр победный приз - пальмовую ветвь или почетный венок и причитающуюся де­нежную премию, ну, а потом тоже поки­дал арену... Сразу же после этого рабы приводили в порядок залитое кровью поле боя, посыпали его свежим песком, и «иг­ры» продолжались до тех пор, пока зрите­ли, устав от жары и кровопролития, не поднимались со своих мест, чтобы отпра­виться по домам.

Леонардо перевел дыхание, выдержав ко­роткую паузу. В этот момент Микеландже­ло, чувствуя себя дискомфортно, начал по­глядывать на солнце, а затем заметил:

- О жаре - ты как раз вовремя загово­рил. Смотри, солнце в зените, и под его па­лящими лучами оставаться просто безу­мие... Давай, греби поближе к берегу, видишь, к тем кустарникам...

Оказавшись через несколько минут в те­ни, Микеланджело снова обратился к Лео­нардо, надеясь услышать продолжение его рассказа:

- Ну, домой нам пока рановато, так что там было еще?

- Еще?.. - Леонардо задумался. - Могу сказать, что первые римские гладиаторские бои устраивались во время погребальных торжеств в честь знатных граждан. Они проводились на открытых площадках или в залах. Зрители были, в основном, близкие и друзья покойного, которые молча наблю­дали за поединком. Постепенно игры при­влекали к себе все больше посторонней пуб­лики. Разумеется, любопытные собирались не для того, чтобы отдать покойному по­следний долг, а потому, что не желали про­пустить волнующее кровавое зрелище, кото­рое предлагалось бесплатно.

- Еще бы! - воскликнул Микеланджело. - Могу себе представить, сколько желающих со­берется, если сказать, что это все бесплатно...

- Там, где ранее молчали и благоговей­но наблюдали за «битвой у одра» родствен­ники и друзья покойного, теперь царила суета; люди приходили и уходили, слыша­лись одобрительные или презрительные воз­гласы, даже смех, если кто-то из бойцов, по мнению зрителей, делал неудачный выпад. Так человеческие жертвоприношения в честь усопшего постепенно превратились в народное увеселение.

- А кто становился гладиатором? - спро­сил Микеланджело сразу же, как только Ле­онардо закончил последнюю фразу.

- Сначала большинство римских гладиа­торов были рабами. По римскому праву они считались вещами, а не людьми. Среди ра­бов, которые участвовали в гладиаторских играх, были и военнопленные, которые, по­пав в неволю, тоже теряли все права и пре­вращались в товар. Их особенно ценили вербовщики гладиаторских школ.

- И за что ценили?

- Не только потому, что они были моло­ды, здоровы и крепки, но и потому, что умели владеть оружием. Их обучение обхо­дилось дешевле... Еще одну группу гладиа­торов составляли преступники, осужденные за убийство и поджог или за так называе­мые преступления против государства.

- А это еще что такое?

- Осквернение храмов, дезертирство, из­мена родине.

- Но ведь теперь гладиаторами становят­ся добровольно, - вставил Микеланджело.

- И тогда добровольные гладиаторы то­же существовали. Они происходили из низ­ших или обедневших слоев общества. Это были вольноотпущенные рабы, несостоя­тельные должники, которым грозила тюрьма или продажа в рабство, а также среди прочих были и просто бездельники, не желавшие трудиться... Случалось, в гладиаторские школы стремились попасть и юноши из вполне обеспеченных и даже знатных семей.

- А их-то что привлекало? - с недоуме­нием поинтересовался Микеланджело.

- Скорее всего, жажда приключений, рискованная игра со смертью, - пожав пле­чами, ответил Леонардо.

- Мне это непонятно; зная, чем все мо­жет кончиться, я бы не стал рисковать, - заметил Микеланджело.

- А разве мы мало рискуем в жизни? - спросил Леонардо.

- Сравнил! - бросил в ответ Микеландже­ло. - У нас разные цели.

- Что ты вкладываешь в это понятие? - уточнил Леонардо.

- Мы помогаем тем, кто оказывается по той или иной причине в трудной ситуа­ции, причем совершенно не задумываясь о какой-либо опасности, которая нас под­стерегает при этом. А гладиаторы заранее настраивали себя на то, чтобы убить про­тивника.. .

- Да и нам порой ведь случалось так же расправляться с теми, кто не желал нам ус­тупать, - вставил Леонардо, перебив Микеланджело, который, казалось, готов был го­ворить без умолку.

А как же иначе! Если б не мы, то так бы поступали и с нами... Благо, сейчас гла­диаторские бои - это не кровавые зрелища, а всего лишь шоу, где молодые люди де­монстрируют свою физическую силу и мас­терство... Все носит достаточно мирный ха­рактер... Я вот был недавно...

- Смотри ты! Как оживился! - восклик­нул Леонардо, увидев перемену, которая произошла с его другом-черепашкой. - То молчал и слушал, а как про современные гладиаторские бои речь зашла, так тебя словно прорвало.

- Не одному же тебе говорить, послушай теперь и ты, ведь на такие мероприятия не ходишь, - заметил Микеланджело.

- Зато ты у нас везде успеваешь, - не уступал Леонардо.

Неизвестно, к чему бы привела эта сло­весная перепалка, если бы черепашки не услышали странную беседу на набереж­ной, которая сразу же привлекла их вни­мание.

