Черные сказки железного века

Тацио Нуволари ЛЕГЕНДА О НУВОЛАРИ

Все они делали вид, что происходящее за стеной, в большом банкетном зале гостиницы «Эйфелерхоф», их нисколько не интересует. Старательно поглощали ужин — как всегда превосходный, оживленно обсуждали достоинства немецких и итальянских вин. Чуть, впрочем, более оживленно, чем обычно. И слишком часто над столом повисала тишина — итальянцы вдруг замолкали, и сквозь позвякивание вилок и ножей тут же доносился неясный гул и отдельные выкрики. Наконец один из них, небольшого роста человек лет сорока в щегольском костюме, выпятив тяжелую челюсть и ни на кого не глядя из-под насупленных бровей, встал из-за стола и приоткрыл дверь. «...За победу великой Германии!» — донеслось оттуда. И дружный хор голосов подхватил: «Зиг хайль! Зиг хайль! Зиг...»

В 1933 году Тацио Джорджо Нуволари шел пятый десяток, и тем не менее главные победы были ещё впереди.

«Черт побери!» — c треском захлопнув дверь, самый нетерпеливый из них вновь присоединился к товарищам. Однако глаза его из-под по-прежнему нахмуренных бровей смотрели весело: «Они, кажется, уже празднуют победу. Но ведь за пятьсот километров гонки всякое может случиться. Целую неделю стоит замечательная погода — самое время завтра дождю зарядить».

Напряжение за столом несколько спало. Пусть им предстоит побить девять немецких гоночных машин, каждая из которых, по крайней мере, на восемьдесят лошадиных сил мощнее и на полсотни километров в час быстрее их «Альфа-Ромео». Пусть за рулем могучего «Мерседес-Бенца» будет сидеть сам Караччиола, Регенмайстер, Человек Дождя, как зовут его немцы, так что изменения погоды вряд ли смутят соперников.

Да, за последний год, с июля 1934-го, немцы выиграли все восемь Гран-при, в которых стартовали. Однако Нуволари сказал, что «всякое может случиться». А он — необыкновенный человек! Вся Италия молится на своего Маэстро. И если Тацио сказал, значит, у них действительно есть шанс выиграть Большой приз Германии!

Началась эта история на севере Италии, в местечке Кастельдарио, недалеко от Мантуи. Здесь, в богатом трехэтажном крестьянском доме, принадлежавшем Джузеппе Нуволари, в семье его четвертого сына Артуро утром 16 ноября 1892 года, в четверг родился сын. Имя мальчику дали необычное — Тацио, в честь царя сабинян. Постарался его дядя Джузеппе, совсем еще недавно изучавший древнюю историю. Помните «Похищение сабинянок»? Восьмой век до нашей эры, объединение соседних племен вокруг Рима... Дед Нуволари имя одобрил. Ему, тезке, старому соратнику и личному другу Джузеппе Гарибальди, не могла не понравиться такая историческая параллель.

Много лет спустя героическое прошлое деда, участника всех походов «гарибальдийской тысячи», используют как один из кирпичиков для создания монументального облика легендарного народного героя, любимца всей Италии Тацио Нуволари.

Впервые за руль гоночного мотоцикла Нуволари сел в 1920 году.

Но мальчик боготворил другого Джузеппе — своего дядю, неоднократного чемпиона Италии по велогонкам. Отец Тацио тоже крутил педали, хотя его достижения не шли ни в какое сравнение с успехами младшего брата. Когда шестилетний Нуволари пошел в школу, дядя подарил ему велосипед, предмет черной зависти всех мальчишек в округе: сто лет назад детская двухколесная машина была в крестьянской Италии большей диковинкой, чем сейчас ракета.

Впрочем, очень скоро юный герой понял, что велосипед это все же не совсем то, что ему требуется — риска практически никакого. Втайне от деда и отца он смастерил парашют и сиганул с ним с крыши родительского дома. К счастью, все обошлось — вывихнутую ногу Тацио объяснил падением с лошади.

