Черный козерог

Бастион Басутоленда (нынешние Лесото).

Клин Свазиленда

Два небольших государства «вклинились» в ЮАР — Лесото и Свазиленд. Значительное расстояние, отделяющее их от тропика Козерога, в принципе вроде бы не позволяет нам интересоваться этими государствами. Но их населяют чистокровные банту. Эти страны крайне интересны в социальном и политическом отношении. Поэтому давайте заглянем туда.

БАСТИОН БАСУТОЛЕНДА (НЫНЕШНЕЕ ЛЕСОТО)

О Басутоленде я попросил написать профессора Этьена Крюгера. Его отец жил в этой стране в конце прошлого века, да и многочисленные члены его семьи бывали там. Он и сам долго жил в Лесото. Впоследствии обширная переписка позволила ему, как он выразился, никогда не отрывать свое внимание и свое сердце от сото. Я воспроизвожу ниже то, что он написал.

Окруженный вельдом и карру с севера и запада, прибрежными равнинами Наталя с юго-востока, Басутоленд представляет собой горный массив, высшие точки которого зимой покрываются снегом. При получении независимости, в октябре 1966 года, страна вновь обрела свое традиционное имя — Лесото, что означает «страна сото». Напомним, что в соответствии с общей для языков банту игрой приставок мосото означает члена племени басото, который живет в Лесото и говорит на языке сесото[42].

Граница с Наталем идет по хребту Драконовых гор. С южноафриканской стороны горы очень обрывисты — только три или четыре перевала позволяют проникнуть на северо-западный склон, принадлежащий Лесото. Все вершины превосходят 2500 метров, а высшая точка, гора Монт-о-Сурс, достигает 3400 метров. Открытая в 1836 году одним из наших миссионеров, гора сохранила удачно выбранное (французское название[43]: как раз в этой части массива рождаются Оранжевая рока, текущая к Атлантическому океану, и ее приток Каледон, а также многие другие реки, среди прочих Тугела, текущая через Наталь к Индийскому океану.

Лесото — гористая страна, почти три четверти королевства лежат выше 2000 метров над уровнем моря. Таким образом, для всех соседних стран Лесото служит как бы очень живописной «водонапорном башней».

Между самыми западными цепями массива и Каледоном протянулась так называемая равнина, на которой живот и возделывает землю большинство жителей страны. Правду сказать, эта равнина представляет собой, скорее, лабиринт крутых и скалистых холмов, изрезанных эрозией и изборожденных крутыми, каменистыми в сухой сезон ущельями; но в сезон дождей по этим ущельям бешено мчатся потоки.

Очень долго горы Лесото оставались почти пустынными. По рост населения из года в год вынуждает многих люден селиться в местах, которыми прежде пренебрегали из-за того, что они холоднее, неприветливее и в особенности менее плодородны.

Недавно на высоте свыше 3000 метров открыли выходы алмазоносных жил Ранда (знаменитая «голубая земля» Кимберли), и весь наличный состав старателей-любителей ненадолго осел в ущелье. Старатели нашли несколько крупных алмазов, и это стимулировало их рвение, но в настоящий момент труднодоступность района препятствует развитию современных методов добычи, и разведка остается в руках одиночек-кустарей. Может быть, когда-нибудь маленькое королевство найдет там и другие ресурсы, которых ему так по хватает…

Равнина не опускается ниже 1450 метров над уровнем моря; холмы расположены между 1600 и 2000 метрами. Общая площадь страны на несколько квадратных километров превышает площадь Бельгии.

Численность населения Лесото — около 1 миллиона человек, в том числе 150–200 тысяч постоянно или временно живут за пределами страны. Только небольшое число этих последних населяет соседние округа — прежние владения басото, завоеванные потом бурами. Большинство же живущих за границей работают в шахтах Ранда (ЮАР) и составляют значительную и самую ценную часть мигрирующей рабочей силы, без которой известные золотые и алмазные рудники Ранда нельзя было бы эксплуатировать. Почти вся молодежь мужского пола уходит на работу по долгосрочным контрактам, которые запрещают привозить с собой семьи и возобновляются по окончании только после перерыва в несколько месяцев. Они возвращаются с небольшими сбережениями, которые составляют важный денежный вклад в экономику Лесото.

В этой стране нет ни одного города. Главный населенный пункт — Масеру, в недавнем прошлом местопребывание британской администрации, стал столицей королевства. Его население не превосходит нескольких тысяч жителей. В старые времена великий вождь басото селился на вершине холма, удобного для защиты от врагов. После его смерти наследник должен был искать себе другую резиденцию, но холмов с крутыми склонами тогда хватало. Британская администрация располагалась и особых лагерях, где мало-помалу палатки заменяли на капитальные здания. Верховный комиссар жил в лагере Масеру, на берегу Каледона, — так было положено начало столице.

В первые годы нашего пека железная дорога прошла рядом с шоссейной, пересекла по хорошему мосту Каледон и остановилась в километре за рекой… Этот километр дороги и составляет всю железнодорожную сеть Лесото! Местные жители приходят туда посмотреть на прибывающие товарные поезда: пассажирские составы уже давно отменены из-за отсутствия клиентов!

Если в стране нет городов, то где же тогда живут довольно многочисленные басото? У вновь прибывшего создается впечатление, что страна вообще не заселена. Но если он встанет достаточно рано, с восходом солнца, он удивится, заметив поднимающиеся, кажется прямо из скал, маленькие голубые дымки. Тростниковые и соломенные хижины так низки и так слипаются с выжженными пастбищами и с окружающими скалами, что глаз новичка с трудом отличит их — разве что по топкой струйке дыма от очага, в котором, сжигая коровий навоз, готовят пищу.

Бесчисленные деревушки разбросаны по склонам холмов как можно ближе к водным источникам.

Договор, которым Британская империя предоставила в 1868 году свое «покровительство» великому вождю Мошешу и его подданным, предусматривал, что в соответствии с традицией земля остается коллективной и неделимой собственностью племени. Более того, ни один белый по мог поселиться в стране, если у него не было на то специального разрешения великого вождя: разрешения, в котором ему отказывали, если присутствие белого казалось бесполезным для племени; кроме того, однажды предоставленное разрешение могло быть отобрано без предупреждения, если белый переставал правиться.

Во всем королевстве сейчас не более 1400 белых (в основном англичан): чиновники, технические специалисты, миссионеры (протестантские, католические, англиканские, методистские) и, наконец, коммерсанты, которым вождь разрешает кое-где держать лавки. Все белые занимают сильно ограниченные по площади, обнесенные стонами «станции». В пределах ограды можно строить что угодно.

Но в случае самопроизвольного или вынужденного отъезда все строения — жилые помещения, склады, церкви, школы, диспансеры — возвращаются обществу без какого-либо возмещения убытков, потому что юридически они являются собственностью племени, кто бы ни был их временным владельцем.

Эти «станции», религиозные или гражданские, можно издалека узнать по деревьям. На довольно голой скалистой местности они представляют собой очаровательные зеленые оазисы. Кроме этих садов, деревьев в Лесото мало. Когда первые басото оккупировали страну, к концу XVIII века, древесная растительность была довольно обильной. В частности, равнина в 1830 году была еще очень зеленой. Но люди истребляли леса, чтобы обогреваться и строить; овцы и козы обгладывали стволы; и теперь деревья редки. В сухой сезон земля совершенно голая. А стоит засухе продлиться, исчезает вся зелень, ветер поднимает облака пыли, и пасущийся под присмотром маленьких пастухов тощий скот с трудом отыскивает выжженные солнцем побеги. После первого дождя за несколько дней появляются всходы, поля оживают, люди пашут и сеют, жизнь возвращается в недавнюю пустыню.

Однако иногда дождь не приходит совсем или выпавшей влаги не хватает. Год независимости (1966) был третьим подряд, когда не выпало ни одной капли воды. Тысячекратно повторенный в украшении столичных улиц и зданий национальный девиз приобрел тогда поразительную актуальность: «Хоцо, Пула, Нала», что означает Мир, Дождь, Процветание. И когда в момент открытия памятника Мошошу I короткий ливень неожиданно хлынул на толпу, разодетую в многоцветные покрывала, все расценили это как очень хорошее предзнаменование.

Откуда пришли банту в Южную Африку? И когда басото овладели страной? В Лесото часто обсуждают эти вопросы. Но ответить на них можно, опираясь только на зыбкие гипотезы. Ясно, что когда-то басото жили в центре Африки. Постепенный рост населения вызвал эмиграцию на юг. Дату начала этого движения, как и дату перехода через. Замбези, установить нельзя. Известно только, что в начале XVIII века предки басото уже жили в долине Каледона.

Семьи вождей сохранили генеалогические списки, порой очень обширные. Учитывая возможное долголетие перечисленных там лиц, самый древний из предков, считающийся основателем племени, мог жить в XVI и даже… в XII веке или еще раньше, по различным оценкам!

В 1818–1828 годах Южная Африка пережила ужасное время. Все население от побережья Наталя до реки Замбези мигрировало, пока наконец не пришло в места современного расселения. Этот период войн и анархии басото называют «Лифакапе».

Начало беспорядкам положил великий зулусский вождь Чака, о котором уже шла речь в этой книге.

Благодаря своей непобедимой армии он в точение десяти лет — пока его не убили в 1828 году — настойчиво преследовал кочевью племена и захватывал их стада. Влияние его кровавой политики чувствовалось и в долине Замбези, и даже на берегах Виктории.

Как раз когда начались беспорядки Лифакапе, к басото проникли первые белые. Это были французские миссионеры-протестанты, посланные Парижским обществом евангелических миссий. В поисках паствы они встретили охотника-метиса, который рассказал им о горах Малути, где великий вождь будто бы хотел принять миссионеров и уполномочил его, охотника, доставить их; вождь ему даже доверил стадо в двести голов скота, которое должно было убедить миссионеров! К несчастью, скот отняли разбойники… В июне 1833 года после долгого путешествия молодые французы наконец предстали перед Мошешом в его цитадели Таба-Босью.

Мошешу тогда было сорок лет; он был сыном, причем даже не старшим, какого-то второстепенного вождя мокотели, младшей ветви баквена, одного из кланов племени басото. Это был смелый вони и искусный дипломат; в удобный момент он признал себя данником Чаки, а тот помог басото отразить атаки других захватчиков.

Мошеш обосновался на неприступной столовой горе Таба-Босью, окруженной отвесными, головокружительными скалами. Когда зулусская армия попыталась захватить эту естественную крепость, осажденные засыпали атакующих сверху лавиной камней, и зулусы отступили.

