Войцех Казимирович прислонил свою палку к стене и достал из кармана небольшой перочинный ножик.
- Сережа, помогите-ка мне, - попросил он, показывая на отверстие высоко в стене, которое было забрано защитной металлической пластиной с прорезями.
Крутин подошел ближе и сложил руки "лодочкой" так, чтобы получился упор, на который можно поставить ногу. Войцех Казимирович осторожно взобрался на эту импровизированную подставку и принялся возиться с заслонкой.
- Может быть, повыше? - спросил Сергей, стараясь не слишком дрожать от натуги. Профессора нельзя было назвать упитанным, но уж увесистым - безо всякого сомнения!
- Не стоит, - отозвался он сверху, орудуя своим ножичком. - В самый раз.
Сергей привалился плечом к стене, стоять так было чуть-чуть легче. Заслонка держалась на винтах. Вот один из них, звякнув, упал на пол. За ним другой, третий. С четвертым Войцех Казимирович не стал возиться, а просто вырвал его из крепления, изо всех сил дернув заслонку.
- Готово, - с облегчением услышал Крутин.
Металлическая пластина скользнула по стене и упала на пол, почти не производя шума. Толчок, ноги Профессора оторвались от ладоней Сергея, и старик исчез в темноте прохода. Оттуда послышалось кряхтение, Войцех Казимирович пытался развернуться.
- Подайте мне трость, Сережа, и давайте руку, - донеслось сверху.
Крутин подал ему его палку, разбежался, оттолкнулся ногами от пола и, подпрыгнув, уцепился за край шахты. В тот же миг крепкая ладонь Профессора ухватила его за рукав куртки и потянула. Сергей, работая локтями, как крот, заполз в шахту и ткнулся лицом в плотный драп пальто, где-то под мышкой у Войцеха Казимировича.
- Вперед, - прошептал Профессор и пополз по проходу, волоча за собой палку.
Они двигались на четвереньках, как малыши, изображающие "паровозик". Вокруг было темно, передний обзор Сергею закрывал Войцех Казимирович, поэтому он слепо следовал за ним, иногда наталкиваясь головой на Профессора.
Горизонтальных ответвлений шахта не имела, зато им встретились два вертикальных прохода, из чего следовало, что они находятся на нижнем уровне какой-то многоэтажной конструкции. Высоту вертикальных ходов ни Сергей, ни Войцех Казимирович определить не смогли, Профессор становился в них во весь рост и, вытянув руку с палкой вверх, пытался нащупать край прохода. Это ему не удавалось, следовательно, высота их была более трех метров.
- В крайнем случае, можно будет подняться, упираясь в боковые стенки, сказал он.
Крутин попробовал подняться подобным способом и сказал, что для него это будет проблематично.
- Стенки далековато друг от друга. Нужна растяжка, как у Ван Дамма. Да и гладкие они, подошвы будут скользить.
- Я же сказал "в крайнем случае", - проворчал Профессор, уже снова двигаясь по горизонтальной шахте.
Через несколько минут Войцех Казимирович опять остановился, и Сергей уже в который раз уткнулся в нижнюю часть его спины.
- Все, - выдохнул Профессор. - Прибыли.
Шахта закончилась. С этой стороны проход был забран такой же металлической пластиной, как та, что они сняли в коридоре. Сквозь решетчатую поверхность пробивался свет, отбрасывая полосатые тени на лица друзей, что делало их похожими на портреты командос из голливудских фильмов.
Внизу была видна комната. Не большая и не маленькая, но, что было главным, пустая. По крайней мере, в поле зрения никто не находился, а царившая внизу тишина обнадеживала.
- Кажется, нас не ждут, - тихо произнес Профессор.
Войцех Казимирович подтянул ноги и одним ударом вышиб заслонку. Они поочередно спрыгнули на пол, покрытый толстым линолеумом, и оглянулись по сторонам. Пистолеты оказались в их руках одновременно.
Комната, как и ожидалось, была пустой, но гораздо больших размеров, чем казалось сверху. Вдоль правой стены находился ряд столов с контрольно-измерительной аппаратурой. На левой стене были две доски, напоминающие обычные школьные, но белого цвета. На одной из них виднелись какие-то расчеты, сделанные синим маркером, на другой висела разномастная гирлянда листков из самоклеящихся блокнотов с трудночитаемыми надписями.
Центр комнаты занимали рабочие столы, которые сейчас были девственно-чистыми: ни скрепки, ни бумажки, что придавало им несколько мертвенный вид.
Профессор, продолжая настороженно озираться, выпрямился и опустил руку с пистолетом. Войцех Казимирович напряженно раздумывал о чем-то. Что-то не давало ему покоя.
Как бы то ни было, но они проникли внутрь и могли двигаться дальше. Если Профессор прав, люди из Конторы должны находиться именно здесь. И их главный, которого Войцех Казимирович окрестил Управляющим, тоже.
Выход из помещения был всего один - стальная дверь в конце комнаты, так что колебаться и выбирать Сергею с Профессором не приходилось. Пути назад не было.
Войцех Казимирович не спеша подошел к двери. Его рука с зажатой в ней тростью, медленно, словно нехотя, поднялась, и он нажал указательным пальцем на сенсорный выключатель справа. Щелчок. Войцех Казимирович оглянулся на Сергея, словно ища поддержку, затем шумно вздохнул, взялся за рукоять двери и потянул ее на себя. Тяжелая дверь открылась легко, без шума и скрипа.
Они шагнули в проем.
- Ну вот наконец-то. А мы здесь заждались, некоторые вообще стали волноваться. Говорят: "Не придут. Слишком сложно, это не их уровень. Они на такое не решатся..." Чуть ли не убеждать пришлось, знаете ли. Зато вот результат налицо.
Внешность человека, говорившего это, была бы симпатичной, если бы не излишняя жесткость. Чувствовалось, что убеждать он умеет на все сто и часто этим занимается. Мужчина спокойно выкладывал одну фразу за другой, почти без выражения и интонации. Темные застывшие глаза смотрели на Сергея и Войцеха Казимировича, как два пистолетных ствола. Возраст его был почти неопределяем, от сорока до пятидесяти пяти, темно-каштановые волосы лишь слегка тронуты сединой.
На говорившем был неброский, но явно дорогой темно-серый костюм, светлая рубашка и строгий галстук. Во время своего монолога мужчина поднял левую руку и слегка коснулся его, словно проверяя, тщательно ли завязан узел и не нарушилась ли симметрия.
Позади него стояли двое с пистолетами на изготовку. Одного из них Сергей уже видел - человек-рыба с лысым черепом, тот выдавал себя за врача, когда он, сто пятьдесят миллионов лет назад, приходил во Вторую больницу. И сейчас, подобно рыбе, лысый был так же холоден и невозмутим. Впрочем, и стоявший рядом с ним блондин лет тридцати болтливостью не отличался. Говорил только мужчина в элегантном костюме, в котором и голос, и манера держаться выдавали того, кто привык главенствовать над окружающими.
И Крутин, и Профессор замерли на месте, пораженные как видом этих людей, оказавшихся за дверью, так и обыденностью тона, которым к ним обращались. Они оказались в соседней комнате, довольно узкой и почти без мебели, с двумя выходами, расположенными друг напротив друга, перед лицом этой невероятной троицы.
Не успел говоривший закончить свой монолог, как двери с обеих сторон отъехали в стороны, и оттуда появились люди в бронежилетах, с автоматами в руках.
Все сразу встало на свои места. Крутина, как током, пронзило понимание того, почему все оказалось так просто. Почему не оправдались опасения Войцеха Казимиро-вича и они не встретили никого по дороге к объекту. И почему здесь на входе никого не было и им так легко дали войти внутрь. Это была мышеловка.
Эти, конечно же, нашли своих людей у железной дороги. Обнаружили отсутствие бумажников и ключ-карты. После чего рассчитали, что Сергей с Профессором не упустят возможности им воспользоваться. И вместо того чтобы гоняться за ними по всему городу, устроили засаду здесь, спокойно ожидая их появления. Все просто. До боли в зубах..
Эти мысли промелькнули в голове у Сергея за считаные секунды. Но еще раньше они проскочили в голове Профессора. То, что произошло дальше, скорее напоминало магию или цирковой иллюзион, сценический трюк, но уж точно не то, что может происходить в действительности.
Профессор превратился в демона. Неизвестно как, Сергей стоял боком к старику и видел все это краем-глаза, но ему показалось, что Профессор, взмахнув черными крыльями, взмыл в воздух и опустился на холодные бетонные плиты пола уже преображенным, неся с собой смерть и разрушение. Может быть, Сергею все это померещилось, чего там греха таить. Возможно, развевающаяся грива седых волос и полы длинного черного пальто создали такое впечатление. Может быть. Даже, наверное, так. Но несколько человек с автоматами в руках вдруг оказались на полу. А один из них, взятый левой рукой Профессора с зажатой в ней палкой в немыслимый захват, уже закрывал его своим телом, выгибаясь в спине, а бронежилет топорщился на его выгнутой груди так, что казалось, того и гляди лопнет. И правая рука его с автоматом уже не слушалась хозяина, а плавно двигалась туда, куда направлял ее Профессор. А Крутин все еще стоял с бездействующим пистолетом в руках и не мог собраться с мыслями. И тут прозвучала очередь, выпущенная Профессором, и все погрузилось во тьму.
Вот этого устроившие засаду, наверное, не учли. Что там успел разглядеть Профессор за эти доли секунды, распределительный щиток или коробку, Сергей так и не узнал, но очко в их пользу старик отыграл сразу.
- Назад, - различил Крутин его голос в том шуме и грохоте, которые окружили их.
И тотчас замедленная съемка закончилась и началась убыстренная. Сергей бросился назад в комнату, из которой они вышли. Несколько серых фигур кинулись наперерез, но не успели. Звонко щелкнули одиночные выстрелы, пули с визгом отрикошетили от пола. Нападавшие целились в ноги, видимо, перед этим всех строго проинструктировали, что тех, кто появится, нужно брать только живыми. Ни Крутин, ни Профессор не отстреливались, стоило задержаться хоть на мгновение и пиши пропало, они окажутся у них в руках. Поэтому оставалось только бежать и молиться всем святым, чтобы в этой темноте пули их не нашли.
Сергею показалось, что он пересек комнату в два больших прыжка. Прямо перед ним мелькнула тень Профессора. Тот сам, без посторонней помощи подпрыгнул и исчез в вентиляционной шахте. Несомненно, что в этом состоянии Крутину тоже удалось бы повторить такое, но здесь его везение закончилось.
Пуля ударила Сергея в спину у правого плеча. Видно, кто-то там сзади слишком высоко взял прицел. А может, это был рикошет, во всяком случае, роли это уже не играло. Крутин сбился с бега, еще попытался подпрыгнуть и уцепиться за край шахты левой рукой, в отчаянной и безнадежной попытке вырваться отсюда, надеясь на чудо, которое опять позволит обмануть судьбу, но сзади на него уже навалились двое, сбив на пол и тяжело дыша в затылок. Тогда Сергей попытался сделать последнее, что было в его силах, - откатился с ними к стене, мешая остальным добраться до отверстия шахты, чтобы Профессор смог уйти как можно дальше, но тут кто-то заломил ему правую руку и рванул ее вверх. Сергей закричал от боли и потерял сознание.
Крутин не знал, сколько времени находился в отключке, но, когда он пришел в себя, кругом горел свет и комната была совсем другой.
Седой мужчина лет шестидесяти, с мягкими чертами лица, похожий на доктора Айболита, отвел ватку, смоченную в нашатыре, от его лица.
- Вот так, - сказал он и положил тампон на столик рядом с собой. Затем приподнял Сергею веко и направил в зрачок тонкий пучок света.
- Порядок, - сказал он. - Сейчас обработаем твою царапину, и будешь как новенький.
- Он в кондиции? - спросил кто-то за его спиной.
- Конечно, - ответил Айболит. - Шок прошел, а сама рана - ерунда, ничего не задето, крови ушло немного. Сейчас наложу повязку, и все.
Эскулап замешкался.
- Он вам надолго еще понадобится? Я в том смысле, повязку делать на время или...
- Или, - подтвердил голос. - Пусть продержится подольше.
Почему-то подобная заботливость Сергея не радовала. Да и оптимизм доброго доктора не вдохновлял. Несмотря на то что его рану он назвал царапиной, чувствовал Крутин себя препаскудно. Голова кружилась, в ней что-то трещало и постреливало, перед глазами все плыло и двоилось, правое плечо болело ужасно, а рука одеревенела и не шевелилась.
Айболит тем временем сноровисто обработал его рану, шлепнул на нее два тампона, смоченных какой-то гадостью, и наложил сверху тугую повязку. Голова у Сергея немного прояснилась, но болеть меньше не стала. Наоборот, в ушах появился уже знакомый ему комариный писк, который вскоре должен был перейти в изматывающий звон циркулярной пилы.
Крутин сидел на жестком и неудобном пластиковом стуле с высокими подлокотниками. Кроме него, с Айболитом в комнате находились еще шеф, он же Управляющий, и человек-рыба. Блондина не было видно, как и вспомогательных сил с автоматами, и Сергей от всей души надеялся, что они сейчас не заняты Профессором и тому все-таки удалось уйти.
- Так-так-так, - сказал шеф, когда Айболит закончил все манипуляции, - ну вот и свиделись мы с вами все-таки. Давайте знакомиться. А то как-то нехорошо получается, господина Рушинского Войцеха Казимировича мы уже давно установили, а ваша особа все еще находится под жирным вопросительным знаком.
Можно поверить. Как они все же любят туману напускать. Уж его-то они знают наверняка лучше, чем Войцеха Казимировича. А может быть, даже лучше, чем он сам.
- Представьтесь, - предложил ему Крутин. Ироническая улыбка скользнула по губам мужчины.
- Меня зовут Роман Александрович. А вас?
- А меня - Сергей Владимирович. Шеф слегка наклонил голову. Человек-рыба из угла молча смотрел на них ничего не выражающим взглядом.
- Вот видите, Сергей Владимирович, - сказал главный босс Конторы, - все складывается не так уж и плохо. Задание вы, конечно, провалили, но зато пока еще живы. А это, согласитесь, главное.
- Блокаду делать? - спросил Айболит, перебиравший препараты на столике.