В девятьсот четвертом Джузеппе повез племянника в соседний городок, посмотреть на автогонку. А вскоре посадил его в седло мотоцикла. И то, и другое произвело на Тацио сильное впечатление. Он теперь точно знал, чем будет заниматься в жизни. И в шестнадцать лет пошел работать механиком. Правда, еще некоторое время раздумывал, что выбрать — колеса или крылья. И то, и другое притягивало мальчишку одинаково, но ведь в небе риска было больше... В конце концов Тацио умудрился собрать части разобранного аэроплана и отправился в свой первый полет, который едва не стал последним: машина потерпела аварию на взлете, вспыхнула и сгорела дотла. Юный авиатор, к счастью, приземлился прямо в стог сена. С тех самых пор крылья отошли для него на второй план.

Нуволари отправился учиться — в технический институт в Мантуе. А потом началась мировая война. И Тацио некоторое время водил санитарный грузовик. Вот тогда-то, наверное, в первый (многие считают что и в последний) раз в своей жизни он понял: эта работа слишком опасна. Здоровая крестьянская натура оказалась сильнее неуемной жажды риска — все же Нуволари был смелым человеком, а отнюдь не сумасшедшим. Тем не менее в легенде о национальном герое, которую начнут складывать лет через десять-пятнадцать, о воинских подвигах Тацио благоразумно умалчивается.

Когда закончилась мировая война, ему уже двадцать шесть — не мальчик. Нуволари занялся торговлей автомобилями — благо, средства и образование позволяли. Он женился, родился сын Джорджо. И все же нисколько не остепенился. Однажды, это случилось 20 июня 1920 года, Тацио Нуволари вышел на старт мотоциклетной гонки.

Он далеко не сразу решил стать профессиональным спортсменом. Зачем? Ведь семья и без того хорошо обеспечена. Гонки — это скорее для души, чтобы не закиснуть в ежедневной рутине работы. И только через три года журнал «Моточиклизмо» написал: «Очень хорошее впечатление произвел на знатоков один молодой отважный мантуанец за рулем "Фонгри". Похоже, этого тщедушного на вид паренька ждет большое будущее». Новичку шел тогда 31-й год...

Защищая цвета команды «Бьянки», Нуволари трижды выигрывал чемпионат Европы.

Как в воду глядел итальянский журнал. В 1924 году Тацио стал национальным чемпионом Италии и заводским пилотом фирмы «Бьянки». Всего же, с 1920 по 1930 год, он выиграл 39 гонок из 124-х, в которых участвовал, трижды побеждал в европейских первенствах, установил три международных рекорда скорости.

Его назвали Чемпиониссимо, а корреспондент «Гадзетты делло спорт» Ренато Тассинари выпустил книгу «Нуволари — рекорды быстрой жизни», где рассказывал поистине леденящие кровь истории из жизни Тацио. Вот лишь несколько эпизодов весны и лета 1926 года.

Свою собственную команду Нуволари основал в 1927 году. И за два сезона на «Бугатти» выиграл пять больших гонок. Заводским пилотом Нуволари стал только в 1930 году.

16 мая, немецкая трасса Золитуд. В тумане 350-кубовый «Бьянки» вылетает с трассы, Нуволари падаем теряет сознание. Врачи подозревают сотрясение мозга и констатируют многочисленные переломы. На следующий день Тацио... уходит из больницы и отправляется в Равенну, где через шесть дней он должен стартовать. На итальянской границе встречается с руководством завода «Бьянки» — прочитав в немецких газетах, что их пилот вряд ли доживет до утра, шефы упаковали траурные костюмы и отправились в Золитуд. 23 мая Нуволари посрамил немецких врачей, установив на седьмом круге лучшее время. А на одиннадцатом, уклоняясь от потерявшего управление соперника, рулем своего мотоцикла прочертил каменную изгородь и сломал безымянный палец. Но продолжал мчаться вперед! Остановившись на дозаправку, облил бензином кровоточащую рану и вновь рванулся на трассу. Правда, через круг все же остановился, теряя сознание от потери крови. Спустя месяц, 27 июня в Падуе в правый глаз Тацио угодил камень из-под колеса мотоцикла соперника...

Последствия очередной аварии.

