Черный спектр 2

Остальные поддержали его кивками.

— Я так поняла, ты был в плену у тех, кто гонится за вами? — Спросила Ника.

— Угу. — Славка кивнул.

— Сколько их?

— Семь трусов и четверо наших, но один не совсем наш, обернулся недавно и не хочет им быть.

— Понимаю его. — Ника знала про момент принятия своего изменения у необращенных. — Какое оружие у них?

— Три автомата, у остальных луки.

— Ясно. Можно было бы подкараулить, если бы не собаки, а так внезапности не получится.

Шепот и Таша шумно спустились. Ника забрала свой рюкзак и вернула Шепоту арбалет, затем представила ребятам Ташу. Внешность и стать девушки вызвали у изможденных подростков живой интерес. Таша заметила огонек в их глазах и приняла на свой счет этот комплимент, как заслуженный.

— Так, блин, у меня появились конкуренты. — Шепот похлопал по Ташу по попе, тоже заметив реакцию подростков.

— Не самый лучший способ выражать свою симпатию. — Укорила его Таша, которая до сего момента не считала, что ее напарник имеет на нее какие-то виды.

— Так, значит и вас пора списывать в запас. — Ника покачала головой. — Обратно пойдем тем же маршрутом или нет?

— Я думаю, что до той деревни, которая стережет дорогу, можно иди безопасно, а потом чуть-чуть повилять, глядишь, вместо нас преследователи попадут в засаду. — Предложил Шепот.

— Хорошая идея. — Согласилась Ника. — Вы с Ташей идете впереди, а я прикрываю тыл. — Распорядилась она.

— Постойте. — Шепот полез в рюкзак и вынул из него ручную гранату, добытую на месте перестрелки с мотоциклистами.

Он быстренько сделал растяжку возле машины с проросшей рожью. Притянул гранату к ободу, чтобы осколки отрикошетили от него в одну сторону, как от «монки» и протянул суровую нитку в густой поросли злаков. Получилось совершенно незаметно даже для опытного сапера.

— Хоть я и не люблю растяжки за их подлость, но куда деваться. Не прими, господи, мою работу за удовольствие убивать, прими ее, как труд, который с тяжелой душой делается во благо. — Он прочитал короткую молитву над растяжкой, чтобы успокоить себя.

Ника пропустила разросшийся численностью отряд вперед, а сама немного отстала, чтобы проверить, не зашли ли на территорию элеватора преследователи. Их не было видно и даже слышно. Она поправила рюкзак и побежала следом.

Отряд отмахал без остановок километра три или четыре, когда издалека донесся взрыв. Ловушка сработала. Они не знали, что ее жертвой стал Иван, несчастный обращенный, который так и не смог принять свои изменения. Одноухий Борис, определяющий опасность шестым чувством, послал его проверить маршрут, и был в очередной раз награжден за свою осторожность. Вместо него осколками посекло парня, ставшего тварью. Он умер прямо там, во ржи, обагрив ее своей искупившей вину кровью.

Голодных ребят покормили на бегу, дав им, как младенцам, у которых режутся зубы, жесткие полоски вяленой говядины, похожие на веревку с мясным вкусом. Однако, для беглых невольников и это показалось деликатесом. Они рвали молодыми зубами жесткое мясо и глотали его, почти не жуя, словно боялись, что его отберут.

— Вечером поужинаем нормально. — Пообещала Таша. — Еще и чай заварю.

Подростки, впервые с момента, когда их отдали на рынок, встретились с нормальным к себе отношением и готовы были показать себя с самой лучшей стороны. Они не жаловались на усталость, да и грех было жаловаться. На плечах не было трущей спину упряжи, не надо было тянуть скрипучий генератор. Нести только свое тело было легко. Они бежали и бежали вплоть до полудня без остановок. Потом остановились, укрывшись на опушке подступающего к дороге леса. Ника разрешила только попить воды.

— Нам надо оторваться от них, чтобы спокойно заночевать. — Пояснила она. — Они давно идут за вами?

— От самого лагеря. — Ответил Славка. — Это гончие с нашего рынка.

— Гончие? — Усмехнулся Шепот, впервые услышав название работы. — Ну, точно, они как собаки для загонной охоты. Ничего, мы им не по зубам.

— Они не охотятся на нас. Им дали приказ проследить, куда мы идем. — Рассказал Славка. — Хотя у них были разногласия на этот счет. Позавчера они расстреляли один экипаж вместе с рабами из-за того, что их начальник хотел меня убить.

— Вон оно что. — Ника удивленно посмотрела своих напарников. — Значит, их начальство не просто так ест свою пайку. Заметили, что бегство неординарное.

— Да, они заметили, потому что одноухий Борис сказал, что самая долгая погоня до этого заняла всего три дня. Он меня так и спрашивал, кто дает нам маршрут и правда ли, что есть голос, который я слышу.

— А ты?

— Я сказал, что не слышу никакого голоса, мы просто бежим. Одноухий поверил, потому что считает, что это сказки. Правда… — Славка замолчал.

— Что? — Не утерпела Ника.

— Мне показалось, что он знает больше, чем говорит. Я даже подумал, что дело не только в его чутье, а что ему тоже кто-то помогает.

— Голос?

— Да, хоть он и не один из нас.

Ника задумалась.

— Я не верю в это. — Произнесла она спустя полминуты. 14.2

На стороне людей могли играть оппоненты Максима, подравнивая шансы необращенным людям, но в это не хотелось верить. До сего момента Ника была уверена, что Лидер с товарищами в целом на их стороне, просто не одобряют методы отца, но после признания Славки она вдруг засомневалась в этом. Её теория насчет быстрой победы после укрепления позиций отца пошатнулась. Бестелесные служители черного спектра могли уравнять шансы и устроить неожиданный сюрприз. Ника дала себе задание поделиться с отцом в следующий сеанс связи своими опасениями.

Отряд снова отправился в путь, попутно подмечая все, что могло измениться с момента, когда они шли в обратном направлении. За ними тоже могли гнаться, хотя вероятность этого была ничтожной. Они сделали такой отрыв на мотоцикле, а затем и на паровой машине, что никому в голову не пришло бы искать их здесь. Если бы не ничтожная вероятность того, что черный спектр подыгрывал обеим сторонам.

Славка был горд собой, понимая какое важное задание он вынес на своих плечах. Он еще стеснялся себя, сравнивая с жесткой на вид Никой, похожей на надзирательницу, но с мягким голосом, с бравым Шепотом, выглядящим, как герой книги и Ташей, чем-то похожей на его маму. Он видел, что они смотрят на него с уважением, чего он не знал никогда, и потому его распирало приятное чувство солидарности с этими людьми, несмотря на внешнее отличие. Славке казалось, что они гадкие утята напротив лебедей, но его это не особо смущало. Он верил, что теперь у него есть будущее и возможность стать таким же, как они.

Отряд остановился заранее, когда солнце еще не коснулось горизонта. Свернули в лес и, отойдя от дороги на расстояние, с которого не виден огонь, встали на привал. Шепот раздобыл дрова. Таша к тому времени вырыла ямку, а Ника соорудила над ней держатель для котелка. На ужин были все те же «веревки» с мясным вкусом, но запивали их горячим и ароматным чаем, о существовании которого ребята с невольничьего рынка не подозревали. Они пили, обжигались, потели, но не могли оторваться.

— А нам в лагере давали какое-то вонючее пойло, как будто воду после мытой посуды. Они называли ее компотом. — Рассказал Жора.

— Компот делают из сушеных или свежих фруктов и ягод. — Пояснила Таша.

— Там точно не было ничего такого. — Утирая сопли, произнес Морда. — А вот тараканы часто попадались.

