Чёрная звезда

Падение Свалигарда

– Мыслю, князь, плохо дело. – Воевода поднял личину когда-то нарядного, а ныне иззубренного боевыми отметинами шелома и далеко сплюнул вниз с крепостной стены. – Уходить вам надо. Бери Властилену, дитя и айда в подземный ход. Ну а уж дальше как дадут боги: доберётесь до реки, уходите на струге. И поспешите. Чует моё сердце, не продержимся до утра.

Он говорил дело. Войска Красного князя уже прошли надолбы, земляной вал, городскую стену и сейчас готовились к штурму сердца города – древнего кремля. Собственно, как готовились – с недобрыми ухмылками ждали, когда подтянется башня смерти и начнёт неотвратимо сокрушать крепостные стены. Остановить или замедлить её ход было невозможно. А началось всё больше года тому назад, когда вдруг объявился Красный князь с несчитаными ордами наёмников-хайдаров и пошёл отвоёвывать свою бывшую вотчину, откуда изгнали его когда-то с позором. Князь Любомир, верный слову, выступил соседям на помощь… Поначалу всё складывалось хорошо: тяжёлая конница Крементия крошила неприятеля в капусту, из леса по велению Властилены выходили лесные люди и сеяли ужас во вражеских рядах. Однако прошло время, и противник отважился на последнее средство. В небе появились жуткие птицы грух. Красный князь не иначе как на деньги эрбидеев заключил с продажными ирнитагами договор.

Грухов оказалось не взять ни мечом, ни копьём, ни пращой, разве что полить жидким огнём или всадить бронебойную стрелу точно в глаз, да поди в них ещё попади. По первости Властилена их, конечно, и молниями жгла, и крылья вихрями ломала, и блюдца-глаза выбивала свистящим градом… Только была она уже в тягости, тут плодом чрева своего заниматься нужно, а не с летающими чудищами сражаться.

А Красный князь шёл не останавливаясь, алкал победить, возвратить и покарать. Как видно, опять же на деньги эрбидейских жрецов достал у заморских магов десятки возов Катай-камня. Если построить из него особой формы башню и поставить её над каналом, по которому движутся соки земли, то пойдёт та башня самоходом и всё будет рушить до основания на своём пути. Ну, подручные-то Красного князя и построили ту погибель, и поставили, и наладили, и пустили. А потом ещё одну и ещё…

Дважды напускала Властилена на эти башни чёрную воронку-смерч, так что не оставалось от них и следа. А когда взялась за оставшуюся третью, вдруг почувствовала магическую силу. Чужую, враждебную – и была эта сила, по крайней мере, не слабее её собственной. Что-то помогало Красному князю. И не эрбидейские жрецы, а кое-кто посильней. Только выяснять, кто именно, Властилена не стала – сама пребывала уже на сносях. Так что третья башня смерти осталась целой и сейчас, круша всё на пути, приближалась к стене кремля.

– Эх, Крементий, Крементий, – покачал головой князь, глубоко заглянул воеводе в глаза, – я, по-твоему, заяц, чтобы кругами от врагов бегать? Да к тому же вашими спинами прикрываясь?.. Нет, боярин! – проговорил он почти весело. – Что отмерено судьбой, то полной чашей и выпьем. Властилену пусть сопровождает Ивдей и с ним пятеро неженатых воев. Не хочу, боярин, чтобы из-за войны прервался чей-нибудь род… Ну всё, кипятите смолу, мешайте дерьмо – чтоб надолго запомнили. А я, – он снова посмотрел на воеводу, – пойду с Властиленой проститься. Ты же вели Ивдею поторопиться…

И он рукой в латной рукавице показал между зубцами вниз, где дымились пожарища, чернела, запекаясь, кровь, ликовали в исступлении беспощадные враги. Они, словно саранча, тучей покрывали многострадальную землю.

– Иди, княже, присмотрю, – кивнул воевода, и князь направился ко входу в тайный лаз, проложенный в толще стены.

