Чёрная звезда

Славко и Кудесник

Кудесник тронул за плечо крепкого длинноволосого парня:

– Слушай мою волю, Славко… Благословляю тебя за Силой.

Сам Кудесник был сухонький, среднего роста человек, но что-то в нём внушало почтение. Может быть, глаза, огромные, лазоревые, заглядывающие в самую душу. Кто способен вынести такой взгляд?

Парень так и сломался в поклоне:

– Учитель… – В голосе, почтительном и кротком, мешались радость и изумление. – Разве я уже…

Они стояли у мостика через Окружной канал. Ветер тревожил вершины деревьев, окруживших прозрачный купол в середине Священной рощи. Уже распустились ароматные ночные цветы… Чистое, благодатное место, божественная обитель на земле!

– И не мешкай, – велел Кудесник, коротко кивнул и, взглянув зачем-то на темнеющее небо, порывисто вздохнул. – Выступай завтра поутру. На вот, возьми. – И вытащил из складок одежды клубок тончайшего лыка, сплошь завязанного затейливыми узелками.

Это была дивная путеводная карта, без которой к Поясу Силы дороги нет. Наобум не отыщешь ни тайных троп, ни заповедных дорожек, ни сокровенных проходов в горах. Сгинешь в дремучих лесах, пойдёшь на корм зверям, свалишься в бездонную пропасть. Чужаков и самозванцев у Пояса Силы не ждут.

– Учитель! – Голос Славки окреп и зазвенел от восторга. – Я дойду! И возьму Силу! А потом вернусь!

Да, он дойдёт до тройного кольца каменных громад, добьётся ученичества у жрецов… примет бубен о двенадцати бубенцах… и вернётся, чтобы стать, как учитель, волхвом первого уровня посвящения, кудесником… станет учить божественному промыслу народ.

– Как просто у тебя получается. Вот бы вправду знать всё наперёд… Человек предполагает, а боги… – Кудесник, снова взглянув на небо, невесело кивнул и неторопливо расстегнул пояс. – На, владей… Не ближний свет небось. Его зовут Огненный Луч.

Опоясан он был не ремешком каким – мечом, укрывающимся от нескромных глаз в неброских кожаных ножнах. Миг – и словно со змеи сошла та кожа, открывая всё великолепие дивного клинка. Отдающего в голубизну, с проступающим узором, гласящим о мастерстве древних кузнецов… Сколько стоит такой подарок? Сто быков? Двести? А может, и вовсе нет ему цены…

– Учитель… – в третий раз выговорил Славко, задохнулся от восторга, преклонил колено, бережно принял меч. – По мне ли честь…

В чём в чём, а в клинках он разбирался. И не просто разбирался – владел изрядно. И сам Кудесник, и ученики его служили Огненному Богу, покровителю воинской чести.

– Сказано, бери! – Кудесник живо убрал меч в ножны и властно повысил голос. – Вставай! – Сам опоясал Славку, звонко щёлкнул замком и разом сменил разговор: – Сила обитает везде, а большей частью дремлет в тебе самом. Жрецы-веды, коли всё ладно будет, лишь дадут тебе ключ к тому, что у тебя в избытке и так… Сильнее человека только боги… да и то, говорят, не всегда. Ну всё, давай обнимемся на прощание – и ступай. Боги тебе в помощь.

Резко отстранился, коротко вздохнул и, не оглядываясь, пошёл прочь.

– Спасибо, учитель, – запоздало шепнул Славко, смахнул со щеки нежданную каплю и, ещё не очень веря в случившееся, задумчиво побрёл к себе…

В ту ночь он спал плохо, всё больше думу думал, чем видел сны. О боги, за что же ему такая честь? Вперёд старших учеников отправиться в путешествие за Силой… А впрочем, учитель всегда выделял его среди всех, любил, как родного сына. Он-то и заметил, как на плече у Славки открылся знак, похожий на звезду… Как же давно это было – двенадцать лет назад! Он теперь уже не тот юнец, что тогда был. Крылья окрепли – сумеет доверие учителя оправдать. Он дойдёт и вернётся. Вернётся настоящим кудесником…

Утром, едва окрасился небоскат, Славко уже был в пути. Ноги в крепких сапогах мягко ступали по тропе, на плечах удобно сидел мешок-горбовик, а зоркие глаза смотрели по сторонам. Могучие стволы, брызги рдеющей брусники. Грибов – несметное множество, только руку протяни да поклонись. А воздух! Густо настоянный на хвое, ягодах, зелёной лесной влаге…

Славко уверенно держал направление, поглядывал то на солнце, то на муравейники, то на мхи на древесных стволах. Ну и клубочек, подаренный Кудесником, конечно, помогал. Размотаешь ещё чуток лыка, глянешь – и всё как на ладони.