- Не надо, - ответил шеф. - Он же мужчина. Потерпит. Нам будет легче общаться. Вы ведь не против поговорить, а, Сергей Владимирович?
Крутин дернул головой, что можно было воспринять и так, и этак, но промолчал. Шум в голове мешал сосредоточиться, и смысл речей этого мерзавца ускользал от него.
Роман Александрович обернулся к человеку-рыбе и произвел вращательное движение указательным пальцем. Человек-рыба опустил и поднял веки, встал и беззвучно вышел из комнаты.
Шеф снова повернулся к Сергею.
- Так кто же вы такой, Сергей Владимирович? - спросил он. - Признаюсь, я так и не смог однозначно ответить на этот вопрос. Вы не из группы Захарова, это точно. Иначе вы бы давно уже передали интересующий нас предмет ему. Может быть, вы от Волкова? А? Сергей Владимирович? Или...
Роман Александрович сделал паузу.
- ...или.вы от соседей? Внутренние дела - это вряд ли, а вот военная разведка - вполне возможно. Вы - человек Корниенко, Сергей Владимирович? Ведь это он курирует ваш отдел? Между прочим, мы с ним знакомы, так что можете говорить не стесняясь.
Черт! Он что, издевается? Какой Волков, какой Корниенко? Что за чушь он несет?
Роман Александрович сокрушенно покачал головой.
- Молчите? А зря. Вы же профессионал, понимаете, что раз уж попали к нам, говорить придется, так или иначе. Кстати, примите мои поздравления, работали вы очень хорошо. Увели этого бродягу прямо из наших рук и смогли продержаться двое суток, несмотря на то что мы направили все силы на вашу нейтрализацию. Признаюсь, временами я даже восхищался вами. Но так не могло продолжаться вечно. Вы были обречены на провал, поэтому сейчас постарайтесь трезво взглянуть на вещи.
- В чем вы меня убеждаете? - спросил Крутин. - В том, что я в жопе и мне некуда деваться? Так не тратьте силы, я и сам прекрасно осознаю свое положение.
Тон Романа Александровича не изменился ни на йоту.
- Вот и чудесно. Вы ведь разумный человек, Сергей Владимирович. Нас интересует, каким образом вы вышли на этого Рушинского. От кого вы получили информацию? Ну и, конечно, самое главное: где дискета?
Да, похоже, все-таки Роман Александрович не шутил. Контору подвела ее всегдашняя подозрительность и привычка докапываться до "второго дна". Вся эта многоступенчатость и усложненность обернулась против самой организации. И вот Сергей из отдельно взятого человека стал для них частью конкурирующей системы. Так вот почему они так плотно взялись за него и устроили такое многослойное наблюдение. Им нужно было выявить, на кого он работает. Они поторопились с Ильей и Сашей, которые, как они считали, представляли непосредственную опасность для них. А уже потом кому-то пришла в голову мысль, что они не сами по себе, а из другой фирмы. И это спасло человека по имени Сергей Крутин, потому что его не отправили следом за ребятами, а принялись разрабатывать. Ну, а когда началась эта история, он сам невольно подтвердил их подозрения.
- Чего вы молчите? - требовательно спросил Роман Александрович.
- Дискеты у меня нет, - ответил Сергей и повернулся на стуле, пытаясь поудобнее уложить правую руку, чтобы не так болело плечо.
Роман Александрович поджал губы.
- Ну, это и так понятно, мы вас обыскали. Меня интересует, где она сейчас, у Рушинского?
- Понятия не имею, - честно ответил Крутин.
Кривить душой ему при этом не пришлось ни капельки. Если они взяли Профессора, а дискеты при нем не оказалось, значит, он выбросил ее где-то по дороге. Где именно, Сергей, конечно, и представить себе не мог. А если Профессору все же удалось вырваться, то Крутин тем более не знал, где он сейчас может находиться. Зная осторожность Войцеха Казимировича, можно было только предполагать, что он не появится ни в одном из известных Сергею мест.
- Ну, зачем вы так, Сергей Владимирович? - укоризненно сказал шеф.
Несмотря на показное дружелюбие в словах, взгляд Романа Александровича становился все холоднее и холоднее. Крутин кожей начал ощущать действие его глаз и подумал, что книжное выражение "стальной взгляд", в конце концов, может быть не столь уж и метафоричным. Еще немного-и этот Роман Александрович одними глазами начнет резать его на куски.
- Мы же не дети, - ровным голосом произнес шеф и опять коснулся галстука, проверяя, на месте ли узел. - К чему эти глупые отговорки? Если вы пытаетесь оттянуть время, напрасно. Это вам ничего не даст. Только заставите нас прибегнуть к крайним мерам.
Вот оно. Старое доброе средство получать нужную информацию, практически не изменившееся со времен инквизиции и "пытошных кабинетов". И хотя он ожидал подобного и старался внутренне подготовить себя к этому, сейчас Сергей почувствовал, как помимо его воли все тело покрывается гусиной кожей, а колени начинают мелко, по-предательски дрожать.
- Пытать будете? - с наигранным равнодушием спросил Крутин, пытаясь унять противную дрожь.
- Зачем? - в голосе Романа Александровича послышалось легкое удивление. Мы же не дикари. К тому же это долго и малоэффективно. Нет гарантии, что объект выдаст абсолютно достоверную информацию. Вы же сами знаете, что многие продолжают лгать и изворачиваться до последнего. А нам нужна правда. Причем немедленно и в полном объеме.
Дверь за спиной Сергея отворилась, и в комнату зашел человек-рыба. Роман Александрович посмотрел на него. Человек-рыба едва заметно качнул головой и, подойдя ближе, принялся что-то нашептывать ему в ухо. Крутину ничего не было слышно, доносились только обрывки фраз: "вертикальный ствол... перекрыли верхние... весь комплекс... по двое, по трое... через шестой сектор, там другая система..." Лицо Романа Александровича при этом ничего не выражало, но Сергей почувствовал, что речь идет о Профессоре. И похоже было, что события развиваются не так, как они запланировали, а значит, Профессору удалось вырваться. И хотя Роман Александрович продолжал все так же холодно смотреть Сергею в лицо, и человек-рыба время от времени окидывал его упыриным своим взглядом, Крутин ощутил громадное облегчение. Профессор жив! Жив, чертяка, бесценный и ненаглядный его старикан. Жив, а значит, еще не все потеряно. И хотя с ним самим, похоже, все кончено и выкрутиться ему уже не удастся, но остался человек, который сможет наступить им на хвосты: и Саранову, и Роману Александровичу, и всей этой кодле.
Видно, эти чувства проявились на лице Сергея, потому что внезапно Роман Александрович резко и уже без прежнего своего напускного расположения спросил:
- Ну так что? Говорить будете?
- Я бы и не против, да только вы все равно ничему не поверите.
- Так. Иван Трофимович, - обратился он к Айболиту, - готовьте дозу.
Иван Трофимович зазвенел ампулами. Из раскрытого чемоданчика он вынул пулеметную ленту одноразовых шприцев и аккуратно оторвал верхний.
- Глупо, - сказал Сергею Роман Александрович. - Глупо и бессмысленно. Вы же знаете действие этих препаратов. Все, что нам нужно, вы все равно выложите, но какой ценой! Вам должны были рассказывать, что ни одна из подобных инъекций не проходит бесследно. Во всех случаях - это вмешательство в мозговую деятельность с непредсказуемым результатом.
От его слов Крутин даже забыл про плечо и почувствовал нарастающую тупую боль в голове. Черт бы побрал этих подонков! Они словно знают, куда нужно бить.
- Так зачем же спешить? - сказал Сергей как можно спокойнее. Ему очень не хотелось показывать мерзавцам, как ему тяжело и плохо. Крутин чувствовал, что еще успеет превратиться в орущий и дергающийся кусок мяса, но сейчас он старался держаться по возможности достойно и хотел только того, чтобы ему хватило сил выдержать все как можно дольше.
- Обстоятельства вынуждают, - коротко ответил Роман Александрович.
- Что будем колоть? - осведомился Айболит Трофимович. - В-3?
- Давайте В-5, - распорядился шеф и коснулся узла галстука. - Так надежнее.
Иван Трофимович осмотрел Сергея с головы до ног оценивающе, щуря левый глаз, хмыкнул и скептически покачал головой.
- Мозги спекутся к чертовой матери, - произнес он.
- Делайте, что вам велят, - жестко оборвал его Роман Александрович, а затем повернулся к Сергею спиной. - Все равно после этого он нам уже не понадобится:
Трофимович пожал плечами.
- Валеру позови, - бросил между тем Роман Александрович человеку-рыбе. Тот вышел из комнаты, что-то негромко сказал тому, кто находился за дверью, и вернулся назад. Судя по звукам, не один.
Роман Александрович вынул из кейса, лежащего на стоде, диктофон, выщелкнул из него кассету, проверил, вставил ее назад и установил диктофон возле Сергея на столике, где находились препараты Айболита Трофимовича.
- Привязать надо, - объявил этот эскулап, держа в руке несколько тугих резиновых жгутов. - А то его дергать будет.
Они делали все это так спокойно и привычно, словно люди, выполняющие надоевшую рутинную работу. Именно эта обыденность, дававшая понять, что перед ними не человек, а с ы р ь е, была особенно страшной. Крутин понимал, что все это делается специально, чтобы сломить психику того, кто попал к ним в руки, но ничего не мог с собой поделать. И ему было страшно. Так страшно и тоскливо, как никогда в жизни.
- В чем же дело? - отозвался Роман Александрович, прилаживая свой диктофон, чтобы его никто не задел. - Валера, помоги.
Сзади появились чьи-то пудовые руки и, невзирая на раненое плечо, Сергея прижали к спинке стула с такой силой, что он действительно захрипел и задергался.
Трофимович сноровисто охватил ноги Крути на жгутом и начал привязывать их к подставке.
- Ты там поосторожнее с его плечом, - распорядился он невидимому для Сергея Валере, - не налегай так. Сейчас он опять вырубится, и мне снова с ним возиться.
Боль действительно была такой, что Крутин, не в силах сдержаться, запрокинул голову и издал сквозь зубы полустон-полувой.
- Так сразу бы сказали, - пробасил за его спиной дуболом Валера и ослабил хватку. Вместо этого он схватил Сергея за волосы, оттягивая их назад. Перед глазами Крутина появилась его перевернутая щекастая харя.
- Допрыгался, гад? - злорадно спросила харя.
Ответить ему Сергей не мог. Во-первых, неудобно говорить, когда твоя голова запрокинута так, что затылок едва не касается позвоночника, а во-вторых, он боялся опять закричать.
Тем временем Трофимович закончил свое дело. Руки Сергея были намертво прихвачены к подлокотникам, а туловище - к спинке стула. Жгут, входивший под правой подмышкой, давил, и плечо болело все сильнее, но это можно было вытерпеть. Худшее было впереди.
Трофимович подошел к нему со шприцем в руках. Не протирая кожу спиртом, как положено, без излишних церемоний он вогнал иглу Крутину в предплечье и медленно выпустил содержимое. Сергей пошевелился на сиденье, укол был болезненным и даже очень.
Конторский эскулап выдернул иглу, положил шприц на столик и посмотрел на часы.
- Все, можешь отпускать, - сказал он Валере, который продолжал прижимать Крутина к спинке стула, хотя тот был намертво к ней привязан. - Но будь наготове. Возможно, придется его придерживать.
Странно, действие укола не было неприятным. Наоборот, появилось такое ощущение, будто Сергей хватил стакан водки. Тело приятно расслабилось, боль ушла, все заволокло легкой дымкой.
Роман Александрович и человек-рыба подвинули свои стулья ближе к нему. Айболит снова взглянул на часы, оттянул Сергею веко, блеснул фонариком, после чего повернулся к остальным и сказал:
- Можно начинать.
- Как ваше имя? - вопрос задал человек-рыба.
- Крутин Сергей Владимирович, - ответил Сергей. Говорить было легко и приятно.
- Под каким именем вы работаете сейчас? - это уже от шефа.
- Под именем Крутина Сергея Владимировича.
- Какое ваше настоящее имя? - снова человек-рыба.
- Мое настоящее имя Крутин Сергей Владимирович. Никакого другого имени у меня нет и никогда не было.
- Где вы работаете?
- На телецентре, я телеоператор. Иногда еще выполняю функции монтажера.
- Где еще вы работаете?
- Нигде. Я работаю только там. Адрес: Благовестная, 167, можете проверить.
- С кем вы сотрудничаете?
- По большей части мы работаем сами. Иногда контактируем с соседями: "ТВ-центром", "Тавром", "ФТВ". Несколько раз поступали заказы от "5-го канала".
Сергей только сейчас обратил внимание на то, что в комнате жарко. Он сидел раздетый до пояса и чувствовал, как волны горячего воздуха накатывают на него. Интересно, как это они высиживают при такой жаре в своих костюмах?
- Где дискета?
- Не знаю. У меня ее не было.
- У кого она?
- У Профессора. У Войцеха Казимировича.
- Где сейчас Профессор?
- Понятия не имею. Он может быть где угодно. Вы не представляете себе, что это за человек. Он пройдет там, где пройти кажется немыслимым. Это его город. Вы перед ним беспомощны. Он уйдет от вас, как вода сквозь пальцы. И чем...
- Как давно вы знаете Профессора?
- Два... нет, уже три дня. Жаль, что мы не встретились с ним раньше. Тогда все могло бы повернуться по-другому.
Боже, ну и жара! Капли пота текут у него по вискам и падают на грудь. Зуд во всем теле ужасный, а кончики пальцев свербят до такой степени, что Сергей беспрестанно потирает их о ладони, но это не помогает.
- Каким образом вы связаны с группой Захарова?
- Я не связан с группой Захарова. А его имени я вообще не слышал до сегодняшнего дня. И, между прочим, этот ваш...
- Каким образом к вам попала дискета?
- О-о-о... Это сумасшедшая история. Когда два дня назад я уходил от вашей "наружки"... Ну, эта, которая по другому делу. Вы понимаете? То, что связано с Сарановым и кавказским грузом.
- Сарановым? Какого Саранова вы имеете в виду?
- Ну, как же. Юрий Константинович Саранов. Ваш верховный главнокомандующий и наш будущий президент, не приведи господь...
- Кто вы? На какую службу вы работаете?
