Черный лед

ВОСЬМАЯ ГЛАВА

— Мистер Кроу, — спросил Шерлок, — что с моим братом? Что с Майкрофтом?

Утром следующего дня после приключения в музее они сидели в ресторане гостиницы «Сорбонна», где останавливались во время прошлого приезда в Лондон. Кроу поднялся раньше и ушел по делам, но, когда Шерлок спустился к завтраку, он уже успел вернуться.

— Хорошая новость: его освободили под залог, — ответил Кроу.

— Что это значит?

— Это значит, что кто-то — в данном случае клуб «Диоген» — внес некоторую сумму наличными и передал ее на хранение в суд. Размер этого взноса определяет судья, исходя из того, какая сумма денег может удержать подозреваемого от попытки к бегству. Если твой брат исчезнет до начала слушаний, эти деньги будут конфискованы. — Кроу засмеялся. — Если бы для залога хватало пяти шиллингов, то любой преступник с горстью мелочи в кармане оказывался бы на свободе в считаные часы после ареста, и большинство из них сразу же пускались бы в бега.

— Ну и сколько пришлось заплатить за освобождение Майкрофта?

— Кажется, речь шла о пяти тысячах фунтов.

Шерлок поморщился:

— Ну и где сейчас Майкрофт?

— В клубе. Беседует со своим адвокатом за обильным завтраком. Я телеграфировал ему, что у тебя все в порядке и что мы остановились в «Сорбонне». Вероятно, он присоединится к нам позже.

— Откуда у клуба «Диоген» столько денег для залога? — удивился Шерлок.

— Видимо, в клубе есть фонд, который сами же члены клуба и пополняют. Из этих денег оплачиваются консультации юриста и оказывается финансовая помощь. — На лице Кроу появилось задумчивое выражение. — Странно, что начальство Майкрофта ничем ему не помогло. Они продолжают отмалчиваться. Возможно, просто не хотят, чтобы их обвинили во вмешательстве в ход правосудия, ведь правительство и полицией тоже руководит.

Шерлок раздумывал пару минут.

— Но тот человек, которого мы нашли… тот, кто напал на меня под вокзалом Ватерлоо… Он же признался, что Майкрофта подставили. Отсюда следует, что убийство организовал кто-то другой.

— Это факт, да, но полиции потребуется некоторое время, чтобы собрать доказательства в пользу твоего брата. Важно здесь то, что адвокат клуба «Диоген» может указать им правильное направление поисков. — Кроу нахмурился. — На самом деле меня беспокоит, что люди, которые подставили мистера Холмса, все еще на свободе, — и мы не знаем ни их мотивов, ни что они собираются делать дальше.

— Думаете, они еще одно убийство подстроят, чтобы его обвинить?

Кроу пожал плечами:

— Не исключено. Но если Майкрофту удастся доказать свою невиновность по этому делу, вряд ли на него смогут повесить другое убийство. У нас во время Гражданской войны была в ходу такая поговорка: один раз — случайность, два раза — происки противника. Даже полиция это понимает. Нет, думаю, нам надо готовиться к чему-то совершенно новому. К другому сценарию.

— Так что же нам делать? Как уберечь Майкрофта?

Кроу некоторое время смотрел на Шерлока. Его взгляд был обманчиво мягким, но Шерлок знал, что наставник видит его насквозь.

— Ты очень предан своему брату, правда? Многим твоим ровесникам плевать на старших членов семьи, но ты не такой. Ты хочешь его защитить.

Шерлок отвернулся, чтобы Кроу не заметил его слез.