— Какой ужас, бррр. — Таша передернула плечами. — В нашем чае есть сушеные листья мяты, смородины, ежевики, вишни, цветки ромашки, корни шиповника, ягоды вишни, малины, яблоки. Мы специально собираем их, сушим и прессуем в брикеты, чтобы брать с собой на вылазки или пить ароматный чай круглую зиму.

— Очень вкусно. — Пятак вытряс последние капли себе в рот. — Я бы еще выпил.

— Будь скромнее. — Одернул его Славка.

— Ладно тебе. — Таша пожалела мальчишку и плеснула ему немного остатков из котелка. — Завтра по дороге можно будет собрать кое-каких травок для чая.

Ночь прошла спокойно. Беглые подростки спали, как убитые, но во сне время от времени, кто-нибудь из них начинал беспокойно дергаться или бубнить. Ника подходила, клала ладонь на голову и успокаивала спокойным голосом. Это помогало. Мальчишка, почуяв заботу, расслабленно вытягивался и успокаивался. В смену Шепота она наказала и ему успокаивать ребят, если те начнут вести себя беспокойно. Но получилось так, что пришлось успокаивать саму Нику.

Ей приснился сон, правдоподобностью похожий на явь. Она смотрела сверху с высоты птичьего полета или даже выше, потому что барьер из кристаллов, окружающих их общину, умещался в обзор полностью. К границе барьера двигался зигзагами, похожими на змею, черный поток. От него веяло опасностью и злобой. Ника сразу поняла, что общине угрожает опасность. Она спикировала вниз, чтобы понять, что из себя представляет поток, но ее подрезал черный летательный аппарат, бесшумно передвигающийся по воздуху.

— Напрасно ты ввязалась в папину игру. — Отвратительным голосом произнес человек, управляющий аппаратом, и рассмеялся.

Ника захотела взглянуть на него, но не смогла, натолкнулась на невидимый барьер, отчего потеряла способность летать и камнем рухнула вниз. Во время падения ее и растолкал Шепот.

— Ника, ты чего орешь? — Спросил он с беспокойством.

— А? Черт! — Ника вскочила. Она была вся в липком холодном поту. — Общине грозит опасность. Кажется, я видела кого-то из тех, кто мешает отцу.

— Это сон. — Шепот попытался ее успокоить.

— Нет, не сон. Надо спешить. Понимаешь, кроме меня некому предупредить их о приближении врага. А приближается огромная сила. Они хотят уничтожить нас в назидание строптивому отцу. — Еще немного и Ника могла сорваться на истерику.

— Тише, тише. — Шепот погладил ее по мокрым волосам. — Это может быть предупреждение, но с заделом на будущее. Какое там было время, не помнишь? Лето, зима, осень?

Ника попыталась вспомнить события сна в подробностях и мысленно перенеслась в небо над кольцом из кристаллов. Ей вспомнилось, что черная змея двигалась по желтым полям, окружающим барьер, но внутри него как будто все было еще зелено. Она рассказала об этом Шепоту, и проснувшейся от шума Таше.

— Я думаю, что это вторая половина июля. — Предположил Шепот и далее пояснил. — Зеленые поля, это наши посевы пшеницы, ячменя, кукурузы, подсолнечника, а степи к этому времени уже выгорают под солнцем, поэтому во внешке они могли быть уже желтыми.

— Но сейчас уже начало июля. — Забеспокоилась Ника. — Нам добираться до дома две недели.

— Спокойно, что-нибудь придумаем. — Успокоил ее Шепот. — Для начала ложись спать, утра вечера мудренее.

Ника нехотя согласилась доспать отведенное ей время, но спала беспокойно и была рада, когда в лагере началось движение. Ребята с рынка невольников не оказались засонями, чуть свет отправились в лес по дрова. Таша отправилась искать родник или ручей, чтобы набрать воды для чая и впрок на день.

— Выспалась? — Участливо поинтересовался Шепот у командира.

Ника села и обняла колени руками.

— Вроде. Я теперь места себе не найду, пока до барьера не доберусь. Эх, была бы исправна паровая машина.

— Давайте на обратном пути осмотрим ее внимательно, вдруг разберемся с проблемой. Может быть там ничего существенного, какой-нибудь перепускной клапан заклинил. Она же стояла, ржавела без дела сколько времени. Глупо было надеяться, что она не подкинет проблем.

— Давай. — Ника с надеждой посмотрела на Шепота. — Это было бы просто замечательно. Мы бы вернулись домой дней за пять, вместо двух недель.

— Заметано. Бери себя в руки, успокаивайся, иначе отряд будет чувствовать себя неполноценным.

— Я поняла. — Ника помассировала лицо ладонями, затем встряхнулась. — Всё, забыла про этот дурацкий сон.

Тем не менее, позавтракала она быстрее всех и начала торопить тех, кто не особо спешил. Отряд был вынужден подчиниться. Остатки чая разлили по фляжкам и отправились дальше. На дороге, насколько хватало глаз, было все спокойно. Птицы вели себя тихо, не предупреждая о появлении посторонних. Не пройдя и пары километров, отряд достиг места, где была оставлена паровая машина.

За время отсутствия ее никто не тронул. Даже следов диких животных не было видно. Их можно было понять, такая «вонючка» отбивала желание подходить близко.

— Ну, пацаны, есть среди вас самородки с инженерным уклоном? — Поинтересовался Шепот у ребят.

Они дружно завертели головами.

— Ясно, придется самому разбираться с этой головоломкой. — Шепот полез в кузов. — Далеко не уходите, будете инструменты подавать.

Мальчишки с рынка снова, как по команде закивали головами. Они выглядели так, будто были рады любому заданию. Ника с грустинкой поумилялась ими, понимая, что они вынесли за свою недолгую жизнь, и отправилась к дороге, следить за ситуацией на ней. Оставшись наедине с собой, воспоминания о сне снова полезли в голову. Несмотря на его символичность, он казался реальным, настоящим предупреждением, которое ни в коем случае не стоило игнорировать.

Ей хотелось сейчас поговорить с отцом, узнать от него, не было ли каких сведений о начавшейся подготовке к нападению на их общину. Он не отвечал, хотя Ника чувствовала, отец беспомощно бьется, как воробей о стекло, чтобы предупредить ее. Можно было установить контакт, как в прошлый раз, объевшись галлюциногенных ядовитых грибов, а потом умирать целый день. Ника не хотела так, помня, как тяжело ей пришлось. Еще не факт, что она бы услышала отца, а не фантом, созданный воображением.

Ника еще раз посмотрела на дорогу в обе стороны, убедилась, что на ней пусто и спряталась под крону разросшегося кустом клена. Ей захотелось попробовать один способ, которому отец учил в детстве. Тогда в нем не было необходимости, он был в силе и разговаривал с дочерью, когда хотел. Способ заключался в медитации, концентрирующейся на мысли о волновой природе мира. Надо было думать о том, что мир энергия, которую можно осязать. В детстве у Ники не получалось увидеть ее, но она тогда и не старалась.

Она удобно уселась, скрестила ноги, выпрямила спину и закрыла глаза. Мысленно принялась убеждать себя, что мир вокруг это не то, что видят наши глаза, а сгустки энергии, взаимодействующие между собой. Ей мешал то скрип стволов клена, то муха, назойливо пытающаяся присесть на лицо, то грачи, хрипло командующие молодняком. Едва мысль начинала цепляться за что-то осязаемое, обязательно появлялись помехи, сбивающие настрой. Ника решила действовать иначе, открыла глаза и зацепилась взглядом за паутину между ветками и паука, плетущего ее. В его монотонных действиях было что-то цепляющее сознание.