- Я Крутин Сергей Владимирович. Работаю в областном телецентре, компания "Прайм-ТВ". Я телеоператор, и, между прочим, один из лучших. Хотя, если надо, я...
- Странно. Может быть, блок? Иван Трофимович, если ему сейчас дать вторую дозу?
- Тогда кранты. И спросить ничего не успеете, как он уже хвост откинет. Не может быть, чтобы блок. Против "пятерки" никакой блок не устоит. "Тройка" ломает, а вы говорите...
- Черт! Кто же он такой? Ладно, попробуем сначала. Как к вам попала дискета?
- ...любой студии. Я же вам говорил. В тот день, когда я уходил от вашего наблюдения, так вышло, что случайно, понимаете, совершенно случайно...
Сергей говорил и говорил. Он не мог остановиться, его выплескивало наружу. Слова мучили Крутина больше, чем зуд в теле и чесотка в пальцах. Их было слишком много. Они теснились у него в голове и перекатывались во рту. Ему не требовалось даже произносить их, Сергей только открывал рот, а они, уже готовые, вылетали оттуда. Роман Александрович и человек-рыба едва успевали задавать вопросы.
Крутин рассказал все. Все, что знал. Все, что произошло за эти дни здесь, в городе, и семью месяцами раньше там, в воинственной кавказской республике. Было то, чего он не хотел им говорить, то, что говорить было никак нельзя, но Сергей не мог остановиться. Словно какая-то сила гнала его вперед, не давая возможности скрыть или утаить что-нибудь.
Сергей говорил, чувствуя, как удаляются все находившиеся в комнате, хотя никто из них не вставал с места. Они просто двигались прочь от него, каждый сидя на своем стуле. Это было очень смешно, и Крутин продолжал гово-, рить, захлебываясь смехом, чувствуя, что еще вот-вот, и ему не хватит воздуха.
А затем в его голове разорвалось ослепительное оранжевое солнце, и Сергей умер.
БОМЖ. ВСЕ ПРОПАЛО
Убежище было неказистым и ненадежным. Войцех Казимирович сидел на груде деревянных ящиков за рабочим входом в магазин "Адриатика". Сидел в самом углу, где его не было видно, подтянув колени к подбородку, обхватив руками голову и привалившись спиной к облицованной желтой плиткой стене. Остро пахло гнилыми овощами, ржавой сельдью и кошачьей мочой. Сей букет полностью гармонировал с чувствами, гнездившимися у Профессора внутри, и поэтому не вызывал особого дискомфорта.
Все рухнуло. Он ничего не смог исправить. Ни-че-го. Единственное, что ему удалось, так это, в дополнение к Шурику и всем остальным, потерять еще и Сергея. Неужели он стал так стар и беспомощен?! Как ни горько, но приходилось признать, что да.
Он бездарно повел это дело с самого начала. Он позволил себе плестись в хвосте событий, вместо того чтобы предвосхищать и направлять их. Полусумасшедший Сергей зачастую проявлял куда большую осмотрительность и догадливость, чем он, старый дурак. А Король еще хотел передать ему свое дело! О, Езус, как мы все можем ошибаться в других! Да уже и нечего передавать. Все "вокзальные" за решеткой. Их сожрала, клацая стальными челюстями, государственная машина. И он не смог спасти ни одного человека.
Профессор заметил, что сидит, раскачиваясь из стороны в сторону, и изредка издает сдавленные мычащие звуки. Любой, проходивший мимо, мог принять его за охваченного "белочкой" алкаша. Ну и пусть. Черт с ними. Лучше бы он и был этим алкашом, все проблемы которого сведены в одну - достать "горючего" и залить "трубы".
Войцех Казимирович с силой сжал виски. Как же ему все-таки удалось уйти с комплекса! Невероятно! Хотя, безусловно, здесь на руку Профессору сыграла обширность территории. Как ни велика была численность их людей, но полноценно охватить каждый участок они не смогли. Конечно, им помогали и служба безопасности, и ВОХР, но здесь уже они сами дали осечку. Выдали установку на поиск вооруженного нарушителя, представив его кем-то наподобие американского Рэмбо, а Профессор покинул территорию комплекса под видом работяги, толкая перед собой тачку с мусором. Он - крыса, которая выживает в любых условиях и которую трудно убить. А защитник из него никакой.
Перед глазами Войцеха Казимировича встали скорбное лицо Веры, красный отдувающийся Ботя, улыбающийся Шурик с его небесным взглядом, Сергей, нахмуренно прислушивающийся к тому, что происходит внутри его... Все те, кого он так и не смог уберечь. И никто не ответит за то, что с ними случилось. Ни одна...
Будьте вы прокляты, господа, топчущие свой народ. Маленькие фюреры, готовые идти по трупам к поставленной цели. Ваша правда, о которой вы так кричите, панове, окрашена кровью, поэтому не бейте себя в грудь и не распинайтесь о счастье того народа, который вы убиваете. Вот уже скоро век, как бог отвернулся от этой земли и заткнул себе уши. И мы существуем в безвременье, выброшенные на обочину, вроде бы и движемся вместе со всеми, но как-то криво и в сторону, и жрем друг друга, и боремся, боремся без устали то с кем-то, то за что-то, и все это вместо того, чтобы просто жить, как живут нормальные люди. И что он, полуполяк-полурусский, может сделать, чтобы изменить это? И как ему это сделать? На что хватит его сил?
Нет, Сергей все же был прав тогда, говоря: "Делай, что можешь, и ни о чем не думай". Зря он назвал его сумасшедшим. Если вдуматься, это очень достойная позиция - поступать только так, как считаешь правильным. Главное, делать это всегда.
А он? Все ли сделал он? Можно ли попытаться сделать еще что-нибудь в таком положении?
Пальто Профессора осталось в какой-то из кладовок на заводе. Вместо него на нем сейчас была надета грязноватая брезентовая куртка и матерчатая кепка неопределенного цвета. В кармане у Войцеха Казимировича имелось немного денег, дискета в целлофановом пакетике и телефон. Пистолет, в котором не осталось ни одного патрона, он бросил там же, на заводе. Вот и все. Весь его скарб и все его снаряжение. И куда ему с ним деваться? . Профессор сидел, снова и снова разглядывая эти, ставшие абсолютно бесполезными предметы, и мучительно раздумывал, как же ему поступить. А затем не выдержал и швырнул телефон о стенку магазина. Корпус мобильника жалко клацнул об облицовочную плитку и распался пополам.
Все. Это конец. Выхода нет, они проиграли во всех отношениях. Единственное, что ему остается, - это спасать самого себя. Нужно уходить из города. И притом как можно скорее.
ПОГРАНИЧНИК. ОБМЕН
Сознание возвращалось к Сергею рывками, то швыряя его бедное тело в этот мир, наполненный болью и ослепительным светом, то накрывая вновь темным покрывалом, принося покой и забвение. Как будто кто-то колебался, стоит ли возвращать душу в эту бренную оболочку или милосерднее будет отправить ее туда, куда рано или поздно ей все же предстоит отойти.
Наверное, его глаза были открыты потому, что их жег нестерпимый свет, а может быть, их жгло изнутри, потому что, кроме этого света, Сергей ничего не видел.
Один раз сквозь "радиопомехи" в своей голове Крутин различил голоса:
- ...непостижимо. Такое просто не могло...
- ...Особенно когда он назвал Юрия Константиновича. Я уже было думал, что все-таки...
- ...вероятность такого совпадения - один к тысяче. Кто бы мог подумать, что все это время мы...
- ...исходя из ложной предпосылки. Вот вам лишнее доказательство того, что нужно учитывать все возможности. Даже самые невероятные.
- Но в таком случае...
- ...абсолютно бесполезен...
Кто это говорил, сколько человек участвовало в разговоре, Сергей различить не смог. Просто отмечал про себя фразы, не особенно вдумываясь в их смысл, а затем опять проваливался в спасительную темноту.
Настоящее пробуждение было долгим, тяжелым и очень болезненным. Мало-помалу Крутин начал различать отдельные предметы. Правда, месторасположение их было довольно странным. В конце концов Сергей понял, что это из-за того, что он лежит на левом боку, прижимаясь к плиткам пола. Плитки были холодные и приятно остужали щеку и висок.
Он по-прежнему был привязан к стулу и поэтому напоминал сфинкса, заваленного на бок неизвестными вандалами. Правое плечо занемело и лишь тупо ныло глухой притаившейся болью. Глаза жгло, будто в них сыпанули толченого стекла, а во рту было сухо, как в пустыне Гоби. Язык распух и не умещался во рту. Сергею казалось, что он неприлично высовывается, подобно сосиске из хот-дога.
Зато голова, к его полному удивлению, не болела. Со всем остальным было плохо, а вот голова - наоборот...
Не успел Крутин обрадоваться этому, как в сантиметре от его носа появились чьи-то штиблеты. Они на мгновение задержались, их владелец присел, и в поле зрения Сергея появилось вытянутое лицо человека-рыбы.
- Похоже, очнулся, - объявил он голосом таким же отмороженным, как и его внешность. - Трофимыч, глянь.
Раздалось мягонькое топ-топ-топ, и рыбью морду сменила добродушная округлость лица Айболита.
- Ну-ка... ну-ка, - произнес он, пытаясь повернуть голову Крутина лицом вверх. - Помогите мне. Нужно его усадить.
Сергея подняли вместе со стулом и установили в вертикальном положении. Судя по тому, как натужно это все происходило, за его спиной находился уже кто-то другой, а не бык Валера.
Роман Александрович, все такой же элегантный и подтянутый, стоял у стола в дальнем углу комнаты и говорил с кем-то по внутреннему телефону. К Сергею он находился вполоборота и, лишь скользнул по нему взглядом без особого интереса, а затем продолжил разговор, который состоял в основном из междометий и коротких распоряжений, отдаваемых приказным тоном.
Трофимович тем временем опять принялся осматривать Крутина. Он прощупал его пульс, приподнял веко, заставил несколько раз поднять и опустить голову и, как показалось Сергею, остался чрезвычайно доволен результатом.
- Вот вам, полюбуйтесь, как "пятерочка" работает, - обратился он к человеку-рыбе. - А то говорят "осторожнее", "преждевременно говорить о практическом применении". Пер-рестраховщики. Ясно же, что когда разработка толковая, то и отдача соответствующая. Вот, пожалуйста, и доказательство налицо. Любо-дорого, даже сердце радуется.
Роман Александрович закончил говорить и положил трубку.
- Что с ним? Порядок? - осведомился он, садясь за стол.
Сияющий Трофимович повернулся к нему.
- А то! Подраскис немного, а так хоть на выставку. Ввести ему "тоника", чтоб взбодрился?
- Не стоит, - Роман Александрович махнул рукой, - незачем.
- Пить, - с трудом двигая шершавыми губами, выдохнул Крутин. Непослушный язык ворочался во рту, как колода.
Иван Трофимович обернул свою бабскую морду и с де-ланым сожалением развел руками:
- Видишь, дорогуша. Не нужно тебе пить. Незачем.
Человек-рыба подошел к Роману Александровичу и негромко сказал:
- Куда его теперь? Отвести вниз и там?..
Тишину, которая воцарилась вслед за этим, можно было взвешивать на весах. Шеф долго смотрел на Сергея безразличным взглядом покупателя, приценивающегося к абсолютно ненужной ему вещи. Человек-рыба тоже уставился в его сторону своими блеклыми глазами.
- Нет, - изрек наконец Роман Александрович. - Пусть побудет пока.
- Зачем? - безразлично осведомился человек-рыба.
- Так нужно, - коротко и исчерпывающе ответил шеф. Человек-рыба поднял невидимые брови, словно говоря: "Ну, раз так, то...", но вместо этого произнес:
- Ну, тогда я в Контору?
Вот здесь Крутин рассмеялся. По крайней мере, звуки, вылетавшие из его иссушенной глотки, с натяжкой можно было назвать смехом. Именно слово "Контора", произнесенное человеком-рыбой по отношению к их же организации, вызвало неудержимую реакцию, и Сергей трясся на своем стульчике, жадно хватал ртом воздух и выкашливал новую порцию хахаканья со стоном и всхлипываниями.
Все замолчали, недоуменно воззрившись на него, один только Иван Трофимович звонко хлопнул себя по ляжкам и восхищенно произнес, ни к кому не обращаясь:
- Во дает, а!
Роман Александрович еще раз смерил Сергея своим безразличным взглядом и, видимо, окончательно утратив интерес, ответил человеку-рыбе:
- Нет. Заедешь к ним позже. А сейчас пойдем со мной, есть одна зацепка...
Проходя мимо Крутина, все еще дергающегося и перхающего, он бросил "доктору" Трофимовичу и тому, кто был за его спиной:
- Присмотрите пока здесь за ним.
- Есть, - неожиданно четко, по-военному ответил Айболит.
Человек-рыба последовал за своим шефом молча, лишь окинув Сергея напоследок взглядом, от которого у того возникло ощущение, будто ему за шиворот сыпнули ледяной крошки.
Трофимович нагнулся и принялся распутывать узлы, освобождая Крутина от привязей, которыми он так надежно соединил его со стулом. Второй человек наконец-то вышел из-за спины Сергея и направился к столу. Это был худощавый мужчина лет тридцати шести, в дешевом сером костюмчике. Всем своим видом он походил на делопроизводителя из маленького заштатного учреждения.
- От так от, - сказал Трофимович, распутывая последний узел. - Ты пошевелись, пошевелись. Пусть кровообращение восстановится.
Крутин попробовал шевельнуться и не смог. Тело словно охватил паралич, оно не подчинялось и не хотело двигаться. Ноги, на которые Сергей опустил взгляд, были чужими. Это были не ноги, а два мясных обрубка, которые безвольно свисали со стула, едва касаясь пола. Ему удалось лишь немного пошевелить левой рукой и то не сгибая ее в локте.
- Давай-давай, - подбодрил Сергея Трофимович, - двигайся.
- Может, размять? - предложил клерк в затертом костюмчике, многозначительно поглаживая кулак.
Крутин лишь презрительно скривил губы. Его утлая фигура не шла ни в какое сравнение с тушей Валеры, который разминал его перед этим.
- На, - Трофимович появился со стаканом воды и протянул его Сергею.
Крутин попробовал взять его, но у него это получилось настолько неуклюже и косолапо, что этот поборник практических экспериментов только крякнул и принялся собственноручно поить Сергея.
