Черная вдова

Глава 6

Очухавшись после почти бессонной ночи, Наталья поняла, что наступивший день можно списать в брак. Из зеркала в ванной на нее смотрело смертельно уставшее лицо женщины на пороге четвертого десятка с опухшими, покрасневшими веками, несвежей кожей, сухими, обветрившимися губами.

— Ну что, кинозвезда? — сказала она, сумрачно улыбаясь своему усталому двойнику. — В который раз ты наступаешь на грабли, оказываешься перед захлопнувшейся дверью и терзаешь себя упреками? Годы-то идут, детка. Пора бы уже понять, кто в этом мире пользуется успехом. Господь наградил тебя внешностью. Ну и что? Кого это интересует? Вон их сколько, смазливых девчонок с ногами от шей, свежей, чистой кожей, ясными глазками, без обременительных признаков ума и таланта. Чем ты выделяешься среди них? А что? — тут же возразила она себе. — Еще как выделяюсь! Они могут заработать деньги только в постели, а я до постели дела не довожу. Неужели все, на что я могу рассчитывать в жизни, — это глупость похотливых самцов, готовых броситься на любую самку, которая поманит их пальцем? Да, этим можно прожить, и довольно сносно. Но как долго? Сколько лет у тебя в запасе? Пять? Семь?.. Каждое утро ты будешь отворачиваться от своего отражения в зеркале. Сначала увидишь морщины вокруг глаз. Нет, что значит — увидишь? Они уже есть. Не много, но они будут проявляться, как на фотографии. А эта сохнущая кожа, гаснущий взгляд? Черт! А это что такое?

Приблизившись почти вплотную к зеркалу, она провела пальцем по виску и убедилась, что ошибки нет. Это был седой волос.

— Ну, приехали, — вырвалось у нее. — Ты, милочка, уже начинаешь седеть!

Она вцепилась в волос с такой яростью, что даже не почувствовала боли, вырывая его. Выйдя из ванной и глянув на настенные часы, она поняла, что провела больше часа, приводя себя в относительный порядок. Все иллюзии были смыты под струями контрастного душа. Придется умерить свой аппетит, отложить в сторону дурацкие мечты и снова заняться тем, чему она неплохо научилась за последние годы.

Пройдя мокрыми ногами по ворсистому ковру, она остановилась перед большим, в рост, зеркалом рядом со шкафом-гардеробом. Медленно поворачиваясь и взыскательно оглядывая свою, в общем-то, стройную фигуру, она через некоторое время пришла к выводу, что все еще не так плохо. Наполнив легкие воздухом, резко выдохнула, затем повторила это упражнение несколько раз. Плечи распрямились, Наталья придала спине надлежащую осанку, кокетливо подвигала бедрами.

— Нет, Натали, тебя еще рано списывать со счетов. Только вот эта чертова татуировка…

Она прикрыла двумя пальцами небольшое изображение паука с вытравленным фоном, в котором угадывалась сеть паутины. Она укоряла себя за то, что ей не хватило характера вывести всю татуировку разом, как она сделала это со своим лицом — когда-то на щеке, под левым глазом, у нее синел маленький крестик, от которого теперь остался едва заметный на фоне более темной кожи крестообразный шрам. Обычно на это место она накладывала чуть больше макияжа.

— Господи, какой же я была потерянной дурой…

Мутной волной нахлынули воспоминания юности: подвалы, пьяные вечеринки, психоделическая музыка, соломенный запах марихуаны… Боже, сколько всего было!

Неужели она смогла из этого вырваться? А ведь смогла же, нашла в себе силы…

Наталья не испытывала никакого желания вспоминать тот кошмар, который ей пришлось пережить десять лет назад. Чтобы отвлечься, она подошла к небольшой аккуратной финской горке, заставленной аппаратурой, включила стереокомплекс. Из колонок донесся хриплый голос Сэм Браун, певицы, прославившейся единственным хитом под символическим названием «Стоп». Наслаждаясь музыкой, она раскинула руки в стороны, поплыла над ворсистой поверхностью ковра в раскованном танце.

И вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Застыв на мгновение, медленно обернулась и увидела в окне дома напротив, ярко освещенном солнечными лучами, лицо пожилого мужчины, прильнувшего к стеклу.

— Черт, опять этот старый маньяк! Нос себе раздавишь, кретин! .

Она подошла к окну и резким движением опустила жалюзи.

«Боже, как я хочу жить в собственном доме. Ненавижу эти многоэтажные пещеры!»

И все-таки, как она ни старалась, до позднего вечера ей не удалось избавиться от тяжелого груза на сердце. В театре она была необычайно молчалива, холодна и сосредоточенна. В гримерке резко оборвала Валентину, которая пыталась поделиться с нею очередной порцией сплетен, без обычного блеска сбыла с рук свою работу и, избегая встречи с Олегом Сретенским, раньше обычного покинула театр.

У выхода ее пыталась остановить вахтерша с какой-то своей заботой, но Наталья отделалась односложным «я спешу» и прошла мимо. Сбегая по ступенькам театрального подъезда, не поднимала глаз. В другое время и в другом настроении она бы взяла такси и через полчаса была бы дома, но сегодня ей хотелось пройтись пешком.

Она успела пройти лишь несколько метров, как густой, протяжный звук автомобильного сигнала заставил ее отпрянуть к возведенному недавно строителями забору. Краем глаза увидела позади себя хищный, приземистый силуэт черного «Мерседеса».

«Очередной поклонник одной из наших примадонн», — подумала она равнодушно, не сбавляя шага.

Спустя несколько секунд, мягко шурша шинами, «Мерседес» поравнялся с ней, и за опущенным стеклом заднего окна показалось лицо Руслана Гатаулина.

— Наташенька, — елейным голоском окликнул он. Наталья, не оборачиваясь, прибавила шагу.

— Куда вы так торопитесь? Я вас подвезу.

«Мерседес» обогнал ее, проехал еще несколько метров и затормозил.

Дверца распахнулась, Гатаулин, улыбаясь и простирая вперед руки, выскочил на тротуар.

— Вы меня не узнаете? И я вас тоже не сразу узнал. Вы так переменчивы…

— Как род человеческий, — бросила она на ходу, пытаясь обойти его.

Но Гатаулина это не смутило, он безо всяких церемоний подхватил ее под локоть и стал торопливо, сбивчиво объясняться:

— Наташенька, мне очень жаль, что так произошло. Но, уверяю вас, вы меня не так поняли, я совсем не то имел в виду.

— Вы о чем? — холодно спросила Наталья.

— Ну, это… — смутился он. — Я понимаю, что вы чувствуете…

«Понимаешь? Как же!..»

— Вы, наверно, решили, что имеете дело с разнузданным типом, который устраивает оргии в загородных саунах и ищет лишь физических наслаждений? Смею вас заверить: это не так!

«Неужели?»

— Да что мы стоим на тротуаре, как два тополя на Плющихе? Садитесь в машину, там поговорим.

— Поедем на очередные пробы?

Почувствовав, что Наталья собственноручно бросила ему спасательный круг, Гатаулин уцепился за ее слова:

— Можете надо мной посмеяться, но вы бы слышали, какую истерику Сергей Михайлович мне закатил. Он от вас в полном восторге. Да и я тоже. Кстати, за последние несколько лет никто не повышал на меня голос.

«Кроме жены», — подумала Наталья, глядя на обручальное кольцо, украшавшее безымянный палец его правой руки.

— Он считает, что у вас прирожденный талант. Вы абсолютно естественно ведете себя перед камерой, вам даже не нужно играть. Вы и есть та героиня, которой посвящен наш фильм. Надеюсь, тот инцидент не отбил у вас желания сниматься?