Не прошло и минуты, как она ощутила, что находится в некотором гипнотическом состоянии звенящего транса. Зыбкое, но приятное чувство, будто заглянул за край реальности, за которым много всего интересного и скрытого от глаз. Она не увидела никаких сгустков энергии или волн, о которых рассказывал отец, может быть человеку во плоти и не дано было это, но ощутила то, что точно не могла ощутить органами чувств. Она увидела мир вокруг себя, куда бы не хотела перенестись мысленно, мгновенно оказывалась там. Не надо было объяснять кому-то, куда ей надо, легкое движение мысли мгновенно исполняло ее желание. Это не было полетом, скорее телепортацией сознания. Дух от высоты не захватывало, оно парило вне мира, вне его системы координат и потому высота не ощущалась высотой, просто положением в пространстве.

Она увидела три экипажа, передвигающихся по дороге. Они отстали километров на двадцать. Ника приблизилась к ним и пролетела мимо одноухого человек, орущего на мальчишек-рабов. Коснулась его невидимой рукой. Ей очень захотелось передать ему спокойствие и умиротворение, которое она испытывала в этот момент. Одноухий что-то почувствовал и завертел головой. Ника оставила его и перенеслась к барьеру.

Там было тихо, никакой черной змеи. Она вспомнила про Замеса и Улю и решила узнать, что с ними. Парочка выглядела живой и здоровой, сидела в кустах у реки, прячась от бесшабашных людей, бросивших оружие на берегу и купающихся в реке, рядом с загнанной в нее повозкой с генератором. Ника порадовалась за ребят, и нежно коснулась обоих. Оба расплылись в улыбке, приняв ее прикосновение за что-то свое личное.

Ника облетела общину по окружности, залетела к матери, которая в этом момент портняжничала в бригаде с другими женщинами, порадовалась тому, как она выглядела и решила вернуться назад. И в тот момент, когда она должна была зависнуть сама над собой, ей повстречался летательный аппарат. Она видела его во сне. Это был треугольник из ткани натянутый на каркас. Под тканью находился человек и смотрел вниз. Ника мгновенно оказалась рядом. Человек не видел ее, он смотрел на землю, будто пытался что-то разглядеть.

Она коснулась его, передав убаюкивающее чувство спокойствия. Пилот летательного аппарата накренил его, чтобы сделать маневр. Ника открыла глаза в своем теле. Выбралась из зарослей клена и посмотрела в небо. В нем удалялся крошечный треугольник бесшумного летательного аппарата.

Глава 15

Глава 15

— Шепот, Таша, я сейчас видела в небе летательный аппарат, который мне приснился. Вы понимаете, теперь я уверена, что сон, не просто сон, а настоящее предупреждение. И еще я уверена, что о нас, о нашей миссии знают и потому он кружился над нами. — Нику переполняли тревожные предчувствия.

Шепот несколько скептически отнесся к ее выводам.

— Совпадение. Это просто могла быть разведка. Люди до сих пор мародерствуют по старым поселениям. А аппарат мог быть дельтапланом, о котором нам рассказывал Николай, самый простой вариант летательного устройства.

— Думай, что хочешь, но я знаю точно, что он по наши души, в особенности по мою и Славки. — Ника посмотрела на подростка, открывшего рот от неожиданного упоминания своего имени.

— Меня? — Переспросил он.

— Тебя. — Ника кивнула. — Весь поход ради тебя.

— Почему?

— Ты особенный. Черный спектр выделил тебя из остальных, как и моего отца. Не зря же ты умеешь слышать его голос.

— Я слышал его последний раз, когда одноухий Борис напугал меня выстрелом в затылок, но с каждым разом его слышно все хуже и хуже. — Признался Славка.

— Я тоже слышу его редко и плохо, и это меня пугает. — Ника повернулась к Шепоту. — Что с машиной?

— Как я и говорил, проблема в том, что она немного проржавела. Одна из труб в котле забилась ржавчиной и лопнула. Можно прочистить ее, замотать чем-нибудь и худо-бедно ехать, только вот в кузове находиться опасно, не дай бог рванет еще где-нибудь.

— Я поеду в кузове. — Решительно сообщила Ника. — Делай, как умеешь.

— Хорошо, будет исполнено. А вы пока дрова заготовьте. — Распорядился в ответ Шепот. — Дорога дальняя, много надо.

Ника с Ташей взяли двуручную пилу и отправились в лес распиливать подходящий валежник. Шепот взял себе в помощники двух мальчишек, Жору и Ваську. Морду отправили следить за дорогой. Славка и Пятак пошли с девушками. Славка вообще старался держаться Ники, чувствуя свою схожесть с ней. Лес наполнился вжиканьем пилы, стуком молотка по трубам и редкими возгласами Шепота, попадающего себе по пальцам. Чемоданчик с инструментами, который он носил с собой, наконец-то пригодился.

Через три часа непрерывной работы у машины образовалась гора напиленных чурбаков. Грязный, в разводьях масла, Шепот, вытирая руки, довольно произнес.

— Можно пробовать.

Топку разожгли мелкими ветками, потом закинули нормальных дров. Дыма от сухого дерева было мало, а резаную резину вообще решили пока не использовать, чтобы не выдать свое присутствие черным дымом. Шепот разогнал всех подальше от машины, а сам следил за манометрами, чтобы выяснить, достаточно ли было его вмешательства или нет. Стрелочные датчики медленно ползли к зоне нормального рабочего давления. Прошло полчаса. Вода нагрелась до кипятка, в ресивере сработал в первый раз перепускной клапан, до ужаса напугавший ребят внезапным свистом и струей пара.

— Держит. — Довольный собой Шепот обтер руки о штаны. — Сейчас на ходу проверю.

Он сел за руль, дернул рычагами и стронул грохочущую железными суставами машину с места. Развернулся на поляне, выехал к дороге и проехался по ней взад и вперед, там же и оставил ее, чтобы не гробить подвеску по плохой дороге. Он показал поднятый вверх большой палец Нике и кивнул, приглашая занять места. Отряд собрал вещички, оружие и расселся, кому где досталось место.

Ника, как и обещала, забралась в кузов. Таша присоединилась к ней, затем и Славка с неразлучным ружьем. Четверо мальчишек набились в кабину. Двое сидели на сиденье, двое на полу у них в ногах. Шепот дал свисток паром, обозначив отправку, и тронулся с места. Ника сидела у заднего борта и смотрела назад. В момент отправки она увидела, как на гребне поднимающегося вверх дорожного полотна в паре километров от них появились люди с собаками. Она кивнула Славке, чтобы он тоже посмотрел.

Его лицо слегка побледнело, а глаза заблестели, когда он понял, кого видит. Ника взяла его за руку и добродушно улыбнулась.

— Теперь они в прошлом. — Произнесла она беззвучно из-за грохочущего двигателя.

Славка не разобрал слов, но по мимике понял, что ему теперь беспокоиться не о чем и улыбнулся. Ника приняла его улыбку, как награду за свои усилия.

Одноухий Борис, услышав издалека подозрительный шум работающего механизма, приказал тварям перейти на бег и, подхлестывая их плеткой, побежал рядом. Не нравилась ему активность в этих местах, в которых он не ждал ее встретить. Парящий треугольник в небе, а теперь и паровой котел, звук которого он ни с чем не спутал. Когда он увидел грузовик из прошлого, поставленный на паровой ход, понял, что преследование беглых тварей для него закончилось. Кто-то «подрезал» их, или же этот финал был спланирован беглецами, во что верилось с трудом.

От злости он сплюнул и ударил плеткой по спине ближайшего подростка. Ему хотелось выстрелить вслед машине, но он побоялся, что там вооружены не хуже и захотят вернуться и разобраться. А он не любил воевать с теми, кто мог убить его в ответ.