Челюсти Крутина, как оказалось, тоже вели себя своенравно, и половина воды пролилась ему на грудь, и все же другая попала по назначению. Ощущение, которое он при этом испытал, было... Как бы это передать... В общем, было впечатление, что вода впитывается еще во рту, не доходя до горла.
Осушив стакан, Сергей блаженно выдохнул и попросил:
- Еще.
- Перебьешься, - заявил Трофимович. - Сиди, откачивайся.
Минут через десять Крутин уже мог слегка пошевелиться, а где-то через полчаса началась пытка. Боль в руках и ногах усилилась настолько, что он сначала постанывал сквозь зубы, затем стоны перешли в сдавленные крики, а потом Сергей сполз со стула и катался по полу, крича, не переставая.
- Ниче-ниче, - бросил ему проходивший мимо Трофимович. - Все нормально. Это скоро пройдет.
- Заткни ты его чем-нибудь, - недовольно потребовал клерк. Он сидел за столом и листал женский журнал.
- Скоро пройдет, - повторил и ему Трофимович, упаковывая свой чемоданчик.
Неизвестно, по каким меркам он намерял это "скоро", но Сергею показалось, что прошло несколько часов, пока боль начала отпускать. Крутин затих, а потом кое-как перебрался с пола обратно на стул. Очень хотелось лечь, но в комнате ничего не было, а от плит на полу несло таким холодом, что стыли кости.
Трофимович с клерком сидели за столом, подкрепляясь хот-догами с кофе, и не обращали на него никакого внимания. Сергей, обессиленный, развалился на своем стуле, как брошенная марионетка, и рассматривал трещины на полу. На большее его не хватало. Так прошло еще довольно много времени, пока не началось некоторое оживление.
Сперва появился человек в таком же, как у клерка, костюме, но синего цвета. Он стремительно ворвался в комнату, подбежал к столу и что-то сказал. Клерк с Трофимовичем, оборвав свою беседу, внимательно выслушали его, затем клерк довольно резво выскочил из-за стола и выбежал из комнаты вместе с "синим костюмом".
Потом последовала небольшая суматоха. Клерк то забегал в комнату, чтобы позвонить по телефону, то выскакивал обратно. Примерно через полчаса появился Роман Александрович в коротком черном пальто. Он прошел к столу, тоже набрал какой-то номер, коротко переговорил и повесил трубку. Затем уставился на Крутина, барабаня пальцами по столу, хмыкнул, качнул головой и приказал стоящему в комнате клерку:
- Принесите ему что-нибудь из одежды.
Клерк испарился, как джинн, готовый исполнить любое приказание. Шеф постоял, продолжая глядеть на Сергея, но чувствовалось, что мысли его находятся сейчас где-то далеко-далеко. Он был подтянут и напряжен, как гончая, вышедшая на зверя.
В комнате снова показался Трофимович со своим чемоданчиком, но шеф цыкнул на него, и он исчез еще быстрее, чем появился.
Сюда то и дело начали забегать какие-то люди, которые что-то говорили, наклоняясь к Роману Александровичу, он так же тихо отдавал распоряжения, и они уносились прочь.
Появился клерк с одеждой в руках. Роман Александрович кивнул на Крутина и бросил:
- Одень его. И приведи в порядок.
За спиной клерка возник человек-рыба. Шеф, увидев его, встрепенулся, кивнул головой, и они оба вышли из комнаты. Счетовод-делопроизводитель проводил их взглядом, затем вынул из своей охапки рубаху и бросил ее Сергею:
- На, одевайся.
Крутин выбрался со стула и выпрямился во весь рост. Все бы ничего, но слабость была такой, что его даже немного покачивало. Из одежды на Сергее были только джинсы да повязка, наложенная Трофимовичем. Куртку, свитер и рубашку с него сняли, когда он находился в отключке.
Крутин подцепил принесенную ему рубаху из плотной теплой ткани и, действуя только левой рукой, принялся надевать ее. Сделать это оказалось неожиданно трудно. Клерк долго стоял, скептически глядя на замысловатые телодвижения Крутина, а затем досадливо крякнул и, положив свою ношу на стул, принялся с некоторой брезгливостью помогать ему. Он даже застегнул пуговицы на рубашке, а Сергей сам уже кое-как запихал ее в джинсы. После этого неожиданно превратившийся в пажа клерк взял толстый, грубой вязки пуловер и натянул его на Сергея через голову. Сделав это, клерк отступил назад и осмотрел его с ног до головы, как скульптор осматривает только что завершенное произведение.
- Волосы пригладь, - распорядился он.
- Чем? Расческу давай.
Клерк сунул руку в карман пиджака, но затем, видимо, вспомнил, что этого предмета там нет.
- Сейчас. - И поспешно вышел из комнаты.
Крутин же поковылял к столу, где остались позабытые в спешке Клерком и Трофимовичем стаканчики из-под кофе. Ни гордость, ни щепетильность не досаждали ему в этот момент, организм изгнал их, требуя лишь одного - влаги. Если бы Сергею сейчас попалось небольшое озерцо, он бы не оторвался от него, не осушив до самого дна.
Но эти жлобы высосали все до последней капли, оставив на дне лишь черную гущу. Крутин разочарованно бросил стаканчики обратно на стол. Подавитесь вы своим кофе! Возвращаться назад он не стал, а уселся на стул прямо там, за столом, да еще по-хамски водрузил на него ноги.
За дверью послышались голоса, она распахнулась, и в комнату вошел Роман Александрович. Шеф на секунду споткнулся взглядом о пустой стул, где Сергей сидел перед этим, а затем увидел Крутина в дальнем конце комнаты, выложившего ноги на его стол. Лицо Романа Александровича не выразило ни тени удивления, как будто все так и должно быть, но Сергей злорадно понял, что клерку предстоят долгие и малоприятные объяснения.
- Вот, пожалуйста, - объявил Роман Александрович, указывая на него, - ваш товарищ в целости и сохранности.
Дверь скрывала от Сергея того, к кому он обращался, но Крутин понял, кто это, еще до того, как Войцех Казимирович переступил порог.
Сергей вскочил бы со своего места и бросился к нему, если бы не слабость, заставившая его поумерить пыл. Ему очень не хотелось грохнуться сейчас при всех на пол, поэтому он пошел к Профессору медленно и даже с некоторой торжественностью. Тот, в свою очередь, тоже вышагивал в обычной для себя манере, как царствующий монарх, небрежно поигрывая тростью.
Они остановились на расстоянии полушага, не отрывая глаз друг от друга. Сергей почувствовал, как его охватывает неизведанное ранее чувство. Как будто горячая волна накрывает его с головой. И Крутин сейчас впервые по-настоящему понял, насколько близок стал ему этот старик. Сергею захотелось броситься к нему и обнять - крепко, до хруста, забыв про раненое плечо. Но за спиной Войцеха Казимировича маячил Роман Александрович, а у дверей уже скучились человек-рыба, и мордастый Валера, и клерк выставлял свою занюханную рожицу из-за их спин. Поэтому Крутин лишь протянул Профессору левую руку и сказал:
- Здравствуй... Войтек.
В глазах старика заплясали искорки, он неловко пожал протянутую руку и сказал, словно отвечая на невысказанный вопрос:
- Все в порядке, Сережа. Все будет хорошо.
- Ну, что? - подал голос Роман Александрович. - К делу?
- Что у тебя с плечом? - тихо спросил Профессор, не обращая внимания на шефа.
- Пустяки. - Сергей виновато улыбнулся. - Задело, когда мы пытались выбраться. Войцех Казимирович кивнул.
- Сейчас тебя выпустят отсюда. Отвезут в центр города и там высадят. Как только выйдешь из машины, сразу же переходи площадь и иди к торговому центру. Там много людей, легче затеряться. Как действовать, ты знаешь сам. После того как будешь уверен, что за тобой никто не следует, позвонишь мне на наш мобильный телефон. Ты помнишь номер?
Крутин кивнул. Роман Александрович и все остальные в это время отошли к столу и расположились возле него, все так же глядя на них.
- Ты все понял? - спросил Профессор.
- Да, - Сергей прочистил горло, какой-то комок мешал ему говорить. - А как же вы?
- Со мной все будет в порядке. Вот увидишь, - ответил Войцех Казимирович и добавил, как бы усиливая собственную уверенность: - Все будет в полном порядке.
И тут Крутин понял, что происходит. Но от этого понимания ему стало так тяжело и больно, словно кто-то кромсал его сердце грубым мясницким ножом. Старик пожертвовал собой, чтобы вытащить Сергея отсюда. Он заманил их дискетой, придумал какой-то трюк, спрятав ее, и заставил выпустить его. И еще Крутин понял, что с самого начала знал, наверняка знал, что Профессор не бросит его на произвол судьбы. Старик сделает все возможное и невозможное, чтобы изменить ситуацию и спасти его. Но не такой ценой!
- Нет, - прошептал Сергей.
Взгляд Вой цеха Казимировича посуровел, в нем появился стальной отблеск.
- Да, - жестко сказал он. - Так нужно, Сережа. Понимаешь? Именно так, и никак иначе.
Конечно, Сергей понимал. И в том положении, в котором они находились, не было иного выхода, кроме как предусмотренного Профессором. Но бог свидетель, до чего же ему не хотелось уходить отсюда и оставлять Войцеха Казимировича здесь самого.
- Вы закончили? - резко, с ноткой нетерпения спросил Роман Александрович.
Профессор кивнул Крутану, затем повернулся к нему спиной и, подойдя к столу, уселся на единственный незанятый стул.
- Да, - ответил он.
Роман Александрович кивнул человеку-рыбе и Валере:
- Проводите его. И проследите, чтобы все было как следует.
Эти двое встали и подошли к Сергею.
- Пойдем, - сухо бросил ему человек-рыба.
Крутин направился к двери. Они молча последовали за ним. Позади всех крался клерк. Уже у самой двери Сергей оглянулся. Войцех Казимирович сидел в своей привычной позе, выпрямившись на стуле, уперев трость в пол и сложив на ней обе руки. И хотя на нем была немыслимая зеленая спецовка вместо черного всегдашнего пальто, все равно его монументальная фигура дышала величием и несокрушимостью.
У Сергея вдруг защемило сердце. И возникло тоскливое предчувствие, что он видит Профессора в последний раз.
БОМЖ. ТОЧКИ НАД "И"
Человек, который назвался Романом Александровичем, устремил на Профессора свой взгляд, чуть наклонив голову влево. Войцех Казимирович, в свою очередь, не отрываясь, смотрел на него. Перед ним сидел убийца. Именно таким он себе его и представлял, Управляющего из Конторы, которая так пугала Сергея, существуя в его больном воображении, и которая оказалась не менее страшной в реальности. Холеный и преуспевающий человек, получивший право распоряжаться чужими жизнями, жестокий и равнодушный к тем, кто находится в его власти. Такие люди хорошо приживаются в тоталитарном режиме, но, как видно, и демократия не может без них обойтись. Поэтому Профессор так не любил государство. Как ни крути, а это всегда машина подавления. И каждое правительство находило этой машине соответствующее применение.
- Да, - прервал молчание Управляющий, закончив рассматривать Войцеха Казимировича и, видимо, составив о нем свое мнение, - должен признать, мы заблуждались, господин Рушинский. Но кто мог предположить, что мы имеем дело лишь со случайным совпадением, а не с целенаправленной, тщательно продуманной операцией, направленной против нас? Честно говоря, мы посчитали вас и вашего товарища Крутина представителями иной заинтересованной стороны. А отсюда уже вытекали наши ответные действия, не скрою, зачастую излишне радикальные.
- Хорошо излагаете, - ответил Профессор, избегая называть этого человека по имени, пусть даже оно было ненастоящим, как и показная любезность в разговоре. - Вы называете "излишне радикальными действиями" убийство трех человек, которые были близки мне. Кроме того, я ничего не знаю о судьбе тех, которые по вашему указанию находятся сейчас в следственном изоляторе.
- Но мы же договорились с вами. Эти люди уже выпущены. Все до единого. Ничего с ними не случилось, все в полном порядке, вот разве что дозу свою привычную не получили. А вы сами, Войцех Казимирович, кстати, далеко не безгрешны. За вами шесть трупов моих людей плюс четверо раненых.
Профессор вздернул подбородок.
- Мы не нападали ни на одного из них. Убивать нам приходилось только в порядке самозащиты.
Дверь за его спиной отворилась, и в комнату вошли два атлетически сложенных молодых человека. Они расположились по обе стороны от Профессора, не сводя с него настороженных, цепких взглядов.
- Кстати, о самозащите, - произнес Управляющий. - Вы уж, господин Рушинский, отдайте свою трость. Вам она не так и нужна, а мы уже наслышаны о том, что вы можете с ней проделать.
Войцех Казимирович пожал плечами, перехватил трость посередине и протянул ее молодому человеку, сидевшему справа от него.
- У каждого свои понятия о самозащите, - сказал Управляющий, проследив взглядом за тем, как парень относит трость подальше. - Мы тоже вынуждены были страховаться от утечки информации. За исключением, конечно, третьего случая. Я не знаю, что там произошло, скорее всего, нелепая случайность. Но этот паренек должен был остаться в живых. По крайней мере, мои люди получили именно такие указания.
Перед глазами Профессора снова появилось тело Шурика, лежащее на рельсах, его ноги, скребущие по гравию, и страшный кроваво-бурый комок вдали. Он потряс головой. Неправильное и жуткое это видение потускнело, но не исчезло совсем.
- А в остальном, - продолжал Управляющий, - вы же сами понимаете. Оставлять свидетелей... Особенно в таком деле.
- Когда речь идет о деньгах и власти, все средства хороши. Так, по-вашему?
Управляющий откинулся на спинку стула.
- Я вижу, вы хорошо разбираетесь в ситуации. Следовательно, дискета действительно у вас. И более того, вы видели, что на ней находится.
Войцех Казимирович сидел молча, не подтверждая и не опровергая его. Впрочем, Управляющему никакие подтверждения и не требовались.