На четвёртый день пути, когда кончился домашний хлеб, он вышел к Великаньей Пяте. Она была в точности такой, как описывал Кудесник, – массивной, не понять какого камня, зеркально отполированной плитой, плотно вросшей в землю. Поговаривали, что был это верхний ярус исполинского храма, глубоко ушедшего в твердь. Ещё поговаривали, что пята эта двигалась сама по себе, будто бы под действием неведомых сил. Сделали Пяту то ли боги, то ли великаны, то ли люди-исполины. Вот так: уж имена племён забылись, память ржой поросла, а на плите – ни трещинки, ни скола, ни изъяна. И родничок, что бил из-под неё, имел волшебную силу: целил раны, гнал прочь болезни и усталость, поселял в сердце умиротворение и покой. На водопое волк здесь стоял бок о бок с ланью…

Славко подошёл к гигантскому зеркалу, нагнулся к его поверхности, глянул и обомлел – не увидел отражения. Ни себя изумлённого, ни неба, ни облаков. Ничего! Только серебрилась холодная, точно лёд, пустота. Зримое ничто. Идеальное, несмотря на пролетевшие века…

А вот зверья на водопое хватало. Ручеёк питал небольшое озерцо, и берега его хранили следы волков и лосей, медведей и вепрей, зайцев и лис. Здесь царили лад, согласие и мир. Великанья Пята и впрямь была волшебной.

«Рассказать кому – не поверят», – покачал головой Славко, почему-то вздохнул и бочком, бочком, дабы не потревожить никого, начал придвигаться поближе. Ему тоже почему-то сразу захотелось пить. Да и баклагу-то, что висит на боку, наполнить не мешало. Дорога-то дальняя, мало ли что дальше ждёт…

Он обошёл стороной кабанье семейство, появившееся из кустов, встал на колени у воды… и внезапно, уже который раз за сегодня, изумился – увидел на другом берегу белого тура-единорога. Точь-в-точь каким его описывал Кудесник. С золотистой гривой, точёными копытами и острым винтообразным рогом. Откуда бы?.. Такой тур обитать должен в дебрях, что простираются вокруг Пояса Силы, а никак не здесь. Что ему тут? Прискакал в такую-то даль водицы испить? Это умудрённый-то, ведающий что и как заповедный зверь? Да, впрямь чудеса…

Славко напился от души, наполнил баклагу и пошёл дальше.

Удивляться скоро не стало сил. Ещё тур-единорог… и ещё, и ещё… Гигантские вепри… кинжалозубые ба́бры… Зверьё, откочевавшее из родных лесов, не пряталось от человека. Более того, иные смотрели на него так, словно хотели что-то сказать…

Утром десятого дня пути Славко разбудила тишина. Не пищал в чаще рябчик, не отзывалась ему кукушка, не славили восход солнца кедровки и корольки. Казалось, лес вымер.

«Только вам, кровососам, ничего не делается, – досадливо хлопнул Славко надоедливого комара, вылез из шалашика, втянул ноздрями густой еловый дух. – Ну, поздорову, лес-батюшка. Здравствуй, новый день!»

Фыркая, умылся росой, достал вчерашнего печёного гольца с растёртой берёстой… Посмотрел оценивающе по сторонам. И когда уже почти покончил с рыбой – увидал сову. Старую ушастую ночную хищницу. Ярким солнечным днём. Она то резко взмывала ввысь, то почти припадала к траве. Стремительно описывала круги и металась зигзагами. Махала беспорядочно крыльями, теряла перья… и словно раз за разом натыкалась на какую-то препону. В полнейшей тишине пыталась преодолеть невидимую черту – и не могла.

Славко вдруг понял, что здесь была граница, отделявшая наш мир от прочих, и сова изо всех сил пыталась уйти. Куда, почему?

А ещё Славко вдруг услышал гул. Не ушами услышал. То ли сердцем, то ли душой, то ли всем своим существом. Очень слабый такой гул, едва различимый… Тем не менее от него сбивалось дыхание, холодела кровь, туманило глаза. Хотелось лечь, крепко-крепко зажмуриться, свернуться, как младенец в утробе, ибо это оказывала свой голос смерть.

Однако Славко встречался с нею не раз. Поэтому он доел гольца, встал и, уже ничему не удивляясь, двинулся дальше. Проворно измерял шагами тропу, всей кожей чувствуя, как приближался гул.

Он шёл откуда-то с неба, из немыслимой выси, и нёс не просто смерть, а конец всему. Обещал разрушение привычного мира, в котором солнце, воздух, свет, человеческое тепло… Всё погибнет, останутся лишь холод и темнота.

К полудню это был неслышимый гром, в небе словно бушевала потаённая гроза, грозившая это самое небо обрушить.

«Бог мой огневой, бог трижды достославный, охрани меня», – сотворил Славко обережный знак.

Вышел на поляну… и не сдержал грустной усмешки: эх, люди, люди, всё неймётся вам. Скоро мир рухнет вам на голову, а вы…

На полянке у шалаша стояли четверо. Крепкий ладный парень с красивой девкой и двое здоровенных мужиков. Один из мужиков, тот, что постарше, держал в одной руке меч, а в другой – злобного пустолая на цепном поводке. Судя по лохматому поджатому хвосту, пёс был испуган и не особенно понимал, что происходило.

А ведь дело шло к смертельной драке. Скорее всего, из-за красавицы-девки. Сейчас прошьёт воздух сталь, трава окрасится тёплой кровью, а в это время сверху на головы с немыслимой высоты…

И почему-то жальче всего Славке было пса, испуганного и дурного.

– Не торопись искать смерть, – сказал он с угрозой меченосцу. – Скоро она будет везде. Думай лучше, как сберечь жизнь…