Бесстрашный гладиатор на ревущем механическом коне, которого не остановит ни адская боль, ни, кажется, сама смерть — таким видели своего кумира десятки тысяч поклонников. И Тацио охотно подтверждал свою репутацию. Гран-при Наций, Монца, 1925 год. Плотно перебинтованный, с одной рукой в гипсе и на специально укутанном войлоком седле, он выиграл гонку в классе 350 см³, показав скорость выше, чем гонщики более мощных «пятисоток». Ливорно, 1927 год. На трассе у мотоцикла порвался тросик «газа». Тацио вел машину одной рукой, другой управляя дроссельной заслонкой! Падение, сильнейший ушиб плеча, неделя в больнице, а в воскресенье там же, в Ливорно, спеленутый подобно мумии, он уже финишировал четвертым.

В конце 20-х годов мотогонки вообще были занятием из ряда вон выходящим. Несовершенная, но очень быстрая техника, разбитые проселочные или булыжные дороги, а если асфальт, то услужливо окаймленный по краям смертельно опасными тумбами, телеграфными столбами, зияющими канавами, деревьями. Жуткие узкие мостики с деревянными перилами или каменными парапетами. Здесь нужно было не просто мужество. Необходимо было быть сверхчеловеком. Как Нуволари.

Публика ревела от восторга, встречая своего героя, с веселой улыбкой идущего навстречу смерти. На страницах спортивных газет то и дело мелькали фото Тацио на больничной койке — живого места нет, но улыбается, черт возьми! И только Каролина Нуволари, всегда сопровождавшая мужа, слышала, как он кричал от боли в переломанных костях бессонными ночами в спальных вагонах и пароходных каютах...

Однако этому странному человеку, казалось, было мало смертельного риска за рулем мотоцикла. Он решил попробовать себя в автоспорте. Еще в 1921 году в Вероне Нуволари выиграл полулюбительские состязания на серийных практически машинах. Но разве это скорости, разве это риск?!

И в том же году он стал заводским гонщиком итальянского концерна «Ансальдо». В первой гонке, на трассе Гарда, новичок занял четвертое место, затем выиграл кубок Монтенеро в Ливорно и двухлитровый класс в Муджелло. В двадцать втором в Гарде Нуволари финишировал вторым и выиграл две горные гонки — в Конзуме и Суза-Монченизио. Но обойти первого номера «Ансальдо» Коррадо Лотти никак не получалось, и Тацио сменил команду.

Места в сильнейших тогда «Санбиме» и ФИАТе были заняты, пришлось довольствоваться еще одной итальянской «конюшней», строившей машины с полуторалитровыми моторами, а значит, не претендовавшей на первые роли в гонках Гран-при, — «Кирибири». Тем не менее в октябре двадцать третьего Нуволари финишировал четвертым в состязаниях на Большой приз Пенья-Рин в Вильяфранка и пятым там же, в Испании, на трассе Ситхес. Следующий сезон принес еще две победы в классе до полутора литров — в Савио и Полезине. Тогда же за рулем двухлитрового спортивного «Бьянки» Тацио победил в Генуе и Рапалло. Однако прошел еще целый год, прежде чем 1 сентября 1925 года он выехал на дорожку автодрома Монцы на лучшем в ту пору гоночном автомобиле Гран-при — «Альфа-Ромео-P2». Если он хорошо покажет себя на тестах, получит место в заводской команде.

Тацио Нуволари на «Альфа-Ромео». Улыбающийся толстяк (седьмой слева) в галстуке рядом с машиной — Энцо Феррари.

Пятый круг Тацио прошел за 3 минуты 36 секунд. Маститые Кампари и Маринони чуть раньше показали 3'45" и 3'49" соответственно. На шестом круге лопнула покрышка, и «Альфа-Ромео» вылетела с трассы, кувыркаясь в деревянных столбиках ограждения.

Его не взяли. И на полтора года Тацио, похоже, забыл об автогонках, торгуя легковыми машинами SCAT, «Бьянки», «Альфа-Ромео» и «Бугатти» в собственном магазине.

Впрочем, между делом новоиспеченный бизнесмен все же выиграл Гран-при римского короля и еще одну гонку в Гарде. Торговля же шла настолько успешно, что в 1927 году Нуволари основал собственную гоночную команду (впрочем, для этого мантуанцу пришлось продать часть принадлежавшей ему земли в Ронкезане), купив четыре «Бугатти-T35C» — на двух из них стартовали давнишний приятель Тацио и такой же, как он, ас-мотогонщик Акиле Варци и еще один, довольно известный уже в ту пору итальянский пилот Чезаре Пасторе. Следующий, 1928 год оказался счастливым — 2 марта родился Альберто, второй сын Нуволари, и через девять дней Тацио выиграл свою первую большую автогонку — Гран-при Триполи.