Мошеш пошел на хитрость; он послал к вождю осаждавших стадо тучного скота с эдаким посланием: «Мошеш подумал, что вы на него напали, потому что голодны; он посылает вам немного скота, чтобы вы могли поесть и уйти с миром». Никогда больше зулусы не осмеливались выступать против басото.

Как и Чака, Мошеш стремился увеличить число своих подданных. Но вместо молодых пленников, родителей которых убивали, он пытался привлечь жалкие бродячие остатки племен, пережавших вторжение Чаки. Он собирал их, предоставлял им землю и вербовал молодежь в свои войска. За прошедший век все беглецы ассимилировались. Еще и сегодня эти приемыши вспоминают о кланах, из которых они вышли; но в конце концов из всех этих элементов выковалась нация басото.

Миссионеры, прибывшие в Лесото в 1833 году, смогли спокойно работать в течение нескольких лет, пока басото, освобожденные от угроз Чаки, вели мирную жизнь. Но очень скоро появилась новая опасность — буры.

Лондонский парламент провозгласил начиная с 1834 года отмену рабства в Капской колонии. Хотя было предусмотрено возмещение убытков владельцам рабов, большое число колонистов, главным образом голландских (буров), считали, что с ними поступили несправедливо. Чтобы продолжить существование сообразно своим привычкам, они решили покинуть колонию и осесть во «внутренних районах» вне досягаемости британских властей. Эмиграция, начавшаяся в 1834 году, приняла вскоре значительный размах — она стала «событием» в южноафриканской истории, получившим название Великий Трек.

Сначала буры заселили плодородные равнины за Ваалем (Трансвааль), потом — Наталь, столица которого, основанная в ту эпоху, впоследствии получила имя английского губернатора д’Урбана. Мало-помалу буры достигли Западного Лесото, где после периода Лифакане население сильно поредело, — колонисты, стало быть, считали, что могут занимать пустующие земли, не причиняя никому вреда.

Но земельные захваты расплывались как масляное пятно на воде! И с 1838 года началась партизанская война басото с бурами. Жизнь стала невыносимой. Мошеш обратился к англичанам. Те, не проявляя большого желания заниматься не имевшим экономического будущего горным массивом, склонялись то к бурам, то к басото. В 1843 году мирный договор определил границы, которые Мошеш не признал. Он продолжал военные действия. Желая покончить с этим, генерал Кэткарт вторгся в страну. Его ждал неприятный сюрприз: потерпев поражение, английские войска в беспорядке отступили за Каледон…

Однако Мошеш хорошо знал, что борьба с бурами будет безнадежной, если он не примет английское покровительство. Он настойчиво добивался этого покровительства. Оно было предоставлено только в 1868 году, к большому возмущению голландских колонистов, вынужденных уйти из страны, где отважный вождь басото остался единовластным хозяином. Но новые границы отняли у него все права на районы западнее Каледона.

Английское правительство вопреки положениям договора 1868 года передало протекторат над Лесото парламенту Капской колонии. Вскоре было обнародовало решение, которое запрещало всем африканцам владеть огнестрельным оружием. Оно встретило сопротивление у различных племен Капской колонии и Трансвааля; в Лесото же оно послужило сигналом к всеобщему восстанию.

«Ружейная война» свирепствовала в течение нескольких лет. После безрезультатных кампаний капское правительство отказалось от мысли разоружить протекторат и вернуло лондонскому министерству колоний управление упрямыми горцами, которые с тех пор стали подданными королевы Виктории.

Поселившийся в Масеру английский верховный комиссар управлял страной примерно восемьдесят лет, по фактически правил и верховный вождь и подвластные ему вожди в соответствии с традициями.

В октябре 1966 года была провозглашена полная независимость[44]. Потомок Мошеша по прямой линии стал королем Лесото под именем Мошеша II. Это был молодой человек тридцати лет, учившийся в Оксфорде.

Хотя басото не «наслаждались» благодеяниями колонизации (защищенные от массового вторжения белых условиями договора, сделавшего их страну протекторатом, а не колонией), они тем не менее за полтора века контактов с европейцами подверглись влиянию белых во всех областях жизни благодаря миссионерам, чиновникам и пребыванию местных жителей в шахтах Ранда. Возьмем, к примеру, жилища. Прямоугольные дома, которые строили себе миссионеры, показались столь удобными Мошешу I, что он тоже захотел построить себе дом с окнами, дверями и камином. Эта резиденция, построенная тогда из военных соображений на плато Таба-Босью, была затем покинута и превратилась в руины; сейчас ее реставрируют.

Многие подданные короля подражали ему, строя себе прямоугольные дома, имевшие камин и трубу. Но круглые хижины не исчезли, хотя больше не являются обязательными.

Незадолго до прибытия первых белых басото узнали о существовании лошади. Мошеш I еще не видел кавалерии, пока не был атакован в 1827 года бандой разбойников-метисов. При случае он захватил в плен двух или трех верховых животных, всадники которых были убиты, и понял преимущество, которое эти животные дадут его воинам. Через несколько лет поголовье лошадей значительно выросло. Был момент перед войной 1914 года, когда у каждого басото была своя лошадь и английская администрация восхищалась искусством верховой езды этого народа.

Как только удаляешься от центров, встречаешь деревни, очень похожие на те, что были пятьдесят или сто лет назад. Жизнь развертывается в рамках характерной для Африки большой семьи. Так как басото живут оседло, эта большая семья сжимает индивидуума гораздо сильнее, чем раньше. Родственные связи у басото развиты в такой степени, какой даже не представляют себе в другом обществе! Каждый способен подробно рассказать запутанные ветви генеалогического дерева своей семьи, тем более сложные, что еще существует полигамия, хоти сейчас она распространена меньше, чем в былые времена.

Все члены общества обязаны принимать участие в событиях, неприятных или счастливых, которые являются уделом одного из них. Идет ли речь о трауре или рождении, о свадьбе или обрезании, все должны участвовать в расходах. Это бывает и тогда, когда кто-нибудь приговорен к штрафу, когда кто-то затевает строительство, когда кто-то болен в момент срочных сельскохозяйственных работ. Не обсуждая (скажем, «не слишком обсуждая!», потому что спор — соль жизни), каждый вносит свой пай, уверенный, что в один прекрасный день он и сам воспользуется подобной взаимопомощью. Вдов и детей никогда не оставляют без помощи.

У басото две страсти: дети и… скот. Дети кроме удовольствия, которое они доставляют, являются источником богатства. Мальчики в юности наблюдают за стадами, участвуют в полевых работах; раньше они сражались рядом со старшими; девочки выполняют со своими матерями все хозяйственные работы, потом, выходя замуж, каждая из них приносит своим родителям двадцать — тридцать голов скота, предложенных семьей жениха. Вот, кстати, случай поговорить сразу о свадьбах и о скоте.

Само по себе создание нового очага не ставит перед заинтересованными липами экономической проблемы, потому что забота о средствах существования сводится к минимуму. Каждый член рода получает от вождя пахотную землю в необходимом ему размере, а когда он женится, его надел увеличивается. Что же касается одежды, то когда-то она состояла только из кожи домашних животных или добытых на охоте мехов. Ныне продажа излишков урожая позволяет приобретать ткани и покрывала. Жених и невеста, стало быть, не имели и не имеют никаких забот о носильных вещах. Но трудным делом было и остается приданое, которое молодой человек должен дать семье своей невесты.

По традиции женитьбой сына занимается только его отец. Именно тот останавливает свой выбор на той или иной девушке; помолвки часто заключаются даже без согласия сына. С этого момента девушку «придерживают», две семьи втянуты в дело, хотя еще не приступали к переговорам о приданом.

Родители молодого человека, зная условия, выбирают в своем стаде или собирают у родственников животных, которых они предложат в приданое. В назначенный день — иногда через несколько месяцев или даже через год-два после первого разговора — семья жениха надевает свои самые лучшие наряды и отправляется к «другим». После приветствий и обстоятельных речей садятся, и мальчишка-пастух приводит отобранный скот. Идут быки и коровы. В этот-то момент и происходит торг. Родственники невесты говорят, что такое-то животное слишком худое, или слишком старое, или плохой масти. Дарители протестуют, жалуются на бедность. Им отвечают, что не откажутся от милой, работящей дочери за такую малость! Все это ритуал: все знают, что по знаку своего хозяина пастух приведет еще одну партию скота. В конце концов намечается соглашение.

Теперь очередь матери невесты выступить на сцену. Намеренно одевшись в лохмотья, она жалуется, что лишается такого услужливого ребенка, не получив в качестве компенсации даже средств, чтобы прилично одеться… Это тоже предусмотрено ритуалом — маленький пастух подгоняет последнего быка, которого зовут бык кормилицы.

Потом начинается веселье. Отец невесты посылает за тучным быком из собственного стада. Быка убивают, и все весело пируют — без юноши и девушки, которые не имеют права присутствовать на этих трапезах, устроенных по поводу их союза…

Проходит еще несколько педель. В один прекрасный день во двор избранницы падает ожерелье. Она понимает, что ее час пробил, что она должна уйти; она подбирает ожерелье, созывает подруг детства и вместе с ними медленно идет к будущему мужу… Вскоре она останавливается под предлогом чрезмерной усталости. Ей дарят второе ожерелье, которое склоняет ее вновь пуститься в путь, поломавшись для вида. Новая остановка — новый подарок. И так несколько раз.

У свекра и свекрови новое препятствие: ни невесте, ни ее подругам не нравится пища, для них полагается приготовить то, что они хотят. Потом необходимо вычистить предназначенную для невесты хижину. На следующий день убивают быка, приглашают соседей, и ночью молодые люди занимают свое жилище.

Для басото торжественное дарение скота (знак богатства) в обмен на молодую девушку является проявлением уважения к ней, к силам, которые она представляет. Кроме того, этот скот становится основой прочности союза как нерасторжимый контракт. В самом деле, если беспутство мужа вынудит жену развестись, она уходит к своим родителям, которые не возвращают полученных в приданое быков. А если ошибку совершила женщина, семья заставляет ее уладить дело, чтобы не возвращать свадебного скота. Таким образом, скот становится очень мощным фактором равновесия в браках.

Церковное венчание, какое миссионеры (протестантские или католические) пытались ввести в обычай, кажется басото простым «трюком парней», желающих раздобыть жен даром; они не дают своим невестам никакой гарантии в постоянстве их союза, кроме словесной! В самом деле, больше всего свадеб играют по древнему обычаю, даже среди сторонников различных христианских церквей.