— Наш отец в Индии, — сказал он, — а мама больна. Что до нашей сестры… она не может никому помочь. Майкрофт — это все, что у меня есть, а я — все, что есть у него. Мы должны заботиться друг о друге. — Он невольно улыбнулся. — И вы, наверное, заметили, что он не отличается энергией и расторопностью. Он же без посторонней помощи даже из одного конца города в другой не доедет. — Шерлок засмеялся. — Я слышал, что однажды его пригласили на ужин в загородное поместье. Обычно Майкрофт не принимает таких приглашений, но у хозяина был огромный винный погреб, а тамошний повар славился своими десертами, так что усилия того стоили. Майкрофт взял кеб, чтобы добраться до вокзала, потом около часа ехал на поезде и уже там, на станции, нашел повозку, чтобы проехать последние пять миль. Наконец ему осталось лишь взойти на небольшой холм перед парадным входом, но он только взглянул на подъем, повернулся и попросил кучера отвезти его обратно на станцию. Вот такой он человек. Потрясающе умный, но совершенно непрактичный.

— И ты любишь его.

— Он мой брат. Конечно, я его люблю.

Чувствуя себя неуютно от того, что разговор зашел на такую личную тему, Шерлок посмотрел на Амиуса и спросил:

— А у вас есть брат?

Лицо Кроу превратилось в непроницаемую маску.

— Давай не будем об этом, — ответил он, и его голос звучал, как скрип двух камней друг о друга.

Они немного помолчали и снова взялись за еду.

Наконец Кроу огляделся и показал на молодого официанта, который накрывал завтрак для сидящего неподалеку семейства.

— Посмотрим, как ты усвоил мои недавние уроки. Что ты можешь о нем сказать?

Шерлок задумался.

— Я запомнил его еще с прошлого раза. — Он осмотрел официанта с ног до головы. — Форма ему немного коротка, и брюки несколько раз чинили. Он, очевидно, носит ее, не снимая, уже некоторое время. Либо жалованье маленькое, либо он тратит его на что-то другое. При этом ботинки новые и хорошо начищены, и это не вяжется с состоянием его формы. — Шерлок пригляделся более внимательно к лицу и волосам официанта и понюхал воздух. — Он пользуется макассаровым маслом[3] для волос. Да, я чувствую ароматы жасмина, апельсина и кокоса. Макассаровое масло недешево — похоже, большую часть своих денег он тратит на то, чтобы нравиться женщинам, и покупает для этого масло, обувь и, вероятно, одежду, которую носит вне работы. Поэтому я делаю вывод, что он не женат. — Шерлок пожал плечами. — Пожалуй, это все.

— А если я скажу тебе, что у него было три судимости за карманные кражи, — произнес Кроу, — и что он сидел в тюрьме? Мне это сообщил швейцар. Управляющий все-таки взял этого парня на работу, потому что он — сын его сестры.

Шерлок пристально взглянул на официанта и отметил:

— Он все время крутится возле отца семейства. Наверное, ищет случай стянуть что-нибудь ценное.

И тут официант уронил нож. Шепотом извинившись перед посетителями, он наклонился, чтобы его поднять.

— Смотрите! — воскликнул Шерлок. — Наверное, он сделал это специально. Он специально их отвлек, чтобы засунуть руку клиенту в карман пиджака.

— На самом деле, — признался Кроу, — он вовсе не карманник. Я все выдумал. Он поет в хоре Вестминстерского аббатства. Но он действительно племянник управляющего.

Шерлок, смутившись, еще раз окинул взглядом развернувшуюся перед ним сцену. То, что еще минуту назад выглядело подозрительным, теперь казалось совершенно невинным. Официант выпрямился, держа в руке нож.

— А это правда, то, что вы сейчас сказали?

— Нет, — ответил Кроу. — И это я тоже придумал. На самом деле он в прошлом году зарезал человека во время драки в трактире, но дело было прекращено из-за недостатка свидетельских показаний.

Та же самая сцена — стол, сидящая за ним семья, возвышающийся над ними официант — теперь выглядела совершенно иначе. Официант угрожающе заносил нож над шеей отца семейства.

— И это тоже ложь? — раздраженно спросил Шерлок.