И — пошло-поехало! В мае на очень сложной трассе в Алессандрии Нуволари выиграл кубок Бордино у Эрнесто Матерасси, чей «Тальбо» был заметно быстрее. Но Тацио под дождем провел совершенно невероятную гонку: он мчался по мокрой дороге, словно забыв о педали тормоза. Через пару недель в труднейшей гонке «Тарга Флорио» по горным дорогам Сицилии у мотора его «Бугатти» прогорел поршень. В конце июня он — второй в Кремоне, — в страшную жару лишь четверо из девятнадцати стартовавших сумели добраться до финиша. И еще раз второй, на Гран-при Монтенеро, где установил по ходу лучшее время круга — на узкой и скользкой каменистой трассе Тацио сделает это еще четырежды. За восемь сезонов он стартовал здесь шесть раз, и, разумеется, вокруг будут говорить, что гонка — его любимая.

Автограф Габриэле д'Аннунцио.

Вскоре выяснилось, что руководство «Альфа-Ромео» отнюдь не поставило крест на талантливом новичке после несчастной аварии в Монце. Способности Чемпиониссимо в Милане решили испытать еще разок-другой. В 1929 году на кубке Чано в Ливорно Нуволари был вторым на спортивной модели «Альфа-Ромео-6C-1750» с мотором всего-то навсего в 102 л. с., уступив намного более быстрой, чистокровной гоночной «Альфе» модели P2 Варци, который к тому времени, разругавшись с боссом, ушел из команды Нуволари и уже стал фирменным пилотом. Еще дважды — в Гран-при Монтенеро и Монцы Тацио финишировал вторым, прежде чем заключил, наконец, вожделенный контракт.

Дебют в составе заводской команды оказался впечатляющим — победа за рулем 6C-1750 в «Милле Милья» 1930 года. Легенда гласит, что под утро, когда изнурительная тысячемильная гонка по дорогам Италии уже подходила к концу, хитрец Нуволари выключил фары, чтобы поближе подобраться к «Альфе» Варци, который стартовал в десяти минутах впереди. Всегда точный и рассудительный, Акиле не заметил соперника и слегка сбросил темп, чтобы не рисковать в предрассветных сумерках. И проиграл. Надо ли говорить, что этот эпизод не способствовал укреплению их дружбы. Так складывалась еще одна легенда — о непримиримых соперниках и величайших гонщиках Италии, безрассудно горячем, словно пламя лесного пожара, Нуволари и холодном, как лед, Варци.

Добавив в коллекцию миланской «конюшни» еще четыре кубка, Тацио завершил сезон не менее громкой победой, выиграв «Турист Трофи» в северо-ирландском Белфасте.

В следующем, 1931 году он пересел на новую, гораздо более мощную и быструю «Альфу» модели «8C-2300-Монца». Она принесла Чемпиониссимо первый из пяти его кубков Чано, победы в «Тарга Флорио» и Гран-при Италии, почетнейшее в те годы звание гоночного чемпиона Италии. Если бы тогда, на пороге своего 40-летия, Тацио решил оставить гонки, он уже навсегда вошел бы в историю автоспорта. Однако Нуволари лишь подходил к главным своим победам. В 1932 году, получив в свое распоряжение очередной шедевр конструктора Витторио Яно — гоночную «Альфа-Ромео-2-6B/P3», — он выиграл Большие призы Монако, Италии, Франции, еще раз первенствовал в «Тарга Флорио», получил кубок Чано и кубок Ачербо. Это был настоящий триумф. Нуволари носила на руках вся Италия. Его пригласил Муссолини и сфотографировался (неслыханная честь!) за рулем «Альфа-Ромео-P3» под номером 8, которая выиграла кубок Чано. Но гораздо выше благосклонности дуче Нуволари ценил внимание писателя Габриэле д'Аннунцио. После победы в Монте-Карло тот принял его на своей вилле и подарил маленькую золотую черепаху: «Самому быстрому человеку в мире — животное самое медленное».

Муссолини пригласил Нуволари (третий справа) после победы в кубке Чано 1932 года и сфотографировался за рулем «Альфа-Ромео-P3».

