Через камень и море

Глава 21

Миновав лестничную площадку, Винн наблюдала, как Циндер и Красная Руда просто прошли прямо сквозь железную дверь. Секунду спустя, первая дверь начала открываться, и это заставило задуматься о другом: Циндер просто шел и проходил сквозь камень — или железо, как сейчас. Что угодно на их земле должно было подчиниться их власти. Но это не объясняло присутствие герцогини и Чиллиона за закрытыми дверями.

Самая последняя дверь скользнула в сторону, и Циндер задержался, преграждая сводчатый проход. Он посмотрел на Чейна:

— Ты и волк останетесь здесь, пока она не закончит, — сказал он. — Я оставлю проход открытым, если ты поклянешься оставаться здесь, пока тебя не позовут.

Винн нервно глянула на Чейна.

Его радужки все ещё не проявляли и намёка на присутствие цвета. Ее плечо было оцарапано в разрыве туники, но она поняла, из-за чего он случайно ранил ее. Его голод вернулся и вырос. Сколько дней прошло с тех пор, как она добыла кровь козы для него?

Но что ещё хуже, он двигался немного замедленно, впиваясь взглядом в Циндера. Рассвет приближается?

— Всё в порядке, — сказала она ему. — Я пока в безопасности… Отдыхай.

Она думала, что он станет спорить, но он просто прошептал:

— Помни, что я сказал тебе.

Сначала она не поняла, о чём он. Все, что он сказал ей после прибытия герцогини, было одно слово: «Ложь». И сейчас она по-прежнему не понимала значения этого и еле сдержалась, чтобы не оглянуться на Чиллиона. Но то, чтобы заставить Тень ждать, тоже было сложным вопросом.

Тень зарычала, когда Винн сказала ей остаться. Девушка схватила морду собаки, надеясь, что никто не спросит, что она делает. Она прокрутила в голове воспоминания долгого дня в катакомбах Гильдии, когда она работала со старинными сказаниями. Она надеялась, что Тень поняла то, что она собирается делать. Она закончила, напоследок сказав:

— Оставайся с Чейном.

Тень рыкнула, презрительно оглядела своих тюремщиков, но не попыталась уйти за девушкой. Она твёрдо уселась под аркой и облизнула нос, глядя на Циндера.

Винн загородила её собой, встав перед мастером Ходящих-сквозь-Камень.

— Я отошлю твои сумки и меч, — обратилась она к Чейну, не сводя глаз с Циндера. — Прежде, чем пойду куда-либо.

Гном нахмурился в ответ на этот намёк:

— Оставь посох. Он не может быть взят туда, куда мы идём.

— Я не забыл про уговор вернуть его! — вставил Чиллион откуда-то из-за спины Винн.

— Это и моё соглашение! — прорычал Циндер.

Винн услышала, как высокий эльф что-то бурчит себе под нос, проталкиваясь мимо нее. Когда она оглянулась, Чейн держал посох, его кристалл был снова зачехлён. Она предпочла бы взять его с собой, но оставить его с ним было наилучшим вариантом. По крайней мере, их сумки, оружие и ее товарищи находились в одном месте.

Циндер освободил дорогу, но Красная Руда чего-то ждал. Винн не двигалась. Она не чувствовала Чейна за спиной, и это было жутко пусто и непривычно, но Винн, стиснув кулаки, заставила себя ничем не выдать этого. С ироническим хмыканьем он отступил, и она последовала за гномами. Рен и Чиллион ступали позади нее.

Когда они достигли главной пещеры, Рен послала кинжал Винн, сумки Чейна и его меч назад с женщиной Ходящей-сквозь-Камень по имени Бельсам. Рен тоже ушла, возможно, чтобы заглянуть к мужу.

Почему Ходящие-сквозь-Камень держали принца здесь? Он сошел с ума, и его смерть сфальсифицировали, чтобы скрыть правду? Если так, тогда почему они выбрали ложь, которая так очевидно бросала подозрение на Рен?

Винн сама видела, как принц опустился в бассейн, и Люди Моря сделали точно также в тоннеле. Палата заполнилась унылыми щелчками и мелодичными звуками, исходящими от воды.

Казалось, он говорил с ними.

— Возьми только то, что нужно, — сказал Циндер.

Винн начала отвлечённо размышлять. Он протянул девушке её сумку, и она снова задалась вопросом, что брать с собой. Она вынула своё эльфийское перо и запечатанный воском пузырек свежих чернил. Хотя она добралась до дна сумки, все ее записи, даже чистые листы, отсырели. Винн взяла те, с того дня в катакомбах с ее примечаниями к переводу. Она всё ещё искала, но уже была готова попросить запасную бумагу или пергамент.

Мастер Циндер уставился на её руки.

— Где ты взяла это? — потребовал ответа он.

Она посмотрела вниз на перо с белым металлическим наконечником.

— Подарок. Во время моих путешествий среди эльфов Восточного Континента.

— Так вот как вы прошли по тоннелю… — проворчал он.

Она не поняла, что он имел в виду, но у нее сейчас были более насущные проблемы.

— Мне нужна бумага или пергамент, — сказала она. — Что-то для примечаний.

Циндер вздохнул:

— Чиллион… есть что-нибудь подобное в камере принца?

— Не нужно, — ответил эльф и начал копаться во внутренних карманах своих одежд.

Он вытащил маленькую, но толстую тетрадь из бумаги, сшитой в кустарную брошюру, немного больше, чем его ладонь. Чиллион пролистал её, вырвал две исписанные страницы и передал ей остаток.

— Подойдёт? — спросил он.

Винн взяла его без ответа. Это не слишком подходило для записей. Если бы она могла, то писала бы в своей тетради, но и так приходилось надеяться, что чернила не кончатся слишком быстро.

Ее страх и волнение начали возрастать снова из-за того, что должно было произойти. С того дня, как она вернулась домой, она не держала тексты в руках. Она найдёт ответы, в которых нуждается?

Циндер уже собирался поставить её сумку возле прохода.

— Передайте её обратно с остальными, — сказала она.

Раздражение отразилось на его лице.

— Я прослежу, — вызвался Чиллион.

— Нет! — возразила Винн. Она почти увидела мысленно, как он роется в ее имуществе и, больше того, забирает записи.

— Больше никого нет, — категорично заявил Циндер. — Или ты предпочтёшь оставить её здесь?

Винн стиснула челюсти:

— Ладно.

Чиллион лишь поднял бровь в ответ на её раздражение, потом взял её сумку и зашагал прочь. Циндер прошёл через пещеру, Винн последовала за ним.

Внезапно их нагнал Красная Руда и зашагал рядом с ней. Она заставила себя не отпрянуть. Призрак был не единственным здесь, к кому испытывали отвращение, о ком забывали, и она не спускала глаз с широкой спины мастера Циндера.

В первый раз она видела этих двоих в кабинете Хайтауэра. Их объединяло не только ответственность за свое призвание, как других членов их касты, но и нечто более глубокое, неприятное. Без сомнения, Циндер знал, кто призвал Красную Руду для служения. Неужели, мастер Ходящих-сквозь-Камень был тоже замешан в этом, как и изгнанник Железной Косы?

— Он — мой наставник, — сказал Красная Руда. — С самых ранних дней он учил меня.

Винн ничего не сказала на это. Циндер не оглянулся, хотя он, должно быть, слышал.

Слова Красной Руды только усилили подозрение Винн к его наставнику. Она вслепую ступала по узкой тропе над пропастью разворачивающихся событий и не могла оставить этот путь. В этот момент ей было почти жаль, что она взяла на себя эту неблагодарную роль — остановить призрака, изучить тайны текстов, узнать наверняка, верны ли страхи Вельмидревнего Отче и других.

Древний Враг скоро вернётся? Это было возможно, учитывая то, что его слуги уже пришли в движение. Циндер остановился и повернулся к ней лицом.

— Мы входим в крайне охраняемое место, — объявил он, предупреждая. — Ты поклянёшься никогда не говорить о том, что увидишь… ни уж тем более писать об этом.

Седые пряди в его темных волосах вспыхнули как полосы огня в оранжевом свете кристаллов стен.

Винн захлестнула волна свежего гнева, и она с трудом сглотнула. Она была сыта по горло всеми этими тайнами и ограничениями, которыми была окована истина, за которую, как она когда-то думала, боролась Гильдия.

