Черный Маг Императора 21

Глава 23

Дожидаться майора Воробьева оказалось до удивления скучным занятием. Ладно бы еще с Жориком можно было бы о чем-нибудь поговорить, но парень, похоже, находился под очень сильным впечатлением от всего что произошло за последние несколько часов. Единственное, чего от него можно было добиться — это лишь пустого взгляда и какой-нибудь очередной бессмыслицы.

— Надо было тебе понежнее с тем парнем наверху, — сказал я Ибрагиму, рассматривая станки в лаборатории, которые, судя по внешнему виду, сделал какой-то умелец. — Сейчас бы с ним поговорили. Может быть, он рассказал бы чего интересного.

Турок лишь пожал плечами в ответ. Однако на всякий случай все-таки поднялся наверх и притащил побитого охранника в лабораторию. Чтобы если он очнется, то не надумал никуда удрать.

Я же со скуки решил осмотреть развалины, которые когда-то носили красивое название «Янтарные Своды». Хотя, как по мне, кроме огромных размеров, которое занимало поместье, ничего примечательного в нем было. Видимо, когда-то давно оно выглядело гораздо лучше. Дали же ему такое название за что-то.

Красночереп мне тоже ничего интересного не рассказал, по той простой причине, что не мог видеть, как оно здесь было. Единственное, что меня хоть немного развлекло, это любопытная мозаика на одной из стен и кусок янтаря.

Да, один небольшой кусочек мне удалось найти. Я как раз пытался выковырять его из стены, чтобы рассмотреть повнимательнее, когда в поместье пожаловала полиция. Честно говоря, я даже немного растерялся, когда их увидел. С момента моего звонка прошло чуть больше часа, а по моим расчетам им должно было потребоваться на это часа три, не меньше.

Буквально за пару минут пустующую территорию «Янтарных сводов» заполнили полицейские машины, на которых прибыл довольно внушительный отряд.

Пока Воробьев общался со мной и поглядывал на Ибрагима, остальные полицейские бодро взялись за осмотр лаборатории и допрос свидетелей. Охранника, которого перед этим вырубил Турок, довольно быстро привели в чувство. Теперь он сидел с ошарашенным видом, с опаской поглядывал на моего бывшего помощника и отвечал на вопросы полицейских.

Что касается Жорика, то с ним дела обстояли явно похуже. Несмотря на то, что над ним бились сразу несколько человек, пытаясь добиться от него хоть чего-нибудь кроме невразумительной нелепицы, пока ничего не получалось.

Мы с Романом Ивановичем вскоре покинули лабораторию и вели разговор на свежем воздухе. После того, как в нее набилось множество полицейских, общаться там стало крайне затруднительно. В комнате как-то быстро стало душно и слишком шумно.

Это еще при условии того, что мертвецов я уложил в уголок, чтобы они не мешались под ногами. Да и к чему лишнюю энергию тратить? Майор ведь уже увидел, что они здесь были, а допрашивать их не имело особого смысла.

Мне кажется, было вполне очевидно, что здесь происходило. Вещественных доказательств на любой вкус достаточно. Ну а что касается всего произошедшего в поместье после моего приезда, мог рассказать я и частично впечатленный охранник, у которого день прошел крайне насыщенно.

С того момента, когда я помог Воробьеву в истории с каргами, майор стал относиться ко мне совсем не так, как раньше. Никакого повышенного тона или чего-то в этом духе. Просто спокойный и обстоятельный разговор. Хотя при этом он все равно считал день моего поступления в «Китеж», в некотором роде темным знамением для себя, а меня лично той еще занозой в его заднице.

— Хорошо. Думаю, на этом мы можем закончить, — сказал майор, после того как задал мне сотню самых разных вопросов, а некоторые из них не по одному разу. — По большей части мне все понятно, а что ты здесь делал, ты мне все равно не скажешь, правильно я понимаю?

— Роман Иванович, я ведь уже говорил, что просто гулял, — в пятый раз за сегодня ответил я. — Есть у меня такая странность, окрестности изучать.

— Да уж… Странностей у тебя хватает, — усмехнулся он и посмотрел на Турка, который молча шел рядом с нами. — Кстати, насчет Ящера, которого упоминали эти парни. Я примерно догадываюсь о ком идет речь, и думаю, что к завтрашнему утру он уже будет сидеть в камере. Однако, я все-таки попрошу тебя сохранять некоторую осторожность. Мало ли что…

— Не беспокойтесь, Роман Иванович, я буду под надежной охраной. Ибрагим меня в обиду не даст, — сказал я, а затем спросил. — С чего вы вообще взяли, что мне может что-то угрожать?

— По моему опыту, Максим, наркоторговцы крайне болезненно реагируют, когда у них внезапно закрываются лаборатории, — ответил Воробьев. — Тем более, такая как эта. Дело обставили с размахом, как видишь. Не только отдельную дорогу сюда проложили, но даже о молчаливой рабочей силе позаботились. Подарили «Янтарным Сводам» вторую жизнь, можно сказать, а тут ты пожаловал со своей экскурсией и испортил такое налаженное дело.

— Понятно… — ответил я. — Я думаю, что все будет хорошо. До дома я уж как-нибудь доеду, так что не беспокойтесь.

Честно говоря, об этой стороне вопроса я не думал. Как-то не пришла мне в голову мысль, что владелец этой лаборатории захочет мне как-то отомстить. Не то чтобы меня это особо беспокоило, но мысль о том, что такое в принципе могло произойти, мне не очень нравилась. Уверен, мне станет спокойнее, после того как Воробьев поймает этого Ящера.

— Я тоже так думаю, — кивнул майор. — Но обязан был тебя предупредить. Кстати, одна из наших машин тебя сопроводит.

— Роман Иванович…

— Это не обсуждается, Темников, — нахмурился он. — Мне так будет спокойнее. Воскресенье еще не закончилось, а кто знает, что по пути домой тебя не занесет еще куда-нибудь? С тобой же никогда не знаешь, чем дело кончится.

Препираться было бесполезно. С другой стороны, почему бы и нет? Если Воробьеву так хочется, пусть едут. Хах! Завтра в «Китеже» появится новая сплетня, что меня теперь по городу в сопровождении полиции возят. Звучит даже круче, чем собственный лимузин.

Роман Иванович задал мне еще несколько вопросов напоследок, а затем отпустил домой. На прощание вновь напомнил мне об осторожности и попросил сразу же сообщить ему, если я вдруг увижу что-то подозрительное.

Я пообещал ему, что так и будет, а затем со смешанным чувством покатил домой. Ох и поездочка… Я себя чувствовал очень уставшим. Хотелось поскорее добраться домой, спокойно поужинать, а затем отправиться в Берлогу, чтобы разобраться со статуей в ритуальном зале.

В целом, прокатились неплохо. Немой Колокол я заполучил и даже разжился еще одним артефактом по имени Филибор. Теперь хорошо бы разобраться, что он вообще такое. Просто хрустальный шар со своеобразным мышлением, который будет с удовольствием болтать с Градовским, или от него действительно есть какой-то толк? Ладно, это мы еще выясним.

Хотя ужин получился у нас довольно поздним, это не помешало мне по пути домой заскочить за тортиком, который я обещал привезти деду. Кстати, ему сообщили о моем приезде, когда мы заезжали на наш район, здесь же был небольшой пропускной пункт со своей охраной.

Так что я не удивился, когда увидел встречающего меня деда перед домом. Судя по выражению лица, он был не очень рад, что его внук приезжает домой в сопровождении полиции. Ни моя радостная улыбка, ни тортик в моих руках, не смогли сменить его хмурого вида, до того самого момента, пока я ему все не рассказал.

Лишь после того как я закончил, он наконец отрезал себе кусок жареной курицы и принялся за еду. Молча поел, размышляя о чем-то своем, и лишь когда пришел черед торта, дед сказал мне, что об этом всем думает.

Ни одного слова в упрек я от него не услышал. Он был согласен с тем, что если я всерьез решил заняться ритуалистикой и мне понадобился для этого какой-то артефакт, то мои действия выглядели вполне логично. Правда он не знал, что такое Немой Колокол, но после моих объяснений согласился, что вещь полезная, и будь он на моем месте, то поступил бы точно так же.

Гораздо больше деда озаботил вопрос того самого Ящера, которого Воробьев собирался изловить этой ночью. Ему казалось, что как раз это на самом деле очень важно, и я напрасно легкомысленно отношусь к этому вопросу.

Он как раз говорил мне о том, что завтра сам лично отвезет меня в школу, чтобы ему было спокойнее, когда вдруг мне позвонил Голицын. Василий Юрьевич для начала потребовал от меня обстоятельного рассказа о случившемся, а затем обрадовал приятной новостью, что Ящер вот уже как час сидит в полицейском участке, и не он один. Кроме него еще и какая-то рыба покрупнее, вот только какая именно не сказал. Хорошо бы, чтобы кроме этих рыб в этом водоеме больше никаких не водилось…

Так что звонок главы тайной канцелярии пришелся очень кстати. Дед немного расслабился, мне тоже стало как-то легче, и если бы мне в который раз не пришлось рассказывать, что я забыл в этом поместье, было бы совсем хорошо.

Правда я сомневаюсь, что Голицын поверил моим словам насчет простого любопытства, однако не стал меня слишком долго пытать на этот счет. В конце концов, он сам знал о моей страсти к подобным исследованиям и не раз предупреждал, чтобы я был поосторожнее. Вот только в обычный интерес он вряд ли верил, даже с моим талантом найти себе приключений на ровном месте.

Разобравшись с одним вопросом, мы с дедом перешли к другому, который заинтересовал его гораздо больше, чем история с поместьем. Я решил его познакомить с Красночерепом и сказал, что именно от него узнал о Немом Колоколе.

Дед был единственным человеком, который знал практически все мои тайны, так что я больше не видел смысла скрывать от него, что стал обладателем живого артефакта-вампира. Кому еще я мог рассказать об этом, если не ему?

К этому времени мы с Красночерепом уже достаточно хорошо успели изучить друг друга, чтобы я мог рассказать о нем и о желании оставить себе этот артефакт навсегда. Кроме всего прочего, мне хотелось знать, что он думает по этому поводу и какое у него мнение на этот счет. Совершаю ли я ошибку или поступаю правильно.

Правда живой артефакт решил повозмущаться такому моему решению, опасаясь, что моему деду может не понравиться наша с ним тесная дружба, однако я его практически сразу заблокировал.

Во-первых, чтобы не лез в дела, которые его явно не касаются, а во-вторых, я прекрасно помнил о его способности к внушению. Со мной у него такие штуки не пройдут, а вот насчет деда я не был уверен. Вполне могло случиться так, что этот гаденыш внушит ему что-нибудь не то, склоняя деда на свою сторону.

Что же… Не могу сказать, что дед остался в особом восторге от такого моего приобретения. Однако не стал настаивать, чтобы я избавился от Красночерепа, согласившись с тем, что он самое верное средство от заклинаний магии крови. Он считал, что в моем случае ради безопасности стоит пойти на определенные неудобства.

Кроме того, в его сдержанной реакции большую роль сыграла моя осведомленность насчет артефактов-вампиров, которой он от меня явно не ожидал. Особенно того, что мне даже удалось узнать насчет бывших хозяев Красночерепа, и о том, что в данный момент я являюсь единственным.

Я и не заметил, как за всеми этими разговорами пролетело несколько часов и дело подошло к полуночи. Я помог деду убрать со стола, вымыл посуду, а он в этот момент рассказывал мне последние новости из жизни «Волшебного Базара» и нашей лавки.

Это я попросил его обо всем мне рассказать. За столом мы так и не успели об этом толком поговорить, а я знал, что деду очень нравится делиться этими новостями. Между делом рассказал ему и о своем знакомстве с Горчаковой, а также о начавшейся подготовке к турниру.

Правда об этом мы говорили немного. Дед желал услышать побольше подробностей, но из-за позднего времени я пообещал рассказать ему все в следующий раз. Например завтра, по пути в школу. Честно говоря, меня уже разбирало от желания оказаться в Берлоге, а подробный рассказ мог затянуться надолго.

Оказавшись в своей комнате, я выждал немного времени, прежде чем в доме затихнут все звуки, кроме возни Фауста с Пиратом. Эти двое, похоже, вовсе не нуждались во сне. Затем проверил, что не забыл кусок известняка, и отправился в Берлогу.

Первым делом, конечно же, навестил Люфика, который ждал от меня подарков в виде материалов для работы. Зная о вредности демоненка, иначе поступить было нельзя. Люфицер каким-то образом чувствовал, когда я нахожусь в пещере, и не давал мне покоя своим пищанием, если ему было что-то нужно.

Вот и сейчас я еще не успел подойти к Шкатулке, а он уже вовсю требовал от меня ответов — принес ли я ему что он просил, и если да, то в каком количестве?

Жадина… В этом смысле он мне напомнил Дориана, которому всегда было мало. Уверен, что если бы Мор нашел чужой кошелек с золотыми монетами, то он все равно сказал бы, что нескольких в нем не хватало. Возможно даже половины…

Едва я подошел к ритуальному залу сразу почувствовал, как сильно застучало сердце. Волнительный момент, что и говорить. Сейчас я очень переживал, что мы с Дорианом как-то неправильно поняли, что именно хотела сказать нам статуя, и все эти хлопоты с запечатыванием смеха окажутся напрасными.

Я вытащил кусок известняка из кармана и медленно подошел к мраморному мальчику с книгой. Не знаю почему, но мне казалось, что статуя будто ждет, что я сейчас сделаю, и как будто тоже волнуется. Я осторожно положил известняк на жертвенник и сделал шаг назад, чтобы получше увидеть, что сейчас будет происходить. Если, конечно, вообще что-то будет…

Камень не дрогнул. Но воздух вокруг статуи сгустился, стал тягучим, как мед. Затем кусок известняка прямо на моих глазах стал уменьшаться и вдруг зазвучал смех. Чистый, звонкий, как будто какая-то энергия ворвалась в мрамор.

Сам камень начал меняться. Холодная белизна мрамора вдруг стала теплее. Было такое ощущение, что в статую вливается свет. Прямо на моих глазах мрамор будто перестал быть просто камнем. Внутри камня что-то переливалось как маленькие язычки пламени.

Пальцы мальчика, которые лежали на страницах книги, не сдвинулись с места, ничего такого, однако само ощущение от статуи изменилось. Теперь мальчик не казался навсегда застывшим в неподвижности, а будто чего-то ждал. Но главная перемена произошла с его лицом. Мальчик улыбался!

Его каменные губы не изогнулись в улыбке, ничего такого не было видно, однако ощущение у меня было именно таким. Плюс непрекращающийся звонкий смех, который разносился по всему ритуальному залу. Мне казалось, что сейчас мальчик не просто смотрит в книгу, а читает там что-то очень смешное.

И вдруг смех затих… Книга загорелась ярким светом и я услышал мальчишеский голос:

«Благодарю тебя за прекрасный дар, Максим Темников. Ты подарил мне давно забытый смех, и я отблагодарю тебя. Когда-нибудь в твоей жизни наступит день, который ты захочешь вырвать из своей жизни, как страницу из книги. Прийди ко мне в этот день и ты сможешь переписать его. Всего один день, Максим Темников… Всего один…».

Какое-то время мальчишеский голос еще эхом гулял по ритуальному залу, а затем все стало тихо. Кусок известняка на жертвеннике исчез полностью, как и свет, который исходил из статуи. Все стало как прежде. За исключением одного…

— Дориан, ты это видел?

— Угу, — ответил Мор.

— И слышал? — на всякий случай спросил я, пытаясь до конца осознать слова, которые только что сказала статуя.

— Угу, — вновь ответил Дориан. — Если ты хочешь попросить меня, чтобы я ущипнул тебя, и ты поверил, что все это было на самом деле, то ничего не получится. Ну а если ты хочешь спросить, что я об этом думаю, то могу сказать, что это было круто! Если бы мне в свое время предложили хоть что-то подобное, я был бы на седьмом небе от счастья. Просто сдохнуть, как круто!

— Да… — сказал я, не отрывая взгляда от статуи. — Я тоже так думаю…