Узкая, с щербатыми ступенями лестница вывела его на мощёный двор, и скоро он был уже в нижнем ярусе мощной четырёхугольной башни, называемой Водяной из-за колодца, якобы устроенного в её основании. Однако это был совсем не колодец. Здесь брал начало подземный ход, ведущий к реке, – им-то и предстояло воспользоваться Властилене. Сейчас же, видимо ни о чём не подозревая, она с улыбкой шептала что-то ласковое беловолосому мальчонке четырёх месяцев от роду. Тот тоже улыбался, еле слышно сопя. Видно, снилось ему у матери на руках что-то доброе и хорошее…

– Ну что, заснул? – Князь, звеня доспехом, подошёл, нежно коснулся щёчки ребёнка, поднял глаза на Властилену. – Душа моя, уходить тебе нужно… Сейчас Ивдей придёт, он дорогу знает. Я верю ему как себе, он не продаст… Двигайтесь на север, в Зарваханский край, там племена зуссов – они друзья. Я, если боги дадут, следом поспешу. Ну а если нет, – князь вздохнул, – лихом не поминай. Знай, никого я в жизни так не любил, как тебя и сына. Больше жизни…

Он хотел было прижать Властилену и мальчонку к себе, но в этот миг вбежал Ивдей. За дверью топали воины.

– Привет тебе, княже… Повелевай.

Он был огромный, ладный, могучий… а ведь князь его помнил худеньким пареньком. Как же время летит!

– Уводи подземным ходом. – Князь глазами указал на Властилену. – Ивдей… головой отвечаешь.

– Живота не пожалею, князь, – истово шепнул тот, быстро отдал поклон и рявкнул: – Опта, лестницу давай! Очун, княгине поможешь! Рудька, с дитятком подсоби! Неклюд, факел зажигай!

Князь смотрел, как в ложный колодец опускали верёвочную лестницу, помогали спуститься Властилене, как передали ей, даже не разбудив, ребёнка, как с оглядкой, без суеты, уходили под землю сами… Бряцнули доспехи, шаркнули шаги… и всё, настала тишина. Вот так и разлучаются люди, и каждый пошёл своим путём: князь – обратно на стену, Властилена – тайным лазом к реке.

Подземный ход, даром что древний, сохранился хорошо, поскольку был построен на совесть: высокий, облицованный обожжённым кирпичом и оборудованный по всей науке водостоком. Идти было сухо, просторно и, благодаря потрескивающему факелу, достаточно светло. Правда, путь оказался долог. Ход вёл далеко за городскую стену на склон отлогого лесистого холма. Наконец повеяло свежим воздухом, в глаза ударил солнечный свет, и от аромата хвои и лесного разнотравья приятно пошла кругом голова – выход из лаза был устроен на поляне под большой елью. Хвала богам, дошли!

Однако радоваться оказалось рано. В безоблачном небе зловеще кружили две крылатые тени. Грухи!.. А ведь глаза у них куда острее, чем у степного орла…

И точно, тени сделали круг, начали стремительно снижаться… и скоро превратились в чудовищных летучих зверей – с неуязвимым бронированным брюхом, с огромной, быкам головы отхватывать, пастью, с бритвенно-острыми когтями на лапах… А длинный, увенчанный шипами хвост и красные, злые, огненные глаза!..

На спине у каждого чудища сидело по два седока: один простоволосый и бородатый – погонщик-ирнитаг, другой – сплошь закованный в броню, с мощным самострелом наготове.

Властилена тоже на зрение не жаловалась. Прищурилась и разглядела, что глаза у стрелков были какие-то странные. Не вполне людские. Словно подёрнутые белёсой пеленой…

Разглядела – и даже застонала от ненависти и омерзения. А ещё – от досады на себя. Как она сразу-то не поняла, откуда дул ветер вражеской магии, какие силы мешали её волшбе… Теперь, хвала богам, всё ясно. В жилах стрелков, что сидели у грухов на спине, текла поганая кровь снагов. Конечно, они не чистые змеи, так, полукровки, но сути дела это не меняло. Твари нарушили Договор. И должны ответить за это!

А крылатые чудовища между тем приближались. Действовали как всегда: испугать, ошеломить, с ходу придавить бронированным брюхом, потом пустить в ход жуткие зубы и когти…

Только подвоевода Ивдей был не из пугливых.

– Беги, княгинюшка, на берег, караульщика зовут Охрим… – Он легонько подтолкнул Властилену и, сразу позабыв про неё, крикнул своим: – Луки к бою! Бронебойные на тетиву! Рази!

Опытные воины, не дрогнув, действовали слаженно и умело. Прогудели крепкие тетивы, сыграли могучие плечи луков, длинные, хорошо оперённые, оснащённые гранёными наконечниками стрелы со свистом ушли к цели.

Спустя мгновение, хвала богам, случилось чудо. Одна из стрел глубоко вонзилась головному груху прямо в зрачок. Точно раскалённый гвоздь впился в зыбкий кровавый холодец! Страшно закричав, тварь сложила крылья и, кувыркаясь, теряя седоков, рухнула на землю.