- Вот только вы ошибаетесь, Рушинский. Дело не в деньгах, вы слишком узко смотрите на вещи. Решается судьба страны, будущее целого народа. Неужели вы не видите, что жить так, как мы живем сейчас, нельзя? Вам нравится ваша жизнь? Ах да. Кого я об этом спрашиваю? Ну, так вам разве не хочется, чтобы это все изменилось? К власти должно прийти новое правительство, которое прекратит наконец-то все безобразия и наведет порядок в стране.
- Опять диктатура? - спросил Войцех Казимирович.
- Диктатура, - подтвердил Управляющий. - А что? Мало вам свободы? Не нахлебались еще? Только диктатура может спасти страну и уничтожить бардак, который в ней творится.
- В последние дни мне довелось наблюдать, как вы наводите порядок в этом городе. Должен сказать, что мне это решительно не понравилось.
Лицо Управляющего затвердело:
- Бросьте вы эти интеллигентские сопли. Достаточно либеральничать и пускать слюни, глядя, как страну разворовывают по кускам. Да, для того, чтобы все это прекратить, нужна крепкая рука. Да, в ходе процесса возможны издержки и перегибы. А куда деваться, дорогой мой? Лес рубят, щепки летят.
- Почему-то власть, подобная вашей, в качестве основного аргумента всегда использовала лесоповал, - заметил Профессор. - Кстати, вас не смущает такое мелкое несоответствие в ваших рассуждениях, как то, что, желая прекратить разворовывание страны, вы используете деньги, украденные у нее же. Ведь Пазур был вашим человеком?
- Да. Был, - без тени смущения подтвердил Управляющий. - Но в том-то и дело, что был. Жадность оказалась в нем сильнее патриотизма.
- Только не стройте из себя эталон честности и неподкупности, ведь первоначально деньги шли вам и вашим хозяевам. Пазура должен был кто-то покрывать, без мощной поддержки из Москвы операции с подобными суммами были бы попросту невозможны. В этом процессе участвует достаточно большое количество людей, и они должны иметь надежную "крышу", которая оградит их от нежелательного внимания и позволит без помех заниматься своим делом. Только, как я понимаю, Пазур решил сесть своим гузном на два стула и, под вашей "крышей", позаботиться о себе лично. Вы его за это убрали?
Управляющий брезгливо поморщился, отодвигая от себя пустые одноразовые стаканчики и тарелки.
- Славик! Унеси отсюда этот хлам. Загадили стол, сидеть противно.
Славик, который брал у Профессора трость, проворно подхватился, сгреб все со стола в охапку и понес прочь из комнаты.
- Господи, да зачем нам было убирать-то его, - вернулся к разговору Управляющий. - Наоборот, он нам был нужен живым. Все проблемы начались после его смерти. Если бы не она, все бы разрешилось тихо, по-семейному, без всех этих, - он махнул рукой, - театральных эффектов.
- В том, что произошло, - сказал Войцех Казимирович, - для меня остались неясными несколько моментов. И главный из них - каким образом Пазуру удалось увести такие суммы, а я предполагаю, что речь идет об очень крупных деньгах, без вашего ведома. Причем так, что с его смертью практически все нити оказались оборваны?
Управляющий откинулся на спинку стула и поправил узел своего галстука. Лицо его было бесстрастным, но Профессор знал, что в этот момент он размышлял, стоит ли ему раскрывать действительную подоплеку событий. Затем, видимо, решил, что вреда от этого не будет, опасности старик уже не представляет и все сказанное умрет вместе с ним. Поэтому, когда он в конце концов заговорил, Войцех Казимирович понял, что жить ему этот человек отмерил совсем немного.
- Видите ли, в этом деле, как, впрочем, и в любом другом серьезном начинании, существует свой четко отлаженный механизм. Естественно, большинство сумм, поступающих на нужды нашей партии, идут не напрямую. Они движутся кружным путем, проходя через различные банковские структуры, главным образом ближнего и дальнего зарубежья. За ходом всего этого следят специально выделенные люди контролеры. Каждый из них имеет свой участок и отвечает за состояние дел на этом участке. Так вот, некоторое время назад один из контролеров, отвечавший за проход денег через европейскую банковскую систему, исчез. Его тело нашли через четыре дня, и эта смерть явно не была вызвана естественными причинами. На его место немедленно отправили нового человека, но было уже поздно, деньги испарились.
- Как я понимаю, это произошло, когда Пазур был за границей?
- Совершенно верно. Хотя сначала мы не связали напрямую эти два факта.
- Тогда неясно другое. Почему он вернулся? Разумный человек, а все указывает на то, что Пазур был именно таким, должен был отправиться в любую страну, где не столь щепетильно относятся к финансовым злоупотреблениям, и жить там в свое удовольствие. Зачем ему понадобилось возвращаться?
Управляющий повел головой, будто ему мешал слишком тесный воротничок, и снова поправил галстук.
- К сожалению, Пазур действовал не один. Среди нас нашелся человек, который помогал ему. Собственно говоря, мы подозреваем, что именно он и разработал эту комбинацию, а Пазур был лишь исполнителем.
- Вы знаете этого человека?
- Нет. У нас есть определенные подозрения, но конкретно указать пальцем и сказать "это он" мы не можем. Поэтому для нас так важно узнать, по какому именно каналу Пазур собирался передать информацию. Имея получателя, мы легко выходим на нужного нам человека. Понимаете?
Профессор промолчал. Честных политиков не бывает, это факт непреложный, поэтому его ничуть не удивило, что и товарищи по этой партии пытались вырвать друг у друга из-под носа куски пожирнее.
- Ну, а кроме того, - продолжал Управляющий, - как мы считаем, они решили рискнуть и повторить свою аферу еще раз. Как раз перед этим был получен крупный заказ, самый крупный за последние годы. А в это время в Южной Германии возникает, не без участия господина Пазура, фирма, с которой он же, но уже как глава нашего химобъединения, заключает договор на поставку комплектующих. Это уже было проведено в обход нас, и, если бы им удалось довести дело до конца, сумма, и без того немалая, возросла бы в два или скорее даже три раза. А момент был рассчитан идеально. Старый человек убран с дороги, новый еще не вник во все детали, пока хватятся и все выяснится, дело будет сделано и они с деньгами наконец-то смогут исчезнуть. Но внезапная смерть Пазура смешала все карты.
Войцех Казимирович кивнул, глядя на Управляющего.
- И тогда в дело вступили вы. Под видом ревизии вы начали перетряхивать все заводские структуры. Вы были уверены, что Пазур не успел отправить нужную информацию, но надеялись, что она находится где-то здесь. А вот где именно и в каком виде, вы не знали. Представляю, каково было выполнять такую работу. Искать пресловутую иголку в стогу сена неизмеримо легче. Здесь приходилось искать неизвестно что на громадной территории. Кроме того, к поискам подключились ваши конкуренты. Кстати, это люди президента или от оппозиции?
Вот на этот вопрос Управляющий отвечать не захотел. Он лишь взмахнул рукой и в течение нескольких минут объяснял общими фразами, почему это не имеет значения.
- Я думаю, они на стороне президента, - сказал Вой-цех Казимирович, терпеливо дослушав его рассуждения до конца. - Их сила достаточно велика, намного больше, чем у любой из оппозиционных партий. Не считая вашей.
Управляющий поклонился, как будто Профессор сделал ему комплимент, хотя это было лишь констатацией факта.
- И вот тогда, - продолжал Войцех Казимирович, - возник главный вопрос: "Кто первый". И одна, и другая стороны были готовы на все, лишь бы опередить соперника. К несчастью для вас, вы оказались вторыми. Тот парень, с которым я разговаривал, именно он обнаружил посылку Пазура?
Управляющий кивнул:
- Да. Он обнаружил нечто в отчетной документации. Самое главное, что именно тогда на эти материалы вышел и наш человек. Обидно, но мы опоздали даже не на часы, а на минуты. Агент Захарова, вы ведь понимаете, что это был именно он, сбросил полученную информацию на дискету и уничтожил файлы. И произошло это в тот момент, когда наш человек приступил к работе над ними. Поэтому мы смогли так быстро определить местонахождение агента, но, к сожалению, взять его не успели.
- Но, на всякий случай вы уничтожили лабораторию, в которой он находился, - военно-стратегический пункт 59. Вместе со всеми сотрудниками.
- Необходимость, пан Рушинский, мы были вынуждены так поступить.
- А как же. Оправдание себе вы всегда найдете. Их смерть вы представили как несчастный случай, а тела убрали через запасной ход, идущий через канализационную систему. Так? Но, уничтожая свидетелей, вы получили новых, которые видели все происходившее. И хотя это были несчастные, лишенные всего "подземные", вы начали охотиться на них, подключив всю милицию города. Это было утром в понедельник. Проводя "рейд" по отлову возможных свидетелей, вы распорядились отключить воду в близлежащих районах, пока ваши люди действовали там, внизу.
Войцех Казимирович прервался, поудобнее устраиваясь на стуле. Управляющий в это время достал длинную розовую сигарету из плоской пачки "Собрания" и, щелкнув откидной крышкой на зажигалке, закурил. Профессору он сигарету не предложил, но обратился опять к Славику, сидящему справа:
- Принеси-ка нам кофе.
И добавил, глянув на Войцеха Казимировича:
-Два.
- Человека Захарова вы догнали, - продолжил свой рассказ Профессор, когда Славик, которого здесь держали на побегушках, отправился за кофе, - но слишком поздно. Когда я уходил, он уже был без сознания, таким вы его и застали. Он приходил в себя? Сказал вам что-нибудь?
Управляющий покачал головой:
- Нет. Он умер буквально на руках у моих людей, так,и не успев произнести ни слова.
- Я так и думал. Тогда вы принялись за тех, кто приютил его. Вам довольно быстро удалось вытащить из них мое имя, ни этот мужчина, ни тем более женщина отнюдь не были героями, и, кроме того, вы узнали, что я был практически единственным человеком, разговаривавшим с раненым. Тогда вы добавили к своему списку покойников еще двух человек и принялись разыскивать меня.
- Разделяю ваше негодование, господин Рушинский. Поверьте, в этом случае мне тоже не хотелось отдавать подобное приказание. Но что я мог сделать? Ведь вопрос о государственной безопасности...
- ...не имеет к вам никакого отношения, поскольку государственной властью ваша партия еще не обладает. И хотя вы, по всей видимости, принадлежите к определенной разновидности государственной службы, и, мне кажется, я догадываюсь, к какой именно, но пока что ваши действия идут вразрез как с Конституцией, так и с Уголовным кодексом.
Лицо Управляющего приняло надменное выражение.
- Вы судите с такой мелкособственнической позиции, - выспренне произнес он, - что спорить с вами по этому вопросу бесполезно. Впрочем, чего еще ожидать от человека вашего положения?
- Правильно, - спокойно подтвердил Профессор, - бомж, он и есть бомж. Недочеловек. И нечего с ним цацкаться. Поэтому, решив обложить меня со всех сторон, вы, опять-таки с помощью милиции, пересажали всех, вернее, почти всех "вокзальных". От кого-то из них вы узнали, где меня искать, и отправили людей по пригородным поездам. Двоим из них повезло или нет - это еще вопрос. Они нашли меня и, как я понимаю, должны были доставить к вам?
- Совершенно верно. Причем живым и невредимым.
- Ну, это понятно. Вы ведь жаждали поговорить со мной, очень хотелось узнать, что сказал мне агент Захарова. Вы считали, что я единственный, кто знает, где он спрятал дискету. А уже после этого меня можно будет отправить следом за остальными.
Войцех Казимирович посмотрел на Управляющего. Тот поднял руки, словно защищаясь, и покачал головой, но ничего не возразил. Из-за спины Профессора появился Славик, который поставил на стол две чашки с дымящимся кофе. Видно, их шефу по рангу не полагалось пить из одноразового стаканчика, а Войцех Казимирович случайно попал в круг лиц "приближенных к императору".
Управляющий отхлебнул кофе, поморщился и недовольно бросил:
- И это все?
- А что еще? - вскинул брови Славик.
На его лице явственно проступало недоумение.
- Ну, а где... - Управляющий повел рукой, - ...что-нибудь к кофе? Где круассаны?
- А? - недоумение на лице Славика сменилось обалдеванием. Тем не менее он вскочил, готовый кинуться на поиски круассанов.
- Ладно, сиди, - поблажливо кивнул ему шеф. Он отхлебнул кофе, поставил чашечку на блюдце и с видом сытого кота, который позволяет мыши побегать напоследок в поле его зрения, бросил Профессору: - Ну, давайте, давайте, пан Рушинский. Продолжайте свои суждения.
Войцех Казимирович отпивал кофе по маленькому глоточку, чувствуя, как он отогревает что-то смерзшееся, сбитое в комок у него внутри, и удивлялся, почему ему не хочется есть. Прошло уже больше суток с тех пор, как он ел в последний раз. Это было вчера утром, на полигоне. Они были все вместе: он сам, Шурик и Сергей. Они шутили и смеялись, а Шурик из кожи вон лез, чтобы все обратили внимание на его замечательную подставку под кока-колу. И только сейчас Профессор с горечью ощутил, насколько счастливы они были тогда. И как безвозвратно это все утеряно и никогда уже не повторится. Страшная картина истерзанного тела на рельсах вновь возникла перед ним. Профессор сжал зубы, заставляя ее исчезнуть, и посмотрел на сидящего перед ним человека.
- А потом, - медленно произнес он, - когда вам не удалось захватить меня ни в первый, ни во второй раз, вы ввели в городе санитарную зону в связи со вспышкой неизвестного заболевания. Ведь на самом деле ничего не было, верно? Все сфабриковано от начала и до конца. Но зато у вас появилась возможность объяснить смертельные случаи, которых стало слишком уж много. Погибших выдали за жертв эпидемии. А кроме того, с введением в городе чрезвычайного положения стало значительно легче искать нас. Ну и как? Приятно ощущать себя всесильным? Одно лишь мановение вашей руки, и весь город повержен в панику, все только и говорят что о новом вирусе, и при этом никто ничего не знает конкретно. Поликлиники небось забиты напуганными людьми, которых каждый чих повергает в ужас.
Управляющий улыбнулся. Тонко, но с едва уловимым оттенком самодовольства.
- Что вы, пан Рушинский, я не бог. Но мы действительно обладаем достаточно широкими возможностями. Многие люди симпатизируют нам и сочувствуют нашим идеям. И люди эти пользуются большим влиянием и имеют достаточно власти как в Москве, так и здесь, в вашем городе.
