Черная Луна

Глава 18. Сильнейший

Едва мы оказались на улице, я завертел головой, прислушиваясь к псионике.

Часовня находилась в небольшом внутреннем дворике, на выходе из которого стояла пара чернолунников-послушников. Они не смотрели в нашу сторону, обсуждая что-то увиденное снаружи.

— Как мне тебя… вас… ну это, называть-то как? — неожиданно спросил Фёдор.

— Не понял?

— Ваше лунное величие?

— Гром, воспринимай всё, как и раньше, — условился я, — Но всё же, при наличии посторонних, надо включать мозги.

— Не особо понятненько, — прищурился Фёдор, — Ведь не всем надо знать, что ты царевич, так? Но при этом не всем надо знать, что мы хорошо друг друга знаем.

— Ну вот, я же говорил, мозги у тебя варят.

— Ладненько. Кстати, Василий, а ты не боялся, что у него ещё артефакты будут? — потирая локоть, спросил Фёдор, — Или ты знал? Вы, Ины…

Я тут же со смачным шлепком захлопнул ему рот и, прищурившись, покачал головой. Одновременно в глазах Фёдора промелькнула и злость, и озарение.

— Понятненько, — хмыкнул он, поправляя лазаретскую пижаму, — Эх, переодеться бы.

— Рыков оденет, — потянув его за собой, буркнул я, хотя сам особо не верил в такое счастье.

Юные чернолунники, увидев нас, расступились, и, когда мы отошли от калитки на некоторое расстояние, стали живо обсуждать странную компанию. «У одного сверху куртка целителя, а штаны пламенного гвардейца, другой же так вообще будто сбежал из лечебницы».

К счастью, эти явно были не в курсе происходящего: они только обсуждали, больше ничего. Ведь дело у чернолунников малое — смиренно ждать прихода Чёрной Луны, спасая свою душу. Дело это скучное, поэтому обсуждать падение чужих душ было единственным их весельем.

Выскочив из часовни, мы быстрым шагом двинулись в сторону бараков Пламенной Когорты. Где-то там базировались Огненные Волки, и где-то там должен был быть ротный Рыков.

— У Влада, мало того, что артефакты, так ещё и кольчуга была, — тихо буркнул я, сам понимая, что сильно рисковал, — Но почему-то разряженная.

— В смысле? — Фёдор округлил глаза, хлопнув ладонями себя по груди, — Прикольненько.

— Ещё там, в лазарете, я приём провёл против него, помнишь?

— Ну-у-у… Вроде бы…

— Вот именно, вроде бы. И ничего, понимаешь? Хрень какая-то капи… то есть, недолунная.

— Думаешь, нас слушают? — Фёдор прошептал чуть ли не со свистом.

— Да я уверен.

Псионика чётко говорила мне, что совсем неподалёку находятся наблюдатели. Причём, судя по тонкому потоку, они были довольно спокойны, да и опасности не излучали.

То есть, то, что я вырубил Истомина, было как будто по плану.

Интересно, этот Влад разрядил зачарованную кольчугу там же, в лазарете, когда держал Одержимого? Или прежде, чем подняться на второй этаж, у него была прямая стычка с ним?

Может, кольчуга настроена так, что на наследника не реагирует? А при чём тогда тут Фёдор, его должно было бы припечатать так, что мало не покажется. Да, кстати, Грому не обязательно говорить о том, как я сильно рисковал его здоровьем…

Не знаю, не знаю, не знаю! Но вот теперь чует моя снайперская чуйка, что лежу я в уже раскрытой позиции. И сейчас, пока я тут лежу, происходит рутинная работа артиллеристов — ввод координат, наводка, подтверждение…

Полковник Зумакин этот строптивый, которому Царь не указ, и его грызня с Истоминым. Ещё на Рыкова посмотреть надо, чтобы убедиться.

Нет, я не верю, что Царь хочет избавиться от меня или ещё что подобное. Судя по тому, что на грани чувствительности за мной всё ещё идёт слежка, безопасность наследника остаётся в приоритете.

Что тогда? Ради чего такая сложная постановка?