Зато не промахнулась вторая. Растерзала Ивдея, разметала покалеченных воев, заново взмыла и закружилась, высматривая Властилену.

Та лежала, не шевелясь, в густом кустарнике и мысленно звала единственного, кто мог сейчас помочь ей.

Если духу у него хватит…

И он явился на зов. Да не один. На страшной высоте возникли сразу три чёрные точки. Два орла разом ударили груха, сбив с него погонщика, а чёрный вожак распростёр крылья над Властиленой.

Женщина протянула ему дитя, заглянула в горящие золотые глаза:

– Отнеси моё дитя в Священную рощу Огненного Бога… скажи, что в миру его зовут Славко. И ничего больше не говори… Лети, друже, лети!

Громадные когти бережно сомкнулись, подхватив спелёнатого мальчонку… Удивительно, но ребёнок так и не проснулся. Всё смотрел, улыбаясь, свои сны. Видно, в самом деле на диво хорошие и добрые…

«А как же ты, государыня? – спрашивал взгляд орла. – Что будет с тобой?»

«Обо мне не беспокойся, друже, – так же молча ответила Властилена. – Я давно живу на этом свете… Поспешай! Ещё свидимся…»

Ударили могучие крылья – орёл свечкой ушёл в небеса.

– Боги, дайте им сил… – проводила их Властилена, вздохнула и перевела глаза наверх, в необъятное небо.

А там разворачивалось что-то вроде медвежьей охоты, когда бесстрашные лайки хватают лесного великана за гачи и, не давая удрать, зовут охотника. Только где тот охотник, который убьёт гигантскую, вооружённую с ног до головы летучую тварь? Вот грух, изловчившись, полоснул когтем… закружились измаранные кровью орлиные перья… Дальше Властилена смотреть не стала – что было духу побежала к реке. Эх, досада! Если бы не магический заслон, поставленный снагами, задала бы она сейчас их поганому выкормышу. Зажарила, ощипала, сварила. Со свёрнутой башкой отвесно вниз… Чтобы только мокрое место…

Она была уже у пристани на берегу, когда птица грух осталась в небе одна. И снова устремила вниз свои плошки-глаза. И сразу с торжествующим криком заработала крыльями…

– Ты Охрим? – окликнула Властилена напуганного толстяка. – Лодку снаряжай! Живо! Ивдей приказал. Шевелись!

А сама непроизвольно посмотрела вверх в безоблачное небо, откуда быстро приближалась смертоносная тень.

– А?.. – бестолково заметался толстяк.

Птица грух двигалась куда быстрее. Властилена ясно чувствовала перед ней щит, который держала невидимая рука. Да не рука – лапа. Причём не одна. И не осилить их, не оттолкнуть…

– Садись, княгиня, садись, – развязал узел толстяк, бросил вёсла в лодку… в это время вжикнул тяжёлый болт, и он упал как подкошенный.

Сейчас грух приблизится, нацелит когти, издаст торжествующий рёв и…

«А не пошёл бы ты, – вдруг успокоилась Властилена. – Не возьмёшь!»

Она отчётливо почувствовала себя частицей чего-то исполинского, неописуемо могучего, такого, о чём обычными словами и сказать нельзя. Неодолимой, бесконечной силы, немыслимой стихии, для которой и птица грух, и эрбидейские жрецы, и снаги суть беспомощная мошкара, докучное комарьё. А комаров мы играючи, запросто, лёгким движением руки… Раз – и только мокрое место…

И сейчас же щит, загораживавший груха, исчез, оставив птицу во всём природном естестве: просто ужасная пасть, просто исполинские крылья, просто чудовищные, способные поднять быка в небо кривые когти. Никакого волшебства, только омерзительная плоть…

Длинное еловое весло взмыло в воздух и со свистом, не хуже того болта, устремилось навстречу твари. Миг – и за ним тараном пошло второе. Острый край лопасти разнёс чудовищу голову. Земля аж застонала, когда мёртвый грух врезался в неё, всмятку раздавив уцелевшего седока.

Властилена и сама едва удержалась на ногах. Поди поборись с целым сонмищем чародеев-змеев. Шатаясь, она нашла ещё пару вёсел, переползла в лодку и, с трудом оттолкнувшись от берега, отдалась во власть ленивого течения. Мыслями она была уже далеко, возле исполинского Храма, парящего над белой водой. Настало время показать, кто в этом Храме хозяин. Да и вообще…