- Это заметно, - сказал Войцех Казимирович. - Если судить по размаху ваших действий. Вот только... Понимаете, размах этот не совсем соответствует конечной цели.
- Не понял. - Управляющий выпрямился, настороженно глядя на Профессора.
- Банковские вклады Пазура. Насколько велики суммы, которые там находятся?
- Достаточно велики, - ответил Управляющий. - Можете мне поверить. По нашим меркам, это очень большая сумма.
Войцех Казимирович покачал головой, отпил кофе и поставил чашечку на стол рядом с собой.
- Никакая сумма, даже огромная и даже сейчас, накануне предвыборной кампании, когда вопрос о денежных средствах стоит особенно остро, не покроет и не оправдает всего, что здесь произошло. Вы потратили столько усилий, чтобы добраться до этих вкладов, что никакими деньгами это не объяснишь.
Управляющий небрежно поправил галстук, но в этой небрежности сквозило легкое, еле уловимое напряжение.
- Что-то я не понимаю вас, пан Рушинский, - сказал он. - Может, объяснитесь?
- Страховка, - сказал Войцех Казимирович и замолчал. В лице Управляющего ничего не изменилось, все же он профессионал высокого уровня и прекрасно владел собой, но указательный палец левой руки, небрежно лежащий на подлокотнике, слегка дрогнул, и старик понял, что попал правильно.
- Пазур не был идиотом. И человек там у вас, в Москве, как я понимаю, тоже. Деньги, полученные ценой того, что твоя жизнь и жизнь твоих близких отныне всегда будет подвергнута опасности, принесут мало радости. Они должны были обезопасить себя. И, судя по вашей активности, они это сделали.
Профессор наклонился вперед.
- На одном из складов находится компромат. Не обычная грязь, а что-то весьма серьезное, убойной силы. Нечто такое, в чем кровно заинтересованы как вы, так и ваши противники. Следовательно, это должно касаться вашей главной фигуры. Человека, на которого вы делаете ставку. Ведь так?
Управляющий моргнул. Профессор смотрел на него, не отрывая взгляда. Сопение молодых людей по бокам стихло. Тишина была такая, что пролети муха это показалось бы воем реактивного снаряда.
- То, что находится там, может погубить Юрия Константиновича Саранова. А вместе с ним и все ваше движение, - тихо закончил Войцех Казимирович.
Управляющий смотрел на него с каменным выражением на лице. У Профессора появилось ощущение, что сейчас он выхватит пистолет и всадит несколько зарядов ему в голову, а затем с остервенением будет посылать пулю за пулей в его труп, пока не опустошится обойма. Но вместо этого тот поправил галстук. И произнес:
- Вы очень сообразительный человек, пан Рушинский. Впрочем, я заметил это еще раньше по тому, как вы удачливо избегали нашей встречи. Теперь вы понимаете, почему мы должны были идти на столь крайние меры по обеспечению секретности и прибегать к отвлекающим маневрам вроде фиктивной вспышки заражения в вашем регионе? Но вот в одном вы не правы.
- Да? В чем же это?
- Вы слишком узко смотрите на вещи. Вы уж не обижайтесь, господин "вокзальный", но это так. Даже если что-то произойдет с Юрием Константиновичем Сарановым, партию это не уничтожит. Безусловно, это отбросило бы нас на несколько лет назад, многое пришлось бы начинать сначала. И это особенно тяжело сейчас, когда мы в двух шагах... да каких двух, мы уже практически у цели! Этот выскочка, который занимает еще пост президента, не имеет никаких шансов. Победа уже практически наша. Но даже если бы произошло обратное и мы потеряли такую фигуру, как Саранов, это лишь замедлило бы наше продвижение. Но остановить? Нет, - Управляющий покачал длинным тонким пальцем. - Вот так-то, дорогой мой.
Профессор усмехнулся. Как все-таки эти люди верят в свою непогрешимость и право творить историю. И как они уверены, что история простит все то грязное, подлое и кровавое, что они совершают.
Управляющий с победным видом взглянул на часы.
- Что же это ваш друг не звонит? Все сроки уже прошли.
- Следовательно, ваши люди не выполняют условия нашего договора, - сказал Войцех Казимирович.
- Мои люди всегда выполняют приказания, - резко поправил его Управляющий. - Вашего Сергея выпустили там, где вы сказали, и все. Никакого наблюдения, ничего. А если он решит скрыться, так и не позвонив?
- Не решит, - твердо ответил Профессор. - Не беспокойтесь.
- Ой ли? А вы случайно не идеалист, пан Рушинский? Вы считаете, что если поступаете благородно, то и другие будут поступать с вами так же, верно? Вот зачем вы сейчас вернулись? Ведь могли же бежать, спасти себя, а вы вернулись. Зачем? Из-за этого человека?
- Нет, - ответил старик. - Я вернулся, чтобы убить тебя,сволочь.
ПОГРАНИЧНИК. ГОРЬКИЙ ВОЗДУХ СВОБОДЫ
Приземистый темно-бордовый "Опель" остановился у самой кромки тротуара, чуть не выехав на нее своими широкими колесами.
Человек-рыба, сидевший рядом с водителем, повернулся к Сергею и протянул телефонную карточку:
- Вот. Позвонишь из ближайшего автомата, только не тяни, а то твоего поляка начнут прессовать по полной программе. И не бойся, с тобой ничего не случится. Шеф приказал отпустить тебя, так что благодари судьбу. Но запомни, о том, что случилось за последние дни, - никому. Ни словом, ни намеком. Даже девке своей ночью, под одеялом, на ухо. Понял?
Крутин не ответил, а лишь молча взял карточку.
- Давай, - ткнул Сергея кулаком в шею быкообразный Валера, который сидел рядом с ним на заднем сиденье. - Проваливай.
Крутин продолжал сидеть, не двигаясь. Открывать дверцу автомобиля одной рукой, да еще левой, занятие неудобное, а корячиться на глазах у этих выродков ему не хотелось.
- Ну, ты... - опять начал Валера.
- Выпусти его, - приказал человек-рыба.
Валера возмущенно фыркнул, но возражать не посмел. Сопя, выбрался из автомобиля, обошел его и распахнул дверку со стороны Сергея. Крутин, не глядя на него, вышел на тротуар и пошел прочь, так ничего и не сказав на прощание своим провожатым. Да и что он мог им сказать? С простреленным плечом и без оружия.
Плечо между тем давало о себе знать. Не то чтобы оно сильно болело, но от слабости Сергей еле передвигал ноги. А может, это было не из-за плеча, а из-за той гадости, которой его накачал Трофимович. Крутин шел по бульвару, как квелая лошадь, едва переставляя ноги, и следил за тем, чтобы не упасть где-нибудь по пути.
"Опель" между тем, рыкнув мотором, влился в общий поток машин и исчез прочь из поля зрения. Пока, насколько мог судить Крутин, слежки за ним не было.
Сергей потихоньку брел по направлению к торговому центру и наблюдал за окружавшими его людьми. Прошел мимо толкавшихся на небольшом пятачке у автобусной остановки, миновал шеренгу киосков с пестрыми витринами, зашел внутрь торгового центра, обошел все три его этажа, заглядывая в каждый отдел, вышел наружу и еще раз, для уверенности, обогнул квартал. Слежки не было. В любом случае людей из Конторы он не чувствовал. Но на всякий случай Крутин прошагал еще два квартала вперед, решив звонить от центрального филиала "Сибнефтегаз-банка".
Милиции на улицах было еще больше, чем в предыдущие дни. Такое впечатление, что половина населения переоделась в милицейскую форму. Потом Сергей вспомнил, как Профессор говорил, что в газетах писали, будто к ним направили оперативные отряды МВД из других областей. Для поддержания порядка. А интересно, сколько еще агентов в штатском бродит по улицам? Может быть, в городе гражданского населения совсем не осталось?
Крутин невесело усмехнулся, представив себе эту картину. Город, наводненный военными, милицией и спецагентами, в котором нет ни одного жителя. Изгиб фантазии больного художника. Вымысел, который неожиданно приблизился к реальности. Сюда бы беднягу Босха, то-то бы родилось еще одно видение картин ада.
Ноги Сергея все сильнее дрожали и подгибались. Крутин почувствовал, что еще немного - и ослабевшие конечности сдадутся и он рухнет здесь, прямо посреди тротуара, как кисейная барышня. И сразу привлечет к себе внимание общественности, а особенно той ее части, которая именно и высматривает необычные происшествия. Ну, положим, у людей из Конторы он уже побывал. Но не следует забывать, что в городе есть еще и люди Захарова. А ему все-таки не хотелось бы попадать ни к тем, ни к другим.
Поэтому Сергей остановился передохнуть, привалившись спиной к шереховатой стене двухэтажной громадины гастронома "Центральный". Очень хотелось пить. Просто до жути хотелось пить. Но деньги остались в кармане куртки, сгинувшей где-то в недрах химкомплекса. А при себе у Крутина не было ничего, даже мелочи, чтобы купить стакан лимонада, которым торговали всего в двух шагах от него за толстым стеклом витрины гастронома.
Однако долго прохлаждаться было нельзя. Сергей оторвался от стенки и поковылял дальше. Профессор ждал его звонка. Крутин не знал, зачем это ему было нужно и что он задумал, но Войцех Казимирович ясно дал понять - он должен позвонить, как только убедится, что все в порядке.
Сергей миновал адвокатскую и нотариальную конторы, агентство по продаже недвижимости и подошел к банку. Рядом с ним под прозрачным навесом находились два телефона-автомата. Крутин снял трубку с одного из них и опасливо прислушался, есть ли гудок. В его памяти еще были свежи недавние времена, когда на улицах города невозможно было найти действующий таксофон.
Этот работал исправно. Зуммер гудка ввинтился Сергею в ухо так, что пришлось даже немного отстранить трубку. Крутин вставил карточку, выданную ему человеком-рыбой, в прорезь и набрал номер, надеясь, что не перепутал его цифры.
Пошел гудок вызова. Затем раздался щелчок соединения, и ему ответили:
- Слушаю.
Это был не Профессор, но голос тоже знакомый, который он уже никогда не спутает ни с каким другим. Роман Александрович из всесильной Конторы.
- Дайте мне Войцеха Казимировича, - сказал Крутин.
Воцарилась тишина, издалека глухо донеслось:
- Прошу, это вас.
И тотчас в трубке появился звучный голос Профессора:
- Сережа! Это вы?
- Да, Войцех Казимирович.
- У вас все в порядке?
- По-моему, да. По крайней мере, слежки не замечаю.
- Отлично! А теперь немедленно уходите с того места, где вы сейчас находитесь. Слышите? Немедленно! До встречи, Сережа!
- До встречи, Профессор! - закричал Крутин. - Удачи вам!
Но трубка ответила ему короткими гудками. Тоненькая ниточка связи с Профессором опять оборвалась, и Сергей остался один.
Крутин повесил трубку и пошел прочь от этого места, оглядываясь по сторонам, не проявляет ли кто к нему излишнего любопытства. Возвращаться он решил не тем путем, которым пришел сюда, а по улице Гоголя, тоже весьма многолюдной и оживленной. Поэтому Сергей свернул за угол и, потирая раненое плечо, побрел по усаженной каштанами улице имени автора первых отечественных страшилок.
"Опель" цвета запекшейся крови остановился в двадцати шагах перед ним, опять нагло въехав передними колесами на тротуар. Его дверки распахнулись, и из салона навстречу Сергею выглянули восковое лицо человека-рыбы и широкая ухмыляющая рожа Валеры.
- Ну что, нагулялся? - радостно крикнул этот быкоб-раз и сделал рукой загребающий жест. - Иди сюда. Хватит прохлаждаться.
Сергей развернулся и побежал.
За эти дни он слишком много бегал. Нет, не так. За эти дни Сергей только и делал, что убегал. Вся жизнь слилась для него в бесконечно долгий бег с короткими передышками. Но он ничего не мог поделать. Крутин бежал, заставляя свои ватные, непослушные ноги работать. Бежал, чувствуя, как его качает из стороны в сторону. И хотя Крутин знал, что его сейчас может обогнать даже пятилетний ребенок, а не то что те здоровые тренированные люди за его спиной, он бежал. Из последних сил, хватая ртом воздух, прогоняя темную липкую пелену, наползающую на сознание, Сергей бежал, чтобы использовать все возможности до конца. Пусть они даже не сулили ему никаких шансов.
Эти сволочи надули их. Его и Профессора. Хотя Крутин так до конца и не поверил им, да и Профессор, кажется, тоже. Потому-то он и приказывал Сергею уходить немедленно и как можно быстрее. Но Контора не собиралась упускать свой шанс. Они не могли допустить потери таких свидетелей, как он или Войцех Казимирович. Поэтому их судьба была предрешена заранее.
В этот момент ноги Крутина заплелись, и он чуть было не заехал лицом в асфальт, после чего уже, наверное, вряд ли смог бы подняться. Путем невероятных телодвижений Сергею удалось сохранить равновесие, хотя какие-то метры он пробежал, согнувшись буквой "г" и растопырив руки, как идущий на аварийную посадку истребитель. В таком вот неудобном ракурсе он углядел просвет между детской музыкальной школой (по виду заброшенной и неработающей) и "Домом траура" (действующим и процветающим, судя по количеству машин перед ним). В железной ограде между ними не хватало одного из прутьев, в эту-то спасительную брешь Крутин и устремился, придав себе наконец вертикальное положение. Когда Сергей протискивался между прутьями, то, оглянувшись назад, увидел, что "Опель" с водителем и человеком-рыбой отъезжает от тротуара, наверное, чтобы обогнуть квартал и отрезать пути отхода с той стороны, а сзади его преследует несущийся огромными прыжками Валера. Сергей благополучно, не задев раненое плечо, проник через ограду и побежал дальше, надеясь, что дыра, достаточная для него, окажется слишком узкой для его преследователя. Однако Валера не стал тратить время и пытаться протиснуться следом, а вместо этого с неожиданным для такой туши проворством перемахнул через ограду и продолжал настигать Крутина с неотвратимостью танка, соревнующегося в скорости с черепахой.