— Разворачиваемся! — Выкрикнул он злобно и еще раз ударил подростка плеткой.

Борис почувствовал себя трусом и неудачником, провалившим простую операцию. Он потерял кучу народа, собственноручно убил единомышленников из другой общины, что непременно бросит на него тень. Возвращаться назад, чтобы получить клеймо позора ему совсем не хотелось.

— Стоять! — Приказал он.

Колонна из трех повозок остановилась. Борис положил автомат в повозку, зажмурился и постоял минуту, будто размышлял о чем-то сложном, затем сделал шаг в сторону обочины. Тварь дернул оглобли, чтобы последовать за ним.

— Я сказал стоять! — Повторил он зло.

Одноухий Борис спустился в густые заросли травы и кустарника и, продираясь сквозь них, направился к лесу.

— Борис, не дури. — Выкрикнул напарник.

Борис ничего не ответил, наоборот, только ускорился, будто боялся передумать. Он отошел от дороги метров на пятьдесят, скрывшись в лесу, и уже оттуда раздался короткий вопль ужаса.

Оставшиеся без командира члены отряда гончих переглянулись между собой.

— Домой? — Неуверенно спросил один из них.

— Домой. Нам есть на кого свалить и твари подтвердят, что так и было, как мы рассказываем.

Резина давала больше жара и соответственно тяга двигателя увеличивалась. Машина летела по старой дороге, оставляя позади себя шлейф едкого черного дыма. Иногда ветер задувал его в кузов, заставляя людей в нем прятать лицо в одежду и не дышать. Ника кроме наблюдения по сторонам постоянно смотрела в небо, в ожидании появления летательного аппарата. Ощущение преследования не покидало ее. Возможно, это была простая мания, выросшая на тревожности, оставшейся после странно реалистичного сна, а возможно и нет. Ника не могла позволить себе отмахнуться от нее.

Остановку сделали только для того, чтобы набрать воды. Это была чистая речка с галечным берегом. Всей командой воду набрали быстро, поэтому Ника разрешила продлить стоянку на десять минут, чтобы искупаться. А этого очень хотелось всем. Жара и копоть вызывали желание окунуться в чистую воду.

— Шепот, ты с мальчишками купайся здесь, а мы чуть дальше. Не подглядывайте. — Попросила Ника.

— Идите смело, обещаю. — Пообещал Шепот.

Девушки ушли за прикрытие из зарослей рогоза, скинули с себя одежду и вошли в воду. Ника взяла с собой маленький обмылок, оставшийся от сваренного в общине мыла и натерла им волосы, потом передала его Таше. Девушки не купались, а именно мылись. Зато с мужской стороны слышался шум, гогот и разлетающиеся брызги. Потом он в одно мгновение стих. Девушки не сразу обратили на это внимание, а когда это стало подозрительно, Ника обратила внимание на прибрежные кусты.

На неё с Ташей смотрели несколько пар горящих глаз. Ника подняла со дна гальку и бросила ее в кусты.

— Шепот, я же тебя просила. — Выкрикнула она.

— Прости, им я обещал другое. — Хохоча, ответил напарник.

С мужской стороны снова раздались шум, брызги и хохот.

— Вот подлец. — Добродушным тоном произнесла Таша. — А с другой стороны, когда еще на нас смотреть? Сейчас и надо, пока в форме. — Таша поиграла собственной грудью и рассмеялась.

— У вас Шепотом будто что-то наклевывается? — Поинтересовалась Ника.

— Будто. Он странный, делает вид, что ничего нет, когда все тихо, а когда есть повод поревновать, он пытается показать, что я ему интересна. Собака на сене.

— Он не странный, просто не хочет страдать, если придется потерять тебя. Сидела бы ты дома, а не шаталась по внешке, он бы точно подкатил.

— Думаешь?

— К сожалению, я в этом уверена.

— Почему к сожалению?

— Потому что скоро мне не с кем будет работать. Взаимные симпатии мешают. Но я бы хотела, чтобы ты больше не ходила на вылазки. Ты слишком женственна для этой работы. Сиди дома, рожай Шепоту малышей.

— Ты что, мне еще рано.

— Ничего не рано. С нашей жизнью ты скоро будешь выглядеть, как старый башмак, и тогда Шепоту придется засматриваться на тех, кто помладше.

— Если б я была царицей, молвит первая девица. — Из кустов раздался голос Шепота.

Оказалось, что он подслушал разговор. Ника и с Ташей зачерпнули со дна мелкие камешки и бросили их в кусты.

— Ай, ай. — Шепот выскочил из них и бросился в воду промеж девушек.

Затем вывернулся и подхватил Ташу на руки. Девушка прикрыла стыд, как могла, но двух рук ей было маловато.

— Обещаю перед командиром, что по возвращении, сделаю тебе предложение, если ты согласишься уволиться из отряда.

— Ты, псих. Я не могу ничего обещать, когда меня голую держат на руках, да еще и перед голым командиром. — Таша покраснела от смущения.

— Я на это рассчитывал. — Шепот влажным взглядом посмотрел на вывалившуюся из-под руки грудь Таши.

— Отпусти меня. — Попросила она. — Я отвечу тебе только в адекватной ситуации. Иди, давай, к своим.

— Не пойду. — Смущенно произнес Шепот. — Только после вас.

Он отпустил Ташу. Девушки вышли на берег и там оделись. Шепот рассматривал их, не отворачиваясь, а потом вплавь вернулся к тому месту, которое было отведено ему и беглецам. За это время организм успел успокоиться.

— Это было самое лучшее купание в моей жизни. — Признался он, облачаясь в одежду. — Предлагаю впредь купаться втроем.

— Только если ты станешь девушкой. — Фыркнула Таша, делая вид, будто сердится. — Говорят, когда мужчины видят голую женщину, то глупеют.

— Не глупеют, просто отбрасывают ненужные в этот момент мысли. Не об искусстве же говорить в обществе голой женщины, не думаю, что речь вообще важна в этот момент. 15.1

— Приказываю вам замолчать и занять свои места в машине. — Строго произнесла Ника. — Мы и так растянули наш отдых. Славка, ты можешь поменяться с кем-нибудь и сесть в кабину.

— Нет, не хочу. — Подросток активно замотал головой. — Хочу в кузове.

Таша послала Нике однозначный взгляд, «вот и у тебя появился поклонник». Командир отряда улыбнулась и поднялась к машине.

— Славка, иди к дороге, посмотри, нет ли на ней ничего подозрительного. — Попросила она.

Мальчишка с готовностью побежал исполнять ее просьбу.

— Не пойму, чем он отличается от остальных. — Спросила Таша, подойдя к Нике и глядя вслед Славке. — Пацан, как пацан, разве что исполнительный, но у них это уже в привычке.

— Откуда нам знать, если мы не видим того, что видит отец. Может это физиология, а может образ мыслей. «Черному спектру» виднее, что в человеке есть. Иногда я думаю, а вдруг волновой разум живет вне времени, и ему просто видно кем человек станет, и потому он принимает решение, основываясь на этом знании.

— Хочешь сказать, что мы к старости станем моральным говнецом, раз нам сейчас нет доступа к сфере?

— Почему станем? — Рассмеялась Ника. — Ладно, это теория, которую невозможно проверить. Дело, скорее всего, в другом. Мой отец, как рассказывает мама, всегда был справедливым и смелым. Он не был добрым, убил немало людей в боях, но всегда выбирал то решение, которое было ближе его ценностям. Может быть, его мораль и волнового разума совпадали.

— Эх, сложно-то все как. — Таша заскочила на колесо и перемахнула в один прыжок через борт машины.

Шепот, смотревший на это со стороны, остался впечатлен ее физическими возможностями.

— Да уж, коня ты точно на скаку остановишь.