С тех пор черепашка стала символом Нуволари — он прикреплял ее к своей майке во время гонок, она красовалась на его почтовой бумаге и на борту его самолета. Тацио даже заказал несколько копий и дарил их самым близким друзьям или же людям, которых считал нужными.

Да, он старательно возводил собственную карьеру, подобно скульптору, лепил свой облик — бесстрашного человека, искусного пилота, веселого оптимиста, непревзойденного оригинала. Вся Европа знала: если рядом с алой «Альфа» появлялся человек в желтой майке, голубых брюках, коричневом кожаном жилете, белом шлеме и коричневых ботинках — это он, Маэстро. Его посадку за рулем узнавали издалека — он сидел, вытянув руки, откинувшись назад, с прямой спиной. А его манера управления автомобилем, его водительский почерк вызывал буйный восторг зрителей — сумасшедший занос всех четырех колес в каждом повороте, в клубах пыли, в тучах камней и грязи, летящих из-под бешено вращающихся колес. Тацио сидел очень высоко, далеко отодвинувшись от руля держа его обод правой рукой сверху, а левой — снизу, совершенно неправильно, как считали и тогда, и сейчас. А потом вдруг почти ложился на руль, а локти начинали стремительно двигаться вверх-вниз, вверх-вниз, словно поршни. Он подпрыгивал на сиденье, словно не в силах удержаться на месте, он метался от одного борта к другому в узком кокпите машины, он проходил повороты, словно горнолыжник, бросая автомобиль из одного виража в другой с заносом всех четырех колес и, тем не менее, каждый раз на выходе из поворота предельно точно ставил машину, именно так, чтобы максимально эффективно ускориться на прямой.

Немногие знали, что он вовсе не бравировал, не рисовался, не стремился любой ценой быть отличным от других пилотов. Дело в том, что Нуволари... не хватало силенок. Маленького роста, всего-то метр шестьдесят, довольно тщедушного телосложения, он просто физически не мог удержать машину рулем в повороте. И поэтому намеренно срывал все четыре колеса в занос и контролировал автомобиль, с ювелирной точностью дозируя усилие на педали «газа».

Когда он побеждал — а в сезоне-33 Тацио выиграл Гран-при Туниса, «Милле Милья», «24 часа Ле-Мана», в третий раз кубок Чано, Большой приз Ниццы и «Турист Трофи» — его любили. И прощали даже то, за что любого другого ждали бы дисквалификация, немилость, забвение. В 1933 году он, член заводской команды «Альфа-Ромео» (ею руководил тогда Энцо Феррари), заявился на Гран-при Бельгии на «Мазерати» под именем своего механика Дечимо Компаньони. И выиграл! А в Триполи Нуволари и его друг-соперник Варци вместе с главным судьей гонки и организаторами лотереи нажили миллионы лир, сыграв, как сказали бы мы сегодня, договорной матч. Но как ни бушевал грозный уже тогда Энцо Феррари, «развод» Тацио с «Альфа-Ромео» продолжался лишь чуть больше года. Вмешался Муссолини, заставив Коммендаторе Энцо подписать с Нуволари новый контракт. А махинации с лотерейными билетами и вовсе сошли всеобщему любимцу с рук.

Но если его обожали в дни побед, то в тяжелые времена — а они наступили для итальянцев в 1934 году — Тацио стали просто боготворить.

Тогда на трассы Гран-при вышли две немецкие команды — «Мерседес-Бенц» и «Ауто-Унион», чьи автомобили были технически совершеннее, чем итальянские «Альфа-Ромео», «Мазерати» и французские «Бугатти». На европейском небосводе засверкали новые звезды — Ганс Штук, Рудольф Караччиола, Манфред фон Браухич, Бернд Роземайер. Старикам — а как еще назвать 42-летнего Нуволари? — оставалось поскорее уйти, спасая славу, раздавленную безжалостной немецкой гоночной машиной.

И предлог у Маэстро был подходящий — в апреле 1934 года он попал в самую тяжелую аварию в своей карьере, на трассе кубка Бордино. В повороте сразу после мостика через речку Тапаро близ итальянского города Алессандрия оказалась лужа. «Мазерати» занесло, машина сделала два устрашающих пируэта, встала на дыбы, вновь грохнулась о землю и врезалась в дерево...