Наивный Тим, неужели думаешь, что после одного разговора Царь вот так вот расправил объятия да развесил уши, поверив тебе? Нет, он бы не протянул столько лет на троне в окружении голодных гиен.

Ну же, Тим, ты прекрасно знаешь ответ…

— Приманка, — прошептал я, — Кто-то тут грёбанная обычная приманка.

Фёдор услышал меня, но ничего не сказал. Он молча шёл рядом, иногда шумно выдыхая через ноздри и потирая лысину. Тоже о чём-то думал, но чаще просто погружался внутрь, рассматривая восстановленные чакренные связи.

Не доверять Фёдору я не мог. Иногда даже самому матёрому профессионалу, чтобы не поехать кукушкой, нужны нравственные ориентиры.

Там, в своём мире, служба Свободной Федерации была для меня непререкаема. Зато и жизнь была яркой, чёткой, с понятной целью.

Здесь у меня пока были только Эвелина… и вот Фёдор ещё.

— Кто тебя так? — вдруг спросил я, — Кто это тебе чакры порвал?

— Раки!

— Оракулы? Стражи Душ, я так понимаю?

— Да. Устраивали допросы ещё в Маловратске… — Фёдор слегка помрачнел, и прошептал ещё, — Вывернули мозги, и я честно не знаю, что им удалось про тебя выяснить. У меня ведь не одна тайна, понимаешь?

Я едва не выругался, вспомнив про двух предков в роду Громовых, кому посчастливилось поймать в голову пришельцев. Один был классным и зачётным Иным, ну прям как я — навёл в семье порядок, здорово возвысив род, и надолго заложил фундамент для благополучия.

А вот второй оказался Одержимым и всё похерил, поубивав много сильных магов в одном поколении, чем серьёзно надорвал лунную жилку в крови Громовых.

И если про второго убийцу все в округе знали и помнили, то вот первый далёкий предок был секретом семьи Громовых. Ведь если по закону, то Иных сразу же надо сдавать Стражам Душ — не должны всякие пришельцы шататься по Красногории. И не важно, хороший это Иной или плохой.

Только тут до меня дошли слова Фёдора «у меня не одна тайна». Получалось, на допросе ему приходилось выбирать, что скрывать.

— А ты умеешь закрывать разум? — спросил я.

Тот кивнул:

— Ну-у-у, дед показывал, это у нас с детства учат, тайны рода защищать. Но там не то, чтобы закрывать башку, там скорее прячешь секрет. Причём на самом виду, оракул прекрасненько его видит…

Я едва сдержал себя, чтоб сразу же не начать расспрашивать, что это за техника такая. Потом, всё потом…

— Так, говори, что в Маловратске было, как я исчез?

— Что-что... Хреновастенько было, вот что!

— Фёдор, давай без нытья.

— Да ну чего говорить-то? Этот Плетнёв наш род из-под всех лун решил сжить…

К счастью, Фёдор, хоть и говорил скомканно, но умел быть кратким.

С его слов я понял, что Плетнёв-старший после гибели сына словно с катушек съехал. При этом он не мог напрямую обвинить Громова в том, что тот помогал. Всё-таки, по всем показаниям свидетелей, Фёдор пострадал при попытках меня остановить — я тогда хорошо его приложил.

Но, видимо, друзья Николая Плетнёва рассказали Плетнёву-старшему всё, что надо. И тот был прекрасно осведомлён, что из всех в академии именно мой Василий Ветров, который оказался ещё и Вепревым, в последнее время чаще всего общался с Громовым и…

— А что с Еленой Перовской? — сразу спросил я, чувствуя волнение Василия в глубине души. Ха, а дрищ-то свою любовь не забыл, толчковый пёс.

— Непонятненько всё.

— В смысле?

— Я не знаю. Исчезла она, хотя её тоже Стражи и увели.

— Да твою ж псину, — я выругался, чувствуя, как внутри закипает злость.

Ясное дело, Плетнёв ничего не мог сделать мне даже тогда, ведь он наверняка знал, что я связан с Вепревыми. Если бы пижон узнал, что я ещё и царской крови, наверняка б отложил нижние чакры в Пробоину…

Меня достать он не мог, но я прекрасно знал, что делают такие мерзкие и мстительные люди в таких ситуациях. Они мстят тем, кого могут достать.

У меня заскрипели зубы до гудения в висках. Убью! Сотру их всех с лица земли!

Я тут же остановился, чувствуя, как злость Василия смешивается с моей, и что из-за этого сложно контролировать себя.

Захотелось прямо сейчас найти сраного Плетнёва и свернуть ему холёную пижонскую рожу в сторону Пробоины. Можно ещё нижнюю чакру на верхнюю натянуть, чтобы он открыл в себе способности видеть своё будущее через задницу.

Так, Тим, спокойно… Ме-е-е-едленный выдох, и настраиваем уровень гормонов. Вася, я тебе сказал, я разберусь.

— Магистр Плетнёв, он же этот, советник царский, — Фёдор развёл руками.

— Из Большого Круга только…

— Ну, знаешь, для нашего маленького Маловратска этого вполне достаточно. Он использовал свои связи, чтоб по нам ударить, — вздохнул Громов, — Оно ясно, за нас и Гранный заступился, и комендант. Были написаны и бумаги, и жалобы…

Дед поехал в столицу, просить царского заступничества, и в соседние края, к Вепревым и к Славиным. Он использовал все свои связи с Великими Лунными Родами, чтобы минимизировать потери.

Я хотел было съязвить, что Вепревы — не Великий Лунный Род, а лишь тень Борзовых, но кого это сегодня волновало?

Громовым пришлось продать горный рудник на заснувшем Вертуне, потому что из-за проверок и диверсий они стали терпеть убытки. Фёдора пару раз хватали Стражи Душ, именно на их допросах ему и повредили энергоконтуры, причём так сильно, что об успехах в учёбе можно было уже не мечтать.

Деду пришлось собрать всю свою волю в кулак… Точнее, собрать все деньги, вырученные с продажи рудника, и использовать последние ресурсы в связях, чтобы отправить внука в столицу и пристроить в Царскую Гвардию.

— Дед дал мне денег, чтоб я типа тут подлечился, но столичные духоправы оказались не лучше маловратских, — закончил Фёдор, — И скоро бы турнули меня отсюда. Ясненько?

— Куда уж яснее…

— А Перовскую Гранный не смог вытащить от Стражей, влияния не хватило, а за неё никто не заступился. Имение Перовских же сожгли, и род практически уничтожили, ты слышал?

— Ну, вроде как… — кивнул я, решив не добавлять, что лично присутствовал при этом.

— Там непонятненько всё было, заговорили об измене лунной крови. Вепревы замешаны, Славины, а против них кто попрёт? Гранный ничего не смог сделать, рисковать академией не стал.

— Вообще неизвестно, что ли, куда её дели?

Я с содроганием подумал, что Елена может, как её родственник, Альберт Перовский, провести десятки лет в темнице с ободком из тхэлуса на голове. Да вашу псину, раки грёбанные, она вообще тут при чём?

Моя мысль отозвалась эхом в унисон с дикой яростью Василия глубоко в душе…

— Говорят, ей чернолунники заинтересовались, и её могли к ним увезти, — прошептал Фёдор, оглянувшись на часовню, которая осталась далеко позади, — Но это слухи.

Я вздохнул. Эти явно не лучше Стражей Душ.

И тут мне вспомнился тот чернолунник-оракул, в которого я вселился в храме Первого Полнолуния. Он прекрасно слышал духов, а Елена страдала таким же талантом.

Обычно способность слышать духов и разговаривать с ними в среде оракулов и магов считалась едва ли не шарлатанством. Сейчас мне казалось, что такое мнение поддерживалось искусственно… Вот и Елену прибрали к рукам.

А заступиться за неё было некому. Я сам видел, как разрушалось имение Перовских под артиллерийским огнём.

— А ещё какие слухи?

— Ну-у-у…

— Фёдор!

— Да я откуда знаю. Ну, говорили, что её могли в монастырь к этим, как их…

Я просипел едва разборчиво:

— К Избранницам?

— Точненько.

Остановившись, я долго смотрел назад. Часовни уже не было видно за зданиями и деревьями, но мои мысли витали где-то там. Престарелую Избранницу, которая измывалась на большом совете над моими мозгами, следует не просто допросить, а пытать десятью способами. Только её надо найти.

Дальше мы шли молча, и всё это время я раздумывал, как вырваться из порочного круга. Вот вроде бы свободный, но чуял я, что сверну с маршрута не туда, и сразу объявятся невидимые конвоиры.

— Капитская это свобода, псы толчковые, — проворчал я, — Ну, я вам устрою…

— Чего?

— Потом расскажешь, как ты разум закрываешь, мне интересен сам принцип.

— Ну-у-у-у, это как бы секретненько, — пробурчал Гром.

— Кто б сомневался.

— Вы кто такие, олухи?!

Внешность Рыкова вполне соответствовала его фамилии. Огромный, он смотрел в глаза Громову наравне, надо мной же возвышался, словно красная скала.

Голос у него вылетал из глотки, будто львиный рык, и каждое, даже невинное слово казалось страшным ругательством. Тем более, говорил он крайне редко, и от этого каждая фраза звучала ещё сочнее.

— Капитан… кхм… Рюревский, — тихо сказал я, — Это рядовой Громов, находится у меня в подчинении.

Рыков обвёл взглядом неуставную форму Громова — пижама для этого явно не годилась. Да и мой бело-красный винегрет не блистал в его глазах, если так разобраться.

Ротный промолчал, только послышался глухой рык, будто так он заявлял окружающим о своём настроении. Или напоминал, что он готов слушать и дальше.

— Полковник Зумакин приказал отправиться в предгорья, к Жёлтому Вертуну, — сказал я, — Там было открытие…

Рыков оборвал меня:

— Знаю.

Я замолчал, рассматривая его погоны. Насколько я успел разобраться в местных лычках, он тоже капитан, и от этого моя проблема лишь усугублялась. До заветной звёздочки капитана идут не один год, и сколько боевых заслуг у него за плечами, я даже подсчитывать не брался.

Тишина затягивалась, а за спиной ротного посмеивалась шеренга краснопламенных гвардейцев. Для них мы, разодетые по последнему писку неуставной моды, были самыми настоящими шутами.

Снова глухой рык. Со вздохом я продолжил:

— Капитан… — тут я выдержал паузу, чтобы удостовериться, что угадал, — кхм… капитан Рыков, нам было велено получить обмундирование, а так же подобрать людей для…

— Подобрать? — брови Рыкова взлетели, и он обернулся на роту позади.

— Задание крайне сложное для…

— Я не понял, капитан, — последнее слово Рыков произнёс с издёвкой, — Тут бюро по найму, что ли?

— Но полковник Зумакин…

— Полковник протирает штаны в штабе, — огрызнулся ротный, — Тебе солдата покрасивше? Блондина, брюнета?

— Никак нет, — проворчал я, понимая, к чему он клонит.

— Мягонький! — рявкнул Рыков.

— Я, господин капитан! — отозвался щуплый парень в первом ряду, сделав лихой шаг вперёд.

— В шашки хорошо играешь?

— Так точно! — он озарился лучезарной улыбкой, победоносным взглядом оглядывая сослуживцев.

— Вот… — Рыков прищурился, — Одни таланты, капитан Рюревский. Мягонький в шашках зверь!

— И всё же я… — вырвалось у меня, но я проглотил окончание фразы, да и Фёдор рядом едва заметно кашлянул.

Рыков заурчал, предчувствуя победу. Все уставились в ожидании, чуть не открыв рты от предвкушения.

Ну же, царский наследник, скажи хоть слово о том, что ты царский наследник. Потребуй особого отношения, закати скандал, пообещай ротному Рыкову проблемы.

А может, Царь с моей помощью решает какие-то свои проблемы? Чем провинились эти Огненные Волки?

Оскорбят они меня, и уже завтра расформируют полк. Ну, и как говорится, по секрету все будут знать, по чьей вине всё это… «Новый наследничек объявился».

Ага, щаз-з-з!

Я почувствовал, как поднимается шерсть на загривке. Вашу капитскую мать, как же меня достали эти интриги.

Может, это удар по Славиным? Государь сливает собственную гвардию?

Но именно этот полк — наследие исчезнувших Борзовых. Насколько я понял, Славины до сих пор не смогли окончательно подмять под себя всю Пламенную Когорту.