Они оказались в узком простенке между двумя зданиями. Сергей бежал по темному проходу, не зная, куда он его выведет и будет ли еще одна лазейка там, где он сейчас окажется, но тоскливое предощущение уже начало овладевать им. Маленький человечек у Крутина в животе перестал посылать свои сообщения об опасности и, махнув рукой, залил все внутри чернилами фиолетовой безнадеги. Поэтому Сергей ничуть не удивился, оказавшись в крохотном дворике, являвшем собой идеальный тупик из тех, что называют "каменным мешком". С одной стороны стеной возвышались небольшие сараюшки, разделенные на боксы, которыми последний раз пользовались, наверное, еще до революции 1917 года. С другой стороны имелись здания школы и похоронного бюро, точнее, задники этих зданий, без единых признаков жизни. Двери и в одном, и в другом строении, конечно, имелись, но столь запущенного вида, что становилось ясно - последним человеком, который прошел через них, был тот, кто перед этим запер сараи. С боков всю эту безрадостную картину окружал забор высотой в три человеческих роста, через который Сергей не смог бы перепрыгнуть и в обычном состоянии со здоровой рукой. Все. Деваться некуда.
Тем не менее Крутин подбежал к двери и изо всех сил рванул ручку на себя. Дверь даже не шелохнулась, не скрипнула и не лязгнула. Она темнела бесстрастно и нерушимо, почти сливаясь с потускневшим от времени кирпичом, и казалось, что это и не настоящая дверь вовсе, а ее рисунок, выполненный каким-то шутником, который к тому же для пущей хохмы вделал дверную ручку прямо в стену.
Сергей оглянулся вокруг в поисках чего-нибудь потяжелее и позамашистее, чем можно было бы огреть по кум-полу своего преследователя. Не годится сдаваться без драки. Но, как назло, ничего подходящего вокруг не было. Ни железной рейки, ни куска арматуры, ни даже камня.
В этот момент из-за угла появился сам объект его размышлений. Он оглянулся по сторонам, мгновенно оценил обстановку и облегченно выдохнул воздух. На его губах опять во всю ширь заиграла злорадная ухмылка. Валере явно доставляло удовольствие видеть Сергея в беспомощном и унизительном положении.
- Ты так не улыбайся, а то зубы выпадут, - посоветовал ему Крутин, думая о том, что не все еще потеряно. Их "Опель" сейчас где-то с другой стороны квартала, и, пока они будут идти к нему, всякое может случиться. В любом Случае - шанс еще есть.
Но Валера, не переставая лыбиться, достал из наплечной кобуры пистолет и направил его Сергею в лицо. Крутин почувствовал мутную слабость, поднимающуюся изнутри, и понял, что никакого шанса у него уже не осталось. Никто не собирался его никуда везти, никому он уже не был нужен. Они выжали из него всю информацию, Крутин сыграл свою роль, послужив приманкой для Профессора, и остался тем, кем был для них с самого начала, - нежела-.тельным свидетелем. И конец ему был заготовлен с самого начала один-единственный, без права на обжалование. И без вариантов.
Черный матовый ствол поднялся, уставившись зрачком своего дула Сергею в переносицу. Он закрыл глаза, пытаясь собрать остатки мужества, и в этот момент раздался выстрел. Крутин покачнулся, отшатнувшись назад, в то же время испытывая недоумение, почему он не чувствует ни боли, ни хотя бы толчка от пули. Или Валера оказался из рук вон никудышным стрелком, или совсем уж законченным садистом.
Сергей открыл глаза и понял, что опять попал пальцем в небо. Стреляли не в него, а откуда-то сбоку. И Валера стоял уже вполоборота, задрав правую руку с пистолетом вверх. Ухмылка еще не сошла с его лица, но уже как-то поблекла, утеряв былую самоуверенность. Он не успел даже повернуться в сторону прохода, как раздался еще один выстрел, и правый глаз Валеры как-то странно смялся и исчез, а вместо него вскипело нечто, пузырясь и заливая половину лица кровью. Несколько долгих секунд Валера стоял, раскачиваясь, а затем рухнул вниз, как спиленный дуб, подняв вокруг себя облачка пыли.
В проеме между домами возникла фигура человека с пистолетом в руке. Этот человек был не просто велик, он был громаден, на голову выше покойного Валеры и сантиметров на пятнадцать его шире. И пистолет неизвестной Сергею марки был под стать ему - такой же устрашающе массивный, не пистолет, а гаубица карманных размеров.
- Валим отсюда, - приказал Крутину гигант, оценивая, в состоянии ли он самостоятельно передвигаться. Осмотр выдал плюс в пользу Сергея, великан повернулся и спешно зашагал по проходу, которым Крутин только что заскочил в эту ловушку.
Сергей почти бежал следом за ним, уже догадываясь, кто это. Вот только имя вылетело у него из головы, и Крутин сейчас мучительно рылся в памяти, отыскивая его, потому что ему было неудобно обращаться с кличкой к человеку, только что спасшему его от смерти в пыльном дворе на задах заброшенной музыкальной школы.
Гигант перемахнул через ограду не менее легко, чем это сделал три минуты назад Валера, прошел шагов десять по тротуару, перешел дорогу и распахнул дверку припаркованных с той стороны "Жигулей". Сергей следовал за ним, оглядываясь во все стороны, но ни "Опеля", ни каких-либо других следов неприятеля пока не замечал.
- Садись, - сказал великан, с трудом втискиваясь на водительское сиденье. И когда Крутин обошел машину и плюхнулся рядом с ним, спросил: - Ты как? Все в порядке?
- Нормально, Коля, - ответил Сергей, вспомнив наконец-то ускользавшее от него имя. - Вот только пить хочется смертельно. У тебя случайно нет водички?
- Найдем, - флегматично пообещал Мамонт, заводя двигатель. - Вот только сейчас позвоним Профессору и поищем водичку.
БОМЖ. ПРИГОВОР ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ И ОБЖАЛОВАНИЮ...
Фраза с обещанием "убить", конечно, из разряда сильнодействующих. Профессор внимательно смотрел в глаза человека, сидящего напротив, и увидел, как в них промелькнула тень... Нет, не страха, для этого Войцех Казимирович был слишком беспомощным, а тот настолько уверенным в своей силе, в том, что все должно быть так, как он наметил. Уж очень неравны были они с ним в этой несчастной стране бывшего всеобщего равенства и нынешней всеобщей же демократии. Словом, страха тот не почувствовал, хотя пообещал это Профессор ему совершенно серьезно. Но вот явное удивление, смешанное с недовольством, "что, мол, это еще такое", промелькнуло в его взгляде. Ну и ладно. Как верно заметил сам господин Управляющий, что часы идут и начинается время действий. Пора выводить его из привычного безмятежного состояния. А то он засиделся здесь, попивая кофе и рассуждая с видом самого господа бога о судьбах Родины.
Управляющий несколько секунд молчал, собираясь с мыслями, и Войцех Казимирович опять увидел, как профессионализм и привычка доводить,все начатое до конца борются в нем с желанием прихлопнуть его тут же, на месте. Взяв себя в руки, он открыл рот, чтобы ответить, и тут раздалось треньканье телефона.
Так и не сказав ничего, Управляющий вынул из кармана "эриксон" Профессора с перетянутым тонкой алюминиевой проволокой корпусом и нажал кнопку приема.
- Слушаю, - сказал он, напыщенный, как кипящий самовар.
На том конце что-то сказали, и Управляющий протянул аппарат Войцеху Казимировичу.
- Прошу, - сказал он, глядя в сторону, - это вас.
Профессор взял трубку. Звонил, конечно же, Сергей. У него все было в порядке, слежки, по его словам, он не замечал. Но это еще ничего не значило. Профессор уже слишком хорошо познакомился со стилем работы людей, часть которых сидела сейчас рядом с ним. Поэтому Войцех Казимирович приказал Сергею немедленно прекратить разговор и уходить подальше от того места, с которого он звонил. Затем без лишних слов Профессор отключился и бросил аппарат на стол Управляющего.
- Ну что? - холодно спросил тот. - Все в порядке? Мы свою половину обещаний выполнили. Теперь дело за вами.
Профессор развел ладони в стороны.
- Не беспокойтесь. За мной не пропадет.
В этот момент снова затренькал телефон. Войцех Казимирович удивленно посмотрел на "эриксон". Для следующего звонка было еще слишком рано. Но оказалось, что это трубка Управляющего, просто зуммер у их аппаратов очень похож.
Управляющий вынул телефон и произнес свое всегдашнее: "Слушаю вас". В его лице почти ничего не изменилось, лишь слегка напряглись и затвердели мускулы, а глаза, наоборот, задвигались быстрее. На миг они задержались на Войцехе Казимировиче. Управляющий сделал движение рукой, как бы приказывая вывести его отсюда, но затем решил, что не стоит, и махнул вскочившим было ребятам.
- Да... - говорил он, - ...да... Нашли... Конечно, я же говорил... Нет, еще нет, но это вопрос одного-двух часов... Да, я уверен в результате, как был уверен с самого начала... На то были объективные причины, а профессионализм и заключается в умении справляться с непредвиденно возникшими трудностями... Ну, конечно... Я ведь сказал, все в наших руках. Можете быть спокойны... Обязательно, Юрий Константинович... Всего хорошего.
- Что, Сам беспокоит? - спросил Профессор, когда Управляющий спрятал свой телефон. - Держит все под своим контролем? Или дает ценные указания, как это любит делать большое начальство?
- По-моему, подобный вопрос вас занимать не должен, - ровным голосом произнес Управляющий, стараясь не показывать, как он недоволен тем, что инициатива в разговоре все время ускользает от него. - У вас сейчас другие проблемы, пан Рушинский, не так ли?
- Конечно, - согласился Войцех Казимирович. - Но все-таки интересно, как же вы такого неудачного фюрера себе подыскали? Ведь ваш Саранов, оказывается, довольно грязная личность. Даже для политика. Неужели на роль вождя не нашлось никого поприличнее? Или все остальные у вас еще хуже?
- А чем, собственно, вам не нравится Юрий Константинович? Он намного честнее и порядочнее многих, которые окружают нынешнего. Да если его сравнивать с другими, то Юрий Владимирович - просто-таки ангел в белых одеяниях. А что до той грязи, которую накопал Пазур, так вспомните, как там, в Библии, говорится: "Кто сам без греха, пусть первым бросит камень". Так, кажется? Это все ерунда, мелочи.
- Интересно, что для вас мелочи? Торговля оружием, помощь террористам или убийство мирных жителей?
- А-а, так вот вы о чем. Небось наслушались своего Крутина. Знаем, знаем. Выслушали и мы эту леденящую душу историю. Вот только должен огорчить вас, Рушинский. Бред все это. Галиматья. Искаженная действительность, наложенная на параноидальные галлюцинации. Боже мой, неужели вы не видели, что этот парень, мягко говоря, не в себе? У него же была тяжелейшая че-эм-тэ, черепно-мозговая травма. Он больше суток провел в состоянии клинической смерти. Его и не подобрали-то сразу потому, что решили, будто он мертв, а в той сумятице возиться с трупами времени не было. Да и врачи в госпитале считали, что он не выживет. Но организм у вашего Крутина оказался крепкий, а вот голова, увы, пострадала. Он завис в состоянии, которое врачи называют "пограничным", то есть это когда пациент балансирует на грани между нормой и сумасшествием. Его мозг как бы разделился на две части, одна воспринимает и фиксирует объективную реальность,
а вторая - искажает ее, уродуя до неузнаваемости. Как говорят специалисты, подобное состояние может длиться неопределенное время, пока не произойдет толчок, который вернет человека к норме или, наоборот, лишит его остатков разума. Иногда такого перелома не происходит до самой смерти. Но это уже совсем редкие случаи. Да и смерть тогда наступает очень быстро.
- Хорошо. Психическими отклонениями можно объяснить многое. Но не все. Если, предположим, нападение на машину телевизионщиков можно представить как случайное, то последующую гибель двух человек, единственных, которые остались в живых, не считая Сергея, случайностью уже не назовешь.
- Это вы про Гуровенко и Ермакова? Нас тоже заинтересовало это совпадение. Настолько, что мы даже перепроверили факты. И знаете, что оказалось? Опять реальные события Крутин перемешал со своими галлюцинациями и домыслами. Действительно, Гуровенко Александр Иванович был сбит 9 октября около 6 часов вечера на углу улиц Молодежной и Седова автомобилем марки "Фольксваген Гольф" светлого оттенка, на номерном знаке которого были цифры 5 и 4. Автомобиль с места происшествия скрылся. Пострадавшего доставили в Третью городскую больницу, где он и скончался от полученных повреждений. Кстати, в крови у покойного была обнаружена изрядная доза алкоголя. По показаниям того же Ермакова, по прибытии в ваш город они с Гуровенко немедленно отправились в ресторан "Привокзальный", чтобы, по его словам, "помянуть друзей". В общей сложности, это уже по показаниям официанта, они выпили 1250 граммов водки. Так что не исключено, что этот Гуровенко сам свалился под колеса. А еще, между прочим, оперативникам, которые вели дело, не так давно удалось установить - я уверен, чисто случайно, - автомобиль, совершивший наезд, и в настоящее время его хозяин находится под следствием. Так-то вот, уважаемый Войцех Казимирович.
- А второй человек? Илья?
- A-a, Ермаков Илья Олегович. Это еще интереснее. Он жив. Да, представьте себе, жив и совершенно здоров.
- Куда же он пропал по дороге в Калугу?
- La femme, как говорят французы. Что может сбить с пути настоящего мужчину, как не представительница слабого пола? Очаровательная незнакомка, встреченная Ильей Олеговичем в купе поезда, явилась причиной того, что он, не добравшись до Калуги, застрял в городе Батайске Ростовской области. Видимо, Ермаков был настолько увлечен этим знакомством, что дал знать о своем местонахождении лишь неделю назад. Кстати, вот уже три дня, как он вернулся в ваш город, сейчас оформляет расчет и собирается переезжать в Батайск.
В общем-то, чего-нибудь похожего Войцех Казимирович и ожидал. Машина, в которой ехал Сергей, вполне могла нарваться на случайную засаду боевиков, а уже потом, после контузии, все события начали укладываться для него только в одну сложившуюся в сознании схему. Здесь и убийство Гуровенко с Ермаковым, и всемогущая Контора, ведущая за ним круглосуточное наблюдение, плюс ко всему шпионы и соглядатаи, окружающие его на каждом шагу. Ирония же происходившего в том, что каким-то непостижимым образом преступник, вымышленный Сергеем, превратился в преступника настоящего. Саранов из мифического злодея, ответственного за выдуманные преступления, оказался повинным в других, еще более страшных.