— Согласна, — ответила она, наконец.

— Поклянись… своей честью Хранителя Знаний!

Его требование напрямую шло вразрез с его ожиданиями.

Правда через Знание… Знание через Понимание… Понимание через Правду… Вечный Цикл Мудрости.

Но сколько раз с тех пор, как она вернулась, она лгала, манипулируя тем, что знала, используя знание как инструмент, оружие или цепи для других? О, она всегда могла найти повод, чтобы раскрыть то, что другие отказывались признавать и спасти их от самих себя. Но даже это сейчас казалось лишь пустыми оправданиями.

Так было ли «Хранитель» чем-то большим, чем звание?

И все же были еще те, кто верил в него, от домина иль'Шанка и, возможно, Терподиуса до молодого Николаса Кольмсерна и других. Даже Хайтауэр с горечью, но признавал это.

— Я клянусь убеждениями своей Гильдии, — ответила она.

Циндер прошёл вперёд, в новую пещеру. Винн глубоко вздохнула, задержала дыхание, проходя за ним, затем выдохнула и нахмурилась.

Это была просто очередная пещера. Но оранжевые кристаллы не освещали пространство, только зеленоватое мерцание далекой стены. Она шла по широкому, очищенному пути между окаменелыми, темными колоннами. Тут и там утолщенное выпячивание возвышалось между ними. Вдруг она уловила какую-то фигуру в углу.

Винн рефлекторно отступила, оглянувшись на пройденный путь.

Массивный сталагмит вырастал из пола пещеры, толстый до самого верха. Его вершина присоединялась к более узкому концу спускающегося сталактита, но слабо блестящая большая часть была слишком толстой и круглой, чтобы быть сформированной капанием наполненной минералами воды. Какой-то валун или выступ когда-то стоял там, теперь похороненный под десятилетними соляными отложениями.

Циндер свернул с пути прямо в этот лес колонн.

Винн ступала осторожно, поскольку пол был неровный, а путь — узкий и неустойчивый время от времени. Красная Руда шёл позади нее. Когда Циндер сделал неожиданный поворот вокруг колонны, носок ботинка Винн зацепил что-то в темноте.

Она упала набок, и ее плечо ударилось о другой широкий выступ. Она отшатнулась, вставая, и искоса посмотрела на темную фигуру. На мгновение ей показалось, что она похожа на ложные саркофаги Ларгнаэ.

Челюсть Винн свело, и чем больше она смотрела, тем больше напрягались мышцы. Да, было определённое сходство.

Наверху широкий выступ сужался от округлых «плечей» к «голове», объединяющейся с концом спускающегося сталактита. Винн сунула руку в карман, разыскивая кристалл холодной лампы.

— Нет, — сказал Красная Руда, и его толстые пальцы накрыли её запястье.

Винн повернулась к нему и отпрянула назад, врезавшись спиной прямо в тёмную фигуру.

— Убери от меня руки!

Хватка Красной Руды не ослабла, и ей так и не удалось вытащить кристалл. Циндер вынырнул из темноты около неё.

— Не зажигай свет здесь!

Винн разглядела только его массивный силуэт в темноте. Красная Руда медленно разжал пальцы и выставил перед собой руки в успокаивающем жесте.

— Не нарушай их покой, — добавил он.

Винн отчаянно огляделась по сторонам, осматривая темный лес блестящих колонн. Она нашла еще, по крайней мере, шесть выступов поблизости, но не могла видеть дальше. Ее пристальный взгляд упал на одну громадину, полускрытую в восходящем шипе сталагмита.

Бледное свечение вычертило силуэт.

Глаза женщины были, возможно, открыты, хотя не было никакого способа выяснить это точно. Даже ее одежда стала просто рябью затвердевших минералов. Она держала что-то в руках, длинных, узких, и немного наклонённых. Ниже масса минералов покрыла это полностью, но, возможно, она держала в руках посох. Наслоение превратило ее руки в глыбы в том месте, где они держали его.

Винн увидела другие темные фигуры в тихой неподвижности пещеры. Понимание уменьшило ее напряженность, но не принесло облегчения.

Она стояла среди мертвых.

Так вот что означало «быть взятым в камень»… Никаких гробов или даже могил. Хассагкрейг хоронили заслуженных мёртвых в самом камне. Оставленные здесь в течение многих лет, десятилетий, возможно даже больше, они становились едины с землей и камнем ради своего нежно любимого народа. Но, если подумать, число их было пугающим.

Заключение в Палате Падших было слишком кратковременным, чтобы она смогла всё это осмыслить. Винн обернулась, смотря вокруг, и дикая мысль родилась в её сознании.

— Отец Языка тоже здесь? — выдохнула она, готовая броситься на поиски.

Красная Руда преградил ей дорогу.

— Бендзакендж в его храме, — ответил он. — Как и все Банаэ, которые живут среди нас.

Глаза Винн сузились. Это было невозможно, хотя она знала, что не найдет Отца Языка здесь. Дред был единственным все еще существующим известным Ситтом, но, вероятно, не таким старым как Великая Война. Судя по рассказам о жизни Отца Языка, он жил во времена Забытой Эпохи. Это заставило ее с удивлением вспомнить о больших статуях Банаэ в их храмах.

Те статуи действительно содержали кости танаэ, которые стали Вечными? Или слова Красной Руды были просто духовной метафорой?

Винн еще раз осмотрела заслуженных мертвых, медленно уходящих в камень с каждым годом. Ей было жаль, что она поклялась держать все это в себе.

Циндер потянул ее дальше, а затем остановился перед задней стеной пещеры. Там было так темно, что она не могла быть уверена, но ей показалось, что там не было никакой двери или прохода. Он был закрыт, как и тот, через который герцогиня раньше приходила сюда?

Циндер повернулся к ней:

— У тебя есть наглость. Но есть ли у тебя смелость?

Она не поняла, что он имел в виду, но ответила:

— Да.

Циндер протянул ей руку:

— Возьми.

Винн с небольшим колебанием сжала его пальцы — и запаниковала, поскольку поняла, что произойдет дальше. Она видела, как Циндер вогнал призрака в стену, возможно пытаясь похоронить его в камне. Он знал, кто призвал Красную Руду, и до сих пор воспринимал его как обычного человека. И она вслепую пошла с ними обоими.

Сейчас было очень просто избавиться от неё. Никто и никогда не узнает, что с ней случилось.

Лицо Циндера погрузилось в камень.

Винн прекратила дышать, когда структура блестящей горной породы стекла вниз по его волосам и через спину. Она попыталась дышать свободнее, но по мере приближения к стене, её охватывала паника. Резкий голос раздался позади нее:

— Не дыши, — предупредил Красная Руда. — До тех пор, пока с тобой не заговорят.

Винн вдохнула поглубже, и её мир поглотили тьма и холод.

Чейн сидел около сводчатого прохода позади Тени. Как и собака, он смотрел вниз на пустой тоннель. Ему не нравилось сидеть сложа руки, чувствуя себя бесполезным и ни на что не годным. Но он был так истощен, что не мог остановить голодного зверя внутри себя.

Хотя он дал слово, что останется здесь, пока Винн не вернётся, обещание, данное врагам, ничего не значило. В этом месте было слишком много путаницы, скрытых союзов и тайн, и все, казалось, становились более сложными с каждой ночью, проведенной в этом гномьем ситте. Красная Руда, казалось, действительно полагал, что Винн подтвердит его собственное опровержение обвинений — что он был связан с давно мёртвым массовым убийцей. И Чейн беспокоился из-за того, что она ушла с Красной Рудой и его мастером.

Он ждал, пытаясь быть терпеливым… не взволноваться… и подавлять голод.

Но снова и снова терпел неудачу.

Никто не охранял проход, но он не мог сказать, ждал ли кто-либо в пещере в ее конце, единственном выходе отсюда. Он уже готов был встать и медленно двинуться на выход, когда крепкий гном в черном вышел из дальнего конца прохода.

Женщина Ходящая-сквозь-Камень приблизилась, неся две сумки, но она остановилась на полпути, поскольку её кто-то окликнул. Высокий эльф в белом догнал ее и вручил третью сумку. После он развернулся и вышел. Когда Ходящая-сквозь-Камень достигла сводчатого прохода, она протянула все три сумки одной рукой — в другой она держала его меч и кинжал Винн.