Так как из-за кустарника лиц говорив­ших нельзя было как следует рассмотреть, то черепашки хотели запомнить голоса, что­бы при случае узнать их.

- Он попался на мою удочку, - уверен­ным голосом сказал один из тех, кто при­нимал участие в беседе. - Даже не верит­ся, что у меня на крючке Брюс Вейн.

- Его нужно будет убрать? - вмешался грубый голос.

- Я тебе уберу! - не удержался первый говоривший. - Без моей команды - ника­ких самостоятельных действий! О его судь­бе я позабочусь сам, но позже... Сейчас же мне нужно кое-что другое.

- Деньги? - спросил третий голос.

- У меня их достаточно. Это у вас толь­ко такое понятие, что для счастья надо лишь побольше денег. А когда их имеешь в большом количестве, то хочется такого, что и словами-то объяснить трудно.

- Тогда нужно купить то, что хочется, за очень большие деньги, - сказал второй голос.

- В твоих словах, пожалуй, есть смысл, особенно, если учесть следующее обстоя­тельство: то, что я хочу в данный момент, вполне материально, а, значит, имеет опре­деленную цену... Но для меня тоже суще­ствуют препятствия, которые придется пре­одолеть для достижения своей цели.

Микеланджело и Леонардо перегляну­лись, не совсем понимая, о какой именно цели говорил человек, который среди дру­гих имел вес и положение, раз позволял се­бе резкие высказывания в адрес собеседни­ков и абсолютно пренебрегал их мнением.

- Ты что-нибудь понимаешь? - спросил Леонардо у Микеланджело, заметив, какое сосредоточенное у него лицо.

- Пытаюсь понять, - ответил тот. - Но пока ничего не выходит... Если бы знать, с кем в последнее время тесно общался Брюс Вейн, то тогда... Одно только можно сказать с полной уверенностью: у нашего Бэтмэна появился враг...

В следующую минуту черепашкам стала известна еще кое-какая информация.

- За девчонкой нужно следить и днем, и ночью, если не хотим себе лишних не­приятностей, а она, сама того не пони­мая, не навредит своими действиями нам, а поможет, - говорил все тот же уверен­ный голос.

- О ком рассуждает этот человек? - на­прягся Микеланджело.

Тем временем мужчины на набережной засуетились у двух черных машин. В кус­тарник был брошен окурок, на который тут же глянул Леонардо, заметив при этом:

- Похоже, они отъезжают.

- А что, если нам выскочить и глянуть на них? - совершенно неожиданно предло­жил Микеланджело, а затем, не дожидаясь реакции своего друга, выпрыгнул из лодки и полез через кустарник.

- Постой! Я с тобой! - бросил ему вслед Леонардо.

У одной из машин стоял мужчина с тро­стью в руке. Он собирался сесть в салон, а потому оказался спиной к черепашкам.

- Это главный! - указал на него Мике­ланджело. - А те, двое других - его при­служники, они садятся в другую машину.

- Жаль, что невозможно из-за тонирован­ных стекол рассмотреть их лица, - произ­нес Леонардо.

- Зато мы увидели кое-что другое, тоже очень существенную деталь.

- Что именно?

- Трость, а, как известно, она есть не у каждого.

Черепашки взглядом проводили отъез­жающие от набережной машины, которые направились в административную часть го­рода, а затем поспешили домой, - поделить­ся новостями со своими друзьями.

- Вот это да! Ну и ну! - всю дорогу удив­лялся Микеланджело. - Брюс Вейн никогда никому ничего плохого не сделал, а вот ви­дишь, Леонардо, тем не менее, врага себе нажил.

- Ничего удивительного, - высказался тот. - Ведь ты сказал, что круг его знако­мых нам неизвестен, а потому о многом мы можем не знать.

- Да что ты говоришь! - встрепенулся Микеланджело, словно ему нанесли личное оскорбление. - Я ни на минуту не сомне­ваюсь в порядочности Брюса Вейна.

- А в порядочности всех тех, с кем он имеет дела разного рода? - столь язвитель­но поинтересовался Леонардо, что Мике­ланджело сразу и не нашелся, что сказать.

- К сожалению, в этом я с тобой согла­сен, - произнес он уже у самого дома. - Интересно, вернулись ли Донателло и Рафа­эль после встречи с Эйприл?

Для черепашек было полной неожиданно­стью прийти в пустой дом и не найти в нем тех, кто, как им казалось, должен был их дожидаться.

- И где они теперь? - переходя из ком­наты в комнату, бурчал Микеланджело, а все потому, что, если ему что-либо станови­лось известно, он непременно должен был поделиться этим со своими друзьями, дабы не лопнуть от мыслей, переполнявших его в такие минуты.

Леонардо был более сдержан, а потому включил телевизор и, устроившись в крес­ле поудобнее, стал смотреть на экран.

Но у него перед глазами маячил Мике­ланджело, по-прежнему бурча себе под нос все те же фразы, и вскоре Леонардо не вы­держал:

- Достал ты меня за сегодняшний день! Нет, чтобы сесть спокойно, да подождать Донателло и Рафаэля, так ты носишься по дому, точно подстреленный! Сам не умеешь себя в руках держать и других из равнове­сия выводишь!

Не успел Леонардо закончить обвинитель­ную речь, как в дверях показались Донател­ло и Рафаэль.