— Займите свое место в кабине, водитель. — Прикидываясь высокомерной, ответила Таша.

Шепот, довольно улыбнувшись, забрался в кабину. Ника запрыгнула в кузов и подкинула в топку пару лопат измельченной резины. Тлеющее пламя с хорошей тягой мгновенно принялось за нее, наполнив окрестности черным дымом. Славка с дороги показал, что на ней все чисто. Снова загрохотали механизмы двигателя. Подростки всем составом расселись в кабине, поменявшись местами. Машина выехала на дорогу. Славка запрыгнул в кузов и сел рядом с Никой. Свистнув паром и выпустив дым, машина понеслась дальше, наматывая километры по старой дороге.

Ехали до самого вечера без остановок. Ника поочередно с Ташей подкидывали в топку топливо, не давая котлу потерять давление. Грубые и крупные узлы машины показали себя с лучшей стороны в плане надежности. Наверное, инженеры, проектирующие ее, в первую очередь думали о ресурсе, а не о комфорте. Шепот в кабине организовал смену наблюдателей, заставив мальчишек по очереди следить за приборами, чтобы самому не отвлекаться от дороги. Они, преисполненные важности, отлично выполняли свою работу.

Вечерело, солнце опустилось низко, светило в глаза и бликовало на выщербленных сколах лобового стекла, мешая обзору. Из-за этого Шепот чуть не попал в неприятную ситуацию, которая могла стоить не только машины, но и жизней. На дороге, вольготно расположившись, лежали не меньше тридцати коров. Они появились внезапно, сразу за поворотом и в отличие от прочей скотины, спешившей скрыться в чаще при звуках приближающейся машины, не сделали ни движения, чтобы подняться. Вяло жевали жвачку и обмахивались хвостами.

Шепот ударил по тормозам, наполнив округу истошным визгом тормозных колодок. Машина остановилась в последний момент у головы крупного быка, который медленно поднялся, фыркнул и проверил крепость бампера рогами. Шепот сдал назад, чтобы не провоцировать скотину. Ника не видела коров, занятая разглядыванием неба и того, что было позади машины. Она и Таша вскочили, выхватив оружие. Стадо посередине дороги очень сильно удивило их. Они решили, что у него обязательно должен быть пастух, но не увидели никого.

— Откуда они тут взялись? — Спросила Ника у Шепота, перегнувшись через борт.

— Без понятия. Из-за солнца я чуть не влетел в этого быка.

— Интересно, это дикие или домашние? — Спросила Ника. — Вот бы посмотреть на их вымя.

— А как ты поймешь?

— У диких коров маленькое вымя. Они же не доятся в период, когда не выкармливают телят.

— Да? Выходит Таша у нас домашняя. — Негромко, чтобы она не услышала, произнес Шепот.

— Ага, хочешь сказать, я дикая?

— Про тебя я ничего не хочу сказать. — Шепоту стало неловко. — Может, взять палку и отогнать?

— Додумайся тоже. Если они одичавшие, то в глаза не видели человека и понятия не имеют, что их можно пасти. Этот вон альфа-самец с безумным взглядом и рогами быстро тебя на них подденет. Протронь вперед и напугай его свистком.

Шепот проехал вперед и дал несколько пронзительных гудков. Предводитель стада немного забеспокоился и принялся рыть передним копытом землю. Остальные коровы, как лежали, так и продолжали лежать, монотонно двигая челюстями.

— Ты чего такой упертый? — Выругался Шепот в окно. — Я же сейчас в тебя выстрелю. Уходи по-хорошему, нам плевать на твой авторитет.

Он попробовал напугать быка, надавив на него бампером. Тронул машину и уперся в его рогатую голову. Техника оказалась сильнее и сдвинула быка с места, несмотря на его яростное сопротивление. Животное упало на колени, вскочило и отбежало в сторону. Шепот тут же сдал назад и снова дал длинный гудок. Кажется, крупную рогатую скотину проняло. Медленно поднявшись, флегматичные коровы освободили дорогу. Ника, наконец, смогла рассмотреть размер их вымени. В основном он был маленький, чуть больше только у тех, у кого были телята. Она перегнулась через борт.

— Это дикое стадо. — Произнесла она.

— Я уже понял по их безумному бугаю. Реально дикий султан с гаремом. — Шепот показал кулак в сторону быка, роняющего пену на дорогу. — Смотри у меня.

Машина проехала мимо стада, столпившегося по обочинам, как сквозь почетный караул. Коровы проводили странную тарахтящую «штуку» влажными лиловыми глазами и через минуту снова улеглись на дороге, как ни в чем не бывало. Их предводитель, яростно размахивая хвостом, смотрел вслед машине, пока она не скрылась в ложбине.

Славка дремал, прижавшись к заднему борту в обнимку с ружьем, и изредка улыбался. Высохшие после речки волосы топорщились в разные стороны. Вместе с лохмотьями, которые были на нем надеты, создавался образ несчастного бродяжки, перебивающегося случайными подачками. Ника вздохнула уже несколько раз, пережив в душе его воображаемую жизнь. Ее детство было счастливым, несмотря на отсутствие нормального отца, она никогда не считала себя сиротой. Он всегда был рядом, почти такой же осязаемый, как и мама. Как можно было жить без родителей, в огромном бараке, изнемогая от ежедневного труда, безжалостного отношения и беспросветного будущего, Ника не представляла. В тот момент, когда она смотрела на спящего мальчишку, чему-то улыбающемуся во сне, материнский инстинкт требовал стать для него хотя бы временной матерью, способной восполнить то, чего он был лишен многие годы.

Шепот до вечера сделал еще одну остановку.

— Что-то вон тот манометр скачет. — Он постучал в стекло прибора. Стрелка дернулась и замерла на одном месте. — Наверное, он барахлит, а то я подумал, как бы вас не взорвать к чертовой бабушке.

— Молодец, что остановил. — Поблагодарила его Таша. — А то уже невмоготу.

— Что невмоготу? — Не понял Шепот.

— То. — Буркнула она непонятливому парню. — В лесок надо ненадолго.

— Вот ты даешь, а постучать по кабине было сложно?

— Не пристало девочкам показывать свое нетерпение. — Таша лихо перескочила через борт и побежала в сторону ближайших плотных кустов.

Шепот пожал плечами и посмотрел на Нику, ища у нее объяснений поведению Таши.

— Ты обо всем должен догадываться. — Шепнула ему командир.

— Я вам что, Нострадамус? Или у нее манометры на теле стоят? Скажи ей, пожалуйста, что я недогадливый, пусть говорит прямым текстом. Пить, есть, писать и так далее, мы в отряде, а не в общинном клубе на вечеринке.

— Ладно. Это как раз моя обязанность, чтобы между нами было полное взаимопонимание.

— Спасибо. Ты если что, тоже стучи. — Шепот сел за баранку.

Таша вернулась из-за кустов с небольшим букетом полевых цветов. Уткнулась в них носом, громко нюхала и с наслаждением выдыхала. Ника подала ей руку, чтобы помочь забраться в кузов. Таша перелезла через борт и подошла к кабине. Протянула букет в открытое окно Шепоту.

— Это вам за причиненные неудобства.

— Спасибо. — Шепот усмехнулся, принял букет и воткнул его в бесполезный дефлектор обдува под лобовым стеклом. — Следующая остановка — привал.

Через пару часов, на подъезде к небольшому перекрестку, Ника постучала ему по кабине. Шепот остановил машину и, высунув голову в окно, спросил:

— На ночевку или как?

— На ночевку. — Пояснила Ника.