Чейн принял их, впрочем, не поблагодарив. Тогда она сняла с плеча ещё одну сумку, поставила её на пол и, не сказав ни слова, ушла. Она ни разу не оглянулась.

Он сложил сумки рядом с посохом, прислонённым к стене в сводчатом проходе, и воткнул рядом меч. Открыв принесённую сумку, он нашел флягу с водой, ломоть хлеба, немного вяленого мяса и деревянную кружку. Он вынул мясо, налил в кружку воды и направился к Тени.

— Поешь, — сказал он, опускаясь рядом с ней на колени.

Она даже не заворчала на него и быстро вылакала воду из кружки в его руках. Он положил вяленое мясо на пол и отошёл. Тень накинулась на него, быстро прожевала, и вернулась к своему ожиданию.

Он не мог не восхититься ее терпением. Она без колебаний бросалась на призрака несколько раз, всегда верно защищая Винн. Она нашла береговой вход в подземелье, когда он уже не мог продолжать поиски.

Тень была лучшим товарищем из всех, кого только знал Чейн.

— Она вернётся, — мягко сказал он.

Уши Тени дёрнулись, но больше никакой реакции не последовало.

Он надеялся, что Винн вернётся с ответами, возможно, даже относительно свитка. В ее отсутствие он надеялся, что Тень привыкнет к нему. Кровные враги они или нет, они застряли тут с общей целью. Но даже её достижение стало слишком сложным из-за еле различимой лжи эльфа, призрачного радушия мастера Ходящих-сквозь-Камень, Красной Руды… и сумасшедшего, запертого в камере с бассейном.

И хуже всего, призрак все еще существовал. Он проник в подземелье раньше, чем подняли тревогу или кто-то его почувствовал — даже он.

Чейн посмотрел вниз на Вельстилово кольцо пустоты на его пальце. Он носил его так долго, что иногда забывал о нём. Это было необходимо. Но если бы он снял его перед тем, как они вошли в это место…

Даже Тень учуяла призрака слишком поздно. Чейн, нося кольцо, не ощутил его вообще. Если призрак вернётся, он должен был знать, когда и где.

Он обхватил кольцо пальцами.

— Тень?

Она повернула голову назад и посмотрела на него. Он показал ей, что собирается сделать, но она просто отвернулась. Одним быстрым движением Чейн стянул кольцо.

На мгновение мир пошёл рябью как потревоженная водная гладь. Его чувства обострились, свободные от влияния кольца.

Чейн вдохнул — почувствовал — жизнь Тени и краткий приступ боли кого-то еще за проходом. Потом он исчез, но зверь внутри Чейна рванулся в своих цепях.

Тень осталась сидеть спокойно, хотя ему показалось, что её загривок слегка вздыбился.

Между тем, он надеялся, что никто этого не узнает до того, как призрак вернётся.

Чейн отвернулся от сводчатого прохода, чтобы обосноваться около сумок и посоха. Голод продолжал скрестись в нём, как будто собрался пожрать его самого, чтобы насытиться. Он закрыл глаза, пытаясь подумать о чем-либо еще…

О Ходящих-сквозь-Камень и их тайнах…

Об одетом в белое лживом эльфийском советнике и его секретах…

О существах из моря и принце, в чьей смерти никто не сомневался…

Были моменты, когда он жалел, что это началось. Было бы намного лучше ночами пробираться в библиотеку Гильдии для краткой встречи с Винн, даже если бы он провел все свои дни, скрываясь в жалкой лачуге. Но то, что он видел, не могло быть проигнорировано, пока он дрейфовал на темном краю дремоты.

Ложно мёртвый принц этого чужого королевства, казалось, говорил с Людьми Моря, которых Чейн себе и представить не мог до этого. Среди других загадок, эта занимала его больше всего. Что это означает? Это выглядело строжайшим секретом, достаточно опасным, чтобы герцогиня могла убить за него.

Но сейчас Чейн стоял среди полок библиотеки Гильдии.

Он попытался выбрать книгу и вытащить её. Он знал, что здесь была та, которую он должен был найти, но не знал, какая именно. Когда он повернулся, чтобы спросить совета у Винн, он обнаружил, что смотрит на бассейн через прутья последних ворот морского тоннеля. Лицом к лицу он столкнулся с человеком, промокшим до нитки, с трудом добравшимся до этой решётки.

Сон… Но даже в его пределах он задался вопросом: почему?

Мёртвые не видят снов. Но несколько раз прежде они приходили к нему.

Он услышал что-то, что заставило его повернуться, стоя по пояс в ледяной воде тоннеля. Но там не было ни Винн, ни Тени. Глубокая тьма позади него, заполняющая тоннель, казалось, двигалась… будто черные кольца перекатывались там, мягкими вспышками отражая свет.

Сокрушительный холод… удушье… чистая темнота, которая принесла абсолютную тишину…

Винн чувствовала холод камня по всему телу и не могла шевельнуться. Давление угрожало раздавить ее, температура ее тела быстро падала.

Она была похоронена заживо.

В ужасе она попыталась закричать, но ее рот не смог открыться. Ее челюсть и губы даже не двинулись. Легкие начали гореть, отчаянно желая выдохнуть.

— Это сейчас пройдёт, — произнёс кто-то.

Этот внезапный голос в тишине заставил ее вздрогнуть, и она упала в обморок. Ее левая рука по-прежнему сжимала что-то тёплое, но тут темноту разогнал свет.

— Дыши! — приказал кто-то скрипучим голосом. — Открой рот и дыши, дурочка!

Винн дёрнулась и наконец выдохнула, пытаясь подавить удушье. Она ослабела, но кто-то держал ее левое запястье и не отпускал.

— Не поддавайся тому, что чувствуешь, и это быстро пройдёт.

Винн открыла глаза.

В сумрачной тьме мастер Циндер наблюдал за ней. Её левое предплечье горело, и она поняла, что это он держит её за запястье. Вещи, которые она принесла с собой, лежали на влажном полу из тёмного камня у её подкосившихся ног. Она изо всех сил попыталась встать.

— Отойди от меня! — сказала она, но это вышло хрипло и неуверенно.

— Только когда ты сможешь самостоятельно стоять, — ответил он.

Красная Руда показался в поле её зрения и склонился над ней.

— В первый раз всегда трудно, — сказал он. — Хотя немногие проходили этот путь.

Винн хрипела и кашляла, пытаясь отдышаться. Красная Руда с беспокойством посмотрел на Циндера, но девушка с трудом поднялась на ноги.

— Она оправилась, — ответил мастер ученику.

Когда он выпустил ее запястье, ее рука оцепенело повисла, словно неживая.

— Найди меня, когда она закончит, — добавил он, обходя девушку.

Винн медленно обернулась, все еще дрожа, но все, что она увидела — это неровные стены пещеры. Циндера не было, и она осталась наедине с Красной Рудой.

— Почему он… потрудился придти сам… — выдавила она между вдохами, — если ты остаёшься?

— Я ещё не могу провести кого-то со мной… как он.

Дыхание Винн пришло в норму, и она развернулась, пытаясь осмотреть окружающее.

Она оказалась в большом кармане из грубого камня. Потолок был низкий, но она могла стоять, не пригибаясь. Большую часть обзора ей закрывал Красная Руда, но Винн смогла разглядеть бассейн около левой стороны пещеры.

Не было никаких других проходов, кроме бассейна в полу. Вода, скорее всего, притягивалась сюда давлением воздуха. У девушки не было никаких догадок относительно того, куда и как далеко они пришли, только то, что они по-прежнему были под землей и недалеко от океана, так как пахло морем.

Она застыла, увидев, что ждёт в дальнем конце пещеры.

Три маленьких сундука стояли под нижними рядами коротких каменных полок. Что-то очень знакомое лежало на первой из них. Это была пачка жестких, древних листов, переплетённых между двумя квадратами тонкого железа, покрытого пятнышками ржавчины. Это был первый фолиант, который она и Малец обнаружили в ту ночь, когда Ликэн поймала ее среди снежной бури и утащила в скованный льдом замок.