Но через месяц Нуволари с закованной в гипс левой ногой (она была сломана в двух местах) на костылях явился на медкомиссию гонки на кубок АФУС в Берлине. Верный механик Компаньони изготовил специальную педаль сцепления — благодарение Богу, на берлинском треке лишь два поворота, в которых нужно переключать передачи. Немецкие врачи сдались, и Нуволари занял пятое место. А в июле следующего, 1935 года, Тацио в сопровождении Каролины, старшего сына Джорджо и Компаньони отправились на Гран-при Германии, гонку, которой суждено было стать звездным часом итальянского пилота, апофеозом легенды о Нуволари.

Как же изменилась Германия за последний год! Они почувствовали это еще на границе, где их надолго задержали немецкие военные. Все это было для них тем более странно, что даже под властью Муссолини, который нисколько не церемонился со своими политическими противниками, итальянцы могли свободно выезжать из своей страны и въезжать обратно. Но в Германии обстановка была гораздо более мрачной. Даже Нуволари, никогда особенно не интересовавшийся политикой, начал нервничать. В конце концов выведенный из себя бесконечными проволочками, Тацио пригрозил немецким пограничникам большим берлинским начальством. «Если я опоздаю на важную встречу с корпсфюрером Хюнляйном, молите Бога, чтобы вы отделались только гауптвахтой!» — бушевал он. Только тогда их пропустили. И моментально, нужно сказать.

«Тацио, — изумилась Каролина, когда они уже катили по направлению к Нюрбургу, — ты не говорил мне, что знаком с этим... как его... корпс...» «Так это или нет, — ответил, улыбаясь Нуволари, — но рано или поздно мы Хюнляйна встретим. Он ведь руководит всем немецким автоспортом. А вообще, мы стали свидетелями первого случая в истории, когда этот зануда сделал хоть какое-то полезное дело. Пусть и сам того не ведая!»

Тацио Нуволари и Адольф Гитлер.

В тренировке Тацио остался недоволен машиной. «Она скачет по трассе, как лягушка!» — жаловался он Феррари. К сожалению, необходимые для более точной настройки подвески детали остались в Милане, и они потеряли более суток в ожидании. И все же за несколько оставшихся часов Компаньони удалось отладить шасси так, как хотел Нуволари.

С утра, как и обещал Маэстро, моросил мелкий дождь. Более двухсот тысяч зрителей заняли места на трибунах «Нюрбургринга» в предвкушении очередной победы серебряных стрел «Мерседес-Бенца» или белых бестий «Ауто-Униона». Говорили, что прибудет сам фюрер. Газеты с восторгом писали, как «целый полк нацистов промаршировал пятьсот километров и разбил палаточный лагерь в лесу в окрестностях поворота «Карусель», чтобы наутро насладиться триумфом немецкого оружия».

И поначалу все шло как по маслу. Не прошло и четверти гонки, как на трассе осталась единственная «Альфа» — Тацио шел шестым. Его товарищи Луи Широн и Антонио Бривио-Сфорца сошли еще на пятом из двадцати двух кругов из-за обычных для итальянской машины неприятностей с трансмиссией. Мало того, во время дозаправки здоровенный механик отломил ручку бензонасоса. «Я никогда не видела мужа таким сердитым, — смущенно вспоминала Каролина. — Он прыгал от ярости и швырял в механиков запальные свечи. Потом схватил гаечный ключ и бросился на каких-то зевак, позволявших себе улыбаться. К счастью, в этот момент машину наконец заправили...»

То, что произошло потом, не поддается разумному объяснению. За четыре круга до финиша Нуволари вышел на второе место, проигрывая лидеру, фон Браухичу, 64 секунды. За два круга 300-сильная «Альфа-Ромео» сократила отставание от 486-сильного «Мерседес-Бенца» вдвое! Когда осталось полкруга, Тацио уступал пять секунд, потом три, потом одну... И в этот момент лопнула задняя правая покрышка «Мерседес-Бенца».

«Я никогда не слышал такого, — рассказывал Феррари. — Двести тысяч человек, только что готовые взреветь от восторга, разом замолчали. Нуволари финишировал в полной тишине. Это было потрясающе!»