Супруга становится членом своей новой семьи. И даже овдовев, она не освобождается: ее отдают брату умершего (холостому или уже женатому), которому вменяется в обязанность создать умершему потомство. Не принято отдавать вдову — конечно же, за выкуп скотом — кому-либо со стороны. Разумеется, вдова может вернуться к родителям, но тогда им надо вернуть полученный при сватовстве скот, однако, если у нее есть дети, они в этом случае остаются в своей родной деревне…

Полигамия редка. Вероятно, таких случаев насчитывается не больше десяти процентов. У вождей порой много жен, представляющих, как правило, различные кланы; это дает вождю больше прав на землю и позволяет ему оказывать лучшее гостеприимство: ему бы не удалось прокормить своих гостей, если бы его посевы и уровень жизни зависели от единственной супруги.

Про Ленье I, старшего сына и наследника Мошеша, говорят, что у него было сто двадцать детей от сорока жен… у простых людей, если они многоженцы, не бывает обычно больше трех «половин». Такой человек женится очень молодым на незнакомой девушке. Потом он отдает свое сердце другой, на которой женится по любви, с подношением скота, разумеется. Но его «первая» сохраняет главное место в доме. Если речь идет о первой жене вождя, ее называют «большая жена». Только ее сыновья могут наследовать.

В маленьких гаремах часто рождается ревность. Между тем случается, что супруга № 1, когда она бездетна, сама побуждает мужа взять вторую жену. Она благосклонно встречает приход молодой, которая будет помогать в хозяйственных работах и оживит хижину своим потомством.

Все они построены по традиционным правилам. Вождь выбирает место, чаще всего на склоне холма, поблизости от источника. Место должно быть таким, чтобы можно было приглядывать за пасущимся скотом, сельскохозяйственными угодьями на равнине и за проходящими людьми. Когда-то стратегические соображения вынуждали строить поселения и труднодоступных местах; теперь, после восьмидесяти лет мира, предпочитают более гостеприимные уголки.

Дом первой жены вождя находится на самой высокой точке. Дома других жен, если их у вождя много, стоят по соседству. Остальные жилища располагаются вокруг загонов из камня, куда на ночь укрывается скот. Молодежь там также собирается потанцевать.

Перед домом вождя находится высокая тростниковая ограда, защищающая дом от ветра. Укрытие в центре двора предохраняет собеседников от дождя — это «лехота» — двор вожди, там он вершит правосудие, знакомит со своими административными решениями, руководит общественной жизнью.

Старинные жилища строились полностью из тростника и соломы. Хотя, как мы видели, во все большем числе растут прямоугольные дома из более прочных материалов, круглые еще существуют; они являются самыми распространенными (rondable — «кругообразные» — бурский термин для цилиндрических южноафриканских хижин).

Выбрав место будущего порога, мужчина проводит борозду шириной в одну мотыгу, пятясь задом… а когда он возвращается в исходную точку, образуется правильный круг. Потом сооружают каркас из жердей, согнутых внутрь и связанных у вершины в купол. Этот каркас горизонтально опоясывают травяной оплеткой и покрывают ого соломой. В наши дни цоколь строят из камней или кирпичей, между которыми вставляют жерди.

Сводчатый навес защищает очень низкий вход. Почву внутри укрепляют, утрамбовывая ее крупными валунами, потом пол обмазывают коровьим навозом, который, высыхая, становится даже блестящим. Так же наводят глянец на стены. Мебели никакой нет: только корзины с нарядами и оружие. Вся семья спит на земле, на бычьей шкуре и под одеялом. Зимой, когда идет снег и температура часто опускается ниже нуля, зажигают очаг; дым выходит сквозь солому как попало.

В хижине стараются находиться как можно меньше. Стряпня идет на открытом воздухе, в маленьком эллиптическом загоне, который строят себе хозяйки, чтобы защититься от ветра. Очаг построен на булыжном настиле. Этот служебный дворик («лелапа») — владение хозяйки дома, которая неохотно покидает его.

Обычно муж не ест в лелапа; он только приходит туда забрать свой котелок и возвращается в лехота, где ест в компании других мужчин. Между трапезами, если не надо заниматься полевыми работами, муж бездельничает или болтает с друзьями. Иногда он вырезает деревянные предметы или делает плащ из бычьей кожи; он утончает сухую кожу, отделывая ее с помощью тесла, потом часами растирает ее, чтобы придать коже эластичность, наконец, выскабливает ее пучком связанных железных острий. Когда-то все мужские и женские одежды делали таким образом.

Единственная одежда, изготовляемая женщинами, — маленький передник из травяных тесемок — первый костюм маленьких девочек. Басото всегда соблюдали приличие, даже тогда, когда их соседи-зулусы еще ходили голыми и покрывались шкурами только на ночь.

Женщины на плоском камне размалывают сорго (известное с незапамятных времен) и кукурузу, появившуюся гораздо позднее. Мука, высыпанная в горшок кипящей воды, варится на огне, пока не вберет в себя всю жидкость. Получившееся тяжелое тесто скатывают в большие шары, которые едят с простоквашей или с белым сыром (очень ценимым).

Овощи, фасоль, тыквы выращивают очень мало. После плохого урожая зерно становится редкостью; тогда собирают различные травы, заменяющие в питании пашу зелень. Скот убивают только в исключительных случаях; мясо съедают почти сырым в неумеренных количествах, потому что оно все равно не сохранится — с ним кончают и тот же день! Путник берет с собой в дорогу муку сорго или поджаренные кукурузные зерна, которые он по дороге разводит в воде и в таком виде ест.

Во все времена басото производили алкогольные напитки. Есть два сорта пива: очень хмельное — жоала и более слабое — летинг.

Сорговый солод бросают в кипящую воду и долго перемешивают круглой лопаткой. Когда смесь остывает, добавляют остаток старого пива, специально сохраненный для этой цели. Этот остаток и производит ферментацию. Потом напиток пропускают через сотканный из трав фильтр, чтобы удалить отруби. Скорее, это светлая каша, а не напиток. Там еще плавают мучные взвеси. Так приготовляют летинг (ежедневно, если урожай был обильным); он является основной пищей многих людей.

Жоала бродит дольше, оно гораздо крепче и пьянит. Его берегут для праздников.

У басото с давних пор были кузнецы, умевшие плавить железную руду, обычную в горах их страны. Они выделывали топоры, кирки, сельскохозяйственные инструменты. Мехи делали из кожаных мешков, как то, что я уже описал у мамбукушей.

Женщины изготовляют глиняную посуду, готовят калебасы, плетут маленькие корзинки; но плетение огромных корзин осталось обязанностью мужчин. Эти корзины используют для сбора урожая: самые большие служат тарой для десяти — двенадцати центнеров зерна. Они сплетены так плотно, что не пропускают дождь. Ни одни европейский сосуд не может их заменить.

Больше всего поражают среди плетеных изделий конические соломенные шляпы, ставшие национальной эмблемой и фигурирующие на государственном флаге Лесото.

В начало пахоты бывает, что сам король Мошеш II отправляется на тракторе в поле… Это не показной поступок. Он ведет себя как хороший отец семейства, и все находят это совершенно нормальным. Конечно, не у всех его подданных есть трактора!

Обычно после сезона дождей соседи объединяются для пахоты. Выстроившись в ряд, локоть к локтю, напевая монотонную мелодию, они ритмично поднимают и опускают свои мотыги. Женщины приносят в поле легкое пиво, с помощью которого мужчины поддерживают бодрость и хорошее настроение. Вечером в деревне им подают более хмельной напиток.

Сев проводится между июлем и ноябрем. В течение периода вегетации прополками и перепашкой занимаются женщины. Когда зерно созревает, на женщин возлагается обязанность отгонять тучи воробьев.

Сняв урожай, мужчины на ровной площадке вблизи поля молотят палками колосья, потом женщины провеивают зерно.

Престиж каждого басото зависит от количества принадлежащего ему скота. Иметь скот, как можно больше голов скота — вот мечта любого из них.

В результате скота в стране гораздо больше, чем его могут прокормить существующие пастбища, поэтому животные здесь очень тощие. Практически пользы от них мало! Мясо не едят из бережливости. Коровы дают мало молока. Зато социологическая роль скота первостепенна: мы уже рассказали про сватовство; скот дарят вождям; штрафы также накладывают в головах скота.

Навоз, побочный продукт скотоводства, мог бы служить удобрением, если бы его не предназначали для других целой: на топливо, строительство хижин и обмазку стен.

На рассвете худые мальчишки лет пятнадцати и моложе выгоняют стадо из краалей и ведут ого на пастбища, следя, чтобы животные не потравили поля. Между животными и сторожами рождаются поистине дружеские отношения, Коровы позволяют ездить на себе верхом, вьючить груз. Когда-то даже организовывали гонки быков, которых дрессировали так, что они сами бежали к цели. Увидеть победу своего животного — настоящий триумф для молодого хозяина. Животные понимают смысл некоторых песен. криков или свистков. Однажды уланский отряд генерала Кэткарта захватил четыре сотни голов скота и увел их. Пастухи спрятались за скалами, боясь ружейных выстрелов, и подождали, пока похитители удалятся. Несколько мгновении спустя, услышав знакомый крик, стадо, сбивая с ног солдат, галопом вернулось к своим хозяевам…

Если рогатый скот имеет, скорее, символическую ценность, то лошади у басото занимают особое место. С середины XVIII века до 1880 года губернаторы Капской провинции ввозили великолепных жеребцов: арабских — из Пакистана и берберских — из Испании, потом чистокровных британских. Впоследствии порода ухудшилась. С течением времени в горах Лесото сформировалась порода, в совершенстве приспособленная к условиям местности. Скромные, выносливые, с твердой поступью басутолендские пони пользуются широкой известностью.

Подражая рысистым испытаниям, которые организовывали в своих лагерях англичане, каждый вождь хотел устроить свои бега. Зрители наблюдали за состязаниями тоже в седле, что делало скачки очень живописными.

Баранья шерсть — одни из главных продуктов экспорта. В Лесото разводят также свиней и коз.

Воззвание 12 марта 1868 года и договор в Аливаль Норс (февраль 1869 года) установили над страной британский протекторат. Высшую власть осуществляли представители королевы Виктории, но внутри страны вожди сохранили почти все свои прерогативы; и большинство народа полагало, что ничего не изменилось. В общих чертах этот режим сохранился в течение века; если и произошли небольшие изменения, демократизировавшие старые обычаи, то ввести их вынудило общественное мнение.

Достижение независимости — в октябре 1966 года — почти не повлекло видимых перемен. Правда, были проведены выборы (причем не обошлось без стычек между сторонниками разных кандидатов), парламент унаследовал законодательные функции прежнего верховного комиссара, приступили к работе министры-басото, но все это не принесло вреда племенным обычаям. Пока что многоступенчатая лестница вождей прочно держит власть в своих руках.

Самой маленькой деревушкой правит наследственный вождь — рамоцна («отец деревушки»), его также зовут морена («сеньор»), чтобы польстить ему. Он распределяет земли, оставшиеся в общественном владении, принимает решение о времени выгона скота на пастбище, дает задание о заготовке тростника и трав, необходимых для постройки хижин и оград, а также для изготовления корзин.

Он также першит правосудие, руководствуясь своим добрым желанием, обычаями и прецедентами. В случае тяжелого преступления у него есть право объявить себя некомпетентным и отослать судящихся к вождю более высокого ранга.

Итак, рамоцна милостиво исполняет обязанности мэра, мирового судьи, полицейского комиссара и сельского полицейского, вместе взятых…

Над ним стоит окружной вождь, зависящий в свою очередь от вождя провинции, непосредственно подчиненного великому вождю. В наши дни — это король, верховный морена.

Вождь окружен советниками, выбранными им самим, и товарищами, которые и образуют его двор. Все дела обсуждаются публично, на открытом воздухе, в лехота. Присутствующие мужчины слушают и безбоязненно высказывают свое мнение, руководствуясь пословицей: «Не ищут ссоры с человеком, который ошибается на собрании…» Никакого голосования нет. Когда все высказались, вождь удаляется и сообщает о своем решении, когда захочет.

Если речь идет о делах национальной важности, король созывает всеобщее собрание народа — «ницо». Сотни или тысячи мужчин собираются вокруг вождя, слушают его, желающие выражают свое мнение. Потом монарх решает.

Обязанности вождя не вознаграждаются, но вождь считает себя «отцом» своих подданных и ожидает от своих «детей» помощи в сельскохозяйственных работах. Поля вождя призваны прокормить его большую семью (особенно, если он многоженец) в многочисленных гостей, которых он принимает у себя от имени общины. Болев того, вождь удерживает долю от любого штрафа, налагаемого им, но избегает при этом излишеств, потому что ничто не помешает его недовольным подданным перейти в другое место, к более умеренному морена… Забота о сохранении популярности умеряет, стало быть, тенденцию к абсолютизму.

Политические вопросы, касающиеся жизненных интересов всего племени, возлагаются на администраторов основных территориальных подразделений. Между ними непрерывно ездят курьеры, которые держат их в курсе всех дел. Когда-то информацию передавали изустно, в наши дни известия пишут на бумаге.

Такая система правления явно обветшала, тем не менее она обеспечила длительным период мира. И все же два или три раза в конце прошлого века мятежи младших вождей принуждали великого вождя применять силу.

У басото нет пластических искусств. Они не делают ни масок, ни статуэток; единственными украшениями их жилищ служат декоративные линии, нарисованные на стенах, обмазанных глиной и навозом. А ведь у них есть перед глазами примеры для подражания: старинные бушменские фрески на скалах и в пещерах.

Способнее басото к музыке. Они используют любой слушай, чтобы потанцевать под монотонный аккомпанемент бесконечных песен. Но лучше всего выражают их душу сказители, а за последние сто лет и писатели. Многие рассказы и сказки, пословицы и поговорки басото даже напечатаны. Самые древние из этих текстов — «литоко» — эпические фрагменты о великих деяниях знаменитых вождей и их воинов. Некоторые литоко читают по вечерам на древнем языке старики, хотя и им далеко не все и тексте понятно. Фольклор басото содержит большое число элементов, достойных войти в сокровищницу человечества.

В XX веке появились настоящие писатели, которых печатают газеты и журналы Южной Африки. Самый известный из них Томас Мофоло. Он печатается с 1907 года; некоторые его романы переведены на европейские языки.

Как и другие африканские народы, басото обладают весьма обширными практическими знаниями о природе. Их словарь содержит сотни названий растений, а наблюдения привели басото к констатации сходства между многими растениями, получившими у них видовые имена. Многие люди глубоко знают лечебные свойства растений. Эти знания передаются в семьях знахарей от отца к сыну. Снадобья делают из корней, коры, листьев. Чтобы усилить крепость лекарств, в смесь добавляют всякого рода магические ингредиенты: толченых ящериц, насекомых или ракообразных, желчь животных, львиные экскременты… Эта странная рецептура удивительно напоминает французские рецепты XVII века! Но независимо от добавок целебная сила применяющихся снадобий несомненна.

Имеющие мрачный вид и сметную внешность, ловкие костоправы успешно лечат вывихи, переломы, нехронические болезни.

Каждый случай обрезания окружен тайной. Те, кто перенес, операцию, должны поклясться никогда не раскрывать другим людям никаких сведений о ней, следовательно, нельзя в точности узнать, как она происходит.

Когда в деревне наберется достаточное количество еще необрезанных мальчиков в возрасте от двенадцати до шестнадцати лот, для них устраивают лагерь — «мофато». После различных очищающих церемоний туда приводят детей. Их сопровождают несколько взрослых, которые под руководством знатока ритуала принимают участие в обряде инициации целиком.

Операцию делают в первый же вечер совершенно неожиданно для молодых людей, потому что правило молчания, действительное и для взрослых, оставляет мальчиков в полном неведении относительно того, что с ними произойдет. Они только знают, что должны страдать, и только те станут мужчинами, кто не шевельнется, не крикнет.

В течение последующих шести месяцев они проходят курс специального обучения и живут в спартанских условиях, чтобы закалиться. По любому поводу их секут до крови. Они ходят голыми и спят раздетыми на открытом воздухе. Им преподают традиции племени, генеалогию великих вождей, гимны древним героям, которые они должны уметь произнести без ошибки, несмотря на архаизм языка. Наконец, они получают уроки полового просвещения.

В перерывах устраивают физические тренировки, военные игры; юношей учат обращению со старинным оружием. Изнурительные переходы по горам чередуются с метанием дротиков, уроками владения топором, охотничьими упражнениями.

Пищу обычно приносят женщины из их родной деревни. Но во время поста юноши должны сами позаботиться о том, чтобы не умереть с голоду. Дозволены все средства при условии, что испытуемых не поймают: и вот они воруют кукурузу, кур, мелкий, а иногда и крупный скот. Но горе тому, кто позволит раскрыть себя или не выдержит, слушая жалобы потерпевших, — его жестоко побьют.

Не все выносит столь бесчеловечное обращение. Кое-кто сдается. Некоторые убегают; если их поймают, вождь лагеря имеет право убить их. Надо сказать, что в ваши дин народ склонен осуждать такие крайности. Случаи смерти менее выносливых исключительны. Однако общественное мнение все еще разрешает наказывать проходящего инициацию. Правосудие в такие дела не вмешивается.

Перед возвращением в деревню мальчики получают (или выбирают) новое имя. Перед тем как покинуть лагерь, они натираются с ног до головы жиром, им дают маленькую набедренную повязку и новый плащ, в который они закутываются. Потом посвященные вереницей отправляются в обратный путь. Оборачиваться им запрещено. Хижины и все, что служило им в течение шести месяцев, сжигаются воспитателями.

В деревне уже подготовлена встреча этих «новых мужчин», Лагерный вождь подводит их одного за другим, и они произносят свою первую речь: теперь они мужчины, они имеют право выступать публично. Новички называют свое новое имя и клянутся в верности вождям и традициям.

С этого момента они начинают взрослую жизнь, проводят свои дни в лехота и, пока еще скромно, вмешиваются в дискуссии. До свадьбы они остаются как бы личной гвардией вождя. Из их числа вождь выбирает своих вестников.

Большинство европейцев, особенно миссионеры, видят только жестокую сторону инициации. Действительно, часто она неизлечимо травмирует мальчиков. По басото приписывают этому обычаю важное значение. Это необходимо объяснить подробнее.

Человек, не прошедший мофато, обесценивается; ему почти невозможно жениться, он останется в изоляции. Наоборот, товарищи по выпуску образуют фалангу друзей. Их дружбу выковали совместно перенесенные испытания. В дни, когда беспрестанно свирепствовали войны, эти группировки посвященных составляли военные единицы, где каждый член слепо верил в своих братьев. Настоящий басото должен пройти через мофато.

Девушки тоже проходят в течение нескольких недель очень тяжелые испытания. В противоположность тому, что говорят плохо информированные люди, я узнал, что вырезание у них не проводится. Однако тайна их инициации («леболло») сохраняется еще строже, чем в случае мофато, настолько строго, что абсолютно невозможно описать ее детали.

КЛИН СВАЗИЛЕНДА

Свазиленд — совсем маленький клинышек! Но какой заметный: двести километров с севера на юг, сто двадцать пять километров с запада на восток, примыкающий с одном стороны к Мозамбику, с другой — к Южно-Африканской Республике. Живет в этой стране 375 тысяч человек.

Англичане позволили Свазиленду пользоваться весьма ограниченной независимостью, но в сентябре 1968 года эта страна получила полную свободу.

Несмотря на превратности своей судьбы, вопреки тяготам протектората Свазиленд сумел сохранить свои специфические особенности: древнюю династию, курьезный монархический строй, национальное самосознание, патриотизм. Наконец, сохранились характерные традиции и врожденная воля к непрерывному самосовершенствованию.

Эти соображения побудили нас отвести Свазиленду в этой книге место, явно несоразмерное его малой площади. Мы воспользуемся бесценным опытом миссис Хильды Купер, ныне профессора Калифорнийского университета, которая родилась в Родезии, специализировалась по антропологии в Иоганнесбурге, в Витватерсрандском университете, потом в университете Наталя и провела целых два года в Свазиленде.

Она любезно позволила мне изложить здесь содержание ее книги «Свази, южноафриканское королевство»[45] — итог ее многочисленных ранних работ. Из этой книги я позаимствовал все, что я напишу про Свазиленд. Поблагодарив этого выдающегося автора, я прошу извинить меня за ошибки в переводе или интерпретации, которые я невольно мог совершить.

Вот случай охватить под руководством ученого все аспекты — исторический, социальный и политический — жизни народа. И притом с такой строгостью, какой я самому себе, вообще говоря, не позволял, чтобы не увлечься и не сделать из книги этнологический трактат.

Пусть Свазиленд будет исключением! Тем более приятным, что даже мельчайшие подробности исследования Хильды Купер увлекательны.

Свази, по происхождению нгони, прибыли издалека на место своего теперешнего расселения, нашли его соответствующим своему вкусу и закрепились здесь.

Страна расположена в узком интервале между 26-м и 27-м градусами широты, уступами от 1000 до 1860 метров и пересечена с запада на восток тремя реками: Комати, Усуту, Мапуто. Неплохо орошаемая земля плодородна. В западной, самой возвышенной, части страны расположены богатые пастбища. В зимние месяцы туда устремляются из Трансвааля огромные стада. Центральная часть хорошо возделана. Покрытая зарослями песчанистая восточная часть годилась бы под обработку, не будь здесь нездорового климата и будь здесь побольше воды.

В стране разводят крупный рогатый скот, коз и немного лошадей; выращивают апельсины, грейпфруты, табак, кукурузу, хлопчатник.

Довольно значительны месторождения золота и асбеста в западных районах, антрацита — на прибрежной низменности[46].

Предвидели ли такие возможности свази, когда они пришли сюда? Как бы там ни было, они остались. Они легко покорили племена, обосновавшиеся здесь ранее, и, смешавшись с ними, так же как и с иммигрантами-зулусами, создали народ, полный решимости жить самостоятельно.

Этот очень редкий случай «двуглавой» власти стал одним из мотивов, побудивших нас подробнее описать Свазиленд.

Власть там разделена между королем и королевой-матерью. Он — «ингвеньяма» (лев). Она — «индловукати» (госпожа слониха). Два животных, которые в джунглях не дружат между собой!

Она славится своим «влиянием на выпадение осадков» — славную заботу Африки. Ее народ не считает дождь или засуху простыми природными явлениями: он верит, что так выражается удовлетворение или недовольство династических духов, на которых может воздействовать индловукати.

В противоположность владыкам других стран, которые, чтобы задобрить облака, полагаются на третьих лиц, королева-мать считает необходимым лично исполнять эту роль, представляющую к тому же один из лучших козырей монархии.

Монархия наследственна внутри гордого клана нкоси дламини. Свази утверждают, что у них было двадцать пять следовавших один за другим королей, но только восемь не вызывают споров. Первым достоверный правитель — Нгвана II (следовательно, до него был еще Нгвана I?). Он появился в конце шестнадцатого века — я несколько сомневаюсь в столь отдаленной датировке. Как бы там ни было, только его имя сохранилось в преданиях и упоминается во время ритуальных церемоний.

Неясная мечта увлекла его на юг и, заставив удалиться от побережья, направила к тому месту, где он основал новую родину. Каждый год паломники посещают его могилу в поэтичном месте на залесенной возвышенности.

Его внук Собхуза I сначала вел борьбу за пастбища с могущественным соседом Зидзе на клана ндванде. Он действовал последовательно. Дабы избежать прямого противоборства, он сначала отступил на север, к подножию гор Мдзимбе, которые и сегодня остаются центром королевского домена, вотчиной «настоящих свази», сердцем страны. Там он укрепил спою власть, покорив несколько мелких кланов нгони или сото, живших в этих местах до него, — предшественников. От них он набрался опыта традиционного «воздействия на дождь», военного искусства. Потом он затеял два крупных брачных маневра.

С одной стороны, он попросил руки дочери своего старого врага Зидзе, тотчас согласившегося на эту сделку. С другой — он послал двух своих дочерей в гарем зулусского вождя Чаки, обеспечив ого нейтралитет.

Когда, около 1830 года, Собхуза умер, он оставил королевство своему наследнику Мсвати, который сплотил страну и создал весьма эффективную для тогдашнего времени военную организацию. Оружие он получал из нынешней Южной Родезия. Его мощь привлекла под его покровительство окружающие племена: это были «пришедшие позднее» — третья категория населения свази. По большей части эти племена состояли из нгони, частично — из сото; совсем немного было среди них тонга.

Параллельно Мсвати, может быть легкомысленно, установил связи с англичанами и особенно с бурами, стада которых все чаще и чаще переходили границу Свазиленда, чтобы воспользоваться хорошими пастбищами. Задаренный скотом и товарами (Timeo Danaos et dona ferentes…[47]), он даже заключил пакт, имевший опасные последствия: практически Мсвати открыл свою страну белым, и в такой степени, что почти уступил ее им, сам того не ведая.

Царствование Мсвати окончилось около 1860 года. Его сын Лудонга был малолетним, и бабка принца, дочь Зидзе, на которой женился Собхуза I, стала регентшей вдвоем со сводным старшим братом маленького принца.

Внезапная и, как показалось, ненормальная смерть короля-ребенка вызвала волнения. Его сводного брата обвинили в том, что он приказал убрать мальчика, чтобы захватить его трон. В конце концов верхушка согласилась выдвинуть другого сироту из королевской фамилии — Мбандзени, оставив регентство матери Лудонги.

Узнав об этих событиях и последовавшем восстановлении династии, буры спешно послали четыреста человек на церемонию коронации… И сразу же после того, как церемония окончилась, буры заставили новое правительство ратифицировать кабальные соглашения, под их нажимом заключенные покойным Мсвати.

Свазиленд был крайне важен для буров. Он открывал им выход к океану, делая независимыми от англичан, отношения с которыми у буров постепенно обострялись. Англичане в свою очередь весьма хотели захватить Свазиленд, чтобы расширить свое господство на юге Африки.

Все это не предвещало ничего хорошего…

Вскоре Мбандзени поссорился с королевой-матерью. Отняв у нее власть, он принялся истреблять оппозицию. Буры и англичане ограничились протестами. Но положение Мбандзени было не из лучших, и он позвал на помощь типичного авантюриста того времени — оффи[48] Шепстона, которого назначил советником, национальным агентом и уполномочил вести переговоры с белыми.

Фактически оффи еще больше открыл двери в страну. Концессии, которые он предоставлял, стали формой мирного захвата. Однако король слепо верил ему, оставляя в его руках бразды правления, пока неожиданная, как и у его предшественника, смерть не унесла его в 1889 году.

В смерти Мбандзени заподозрили колдунов. Стало правилом, что после кончины монарха убивали подозрительных. И регентша уже потрясала мечом…

По на этот раз принцы воспротивились «чистке», которую регентша намеревалась провести за один день! Они находились под влиянием англо-бурских предупреждении. Объединившись, принцы свергли подстрекательницу и назначили новую королеву-мать — одну из вдов Мбандзени, известную своим умом Гвамиле Мдлули, сын которой, шестилетний Буну, должен был впоследствии стать королем.

Но соперница предупредила события. Начались беспорядки. Рассказы о зверствах, происходящих в Свазиленде, проникли через границу… На этот раз многочисленные белые поселенцы, беспокоясь за вложенные в Свазиленд капиталы, поняли необходимость установления стабильного правительства в этой стране.

Итак, в 1894 году они пришли к соглашению, даже не консультируясь со свази, что… провозгласят страну протекторатом Трансвааля.

Вскоре за этим последовало обложение жителей страны налогом с хижины. Им сказали, что они должны оплачивать вторжение белых…

Тогда возникло движение сопротивления. Страна разделилась на непреклонных и коллаборационистов. Когда ассамблея сторонников белых была перебита в столице Свазиленда, правительство Трансвааля решило привлечь к ответу малолетнего короля Буну, но тот укрылся у одного англичанина в Зулуленде и обвинил буров во всех своих несчастьях.

Отношения между бурами и англичанами ожесточались со дня на день, хотя их интересы в Свазиленде совпадали. Англичане в конце концов уладили дело, приговорив Буну к штрафу в 500 фунтов и вновь отправив его на свой пост, отныне ставший чисто номинальным. Независимость ушла в забвение.

В следующем году (1898) вспыхнула англо-бурская война, однако спали в нее по вмешивались. К тому же Буну умер, Гвамиле и младший брат умершего — Малунге взяли правление в свои руки, а одна из вдов, Ломана, была названа будущей королевой-матерью. Ломаву избрали потому, что она принадлежала к известному клану ндванде, откуда великий король Собхуза I некогда взял себе супругу. Ее сын Мона, который получил имя Собхузы II, правит и в наши дни… В момент, когда я пишу эти строки, ему семьдесят лет!

Волей неволей страна подчинилась британскому контролю, хотя и тягостному. После 1902 года административная машина удвоилась за счет маленького полицейского соединения, на которое возлагалась обязанность предупреждать волнения среди свази и собирать непопулярный налог.

В 1906 году страна перешла под власть верховного комиссара Южной Африки. А в 1907 году повое правительство Свазиленда было подчинено непосредственно резиденту-комиссару.

Было обнародовано следующее решение, не подлежавшее обжалованию: треть территории оставалась у свази, но две другие передавались белым, которые получили право в течение пяти лет заставить свази выселиться со своих участков.

Это решение вызвало только словесные дебаты! Впрочем, все оружие белые давно реквизировали. Когда король Мбандзени позволил своему другу и правой руке оффи населить Свазиленд множеством англо-буров, он надеялся получить взамен прибыль от их хозяйств и спекульнуть на этом. Он уговаривал себя, что традиционная система не будет нарушена. Ссылаясь на факты, Гвамило и Малунге, большие реалисты, перестали питать иллюзии; констатировав, что секрет силы оккупантов заключался в образовании, они решили распространить в своем лагере эту силу.

Гвамиле учредила школьный налог. Дети знатных семейств получали образованно у преподавателя-зулуса. И будущий король маленький Собхуза II занял место среди его учеников. Потом воспитание наследника доверили южноафриканским миссионерам, которые занимались с королем, пока тому не исполнился двадцать один год.

Тогда Гвамиле в напыщенном письме объявила резиденту-комиссару, что молодой монарх полностью созрел для задач верховного вождя свази.

Вступив на престол, Собхуза II принялся оспаривать концессии, противозаконно предоставленные белым. Колониальный суд отказал ему, и он в 1922 году отправился защищать свое дело в Лондон. Конечно же, ему не удалось выиграть спор! Но он произвел хорошее впечатление на англичан, что равнялось успеху. Пирровыми зовем мы победы, когда, выигрывая, теряют. Он же выиграл, потерпев поражение — остались надежды на будущее…

Мы видели, что с точки зрения этнической свази делятся на «настоящих», «предшественников» и «пришедших позднее». С точки же зрения иерархической они образуют четыре группы.

Высший клан составляют нкоси дламини — колыбель королевского рода, хранилище драгоценной наследственной крови. Вторую группу составляют кланы, поставляющие королеву-мать. Третью — тот, откуда выходят различные официальные лица. Четвертую… все остальные. И это разделение возникло в глубине времен!

Но наибольшая оригинальность общества свази состоит в его матримониальных законах.

Ни один мужчина не имеет права жениться в своем собственном клане, кроме короля, если такова будет его воля. И в то время как аристократии у многих народов банту не запрещено кровосмешение в буквальном смысле слова, здесь такую возможность одновременно предупреждает и порицает трогательная священная песня на ежегодном великом королевском празднике.