Винн все еще была слишком потрясена, чтобы даже почувствовать облегчение. Сунув руку в карман, она вытащила свой кристалл. Он даже не засветился в ее озябших пальцах.

Она неуклюже потёрла его в ладони, пока свет не начал расти. Она медленно нагнулась, чтобы поднять свои упавшие вещи, но Красная Руда оказался проворнее. Девушка невозмутимо приняла их, игнорируя его, и пошла через пещеру. Она была на полпути к полкам, когда услышала мягкий всплеск.

Винн, покачнувшись, обернулась.

По поверхности бассейна пошли круги, из-под воды показалось острие с белым наконечником. К нему быстро присоединился ряд шипов на лысой голове синеватого оттенка.

Большие круглые черные шары показались на поверхности, и Винн посмотрела в глаза одному из морских людей.

В свете кристалла она увидела носовые щели и прозрачные перепонки, пролегающие между шипами хребтов. Он поднялся достаточно, чтобы в глаза бросились перепонки между когтистыми пальцами и шипами, бегущими вдоль внешней стороны его предплечий. Мышцы его живота казались странными, отличающимися от человеческих, и у него не было пупка.

Его безгубый рот приоткрылся, и стали видны сцепленные иглы зубов. Без радужек было невозможно проследить за его взглядом, пока он не повернул свою голову к Красной Руде.

Красная Руда присел и похлопал по полу, кивая. Морской человек снизился, пока вода не покрыла щели на его горле и рот — но не глаза.

— Почему оно… он… здесь? — спросила Винн.

— Он охранник, — ответил Красная Руда. — Я не могу говорить с ним, но я заверил его, что твоё присутствие законно.

— Кто они… и откуда? Почему они приходят к принцу?

Красная Руда не ответил, лишь направился к полкам:

— Откуда будешь начинать?

Винн колебалась, все еще наблюдая за лысой головой с перепончатыми зубцами и круглыми черными глазами. Она отступила к полкам.

— Вытащи все три сундука, тогда я смогу использовать вон тот в качестве стола, — сказала она, выигрывая несколько секунд.

До того, как попасть сюда, она просчитала несколько вариантов развития событий. Она предполагала, что сможет украсть несколько решающих страниц или даже целый фолиант. Или она найти другой способ — или хотя бы уверенность в местоположении текстов, чтобы потом найти их самостоятельно и забрать с собой.

Но сейчас она поняла, что всё это невозможно.

Только Ходящий-сквозь-Камень мог провести её сюда и выпустить обратно. Она выкупила своё присутствие здесь блефом и теперь должна была обеспечить результаты. Ее сердце бешено забилось в груди.

— Необходимо спешить, — заметил Красная Руда, выдвигая первый сундук. — Мы не знаем, когда дух…

— Призрак, — поправила Винн.

— Да… мы не знаем, когда и как он вернётся.

— Я знаю. Но это не похоже на поиск в библиотеке. Просто выдвини ещё один сундук. Поищи пока недавние копии переводов.

Красная Руда выдвинул второй сундук.

— И план перевода, — добавила она. — Это — толстая тетрадь, в которой указана последовательность работ. Мне нужно что-нибудь, чтобы помочь расшифровать оригиналы и их порядок, без моей…

Винн замолкла, когда открыла первый сундук.

— Что? — спросил Красная Руда. — Что ты нашла?

Наверху лежали пять тетрадей, которые она не видела полгода. Их мягкие кожаные обложки были обернуты кожаными шнурками. Они выглядели довольно потертыми и даже потрёпанными, если приглядеться.

— Мои записи… — прошептала она. — Мои украденные записи!

Красная Руда заглянул в сундук:

— Ты написала это?

Она не ответила, и он, отвернувшись, вытащил из ниши третий сундук.

На мгновение Винн отчаянно захотелось схватить эти пять обернутых в кожу тетрадей, уйти отсюда и спрятать их там, где никто и никогда не сможет отобрать их от нее снова.

— Это оно? — спросил вдруг Красная Руда.

Винн посмотрела на него.

Он, присев на корточки, держал в руках толстую тетрадь. В третьем сундуке были груды связанных стопок бумаги — переводов, как те, что она видела в Гильдии. Их было много, но она могла и забыть, сколько работы было сделано. Ей потребуется целый день, чтобы просто быстро просмотреть их.

— А что насчёт этого? — спросил Красная Руда.

— Чего этого?

Он заглянул в сундук и протянул ей тетрадь потоньше — но в ней также были указаны даты.

— Дай мне!

Винн схватила тетрадку и хлопнула её на откинутую крышку сундука. Внутри были записи о законченной или продолжающейся работе перевода, как те, что она видела в первой тетради в тот день в катакомбах. Она оценивающе окинула взглядом стопки и несколько фолиантов, сложенных в третьем сундуке.

— Валхачкасея! — выругалась она.

Мысли о Сикойн — и особенно о негодовании Хайтауэра на нее — вернулись, когда она в гневе выдохнула:

— Вы… вы двое!..

Винн не смогла придумать ничего достаточно мерзкого, чтобы назвать их. Она держала второй план перевода.

Они не показали ей всё. Только часть, чтобы она поверила, что работы до сих пор продолжаются. Тогда она не могла бы поднять шум и рассказать всем о текстах, и все так и осталось в тайне.

— Что случилось? — потребовал ответа Красная Руда.

Винн попыталась вернуть себе самообладание.

— Ничего, — прошипела она.

— Правда? Ты так вспылила из-за ничего?

Она не собиралась объяснять что-то ему. Он и Циндер возражали против проекта перевода в кабинете Хайтауэра. Она сомневалась, что он будет сочувствовать ее горечи. Но важнее было то, что сейчас она имела гораздо больше для работы — все переводы — и это могло помочь ей в борьбе за оригинальные тексты.

Винн порылась во втором сундуке, чтобы получить представление о том, что он содержал. Там, так же как и в первом, лежали ее записи. Она отложила их для работы и посмотрела на полки, заполненные различными книгами, томами и стопками листов, которые она забрала из библиотеки Ликэн.

— На что оно похоже? — спросил Красная Руда. — Место, где ты нашла всё это?

Ее ум возвратился в прошлое, к той долгой, бессонной ночи. Она и Малец тщательно отобрали то, что казалось важным, удобочитаемым, или просто достаточно понятным из огромного количества текстов. Ее друзья помогли ей унести так мало по сравнению с тем, что они оставили позади, в теперь недоступной для неё половине мира.

— Оно… древнее. Более древнее, чем ты можешь вообразить, — ответила она. — Настолько древнее, что его единственный страж забыл звук человеческой речи… и как звучит ее собственный голос.

Винн отогнала воспоминание об обнажённой, обманчиво хрупкой нежити с раскосыми миндалевидными глазами, непохожей ни на одну человеческую расу, которую она знала.

— Прекрати отвлекать меня, — сказала она. — Я должна работать.

Красная Руда отошёл, когда она начала вытаскивать стопки листов перевода и фолианты и прикинула содержимое других двух сундуков. В них было гораздо меньше, чем на полках. Итак, с чего же начать?

В настоящее время информация относительно призрака была самой зловещей. Это, казалось, должно содержаться в фолиантах, упоминающих Детей, Почтительных, и Сауминфейл — Пожирателей Тишины. Из встречи с Ликэн она поняла, что фавориты иль`Самауда, Возлюбленного, Древнего Врага — он был известен под разными именами — могут существовать и по сей день.

Циндер назвал призрака «псом Кераваж» — Сумеречника.

Очевидно, он полагал, что это был приспешник Врага. Ликэн, Гассаун и Волино были тремя из тринадцати Детей, Детей Ночи, вампиров. Следовательно, если призрак был слугой столь же могущественным, как и они, она подумала, что это мог быть кто-то столь же важный. Возможно, кто-то, кто когда-то занимал видную позицию в одной из других двух групп.

Но Винн имела весьма смутное представление, что означают названия «Почтительные» и «Пожиратели Тишины». Все, что она имела — это список имен с одного дня работы с переводами. Она нашла только намеки на то, что Почтительные могли быть религиозными служителями.

Для выживания — и для уверенности в том, что она должна быть здесь — она сначала должна была найти конкретную информацию для Циндера и герцогини. Также, она нуждалась в ответах для себя о чем-либо относительно свитка Чейна и любого упоминания о Балаал-Ситте.