Он отогнал машину с широкой дороги на примыкающую, и с нее заехал в лес. Мальчишки тут же разбежались за дровами. Шепот занялся профилактикой узлов машины, а Ника с Ташей ужином. На этот раз они решили, что надо сварить суп и накормить ребят настоящим горячим ужином. В дело пошли строганина, соленое сало и сушеные травы. Поучилось жидко, но ароматно и наваристо. Ребята ели уже в полной темноте с огромным аппетитом, шмыгая носами и причмокивая. Запили ужин «стандартным» чаем и собрались спать.

— Я могу постоять на часах. — Вызвался Славка. — Нам не сложно, мы так и делали, когда бежали от гончих. Мы не сони.

— А точно после такого ужина не уснете? — Спросила Ника.

— Конечно, не уснем. — В голосе Славки послышалась обида. — Мы ведь ничего не делали и поэтому не устали.

— Ладно, тогда твоя смена от сего момента и на два часа. Сможешь верно определить время? — Поинтересовалась Ника.

Славка посмотрел в небо. Увидел полярную звезду сквозь деревья и поводил пальцем, целясь вверх.

— Да, смогу, если облаками не затянет. — Уверенно произнес он.

— Молодец. — Удивилась Ника и потрепала его по голове. — Неожиданно. Где научился?

— Сам заметил. — Скромно признался подросток.

— Вдвойне молодец. 15.2

Отряд расположился на ночлег. Ташу Шепот заботливо уложил на деревянный щит в кабине, а сам лег на крышу. Ребята разлеглись вокруг горячего котла в кузове, а Ника у заднего борта, но на свою подстилку, смягчающую ложе. Славка забрался с ружьем на толстую ветку на старом ясене. Судя по следам, которые успели рассмотреть до наступления темноты, в здешних местах обитали не только кабаны и лоси, но и волки.

Ника не спала, чтобы не пронадеяться на Славку. Прошел час. Она осторожно выбралась из кузова и подошла к дереву, на котором он сидел.

— Кто? — Окликнул ее Славка.

— Ника. — Ответила она быстро, чтобы не получить зарядом дроби. — Не спишь?

— Я же обещал.

— Прости, но я должна была убедиться, что ты умеешь держать обещания.

— Убедилась?

— Как видишь. Как обстановка?

— А то ты сама не слышишь? Птицы орут.

— Подай руку, я рядом с тобой сяду.

— Зачем?

— Вместе будем охранять.

— Ладно, давай.

Ника нащупала тощую ладошку Славки и, не особо полагаясь на его силу, полезла на ветку. Как оказалось, зря. В его тощем теле сила имелась. Он выдержал вес Ники, когда она неловко поставила ногу и чуть не сорвалась.

— Спасибо. — Она забралась на ветку и села рядом. — Вот и взбодрились на еще один часок.

— А я и не хотел спать.

— Ладно, тогда я взбодрилась.

Общаться на часах особо не полагалось, потому что это отвлекало и могло выдать местонахождение отряда потенциальному врагу, человеку или животному, поэтому Ника молчала. Сверчки у дороги заливались на все лады, заглушая порой остальные звуки леса.

— Э, а можно спросить? — Неожиданно заговорил Славка.

— Конечно. — Как можно добродушнее произнесла Ника.

— А на вас трусы работают?

Ника усмехнулась.

— Нет, зачем? Они же не могут обойтись без зонтика, прикрывающего их от черного спектра. Да они и не нужны нам. Мы не считаем, что рабство, по типу невольничьих рынков это нормально. Если бы не трусы, как ты их называешь, то никакого конфликта не было бы. Его и не было в первые несколько лет. Мой отец с друзьями много ходил по внешке и постепенно черный спектр изменил его. Чтобы он не убил никого, его просто попросили нести службу подальше от нашей общины. Потом он попал в сферу, и вскоре многое начало меняться. «Черный спектр» усилился, и люди стали бояться таких, как он, и чем дальше, тем хуже, пока не придумали превращать обращенных в рабов.

— А что такое сфера?

— Это штука такая, которую может увидеть только тот, кого одобрит волновой разум. Тот, кто ему не противен. Этот человек может добровольно войти внутрь нее и превратиться в часть черного спектра, но потеряет тело.

— Навсегда?

— Вроде. Отец сказал, что его тело лежит с виду нетронутое, но он не может вернуться в него.

— Значит, черный спектр меня выбрал?

Ника замялась, не зная, что ответить, чтобы не напугать парнишку заранее.

— Да, но никто тебя насильно в сферу заталкивать не будет, скорее всего, это невозможно без твоего желания.

— Я бы хотел туда попасть, но чтобы вернуться. Вдруг мне не понравится.

— Я тебя понимаю. — Ника погладила Славку по голове. — В любом случае, ты один из нас, а мы нуждаемся в пополнении.

Они надолго замолчали. Ника думала, не сболтнула ли она лишнее, не зародила ли зерно сомнения в душу ребенка, который решит, что им снова хотят воспользоваться в собственных интересах. Славка думал совсем о другом. Его распирала важность, что он оказался не простым человеком, а избранным для дела, суть которого он еще не уловил, но однозначно оно было стоящим. Женщина-командир так участливо относилась к нему, что никаких сомнений не было в том, что он кому-то зачем-то нужен.

Славка посматривал на звезды, и когда по его приметам подошло окончание смены, поднял вверх палец.

— Пора меняться.

Ника посмотрела на положение звезд и согласилась с ним. Они проворно спрыгнули с ветки. Ника пошла будить Шепота, а Славка запрыгнул в кузов и свернулся у остывающего котла прямо на голом полу, положив голову на ноги Морды. Тот спросонья попытался пошевелиться, но Славка придержал их руками. Сонный товарищ смекнул спросонья, что его ноги кому-то понадобились и затих.

— Как обстановка? — Сонно спросил Шепот, слезая с кабины и грохоча по ней арбалетом.

— Было тихо, пока ты не проснулся. — Нике не понравилась его неуклюжесть.

— А я не понял, на часах стояла ты или Славка?

— Оба. Он стажировался. С завтрашнего дня может заступать самостоятельно. — Пояснила Ника.

— Ясно. Очень рад. Может быть, теперь получится дежурить через ночь?

— Может и получится. — Ника забралась в кузов. — Хорошей смены.

— Спасибо. Спокойного сна.

Ника проснулась, когда почувствовала, что утро давно наступило. В кузове еще спали двое ребят, остальные суетились внизу, помогая Таше готовить завтрак. Ника показалась из-за борта, протирая глаза и зевая.

— С добрым утром. — Поздоровалась она и снова зевнула. — Я смотрю ребят так и тянет помогать тебе. — Поддела Ника напарницу.

— Не смею отказать. — Таша бросила в закипающую воду брикет сушеных трав и ягод.

— Где Шепот? — Спросила Ника, не увидев его ни в кабине, ни на ней.

— Пошел прогуляться до перекрестка. Сказал, что ему мерещился шум какой-то ночью, похожий на топот ног.

— Бегом нас никто бы не догнал. — Засомневалась Ника. — Даже эти, которые преследовали наших ребят. Да и не услышишь отсюда, если кто пойдет по дороге.

— Я то же самое ему сказала, правда добавила, что паранойя не лечится.

— Строга ты с ним. — Пожурила Ника Ташу. — Но пока мы на задании, так и надо. Начнете миловаться, пропадем все. Потерпите до возвращения.

— Я-то запросто, а у Шепота, кажется, терпение заканчивается. — Таша наклонилась к уху Ники. — Он разбудил меня на смену вот так. — Она сжала несколько раз свою грудь. — Представляешь?

— Представляю. Ты долго просыпалась?

— Какой там долго, мгновенно, чуть орать не стала, мало ли кто в темноте полапать решил.

— Он молодец, понял, как быстро привести тебя в чувство.