— Конечно, — согласился Кроу. — Мне ничего не известно об этом человеке, кроме того немногого, что можно о нем сказать, осмотрев его одежду, волосы и руки. Я не знаю историю его жизни. Я просто хотел показать тебе, как меняется восприятие в зависимости от ярлыка, который мы повесили на человека, и что мы навешиваем ярлыки, опираясь не только на наши знания, но и на то, что мы считаем знаниями. Но тренированный ум не пользуется ярлыками и опирается лишь на реальные факты или логические умозаключения. К тому же тренированный ум способен извлекать выгоду из способов мышления других людей, подталкивая их к нужным действиям или решениям.

Шерлок уже собирался как следует расспросить Кроу о том, как можно управлять чужим восприятием, когда от двери вдруг донесся знакомый голос:

— Шерлок, мистер Кроу, можно к вам присоединиться?

— Майкрофт! — воскликнул Шерлок.

Брат шел к их столику через зал. Выглядел он так же безукоризненно, как и всегда: костюм и жилет тщательно выглажены, шляпа вычищена… Но он заметно осунулся, а его глаза были глазами человека, недавно повидавшего такое, о чем хочется поскорее забыть.

— Мистер Холмс, — обратился к нему Кроу, встав со стула. — Присаживайтесь, пожалуйста. Чашку кофе или чая?

— Чай — это было бы замечательно, — ответил Майкрофт, опускаясь на стул, вряд ли рассчитанный на его вес. — А еще лучше — целый завтрак.

— Я думал, ты уже позавтракал со своим адвокатом, — заметил Шерлок.

Майкрофт мрачно посмотрел на него.

— Если и существует закон, запрещающий потребление более одного завтрака за утро, то мне о нем ничего не известно, — произнес он. — На самом деле мой первый завтрак вряд ли можно назвать этим словом. Тост отсырел, бекон заветрился, а кровяная колбаса засохла. О джеме я даже не говорю. Меня не было в «Диогене» всего один день, но и за это время он успел прийти в упадок! Так что у меня лишь разыгрался аппетит для настоящего завтрака, каковой, я надеюсь, мне здесь подадут.

Кроу дал знак принести еще одну тарелку с завтраком и чайник чая. Майкрофт проследил за его взглядом и пару секунд рассматривал официанта.

— Норвегия? — спросил он Кроу.

— Финляндия, — ответил тот.

— Да, конечно. — Майкрофт покачал головой. — То недолгое время, которое я провел в заключении, пагубно повлияло на мои логические способности.

Кроу перехватил удивленный взгляд Шерлока.

— Да, я сказал, что ничего о нем не знаю, — признался он, — но это тоже была ложь. Он из финской семьи, это видно по его стрижке.

— Ну и зачем снова лгать? — возмутился Шерлок.

— Какая странная особенность, — заметил Кроу. — Если один англичанин ловит другого англичанина на лжи, даже не один раз, а два или три, то после этого почему-то начинает верить, что вот теперь собеседник перестанет лгать и начнет говорить правду. Думаю, это связано с вашим британским понятием о честной игре, которое в таких случаях совершенно неприменимо. На самом деле если кто-то солгал один раз, то, скорее всего, он лжет часто и постоянно.

Майкрофт повернулся к Шерлоку.

— Я слышал, у тебя были… неприятности, — сказал он. — С хищной птицей. Как ты себя чувствуешь?

— Отлично. А ты?

Майкрофт пожал плечами:

— По крайней мере, я теперь могу сказать, что видел, как живет другая половина общества. Но мне не кажется, что этот опыт был для меня полезен. Мой адвокат уверен, что сегодня днем с меня снимут обвинение.

— И вы не знаете, почему стали жертвой этого преступного замысла? — спросил Кроу.

— Есть несколько версий, — ответил Майкрофт. — Или кто-то хочет мне отомстить, но я не могу понять, кто именно и за что. Или, что более вероятно, кто-то хочет устранить меня от участия в событиях, которые должны произойти, или не допустить меня к документам, которые должны оказаться на моем столе и потребуют каких-то действий… — Он взглянул на Шерлока: — Ты должен знать, что я работаю в Министерстве иностранных дел. У правительства есть множество специалистов в разных областях, но сам я считаю себя человеком с разносторонними знаниями. Ко мне стекаются самые разнообразные факты и гипотезы, а я ищу в них систему — связь между событиями, которые на первый взгляд кажутся независимыми. Часто именно на таких связях и строится внешняя политика.

— А что-то более конкретное вам в голову не приходило? — поинтересовался Кроу.

— Я не обсуждаю служебные дела за пределами Уайтхолла, — прошептал Майкрофт. — А… вот и мой завтрак.

Официант поставил перед ним тарелку и снял металлический колпак. При виде еды лицо Майкрофта расплылось в улыбке.

— Великолепно, — сказал он. — Отличный выбор, и прекрасно приготовлено. Мои комплименты шеф-повару. — Как только официант отошел, Майкрофт продолжил: — Да, я сказал, что не обсуждаю служебные дела вне Уайтхолла, особенно в присутствии человека, принадлежащего к другой нации, но я знаю вас очень давно и пришел к выводу, мистер Кроу, что вы умеете хранить секреты. — Он наколол на вилку гриб и откусил кусочек. — О, превосходно!

И Майкрофт Холмс начал жевать, жмурясь от удовольствия.

— Итак, — произнес он, снова открыв глаза, — на чем я остановился? В настоящий момент я работаю над несколькими международными соглашениями. Но первое, что мне пришло в голову, — это продажа значительной территории вашей родной стране, мистер Кроу.

Кроу поднял бровь:

— Я не в курсе этой новости, мистер Холмс.

— Не удивительно: газеты об этом почти не писали. Позвольте, я изложу в двух словах: в прошлом году американскому правительству был продан обширный участок земли за семь миллионов двести тысяч долларов золотом. Участок настолько огромен, что цена в пересчете выходит всего лишь два цента за акр — почти даром. Речь идет о землях, лежащих на северо-западе Североамериканского континента. На востоке эта территория граничит с Канадой, на севере она омывается водами Ледовитого океана, а на западе и юге — Тихого.

— А кто раньше владел этой землей? — спросил Шерлок.

— Очень уместный вопрос. Россия. Остальную часть империи отделяет от этих земель лишь Берингов пролив. Кроме того, на этой территории живет множество туземных племен.

— Как же называется это место?

— Русские называют его Аляской, — ответил Майкрофт. — Это же наименование утвердило и американское правительство. Так что теперь эта территория будет носить название «Округ Аляска».

— Всего лишь земельная сделка, — сказал Кроу. — В Америке такие сделки заключается сплошь и рядом. У меня у самого участок в Альбукерке — пока меня нет, им знакомые управляют. Подумаешь, большое дело!

Майкрофт вздохнул:

— «Большое дело», как вы только что его назвали, заключается в том, что сделка может быть признана незаконной.

За столом на пару минут воцарилось молчание — Шерлок и Кроу осознавали важность только что сказанных слов.

— Как такое может быть? — удивился Шерлок. — Наверняка у русского и американского правительств были юридические консультанты, которые проверили все соглашения до мельчайших подробностей.

— Речь идет не столько о легитимности соглашений, сколько о том, что деньги еще не заплачены, и это ставит под сомнение законность сделки.

— Вопрос в том, — задумчиво сказал Кроу, — хочет ли еще кто-нибудь заполучить Аляску? Если нет, то это дело мутное, и Россия может просто пролететь со своими деньгами.

Майкрофт положил на тост кусочек кровяной колбасы и поднес ко рту. Всю следующую минуту он молча жевал с выражением блаженства на лице.

— И тут мы подходим к самому щекотливому моменту, — сказал он наконец. — У меня есть человек в Москве. Я могу сказать, что это мой человек, потому что, хотя жалованье и деньги на расходы ему выплачивает Министерство иностранных дел, отчитывается он только передо мной, и ни перед кем больше.

— Полагаю, вы хотите сказать, что он выдает себя за того, кем на самом деле не является?