Она украдкой оглянулась на Красную Руду, съёживаясь внутри от мыслей о той вещи, одиноком саркофаге, отделённом даже от Падших. Вдруг ей пришло в голову, что если у нее и должна быть охрана, то из всех Ходящих-сквозь-Камень Красная Руда мог быть самым полезным.

Его глаза загорались от упоминания о Балаал-Ситте, хотя она и не в полной мере понимала, почему. Но это могло быть ключом к его доверию, если ей понадобится его помощь.

И в последнюю очередь она надеялась найти упоминания о древнем эльфийском прибежище.

Малец — так же как и Магьер — уловил это в воспоминаниях Вельмидревнего Отче о Забытой Эпохе. Он видел Айонисс Ллоин — Первую Поляну — место, куда никакие не-мертвые не могли вступить. Это место кануло в лету с того времени.

Члены эльфийской ветви Гильдии иногда посещали Колм-Ситт, и все же никто никогда не упоминал большой возраст Первой Поляны. Когда это сделала она, Чиллион притворился, что тоже ничего не знает, если верить Чейну. Почему они хотели сохранить это в тайне?

Винн должна была знать. Если не-мертвые не могут войти туда, то такое место, такой приют, мог очень понадобиться, если война повторится.

— Почему ты медлишь? — спросил Красная Руда. — Чего-то не хватает?

Винн поняла, что слишком долго сидит, ничего не делая.

— Нет. Я решаю, с чего начать.

— Разве раньше тексты не были в твоём распоряжении? Ты не изучала их во время возвращения домой?

— Нет, — прошептала она. — Мой учитель, домин Тилсвит, предложил, чтобы я подождала до воссоединения с моими коллегами — более опытными каталогистами. Это показалось мне разумным… потому что я была наивной дурочкой! Но я не думаю, что он ожидал, что тексты будут изъяты.

Она тут же пожалела, что рассказала ему хоть что-то.

Да, она просмотрела некоторые тексты во время той поездки. Любопытство брало над ней верх, и не раз. Но события в Запределье были слишком свежи в памяти, как и потери. Иногда, тексты были слишком большим напоминания о том, чего стоило их приобретение.

Затем она вспомнила то, что она и Малец выбирали.

Винн поднялась и стала искать на полках. Не нашла и обыскала сундуки. Из второго она вытащила тонкий том, скрепленный деревянными пластинами, которые держал кожаный шнурок, ставший хрупким от времени.

Винн более тщательно осмотрела его.

Кто-то удалил старую прошивку и наградил том новой, из вощеной нити. Обложка была натерта чем-то, что восстановило кожу, хотя она все еще выглядела ужасно старой. Когда Винн и Малец выбирали этот том, она еще не знала о свитке, который забрал и впоследствии отреставрировал Чейн. Возможно, тут была применена похожая технология.

Красная Руда подошёл к ней, очевидно, не в силах оставаться в стороне.

— Почему этот? — спросил он.

Как и Циндер, он выступал против проекта перевода Гильдии, но теперь проявлял немало интереса к самим текстам.

— Потому что это, возможно, было написано одним вампиром, Гассауном, — ответила она. — Другой слуга Забытого Врага. Он был частью группы, названной Детьми — вампиры, другой вид Детей Ночи помимо призраков. В Колм-Ситте призрак, казалось, особенно интересуется фолиантами о них.

Красная Руда с интересом наблюдал, как Винн открыла тонкий том. Она так долго пыталась доказать своим начальникам, что написанное в этих текстах — правда. Она почувствовала унылое удивление оттого, что Красная Руда даже не усомнился в ее словах.

— Зачем Гассаун это писал? — спросил он.

Хайтауэр бы уже взревел медведем, требуя тишины.

— Три вампира, — сказала она, — вместе с последователями, взяли то, что мы называем «шаром», и доставили в Запределье. В его самых высоких горах, пустынных Пока-Пикс, они построили замок. Кажется, их целью было охранять шара.

— Для чего? Что этот шар делает?

— Мы не знаем.

Ее ответ был правдой. Магьер, Лисил и Малец совершенно по-разному описывали то, что произошло в подземной пещере, в которой хранился шар. Но когда Магьер случайно активировала, «открыла» его, шар поглотил всю влагу в пределах досягаемости.

Вода, текущая по стенам пещеры, кровоточила вниз из ледника, чтобы быть нагретой пламенной пропастью пещеры, и дождем притягивалась к ослепительно сияющему шару. И Ликэн была там в течение многих столетий, в отсутствии жизни вокруг ей нечем было кормиться. Шар, так или иначе, поддерживал ее.

Красная Руда нахмурился:

— Если только трое пошли в эти Пока-Пикс, что с другими? Ты сказала, что их было тринадцать, этих… Детей. Куда они ушли?

— Это и может быть то, что хочет выяснить призрак.

Как только она это произнесла, Винн подумала, что это вполне может оказаться правдой, особенно учитывая то, что он проявил сильный интерес к свитку Чейна.

Чейн… Винн поняла, что отчаянно скучает по терпеливому молчанию своего спутника. Это он, а не Красная Руда, должен был сейчас разбираться с нею в древних текстах!

— А теперь, дай мне почитать, — скрывая раздражение, сказала она.

Красная Руда сложил руки за спиной и молча отвернулся.

Винн закрыла третий сундук. Используя его, как импровизированный стол, она положила дневник Гассауна на крышку. Она достала второй план работ, поскольку должна была проверить свои подозрения. Снова она нашла ссылки на страницы в пронумерованных тетрадях, но как она должна была узнать, какие нужные?

Она рассеянно просмотрела тонкий дневник Гассауна, пока не заметила обведенное чернилами примечание в верхнем внутреннем углу его задней обложки. Дневник был отмечен как: «Том два».

Вернувшись ко второму плану работ, но также не закрывая более толстый первый, она просмотрела оба списка графиков. Числа между двумя графиками были неустойчивы, так что планы работ не были последовательны. Фактически, даты начинались в тот же месяц, в который она прибыла в Гильдию. Использовались какие-то неизвестные ей критерии, чтобы определить, в какой план писать дату того или иного перевода.

Винн не нужна была дальнейшая проверка. Иначе они бы не стали скрывать второй план от нее. Переводы, которые она уже видела, нужно исключить.

Она немедленно начала стягивать с полок тексты, бережно снимая хрупкие тома, и разыскала переводы в третьем сундуке, отмеченные во втором плане. Переводов могло оказаться и достаточно, но она хотела иметь оригиналы под рукой. Она один раз глянула на стопку страниц между старыми железными листами.

Кончик полоски пергамента выглядывал из его противоположной стороны.

Винн легонько потянула за него, пока его конец не стал видимым, показывая, что этот текст был отмечен как: «Том семь». Она вспомнила, что ссылку на этот перевод уже видела. Тогда она вытянула свёрток со второй полки, обернутый в коричневое сукно. Развернув, она поняла, что прекрасно помнит его.

На верхней дощечке в стопке окаменелого дерева лежала полоса пергамента, отмечающая эту коллекцию как: «Том один». Это имело смысл, потому что, похоже, написано это было раньше других. Она осторожно поместила планки на сундук около тонкого дневника Гассауна. Она выбрала их, потому что их автором был Волино, последний из трио Ликэн.

Каждая из этих семи дощечек была длиной с предплечье и шириной в две ладони. Они были покрыты выцветшими письменами, которые она узнала. Волино часто писал на Хейлтаке, древней системе письменности и диалекте предшественника современного нуманского. Винн хорошо была знакома с ним.

Она отложила отметку тома и осторожно отделила лучшие три дощечки. Первая была отбита в конце, и отбита давно. Она просмотрела то, что осталось, разыскивая что-либо примечательное. На полпути к низу третьей дощечки она нашла одну странность — суманский термин, вставленный в письмена Хейлтака.

«Сауминфейл» — «Пожиратели Тишины».

— Что? — спросил Красная руда.

Винн поняла, что тихонько вскрикнула, и поспешно ответила:

— Ничего.

Она проследила назад от этого термина и натолкнулась на упоминание о «тринадцати» и «Детях». Она открыла чернила, опустила в них перо и начала читать снова от верха ветхой дощечки.