Всякая избранница владыки, взятая среди его родни, не может претендовать на титул первой жены. А ее отец будет исключен ipsofacto[49] из нкоси дламини: он должен будет организовать свой собственный подклан. Эта мера ограничивает численный состав высшего класса и сохраняет его элитный характер.

Экзогамия, как общее правило, обеспечивает обновление крови и умножает социальные связи. Ее рекомендуют самому монарху, несмотря на исключительные льготы, которые, как мы увидим, ему предоставлены, потому что это хорошее средство расширить свое влияние, свой блеск и тем самым лучше представлять всю нацию.

Как и у большинства банту, претендент предлагает своим будущим теще и тестю скот. Это — лобола. Мелкий собственник доходит до дюжины голов, принц — до шестидесяти, а король — до нескольких сот в обмен на ручку хорошенькой девушки…

Однако в Свазнленде лобола нисколько не приравнивается к покупке жены: она означает приобретение права отцовства и освящает надежду основать семью. Это гораздо более возвышенное значение свадебного подарка.

Некоторые коренные африканцы вовсе не верят в родительскую роль супруга; они считают, что ребенок рождается в результате непорочного зачатия… У свази мужчина путем лоболы торжественно освящает свои отцовские обязанности. Если по какой-либо причине, в частности из-за нехватки средств, отец не может дать скот, ребенок, который от него родится, становится собственностью семьи тестя, а жена такого человека снова выходит замуж.

Бедняга избежит этой двойной экспроприации только в том случае, если соберет с запозданием лоболу, — тогда он сможет законным образом получить обратно малыша… с женой или без нее, если он больше ею не дорожит! Он становится, таким образом, «полным отцом» своего ребенка, и этот ребенок считается принадлежащим к отцовскому клану.

Если незамужняя девушка забеременеет «по недосмотру», она должна раскрыть имя своего любовника, которого ставят перед таким же выбором: либо уладить положение накладным платежом, либо отказаться от всех прав на ребенка.

Случается, но редко, что внебрачный ребенок, достигнув зрелости, сам выплачивает лоболу, которую не выплатили матери при его рождении. Мы видим в этом желание искупить прошлое и создать себе восходящую линию.

Если замужняя женщина нарушит супружескую верность и забеременеет, она обязана в этом сознаться, иначе ей суждены болезненные роды или смерть. Искренность в наши дни почти безопасна, но когда-то смертная казнь наказывала обоих партнеров преступной любви.

Перейдем теперь к обычным союзам, и прежде всего к сватовству.

Оно сопровождается комическими сценами: девушка притворяется безутешной, ее будто бы принуждают, она зовет на помощь братьев, которые и ведут ее в новую семью. Эта новая родня настаивает… Наконец красотка сдается. Немного позднее тонкий слой красной глины на ее лице объявляет, что вскоре она потеряет девственность. А парень, которого сажают возле нее, свидетельствует, что у нее будет потомство.

Никогда первая по времени супруга не бывает первой по титулу. Для этого ранга важны лишь социальные соображения: происхождение, качество родственников. Например, сестра короля или принца имеет преимущество перед соперницами.

Большинство браков происходит по сделкам — не без того, правда, чтобы позаботиться о взаимных склонностях молодых людей. Но пылкие девушки, которые слушают только голос чувства, торопятся к своим адонисам и пренебрегают предварительным согласием своей семьи! Такую любовь выравнивает хорошая лобола, но, если семье вздыхательницы в этом отказывают, все кончается сладкой грезой..

Разве не менее сложно жениться в Париже или Лондоне?

Обрезание мальчиков после царствования короля-воина Мсвати больше во применяется, так как обрезанию приписывали рост смертности в эпоху, когда число солдат имело больше значении, чем неукоснительное соблюдение обычая. Только периодически перед монархом производят коллективное обрезание символического характера. А для девочек вообще по предусмотрено никакой специальной инициации.

Тем более достижение половой зрелости не дает повода для церемоний. Но оно начинает странное «розовое время»…

В этот период всякое любовное познание, порой приводящее к рождению семьи, сразу становится дозволенным для молодежи обоего пола. До тех нор о подростках заботились мало: девочки держались за материнские юбки, мальчишки бегали под ногами отцов. Теперь все позволено, но при одном строгом условии: не делать непоправимого.

Мальчики могут продолжать забавляться, пока их возрастная группа не получит королевского разрешения, почти приказа, жениться. Они, впрочем, принимают это бремя без большого сожаления, хорошо зная, что, только основав собственный домашний очаг, они получат право на все мужские привилегии.

Кодекс законов и суды свази уже сами по себе не очень простые, иногда сверх того подвергались влиянию правосудия белых. Люди могли выбирать, куда им лучше обратиться! Комичный случай произошел в 1936 году с одной девицей, которую трудно было смутить…

До брака у нее был любовник, к которому она в поспешила вернуться, потому что семейная жизнь очень быстро ей разонравилась. Прошло около двадцати лет. Неожиданно старый супруг обвинил незаконную чету перед судом вождя Ндебанкулу. Он потребовал или возвращения лоболы, которую он когда-то дал за неверную, или возвращения жены.

Любовник, тоже уже старый, думал увернуться от удара, сам предложив лоболу семье своей дамы сердца. Семья ему вежливо отказала: она не могла получить две лоболы… и потом, если бы она приняла этот подарок, она как бы скрыто ратифицировала развод — решение крайнее, принимаемое лишь в исключительных случаях.

Пройдоха предложил тогда свой скот мужу, надеясь от него откупиться. Новая неудача!

Он знал, чти от незаконной связи родилась дочь, и она приближается к брачному возрасту. Теперь он задумал подождать этот момент, чтобы предъявить иск матери, а особенно девушке, свадьба которой ему могла принести лоболу, хотя он фактически не был ее отцом.

Так как выхода из создавшегося положении не было, обвиняемые перенесли дебаты в суд белых. Там мужу отказали в иске под предлогом «гнусной проделки».

Он поспешно вернулся к вождю Ндебанкулу, который вынес приговор в его пользу. Более того, на этот раз обманутый муж получил право выдать замуж свою побочную дочь и получить скот, который подарит жених! Это было то, чего он и добивался!

Как смаковали в народе живописные подробности этой истории, терпение противников, их хитрость и упорство!

Суд под председательством короля является высшей инстанцией. Кражи, клевета, прелюбодеяния, ссоры из-за земельных участков просто подлежат штрафу, который целиком присуждается в пользу потерпевшей стороны. Если пролилась кровь, король, олицетворяя нацию, принимает возмещение убытков. Убийства и акты колдовства влекут за собой смертную казнь, подлежащую исполнению немедленно.

Но все больше и больше европейское законодательство противостоит традиционному и порой оказывает на него свое влияние. Произошло некоторое разделение дел между одним и другим. Но не без тайной мысли свази отказываются a priori признавать случаи нарушений в уплате налога и споров между туземными слугами и белыми чиновниками. Англичане вынуждены устраивать процессы по делам, касающимся этих последствий оккупации.

Уточним, что никогда не было процессов по делам о рабстве, потому что рабства давно не существует. Оно было уничтожено в стране задолго до прибытия белых.

И закончим, как начали, забавной историей об одной увертке в кодексе законов.

Около 1935 года королевский декрет мобилизовал всех холостяков на военную службу. Те проворно женились или сделали матерями своих подружек, думая таким образом избежать набора. На них посыпались штрафы. Однако среди них были христиане, которые попросили поддержки реформатских миссий. И им удалось создать оппозицию. Они осмелились назвать декрет вмешательством властей в их личную жизнь!

Окруженная изгородью конюшня под открытым небом занимает центр обитаемой площади. И насколько возможно вход в нее ведет со стороны восходящего солнца — с востока.

Хранилища с зерном находятся внутри скотного двора, под рукой у главы семьи, чтобы он мог в случае необходимости снабдить провизией своих супруг.

Хижины свази выпуклые, без окон, с одной-единственной низкой дверью вровень с почвой; они построены из тонких изогнутых ветвей. Хижины очень легки и удобны для транспортировки на руках в случае изменения места жительства их хозяев. Тогда кажется, что хижины передвигаются на нескольких парах ног, движущихся под ними, словно лапки жука. Похоже, что хижины «гуляют»…

Такое переселение происходит обычно после смерти главы семьи. Вслед за погребением отца на пороге крааля выбирают поблизости повое место жительства, а старое засевают сельскохозяйственными культурами.

Большая хижина бабушки («индлункулу») или хижина ее заместительницы, если бабушка покинула уже этот мир, окружена плетнем. Посвященные предкам шкуры животных украшают интерьер хижины. Это почетное место, где живет отец, где он принимает родственников, угощает их пивом. Здесь благоговейно хранят предметы, обладающие ценными свойствами. К этим реликвиям не могут приближаться лица в состоянии «нечистости»: носящие траур, беременные женщины или взрослые, только что имевшие половые сношения.

Жены обычного ранга должны обходить большую хижину, но их дети и дети их невесток, облагороженные кровью отца или его братьев, свободно входят туда и даже проводят там ночь. В самом деле, самые маленькие спят у бабки. Девочки-подростки спят с матерями, а мальчики — в шалашах, которые они строят сами, следуя своему вдохновению (я видел подобный же обычай в племенах мамбукушей в Калахари).

Женщины после испытательного срока у свекрови получают свои личные хижины. Тростниковые ширмы охраняют их от нескромных взглядов. Женщины живут недалеко одна от другой со своими малышами. Их господин и хозяин приглашает жен по очереди в специально для него выделенную на женской территории хижину, чтобы исполнить свой супружеский долг.

В столице другие масштабы. Великолепная большая хижина — резиденция королевы-матери — постоянно поддерживается в порядке. Огромный купол хижины опирается на ритуально обработанные деревянные столбы. В стенах у входа сделаны дыры, через которые во время торжеств король прежде раздавал почетные плевки. В этой хижине король при поддержке матери просит у предков благополучия своих подданных, здесь же они совершают обряд призывания дождя. Династические реликвии тщательно убраны в футляры из плетеной тесьмы.

Супруги монарха живут группами во многих районах Свазиленда. И принцы в определенной мере подражают этой привычке: Ндебанкулу, например, разместил своих супруг — а их было только десять — в трех различных местах. Число жен Собхузы II вынудило его смотреть дальше. В 1935 году было сорок королев, а в 1961 их стало на восемь больше. Конечно, у короля свои удовольствия в любви, потому что он волен остановить свой выбор на любой молодой девушке при условии, что она не просватана. Если девушки хотят уклониться, то почему они не прибегают к той же хитрости, что холостяки-белобилетники при наборе 1935 года?