«Сниматься или снимать?» — Какая-то смутная мысль мелькнула в голове у Натальи, и, поддавшись ее гипнотическому влиянию, она с неожиданной решимостью сказала:

— Вам этого очень хочется?

— Разумеется! — восторженно всплеснул руками Гатаулин. — Мы можем обсудить это прямо сейчас. Садитесь в машину, прошу вас.

Мягкое кожаное сиденье музыкально скрипнуло под ее весом.

— Обсудим это в ресторане? — с энтузиазмом предложил Гатаулин.

— Нет, я сыта по горло, — отрезала Наталья. — Отвезите меня домой.

Глаза Гатаулина затуманились, его богатая фантазия услужливо нарисовала картину милого, уютного, надежно укрытого от любопытных глаз гнездышка, где можно предаваться любовным утехам. Не может быть, чтобы эта недотрога устояла под напором его мужского обаяния!

— Хорошо. Куда ехать?

— Прямо, — сказала Наталья, отворачиваясь.

— Давай, Федя, прямо, — скомандовал шоферу Руслан и придвинулся ближе к девушке.

— Вы, Руслан…

— Для вас — просто Руслан.

— Вы, Руслан, слишком нетерпеливы.

— Нет, я — настойчив, — гордо заявил Гатаулин.

— И все же слишком торопливы, — осадила его Наталья. «Женушка-то у тебя, наверное, ревнивая? Раз ты кольцо с пальца снять боишься. Ну да ладно, не я это начала…»

— Ради киноискусства я готов на все.

Пафос Гатаулина рассмешил Наталью, которая уже четко знала, как ей поступить. Но она мужественно выдержала необходимую паузу, после чего подвела черту:

— Насчет киноискусства — очень мило, но мы уже приехали. Я выйду здесь.

Благодарю вас, Руслан.

Машина прижалась к бровке, Наталья открыла дверцу.

— Когда мы снова увидимся? — нетерпеливо спросил Гатаулин. Он выглядел расстроенным и обескураженным — вечер пропал.

— У меня есть ваша визитка. Я позвоню.

— На работу, — подсказал Гатаулин.

«Еще бы, — подумала Наталья, — все звонки на домашний телефон наверняка фиксируются твоей благоверной».

Выходя из машины, она не заметила, что ее провожает цепкий взгляд человека, сидящего за рулем «Мерседеса».

Плановое совещание сотрудников «убойного отдела» подошло к концу.

Начальник отдела полковник Арсеньев снял очки в тяжелой роговой оправе и, близоруко щуря глаза, сказал:

— Давайте, мужики, за работу.

«Мужики» зашелестели бумагами, укладывая их в рабочие папки, и стали расходиться, обмениваясь на ходу короткими репликами.

— А вас, майор Старостин, — по-мюллеровски бросил полковник, — попрошу остаться. Насчет того убийства в Битцевском лесопарке… — Снова надев очки, Арсеньев поднял глаза на майора:

— На планерке мы этого обсудить не успели, а вопрос, как мне кажется, заслуживает внимания.

— Я получил результаты медицинской экспертизы и данные из криминалистического отдела. Боюсь, что тут действительно не так все просто, как показалось на первый взгляд. Личность погибшей пока установить не удалось.

После осмотра места преступления я пришел к выводу, что эта особа из числа вокзальных проституток. Дело в том, что она измазана этой ихней штукатуркой — помадой там, тенями и прочей лабудой — слоем в палец толщиной. Но экспертиза предварительные выводы не подтвердила. В крови остатки употребления легких алкогольных напитков и больше — ничего. Никакой «чернушки». Внутренние органы, в том числе печень, в нормальном состоянии. К тому же убийство совершено с невероятной жестокостью и одновременно с хладнокровием, не характерным для пьяных разборок между бомжами. Но дело, в общем, не в личности потерпевшей. Нас заинтересовал убийца.

— Есть что-нибудь конкретное?

— Пока только догадки. Но главное: штукатурку, или как там, макияж, он нанес на жертву уже после смерти. Так что мы уже окрестили убийцу Гримером.

Арсеньев тяжело вздохнул:

— Значит, я не ошибся…

— Думаете — маньяк, Виктор Васильевич? Я бы не спешил делать таких выводов. Похоже, что предварительные данные за это, но с полной уверенностью можно будет утверждать лишь…

— После очередного трупа?

Старостин молча развел руками.

— Черт бы их всех побрал, идиотов! — выругался Арсеньев. — Развели в стране бардак, психи по улицам разгуливают…

— Да их и раньше хватало, Виктор Васильевич. Один Чикатило чего стоит.

— Раньше это были экстраординарные случаи, да и сил у нас было поболе.

А сейчас с одними заказухами сколько головной боли. Ладно, ты вот что, Владимир Викторович, постарайся установить личность убитой, а там видно будет. Все силы кинь на это. Не хватало, чтоб она оказалась дочкой какой-нибудь шишки. Такой шум подымется!.. Если обнаружишь явный след разрабатывай, но сильно не отвлекайся, не забывай, что на тебе еще семь дел висят.

«Семь, — усмехнулся Старостин. — Если бы! Это только те, по которым удалось продвинуться. А сколько „глухарей“? Сейф от папок пухнет».

В понедельник в театре был выходной. Проснувшись, Наталья с недоверием посмотрела на стрелки настенных часов, показывающие полдень. Ну и пусть! Зато сон вернул ей силы, бодрость и желание действовать.

Постояв минут пять под контрастным душем, она накинула халат, вышла из ванной, сбила в шейкере молочный коктейль с половинкой банана и целым киви и устроила себе легкий завтрак. Порывшись в сумочке, нашла визитку Шалимова и набрала его номер.

Собеседник был несказанно удивлен, услышав ее голос.

— Это вы? — И после короткой паузы виноватый голос:

— Мне очень жаль, что так произошло.

— Не стоит извиняться, мне нужно с вами поговорить. — Ну, как бы то ни было, — продолжая думать о своем, сказал Шалимов, — вы оказались великолепны.

Хотя ее мысль работала в другом направлении, Наталья отметила про себя, что слова Шалимова доставили ей удовольствие.

— Благодарю. Мне бы хотелось повидаться с вами.

— Сегодня?

— Да. — Она была лаконична.

— Понедельник — день тяжелый, — протянул Шалимов. — Это терпит до вечера?

— Нет.

— Хорошо… В три вас устроит? Я должен хотя бы немного разгрести дела.

Кафе «Венеция» на Ленинградском проспекте подойдет?

— Вполне.

«Венеция» располагалась на первом этаже большого жилого дома, в помещении бывшего гастронома. Оформленная в претенциозном колониальном стиле, она совершенно не отвечала своему названию.

Это было некое подобие гостиничного ресторанчика в провинциальном английском городке. Для полноты сходства не хватало разве что мисс Марпл и ее товарок, мирно попивающих чай с кексом и обсуждающих предосудительное появление некой дамы на вчерашнем заседании благотворительного общества.

Стены были драпированы бледно-зеленым шелком, по углам стояли искусственные пальмы в широких кадках с латунными обручами, многочисленные посетители восседали на тяжелых дубовых стульях с высокими резными спинками.

Интерьер дополняли писанные маслом приморские пейзажи с парусниками на горизонте, обрамленные в золоченый багет.

Когда Наталья вошла в кафе, Нурали уже ожидал ее за угловым столиком.

Для этого случая она выбрала строгое, почти закрытое платье. Макияж, легкий и незаметный, также соответствовал деловой цели встречи.

— Извините, что задержалась.

Нурали глянул на часы.

— Вообще-то, Наташа, вы пришли вовремя.

— Я понимаю, что отрываю вас от дел, но мне необходимо с вами поговорить.

Бесшумно появившемуся у столика холеному официанту она заказала чашку капуччино. Нурали достал из кармана пачку «Мальборо»:

— Сигарету?

— Благодарю, — вежливо отказалась она.

— Странно, — пожал тот плечами. — Мне казалось, что вы курите. Сигарета могла бы добавить шарма такой очаровательной женщине.

— Вы мне льстите. — Она растянула губы в едва заметной улыбке.

— Нисколько. Да вы и сами прекрасно знаете себе цену.

— А мне показалось, что меня ценят слишком дешево, — с сарказмом сказала она. — Во всяком случае, ненамного дороже тех глупых, восторженных девиц, в компании которых я имела счастье оказаться некоторое время назад.

— По этому поводу я уже принес вам свои извинения.

За столиком воцарилась тягостная пауза, которую отчасти заполнил появившийся на столике кофе.

— К вам у меня претензий нет, — наконец сказала Наталья. — И вообще я была уверена, что на этом наше знакомство закончится. Но вчера вечером ваш шеф в достаточно назойливой форме предложил вернуться к тому, с чего мы начали.

— То есть? — Нурали сдвинул брови.

— Он подкараулил меня возле театра и рассыпался в извинениях.

— Его можно понять, — широко улыбнулся Нурали. — Дальнейшая судьба фильма под угрозой, и все из-за вас.

— Что вы говорите? — хмыкнула она.

— Это — абсолютная правда. Крымов закатил Руслану Каримовичу жуткий скандал. В роли главной героини он видит только вас. У Гатаулина нет иного выхода. Если он не примет условий режиссера, то контракт будет расторгнут.

— Ах вот оно что… — понимающе кивнула Наталья. — Мне-то показалось, что все эти так называемые пробы затеяны лишь для того, чтобы ваш шеф мог утолить некоторые свои желания.

Шалимов густо покраснел.

«Это хорошо, — отметила про себя Наталья. — Очко в твою пользу».

— Гатаулина не стоит за это осуждать. То есть, вы понимаете… Я хотел сказать, что в его ситуации любой мужчина мог бы поступить так же.

— Что же это за ситуация такая?

Нурали нагнулся над столиком и заговорщицки прошептал:

— Да при такой жене любой волком взвоет.

«Так я и думала».

— А какое отношение его жена имеет к съемкам фильма?

— В том-то и дело, что никакого. Но она очень известный в мире бизнеса человек, что, между нами, не мешает ей быть страшно ревнивой.

Наталья пожала плечами.

— Это — его проблемы. Пусть разводится, если ему так недостает свободы.

— Да она никогда в жизни не даст ему развода, не тот характер. Знаете, есть такая категория женщин: ничего в этой жизни из рук не упускают. Тем более — преуспевающего мужа. Словом, она не позволяет ему расслабиться. А тут подвернулся такой случай…

«Еще бы не воспользоваться — при такой-то супруге».

— Вот Гатаулин и не удержался. Знаете, какая забавная вещь произошла? В субботу, после того как вы стремительно исчезли, она Руслану Каримовичу на мобильный позвонила. Он ей говорит: «Фатима, дорогая, я сейчас занят, у нас важное совещание…» А вокруг шум, девчонки плещутся, режиссер на них орать начал — в роль вошел, репетицию устроил. Фатима, видно, жутко взбеленилась, услышав все это в трубке. Гатаулин тут же все бросил, в машину и домой. Даже не знаю, как он с ней объяснялся. Но, видимо, обошлось. А то, бывало, с синяками и царапинами на службу приходил. На фирме все, конечно, знают, а секретарша Гатаулина — та и вовсе ее платный агент. Руслан Каримович не часто может позволить себе оттянуться, разве что за границей.

— Значит, кино для него — не более чем способ совместить приятное с полезным? — как бы между прочим поинтересовалась Наталья.

Нурали едва заметно шевельнул плечами и откинулся на спинку стула.

— А я отношусь к этому иначе, — сказала она, вставая. — Благодарю за то, что уделили мне внимание.