Слишком много частей исчезло, износилось или потемнело от возраста. Она могла бы посмотреть в переводах, но там будут такие же недостающие части, где непонятные слова были отмечены точками или тире, где количество их не угадывалось. Собираясь проверить второй план перевода для того, чтобы узнать, над чем работали вместе с этим томом, она остановилась на кусочке предложения.

«…ав Хруз…»

Это буквально означало «земля» или «земли», но с артиклем означало что-то больше. Действительно ли это была отсылка на Землю, как один из пяти Элементов? Первая половина предложения была нечитабельна, как и короткий кусочек потом. Тогда она увидела что-то более легкое для перевода.

«… лидер песни лорда…»

Это была та же самая фраза, что она видела в своём собственном ошибочном переводе термина из свитка Чейна. И здесь это было снова, с той же самой ошибкой, но написанной на Хейлтаке. Исправление иль'Шанка дало ей отсылку на Балаал-Ситт!

Винн просмотрела второй план работ и нашла полные списки работы над томом один — секции один — семь, вероятно, обозначали семь дощечек. Почему это было зарегистрировано во втором плане, а не в первом, который ей показали?

Что-то еще изводило ее. Она ещё раз просмотрела оба плана, но на этот раз обращала внимание на почерк, а не слова. Первый был написан разными людьми, делающими запись о текущей или полной работе. Но второй был написан только одной рукой.

Это был Хайтауэр.

Значение было ясно. Он единственный отбирал работы, которые она видела. Сколько других, даже вовлеченных в проект перевода, не знали, что он делал — и зачем?

Винн захлопнула первый план, оставив только второй, и уставилась на третью дощечку. Промежуток между этими двумя фрагментами не был длинным, но она не могла быть уверена, что они оба были частью одного и того же предложения. И просмотр перевода не помог бы.

Это не даст ей полезную информацию, чтобы накормить Циндера и герцогиню, но она была слишком одержима, чтобы заставить себя отвернуться. Пока она читала, некоторые фрагменты заставляли мышцы ее шеи напрячься. Где-то позади нее, вышагивал из угла в угол Красная Руда.

Винн выпрямилась, всё ещё стоя на коленях и просматривая то, что собиралась зачитать. Не оборачиваясь, она спросила:

— Герцогиня когда-нибудь спускалась в Палату Падших?

Красная Руда тут же остановился.

— Нет, не спускалась, — ответил он. — Ваше присутствие там было… беспрецедентно.

Это принесло некоторое облегчение. Кроме королевской причастности к скрыванию существования текстов, возможно, она не знала об истинном вопросе Красной Руды.

— Что ты знаешь о Балаал-Ситте? — спросило она.

Последовала долгая пауза.

— Только ложь о том, что Таллухераг… Глубокий Корень… был его последним проклятием.

Винн обернулась через плечо, жалея, что здесь нет Чейна, чтобы определить правдивость его слов.

— Я когда-то слышала, что всё там было потеряно, — сказала она, тщательно наблюдая, как его глаза начинают расширяться. — Он находился под осадой во время войны… и даже силы врага не спаслись.

Красная Руда напрягся, на его правом виске проступила вздувшаяся вена.

— Слышала? — сдавленно, будто не в силах перевести дыхание, прошептал он. — Где ты могла услышать что-либо об этом месте?

Снова она не ответила ему. Вернувшись к тексту Волино, она зачитала вслух:

— «…Земле…» — начала она, и попыталась заполнить отсутствующий кусок: — «Ниже лидера песни лорда…» «…должно было преобладать, но все закончилось»… «на полпути съедены ниже».

Та последняя часть не имела смысла, но она читала вперед к тому, что действительно имело значение.

— «…даже вейелокангас… ушли в Землю… подвели желание Возлюбленного».

Видя озадаченное выражение лица Красной Руды, она пояснила:

— Возлюбленный Детей — это Древний Враг. Твой мастер назвал его «Кераваж».

Его лоб наморщился:

— Что за «вей… лок»? — начал он, но прервался.

— Это нуманский, мой родной язык, — она вернулась к тексту. — Но столь старый, что немногие узнают его. Это означает «военный запирающий» или «военный уплотняющий».

Тем не менее, она не увидела понимания в его лице.

— Предатели! — почти прошипела Винн, старательно копируя интонации Чейна. — Нарушители присяги, которые переходят на другую сторону среди войны, давая преимущество врагу. И они шли в земле… или камне!

— Ложь! — выдохнул он, и его лицо покраснело от гнева.

— Это были Ходящие-сквозь-Камень, — припечатала Винн, хотя и так было очевидно, что он понял. — Твой драгоценный Таллухираг был Хассагкрейгом… как и ты.

Красная Руда сделал быстрый шаг к ней, а морской человек поднялся в бассейне, нацеливая на неё копье. Винн была напугана, но она никогда бы не позволила ему это увидеть.

— Даже не думай угрожать мне, — предупредила она. — Держу пари, Циндер даже не осознаёт, что ты … не по тому, как он пошел на призрака, как на одного из собственных врагов.

Красная Руда мог убить её здесь, просто протянув руку. Но он не станет этого делать.

Она играла в опасную игру, которую не раз использовали Лисил и Магьер: заставь врага бояться быть выставленным хуже, чем его кто-либо когда-либо подозревал. Жди, пока он сделает ошибку, которую не сможет сгладить в глазах других — и прикончи его.

Но как она сделает это, когда настанет время?

— Циндер ждёт меня, — добавила она холодно. — Как и герцогиня.

Красная Руда побледнел, иссушённый гневом.

Винн начала волноваться. Он понял, на что она готова? Гном протянул руку к существу в бассейне.

Тот снова опустился в воду по самые глаза, наблюдая за ней.

— Возвращайся к работе, — произнёс Красная Руда.

Винн стояла на месте, не прерывая зрительный контакт, пока он наконец не отступил. Сердца стучало, как бешеное, ей стало трудно дышать, когда она отворачивалась. Но она старалась делать каждый шаг медленно и так спокойно, как только могла, пока снова не опустилась на колени перед сундуком.

Оставался ещё один вопрос, относительно брата Красной Руды.

Хайтауэр уехал из дома после брата, чтобы стать прислужником в храме Отца Языка. В конце концов, этого было не достаточно для того, чтобы изгнать его из клана. Это явно не было каким-то духовным зовом. Он оставил свой дом ради жизни в Гильдии — жизни «бумагомарателя» — специфический выбор для любого гнома, привыкшего к устной традиции.

Винн посмотрела на второй план работ, полностью написанный рукой Хайтауэра.

Конечно, другие были вовлечены в его работу перевода, но все под его руководством. Он пытался найти правду про своего проклятого предка — или скрывал позор своей семьи от кого-либо за пределами стен Гильдии?

Винн вернулась к записям Волино, надеясь, что древний Сын Ночи сможет заговорить сквозь столетия, чтобы дать ей ответы. Но прошло много времени прежде, чем ее руки прекратили дрожать, и она смогла приступить к следующей дощечке.

Сау'илахк валялся в дремоте, истощенный и поверженный, пока ночь не наступила снова. Сознание медленно возвращалось к нему, также как и воспоминания о недавних событиях.

Он чувствовал своё тело — как будто неохотно проявившееся полностью — когда гном пытался утопить его в камне. Давление скалы загнало его в панику, и он немедленно сбежал в темноту. Но Возлюбленный молчал в дремоте Сау'илахка, не предлагая слов помощи или упрека.

Те одетые в чёрное гномы — Ходящие-сквозь-Камень — имели власть, которой он не понимал. У них была власть над ним!

Сау'илахку хотелось вопить от гнева и страха, чтобы растерзать и порвать в клочья тех, кто столкнул его в состояние покоя. Он хотел заставить Винн Хигеорт страдать. Как она вообще пробралась в подземелье?

Он мог попасть куда угодно, всё знал и мог помнить. Она была глупа, раз это ничуть не смутило девушку, даже с ее посохом. Нахальная Винн Хигеорт рассматривала его как своего противника, как равного.

Эти Ходящие-сквозь-Камень скоро умрут. Он найдёт способ убить их одного за другим. Но Винн будет последней. Он позволит ей часами наблюдать за смертью союзников. Она умрёт одна, достаточно медленно, чтобы помнить лица мертвых вокруг себя.