Маленький столичный гарем короля занимает место за общей оградой, где к каждой из этих дам ведет отдельная тропинка. Хотя жилища раздельные, некоторые старые супруги охотно делят свой кров с молодыми; это их развлекает!

Стражник скрывается поблизости. Без сомнения, его возмутило бы, если бы ему сказали, что он выполняет обязанности евнуха…

У короля есть свой собственный дом, в котором он принимает по ночам местных красоток. Он не живет в этом доме непрерывно. С тех пор как король женится в десятый раз, он покидает сень королевы-матери и устраивает свои резиденции там, где ему понравится.

Вокруг большой хижины и гарема концентрически расположены жилища знатных людей, а позади — дома простого народа.

Внешний вид жилищ Свазиленда, образ жизни людей могли частично измениться после стольких лет контактов с европейцами, особенно в больших центрах. Но глубинная структура остается нетронутой. Именно эти многочисленные естественные неизменные обычаи и надо описать, пока прогресс неизбежно не поглотит все следы прошлого…

Древняя королевская власть не уступила под медленным давлением британской администрации, по меньшей мере она сохранила свои особенности.

По привычке королю продолжают давать имена: Лев, Солнце, Млечный Путь, Препятствие Врагам. А королеве-матери — Слониха, Земля, Красота, Мать Всех и т. д.

Королева-мать по-прежнему носит корону из темного дерева, украшенную розовым пером фламинго — птицы дождя. леопардовую шкуру и кожаные мешочки, содержащие королевские лекарства; эти мешочки привязываются к запястьям и лодыжкам.

Считается, что здоровье короля обеспечивает всеобщее благополучие. Король скрупулезно продолжает выполнять традиционные запреты: не смотреть на покойника, не прикасаться к трупу, но касаться молил или лиц, носящих траур. И народ по-прежнему празднует основные события его жизни: рождение, вступление на престол, свадьбы.

Когда король умрет, он будет единственным свази, кого набальзамируют но очень старым рецептам, применяющимся только в клане дламини. И его останки будут покоиться в том место, которое заняли его предки.

Вся законодательная, исполнительная, политическая власть теоретически возложена на короля и королеву-мать. По внушительная иерархия сановников сводит участие монарха в государственных делах к простой формальности; сановники заседают в совете, сдерживают в необходимых случаях реакцию народа, пресекают всякие попытки установления тирании. Нет нужды, как это случалось у зулусов и других воинственных народов, прерывать убийством род правителя, который чрезмерно расширил свои функции: свази достаточно эффективно держали династию в удилах, чтобы прибегать к таким крайним средствам. Равновесие достигалось почти всегда. В военном отношении также нечего бояться импульсивных движений короля: он может считаться номинальным главой войска, по столичным гарнизоном распоряжается специальный военный вождь.

Участие королевы-матери в управлении государством также является гарантией равновесия. Если король председательствует в верховном суде и может осуждать на смерть, то королева-мать вершит в своей большой хижине другой суд, где можно добиваться милосердия. Когда совершают моление о дожде, королева присутствует на нем. Она храпит священные реликвии и ингредиенты тайных снадобий, дающие властителю его сан. Она ловко расширяет свою популярность. Когда-то они делили ответственность между собой. В наши дни король обычно не выходит за пределы административных вопросов, она — ритуальных. Конфликт между ними стал бы угрозой национальной безопасности. Но конституция предотвратила возможную опасность. Чтобы королеве-матери не пришла идея устранить силой царствующего короля и заменить его одним из более податливых братьев, установлено, что «брат по крови не может быть наследником» — радикальное отличие от обычаев остальных народов банту. Кроме того, королева-мать не имеет права рожать «более одного ребенка мужского пола». А после смерти своего мужа она окончательно отказывается от любовных радостей.

Приняли еще одну предосторожность, чтобы предотвратить преступные намерения честолюбивых молодых принцев. В конституции сказано, что «никто не будет по рождению наследником престола». Назначение будущего короля происходит только после того, как освободится трон. Таким образом, не будучи уверен, никто не попытается ускорить получение наследства.

Разделение резиденций двух правителей само по себе уменьшает возможность трений. Как только король, женившись в десятый раз, переносит свою квартиру подальше от столицы, королева-мать часто по нескольку недель ожидает его визита. Сообщаясь через курьеров, они вынуждены смягчать в посланиях выражения. А многие из связных проявляют себя, кроме того, хорошими дипломатами.

Если король умирает раньше матери, она принимает на себя заботу и честь воспитать нового монарха и сохраняет бразды правления до его совершеннолетия. Поговорка свази иллюстрирует это счастливое продление ее роли: «Тыква продолжает расти и тогда, когда плод созреет…» Хотя сравнение правительницы с тыквой могло бы показаться дерзким!

Именно поэтому столь важен и так кропотливо обсуждается выбор королевы-матери. Иное случилось с Собхузой, рекордсменом по длительности правления, когда в 1942 году королева-мать умерла. Когда кончился траур, пост королевы-матери достался сестре умершей, которая также была супругой отца Собхузы. Она в свою очередь испустила дух, тогда как здоровье Собхузы оставалось цветущим. Тогда сановники решились выдвинуть в правительницы самую старую из собственных жен короля, обосновав это после долгой дискуссии тем, что она происходит из того же самого клана, что и две последние почившие королевы-матери. И ее назвали королевой-матерью, хотя она вышла из гарема живущего короля… с которым, как стало известно, она сразу же после избрания прекратила интимные связи.

Когда король вершит дела правления, за ним наблюдают, но в то же время он надежно защищен. Главные его соперники назначаются губернаторами провинций на значительное расстояние от королевской резиденции — мера, которая уменьшает риск заговора и не шокирует, потому что она вполне конституционна.

Фаланга братьев по крови, или «тинсила», призвана прежде всего защитить короля от возможных соперников, но в особенности от врагов, когда они есть! Двое первых в «тинсиле» — королевские сверстники, которые женятся в то же время, что и он. Они получили насечки, куда им влили несколько капель королевской крови, смешанной с магическими веществами: эта операция превратила их в «близнецов» короля. Самому королю сделали идентичное переливание их крови. Народ их троих называет отцами.

«Индвуна», или советников, не набирают из среды королевских родственников. Премьер-министр, или великий индвуна, обычно устраивает свою резиденцию в столице; его функции постепенно превращаются в наследственные. Ему разрешено есть с блюда своего господина, но брать жену из королевского клана запрещено. Он беспристрастен — часто бывает, что он поддерживает королеву-мать против короля.

Последнюю группу официальных лиц составляют «тиньянгa» — знатоки обрядов.

Все эти высокие чиновники не получают никакой оплаты. Их избирают пожизненно и сменяют только тогда, когда обнаружат какие-либо серьезные недостатки; пьянство, глупость, слабохарактерность таковыми не считаются.

В стране постоянно действуют два традиционных совета, в которых заседают принцы, в равной мере контролирующие действия правительства и руководящие им.

Внутренний совет, или «ликоко», собирается нерегулярно; народ не знает его состава.

«Либандла-лака-нгване», или Совет народа нгване, более открытый, более представительный. В нем участвуют все вожди, вся знать. Он заседает в столице, на площади, где торгуют скотом. Оратор из ликоко открывает заседание, потом любой может взять слово.

Мне вспоминается, как однажды, в октябре, я пересекал север Свазиленда, возвращаясь из Лоренсу-Маркиша в Иоганнесбург. Заходящее солнце рассыпало свое золото в травянистых холмах. Прошло уже несколько ливней, и робкое зеленое руно покрывало красную землю, однако по полностью скрывая ее цвет.

Внезапно я остановился на меже, конечно, не ради самого поля, а из-за задержавшихся там женщин. В темно-бордовых одеждах, с волосами, склеенными глиной, они тоже на мгновение приостановили свои движения, чтобы взглянуть на меня.

У меня было впечатление, что и их слегка расширенных зрачках я вижу направленный на меня взгляд древнего и благородного народа. Осунувшиеся лица выдавали усталость. Но поразительная энергия исходила от этих лиц.

Потом, словно мой приход напомнил им о времени, они собрали свои орудия и цепочкой удалились. Они шли на другие работы, не менее тягостные, — к домашнему очагу, где их ожидали мужья и дети, и рабству, но и к величию своей судьбы.

Испокон веков крестьяне-свази занимаются земледелием и скотоводством, но никогда их скот не использовался дли транспорта, что отличает их от других банту.

Жизнь в деревнях регулируется смелой сезонов. Перед сентябрьскими ливнями женщины берутся за мотыги и засевают маленькие террасы по берегам рек. После обильных ливней она присоединяются к мужчинам для работ на больших полях, которые обрабатывают плугом на быках. Именно плуг вынуждает мужской пол засучить рукава! Дело в том, что в плуг запрягают быков, а быки считаются запретными для женщин.

С ноября по январь непрерывные дожди вынуждают устраивать «мокрый антракт». Потом, с февраля по март, женщины собирают кукурузу. Наконец, с апреля по июль наступает затишье в сельскохозяйственных работах.

Соседи и родственники обмениваются визитами. Мужчины встречаются, угощают друг друга пивом, спорят о чем попало и идут ко двору вождя.

В это время ремонтируют или заново перестраивают хижины. Охота привлекает к себе немало поклонников. Появляются и сборщики налогов, надеясь застать свои жертвы дома. Тогда охотники медлят с возвращением, а те, кто не охотится, пускаются наутек, как можно дальше от дома, при случае идут работать в хозяйства белых.

Ненадежные средства существования почти не предохраняют от недоедания на стыке старого и нового урожая. Несмотря на это, некоторые продукты питания остаются запретными: рыба — для всех, яйца — для женщин. В нормальное время повседневный стол состоит из кукурузы, скудных порций молока и мяса. Дополнительное питание составляют дикие плоды, мягкие корни в даже насекомые.

Разделка говяжьей туши — почти торжественная операция. Каждый из кусков туши имеет специального адресата в зависимости от возраста, пола и общественного положения человека. Выбора нет — каждый берет то, что ому причитается. И этот исключительный праздник длится порой несколько дней. Пиршество заканчивается знаменитым блюдом — красным пирогом; его пекут из муки, заправленной сырой бычьей кровью.

Хозяйственные работы разделены между мужчинами и женщинами. Первые обрабатывают землю, строят дома, доят коров (опять же вследствие своего исключительного права касаться скота), сшивают дубленые кожи, делают из них щиты. Вторые работают мотыгами в поле, вьют веревки, плетут маты и корзины, изготовляют большую часть (украшенной красивыми симметричными рисунками) гончарной посуды и варят пиво.