В тридцать шестом году он побил немцев на коротком скользком кольце Большого приза Венгрии, выиграл Гран-при Милана и в испанском Пенья-Рин, но самой впечатляющей стала победа в кубке Чано в Ливорно. Его «Альфа-Ромео-12C-36» отказала на стартовой прямой, но Тацио пересел в менее мощную машину прошлогодней модели 8C-35, за рулем которой выступал его товарищ по команде Карло-Мария Пинтакуда. Нуволари бросился в безнадежную, казалось, погоню за тремя «ауто-унионами». Итальянская публика ревела в экстазе, когда алая «Альфа» одну за другой догоняла и проходила немецкие машины. Это было невероятно, невозможно. Но это было! Маэстро так загонял соперников, что они перегрели тормоза и в конце концов вынуждены были пропустить вперед еще две «Альфа-Ромео». Полный триумф!

Менеджер «Мерседес-Бенца» Альфред Нойбауэр предупреждает своего пилота фон Браухича — Нуволари приближается!

И снова победы, аварии, безнадежные битвы с заведомо сильнейшими немецкими машинами, переломанные руки и ребра, 25 тысяч долларов за победу в кубке Вандербильта в США и трещина в позвоночнике после тестов в Триполи...

В конце июня 1937 года на борту океанского лайнера «Нормандия» Тацио вновь отправился в Америку. 27 июня радист корабля принял телеграмму, адресованную супругам Нуволари: «Ваш сын Джорджо скоропостижно скончался от миокардита».

Нет, Тацио не был сверхчеловеком. И каждый может себе представить, что творилось в душе 45-летнего мужчины, потерявшего сына, которому не исполнилось еще 19 лет. Кто знает, может, тогда впервые в жизни он сознательно искал смерти?

Нуволари вышел на старт кубка Вандербильта. «Альфа-Ромео» отставала от немецких машин все больше, мотор работал с перебоями и вдруг загорелся. «Он мчался мимо нас на полной скорости, объятый пламенем, — вспоминала жена Бернда Роземайера Элли. — Тацио стоя управлял машиной, стараясь не врезаться в автомобили соперников, скрытые клубами дыма, словно пляшущий паяц в какой-то безумной драме...» Выпрыгнув из обреченной машины, Тацио добежал до боксов, вскочил за руль «Альфа-Ромео» Джузеппе Фарины и финишировал пятым.

Со стороны казалось, человек этот действительно сделан из железа. Но в апреле 1938 года на тренировке перед Гран-при французского городка По его автомобиль снова загорелся, и Тацио пришлось выпрыгивать на обочину. «Дьявол раздери эти проклятые красные машины! — кричал он, подвывая от боли в обгоревших руках, когда узнал, что причиной пожара стала лопнувшая поперечина рамы, пробившая бензобак. — Никогда больше! Никогда вы меня не заманите в "Альфа-Ромео"!» На следующий день спортивный шеф миланской команды Уго Гоббато получил телеграмму из Франции: «Глубоко потрясенный тяжелой аварией, я решил оставить гонки».

Никто не верил, что Маэстро действительно уйдет. Так оно и случилось. Не прошло и трех месяцев, как Тацио принял предложение от «Ауто-Униона». После гибели в январе своего первого номера Роземайера немцы остались без пилота мирового уровня и лихорадочно искали замену. Однако их заднемоторная машина отличалась не только мощнейшим 400-сильным мотором, но и невероятно норовистым характером. Нуволари понял это еще в августе тридцать седьмого, когда «Альфа» не смогла стартовать в Гран-при Швейцарии. Он тогда на свой страх и риск приняв предложение сесть за руль «Ауто-Униона» в одной-единственной гонке. Но уже через пару кругов эта тяжеленная бестия так умотала великого Маэстро, что он, совершенно обессиленный, заехал в боксы: «Простите, синьоры... Больше не могу...»

«Милле Милья» 1948 года, Нуволари ещё лидирует. Но «Феррари-166S» рассыпается на ходу.

Вот и теперь, в первой же официальной гонке в составе заводской немецкой команды, на Гран-при Германии 24 июля, Нуволари снова не совладал с норовом «Ауто-Униона»: не удержав машину в повороте, он задел земляную насыпь, разбил подвеску и вынужден был остановиться. Впрочем, добравшись до боксов, Тацио пересел в машину своего товарища по команде Германа Мюллера и сумел финишировать четвертым. Мало того — догнал и обошел опережавшего его на круг Караччиолу на «Мерседес-Бенце».