— Вот пусть тебя он так будит, а меня словами, пока не замужем. — Таша капризно скривила губы.

— Так если он меня станет за титьки будить, то и замуж меня возьмет, а не тебя, понимаешь?

— Да? — Таша задумалась. — Не, тебя он не станет, субординация не позволит.

Вернулся Шепот и быстрым шагом подошел к девушкам. Сунул кулак промеж них и разжал. В руке у него лежал сформировавшийся кусок грязи, словно отвалившийся от подошвы.

— Это не наша, точно вам говорю. Ни у кого такой обуви нет. А она еще влажная.

Ника взяла из его рук комочек и рассмотрела ближе.

— Тебе не кажется, что это вывалилось из-под копыт кабана? Смотри, форма треугольничком. — Она сориентировала кусок грязи так, как он должен был находиться внутри копыта животного. — Похоже?

— М-да. — Шепот вынужден был согласиться. — Кабаны, наверное, и топали по асфальту. Ну, все равно, лучше чуть-чуть перебдеть.

— Согласна. От имени командования объявляю тебе благодарность за хороший слух. — Ника пожала руку смущенному Шепоту.

— Да, ну вас. — Отмахнулся он. — Пойду лучше, машину подготовлю к дороге.

Он ушел.

— Следопыт. — Иронично произнесла ему вслед Таша.

Ника еще раз повертела в руках комок грязи, чтобы убедиться в своей правоте и не нашла никакого повода считать иначе. Будь эта грязь с ноги человека, зачем ему идти по дороге ночью, когда тут и днем не особо опасно. Она выбросила грязь в сторону и забыла о ней. Таша уже начала ритуал раздачи чая.

Шепот подошел позже всех, когда из трубы паровой машины потянулся древесный дымок.

— Раскочегарю заранее. — Сообщил он. — Будете смеяться, но я уверен, что это не кабан был.

— А кто? — Спросила Таша.

— Человек. — Ответил он. — Кабаны, где идут, там и роют носами, а я вдоль обочины сколько ни шел, не видел разрытого.

— Почему тогда грязь сырая, если они топали по асфальту? — Спросила Ника. — Не из леса же они выбрались?

— Без понятия. Может и из леса. Не такие уж тут дикие места, как говорит твоя карта. Осмотрительнее надо быть.

Таша положила ладонь поверх руки Шепота.

— Я думаю, Шепот прав. Осмотрительность нам не помешает, а то получится, как с коровами. — Произнесла она будто бы всерьез.

— Поддела? — Догадался Шепот. — Это ты за ночную побудку отомстила?

— Нет, даже Ника одобрила такой метод. Теперь всех будем будить за титьки, даже мальчиков.

— Еще и разболтала. — Шепот взял кружку с чаем и ушел.

— Дура ты. — Ника встала и ушла за ним.

Она догнала Шепота.

— Не сердись на нее. Ты ей нравишься, только она своенравная какая-то. Перед тем, как сдаться, хочет помучить. Прелюдия у нее такая. Это свойственно многим симпатичным девушкам. Но с другой стороны больше будить ее таким способом не надо, это как-то слишком физиологично.

— Ладно, понял, спасибо, что не поддержала ее. Иначе бы Ташу понесло.

— Не за что. Мне не нужны в отряде разногласия. Чувствую, что это последний смешанный выход, в следующий возьму только парней. Выросли девчонки из солдатской формы, пора менять ее на передники.

— А сама то, что, не выросла?

— Нет, а может, и не вырасту никогда, потому что у меня задача другая.

Шепот никак не прокомментировал ее признание.

Завтрак закончился одновременно с набравшим давление ресивером. Его свист дал отмашку отряду грузиться.

— Так, ребята, — Произнесла Таша, обращаясь к бывшим беглецам, — буду признательна, если вы поедете в кузове в этот раз, а я в кабине.

Мальчишки посмотрели на Нику, ожидая от нее одобрения, как от командира.

— Живо все в кузов. — Приказала она им.

Ребята с диким восторгом запрыгнули в него. Ника послала Таше одобрительный взгляд. Ей осталось вытерпеть этот ненужный роман еще несколько дней, а потом оставить их в покое, чтобы они делали со своими отношениями все, что хотели.

Машина, разрывая колесами мягкий влажный грунт, выскочила на дорогу. Доехала до перекрестка и понеслась по широкой трассе. Ребята из любопытства непрерывно передвигались вдоль бортов, наблюдая за ездой с разных сторон, показывая и что-то объясняя друг другу. Они познавали жизнь совсем с другой стороны. Теперь их везли, а не они.

К обеду солнце начало припекать. Ника встала в передний левый угол борта, опершись о них руками, чтобы встречный ветер охлаждал ее. Дорога в этих местах петляла без видимой причины, будто ее проектировал пьяный инженер. А Шепот как будто наслаждался поворотами, лихо заруливая в них. Наверное, пытался напугать свою норовистую сердцеедку. Ника ничего не имела против, пока это не грозило опасностью для всего отряда.

Но тут случилось то, чего никто не ожидал. Ввалившись в один из поворотов, они оказались в какой-то сотне метров от группы людей. Вернее, это был отряд, построившийся шеренгами и рядами. Перед ним и позади, ехали конные повозки с генераторами. Шепот высунулся в окно и испуганно посмотрел на Нику.

— Тормозить? — Спросили его губы.

— Нет, проскочим. Делай морду кирпичом. — Крикнула она ему, затем повернулась к мальчишкам. — Все на пол! Живо!

Отряд стремительно приближался. Ника схватилась одной рукой за автомат. Люди на дороге слегка посторонились и начали озираться назад, привлеченные шумом. Без всяких сомнений, это были какие-то военные из числа необращенных. Они были вооружены, но оружие держали на плечах, не думая им пользоваться. Ника решила, что они приняли их машину за свою. Она инстинктивно приложила правую ладонь к виску, отдавая воинское приветствие. Ей тоже отсалютовали в ответ и даже помахали.

Когда они отъехали на приличное расстояние и скрылись за поворотом, Ника сползла по борту и закрыла глаза. Ей сразу вспомнился сон, который теперь показался вещим и кусок грязи, который преподнес Шепот.

Глава 16

Глава 16 "

Из происходящего на интересовавшей территории Максим сделал вывод, что его оппоненты по «черному спектру» от способов ограничения его активности перешли к игре реальными фигурами, причем на стороне необернувшихся. И подошли они к этому вопросу с размахом. По дорогам, ведущим к единственной общине обернувшихся, окруженной кольцом кристаллов, стекались вооруженные люди. Как удалось Лидеру так согласованно повлиять на разные общины, Максим не знал. Его самого ограничили, превратив в пассивного наблюдателя.

Из множества попыток наладить контакт, Лидер ответил однажды. Максим спросил его прямо:

— Зачем ты хочешь сгубить людей, которые больше всех достойны жить?

— А пусть докажут, что так и есть. Вместо того чтобы распространять свое влияние, они трусливо прячутся за кристаллами, которые тоже не их заслуга. Побеждает не тот у кого больше клыки и когти, а тот, кто умеет приспосабливаться. Мои симпатии на стороне обычных людей, потому что им труднее приспособиться, но они многое делают для этого.

— Войне пришел бы конец, если бы они приняли волновой разум. В противном случае, им придется убить обернувшихся или сделать их рабами. Но я думаю, что ты решил показательно уничтожить общину, в назидание остальным.

— Что я решил, не твоего ума дело. Жалею, что совершил ошибку, позволив тебе оказаться внутри сферы.

— Это было не твое решение.

— Знаю, но я мог этому помешать, если бы знал, куда тебя заведет вольнодумство. Наблюдай за тем, как я управляю этим миром с позволения высшего разума и учись.