— Вообще-то он журналист, и преотличный, но кроме того, он поставляет мне информацию о планах царя и его придворных. — Майкрофт со вздохом отодвинул тарелку. — Сегодня утром, просматривая корреспонденцию, которая поступила ко мне в те часы, пока я находился в полицейском участке на Боу-стрит, я обнаружил два сообщения, связанных с этим человеком. Первым было письмо от него. В нем он сообщил, что обладает проверенной информацией о встречном предложении, которое сделал испанский посол при дворе царя Александра Второго. Смысл предложения в том, что испанцы готовы заплатить за Аляску десять миллионов американских долларов золотом сразу же по подписании договора. Второе сообщение пришло от сотрудника британского посольства в Москве. В нем мне сообщили, что этот человек, мой агент, исчез.

Майкрофт поднес к губам чайную чашку, а потом снова поставил ее на стол.

— У царя помимо обычных сил правопорядка есть и тайная полиция. Она известна как Третье отделение собственной его императорского величества канцелярии — сразу и не запомнишь, но русские такие названия любят. Руководит им граф Петр Андреевич Шувалов. Я встречался с ним во Франции несколько лет назад. Мы неплохо поладили. Но как бы то ни было, первый департамент Третьего отделения занимается политическими преступлениями, третий департамент — иностранцами. Я подозреваю, что мой человек перешел дорогу какому-то из этих департаментов и его ночью забрали.

— Царь — это что-то вроде короля или императора? — прервал наступившее молчание Шерлок.

— В некотором роде да, — ответил Майкрофт, отвлекшись от своих мрачных мыслей. — Но вообще это непереводимое слово. Как ни странно, оно происходит от латинского «Цезарь». — Он покачал головой. — Русские очень серьезно относятся к титулам, даже более серьезно, чем мы, англичане. Последнее дипломатическое послание царского двора, которое я видел, начиналось так: «Мы, Александр Второй, Божьей милостию Император и Самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский; Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Польский, Царь Сибирский, Царь Херсониса Таврического, Царь Грузинский; Государь Псковский и Великий Князь Смоленский, Литовский, Волынский, Подольский и Финляндский; Князь Эстляндский, Лифляндский, Курляндский и Семигальский, Самогитский, Белостокский, Корельский, Тверской, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных; Государь и Великий князь Новагорода Низовския земли, Черниговский, Рязанский, Полоцкий, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Витебский, Мстиславский и всея Северныя страны повелитель и Государь Иверския, Карталинския и Кабардинския земли и области Арменския; Черкасских и Горских князей и иных наследный Государь и Обладатель; Государь Туркестанский, Наследник Норвежский, Герцог Шлезвиг-Голштинский, Сторнмарнский, Дитмарский и Ольденбургский и прочая, и прочая, и прочая». — Он открыл зажмуренные глаза и перевел дыхание. — Перечисление титулов было длиннее, чем само письмо. Не удивляюсь, что дипломаты не испытывают особого удовольствия, когда их посылают в Москву. Им ведь все это учить!

— Однако ты его запомнил, — заметил Шерлок.

— Да, — ответил Майкрофт с удивлением, — но я же Майкрофт Холмс!

— Давайте вернемся к делу, — прервал их Кроу. — Какими будут последствия, если сделка с Америкой сорвется, а Аляску получит Испания? Нам-то о чем беспокоиться?

— Это нарушит стабильность во всем регионе, — ответил Майкрофт. — Канада — молодая и слабая страна. Франция имеет большое влияние в районе Квебека, а Великобритания сохраняет контроль над Британской Колумбией. Если Испания возьмет Аляску под свой контроль, то все европейские проблемы будут перенесены на другой континент. Подумайте о войнах, которые разгорались между Францией, Англией и Испанией в шестнадцатом и семнадцатом столетиях. Мы же не хотим, чтобы они начались снова. Вам любопытно, что произойдет, если Испания завладеет Аляской, мистер Кроу? Ответ — война. Война, которая разорвет на части Америку, если ей придется выбирать себе сторону в этой войне!

Кроу медленно кивнул своей массивной головой.

— Я понимаю, — сказал он. — Если несколько стран столкнутся на одном пятачке, добра не жди. Это как если бы три или четыре семьи жили в маленьком домике. Непрерывные ссоры.

— Стабильность — вот наш главный интерес, — продолжил Майкрофт. — Говоря «наш», я имею в виду — ваш и наш, Америки и Британии. Всем известно, что Великобритания в последнее десятилетие лишилась многих колоний. Наши колонии в Канаде стали самостоятельным государством, и я ожидаю, что Британская Колумбия присоединится к ним в ближайшем будущем. Мы делаем все, что в наших силах, чтобы сохранить стабильность в регионе. Вмешательство испанцев или французов может изменить политическую ситуацию и карту мира на сотни лет вперед.

— Все это выше моего разумения, — сказал Кроу. — Я не политик, да и не собираюсь им быть.

— Лучше и не надо, — прошептал Майкрофт. — Я видел, как вы ведете переговоры. Кулаки — это не дипломатическое оружие.

— Ну, не знаю, — тихо ответил Кроу. — Разве Клаузевиц[4] не говорил, что война — это продолжение политики иными средствами?

— Да, — запальчиво ответил Майкрофт, — но он был немцем.

— Ну и что все это значит для нас? — спросил Кроу. — Вы думаете, что люди, которые попытались повесить на вас обвинение в убийстве, работают на Испанию?

— Возможно, но маловероятно, — покачал головой Майкрофт. — Зачем испанскому двору скрывать свое встречное предложение, если только переговоры пока еще не находятся на самой ранней стадии… Сейчас им невыгодно заниматься убийствами. Это могут быть и русские, но опять же, зачем им скрывать факт переговоров? — Он задумчиво потер подбородок. — Если только царь не хочет, чтобы американское правительство узнало о переговорах с испанцами, потому что Палата представителей Конгресса США может одобрить выплату семи миллионов долларов золотом, и это разрушит его планы получить более крупную сумму от третьей стороны. Как бы то ни было, в основе всего лежит факт, что первоначальная сделка в лучшем случае сомнительна, пока платеж не совершен.

— Есть и другая возможность, — пробормотал Кроу.

— Да, есть, — согласился Майкрофт. — Кто-то в вашем правительстве может пытаться предотвратить слухи о возможной сомнительности договора, пока вы не сможете совершить сделку, то есть перевести золото царю.

Кроу пожал плечами:

— Я не собираюсь защищать свое правительство. Оно год за годом принимает очень странные решения.

— А может, это еще кто-нибудь, — вмешался Шерлок.

— Третья партия? — спросил Кроу.

— Четвертая, — уточнил Майкрофт. — После русских, американцев и испанцев.

— Пятая, — поправил его Шерлок. — Мы же, британцы, тоже вовлечены.

— Я теперь понимаю, почему дипломатия — такая сложная наука, — улыбнулся Кроу. — Но какое значение это имеет для нас? Вы поняли, что происходит, и будете действовать по своим дипломатическим каналам. Так зачем кому-то строить козни вам, Шерлоку или даже мне? Кто бы ни пытался вас подставить, он же должен был понимать, что рано или поздно вы вернетесь за свой стол, прочитаете донесения и сделаете правильные выводы.

Майкрофт медленно покачал головой:

— Все не так просто. Хотя бы потому, что мое начальство не склонно слишком уж полагаться на мое мнение. У них может быть собственная система контроля, которую они разрабатывали месяцы и годы. А я утратил свой главный источник информации из России. — На лице Майкрофта отразилась озабоченность. — И мой долг перед этим человеком — выяснить, что произошло. Если он в застенках Третьего отделения, то я должен попытаться его освободить. Если он мертв, я должен попытаться отдать его убийц в руки правосудия — или того, что считается правосудием при царском дворе.

— У вас ведь наверняка есть еще люди в России, не так ли? — спросил Кроу. — Они могут этим заняться.

— Нет, у меня нет в Москве никого, кому я мог бы доверять. Я должен сделать все сам, как только с меня снимут обвинение.