Все это, конечно, так, если поверить типу с холодными глазами, который сидел сейчас перед Профессором и излагал свою версию событий. И пусть его слова звучали более разумно и убедительно, чем доводы Сергея, но Войцех Ка-зимирович уже давно отучился полностью доверять таким людям. И вполне возможно, что настоящая истина лежит где-то посередине.
И тут опять подал свой голос телефон. На этот раз "эриксон" Профессора. Итак, звонок номер два.
Управляющий взял этот несчастный разбитый аппарат и поднес его к уху.
- Слушаю.
Затем он, снова ничего не говоря, передал его Войцеху Казимировичу.
- Да, - сказал старик, осторожно держа искалеченную трубку.
- Здорово, Профессор, - раздался голос Мамонта. - Как ты там?
- Пока довольно сносно, - ответил Войцех Казимирович. - Как у вас?
- Порядок. Но учти, парня они пытались замочить. Так что ты не расслабляйся.
- Не буду, - пообещал Профессор. - Да и не дадут. Ладно, можете говорить.
- Восемнадцатое, на Руставели. Ящик сто семьдесят два.
- Понятно.
- Дальше. Тротуар там отделяется от дороги железными поручнями. Они трубчатые. Конец поручня забит комком бумаги. Ключ за ним. Все ясно?
- Абсолютно. Спасибо.
- Да брось ты, Профессор. Ты только выберись оттуда.
- Надеюсь, но обещать не могу. Ну все, отключаемся.
- Будь.
Войцех Казимирович опустил "эриксон" и посмотрел на Управляющего. И он, и оба молодых человека безмолвно пожирали его глазами. Внешне их беспокойство никак не проявлялось, но чувствовалось, что они напряжены настолько, что дотронься до них, и они зазвенят. Профессор сидел молча, поигрывая раздолбанной трубочкой аппарата, пока Управляющий в конце концов не подал свой голос:
- Проверяете наши нервы, пан Рушинский? Не стоит, уж поверьте мне на слово, не стоит. Ради вашего же блага.
- Дискета находится в почтовом отделении номер восемнадцать по улице Руставели, - медленно, чуть ли не по слогам произнес Войцех Казимирович. Абонентский ящик сто семьдесят два.
- Так, - сказал Управляющий и поправил галстук.
Он по-прежнему старался сохранить бесстрастный вид, но торжество уже светилось в его глазах и уголки губ слегка подрагивали. Из кармана Управляющий вынул свой телефон и начал отдавать распоряжения:
- Геннадий Павлович... Порядок. Бери двух человек и мигом на восемнадцатый почтамт на Руставели. Ящик сто семьдесят два... Да, а ключ?
Профессор объяснил ему, где находится ключ. Управляющий слово в слово повторил указания, после чего потребовал, чтобы действовали быстро, "но с учетом обстоятельств", а уже после всего добавил, чтобы полученное те доставили на вторую базу, поскольку сейчас все перейдут туда.
Закончив разговор, он захлопнул крышечку своего телефона, положил его во внутренний карман, посмотрел на Войцеха Казимировича и наконец позволил себе улыбнуться. Чуть-чуть, лишь обозначив улыбку линией губ, но во всем этом сквозила сладко-равнодушная истома победителя, с самого начала знавшего, что все будет именно так.
- Сейчас, Рушинский, мы поедем и посмотрим, что вы нам приготовили, сказал он, делая знак ребятам. Профессор пожал плечами.
- Зачем вам куда-то ехать? - он кивнул на компьютер, стоявший на отдельном столике в углу. - У вас же здесь все есть.
- Верно, - с еле заметной издевкой сказал Управляющий, - здесь у нас все есть. Но, сдается мне, вы что-то задумали. И хотя на вас нет ни маяков, ни иных приспособлений, а я склонен доверять своим специалистам, все-таки нам будет лучше перебазироваться в другое место. Этот объект вы уже знаете, а там новая обстановка, другие люди. Сядем, вместе поглядим, что у вас там на дискете. Это ведь та дискета, а? Войцех Казимирович? Вы же не станете нам, как говорят босяки, "туфту впаривать"?
- Та. Не беспокойтесь.
- А откуда вы знаете? - вдруг неожиданно требовательно спросил Управляющий. - Вы все-таки ее смотрели?
- Зачем? - равнодушно ответил Войцех Казимирович. - Просто эту штуку нашли именно там, где ее оставил человек Захарова. А это не такое место, где компьютерные дискеты валяются на каждом шагу.
- Хм, ну, городская свалка - это место, знаете ли... непредсказуемое. Мы, бывало, на свалках находили такое... Впрочем, что нам зря гадать, сейчас все определим.
В дверях появились еще два человека. Управляющий кивнул им и сказал:
- Передать всем - мы переходим на второй объект. Группы Калугина и Гончаренко остаются здесь, ведут скрытое наблюдение. Не исключено появление гостей. Все остальные - с нами. Пошли.
- Трость отдайте, - бросил Профессор. - Идти тяжело.
- Ничего, - бросил ему Управляющий. - Наши сотрудники помогут. Да, и браслеты не забудьте. Так, на всякий случай.
Молчаливые сотрудники сноровисто защелкнули наручники на запястьях Войцеха Казимировича, а затем зажали с двух сторон, схватив за локти так, что ноги почти оторвались от земли. По коридору Профессора чуть ли не несли, а он и не настаивал, даже, наоборот, повис кулем на руках у хлопцев. Не в том он был сейчас положении, чтобы спорить и сопротивляться. А эти пусть поработают.
Они прошли по длинным переходам, несколько раз сворачивая то направо, то налево, спустились вниз по узкой лестнице и вышли наружу.
Постройка, из которой они появились, была серого цвета, длинной и приземистой, похожей на складское помещение. Что характерно, когда Войцеха Казимировича вели к Сергею, то заходили они в другое здание и совсем на другом участке заводской территории. Муравейник какой-то, а не завод. Интересно, во сколько раз он станет больше, если вскрыть все эти его секретные помещения и военно-стратегические пункты?
Здесь же, во дворе, к ним присоединились еще четверо. Серьезность этих людей подчеркивало не только хмурое выражение лиц, но и настороженные взгляды, бросаемые в разные стороны, и недвусмысленно оттопыривающиеся куртки, под которыми скрывались либо автоматы, либо дробовые ружья.
Окруженные столь воинственным кортежем, они пересекли двор, прошли через крошечную проходную, в которой в этот момент не было даже признаков вахтера, и оказались на улице, где стояли, внимательно разглядывая окрестности, еще шесть человек. Количество лиц, сопровождавших Войцеха Казимировича, росло с каждой минутой.
Не теряя времени, все стали рассаживаться по машинам, припаркованным у ограды. Войцеху Казимировичу достался высокий темно-синий "Ниссан" с тонированными стеклами. Славик со своим неразговорчивым партнером загрузили Профессора на зад нее сиденье, сев по бокам и сдавив своими торсами так, что он не мог не только пошевелиться, но даже нормально вздохнуть.
Сюда же поднялись еще два человека из тех, с тяжелой артиллерией, и сам Управляющий. Садясь, он осмотрел всех и грозно приказал, указывая на Войцеха Казимировича:
- Смотрите. Если что, отвечаете за него головой. И всем остальным хозяйством.
- Вы слишком высокого мнения обо мне, - подал Профессор голос с заднего сиденья. Говорить было тяжело из-за налегавших на него хлопцев, курвы их мамы!Вы думаете, у меня под началом целая армия, чтобы сразиться с вами?
- Да мало ли? Всякое бывает, уважаемый вы наш Профессор. Настороженность продлевает жизнь, особенно в таких делах, а беспечность ее...
- Если бы у меня было хоть с полдюжины ребят, мы бы с вами уже не беседовали, - мрачно проворчал Войцех Казимирович.
- Поехали, - приказал Управляющий шоферу и бросил в сторону Профессора: Насколько же вы злобный и неуживчивый тип, Рушинский. Все-таки общество право в том, что отвергает вас и таких, как вы.
Войцех Казимирович промолчал.
Вереница автомобилей тронулась с места. Впереди "Ниссана" ехала красная "Шкода" последней модели, а замыкал шествие приземистый вместительный "БМВ". В таком порядке они двигались по улицам, то вливаясь в оживленный поток машин, то выныривая из него и сворачивая в тихие улочки и сквозные переулки, а затем снова возвращались на один из главных проспектов. "Шкода" и "БМВ" вели наблюдение за тем, чтобы никто не вцепился им в хвост. Управляющий действительно был очень осторожен и старался учитывать все варианты.
Милицейские и военные посты встречались им на каждом шагу. Видно было, как они придирчиво и дотошно изучали документы у остановленных водителей. Но их всюду пропускали беспрепятственно, лишь бросив внимательный взгляд на номерные знаки.
- Карантинные мероприятия в действии, - сказал Профессор, когда они проезжали мимо одного из таких постов. - Прекращать не собираетесь?
- Вот сегодня и прекратим, - ответил Управляющий. - Сейчас убедимся, что все в порядке. К вечеру сообщим, что количество инфицированных начало резко снижаться, а завтра объявим, что никакой эпидемии не было, а была просто новая разновидность вируса, скажем, гриппа, которую успешно нейтрализовали наши доблестные врачи. И снимем карантин.
- А те люди, что в больницах?
- Выпишем, куда же их девать? Пусть идут на все четыре стороны, - сказал Управляющий с такой железной уверенностью, что даже менее недоверчивый человек, чем Войцех Казимирович, засомневался бы в этих словах.
Их блуждание по городу закончилось на одной из улиц за стадионом железнодорожников, перед длинным двухэтажным зданием, окна которого были затянуты витыми решетками. Фасад здания украшали буквы "Интраст". И все. Никакой дополнительной информации, что это такое: фирма, банк или ресторан. Скорее всего, и то, и другое, и третье, вместе взятое, но для узкого круга людей.
Они остановились на вымощенной площадке перед зданием и, к величайшему облегчению Войцеха Казимировича, выбрались из машин. Сдавленная грудная клетка Профессора настоятельно требовала полноценного глотка свежего воздуха. Но как следует отдышаться ему не дали, а опять, подхватив под руки, чуть ли не бегом провели по площадке и втолкнули в тяжелую дверь темного дерева, отделанную с другой стороны железом.
Внутри их встретили два человека, один из которых протянул Управляющему конверт из плотной желтой бумаги. Тот принял конверт как нечто незначительное, не стоящее даже толики внимания, а не то что нескольких месяцев кропотливой работы.
- В операторскую, - приказал он сопровождающим. - Где Дзигуро?
- Уже там, Роман Александрович, - ответил один из встречавших.
Они прошли по широкому коридору, свернули налево и, открыв большую двустворчатую дверь, оказались в помещении, являвшем собой нечто среднее между актовым залом и диспетчерской аэропорта. Что-то общее в нем было и с квартирой Юры Хвата, но здесь все было покруче, намного круче, если быть объективным.
- Туда его, - распорядился Управляющий, указав на стоявший посреди зала столик с тонкими металлическими ножками. Похожие, но, конечно, попроще столы ранее можно было встретить в наших пельменных, студенческих столовых и иных пунктах общественного питания.
Сторожа подтащили Войцеха Казимировича к этому столу и усадили на жесткий и весьма неудобный стул с виниловым покрытием. Наручников они так и не сняли. Когда Профессор молча продемонстрировал им свои скованные руки, Славик отвернулся, а другой - неприязненно процедил:
- Сиди, дед. Незачем тебе сейчас руками размахивать. В носу можешь и так поковыряться.
И почему он вызывает у всех их сотрудников такое негативное отношение, подумал Войцех Казимирович. Хотя у него они симпатии тоже не вызывали.
Тем временем, по знаку Управляющего, четыре человека, находившиеся в зале до их появления, начали покидать помещение.
- Владимир Иннокентиевич, а вы задержитесь, - остановил Управляющий высокого человека с залысинами, на длинном хрящеватом носу которого поблескивали очки в тонкой золотистой оправе.
Управляющий взял со стола пластинку для вскрывания конвертов, провел ею по пакету из желтой бумаги и извлек из него хорошо знакомую Профессору дискету.
- Вот, - протянул он ее худощавому Владимиру Иннокентиевичу. - Забросьте ее, посмотрим, что там.
Тот взял дискету, деловито осмотрел, подошел к крайнему компьютеру, загрузил ее в дисковод и начал выстукивать клавишами.
- Графики, диаграммы, таблицы, - отозвался он через минуту. - Судя по всему, иллюстрированный материал к отчетной документации.
- А дальше? - требовательно спросил Управляющий, внимательно вглядываясь через его плечо в экран монитора.
Какое-то время они копались в информации, записанной на дискете, что живо напомнило Войцеху Казимировичу похожую сцену в квартире Юры Хвата. И сразу же вспомнился Шурик, тихонько сидевший на краешке кресла в углу его комнаты со своим неразлучным пакетом, зажатым между коленями. И вслед за этим со дна памяти опять поднялась неправильная картина, и Профессор снова увидел страшное, лежащее между рельсами, и обрубок тела, хранящего остатки жизни, которой уже не было, и ноги с длинными змеями шнурков, беспомощно скребущие по щебенке. И опять все вокруг заволокло красным туманом, грозящим вырваться изнутри наружу. Войцех Казимирович, пытаясь сдерживаться, поднял взгляд на Управляющего, занятого тем, что происходило на экране монитора.
Словно уловив волну, исходящую от Профессора, тот обернулся и внимательно посмотрел в его глаза.
- Так что, Войцех Казимирович, - громко спросил он, - та это дискета или нет?
- Сами решайте, - ответ у Профессора получился глухой, потому что он сейчас медленно гасил то, что полыхало внутри. - Дискета у вас, теперь думайте, нужна она вам или нет.
- Володя, посмотри под картинками, может быть, там что-то есть, - негромко сказал Управляющий своему спецу по компьютерам.
- Уже смотрю, Роман Александрович, - отозвался тот. - Пока ничего нет.
- М-да, - Управляющий повернулся к Профессору. - Ну что же, вы решили немного поиграть, дорогой наш пан Войтек?
Старик пожал плечами:
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги