Черный спектр 2

— А что дальше? — Нетерпеливо поинтересовался Славка, желая узнать, чем закончился побег.

— А дальше я взял ключи у одного из них и отстегнулся от оглоблей. Забрал у них оружие и подождал, когда они придут в себя. Аккумулятор на зонтике садился, и я шантажом выведал у них, куда они меня везли. Оказалось на мясокомбинат, на разделку, как какую-нибудь свинью, чтобы варить из меня бульоны для заключенных рынка. Представляете? Я шесть лет провел на этом рынке, впахивая, как проклятый, а они из меня супы варить. Короче, я сломал аккумулятор у них на глазах и с радостью наблюдал, как они с дикими воплями исчезли, оставив после себя лужи мочи. Вот. Из кустов могу позволить себе выращивать только крыжовник и смородину, чтобы не торчали наружу. Смородину я не очень люблю, а вот крыжовник трескаю за обе щеки. Угощайтесь. Он еще зеленоват, но для меня это в самый раз. — Игорь поднял колючую ветку, усеянную ягодами.

Славка с Жорой надергали себе полную ладонь ягод с сухими цветочками. На вкус крыжовник оказался кислым, но приятным и сочно лопался на зубах.

— Преследовали? — Поинтересовался Славка.

— А то. Событие чрезвычайное. Такого прощать нельзя ни в коем случае, иначе эти уроды сядут правильным людишкам на горб и будут понукать. Меньше, чем через сутки на меня началась облава. Куда не сунусь, везде посты с собаками. Обложили, мать их, со всех сторон. Я уже собрался руки на себя наложить, благо сообразил взять с собой пистолет у этих охранников. А знаете, почему я дорожки засыпал белым гравием? — Неожиданно сменил тему рассказчик. — Чтобы солнце не нагревало крышу. Тут же битум, смола такая черная, к ней солнце так и липнет, разогревая до сотни градусов. Я это сразу понял, когда у меня первый урожай сгорел. Сколько труда сюда вложено, мама дорогая. У меня тут целая система для сбора и хранения дождевой воды. Бочки на техэтаже, к которым ведут водостоки.

— И как же ты выбрался из засады? — Жора хотел услышать совсем не про сбор дождевой воды.

— Волки. Они-то уже считали себя хозяевами лесов и подзабыли про человека. Короче, ночью волчья стая загрызла несколько собак. Пока шум да гам, я проскочил вслед за ними и понесся, куда глаза глядят. Правда, волчара один догнал меня и цапанул за икру. — Игорь задрал штанину и показал шрам. — Я его застрелил, и волки от меня отстали. Скорость, конечно, упала. Хромал я сильно. Ладно, хоть по дороге рос подорожник. Делал примочки из него, бинтовал. На ходу, конечно, нога заживать не хотела. Я совсем ослаб и наверное, упал бы без сознания, если бы не вломился в один заросший огород в какой-то деревне. Вот там меня спасло изобилие фруктов и ягод. Просидел на них две недели, пока подживала нога, заодно многое понял. Хотел там обосноваться, но не рискнул. Видел несколько раз экипажи необращенных и решил уходить. Шел дней десять, пока не наткнулся на этот город. Поначалу жил в квартирах, промышляя, чем придется, а потом смекнул, что надо использовать крышу. И вот результат, у меня есть свой мир. Нравится? — Хозяин крыши наслаждался моментом триумфа.

— А ты про нас, как узнал? — Поинтересовался Славка. — Или просто догадался?

— Догадаться несложно. Вольных бродяг не так много, да чтобы еще и гурьбой и в таком возрасте. Явно беглые. Идемте, кое-что покажу. — Интригующе произнес Игорь.

Они направились к домику в центре крыши. В помещение вели три железных ступеньки, вмонтированных в стену, из чего можно было сделать вывод, что этот дом стоял здесь и раньше.

— Это помещение для мотора, который поднимает лифт. Тросы уже давно оборвались, а мотор я скрутил и вытащил. Разобрал его и вынул кучу медной проволоки. Входите. — Хозяин открыл тяжелую металлическую дверь. — Не хоромы, но мне хватает. 7.2

В доме было сумрачно. Свет падал только из одного маленького окошка на уровне головы. Зато здесь было по-домашнему уютно. Стены дома, представлявшего собой всего одну комнату, были оклеены старыми полинявшими обоями. В одной стороне стояла застеленная металлическая кровать, рядом с ней стол с настольной лампой и пластиковая вещь напоминающая радиоприемник. К нему с крыши вели два медных провода. У стола находилось черное тканевое кресло, такое роскошное и старинное, что было трудно даже представить его у кого-нибудь из необращенных, не то, что у беглого раба. На стене висела картина с аппетитными фруктами.

На стене у двери, на уровне груди на двух штырях висел автомат.

— Представляете, нашел. — Хозяин заметил удивленный взгляд Славки. — И даже работает. Стрелять, правда, боюсь, эхо потом гуляет по всему городу. Ну, и, как вам мои хоромы?

— Здорово. — Произнес Славка. — Настоящий дом, как у трусов бывает.

— Это же несправедливо, что у них есть дом, а у нас нет. Вот, как могу, устраняю это несоответствие. — Игорь подошел к радиоприемнику и щелкнул кнопкой. Из динамика раздался шум. — Мой отчим, до того, как отдал меня на рынок, немного обучил пониманию в электричестве. У меня на крыше стоит солнечная батарея и конденсаторы, которые от нее заряжаются. Их хватает, чтобы в день минут на тридцать включать радио и лампочку. — Игорь включил еще и лампу. Она загорелась неестественным белым светом, напоминая о развитых технологиях прошлого. — Берегу ее, как будто это свет моей жизни. Почитываю под ней книжки перед сном.

Вдруг из радиоприемника донесся голос.

— База Троицкого это двадцатый экипаж, собаки взяли след перед мостом. Визуально подтверждаю, следы есть, несколько человек, обувь с рынка.

— Отлично, хорошие новости. Берите их скорее, тварям надо преподать урок, чтобы не повадно было в следующий раз. Их должно парализовать от страха от одной мысли о самостоятельности.

— Согласен. До связи.

— До связи.

Динамик замолк, передавая один шум. Игорь посмотрел на гостей совсем другим взглядом.

— У моста значит уже. — Он подергал себя за бороду. — Так, ребята, погостили и хватит. — Он неожиданно схватил со стены автомат. — На выход.

— Ты чего? — Славка удивился разительной перемене, произошедшей с хозяином крыши. — Тут от моста еще три часа пилить.

— Вот и замечательно, уйдете подальше. И наследите так, чтобы к моему дому не вело.

— Пошли с нами. Мы идем туда, где таким, как мы свободно живется. — Позвал его Жора. — Славка общается с голосом, который ему рассказал об этом.

— Ты чего несешь, дурак. — Игорь повел стволом в сторону, поторапливая. — Нет никаких безопасных мест, кроме моего. И то из-за вас под вопросом. Вперед.

Славка с Жорой направились к тому месту, где были перекинуты веревки.

— Стойте. — Остановил их хозяин. — Вон помидорные кусты. Сожрите по три помидорки, только с собой не берите, если вас поймают, чтобы не было вопросов оттуда они у вас.

Парней упрашивать не пришлось. Они сорвали помидоры и постарались скорее съесть их, отчего изо рта брызгали красные струи помидорного сока.

— У нас еще двое товарищей внизу. Голодные. — Признался Славка.

— Черт, бродяги, зачем я только разрешил вам сюда забраться. Ладно, только пусть они их тоже сразу съедят. И в случае чего, про меня ни гугу. Вам же незачем про меня рассказывать? — Игоря как будто осенила какая-то идея.

Славку обдало ледяной волной страха. Он решил, что хозяин крыши решил их прикончить, как опасных свидетелей его существования.

— Мы про тебя никому не расскажем. — Пообещал Славка. — Им же ты не нужен. Да и не поймают они нас. Мы быстрые и хитрые. Уже три дня уходим.

— Ладно, возьмите помидоры друзьям и проваливайте.

Славка сорвал шесть крепких помидоров и сунул их в карман. Аккуратно перелез через парапет, чтобы не раздавить их и спустился на балкон. Жора оказался рядом через несколько секунд. Игорь тоже спустился следом с оружием и продолговатой желто-зеленой баночкой с дырками в верхней части.

— Живее вниз. — Приказным тоном распорядился хозяин.

Славка схватил ружье и побежал, прыгая через ступеньки. Собака на первом этаже снова зарычала, но уже будто для проформы, совсем незлобно. Парни выскочили на открытое пространство и торопливо направились к товарищам. Те, завидев их, бросились навстречу.

— Что случилось? — Спросил Морда, разглядев волнение на лицах друзей.

— Потом расскажу. — Славка вынул из кармана помидоры и раздал Ваське и Морде по три. — Жрите скорее.

Из дома выбежал Игорь и махнул рукой, чтобы его подождали.

— А чего это он? — Морда испугался автомата в его руках.

— Здорова. — Поздоровался Игорь, подбежав ближе. — Короче, возвращайтесь по своим следам метров на триста и идите вдоль той дороги, к моему дому не приближайтесь, а я кое-что сделаю.

Он потряс банкой, из которой высыпался белый порошок.

— Что это? — Спросил Славка, предполагая, что им может пригодиться подобная вещь.

— Сред-ство для чист-ки раковин и у-нитазов. — Сообщил Игорь, прочитав по слогам надпись на банке. — В некоторых домах такого дерьма навалом, только порошок в них окаменел. Берите в пластиковых емкостях, их можно подавить ногой. Собачий нюх отбивает на раз. Только сами не нюхайте, ноздри выест.

Морда и Васька давились помидорами, стреляя соком с семечками и слушая краткую историю вылазки. Закончив трапезу, команда вернулась к железной дороге и направилась вдоль нее по тому маршруту, который указал беглый огородник.

— Хорошо устроился мужик, но жить в постоянном страхе не по мне. — Заявил Жора. — Все время один, из собеседников только тыквы. Честно признаться, когда он схватил автомат, решил, что у кого-то сегодня будет мясо на ужин.

— Да, я тоже трухнул. Подумал, что он избавиться от нас хочет, чтобы мы не проболтались, если нас поймают. Я даже удивлен, как он мягко с нами обошелся. — Признался Славка. — Всё-таки он нормальный человек.

Он сделал акцент на последнем слове, признав достойным этого звания именно обращенного человека. Ребята свернули с железной дороги на перекрестке с широким проспектом. Дом, где прятался огородник Игорь, остался в стороне. Перед командой раскинулась невероятно прямая и широкая улица, огороженная заборчиком, забитая транспортом, между которым желтели вороха старых листьев да топорщились сломанные ветки деревьев. Размах и мощь городских масштабов в который раз произвели впечатление на ребят.

Они прибавили шаг, а затем перешли на легкий бег, желая увеличить отрыв от преследователей. Стук грубой подошвы об асфальт эхом разносился между домами, вызывая необъяснимый страх. Казалось, будто многочисленные призраки бывших горожан издеваются над ними, копируя звуки. Страшно было вглядываться в зияющую пустоту окон, в ожидании увидеть в них бледные фигуры покойников, потревоженных появлением нежелательных гостей. Славка даже пожалел Игоря, представив себя на его месте. Жуткое одиночество в невидимом окружении духов. Он бы не смог жить так. Сошел бы с ума от постоянного ощущения потустороннего соседства. Теперь, когда Славка увидел настоящий город, оставленный людьми, он понял, как в нем неуютно и беспричинно страшно. Не зря люди, несмотря на всю оставшуюся инфраструктуру, не вернулись сюда. Черный спектр добил бы их здесь даже под «зонтиками».

Каким он оказался огромным. Проспект закончился, а дома все высились, насколько хватало глаз. Широкая улица уперлась в большое здание с высокой бетонной лестницей, заваленной мусором, в котором шевелились серые комочки крыс. Дорога раздвоилась на два противоположных направления. Команда замерла в нерешительности, не зная которое выбрать. Славке послышался какой-то звук, похожий на речь. Он завертел головой.

— Что? — Поинтересовался Морда.

— Слышите? — Славка поднял вверх палец, требуя тишины.

До слуха доносился свист ветра в разбитых окнах, скрип петель и шуршание сухой листвы по асфальту. Славка решил, что совокупность этих звуков создала у него иллюзию голоса.

— Ничего такого. — Жора скептически поджал губы. — Ветер.

— Да, наверное. — Славка почесал вспотевший затылок и бросил случайный взгляд, на небольшой дорожный щит, висящий на столбе у перекрестка. Что на нем было написано, не прочесть, но его удивила стрелка, проявившая сквозь грязь и ржавчину прямо на глазах. Стрелка указывала направо. Он готов был биться об заклад, что минуту назад ее не было. — Смотрите. — Славка показал рукой на маленькое чудо. — Ее только что здесь не было.

— Точно не было. — Согласился Жора. — Это кто так может? Твой голосовой помощник?

— Не знаю, я его не слышу.

— Надо идти туда, куда он указывает. Пока что он нам только помогал. — Морда посмотрел на товарищей.

— Идемте. — Славка повернул на правую улицу.

Крысы, учуяв подвижными носиками чужое присутствие, спустились на нижнюю ступень и близоруко пялились маленькими глазками на людей, учуяв в них новый источник питания. Люди видели в крысах тоже самое. Васька размахнулся палкой и запулил её в гущу грызунов. Крысы бросились врассыпную, но две зашибленные остались лежать. Он ухватил их за хвосты и добил резким ударом о ступеньки.

— Это на ужин. — Сообщил он довольно и подвесил их за хвост на ремешок, удерживающий штаны.

Улица, которую они выбрали, извилистыми поворотами вывела их из города. Окраина встретила команду последствиями мощного пожара уничтожившего большую часть одноэтажной застройки. Огонь, видимо, полыхал так, что досталось дороге, покоробившейся от температуры и автомобилям на ней, стоящим на брюхе и ржавеющим намного сильнее своих целых собратьев. Пожарище пришлось по вкусу траве, обильно растущей на чернеющих останках.

За городом их снова встретил мост. На этот раз через небольшую речушку, глубоко прорезавшую ландшафт. Берега ее густо заросли кленами и вербой, почти полностью скрыв под собой зеркало реки. Здесь пахло свежестью, в отличие от городской духоты, наполненной тяжелыми непривычными запахами. Миновав мост, команда почувствовала облегчение, словно перешла границу, за которой осталась чужая, непонятная и неприветливая территория. Все иллюзии, насчет привлекательности жизни на месте существования прежней цивилизации, разбились в прах о пугающую действительность. Это было мертвое место для мертвых.

Славка обернулся назад, чтобы в последний раз взглянуть на творение рук человеческих. В лицо ударил порыв ветра, донесший до слуха звуки далекой стрельбы.

— Чёоорт! — Он топнул ногой. — Кажется, Игорька мы все-таки подставили.

Глава 8

Глава 8 «Твари»

Твари совсем выдохлись и не держали темп даже под принуждением плеткой. Они уже не прикрывали лица, когда над ними заносил «мотивирующий хлыст» одноухий Борис, главный гончий в кампании по поиску беглецов. На шеях обращенных подростков аллели ярко-красные полосы, оставшиеся от обжигающих ударов.

— Борис, давай собак впряжем, они же сейчас сдохнут. — Произнес Аркаша, правая рука главного гончего.

— Собак беречь надо, как нагоним, придется их спускать, чтобы тварей нагнать, а если они загнанные будут? Пусть не прикидываются. Устали они, губители рода человеческого. Демоны в людском обличье. Пусть грехи отмаливают тяжким трудом, чтобы в следующей жизни родиться нормальными. — Борис с отвращением сплюнул густую слюну в сторону ближайшего необращенного.

Взгляд у подростков уже ничего не выражал. Вокруг рта засохла пена, как у загнанных лошадей. Наверное, про себя они думали только том, как скорее умереть, чтобы прекратить страдания.

Иван не любил тварей, хотя и был примерно в возрасте большинства из них. Тех, что едва тянули повозки с генераторами, он был старше на два года. Ему не нравился их вечно напуганный вид, рабски склоненная голова, сутулая осанка. А еще он не любил их за то, что они могли уничтожить его одним взглядом. Вот этого он не переносил больше всего. Эта сила в них, дарованная апокалиптическим явлением «черного спектра», пугала его, заставляя быть по отношению к тварям безжалостным, чтобы они никоим образом не допустили мысли о своем превосходстве.

Собаки взяли свежие следы беглецов недалеко от города. Они оставили их совсем недавно. Видно, не особо верили, что их могут догнать. Их сметливые уловки с речкой и табаком, рассыпанным по дороге, сработали, замедлив преследование. Парни не паниковали, это было видно. Иван был уже на третьей погоне и прошлые две заканчивались в течение суток из-за того, что твари просто бежали, куда глаза глядят. Без ориентиров, он делали круг, возвращаясь в то место, откуда начинался побег. Опытные гончие знали эту особенность и потому особо не теряли силы на преследование. Делились на две группы, одна шла последу, вторая навстречу беглецам.

В этот раз сразу все пошло не так. Следы пропали, потом кое-как нашлись, потом собаки нанюхались табака с коноплей и полдня чихали, не реагируя ни на какие запахи. Потом был вообще курьезный случай. Собаки, восстановив нюх, привели команду преследователей к дороге, на которой им встретился вооруженный отряд, сопровождающий лесорубов. По следам получалось, что они разминулись друг с другом прямо на дороге, но люди ничего не видели. Борис попытался оскорбить их, усмотрев в действиях отряда сокрытие тварей, но его так припугнули, что ему пришлось взять свои слова назад.

Беглецы действовали грамотно, будто у них был план и карта, по которой они выбирали маршрут. Иван считал, что обращенные подростки подготовились к этому побегу, изучив карту или даже срисовав ее в каком-нибудь из помещений администрации рынка. Такого, он не ожидал от них, считая рабов умственно менее развитыми, чем люди, не затронутые излучением «черного спектра».

Обращенный подросток споткнулся и упал. Повозку повело в сторону, из-за чего она чуть было не хлопнулась на бок. Второй запряженный едва справился с ней. Выровняв и затормозив, он тут же кинулся на помощь другу, чтобы поднять его на ноги и спасти от ярости одноухого Бориса. Тварь обессилел так, что никак не мог подняться. На его губах запеклась кровь, и похоже ему было все равно, если его прямо здесь и убьют. Ноги его тряслись и подгибались. Напарник обхватил его и держал, хотя сам выглядел не намного лучше.

— Обнялись, бл… сладкая парочка! — В сердцах произнес Борис. — Отпусти его! Ну-ка, в сторону этого доходягу. — Приказал он.

Иван находился ближе всех к ним. Он повесил карабин за спину, подошел к обнявшимся тварям и выдернул из объятий того, которого не держали ноги.

— Куда? — Спросил Иван у Бориса.

— Сюда. — Главный гончий указал на обочину.

Иван довел подростка до края дороги, осторожно отпустил его, чтобы понять, будет он стоять без его помощи или нет. Тот кое-как держался, раскачиваясь из стороны в сторону, как рогоз на ветру.

— Загнанных лошадей пристреливают. — Борис направил автомат на согбенную фигуру, смотрящую по привычке себе под ноги. — Не жил нормально и начинать не стоит

Громкий выстрел нарушил природное безмолвие. Рядом взлетела в воздух стая птиц. Косули, пасущиеся в пойме реки, сорвались на бег. Подросток упал с дороги вниз, и полетел, кувыркаясь по обочине, обагряя траву кровью. Борис победоносно и самодовольно, как человек наделенный правом распоряжаться чужими жизнями, оглядел остальных тварей, молчаливо потупивших взор.

— Ну, бл… извлекли урок, уроды? Вы и так ни на что не годны, а если вы еще не будете делать тот минимум, который от вас требуют, то вами вообще делать нечего. Этот ленивый парень был уволен из жизни за плохую работу, без возможности снова трудоустроиться. — Борис заржал, довольный своим чувством юмора. — Так, Аркашка, запрягай в эту повозку собак, а этот полудохлый пусть бежит рядом, отдыхает.

У Ивана от этой безжалостной сценки остался на душе неприятный осадок. Нет, он не полюбил тварей, но хладнокровное убийство уставшего подростка, заставило почувствовать к Борису негатив, как к человеку, потерявшему ощущение границ дозволенного. Второй подросток встал позади той повозки, которую сами тащил.

Аркаша, матерясь на чем свет стоит, запрягал собак, которые не очень хотели этого. Животным больше нравилось бегать кругами, вынюхивая следы и обнюхивая метки, оставленные другими животными.

Спустя несколько минут, немного отдохнувшая колонна из трех повозок, двух из невольничьего рынка, откуда сбежали твари и одной присоединившейся по пути в виде жеста доброй воли, тронулись в путь. Собаки, бегающие вольно, чуяли следы четко. Вели смело, не рисуя кругов, как это бывало в лесу. Поднялись на виадук, затем спустились с него.

— А я ведь здесь бывал до всего этого. — Сообщил одноухий Борис. — Правда, пацаном еще был, мало что помню. Да и не похож теперь этот город, на прежний. Тогда зелени мало росло, а машин и людей было много. Сейчас все наоборот.

— Тут теперь как в лесу, одни кабаны да волки. — Решил Аркаша. — А медведям даже берлоги искать не надо. Лег в кровать и дрыхни до весны.

— Верно. — Согласился Борис. — Непонятно только, зачем твари сюда поперлись. Город для них совсем чужой, и должен казаться опасным.

— Страх их гонит, вот и не разбирают дороги. — Произнес кто-то из команды.

— Нет, этих гонит совсем другое. — Задумчиво произнес одноухий Борис. — Что я, не гонял что ли ни разу обосравшихся от страха тварей. Эти куда-то целенаправленно идут. Ну-ка, дайте мне радио, сообщу в эфир обо всем, пусть поделятся со мной своими мыслями насчет конечной цели побега.

Борис остановил колонну. Вынул из повозки радиопередатчик и вытянул вверх длинную антенну.

— База Троицкого это двадцатый экипаж, собаки взяли след перед мостом. Визуально подтверждаю, следы есть, несколько человек, обувь с рынка. — Произнес он и замолчал, ожидая ответа.

— Это база Троицкого. Что-то далеко они вас загнали. Сколько еще собираетесь их ловить?

Одноухий Борис опешил от возмущения едким замечанием.

— Слышь ты, крыса штабная, сколько надо ловить, столько и будем. Если тебе что-то не нравится или ты решил отпустить тварей, чтобы потом другие разбежались, как крысы, то так и скажи. Запомни, слабоумный, стоит только им дать повод понять, что наказание не неизбежно, как они воспримут это, как сигнал к действию. Посмотрел бы я на твою рожу, когда один из них будет смотреть в твои ленивые трусливые глазки, а ты будешь вопить от страха. Как принял, прием.

— Все сказал?

— Нет, не всё. Остальное скажу при личной встрече. Только не исчезни со страху раньше.

— Тебе Бориска чтобы дотянуться до меня придется прожить девять жизней. Слушай и запоминай, гончий ты наш. Парнишки, по ходу, стартанули не просто так. Мы тут одного слепого с их рынка допросили, про которого говорили, что у него в голове бубнит голос какого-то Максима. Он признался, что один из беглых подходил к нему с проблемой, что тоже слышит чей-то голос. Они слышали примерно одно и тоже, что косвенно указывает нам на возможность подобного явления. Помнишь, истории про немтырей, которые понимали друг друга без слов, возможно, здесь та же ситуация, но на более удаленном уровне. Есть какой-то человек, который умеет использовать спектр в недоступным для нашего понимания способом.

— Не человек, а тварь. — Перебил Борис говорившего.

— Хорошо, в вашем плоском мире есть только крайние суждения. Пусть будет тварь, чтобы у тебя не случился мысленный коллапс. Короче, вашей группе новое задание, не поймать беглецов, а преследовать до конечного маршрута. Как понял, прием.

Борис побагровел от возмущения, злобно посмотрел на радио в своей руке, замахнулся, чтобы разбить ее о дорогу, но сдержался.

— Понял. Преследовать, но не ловить.

— Молодец. Выполнишь задание без сучка и задоринки, забуду твою дерзость Бориска.

Хриплый динамик самодельной рации замолк. Борис, играя ноздрями, швырнул его назад в повозку. Оглядел команду, ненавидя ее за то, что они стали свидетелями его унижения. Подошел к необращенному, которого освободил на время от обязанностей извозчика и ударил в лицо. Паренек упал на дорогу и свернулся, пряча живот ногами. Борис не стал его трогать, плюнул на него в сердцах.

— Вперед, сволочи ленивые! — Выкрикнул он и стегнул упряжку собак плеткой.

Животные повиновались. Рванули с места так, что Аркаша потерял вожжи. Пришлось ему с места дать мощное ускорение, чтобы не погубить команду, оставив ее без прикрывающего излучения. Он остановил собак, но все равно, легкое касание «черного спектра» задело людей. Иван ощутил волну страха, пробежавшую разрядом от пяток до макушки, вызвавшую мурашки на коже и участившееся сердцебиение. Черные тени мгновенно легли между деревьев, открыв проход в преисподнюю. С той стороны на него мрачно взирало невидимое глазами, но ощущаемое другими органами чувств, нечто, жаждущее его жизни. Тьма затаилась в корнях растений на обочине и ждала, когда в нее наступят, чтобы утянуть в мрачную бездну. Иван прибавил шаг, чтобы скорее нагнать повозку.

Как только он попал под «зонтик» видения сразу же исчезли. Одноухий Борис глубоко дышал и озирался по сторонам безумным взглядом. Видать, его проняло еще сильнее.

— Дурак, ты Аркашка. — Выругался он. — Ничего нормально сделать не можешь. Чуть не скормил меня заразе.

— Я что специально? Собаки понесли после плетки. — Оправдался Аркашка.

— Потому что они такие же тупые, как и ты. — Борис встал поближе к повозке. — Где этот мерзавчик? — Он обернулся назад.

Побитый им подросток вяло пытался догнать повозку. 8.1

— Ванька, иди возьми его на прицеп, а то сдохнет. — Приказал Ивану главный гончий.

Иван чуть-чуть подотстал от повозки, но так, чтобы его снова не накрыло спектром. Дождался, когда тварь поравняется с ним, ухватил его ткань на руке и потянул за собой легким бегом.

— Живее ноги передвигай. — Грозным голосом приказал он подростку.

Приказание не возымело эффекта. Необращенный устал так, что приказывать и грозить ему не имело никакого смысла. Возможно, он даже завидовал своему напарнику, «отдыхающему» вечным отдыхом под обочиной дороги.

Собаки, бегущие по следу впереди группы, направились в сторону территории, огороженной бетонным забором. У Бориса загорелись глаза. Он решил, что твари спрятались именно здесь, выбрав по своей глупой сути, огороженный участок в качестве подходящего для «прятушек» места. Он указал группе править туда. Но случилось совсем не то, что он ожидал.

Едва первые две собаки забежали внутрь территории, как раздался множественный собачий лай. Их собаки пулей вылетели оттуда, а за ними выскочила стая похожих друг на друга собак, числом не меньше десятка. Ослепленные желанием догнать, они не сразу оценили расстановку сил. Остановились метров за двадцать от первой повозки и стали брехать, сотрясая воздух. Напуганные собаки из числа принадлежащих людям, убежали в хвост колонны и тоже пытались огрызаться.

Борис выстрелил в толпу местных собак. Пес, с подпалиной на боку, громко завизжал и закрутился на дороге, оставляя на ней кровавые следы. Остальные бросились назад, под прикрытие бетонного забора. Главный гончий подошел к раненому псу, достал нож и перерезал ему горло.

— Лешка, иди сюда. — Позвал он одного из своих подчиненных. — Освежуй по-шустрому, с собой возьмем.

Собачий лай поднялся по всей дороге, распространяясь эффектом домино от места инцидента. Явно в процессе борьбы за территорию собаки в этом месте одержали победу. Сотни глоток надрывались в истошном лае. Борис нервно поежился и отдал приказ идти дальше. Не могли подростки здесь спрятаться. Напуганные псы долго не хотели брать след, жались к людям и испуганно озирались.

Они снова что-то унюхали в районе железной дороги, преградившей путь. Борис и без собак смог разглядеть примятую траву и сломанные ветки кустарников, разросшихся на путях. Местные, если они существовали, здесь не ходили, иначе след был бы натоптанным. Главный гончий внимательно осмотрел окрестности, чтобы поставить себя на место беглых тварей и понять, куда они могли направиться. Справа уходили вдаль пути, на которых стояли полуразрушенные вагоны, облюбованные птицами. Прямо старые девятиэтажки позднего советского периода. Слева, заросшие напрочь буйным молодым кленом пути. Самый вероятный маршрут ему виделся прямо, к домам.

Собаки туда и направились сразу, но опять все пошло не по плану. Внезапно собаки начали чихать, фыркать и мотать головами, как ненормальные. Из ноздрей пузырились сопли, животные пытались их тереть лапами и скулили. Аркаша кинулся к тому месту, где собакам что-то попало в нос и полазил в траве руками. Нашел что-то и попробовал на язык, затем сплюнул и провел им по грязному рукаву.

— Тьфу, гадость, тьфу! Борис, здесь рассыпали хлорку. — Сообщил он.

— Вот твари! — С досадой произнес главный гончий. — Они-то про хлорку откуда знают? И где они могли ее взять? Привал. — Остановил он колонну. — Поразмыслить надо.

Изворотливость беглецов вызывала не только ненависть, но и уважение. Они умели преподносить сюрпризы, сбивающие со следа. Бредовая идея насчет голосов больше не казалась Борису таковой, рожденной в головах начальства, далекого от простых и понятных суждений. Сами твари, выросшие в условиях минимального контакта с окружающим миром, не могли бы придумать такое количество уловок.

Собаки, не нюхавшие хлорку, взяли еще один след, ведущий как раз через заросли клена. Борис проверил их и нашел тому подтверждение, но оно его не устроило. Он решил, что следы заметали совсем в другую сторону, а те, которые оставили, должны были сбить их с толку.

— Идем прямо. — Безапелляционно приказал Борис.

Он помнил про приказ начальства держаться на удаление от беглецов, но вряд ли бы удержался от соблазна поймать их или хотя бы пристрелить одного, ради душевного удовлетворения. Трава за железной дорогой была отчетливо примята и присыпана белым порошком. Собак пришлось вести в стороне, чтобы остальные не нанюхались его, иначе команда могла остаться вообще без всякой помощи со стороны животных. Едкий порошок мог отбить нюх не на день или два, а вообще навсегда.

Солнце стояло высоко, мешая смотреть вверх, на нависавшее над головой здание. Из подъездов снова послышался предостерегающий собачий рык. Борис отправил Ивана разведать обстановку. Иван, выставив перед собой оружие подошел к крыльцу первого подъезда. Ему помешали пройти кусты сирени. Он отодвинул их в сторону и сразу же увидел на пыльном полу характерные отпечатки рабов с невольничьего рынка.

— Они зашли внутрь! — Выкрикнул он Борису.

В этот же миг сверху раздался выстрел. Пуля ударила в повозку. Народ кинулся врассыпную, не понимая где укрыться. Раздался второй выстрел, и снова пуля ударила в повозку. Сверкнула фиолетовая вспышка короткого замыкания и тут же исчез защитный барьер. Тьма впилась в людей холодными щупальцами страха. Борис заорал, как резанный и кинулся к соседней повозке. Иван побежал куда-то не разбирая дороги, но тьма так сильно застила ему обзор, что он споткнулся так и не поняв обо что и упал.

Аркаша вопил недолго. Его крик резко оборвался, а сам он бесследно исчез. Черный ледяной парализующий тело страх окутал Ивана. Он кричал и чем сильнее это делал, тем туже оплетали его извивающиеся черные щупальца. Он уже решил, что это конец и понимая, что сопротивление бесполезно, отдался страху полностью. Но странный повторяющийся горловой звук не позволил щупальцам задушить его. Тьма медленно рассасывалась, замирая от него куполом на расстоянии вытянутой руки. Внутри этого купола, тряся подбородком и сложив губы дудочкой, подвывал подросток-тварь, с большим синяком на скуле, оставшимся после нравоучения Бориса.

Пацан взял Ивана за обе руки и куда-то потянул, продолжая монотонно подвывать. Тьма растаяла возле целой повозки, за которой спрятались несколько человек. Началась перестрелка. Стрелок с крыши целил не в людей, а старался вывести из строя еще одну повозку, зная, что это решит исход сражения лучше всего. Ивану снова стало страшно, но в этот раз, потому что он впервые оказался на мушке. До сего дня он считал стрельбу из огнестрельного оружия прерогативой истинных людей.

Борис, наконец, сумел взять себя в руки. Стрелком он был отменным, но в других обстоятельствах. Сейчас у него тряслись руки, а дыхание еще не восстановилось. К тому же пули, втыкающиеся в повозку в полуметре от него, мешали прицелиться. Его напарники вели редкую и бессмысленную стрельбу, напрасно тратя драгоценные патроны. Борис присел на колено и выставил оружие вверх. Край крыши, откуда велась стрельба, прикрывал солнце, но его светящийся ореол все равно мешал смотреть, вызывая слезы.

Он поводил прицелом влево и вправо, пока не заметил выпуклость. Выстрел и едва заметное облачко дыма подтвердило его предположение, что выпуклость и есть голова стрелка. Остальное было делом техники. Борис взял под обрез мушки голову стрелка и выстрелил. Выпуклость исчезла.

— Хватит стрелять, придурки! — Приказал он своим напарникам. — Я его подстрелил.

После стрельбы тишина показалась оглушающей. Борис осмотрелся. Увидел рядом с собой Ивана и больше никого из первой повозки.

— Где Аркашка и Лешка? — Спросил он у бледного бойца.

— Я не знаю. Слышал только, как Аркаша вопил, а потом замолк. Алексея и вовсе не видел.

— Вот сука, два-один в его пользу, еще и генератор нам сломал. Падла.

— Вы думаете он там один? — Спросил Иван.

— Не знаю, но это точно не один из наших беглецов. Они так стрелять не научились бы. Я полагаю, что этот хмырь видел их и специально порошок рассыпал, чтобы следы от себя отвести. Возможно, припугнул их оружием. Твари, что с них взять, даже между собой договориться не могут.

Иван огляделся, увидев спасшего его подростка, сгорбленно сидящего в сторонке, посмотрел на него совсем другими глазами. Зачем он это сделал? Его бы никто не обвинил в бездействии. Напарники понятия не имели, что мычание тварей может как-то оградить от черного спектра, иначе придумали бы им еще одну «святую» обязанность.

— Так, бл… подгоняйте повозки к поврежденной, переложим из нее всё, что нужно и вперед. Главное, чтобы радио нам не расхерачили, а то придется самому за все отвечать.

— Может, забраться на крышу? — Предложил боец их экипажа второй повозки.

— А кто туда полезет? Твари? Чтобы дать им рядом с оружием поверженного единомышленника идею обратить его против нас? Нахрен. Ничего хорошего там нет. Идем дальше. Этот поход по возвращении придется разложить по полочкам и записать в устав службы. Минус генератор, минус двое бойцов, минус собаки с испорченным нюхом. Мы несем несопоставимые потери.

— Минус один необращенный. — Напомнил Иван.

— Да это расходный материал, на статистику не влияет. — Отмахнулся Борис. — А вот мне за потери влетит по самое не балуйся. Давайте добазаримся заранее мужики, если начальство начнет разборки, будем валить все на откинувшихся. Им без разницы, а нам еще рано в охрану к рабам устраиваться. Побегать хочется, свободой подышать, а не к тварям в их вонючие сараи. Договорились?

Коллектив гончих согласился с предложением Бориса без особой инициативы. Спорить с ним не любили, зная его приступы неконтролируемой ярости. В походе лучше было соглашаться с ним во всем. Ивану, прежде испытывающему к Борису не только страх, но и уважение за огромный опыт и удачливость, главный гончий открылся с новой стороны. Он увидел в своем начальнике страх, мелочный эгоистичный страх лишиться привилегий, комфорта и маленькой славы.

— Так, бл… обнюхавшихся собак в упряжку. Помойте же им носы, задрали уже чихать! — Вспылил одноухий Борис. — Работнички херовы. Эй ты, как тебя, — Он пощелкал пальцами, словно это могло напомнить имя командира третьего экипажа, присоединившегося к ним из другой общины.

— Марат. — Напомнил мужчина.

— Неважно. Короче, бери своих и иди по следу, а мы сейчас тут по хозяйству кое-что сделаем и догоним вас.

— Ладно. — Марат вяло скомандовал своему отряду собираться в путь.

Борис поцокал им вслед языком, недовольный уровнем дисциплины и отсутствием энтузиазма.

— Короче, не при свидетелях будет сказано. Если что, скажем, что этот Марат пытался перехватить инициативу из моих рук и подвел отряд под пули. Рожа мне его не нравится, подлая какая-то. Так и ждешь от него неприятностей. Помощничек бл…. Всё, подъем, собираемся. — Одноухий Борис похлопал в ладоши. — Так, твари, хорош балдеть, запрягайтесь в повозку со сломанным генератором.

Бессловесные подростки молча накинули на шеи лямки и замерли в ожидании дальнейших указаний, глядя себе под ноги. Тот паренек, который вытащил Ивана из-под опасного излучения, остался не удел, потому что человеческая упряжка была рассчитана на двоих. Иван подошел к нему и тихо произнес:

— Спасибо, что вытащил. Держи.

Он дотронулся сжатым кулаком до руки подростка. Тот быстро смекнул в чем дело и сложил ладонь горстью. В неё что-то упало. Подросток ловко переложил содержимое в карман и коротко кивнул в знак благодарности. 8.2

— Не отставай. — Грубо произнес Иван, будто специально для этого подошел к нему. — Я за тобой наблюдаю.

Борис ощерился довольной улыбкой. Он любил в своих подчиненных проявление заслуженного превосходства над тварями.

Команда ловцов направилась за беглецами с четверть часовым отрывом от первого экипажа. Следы от их повозки оставляли четкий ориентир для следования. Даже когда они вышли на широкую улицу, их можно было разглядеть поверх старой собравшейся островками листвы. Собаки, учуяв присутствие рядом диких животных, начали лаять, но быстро замолкли, словно испугались непривычного эха, гуляющего между странных бетонных коробок. В городе неуютно чувствовали себя все, и люди, и прирученные животные и даже необращенные подростки, впервые увидевшие воочию монументальное наследие человечества.

У здания городского театра, в который уперся проспект, дорога разошлась в две стороны. Обезумевшие от смелости крыс, собравшихся на ступенях некогда культурного заведения, собаки забыли про следы беглецов и поддались охотничьим инстинктам. Борис не стал вразумлять их, посчитав добычу пропитания полезным делом. Воздух наполнили тонкий писк и хруст перегрызаемых позвонков. Удлинившийся неизвестно насколько по времени поход требовал разумного отношения к продуктам питания, и было лучше, когда собаки сами могли о себе позаботиться.

В итоге каждый из псов поймал по три крысы на каждого, включая тех, что находились в упряжи. Местная популяция серых грызунов получила серьезный урок выживания. Пришлось задержаться еще на несколько минут, чтобы дать каждой собаке время съесть по одной крысе. Борис приказала отряду, пользуясь случаем, подкрепиться.

В поход или же охрану объектов отряды ищеек брали с собой в большом количестве просвирки. Их так называли по аналогии с церковным хлебом, используемым для подношений. Те, кто помнил настоящий вкус просвирок, говорили, что они действительно его напоминали. Хлеб не имел почти никакого вкуса, был плотным, но долго не черствел. Для его приготовления использовалась ржаная мука, хлеб и соль. Крутое тесто делили на маленькие кусочки, внутрь которых укладывался кисло-соленый кусочек сыра, похожий на подушечку. Его называли парвардой, хотя к настоящему сладкому лакомству он имел отношение только внешнее. Сыр делали из специально подкисшего творога, который отжимали мощным прессом, делили на кусочки и сушили либо под солнцем, либо на печи. Такой сыр, напоминающий по консистенции мел, не портился годами, если хранить его в сухом месте.

Подросток, которого Иван из благодарности угостил просвиркой, полез в карман.

— Не надо. — Тихо цыкнул на него Иван. — Отберут и морду набьют. Потерпи до ночи.

Подросток кивнул и вынул руки из карманов.

Отряд снова пустился по следу. Иван бежал рядом с повозкой, держась за один борт рукой, чтобы экономить силы. Его обращенный спаситель бежал на полкорпуса сзади.

— Тебя как зовут? — Спросил Иван у мальчишки.

— Игнат. — Ответил тот простовато.

— Меня Иван.

— Угу, я знаю. — Игнат поднял голову, остановив взгляд примерно на уровне живота собеседника. Выше поднимать глаза считалось делом опасным и наказуемым.

— А что ты там выл? Почему это помогло?

— Меня в детстве научил один дядька. Он был певцом в той жизни и когда нечаянно обернулся, быстро научился… ну, не петь, а подвывать, чтобы развеять черный спектр. Он говорил, что его голос отражается от черепной коробки и создает резонанс. Его убили потом. Просто так.

— Ну, не просто так. Сам понимаешь, что многие из вас отправили людей на тот свет. А ты меня сможешь научить так же выть?

— Наверное, нет. У обычных людей так не получается. Но я бы с радостью научил, если можно было. — Подросток испугался своей дерзости и склонил голову и плечи сильнее обычного.

— Да хорош, расслабься. Лично на тебя я больше не держу зла. Ты мне помог, а я такого не забываю. Не зли только Бориса и не падай без сил. Вернемся, я замолвлю за тебя словечко, помогу устроиться на работу полегче. Куда-нибудь поближе к кухне или на ферму.

— Спасибо. — Поблагодарил Ивана подросток.

— Иван, бл… — Зычно рыкнул Борис. — Ты чего там с тварью трешь? Иди вперед, глянь, чего собаки суетятся.

— Хорошо. — Иван снял с плеча карабин и легким бегом опередил экипаж.

Собаки, ведущие по следам, закружились на дороге, будто снова потеряли их. Балансируя на границе защитного поля Иван первым увидел причину собачьего беспокойства. Прямо посередине дороги лежала большая куча человеческого дерьма, уложенная пирамидкой. Собаки начали на нее осуждающе брехать, будто желали показать человеку свое несогласие с ее появлением в этом месте. Иван повесил карабин на плечо и жестом дал понять своим, что причин для беспокойства нет.

Борис долго рассматривал «пирамидку», затем изрек:

— Знаете, это не просто куча говна, это улика, которая говорит нам, что человек, способный навалить столько за один раз, имеет еще огромный запас сил, и будет бежать от нас не теряя их, еще пару дней, как минимум. А еще это знак, прямо показывающий нам уровень нашей удачливости в этом походе. Да-а-а, не припомню я времен, когда твари не боялись оставить нам такие послания. Что-то определенно меняется в этом мире не в лучшую для нас сторону. — Борис нескромно почесал пах. — Чего замерли, придурки, вперед!

Борис щелкнул хлыстом под ухом у запряженных собак. Повозка резко стронулась с места и, набирая ход, помчалась дальше. Ивану сегодняшний день казался бесконечным из-за большого количества событий и напряженного бега. Пятки, разбитые в кровь плохой обувью, болели, а под ступней на каждом шаге подозрительно хлюпало. Хотелось скорее остановиться на ночлег, скинуть башмаки и сунуть ноги по колено в прохладный ручей.

Солнце клонилось к закату, обещая скорый ночлег. Тени от деревьев полностью накрыли дорогу, создавая на ней прохладу. Вскоре до слуха донесся лай собак из экипажа Марата. Через час удалось нагнать его. Борис скомандовал остановку, чтобы разузнать, что удалось вынюхать собакам своего коллеги.

— Кучу на дороге видели? — Поинтересовался Марат.

— Только не говори, что это твоя. — Отрывисто заржал Борис.

— Не моя, у меня в три раза больше. Могу себе позволить хорошо питаться. Короче, судя по температуре говна, оставлена она была часа три назад. Завтра с утра, если поднажать, можно будет к вечеру их нагнать, но придется бежать быстро, без тварей, иначе не догоним. — Марат посмотрел на Бориса.

— Тебе же ясно сказали, что надо не догонять, а держаться позади, чтобы выяснить, куда они направляются. — Главный гончий скривил губы, показывая свое отношение к мнению коллеги.

— Кому сказали? Тебе? Мне никто ничего другого не приказывал. У меня задача поймать и доставить. Ты мне никто здесь. Командуй своими холуями, а я буду командовать своим отрядом. — Марат вызывающе посмотрел на Бориса, красноречиво положив руку на приклад автомата.

Ноздри Бориса раскрылились из-за нервозного дыхания. На скулах заиграли желваки.

— Ладно, хочешь командовать — командуй. Все слышали, у нас новый командир сводного отряда, подчиняйтесь теперь ему, а с меня взятки гладки. — Громко произнес Борис, расставив руки в стороны. — Я слагаю свои полномочия.

Он прошел в конец рабочей повозки. Марат выдержав концерт Бориса молча, развернулся к нему спиной и кивком приказал своим людям следовать за собой, давая понять, что с этого момента они работают параллельно друг другу. Его отряд скрылся за поворотом дороги. Они ушли недалеко. Был слышен стук топоров и хруст ломаемых веток, приготавливаемых для ужина и ночлега.

— Мудазвон. — Борис несколько раз плюнул в сторону, куда ушел отряд Марата. — Подсунули мне помощника, а, суки. — Негодовал он. — Ванька, отправь пару тварей за дровами. Скорее надо огонь развести пока комары не сожрали.

— Хорошо!

Иван решительно направился к Игнату.

— Отдохнул? — Спросил он у подростка с насмешкой. — Давай работай.

Иван покровительственно похлопал пацаненка по плечу, а сам незаметно сунул ему вторую просвирку в карман.

— В лесу сожри, пока никто не видит. — Шепнул он Игнату на ухо. — И ты здоровый, тоже давай на заготовку дров. Я за вами с дороги присматривать буду через прицел винтовки. — Грозно приказал он второму подростку.

— Моя школа. — Довольно произнес Борис. — Один в один я, только молодой.

Двое тварей, вооружившись топорами, направились в лес. Игнат углубился, чтобы с дороги его не было видно. Напарник Олег, попытался остановить его.

— Ты чего, они же подумают, что мы бежать собрались? — Испуганно произнес он.

— Молчать умеешь? — Не отвечая на вопрос спросил Игнат.

— Да, а что? Ты того… чухнуть решил?

— Нет. Держи. — Игнат протянул ему просвирку.

У Олега округлились глаза.

— Спер? — Он решил, что иного способа получить лакомство, предназначенное исключительно необращенным, нет.

— Да. — Соврал Игнат, чтобы не рассказывать о сложной ситуации, связанной со спасением Ивана. Товарищи попросту могли не понять его. — Жри.

Игнат стучал топором по ветке просто так, чтобы с дороги был слышен звук работы, а сам с наслаждением разжевывал драгоценное лакомство. Ему даже было жалко проглатывать его, хотелось чтобы вкус оставался во рту, как можно дольше. Просвирка была слишком маленькой и вскоре закончилась. Игнат тщательно вытер рот, чтобы на нем не осталось крошек, и активно принялся за работу.

Они вынесли из леса охапку сухих дров и сложили их в принятую для костра форму пирамидки. Борис отогнал их и дальше сам занялся костром и приготовлением ужина. Уставшие псы и робеющие перед ночными звуками леса улеглись кольцом вокруг костра. Люди сидели ближе всех к огню, а твари за кольцом собак, подкручивая генераторы вручную.

Олег, меня по очереди уставшие руки тихо произнес:

— Пробить бы ломом аккумулятор, чтобы эти сволочи разом исчезли, да самим в бега пустится.

— Недолго бегать будем, найдут и ослепят, или башку отсекут. — Печальным и уставшим голосом предвосхитил развитие событий третий подросток из числа необращенных, попавших в этот поход. Его звали Семен.

— Туда поближе к двадцатилетию, перед переводом во взрослый лагерь можно будет попробовать сбежать. — Отложил момент освобождения Игнат.

— Не доживем мы с такой работой. — Вздохнул Семен. — Как Валерка, сдохнем с дыркой в башке и будем валяться на съедение зверью всякому.

— Эй, твари, забирайте свою похлебку! — Позвал Борис подростков. — Вам повезло, сегодняшняя пайка на четверых достанется троим. Скажите мне спасибо.

— Спасибо. — Произнес Игнат, пришедший забрать алюминиевые миски с ужином.

Они действительно были наполнены похлебкой до краев. После такого ужина сон сморил подростков мгновенно, прямо на том месте, где они ужинали. Игнат уснул, привалившись к колесу повозки, Только Семен, которому выпал жребий первому крутить генератор, ронял голову на грудь, едва ворочая рукояткой.

Утром команда гончих снова захотела разжечь костер. Иван по привычке распорядился, отправив за дровами Семена и Олега. Игнат сонно крутил генератор.

— Ванька, отправь эту сонную моль за водой к ручью. — Попросил Борис и поставил перед собой пустой пятилитровый бидон с крышкой. — А сам покрути немного, согрейся.

— Хорошо. — Иван подошел к одноухому Борису, чтобы забрать бидон и передать его Игнату.

Взгляды его и главного гончего пересеклись. Внезапно, глаза Бориса округлились от страха, будто он увидел вместо своего помощника его привидение. Он завопил и бросила к повозке под «зонтик».

— Крути бл… сильнее, Ванька обернулся!

Глава 9

Глава 9 «Чирок»

Лидер обманул Максима, не дав тому и половины суток на помощь своим протеже. И даже ограничил его способности сильнее прежнего. Безмолвно подчиняющаяся команда исполняла любую прихоть своего командира, совместно ослабляя опального коллегу. А Лидер, почувствовав силу, возомнил себя Зевсом, взирающим с недоступного Олимпа на своих неразумных смертных чад. Люди, попавшие через сферу в сонм приближенных, по его разумению, превратились в божеств второго круга. Все они были лояльны главному божеству, кроме одного. Но без опального бога, такого как Максим, не рождался ни один миф.

Отец не успел предупредить Нику, о том, что помог Замесу и Уле. Особого значения это не имело для отряда, ибо они так далеко ушли вперед, что догнать их вряд ли бы удалось. Контакт с Замесом больше не получался. Максим хотел, чтобы они вернулись за барьер, но так, чтобы об этом узнали необращенные и сбились со следа основной группы. К счастью Замес с подругой думали точно так же и решили вернуться той же дорогой, которой пришли, решив, что пробиться к матвеевскому прогалу не получится. Их появление в этом районе всполошило необращенных не на шутку. Теперь их отрядами кишела вся округа.

Рваные перебежки вкупе с долгими засадами изматывали физически и психологически. На счету отряда числились около десятка загубленных собак, к своему несчастью взявших след и трое неосмотрительно приблизившихся человек. Шепот, которому достался тяжелый арбалет, ругался на него, не переставая, перевешивая с одного уставшего плеча, на другое. Но выбросить оружие, показавшее себя с лучшей стороны, отряд не мог себе позволить. Точность и дальность его оказались на достойном уровне, не уступая в ближнем бою огнестрельному оружию. А психологический эффект бесшумной смерти просто повергал противника в панику, заставляя делать глупости. Однако новые отряды, высланные на перехват обращенных, смело пускались вдогонку или наперерез, желая отхватить свой кусок славы.

Опыт Ники позволял ей обманывать преследователей, путать следы и создавать ложные цели. Так было на протяжении нескольких суток, когда контакты случались от силы раз в день. Но к исходу первой недели маршрута, когда барьер остался далеко позади, у нее возникли первые подозрения в том, что на той стороне появился опасный противник. Настоящий охотник, умеющий просчитывать свою дичь.

Отряд двигался торопливым шагом по открытой местности, укрываясь от возможных глаз в складках местности. Не очень приятная часть маршрута, вызывающая нервозность. Оказаться на виду у стрелков как в тире еще та удача. Согласно карте, в радиусе тридцати километров не проживало ни одной общины, потому Ника и решилась сократить путь, выбрав опасный, но быстрый маршрут. Неудача могла быть только случайной, но никак не спланированной кем-то заранее.

Наверное, по этой причине отряд и потерял бдительность. Шедший в дозоре Чирок не обратил внимания на растяжку, установленную по дну оврага. Хорошо, что это была осветительная ракета, а не мина, иначе команда лишилась бы еще одного члена. Красная ракета взмыла в вечернее небо, вызвав кратковременный ступор. Поняв, что они обнаружены, Ника приказала выбираться из оврага и бежать сломя голову к ближайшему лесу. Чирок, несмотря на перенесенный шок, вырвал из земли колышек, к которому была привязана нить, и на бегу сунул его командиру в руки.

— Ты глянь на него. — Попросил он. — Древесина сырая, будто его только сегодня установили.

Ника перепроверила слова бойца и рассмотрела на бегу черенок. Он действительно был свежим. Под тонким слоем коры находился влажный зеленый слой, скользкий при прикосновении. Значит, растяжку поставили совсем недавно, предполагая движение отряда именно по этому маршруту. Это выглядело невозможно, потому что вокруг еще были многие десятки километров просторов, на которых отряд мог появиться с одинаковой вероятностью. Ника не стала принимать напрашивающиеся выводы о чьей-то «шерлокхолмсовской» логике, решив списать световую мину на случай. Возможно, ее оставили охотники, пытающиеся отследить стадо косуль.

Спустя полчаса после срабатывания сигнальной ракеты ничего не произошло. Отряд почти достиг редколесья, в котором можно было хоть как-то затеряться. И в тот момент, когда они почти поверили, что им удалось скрыться, воздух разрезал отвратительный пронзительный свист падающей мины. Она упала метрах в пятидесяти от отряда. Осколки прошуршали над головой и застучали по веткам, срубая некоторые из них. Это было что-то новенькое, охота из крупного калибра. Вторая мина упала уже ближе. Едва послышался свист падающей мины, отряд упал на землю, вжимаясь в нее. Шарахнуло до звона в ушах. Бойцов накрыло комьями земли и срубленными ветками.

— Бегом! — Скомандовала Ника, используя момент перезарядки и предполагая, что следующая мина упадет точно на отряд.

Они бежали, пока снова не послышался свист. Мина упала ровно туда, где они были пару десятков секунд назад. Ника огляделась. Для такого точного огня требовался корректировщик, которому было многое видно. Над деревьями возвышалась труба котельной, оставшаяся в деревушке, почти скрывшейся в буйной зелени. Она вполне могла пригодиться для корректировки.

— Чирок, иди проверь, на той трубе должен сидеть корректировщик. — Ника вручила ему завоеванный Замесом охотничий карабин со снайперским прицелом.

Толку от прицела было немного. Судя по проволочному креплению, доверять точности его выстрела не стоило. Можно было спугнуть корректировщика и заставить его слезть с трубы. Чирок взял оружие и проверил неизрасходованные патроны в магазине. Осталось пять.

— А может его ножичком не больно зарезать? — Он печально вздохнул и вставил магазин в оружие.

Патроны ценились дорого, для острастки уже давно никто не стрелял. Лучший расход считался один к одному, один патрон — одна жизнь. Ника не успела ему ничего ответить из-за свиста падающей мины. Взрыв раздался буквально в пяти метрах. Хорошо, что между ним и отрядом находилось дерево, принявшее на себя почти все осколки, которые могли посечь бойцов отряда.

Чирок перебежками направился в сторону котельной. Оставшиеся бойцы тоже принялись маневрировать, чтобы не дать наводчику прицелиться. Еще одна мина упала в стороне. Наводчик не смог спрогнозировать метания цели и выстрелил совсем не туда. Ника повела отряд зигзагами, не удаляясь далеко от котельной. Вскоре с ее стороны донесся одиночный выстрел, а следом два выстрела похожих на звук стрельбы из гладкоствольного ружья. Потом снова одиночный выстрел и тишина. Ника уже собралась бежать туда, чтобы помочь Чирку, если потребуется, но ее остановила мина, упавшая рядом с котельной.

Корректировщик будто принял решение навести огонь на себя, чтобы отбиться от опасности. Вторая мина легла почти туда же. Старая труба дрогнула и выдохнула в небо облако старой сажи, поднятой взрывной волной. Бойцы заметались в нерешительности, беспокоясь о товарище, которому могла понадобиться помощь. Довольный и запыхавшийся Чирок появился спустя несколько минут. В руках он держал чужое ружье и патронташ, перекинутый через плечо. В нем еще оставалось несколько патронов. Но самой главное, он добыл бинокль.

— Это ты его? — Спросила Ника.

— Я. Со второго выстрела достал. Матерый был, старый, даже жалко его. — Чирок сморщился, как от боли и подвигал лопатками. — Гляньте там, куда-то он мне дробину таки засадил.

Боец повернулся спиной. На потном темном пятне куртки проступила кровь. Рядом с воротником зияла небольшая дырочка.

— Таша, Шепот, займите оборону. — Приказала Ника.

Она была уверена, что обстрела минами больше не будет. Без корректировки бить ими было бесполезно, только зря тратить драгоценный ресурс. Можно было устроить короткую передышку, чтобы осмотреть рану товарища. Чирок скинул снарягу и задрал куртку. Ника смочила тряпку спиртом и протерла ею спину, отмывая от крови. Ранение выглядело необычно, крупная дробина или картечь вошла под кожу над правой лопаткой параллельно спине и проделала путь между мышцами и ею сантиметров в тридцать, остановившись под лопатками выпирающим холмиком.

— Что там? — Взволнованно спросил Чирок после придыханий Ники. — Так все плохо?

Командир вынула из кармашка старинный перочинный ножичек, который использовали для тонкой работы, в том числе и для операций в полевых условиях, смочила лезвие спиртом и, прижав дробь двумя пальцами, сделала надрез кожи поверх нее. Чирок ойкнул. Ника выдавила свинцовый шарик вместе с кровью и отдала его товарищу.

— Теперь это талисман, который будет отводить от тебя другие пули.

— Спасибо, это будет пятый. — Чирок достал из кармана своего рюкзака коробочку, в которой уже лежали четыре пули, и положил в нее дробину.

— Вот видишь, как помогают. Если бы не они, дробь вошла бы точно в макушку. — Ника приложила к спине товарища тампон и прихватила его парой оборотов бинта. Рана была ерундовой, важно было только обезопасить ее от грязи в процессе заживления.

Вдалеке послышался собачий лай. Потеряв из вида обращенных, преследователи пустили ищеек. Отряд Ники снова перешел на бег. Впереди бежал Шепот, в центре Ника и Таша, замыкал Чирок, вооружившись тесаком, способным одним ударом разрубить собаку на пополам. Необращенные, ограниченные в скорости передвижения «зонтиками», обычно проигрывали соревнования по бегу. Молодые сильные бойцы из отряда Ники могли выбирать любой маршрут, максимально неудобный для преследователей. Поэтому в большинстве случаев противники полагались на своих собак, отправляя их в большом количестве.

В этот раз все было по старой схеме. Позади отряда показались четыре черно-рыжие фигуры овчарок, набравшие скорость перед финальным броском. Чирок снял ружье с плеча и выстрелил в них с расстояния тридцати метров. Две собаки закувыркались в пыли, но оставшиеся две словно этого не заметили. Они разделились, заходя на цель с двух сторон. Чирок выстрелил еще раз, но промахнулся. Времени на перезарядку не осталось. Он выхватил тесак и замер в боевой стойке. Собаки кинулись одновременно со спины и груди.

Боец откатился в сторону, вскочил на ноги и вслепую крутанул тесаком. Оружие задело одну из собак. Пес взвыл и отскочил. Второй, несмотря ни на что, снова прыгнул на человека. Чирок ткнул ножом вперед и пропорол грудную клетку собаки. Лезвие ножа застряло в костях. Нож вырвало из рук под весом животного и из-за того, что ручка уже сделалась скользкой от крови. Оставшийся раненый пес не спешил нападать. Трясущимися руками Чирок перезарядил ружье. Собрался уже выстрелить, но услышал нехарактерный шум, похожий на работу двигателя внутреннего сгорания с плохим глушителем.

Вдруг между деревьев показались два мотоцикла, по двое седоков на каждом. Водитель был защищен бронежилетом и каской, а второй ездок вооружен короткоствольным оружием. Чирок забыл про собаку. Выстрелил в сторону мотоциклов и кинулся бежать, уповая только на свою маневренность и удачу. Его выстрелы не достигли цели. Мотоциклисты за несколько секунд нагнали его до расстояния прицельной стрельбы. Чирок заметался, пытаясь сбить им прицел. И действительно, первые выстрелы ушли в молоко. Но затем пуля впилась ему в ногу. Боец споткнулся, упал и покатился в пыли.

Он не думал сдаваться. Оттолкнулся здоровой ногой и покатился по ложбинке вниз, скрываясь за деревьями. Экипаж одного мотоцикла осторожно съехал следом, а второй кинулся искать объезд, чтобы выехать наперерез. Чирок спрятался за дерево и перезарядил ружье. Когда мотоцикл подъехал совсем близко, он выскочил из-за дерева и выстрелил дуплетом в водителя. Мощная энергия картечи скинула его с мотоцикла. Оба ездока упали и закувыркались. Чирок почти начал праздновать победу, снова перезаряжая оружие, но один из врагов оказался проворнее, успел выстрелить лежа. Пуля попала в грудь. Чирок удивленно посмотрел на появившееся в груди пульсирующее кровью отверстие. Вторая пуля попала ему в живот и задела позвоночник. Он рухнул наземь, как подкошенный. Вражеский боец подбежал и несколько раз выстрелил ему прямо в лицо. 9.1

Ника не видела, как убили Чирка, но почувствовала это и поняла по звукам выстрелов. Шепот, пыхтя под тяжестью арбалета, вернулся к девушкам, понимая, что бегством от мотоциклистов не спастись.

— Мы с Ташей дразним, а ты бьешь прицельно из засады. — Приказала Ника.

— Аккуратнее, девчата, иначе мы никуда не доберемся в этот раз. — Шепот вытер пот со лба рукавом.

— Не каркай, и так тошно. — Ника взяла в руки ПМ, вынула обойму, убедилась, что в ней еще остались три патрона, и вставила назад. — Нам нужны мотоциклы. — Добавила она. — Иначе…

Все поняли, что иначе им не оторваться. Враг обложил их, и надежды сбежать от него на своих двоих не было никакой. Отряд направился навстречу рычащим звукам моторов. Издалека заметили один мотоцикл, работающий на холостых. Рядом с ним стоял вооруженный противник и смотрел куда-то вниз. Второй мотоцикл, которого не было видно, но слышно, завизжал высокими оборотами и выскочил из ложбинки в облаке сизого дыма. Следом за ним поднялись два бойца, один из которых по виду был ранен. Ника указала Шепоту место, где нужно занять позицию.

Враги заглушили мотоциклы и о чем-то долго разговаривали. Один из них общался по рации, получал инструкции или делился последними данными. Подобраться к ним незамеченными не получилось бы, слишком редкая растительность. Ника поставила себя на их место и подумала, чтобы она сделала, если бы в нее выстрелили. Наверное, попыталась бы окружить стрелка с двух сторон, не давая ему прицелиться. Зная об ограниченном боезапасе, можно было сломить его сопротивление, выводя из себя дерзкими маневрами.

— Таша, выбери себе цель и стреляй. — Приказала Ника.

— А… они же на нас кинутся? — В глазах боевой подруги пронесся страх.

— В том и соль, пусть кидаются, думая, что мы легкая добыча. Надеюсь, Шепот стреляет не хуже Замеса.

— Никочка, это самый плохой выход за последние три года. — Таша сняла с плеча карабин со снайперским прицелом и легла для стрельбы.

— Целься тщательнее. Попадешь с первого выстрела, выдам на ужин кусок сахара в качестве поощрения.

— Эхх, — вздохнула Таша, — человеческая жизнь за кусочек сахара.

— Нет, сахар за меткость, а за убийства мы будем отвечать перед своими детьми, если сможем отвоевать им будущее.

— Чётко сказала. — Губы Таши чуть дрогнули в улыбке.

Она решительно прижала приклад к плечу и замерла. Ника услышала, как сердце напарницы отдавало пульсациями в оружие. Противник седлал мотоциклы. Времени на выстрел оставалось все меньше. И он раздался. Водитель одного из экипажей безвольно свалился на землю. Второй мотоцикл рванул с места и скрылся в балке. Боец схватил подстреленного товарища и стянул того вниз под прикрытие складки местности.

Ника показала Таше поднятый вверх большой палец. Осталось трое противников, пыл которых наверняка угас. Минуту ничего не происходило, а потом раздался визг высокооборотистых моторов и два экипажа выскочили метрах в ста друг от друга и понеслись навстречу девушкам. Логика Ники не подвела. Таша испуганно перевела взгляд с мотоциклистов на командира.

— Жди. — Ника вынула ПМ и посмотрела перед собой сквозь заросли травы. — Стреляй, только когда будешь уверена в результате. А вообще, сейчас очередь Шепота.

Визг мотоциклов быстро приближался. Они не знали, где залегли девушки, поэтому ехали быстро, провоцируя на открытие стрельбы, надеясь, что в них не попадут на такой скорости.

— Лежи, не дергайся. — Предупредила Ника нервничающую Ташу. — Наверняка у этих бойцов есть что-нибудь вкусное.

— Ты чего меня сегодня едой решила простимулировать?

— Сама не знаю. У меня от страха, бывает, аппетит просыпается, прямо как сейчас.

— Луженый желудок. У меня от страха обратная сторона кишечника просыпается, прямо как сейчас.

— Держись, а то неудобно перед мужиками с полными штанами умереть.

— Держусь.

Мотоциклисты уехали дальше засады, в которой прятались девушки. Развернулись и поехали зигзагами, вычисляя стрелка. Шепот, который находился сейчас рядом с одним из экипажей, в котором остался один ездок, медлил. Или же бил мимо. Его промахи вполне могли остаться незамеченными врагами. Таша осторожно развернулась, чтобы снова взять на прицел бойцов. Из-за габаритного оружия они не смогла сделать это незаметно. Ствол карабина зацепился за куст колючего чертополоха.

Буквально через мгновение несколько пуль срезали верхушку растения с фиолетовыми цветками. Таша откатилась в сторону от приметного ориентира и попятилась назад. Это был момент решающий исход сражения. Противник не жалел боеприпасов, стрелял наугад, укладывая пули рядом с девушкой. Ника выстрелила один раз навскидку, чтобы отвлечь. Огонь тут же перенесли в ее сторону. Таша, воспользовалась моментом и выстрелила, но неточно.

Мотоциклисты, почуяв состояние противника, разъехались в стороны, пытаясь закружить его. Ника почувствовала дыхание смерти. На двоих у них было четыре патрона, которые лучше было бы оставить на себя, чем промахнуться во врага. Непонятно почему бездействовал Шепот. Еще секунды и его помощь могла не понадобиться. Она приподнялась и с колена, хорошо прицелившись, выстрелила. Кажется, попала, потому что ездок сильно вильнул, но руль не выронил.

Нике ударило в правый бок, словно молотом. Она упала в траву навзничь и выставила пистолет перед собой.

— Ника! — Со слезами в голосе выкрикнула Таша, решив, что командира серьезно подстрелили.

— Ерунда! — Успокоила ее Ника.

Раздался последний выстрел из ее карабина и через мгновение шуршание в траве. Таша приползла и легла рядом.

— У тебя же осталось два патрона? — Спросила она.

— Угу. Два наших патрона. — Невесело хмыкнула Ника.

— Я сама не смогу в себя, давай ты меня, ладно? — По лицу Таши ручьями потекли слезы. — Ты же не дрогнешь? Никочка…

— Не дрогну… прости, — Голос Ники предательски дрогнул, а глаза набрались слез.

Еще секунды и мотоциклы остановятся рядом с ними. Времени на раздумывания не оставалось. Ника приставила пистолет к голове Таши. Девушка закрыла глаза и задергалась в бесшумных рыданиях. Ника почувствовала, что у нее нет сил нажать на курок. Указательный палец словно онемел и совсем не чувствовал скобу. Вдруг прямо над головой просвистело, и раздался шум упавшего мотоцикла.

Ника осторожно подняла голову. Один из мотоциклов кувыркался в траве, а второй резко менял траекторию, уходя из-под огня.

— Ташка, подъем. Кажется, наш Шепот пришел в себя.

Не дожидаясь реакции напарницы, она бегом направилась к упавшему мотоциклисту, чтобы забрать его оружие. Он был ранен в шею. Болт вошел ему в аккурат над бронежилетом, пробил тело и уперся в спинную часть защиты. Кровь хлестала из раны ритмичными пульсациями. Он увидел приближающуюся Нику и поднял руку с оружием. Девушка резко отскочила в сторону, подбежала и выстрелила в упор под шлем. Розовый фонтан с пластиковыми осколками окропил зеленую траву. Ника выхватила из конвульсивно сжимающихся рук короткоствольный автомат и заняла позицию.

Теперь она увидела пролетающий мимо цели болт. Увидели его и враги и решили теперь достать Шепота, подставив Нике свою спину. У автомата имелся складывающийся приклад. Ника откинула его и уперла в плечо. Оружие оказалось очень удобным, она почти не ощутила никакой отдачи. Первая же пуля достигла цели. Ездок, защищающий спину водителя, безвольным мешком свалился на землю. Оставшийся в живых мотоциклист решил сбежать. Ника сделала два выстрела, прежде чем тот закувыркался вместе со своим транспортом. Последний оставшийся в живых противник вскочил и сильно хромая побежал, истошно крича:

— Хрен вам, а не Петька!

Через несколько секунд под дикие вопли он исчез. Поле боя накрыла невероятная тишина. Ника без сил опустилась на землю. Упала в траву и раскинула руки. Таша, размазывая по щекам остатки слез, подошла и легла рядом.

— Хорошо, что ты не нажала курок. — Она благодарно погладила руку Ники.

— Не смогла. Кишка тонка.

— Нормальная кишка, просто рано еще было.

— Наверное. — Ника всхлипнула и вытерла побежавшие слезы.

Вскоре подошел всклокоченный и ожидающий взглядом взбучки, Шепот. Присел рядом с девушками и примирительно произнес:

— Отбились.

— Что случилось? — Спросила Ника, подразумевая, что тот понимает, о чем речь.

— Болт встал при перезарядке криво, заклинил насмерть, я хотел уже бежать под пули, чтобы отвлечь их от вас. Скажи Потапычу чтобы додумал конструкцию.

— Ладно, скажу. — Ника помолчала. — На мотоциклах дальше поедем, если они на ходу.

Валяться после боя было опасно. На звуки стрельбы могли спешить другие отряды, призванные из разных общин для поимки необращенных, дерзко забравшихся не на свою территорию. Бойцы собрали все оружие и боеприпасы. Патроны к автомату оказались теми же, что и для ПМа. Ника снарядила обойму пистолета пятью патронами и убрала его в кобуру на голени под штаны. Короткий трофейный автомат лучше подходил для перестрелок, чем пистолет. Его она повесила на плечо.

Шепот тоже добавил к своему арсеналу короткоствольный автомат. Собрал пару болтов, которые смог найти. Из двух мотоциклов исправным оказался только один. У второго пуля пробила двигатель. Едко пахнущее топливо перелили в один бак. Шепот, умеющий управлять подобным транспортом, сел за руль. Ему пришлось сидеть почти на баке, чтобы девушки смогли уместиться на сиденье.

Первым делом отправились искать Чирка. Нашли его в той балке, где подстрелили первого мотоциклиста. Он был мертв и обезображен выстрелами в лицо до неузнаваемости. Его похоронили в неглубокой яме, вырытой наспех. Ружье приторочили к мотоциклу, а патронташ Шепот повесил себе. Никогда нельзя было предугадать, к какому оружию удастся разжиться боеприпасами. Напоследок сверились с картой, выбрали маршрут и отправились по нему в надежде серьезно увеличить отрыв от преследователей. 9.2

Ивана, растерянного и напуганного неожиданным обстоятельством, заставили под прицелами автоматов присоединиться к тварям. Он еще не понимал силы своего взгляда и пытался смотреть в лицо своим бывшим товарищам, которые в страхе отворачивались.

— Не смотри сука сюда, выстрелю! — Вопил Борис, переживший приступ страха после контакта со взглядом Ивана и мотал стволом автомата вслепую. — Переметнулся гад, когда успел. Шушукался с ними, вот и получай, теперь ты в одной упряжке с тварями.

— Я не хочу быть с ними. Я не такой, посмотрите лучше, вам показалось, со мной все нормально. Я же ничего не чувствую! Мужики, ну посмотрите на меня! — Иван сорвался на истерику и кинулся к коллективу, членом которого был еще несколько часов назад.

— Пошёл… — Борис выстрели в землю перед ногами бывшего напарника.

Пуля отрикошетила от земли и жужжа, пролетела в сантиметре от щеки Ивана. Парень остановился, поняв, наконец, что его убьют, если он продолжит убеждать их в своей нормальности. Сел на дорогу и принялся горько рыдать, вытирая слезы, градом бегущие по щекам.

— Вот вам и замена. — Пробурчал в сторону тварей Борис. — Сегодня собак побережем, на вас поедем. Ванька здоровый конь, откормленный, пахать и пахать.

— Что я скажу родителям? — Иван поднял зареванное лицо.

— В землю сука! — Зло предупредил Борис. — Как есть, так и скажешь. Обернулся по причине собственной тупости. Входил в непосредственный контакт с тварями, чем спровоцировал необратимые изменения организма, несовместимые с принципами человеческого общества. — Он процитировал наизусть текст приговора о переводе нормального человека пораженного черным спектром в общество изгоев-рабов. — Если хочешь, могу пристрелить тебя, а родителям скажем, что погиб геройски? Готов к такому?

— Нет. — Иван вытер рукавом под носом.

— Вот и замечательно. Иди в упряжку к тварям, они тебе расскажут по-свойски, что к чему. Живо!

Иван поднялся и поплелся к кучке подростков, взволнованных разозленным Борисом. В этот момент он ненавидел их еще больше, чем раньше и желал каждому смерти, мучительной и долгой.

— Твари. — Произнес он сквозь зубы и наградил Игната уничтожающим взглядом. — А я ведь тебя…

— Если бы не я, тебя бы уже не было. — Ответил Игнат, выдержав взгляд. — Не бычься, после обращения жизнь не заканчивается.

Иван, привыкший к тому, что твари не смеют слово сказать, опешил такому ответу. Игнат дал понять, что он теперь на одном уровне с ними. Подростки больше не прятали взгляд, а смотрели ему прямо в глаза. Как новенький, он еще ощущал холодящий душу страх, транслируемый черным спектром, только несоизмеримее слабее того, который испытал, когда пуля повредила генератор.

— Почему я ничего не чувствую? — Спросил Иван, все еще надеясь, что не было никакого обращения.

— Почувствуешь, когда из-под зонтика выйдешь. — Тихо произнес Игнат.

Свежий обращенный подозрительно посмотрел на свой новый коллектив и сделал несколько шагов в сторону, проверяя ощущения. Шаг за шагом, он отошел от повозки, внутри которой жужжал генератор. Там, где обычно он ощущал присутствие спектра в виде давления и черных видений, не было ровным счетом ничего. Он отошел еще на несколько шагов. Твари и люди с интересом наблюдали за его экспериментом.

Иван отошел на пятьдесят метров, недопустимую дистанцию, за которой его гарантированно ждала смерть и только здесь смог почувствовать что-то отдаленно похожее на излучение черного спектра. Бледные тени замерли между деревьями, выжидая новую жертву. Они уже не будоражили воображение настолько, чтобы потерять контроль над собой. Тени и тени, не страшнее воображаемой «бабайки» под кроватью.

— В дорогу! — Выкрикнул Борис. — Ванька, запряжешься в рабочую телегу. Нам сегодня скорость понадобится.

Иван покорно вернулся на дорогу и безропотно впрягся в оглобли. Игнат занял место рядом.

— Ты не злись, пожалуйста, на меня. Я не знал, что так получится. Просто хотел вытащить тебя и всё.

— Лучше бы я исчез. — Сквозь зубы шикнул Иван. — Ушел героем, вернусь тварью.

— Ушел трусом, а вернешься человеком. — Без всякого пиетета к прежнему уровню бывшего необращенного произнес Игнат.

— Ты чтоль, человек. — Иван исковеркал последнее слово, чтобы задеть напарника по упряжке. — Твари вы, хуже собак. Не стану я одним из вас. Никогда.

— Никто не просит тебя об этом. Живи, как умеешь, только скоро ты поймешь, где твое место. Тебя быстро научат знать его.

— Хорош брехать, твари. Разгоняйтесь уже! Наш друг, Маратка, поди, спылил еще час назад за славой.

Игнат привычно склонился вперед и сдвинул с места тяжелую повозку. Иван пока что не знал технику извозчика и больше мешался.

— Просто смотри, что я делаю, и повторяй за мной. — Предложил он Ивану. — Так нам обоим будет легче.

Напарник запыхтел и ничего не ответил. На его лице отображались все чувства внутренней борьбы, занимающие его полностью и мешающие вникать во внешнее. Чтобы принять такое изменение требовалось время. Игнату было жаль паренька. Обращение в зрелом возрасте часто оканчивалось самоубийством. Человек не мог смириться с изменениями, хотя на взгляд обращенного с рождения, причин для этого не было. Организм адаптировался под смертельное излучение доступным способом, и мир заново становился свободным для передвижения. Но человек предпочитал выбирать смерть вместо свободы. А дело было всего лишь в чужом устоявшемся мнении и страхе остаться вне общества.

Через час легкого бега с прицепом Иван начал спотыкаться. Он сильно потел и задыхался.

— Я не могу больше. Не могу. — На выдохе бросал он.

— Держись, упадешь, Борис сделает с тобой то же самое, что и с Валеркой. — Игнат напомнил ему, чтобы Иван смог оценить ситуацию, когда сам оказался на месте недавно убитого загнанного подростка. — Дыши носом, не трать силы на лишние движения. Еще немного и придет второе дыхание, организм перестроится под нагрузку.

— Опять… перестроится… сколько… можно.

Через час Иван обсох и больше не выглядел умирающим. Игнат, как мог, брал на себя большую часть веса повозки, но его напарник все-таки выдержал до открытия второго дыхания и бежал с отрешенным лицом, как будто мысленно находился не здесь. Борис, увидев на дороге совсем свежую лужу мочи, оставленную кем-то из команды Марата, скомандовал короткий привал. Тварям раздал еду из рюкзака Ивана.

— Жрите, суки, и благодарите своего нового товарища за доброту. — Главный гончий мерзко рассмеялся и хлопнул поникшего Ивана по плечу. — Эх, Ванька, Ванька, а ведь перспективный был парень. Думал, смена растет, а оно вон как, обернулся. Раньше от беспорядочных отношений гонорея и СПИД были, а теперь… да-а-а, хреновые новости в этот раз домой принесем. Может, все-таки геройскую смерть? — Одноухий Борис направил на бывшего напарника автомат. — Шучу, ладно, а то генератор придется самому тащить.

Иван смотрел в землю, никак не реагируя на подколки Бориса. Его состояние выдавали двигающиеся желваки и побелевшие пальцы, плотно сжатые в кулак. Главный гончий довольный собой и реакцией Ивана отошел к своим, чтобы перекусить.

— Мудила. — Прошипел ему вслед Иван.

Борис резко обернулся, словно расслышал брошенное в спину ругательство и мефистофельски широко улыбнулся.

— Если еще раз услышу, выстрелю в твой поганый рот, а маме с папой скажу, что ты говно и позор семьи.

Иван понимал, что все рычаги давления были в руках одноухого Бориса. Он повелевал и распоряжался людьми как угодно. Новоиспеченному обращенному хотелось верить, что есть способ выйти из под власти гончего и не только ногами вперед. Внезапно ему пришла мысль о побеге. Вернуться назад и рассказать обо всем родителям в надежде, что они смогут найти какие-то приемлемые варианты для него. Не рынок невольников, где ему придется работать как животному в течение трех-четырех лет, а потом получить молотом по голове и отправится в разделочный цех. Должен был существовать какой-то вариант для таких, как он, случайно обращенных, но продолжающих чувствовать себя обыкновенными людьми.

Иван решил бежать ночью. Он хорошо помнил маршрут и мог запросто вернуться им в ночное время. Он уже присмотрел в качестве оружия рычаг, которым крутили испорченный генератор. Мелькнула идея сбежать во время своей смены с рычагом от рабочего генератора, но это могло быть использовано против него, как преднамеренное убийство. Надо было просто сбежать, в первую очередь найти родителей и уже потом решить, как действовать. И главное не запятнать себя ни в чем античеловеческом, чтобы автоматически не стали считать тварью.

Грядущий побег морально поддержал Ивана и придал ему жизненного тонуса. После короткого перекуса он бежал шустрее, что не ускользнуло от Игната.

— Одумался? — Спросил он с интересом.

— Угу. — Не открывая рта, ответил Иван. — Еще поживем.

Глава 10

Глава 10 «Встреча»

Жора из вредности сходил в туалет «по-серьезному» прямо на дороге.

— Я высказал свое мнение о трусах, которые гонятся за нами. Если не дураки — поймут.

Славка покачала головой и отмахнулся от глупой проделки напарника. Для собак, бегущих по следу, не было никакой разницы в каком месте оставлять послания. Ему не хотелось лишний раз злить преследующих людей, провоцируя их проявлять большее рвение, в том числе и по причине смердящего оскорбления.

Команда бежала весь день, прерываясь всего пару раз на короткую передышку и только однажды на привал, чтобы поджарить тушки крыс. Морда профессионально освежевал их и насадил на прут. Через пятнадцать минут запеченное деликатесное мясо было готово. Даже без соли оно казалось вкуснее похлебок, которыми кормили на рынке. Крысы неплохо отъелись на городских харчах. Жирок шкворчал и капал в костер, распространяя по округе бесподобный аромат.

— М-да, такая жизнь мне определенно больше по душе. — Произнес довольный Морда, гоняя по рту горячий кусок мяса. — Если бы не зима.

— А что зима? — Спросил Жора. — Сделал запасы и живи в землянке.

— Я не знаю, как делать запасы. — Признался Морда. — И как охотится по снегу тоже. — Это ты пытаешься подстраховаться на случай, если мы никуда не придем? — Поинтересовался Жора. — И придется как-то выживать самостоятельно?

— Ну да.

— Жора, мы обязательно придем куда надо. — Славке не понравилось провокационное предположение напарника. — Если мы сейчас начнем терять уверенность в нашем предприятии, то потеряем и силы. Сколько наших товарищей погибло из-за того, что разуверились во всем. Умерли от изнеможения или болезни сразу же прицепившейся к ним.

— Славка правильно говорит. — Поддержал командира Васька. — Нас только уверенность и поддерживает. Раз нас ведет голос этого Максима, значит, мы куда-то обязательно придем. Слав, когда ты последний раз с ним говорил?

— Давно не слышал его. — Признался Славка нехотя. — После указателя больше никаких знаков не было. Наверное, мы на верном пути и нет смысла вмешиваться.

— Наверное. — Жора деланно согласился, но это выглядело, как вынужденное согласие.

Команда не успела затушить остатки тлеющих углей, как в нескольких сотнях метров позади раздался собачий лай. Ребята совершенно не ожидали, что их смогут нагнать за такой короткий срок. Костер решили не тушить, наоборот, раскидали по поляне угли, в надежде сбить собак со следа и пустились бегом по дороге. Будь у них карта или верный ориентир, Славка выбрал бы маршрут через лес, чтобы увеличить отрыв. Трусы держались дорог, и грех было не воспользоваться этим, зная короткий путь. Но он не знал. Уже сотню раз Славка мысленно и вслух обращался к голосу Максима, желая получить подсказку, но совершенно безрезультатно.

Командиру маленькой группы нужна была стрессовая ситуация, чтобы мобилизовать скрытые способности, помогающие установить контакт с голосом. Страх или крайняя степень волнения. Усталость могла помешать достигнуть нужного состояния. — Пацаны, — обратился Славка к ребятам, — сворачиваем в лес.

Команда выполнила его просьбу молчком, хотя на лицах отразилось удивление.

— Тебе что-то сказали? — Спросил с надеждой Васька.

— Нет. Вы же знаете, это не просто. Идите вглубь леса, а я останусь здесь. Оставьте мне метки, чтобы я не потерял вас.

— Уверен? — Спросил Морда.

— Уверен. — Славка переломил ствол ружья и резко сомкнул. — На. — Протянул его Жоре.

— Зачем? — Подросток не шелохнулся, чтобы взять его.

— Затем, что мне с ружьем совсем не страшно. Забирай, сказал.

Жора нехотя взял в руки оружие.

— Ты это… осторожнее. Мы же не выдохлись еще, можем бежать и бежать.

— Мне хочется знать, туда ли мы бежим. Всё, пошли. — Славка подтолкнул стоящего рядом Жору. — За час до сумерек останавливайтесь и ждите. Если услышите звуки орущей жабы, это я буду. — Он изобразил примерно, как будет звучать его крик.

— Ладно. Поняли. — Жора хлопнул товарища по плечу. — Сколько тебя ждать, если не вернешься до ночи?

— До утра, больше не ждите. Чешите уже отсюда.

Его команда в некотором сомнении насчет правильности решения командира скрылась за деревьями. Славке и самому показалось, что оставшись в одиночестве и без оружия, он потерял уверенность в себе.

— Ну, скажи мне, скажи, куда идти дальше. — Обратился он шепотом к Максиму.

Прислушался с закрытыми глазами к ответу, но не услышал ничего, кроме шума крови в ушах. Помощник оставил его один на один с обстоятельствами. Одного маленького пацана, против полутора десятков умудренных опытом мужиков с собаками и огнестрельным оружием.

Он простоял у дороги в диких зарослях молодых деревьев и кустарника не меньше часа, прежде чем снова донесся собачий лай и шум громыхающей грузом повозки. На дороге показался единственный экипаж, состоящий из четырех трусов с оружием. Двое были вооружены винтовками, двое — луками, все более входящими в моду. Двое обращенных тянули повозку, а четыре собаки бежали чуть впереди нее, прижавшись носами к земле, вынюхивая следы.

Славка потными руками зажал в руке деревянный острый кол, оружие, которое он сделал в час томительного ожидания. Собачья стая пробежала вперед того места, где свернул в лес отряд беглецов. Затем у них наступил короткий период дезориентации. Животные забегали в поисках следов и, обнаружив их, принялись лаять мордами в сторону леса. Туда, откуда на них смотрел Славка. Главный в экипаже скомандовал остановиться.

— В лес подались. — Огласил он отряду свое правильное мнение. — Хотят оторваться. Учуяли, что мы близко. Уверены, что мы не станем сворачивать с дороги. — Он засмеялся. — Хрен угадали.

Славка увидел, как говорящий вынул из кармана куртки коробочку, открыл ее, достал из нее небольшой предмет и вставил в рот. Чиркнул кресалом и поджег его. Глубоко вдохнул дым и выпустил через нос двумя сизыми струями.

— А-а-а, крепкая зараза. Митохондрий, со мной пойдешь. — Он сделал еще одну глубокую затяжку и передал предмет человеку со странным именем.

Тот тоже сделал две затяжки и вернул предмет. Славка никогда не видел, чтобы люди вдыхали дым. Слышал от ветеранов, что когда-то, в самом начале появления «черного спектра» люди употребляли разные препараты, чтобы вывести себя из нормального состояния и обмануть излучение. Потом, по мере усиления спектра, препараты переставали давать необходимый эффект и о них забыли.

— А может, послушаем одноухого и не будем их брать? — Неожиданно спросил Митохондрий. — Вдруг они приведут нас к своим основным силам, которые замышляют против нас войну?

— Дурак ты, Митохондрий. Нет никаких сил у тварей. Их слишком мало и благодаря нашей продуманной политике они разрозненны.

— А я слышал, что за барьером…

— Брехня это всё, запомни. Если твари соберут силы, нам конец. Этот мир с «черным спектром» задуман для них. Мы тут чужие и скоро вымрем…

— Неээт, Марат, ты наслушался этих провозвестников конца человечества? — Митохондрий глубоко затянулся и медленно выпустил дым. — Были, есть и будем.

— Ты меня не дослушал. — Командир экипажа гончих взял из рук товарища дымящийся предмет, от которого осталось совсем немного. — Пока они не собрались вместе, нам ничего не грозит. Поэтому надо догнать этих тварей во чтобы то ни стало и порешить.

Славка не верил своим ушам. Оказывается, отряду везло не потому, что их не пытались поймать, а потому, что хотели проследить, куда они придут. Трусы и тут проявили незаурядную смекалку, заметив в действиях беглецов что-то большее, чем побег. Кажется, среди них не было единства, и эта группа имела совсем другие планы на беглецов. Сердце взволнованно забилось. Неожиданное открытие заставило его пересмотреть свое отношение к ситуации. Не хотелось привести за собой трусов и подставить обращенных соплеменников.

Славка услышал все, что хотел, получив при этом дозу волнения и страха, которые могли вызвать у него состояние активации шестого чувства, необходимого для связи с Максимом. Он развернулся спиной к дороге и медленно направился в сторону леса. Под ногой хрустнула ветка. На дороге мгновенно поднялся собачий лай, разлетающийся эхом между деревьями. Раздался выстрел. Пуля глухо врезалась в ствол дерева в метре от Славки. Не помня себя от страха, паренек с легкостью косули и скоростью волка, устремился в глубину леса.

— Взять! — раздалась за спиной команда.

Нестройный лай собак сорвался с места. Славка не оборачивался, точно зная, что за ним бегут. Проклинал себя за неосторожность, которая с большой вероятностью могла стоить ему жизни. Соревноваться в беге с собаками ему было не под силу. Надеялся только, что они не станут нападать одновременно и ему удастся справиться с ними при помощи заточенного кола по очереди.

Возле головы, в миллиметрах от макушки пронесся шелест, обдавший холодком. Оперенная стрела ударила вскользь ствола дерева, вырвав из него кусок коры, ушла в сторону и вонзилась в землю. Славка отвернул за ней и выхватил из земли на бегу. Теперь у него было сразу два аргумента против четвероногих ищеек. Он резко обернулся. Собаки были совсем рядом. Завидев цель, они замолкли и неслись к нему длинными прыжками.

Славка укрылся от стрелка за деревом, решив встретить собак здесь, разобраться с ними и продолжить гонку. В исходе схватки он сомневался, но настроение было боевое. Адреналин требовал выхода.

— Не двигайся. — Раздался знакомый голос.

Славка инстинктивно дернулся.

— Не двигайся. — Повторил голос. — Я спрятал тебя, но аномалия буквально по твоей фигуре. Чуть шевельнешься и станешь видимым. Меня блокируют, поэтому трудно быть полезным для вас всех одновременно. Та группа, которая идет вам навстречу, тоже попала в серьезный переплет.

Славка хотел спросить насчет маршрута, но голос Максима его остановил.

— Тщщщ, ни звука.

Собаки выскочили из-за дерева, пронеслись мимо, развернулись и замерли в нерешительности, будто удивились исчезновению добычи. Серые облезлые бока ходили ходуном, языки висели до земли. Они бесцельно закрутились, обнюхивая землю. Метрах в тридцати, обходя дерево за которым прятался Славка, показался лучник, передвигающийся приставными шагами. Он держал лук на взводе и когда не увидел за деревом никого, так же, как собаки, закрутился на месте.

Позади командира отряда беглецов послышался тяжелое дыхание. Славка хотел обернуться, но помня предупреждение Максима, не стал этого делать. Прямо сквозь него, будто он был бесплотным, прошел ствол винтовки, а затем, показалась спина того человека, который командовал на дороге экипажем гончих.

— Где он? — Спросил главный у лучника.

Мужчина пожал плечами и подошел ближе.

— След. След, я сказал. — Приказал главный собакам.

Псы активнее забегали кругами, но направление так и не смогли указать.

— Как сквозь землю провалился. — Лучник сплюнул под ноги. — Они что, магией владеют?

— Хренагией. — Резко ответил главный. — На дерево, наверное, залез.

Он поднял ствол винтовки кверху и обошел вокруг дерева, высматривая в листве беглеца. Там никого не оказалось. 10.1

— Это нас с курева глючит. У меня уже было пару раз так. Один раз бабка на дороге встретилась с тачкой, а второй раз сам себя увидел со стороны.

— Митохондрий, заткнись, пожалуйста. Мешаешь мне думать.

— Я же просто подсказываю варианты.

— Я тебя услышал. Собаки не курили, а след потеряли возле дерева, как раз, за которым, как мы оба видели, этот упырек и спрятался, а его здесь нет. А где он?

— Магия или курит что-то позабористее нашего.

— Ты вообще, Митохондрий, в школу ходил?

— Да. Четыре класса закончил, а потом сразу профессиональным образованием занялся.

— Каким?

— Веники вязал.

— Ясно. Ты митохондрию от вакуоли отличаешь?

— В душе не чаю из какой области знаний вопрос. Это какие-то знаменитые люди из прошлого?

— Нет. А почему тогда у тебя такая кличка? Поначалу я думал, что ты биолог, специалист по клеткам.

— Нет, говорю же, веники вязал. Это мне учитель дал еще в первом классе, так и осталось за мной навсегда. Он говорил, что я энергичный, как митохондрий. Я хотел верить, что это имя спортсмена какого-нибудь.

— Что делать будем, спортсмен? — Главный прислонился спиной к дереву.

Славка ощущал его движения, как легкое дуновение ветерка. Сердце громко стучало в висках. Казалось, его удары могут услышать преследователи. Рядом раздался треск ветки. Мужчины вскочили и взяли оружие наизготовку. Славка боковым зрением разглядел движение в пятидесяти метрах. Бурая шкура мелькнула между деревьев. Собаки словно с ума посходили. Принялись истошно лаять и жаться к людям. Огромный хищник пугал их.

— Только медведя нам не хватало. — Главный направил оружие в его сторону.

— Не стреляй, Марат, подранишь, нам кранты. Пусть проваливает, куда шел.

— Да он за собаками нашими и шел. Смотри, слюну пускает. Пошел вон! — Марат выстрелил в дерево рядом с медведем.

Косолапый отпрянул назад после выстрела и затоптался на месте в нерешительности. Добыча показалась ему не совсем достижимой. Мужчина, которого Митохондрий назвал Маратом, поднес к лицу левую руку с часами на запястье.

— У нас еще пара часов есть точно и час с картинками. Надо прошвырнуться рядом, поискать следы. Нечего тут стоять, вон уже и медведь это понял.

Косолапый хищник, переваливаясь с боку на бок, направился в противоположную от людей сторону. Марат и Митохондрий, собрав вокруг себя собачью стаю, пошли дальше. В полусотне шагов собаки снова забрехали и кинулись вперед, будто нашли след. Славка решил, что они напали на следы его товарищей. Шансов нагнать их за отпущенное время у преследователей не было.

— Максим. — Обратился Славка к голосу помощника.

Ответа не последовало. Он пошевелился и сразу же ощутил, как изменилось окружение. Все вернулось, как было. Про маршрут Славка так и не успел спросить. А теперь еще между ним и командой находилось препятствие в виде двух преследователей и четырех собак. Недолго поразмышляв, он направился за ними, посчитав способности ищеек брать след выгодными для себя в данном раскладе. Трусы должны были привести его к отряду.

Славка посмотрел в небо через кроны деревьев. До сумерек оставалось всего ничего. Ночь, не лучшее время для блуждания по лесу. Он сорвался с места, ориентируясь по четким следам, оставленным преследователями и их собаками. Где-то впереди время от времени раздавался лай, помогающий держать направление. На бегу Славка успевал отмечать приметы, оставленные товарищами: сломанная ветка, вырезанный кусок коры. Если он видел их, то команде профессиональных гончих такие приметы являлись верным указателем маршрута. На будущее, если они выживут и доберутся до места назначения, таких промашек допускать не стоило.

По внутренним часам он отмахал больше часа. Однажды дорогу преградил ручей, за которым остались отчетливые следы от прыжков. Славка тоже перепрыгнул, но вскоре понял, что следы мечутся хаотично, словно гончие потеряли след. Он вернулся к ручью, рядом с которым приметил свежесломанную ветку, похожую на стрелу, показывающую направление вверх по течению. Это был правильный поступок, только ребус со стрелой мог разгадать не только он. Славка снял обувь и ступил в прохладную воду. Уставшие ноги отозвались приятными благодарными ощущениями. Бежать по ручью не было смысла. Он снова обулся и побежал вдоль него, пока не приметил следы, где его отряд снова вышел на землю.

Славка побежал по следам, отмечая, как становится все труднее их различать в надвигающейся темноте. Оставались считанные минуты, когда придется прекратить бег и ждать наступления утра. Но прежде, он снова увидел примкнувшие к отпечаткам подошв невольничьей обуви, отпечатки собачьих лап и хорошей обуви трусов. Вспомнив разговор, насчет продолжительности эффекта от вдыхаемого дыма, их время заканчивалось. Обратная дорога должна была занять, как минимум полтора часа. Славку даже проняло чувство гордости за собственную важность. Люди рисковали собой, чтобы догнать их.

Как он и думал, через четверть часа лес погрузился во мрак. Ночевать на земле командир беглецов не решился. Взобрался на дерево и кое-как примостившись между веток попытался уснуть. Сон не шел. Отчасти по вине тревожности, сопутствующей ситуации, отчасти из-за грубой коры дерева, впивающейся в тело. Взошла желтая луна, пронзающая густую лесную тьму бледными лучами. Где-то рядом послышался неясный шум. Славка несколько раз прокричал, имитируя лягушачье кваканье. Ответа не последовало. Закутавшись плотнее в рванье, лег вдоль толстой ветки на спину, раскинув ноги в стороны для равновесия.

Усталость дала о себе знать. Сон сморил, едва появился намек на комфортное положение. Но до утра поспать не получилось. Шум шагов и невнятное бормотание под деревом заставили его проснуться раньше времени. 10.2

Борис словно почувствовал, что Иван собирается бежать. Взял и привязал одного пса рядом с тележкой, возле которой спали твари. Собаки были натасканы проявлять беспокойство, когда кто-то пытался отойти от лагеря. Иван на пробу отошел по маленькой нужде. Пес, который до этого подчинялся ему, начал скалить зубы и тихо рычать.

— Тихо, тихо, Шарик. Не я ли тебя кормил и поил? Чего ты ведешь себя, как предатель.

Пес как будто понял, замел хвостом по земле, но едва Иван сделал еще пару шагов от тележки, снова начал скалиться, предупреждая, что следующим шагом, если он не одумается, будет громкий лай. Иван вернулся назад и лег на голую землю, как самый последний обращенный, свернув под голову мешковину из жесткой конопли.

— Как вы спите на жестком. — Посетовал он, повернувшись несколько раз с боку на бок.

— Прекрасно спим. — Ответил сквозь сон Игнат. — Твоя смена третья. Спи.

— Сплю. — Недовольно буркнул Иван.

А сон ему совершенно не шел. В памяти зачем-то всплывали моменты из жизни, которые можно было назвать счастливыми. Они сопровождались тянущим чувством безвозвратной потери, тоски и непреодолимой жалости к себе.

— Да хватит уже вздыхать. — Не сдержался Игнат. — Спи уже, копи на завтра силы.

— Да пошел ты… тварь, — Пробурдел раздраженно Иван.

— Сам такой. — Игнат перевернулся на другой бок и прикрыл ухо краем ткани.

Он был прав, Иван теперь полноправно считался тварью. Спасенной, живой, но тварью. Впереди его ждала безрадостная и короткая жизнь, бесправие, тяжкий труд и ожидание смерти. Нет, он не заслуживал такой судьбы. Может быть, он и обратился, но это ничего не значило. Внутри себя он не ощущал перемен, и это придавало ему уверенности в исключительности его ситуации. Оценивая других тварей, Иван всегда считал, что их разум чуть сложнее собачьего, а мысли вертятся вокруг простых вещей, таких, как еда, сон и желание ничего не делать.

В темноте жужжал редуктор, передающий крутящий момент от вращающейся ручки на генератор. Иван сел и затих, прислушиваясь к реакции сопящих напарников и пса. Никто не выказал никакого беспокойства. Он выждал минуту и тихо встал на ноги. Снова никакой реакции. В лунном свете хорошо был виден черный контур свода леса над дорогой. Магический бледный свет ночного светила указывал ему путь, выделяя дорогу из густого ночного мрака. Иван сделал беззвучный шаг. Тишина.

Он отошел на десять шагов. Снова никто не побеспокоился по поводу его поступка. И тогда Иван решил, что пора бежать. Желание изменить ситуацию, придало ему сил и уверенности, но едва его обувь ударила о твердую поверхность старого асфальта, Шарик поднял лай. Его подхватили другие собаки. Раздались крики одноухого Бориса.

— Ванька, тварь сбежал! Взяааать!

Лай собак на бегу ни с чем нельзя было перепутать. Погоня началась слишком рано. Иван корил себя за легкомыслие и отсутствие выдержки. Мог бы на цыпочках уйти на сотню шагов, а потом пуститься бегом и никто бы ничего не заметил. В небо взлетел красный осветительный шар, наполнив пространство вдоль дороги движущимися контрастными тенями. Свет красной ракеты представил мир в мрачно-нереальном виде, добавив порцию страха и без того напуганному беглецу.

Собачий лай раздавался рядом, в нескольких шагах позади. Иван увидел справа кустарник и решил воспользоваться им. С ходу вломился в кусты, царапаясь о них и разрывая одежду. Собаки бросились следом, но не смогли взять препятствие с ходу. Кто-то заскулил, застряв между веток. Тьма снова окутала пространство вокруг. Иван споткнулся обо что-то и упал. Тут же вскочил и нащупал причину. Это была корявая ветка в самом толстом месте чуть шире его руки. Он схватил ее и принялся размахивать по сторонам, чтобы отогнать собак.

— Пошли вон! Пошли отсюда! — Иван резко мотал палкой из стороны в сторону, чтобы удар, если достигнет цели, точно вывел собаку из игры.

Он чувствовал запах псины, вырывающийся из оскаленных глоток, надрывающихся лаем, и поверить не мог, что сам оказался на месте тех, за кем гонялся. Это было тяжело и страшно принять. К ощущениям жертвы он не привык, его коробило неприятие и страх. «Черный спектр» еще имеющий над ним власть не преминул воспользоваться этим, прогнав по телу леденящее присутствие потустороннего нечто.

Иван в порыве неконтролируемого страха кинулся вперед, прямо на свору собак и достал одного. Лесная чаща наполнилась собачьим визгом и скулением. Остальные собаки успели отбежать на безопасное расстояние и лаяли оттуда, опасаясь приближаться. Иван попятился спиной, держа их на расстоянии. Почти сразу же он наткнулся спиной на дерево, с перепугу решив, что это человек и ударил по нему со всей силы. Палка самортизировала, вырвалась из рук, засадив ему между ребер острыми краями. Боль немного отрезвила Ивана. Наваждение черного спектра, подыгрывающее воображению, ослабло.

Подраненный пес продолжал скулить, но уже тише. Его товарищи держались шагах в десяти от человека и продолжали оглашать лес истошным лаем. Неожиданно с дороги, едва слышно, донесся голос одноухого Бориса.

— Ко мне! Место!

Собачья свора, подчинившись, бросилась прочь от преследуемого человека. Даже скуление раненого пса удалилось. Иван, понял, что собак решили не разменивать на него. Он упал наземь и облегченно выдохнул. Немного полежав и успокоившись, он почувствовал боль в боку, куда ему ударила ветка. Притронулся и ощутил под рваной одеждой густую и липкую кровь. Рана потихоньку начала подавать признаки пульсирующей боли.

Иван поднялся и сел. Теперь явственно ощущалась боль, усиливающаяся при вдохе или неловком движении. Он огляделся. Уже на расстоянии вытянутой руки царил густой мрак. Иван снова нашарил ветку, исследовал ее руками и сломал, чтобы превратить в дубину и приспособление для ощупывания перед собой препятствий.

Немного поразмышляв, он решил идти в сторону дороги. Раз его не собирались преследовать, значит, путь назад был свободен. Плохо, что в темноте Иван совсем потерял ориентир, поэтому он решил довериться интуиции и идти туда, куда она его приведет. И он пошел, подняв «дубинку» и проверяя ею пространство перед собой.

Через пять минут, как ему хотелось верить, дорога так и не появилась. Вышедшая из-за облаков луна на несколько минут осветила лес, позволив ускорить шаг. Иван точно помнил, когда в последний раз видел луну, она висела перед ним, а так как он ушел с дороги вправо, теперь она должна быть слева, чтобы вернуться. Он прибавил шагу, переходя на легкий бег там, где это было возможно, но дорога, как заколдованная, не появлялась.

Он еще раз попытался сориентироваться, и все равно выходило, что надо держаться луны левым боком. Иван прислушивался к ночному лесу, чтобы услышать собачий лай или человеческую речь, но зря. Лес разговаривал голосами, вызывающими страх. Казалось, силы тьмы сговаривались между собой, чтобы решить, какую жуткую смерть выбрать своему пленнику. Чтобы не слышать их, Иван не останавливался. На ходу было не так страшно и проще поддерживать в себе уверенность в благополучном исходе предприятия.

Оврага он не предусмотрел. Неожиданно ступил в пустоту и покатился вперед, кувыркаясь и ударяясь больным боком о землю. Остановился только на сыром и грязном дне, пахнущем болотной водой. От страха сердце билось в уши пульсирующими барабанами. Иван окончательно потерял надежду найти в темноте дорогу, решив, что лучше отложить это дело до утра, иначе ему точно не дожить до него.

Он выбрался из оврага и сел на старую листву. Надо было немного почиститься от жидкой грязи, которая начала подсыхать и тянуть кожу рук и лица. Пришлось снять с себя одежду помять ее и потрясти, чтобы оторвались липкие земляные комья. Затем занялся руками, шелуша подсыхающую грязь, отрывая её вместе с волосами. Потом лицом. Кожа по окончании вынужденной процедуры горела, как после долгого пребывания на солнце.

Неожиданно нос учуял запах дыма. Иван вначале испугался, что в лесу начался пожар, но не увидев ни одной причины так считать, успокоился. Дым доносился временами, вместе с порывами ветра. Он перебрал в памяти все запахи и вспомнил, что чувствовал его несколько раз от взрослой охраны, работающей на полях. Они курили какую-то смесь, помогающую им сопротивляться черному спектру.

Иван решил идти навстречу ветру, решив, что это приведет его к курящим людям и дороге. Пришлось снова перебраться через овраг, набрав в обувь воды и ошметки тяжелой грязи на подошвы, к которой тут же пристала старая листва. Вскоре он престал чувствовать запах дыма, решив, что принюхался или люди перестали курить. А буквально через несколько минут до него донеслись мужские голоса. Иван замер. Промеж человеческих голосов иногда доносился собачий скулеж.

— Достал ты меня Князь.

Иван признал голос Марата, командира гончих, присоединившихся спустя двое суток после начала погони. Звучал он несколько странно, как у пьяного, тянул гласные. Его это нисколько не удивило, потому что находиться в трезвом уме так далеко от защитного зонтика мог только человек не в себе. На мгновение ему захотелось поверить, что с людьми произошла такая же беда, что и с ним и их изгнали, но осторожность заставила его не проявлять глупой инициативы.

Ночной лес наполнился громким предсмертным скулением, сменившимся хрипом.

— Готово, отбегался Князь. — Произнес Марат. — Хороший был пёс. Идти надо, Митохондрий, думаю, эти выродки дрыхнут, думая, что нам не хватит смелости идти по их следам лесом без генератора.

— Твари не думают, твари — реагируют. — Произнес с усмешкой расхожую мысль, оценивающую умственные способности обернувшихся, Митохондрий.

— Вот за что я тебя уважаю друг, так это за умение реагировать. — Поддел Марат напарника.

— Спасибо. — Не поняв иронии Митохондрий поблагодарил командира.

Иван старался не двигаться и дышать как можно тише. Ветер был на его стороне, дул со стороны гончих, иначе их собаки давно бы его учуяли. Компания ищеек двинулась дальше. Иван остался на месте в глубоком раздумье. Он шел совсем не в ту сторону, в которую собирался. Марат преследовал беглецов, уводящих его от дома. Окончательно убедившись, что ночь не лучшее время для передвижения, Иван решил дождаться утра. Спать на земле он ни за что бы не осмелился, и потому попробовал найти подходящее для ночевки дерево.

Поблуждав во тьме, наткнулся на еще теплую тушу собаки, наверное того самого жалобно скулящего Князя. Иван не считал себя опытным гончим, но даже с имеющимся опытом ему было ясно, что этот выход уникален по количеству жертв и больше напоминал не преследование, а боевые действия, наподобие тех, о которых рассказывали люди, жившие двадцать лет назад. А он теперь находился на стороне тех, на кого могла обратиться агрессия его бывших соплеменников. Он — обратившийся, тварь, виноватая во всем априори.

Внезапно к самому себе проснулась такая вселенская жалость, с которой Иван не мог справиться. Он перестал замечать, как мысли непроизвольно облачались в слова, бубнимые под нос. Он шмыгал носом из-за попадающих в него слез, тяжко вздыхал и продолжал бубнить, как человек с легким помутнением рассудка.

Неожиданный шум сверху, глухой удар за спиной и крепкая хватка вокруг шеи, чуть не лишили его сознания.

— Ты кто? — Спросил прямо в ухо голос, принадлежащий подростку.

— Ив… Иван. — Он попытался вырваться, но руки, сжимающие шею, только усилили хватку.

— Ты надышался дымом?

— Нет. Я обернулся.

Подросток обнюхал его.

— Точно, не воняешь. И как же тебя угораздило?

Он ослабил хватку, но не сильно.

— Возле высокого дома в городе нас обстреляли, сломали зонтик, я чуть не исчез. Меня спас Игнат из тва… обернувшихся, а за ночь я обернулся сам.

— А тут как оказался?

— Сбежал.

— То-то, прочуял службу? — С усмешкой спросил подросток.

— Прочуял.

— Добро пожаловать в наши ряды. Теперь можешь с полным правом называть своих бывших друзей трусами. Кстати, а куда бежал?

— Домой хотел.

— Дурак. Там тебе никто не поможет. Люди просто не переживут случай, когда кто-то из тварей получит льготы. Вся система рухнет. Сомнений в том, что тварь есть тварь, не должно быть никаких. Идем с нами.

— А куда?

— Под муда. Так я тебе сразу и разболтал. Присмотримся к тебе, чтобы понять, что ты за человек, остались ли в тебе замашки труса.

Подросток отпустил Ивана, обошел спереди и пристально посмотрел в лицо. Хотя в темноте сложно было понять, куда он смотрит, взгляду обращенного, чтобы передать страх «черного спектра» свет был не нужен. Иван выдержал испытание, хотя и почувствовал леденящие щупальца безотчетного ужаса.

— Вроде, наш. — Довольно произнес подросток. — Меня Славкой зовут.

— Иван. Я тебя знаю.

— Да и я тебя.

Глава 11

Глава 11 "

Замес два дня ждал, когда подруга восстановится хотя бы для того, чтобы самостоятельно ходить в туалет. Кормил ее ягодами, собранными поблизости и грибами, которые хорошо знал. Свои раны он игнорировал, считая их пустячными. Прикладывал к ним листья подорожника, крапивы, клена, ясеня, чтобы создать иллюзию лечения, полагаясь больше на правильный настрой и внутренние ресурсы организма. С Улей было сложнее. Ее ранение было тяжелее и заживало медленнее. Мошкара, учуяв запах портящейся плоти, облепляло кровяную повязку. Из-за слабости, подруге становилось то жарко, то холодно, поэтому приходилось открывать рану, привлекая насекомых.

В спокойные минуты Замес вспоминал тот голос и чувство прикосновения к ранам, после которого они перестали ныть. Мифический отец Ники, почитаемый старшим поколением чуть ли не как божество, явил ему свою силу. До сего момента он считал своего командира немного не в себе, думая, что Ника старается поддерживать статус отца, иногда привирая о том, что разговаривает с ним. Личный контакт с Максимом полностью изменил его мышление. Он почувствовал за своей спиной опору, а дело, которым он занимался, из обычной работы, превратилось в самое полезное и нужное занятие. О благодарности за спасение умирающей подруги не шло и речи. За ее спасение он готов был отслужить столько, сколько попросят.

Как только Уля смогла встать на ноги, Замес начал устраивать с ней короткие прогулки, для укрепления организма. Они нашли неподалеку ручей, перегороженный в прошлом насыпью с трубой, которая спустя годы забилась старыми ветками и павшей листвой, заткнувшей проток. Перед насыпью образовалось небольшое озерко, точившее ее водой поверху. Замес устроил подруге водные процедуры. Помыл ее тряпкой с головы до ног, не задевая рану. Вода зарядила Улю хорошим настроением, сказавшимся на аппетите.

Замес, прямо на озере наловил лягушек и зажарил на костре их лапки.