А всё может быть намного банальнее — Царь просто сразу кинул меня в омут. «Привыкай к политике, сынок!» Выкарабкаюсь, выплыву, значит, достоин, а нет, то и на троне недолго бы протянул.

Кажется, Рыков всё прочёл в моих глазах. Поэтому я, поджав губы и засунув гордость глубоко в Пробоину, процедил сквозь зубы:

— Жду ваших указаний, господин капитан.

— Я твою Луну-Пробоину шатал, Рюревский! — огрызнулся Рыков.

— Так точно, господин капитан!

— И мне насрать на твою кровь, капитан!

— Так точно!

— Это здесь, вылунь, ты станешь лунным! — Рыков явно стал заводиться, тыкая пальцем себе под ноги, — На этом плацу, в этих сапогах! На этой, на хрен, земле! Когда будешь ползать в грязи с магострелом, глядя, как на тебя несётся «уголёк», вот тогда ты станешь лунным, твою ма-а-ать!

Дальше был поток бессвязной лекции о том, что такое «сраные Лунные», «грёбанные Подлунные» и «зачуханные Безлунные», и как они связаны между собой службой в армии и в гвардии. Логики особой тут не было… хотя нет, она была, но особая, армейская. Скрепленная заборным матом, эта логика выбивала всю лишнюю ересь из головы и делала солдата солдатом.

Что-то меня на размышления потянуло… Я едва сдерживался, чтоб не улыбнуться. Тем более, до этого посмеивающиеся гвардейцы в роте за спиной Рыкова стали очень серьёзными, и я понял, что такое состояние у капитана очень даже опасное. Как для здоровья, так и для службы.

— Это тебе не трястись перед усыпальницей от страха, лунный, мать твою в Пробоину! Гвардеец входит к предкам с гордостью!!! — Рыков уже расхаживал между нами и ротой, заложив руки за спину, — Огненный Волк всегда знает, что он достоин! Он достоин каждую минуту своей жизни, недолунки! Даже в обоссаных штанах он достоин, если в этот момент проворачивает штык в горле «уголька» или драного великолунца!

Эту армейскую музыку я и вправду любил, и сразу проникся чувством к ротному. Он напоминал моего наставника, и я прекрасно чувствовал, что капитан Рыков будет вот так, вместе с каждым своим рядовым, вместе ползать в грязи и рвать штыком врагов.

С каждым, но не со мной…

— Так, капитан Рюревский, — неожиданно повернулся Рыков, — Берёшь этого чемпиона по шашкам, и дуешь в свои предгорья. Мягонький у нас вечерник талантливый, и земляш у тебя вон какой, в груди по две чакры. И…

Он замолчал, удивлённо уставившись на возникшего рядом Влада Истомина. Тот вытянулся по струнке рядом со мной и выпалил:

— Рядовой Истомин прибыл.

— Из тебя рядовой, как из меня великолунец, секретник, — с ненавистью прошептал Рыков.

Истомин ничего не ответил, а я со вздохом ему кивнул. Игра продолжалась, и все мои опасения подтвердились. Я — приманка, и, скорее всего, Царь решает с моей помощью свои проблемы с заговорщиками.

Сейчас в предгорья инкогнито отправится царевич, практически без охраны, и будет охотиться за свихнувшимся «комком». И если что-то случится с наследником, это всегда можно свалить на ярость элементаля.

Ну какой заговорщик, желающий убить царевича, не клюнет на такую приманку?

— Разрешите получить оружие, господин Рыков? — пошёл я с козырей.

Если скажет «не разрешаю», это уже произвол с его стороны.

— Мягонький, — буркнул Рыков.

— Я! — и снова лучезарная улыбка, которая стала меня уже раздражать.

— Дуйте на склад, потом на конюшню. И пусть эти клоуны уже оденутся!

— Есть!

— Капитан Рюревский, не слышу, — Рыков чуть склонил ухо.

— Иди в задницу, капитан, — прошептал я, чтобы только он прекрасно расслышал, но вслух сказал чётко, — Есть отправляться на склад!

— Прекрасно, — Рыков впервые улыбнулся, — Думаю, мы поладим.