Ясно, что монополия на плуг, на охоту и способность участвовать в потенциальных войнах обеспечивают мужчинам превосходство, которое они всячески выказывают.

Аристократы в принципе по работают. За их имениями следят мелкие вожди, устроившиеся поближе к ним. Но благородные женщины должны по меньшей мере показываться на полях и делать вид, что они работают в сельском хозяйстве.

Конечно же, есть специализированные профессии: резчики по дереву, кузнецы. Самые важные ремесла — кузнечное и железолитейное (руду добывают западнее Мбабане). Опытные мастера изготовляют мотыги, ножи, наконечники стрел и копий.

Кустарный меднолитейный промысел постепенно исчезает. Когда-то он поставлял браслеты, включая сюда и те, что являются знаками королевского достоинства, и прекрасные латунные бусины, украшающие рубашки десяти первых супруг владыки.

Гончары изготовляют блюда, миски и разные сосуды.

Свази отводят сверхъестественному важное место в своей жизни. В первую очередь их волнует влияние солнца, которое считают олицетворением мужской силы, и луны — олицетворения женской силы (от которой зависит плодородие). Радуга ассоциируется с весенним ростом. Большинство ритуальных церемоний выполняется с учетом положения луны и солнца. Считается, что духи более активны в сумерках или в темноте.

Главную роль в суевериях свази играют «эмадотли» — духи предков. Поэтому очень заботливо почитают их души, как и их тела. И начинают с почитания тела в момент кончины.

Когда умирает мужчина, протокол строг. Его супруги бреют свою шевелюру и на три года одеваются в черное. У вдовца нет такой обязанности, если он теряет одну из своих жен, скромную могилу которой роют на окраине поселения.

Говорят, что ушедшие вдаль души возвращаются к своим семьям во время праздника окончания траура по ним. В их протекции не сомневаются. Согласно поверью, души умерших проявляют себя, посылая змей, хотя и не перевоплощаются в этих пресмыкающихся. Например, ужасная мамба, по поверью, — посланник умерших королей. Змеи-посланца не надо бояться: она мирно заползает под хижину. Но если змея быстро выползает обратно — это расценивается как плохое предзнаменование…

Предки снисходительны. Они наказывают скупость, нарушение супружеской верности, честолюбие, но никогда не убивают. Внезапная смерть приписывается действию злых колдунов или колдуний. Напротив, естественная неотвратимая смерть, конец каждого является результатом воздействия Самого Великого, Первого Существа, которое туманно называют Великий Предок, не удостаивая имени бога. В молитвах его обходят молчанием, а просьбы адресуют только семейным предкам.

По широко распространенному мифу, вечную жизнь олицетворяет собой хамелеон, а ящерица — вестник смерти. Когда хамелеон останавливается по дороге, чтобы полакомиться ягодами, и ящерица его обгоняет… тогда обрывается чья-нибудь жизнь.

Духов чаще всего призывают при каких-либо несчастьях или в случае смерти. Жрецов у свази нет; семьи, желающие вступить в контакт с умершим (свази считают, что умершие испытывают голод!), кладут в сумерках пищу в специальном углу хижины. Эта пища предназначена духу умершего. Потом оплакивают мертвеца. Глава общины фамильярно разговаривает с ним, как если бы мертвец еще был жив. Иногда ему даже посвящают песню. От духа ждут согласия, прежде чем что-либо предпринять.

Незадолго до наступления дождей скот ведут к царским могилам — в рощи, «где, словно шелест, слышны голоса сверху и ползание змей». Змеи эти оберегаются великими вождями, живущими по соседству. В этих рощах специально обученные ораторы беседуют с духами о положении в стране и просят их благосклонности.

Часть приведенного к могилам стада приносят в жертву. Остальные животные возвращаются домой в полнолуние, и все сидят притихшие под навесами, тогда как король и его мать принимают возвращающихся путников со стадом. Наконец, следует общая песня о процветании королевства.

На следующий день пригнанный скот убивают. Каждое животное посвящают определенному духу. После этого начинается священный праздник.

Первые — только более или менее проверенные практики. Вторые — артисты.

Все свази более или менее знают целебные свойства растений.

Лекари получили свои знания по наследству. Они прибегают к материальным лекарствам охотнее, чем к красивым словам. Они рекомендуют ингаляцию, слабительное и… готовят магические напитки. Лекари таскают с собой небольшой арсенал мешочков, тыквенных бутылок, амулетов. Лекари у свази пользуются подлинным уважением, так как считается, что их дар врожденный.

Все прочие — кудесники, «избранные духами» ввиду особой их одержимости. Внешним проявлением их призвания были либо неизлечимая лихорадка (по поверью, сверхъестественного происхождения), либо другие расстройства.

Кудесник, отправляясь в путь, лишает себя пищи и сна — у него появляются ужасные грозы, видения змей и безбрежных рек… Напичканные искусно составленной гаммой снадобий, они недолго ждут состояния, в котором могут «услышать голос духа-проводника».

Вопреки авторитету кудесников простой смертный не слишком стремится приобщиться к этой касте! Он предпочитает жить нормальной жизнью.

Несмотря на сравнительное социальное безличие женщин, среди них встречаются лекари и ворожеи. Очень мало женщин может быть лекарями, потому что ученичество в этой профессии требует легкости передвижения для изучения и сбора растений, а слабый пол свободой передвижения не пользуется, он раб хозяйственных забот. Зато ворожей хватает! Они «сообщаются с духами» в тиши своих хижин. И часто мужья, хотят они этого или нет, вынуждены «слушать голоса духов»…

С некоторого времени у свази возросло число всевозможных кудесников, что является следствием связей с племенами сото и тонга. Кости, раковины, странные бусинки, «говорящие калебасы» — великое средство чревовещателей, кастаньеты сопутствуют магическим обрядам.

Эти люди не останавливаются перед испытанием ядом. Подозреваемому в пагубном влиянии дают выпить яд. Якобы невиновного яд не трогает, а виновного стошнит, и он сознается.

Это инквала, собирающая весь народ. Центральный персонаж этого праздника — сам король.

Если король не достиг совершеннолетия, то размах празднеств уменьшается. Праздник достигает самого ошеломляющего блеска только в правление монарха, наделенного полной властью и восседающего рядом с первой по титулу супругой.

На праздник вызывают особых служителем культа, которых величают «люди моря». Они прибывают заранее, чтобы заняться основными приготовлениями. Один из них пойдут в леса, другие — на побережье океана или вдоль рек и соберут «воду всего мира» и священные растения, способные очистить короля.

Инквалу открывает трехдневное празднество, которое оканчивается в период летнего солнцестояния, когда исчезает луна. Потом идет главное празднество. Наконец, заключительная шестидневка. Общая продолжительность праздника — три недели.

Праздник устраивают на столичной площади, где торгуют скотом, но главные обряды совершаются тайно в королевском святилище. Танцы начинают, выстроившись полумесяцем. Потом, на закате солнца и ночью, танцоры смыкаются в круг, который символизирует полную луну. Этот танец завершается призывом луны. Величественная песня рассказывает историю королевства, славит короля и его подданных. Внезапно вожак приказывает замолчать. Король выплевывает какое-то снадобье сначала на восток, потом на запад. А толпа кричит: «Он его заколол!» Это значит — король победил.

Тогда начинается новая песня, превозносящая короля под именами Бык, Лев, Необъяснимый, Великая Гора… День спустя та же самая программа. На этом малая инквала окончена.

Тем временем в королевской резиденции суетятся вокруг костюмов, которые берегут для большой инквалы.

В великий первый день, с восходом зарождающейся луны группа молодых «чистых» — неженатых — воинов обрубает ветки «магического» древа и украшает королевское святилище снаружи гирляндами (по поверью, листья сразу же увянут, если их коснутся «нечистые»).

Вернувшись утром второго дня к святилищу, они встречают у этой зеленой короны столпившихся советников. И воздух ласковым дуновением дышит на ограду, скрывающую сосредоточенного владыку.

Главное событие третьего дня — смерть быка. Король убивает своим посохом избранное животное, совершенно черное, которое молодые «чистые» вталкивают в святилище. Часть скелета быка служит для изготовления таинственных династических ингредиентов, остальное предлагают предкам. Смерть быка должна помочь владыке собрать всю его силу накануне решающего дня.

Утром последнего дня, наевшись освященной нищи, король является народу в ужасающем виде, утверждая свое превосходство, свою победу над принцами-соперниками. Темой дня являются воспоминания о феодальных войнах. Под эскортом своей матери и чиновником король вступает в самую гущу толпы, поющей и танцующей под палящими лучами солнца танец инквалу.

Король удаляется в сумерках, чтобы вновь появиться в необычном костюме из шкур диких животных, к которым прицеплены зеленые травы. Все его тело умащено червой мазью. К нему один за другим приближаются принцы. Они упрашивают короля вернуться в святилище. После этого следуют новые песни и танцы.

Члены клана дламини и иностранцы (они должны изображать врагов) отходит в сторону. Король остается, окруженный своим народом и своими лояльными сторонниками. Нервное напряжение растет.

Войдя в высшую степень транса, король размахивает бутылочной тыквой — северной тыквой, напоминающей о том, что свази пришли с севера. Он кладет ее на щит, который держит горизонтально один из его сверстников. Демонстрируя свое могущество, он объявляет о наступлении Нового года, призывая народ счастливо прожить его.

Потом вожди уединяются, сохраняя лица вымазанными черной краской, а тела — жиром. Люди отказываются от сексуальных удовольствий, омовений, развлечений. Над столицей воцаряется молчание. Песни инквалы прерываются.

В последний день третьей недели окрашенные краской вожди умываются и увлажняют кожу различными составами, придающими коже блеск. Сжигается все, что использовалось в церемониях. Король факелом из ветвей лиственного дерева зажигает костер, вокруг которого он прогуливается полуголый, орошая пламя священной водой.

В полдень король и его подданные одеваются в специальные одежды и возвращаются на сцену для заключительного акта.

Песни и пляски уже не такие патетические, как раньше. В них выражена надежда на дождь, на милость предков. Если этого чуда не происходит, год может оказаться плохим…

На празднике инквалы воинам запрещается носить оружие: дротики, палки и даже щиты. Власти боятся, что возбуждение или спор приведут к какому-либо инциденту. В старые времена вожди пользовались чрезмерным возбуждением народа, вызванным инквалой, чтобы объявить войну соседнему племени…

Сколько всего уже унес ветер! Как много в этих строчках отражает скорее предшествующую эпоху, чем живую современность.

Но не все в Свазиленде изменилось. Многое из описанного еще существует с разными нюансами!

К главе 5