Маэстро не был бы самим собой, если бы не справился с капризной машиной. Не было в тридцатые годы гонщика более универсального — Тацио выигрывал в седле мотоцикла и за рулем спортивных автомобилей, он побеждал в состязаниях длиной в тысячи километров, как «Милле Милья» и «Тарга Флорио», и стартовал в рекордных заездах на скорость, он чувствовал себя как рыба в воде на скользких от дождя проселочных дорогах и широких асфальтовых трассах, он легко и точно управлял изящными полуторалитровыми гоночными «вуатюретками» «Ансальдо» и «Кирибири» и мощнейшими и страшно тяжелыми двухмоторными «Альфа-Ромео». Вот и сейчас Нуволари довольно быстро объездил «Ауто-Унион».

Главное, нужно было научиться обращаться с ним так, как Маэстро привык управлять обычными переднемоторными автомобилями — посылая машину в занос на входе в поворот и контролируя ее педалью газа. Полтора сезона он выступал за немецкую команду, выиграл Большой приз Италии в сентябре 1938 года в Монце, через месяц — Большой приз в английском Донингтон-Парке и последнюю предвоенную гонку Гран-при — 3 сентября 1939 года в Белграде.

Две мировые войны в карьере гонщика — это слишком. Поэтому в мае 1945 года Нуволари уже не помышлял о гонках. У него было все — слава, богатство, дружная семья. Самое время уйти на покой — уйти непобежденным... 22 апреля 1946 года умер восемнадцатилетний Альберто Нуволари...

12 мая Маэстро — белый шлем, кожаный жилет, желтая майка, золотая черепашка — сидел за рулем «Мазерати-4CL» на старте Гран-при Марселя. Французы, не очень жаловавшие тогда «этих итальяшек» устроили Нуволари овацию.

На борту личного самолета эмблема Тацио Нуволари — золотая черепашка.

И еще пять сезонов Тацио, как в лучшие свои годы сражался с молодыми пилотами. Побеждал, проигрывал, но ни разу не отступил по своей воле. Правда, ослабевшее сердце, больные бронхи и легкие не позволяли часто занимать место за рулем гоночного автомобиля. Выхлопные газы вызывали рвоту, приходилось надевать специальную маску, а во время остановок в боксах пить лекарства. Но в «Милле Милья» 1948 года он лидировал! В Риме выигрывал у идущего вторым экипажа 12 минут, в Ливорно — 20, во Флоренции — 30. «Феррари-166S» оказался слабее 56-летнего пилота — сначала отвалилось крыло, потом капот, и, наконец, рассыпалась рессора...

Летом 1953 года в Северной Италии стояла убийственная жара. Синее небо полыхало невыносимым зноем, даже узкие улочки и каменные дворики старой Мантуи, обычно сохраняющие прохладу, к вечеру раскалялись, как доменные печи.

В июне стало хуже. Сердце работало с перебоями, дышать в такую жару было все труднее. Он больше не бывал в своей римской квартире и в загородном поместье в Барбарано ди Сало. В июле он перестал выходить из дома, в августе слег.

На рассвете 11 августа Тацио открыл глаза, обвел взглядом комнату. Над дверью красовалась голова оленя, его единственный охотничий трофей. Бедное животное бросилось под колеса «Ауто-Униона» во время тренировки в Донингтон-Парке. На комоде рядом с кроватью — фото старого друга д'Аннунцио. В предрассветных сумерках невозможно прочесть надпись, но он помнит ее наизусть: «Тацио Нуволари, в котором, как и во всяком истом итальянце, сочетаются поистине эпическое мужество, более мирные склонности к технике и способность пройти по тонкой грани между жизнью и смертью на пути к победе».

Нуволари улыбнулся. Он никогда не сдавался. Не сдастся и сейчас — вот уже рассвет, а с ним — желанная прохлада. Самое трудное, ночь, осталось позади. Значит, он одержал еще одну победу.

Тацио Нуволари умер около шести часов утра в четверг, 11 августа 1953 года. На памятнике своему земляку жители Мантуи написали: «Последнему из великих пилотов. Первому из современных».

Памятник Нуволари в Мантуе.