Мягкое шипение вошло в его мысли:

«Не разоблачай себя — нас — и не верь в напыщенные речи Хранительницы. Останься скрытым… держись в темноте.»

Понимание Сау'илахка заставило его оцепенеть от слов Возлюбленного, наполненных острой необходимостью, словно его Бог… боялся?

Он ждал, чтобы увидеть, как темнота дремоты ослабевает с появлением звезд. Каждая точка света была подобна вспышке на чешуйчатых чёрных кольцах, которые перекатывались и крутились вокруг него, обозначая присутствие его Возлюбленного.

Но ни одна вспышка не появилась.

Сознание начало пробуждаться и шевелиться в нем. С ним проснулся гнев. Он быстро сосредоточился на памяти о пещере подземелья, пытаясь вспомнить все ее детали. Он должен был помнить… он должен был возвратиться туда, и только туда.

«И когда подвернётся случай… уничтожь Семью Моря!»

Заключительные слова Возлюбленного проникли в Сау'илахка, затопляя всё его существо. С ними прибыла волна ненависти, которая на мгновение утопила его собственный гнев.

Сау'илахк, дрожа, материализовался — и исчезающая ненависть Возлюбленного оставила только беспорядок в его мыслях.

Он попытался понять те последние слова, но не преуспел. Он должен был охотиться, чтобы положить конец этим столетиям поиска — и прикончить ту Хранительницу. Но тут он столкнулся с неожиданной потерей.

Он смотрел через пустынную пещеру с высокими и широкими гномскими колоннами — рынок. Он стоял где-то с его задней стороны, откуда он последовал за герцогиней к скрытому входу в глубины горы. Он был не в подземелье.

Сау'илахк проснулся на Побережье!

С сердитым шипением он пролетел сквозь задний туннель. Почему он вернулся сюда? Разве он не вспомнил пещеру подземелья достаточно хорошо? Или Возлюбленный сделал это? Что подразумевал его Бог… уничтожить Семью Моря?

Эти слова крутились у него в голове, пока он скользил вдоль тускло освещённых проходов. Может быть, это означало «семья океанских волн»? Но единственной Арескинна здесь была герцогиня, да и она носила это имя по браку, а не по крови. Фактически, она не была одной из них.

Грохочущие голоса раздались впереди, и он замедлился. Он промчался по дуге, пересекая туннель, и наполовину ушёл в стену. Все потускнело на мгновение, почти вернув его к черноте дремоты.

Сау'илахк, борясь с истощением, желающим поглотить его, выглянул из-за поворота в прямой проход. Шесть гномов стояли перед стеной из блоков, где скрывался вход. Некоторые переговаривались друг с другом, но все продолжали смотреть вдоль прохода.

Сау'илахк полностью ушёл в камень.

Они были воинами. Они были вооружены и полностью закованы в укрепленные сталью кольчуги и наручи с тяжелыми железными полосами. Железная тренога стояла перед ними, ее чаша была заполнена оранжевыми кристаллами, которые освещали пространство.

Гномы были предупреждены.

Из-за слабости он не сможет убить шестерых достаточно быстро, не говоря уже о том, чтобы покормиться. Был ли его оставшийся слуга все еще здесь? Хватит ли этого преимущества?

Возлюбленный приказал ему скрываться. Необузданная резня и отчеты о черной фигуре лишь усилят тревогу. Излишнее внимания заставит его свернуть с пути.

Но Сау'илахка это больше не волновало. Он устал скрываться в тенях. Он должен был убивать, кормиться и становиться сильнее с каждой смертью.

Ходящие-сквозь-Камень работают сообща. Пусть! Он заставит их разбежаться, как крыс в недрах горы. Позволит им вслепую преследовать себя до туда, где он сможет нанести удар. Он убьет их одного за другим. Он не будет больше ждать, блуждая в призрачной надежде на плоть.

И он найдёт Винн — или герцогиню — и замучает ее, пока она не выдаст истинное местоположение текстов. Возможно, он подумает также над значением последнего требования Возлюбленного.

Сау'илахк попытался призвать своего последнего слугу:

«Приди ко мне… послужи моему намерению.»

Он указал точку прямо над гномами и стал ждать его прибытия.

Каменный червь возник там.

Подобная жидкости рябь пробежала по камню потолка вокруг его тела. Один гном закричал, указывая на него, и другие повернулись.

Сау'илахк полетел через проход к дальней стене и погрузился пониже в камень только на полпути.

Два гнома мчались к червю, один поднял булаву, чтобы обрушить на него.

Сау'илахк быстро скользнул вдоль стены, его обёрнутая в чёрную ткань рука потянулась к открытой спине первого гнома.

Оставленная в тишине, Винн полностью игнорировала Красную Руду и морского охранника, полностью погрузившись в исследования. Расположившись на крышке сундука, как на столе, она тщательно изучала каждый текст или перевод, указанный во втором плане работ. Теперь она пыталась найти ссылки на Детей, Почтительных или Пожирателей Тишины.

Она продиралась сквозь древние языки и системы письмён, некоторые приходилось читать полностью, чтобы понять более короткие фразы. Другие же были ей совершенно неизвестны, включая систему идеограмм, которую она никогда не видела прежде. Они могли быть написаны Ликэн до того, как она сошла с ума в одиночестве. Винн не нашла больше упоминаний о предателях, «варлокерс», тех, кто «ушел в землю» или даже Балаал-Ситте.

Итак, почему последнее было в свитке Чейна?

Работу Волино было легче всего прочитать, но она считала, что нашла там мало полезного. Она часто встречала упоминания примечаний, взятых из прямых переводов, которые она прочитала в катакомбах Гильдии. Сейчас она продиралась сквозь другую книгу, ее страницы были сделаны из тонкого пергамента. Содержание было на Лунди, старом диалекте суманского, так что, вероятно, она была написана Гассауном. Некоторые слова были написаны со знаками, подобными тем, что она видела в белашкийском и старостравинском языках Запределье.

Затем она наткнулась на упоминание о Почтительном.

Этот термин был записан в её примечаниях, хотя здесь она встретила его впервые.

Винн провела пальцами по поверхности страницы. Она держала оригинал, из которого был взят перевод, содержащий этот термин и имена, которые она уже раньше написала в своей тетради с примечаниями, и новые.

Джеретан, Фазабид, Меманех, Криф, Ухмгада, Сау'илахк.

Она все еще не столкнулась с ясным определением Сауминфейл или Пожирателей Тишины. Если Дети, влиятельные слуги, были потомками Древнего Врага, а Почтительные были его священниками, то кем были Пожиратели Тишины? Она продолжила читать и дошла до отрывка с Веспаной и Гахетманом, двумя другими из Детей. Это было похоже на рассказ о путешествии.

Это, возможно, произошло после того, как Дети «разделились», как было упомянуто в свитке. Гассаун был в собственном походе, и поэтому не мог знать подробностей этого. Винн разобрала только несколько терминов, и быстро переключилась на переводы этого текста. Были некоторые, но и они мало помогли.

«…к западу от мировой опоры (символ не разобрать, возможно, число)… долгие ночи от К`мала… Кхалидах вырос в утомлении… хотя ускользнули от рождённых Деревом… многие заражённые кровью умерли… некоторые — пополнили наши ряды…»

Ссылки места были малопонятны, но она скопировала все дословно, даже точки, указывающие на без вести пропавших или непереведенных слов. Часть этого была понятна. «Рожденные деревом», должно быть, означало эльфов, вероятных предков Лхои'на и Ан'Кроан. «Зараженные кровью» могло означать людей, а «некоторые пополнили наши ряды» могло означать только одну вещь.

Веспана и Гахетман подняли их как нежить.

«…собирались с силами снова и снова… Сауминфейл… их безумные мысли, вскармливающие слабые земные умы… вызывающие безумие и… ритуалы Кхалидаха… что трио, с их искривляющим мысли шёпотом… обещания и страхи… уходящие в землю, вели Якорь Земли… поедает через корень горы…»

Эти кусочки намекали на странные вещи. Винн задержалась дольше всего на упоминании о «уходящих в землю», и «вели Якорь Земли». Последнее было трудно для понимания, возможно, какая-то осадная машина, используемая против ситта. Независимо от того, что это было, казалось, что Ходящие-сквозь-Камень помогали в этом. Но другие части текста отняли больше времени на перевод, и когда она это сделало, стало ещё хуже.

— Ох, нет, нет, нет… — прошептала Винн и быстро замолчала.

«…ритуалы Кхалидаха… трио, с их искривляющим мысли шёпотом… питаясь слабыми земными умами…»

Винн поняла предназначение Сауминфейл, Пожирателей Тишины, — они были колдунами.

Их трио было в осаде Балаал-Ситта, вместе с Веспаной и Гахетманом.

Чейн рассудил, что призрак был магом, а маг и колдун — разные понятия (тоже его объяснения, причём весьма туманные), таким образом, он не мог быть одним из них. Это означало, что Кхалидах не был призраком. Еще одно имя присоединилось к одной из трех известных ей групп, но все еще было слишком много других. У нее не было ничего, чтобы действительно проверить её предположение, но она почувствовала ещё большую уверенность в том, что призрака надо было искать среди Почтительных.

Причина была неизвестна, но он был одержим стремлением узнать, куда эти тринадцать Детей ушли. Но, раз уж теперь она этим занимается, что произошло в Балаал-Ситте?

Она ведь заметила что-то, но что?

Винн вернулась к тексту Гассауна, борясь с древним диалектом, с которым не справлялась. Он был почти столь же загадочным и непонятным, как спрятанный в свитке Чейна стих, она очень мало понимала, часто теряла нить смысла. Она открыла свою тетрадь для записей и просмотрела имена из переводов.

Джеретан, Фазабид, Меманех, Криф, Ухмгада, Сау'илахк.

Призрак должен быть одним из них. Она не знала, кто, но и перестать думать об этом не могла. Возможно, это была просто потребность узнать хоть что-то, любые детали о своём враге. Но это могло бы помочь ей понять другие отсылки на Почтительных, что-либо, что они делали… что-либо, что призрак знал.

Она продолжила читать, понимая только каждое третье слово и сомневаясь в переводе, но она использовала их, чтобы понять другие. Она натолкнулась на странную серию фрагментов, которые казались связанными.

«…ревность священника к нам… молитвы, похожие на просьбы… с трёхгранным благом Возлюбленного… радость его мелкого тщеславия…»

Это было самое близкое, что она смогла перевести, хотя и могла ошибаться. Из комментариев домина Иль'Шанка относительно свитка она поняла, что это мог быть Парпа'асиа, а не Лунди, или даже какое-то другое наречие. Но казалось, что один из Почтительных заключил сделку с Возлюбленным, чтобы выполнить свое желание.

Что у древнего Сына Ночи могло быть такого, что кто-либо завидовал ему из тщеславия? И почему Гассаун утверждал, что благо было «с тремя краями»?

Фразеологизм «палка о двух концах» существует почти в каждой культуре. Это подразумевает выгоду, которая также может обернуться проблемами. «С тремя краями», кажется, подразумевало что-то ещё более плохое, как будто горе вдвое перевесит любую выгоду.

«… красота… хрупка, и первосвященник был и является… его желание исполнили… обманут с вечной жизнью…»

Винн почувствовала холод в животе.

Не просто один из Почтительных, а сам их лидер попросил и получил вечную жизнь, но это не имело смысла. Как можно было быть «обманутым» таким подарком? Дети не были живы: они были не-мертвыми, Детьми Ночи.

И был ли? Когда Гассаун написал это? Как он мог знать то, что произошло или произойдет с первосвященником Возлюбленного, если он ушел с Ликен, Волино и шаром?

«…не смертный… и не вечно молодой…»

Винн вздохнула. Этот перевод не может быть верным. Она закрыла глаза, перестраивая фразы в уме.

«… никогда не бессмертен… не вечно молодой…»

«Трехгранное благо» и «тщеславие первосвященника» начали соединяться. Он желал не только вечной жизни, но и вечной красоты. Итак, почему вечная жизнь не обеспечила этого?

«Возлюбленный тщетно сначала… не знал, что он потеряет…»

Независимо от того, что за уловка была использована на первосвященнике, это случилось не во время осады.

«…вечное существо, Сау'илахк, никогда не должен быть…»

Винн резко остановилась.

Она нашла имя обманутого священника, последнего среди тех, кого она причисляла к Почтительным. Но этого было недостаточно, а остальная часть страницы не была удобочитаемой. Она кинулась к следующей, но та начиналась с каких-то подсчетов. Не было и упоминания о первосвященнике Возлюбленного.

— Являющийся вечным, но никогда не должен… что? — прошептала она.

В чём там дело? Ни вечной молодости, ни бессмертия, но зато вечная жизнь. Каков был результат этого мелкого просчёта Сау'илахка в стремлении к вечной красоте?

Винн уже знала ответ, когда стала подниматься на ноги.

— Красная Руда, — медленно произнесла она. — Кажется, я знаю, кто такой наш призрак и…

— Кто-то идёт, — прервал он.

Винн повернулась, чтобы найти его стоящим перед дальней стеной пещеры. Она отступила при виде массивной фигуры, появившейся из камня, и насторожилась, когда она приняла форму.

Это был не Циндер.

— Мастер Балворк? — сказал Красная Руда, удивлённый не меньше её.

Винн узнала его костлявое лицо и серо-белокурые волосы. Свет ее кристалла вспыхнул на стальных наконечниках чешуек его черной кольчуги.

Мастер Балворк казался в равной степени удивлённым и сердито подозрительным. Он глянул на охранника в бассейне и шагнул вперёд:

— Я не могу поверить, что Циндер оставил тебя с Хранительницей! — его глаза сузились при взгляде на Красную Руду. — Что ты делал?

— Только то, что мне сказали, — ответил Красная Руда, хотя негодование просочилось в его голос. — Ждать, пока Хранительница не закончит, а потом привести сюда мастера Циндера.

Винн почувствовала крупицу удовлетворения. Балворк не доверял Красной Руде. Возможно, он даже не одобрял решение Циндера принять в их ряды изгоя Железной Косы. Балворк знал что-то о связи Красной Руды с Таллухирагом? Красная Руда когда-то приходил в эту пещеру прежде, пытаясь самостоятельно копаться в текстах?

Старший Ходящий-сквозь-Камень с негодованием посмотрел на Красную Руду и шагнул к Винн.

— Ты нашла что-нибудь полезное? — требовательно спросил он.

— Что?.. — пробормотала Винн. — Возможно… Но я только начала. Мне нужно больше времени.

— День прошел. Ночь наступает снова, — сказал он. — Ты вернёшься к своим товарищам, поскольку Красная Руда нужен в другом месте. Если у тебя есть что-то, чтобы сообщить, то я передам герцогине, и она придет.

Винн отступила. Очевидно, Балворк был вторым после Циндера. Он собирался увести ее отсюда через камень, хотела ли она уйти или нет. У нее было очень мало, что сказать. Так мало, что она может никогда не увидеть эти тексты снова.

— Я могу сказать герцогине всё, что узнала, — Винн пошла на риск. — Но когда она услышит это, то захочет узнать больше… как и Циндер.

Красная Руда уже с большой осторожностью убирал тексты. Балворк смотрел только на него, будто девушки не существовало вовсе.

— Ты можешь идти. Найди Аммаранту и помоги ей, пока тебя не позовут.

Когда Красная Руда прошёл через пещеру, Винн присела, чтобы собрать лежащие на полу вещи, так и не увидев, как он проходит сквозь камень. Вдруг она замерла.

Кроме влажной тетради, которую она принесла с собой, на полу лежали ещё пять, постарше, — ее записи из Запределья. Хоть и истрёпанные за время путешествия, они никак не могли быть приняты за часть древних текстов. Балворк не мог знать, принесла она их с собой или нашла здесь.

Винн закрыла отсыревшую от купания в туннеле тетрадь и положила её на верхушку стопки из пяти записей.

Обманы и ложь, угрозы и шантаж… теперь она могла добавить к списку своих грехов ещё и воровство. Но вообще-то сперва они были украдены у неё!

Винн подхватила перо и чернила, и запихнула их с кристаллом в карман. С шестью тетрадями под мышкой, она поднялась на ноги в сумраке пещеры. Балворк схватил ее за запястье и потянул к стене.

Винн быстро вдохнула, понимая, что сейчас этот ужас повторится снова.