После этого разговора Лидер больше не откликался, а доска, на которой велась шахматная партия, наполнялась новыми фигурами. Максим, оставив геополитические страсти, решил помогать только Нике и ее отряду. Когда они наскочили на отряд бойцов противника, он сумел сделать так, чтобы они увидели на грузовике символы своих союзников по военной кампании. Только подобную помощь Максим мог оказать не всегда. Любой подозрительно настроенный человек всегда мог различить обман. Ему пришла идея, что стоит обратиться внутрь природы волнового разума, чтобы найти способ обойти блокировки Лидера.

Планируемые сроки возвращения в общину отодвинулись из-за предельной осторожности, с которой теперь приходилось ехать. Ника не сомневалась в том, что возросшая активность необернувшихся вызвана решением консолидировано напасть на их территорию. Это так напоминало события человеческой истории, и становилось ясно, что по-иному решать проблемы люди не научились и не хотят учиться.

Ехали медленнее, по ночам костры не жгли. Оружие всегда держали наготове, опасаясь засад. Необернувшиеся могли располагать хорошей связью и предупреждать о появлении на дороге подозрительной паровой машины. Настроение в отряде, несмотря на ясные летние деньки, сохранялось пасмурным. Славка большую часть времени полировал свое старое ружье, доведя внешний вид, работу курков и спусковых скоб до идеального. Ника, во время остановок часто расспрашивала его о жизни в лагере, о быте, об отношениях с трусами, надеясь, что эта информация станет когда-нибудь полезной. Товарищи Славки активно участвовали в разговорах, и вскоре у Ники сложилось представление о внутреннем устройстве невольничьего рынка. Оптимизма ее настроению это не добавило, только еще сильнее убедило в решительности изменить ситуацию.

На третьи сутки после отправления от элеватора они достигли брода реки, у которой располагался в доапокалиптическое время лагерь отдыха. Брод миновали под слабый свет масляной лампы, поставленной на другом берегу в качестве маяка.

— Ребята, тут есть шикарная горка. Завтра с утра, пока будем прогревать машину, можно скатиться с нее. — Пообещала Ника подросткам, зная, что и сама скатится, чтобы испытать короткий миг счастья.

Шепот отогнал машину к воротам и оставил ее там, предупредив, что будет ночевать в ней. Таша заметалась между девичьей гордостью и желанием угодить или загладить за собой вину.

— Я с тобой пойду. — Сообщила она нейтральным голосом, чтобы ни у кого не сложилось мнение, будто напрашивается.

— В этот нет никакой нужды. — Произнес Шепот.

— Все равно дежурить. Так хоть к посту идти не надо будет. — Придумала предлог Таша.

— Хорошая идея. — Поддержала Ника ее начинания. — Я сегодня стою последней, поэтому постараюсь хорошо выспаться в здании.

Они пока не ставили мальчишек в дозор. Выглядели ребята слишком изможденными, чтобы терпеть еще и недосып. После каждого приема пищи их сильно клонило в сон, что в случае пешего похода вполне могло стать проблемой. По признанию Славки он не помнил, когда ел за раз так много и так сытно. Похлебки в лагере напоминали мутную жидкость с включениями каких-то волокон, словно ее приготовили на воде оставшейся после мыться посуды.

Ника присматривала ночью за мальчишками, опасаясь, что они могут лунатничать из-за пострадавшей психики. К счастью, пока что поводов беспокоиться не было. Ребята наоборот, спали как мертвые, демонстрируя каменное спокойствие.

После короткого ужина, на этот раз горячего, так как костер развели внутри центрального здания, Ника, в компании бывших беглецов, обследовала его. Поднявшись на второй этаж по широкой лестнице, они обнаружили, что весь второй этаж это гостиничные номера, в которых до сих пор стоят заправленными кровати. Стекла в комнатах остались целыми и потому, кроме многолетней пыли и рассохшейся древесины, никакого дискомфорта для ночевки не было. Постели выбили в коридоре. Простыни трещали и рвались, когда здорово усердствовали. Застелили кровати вновь и улеглись спать.

— Как дома. — Довольно произнес Морда и заскрипел кроватью, устраиваясь поудобнее.

— А ты еще помнишь, как было дома? — Переспросил Жора.

— Я вот не помню. А у вас в общине тоже так спят? — Спросил он у Ники.

— Ну, примерно так. Попроще, конечно. Кровати почти у всех железные, чтобы на века. Зато не скрипят.

— А на посту стоять не надо каждую ночь? — Поинтересовался Пятак.

— Зачем? У нас там безопасно. Дежурят только те, кто на службе, на границе кольца.

— А что мы будем у вас делать? — Спросил Васька.

— На первое время учиться и работать. Потом посмотрим к чему у вас способности, туда и определим трудиться. Может быть, кто-нибудь из вас станет служить в моем отряде.

— Я бы не хотел. — Произнес Морда. — Набегался.

— Значит, не будешь.

— Славка будет. — Ответил за своего командира Жора. — У него есть командирский опыт и голос слышит, как ты.

— Я тоже устал. — Тихо произнес Славка. — Тишины хочу. И голос Максима не слышал уже очень давно. Вдруг у него там что-то пошло не так?

Нику задело предположение Славки. Она уже давно беспокоилась за отца, не зная, что у него происходит, но чувствуя душой, что ему там плохо. Ей казалось, что весь мир настроен против них, что они чем-то не угодили ему.

— Он работает, чтобы все исправить. — Ободряющим тоном произнесла она. — Он найдет способ связаться с нами в самый подходящий момент.

— А долго еще добираться до вашего кольца? — Спросил Васька, которого больше интересовали более прагматичные вещи.

— Если будем ехать с той же скоростью, то три дня. Но у кольца очень много трусов, которые могут нам помешать. Надо приготовиться к тому, что часть дороги придется идти пешком, прячась по лесам и избегая засад и ловушек. И это если мы опередим приближающиеся силы, размеры которых можем только предполагать.

— Это будет война? — Догадался Славка, то о чем Ника старалась не говорить с ними.

— Хочется надеяться, что нет.

— А я здесь при чём?

— Если бы я могла поговорить с отцом, то ответила бы определенно. Какие-то планы он возлагал на тебя, но опять же, с того времени они сильно поменялись.

— А расскажи мне еще про сферу, из которой нет возврата. — Славку, видимо, очень волновал этот вопрос.

Ника не смогла сразу найти подходящих слов, чтобы ответить на вопрос Славки. Мальчишка уже понял, что есть шанс стать жертвой игры, в которую он не обязан ввязываться.

— Насильно туда никто тебя не отправит, это не наши правила, — повторила Ника, — но хочу сказать, что мой отец отправился в сферу добровольно, и я бы сделала то же самое, обладай пропуском в нее. Это не смерть, это жизнь по-другому, возможно даже бессмертие. Ни болезней, ни голода, ничего, что делает нас слабыми, и в то же время ты остаешься тем, кем был.

— Страшно. — Признался Славка.

— Согласна. — Ника подошла к нему, села на край кровати и по-матерински погладила отросшие вихры. — Но так у тебя будет настоящая возможность сделать многое, что в обычном теле не получится.

— Что?

— Ну, я не совсем понимаю, каково это быть, как мой отец, он видит и управляет энергиями, которых мы не видим. Вместе вы станете сильнее и перевесите чашу весов в нашу сторону. Нам очень нужна такая помощь, ведь нас мало и в военном столкновении мы не выстоим против тысяч необернувшихся.

— Я бы хотел сделать так, чтобы они осознали, что мы нормальные. Не хочу убивать их. — Признался Славка.

— У, слабак. — Поддел его Жора. — Вот я бы нагнал на них ужаса, чтобы за раз тысячу человек исчезли.

— Герой. — Усмехнулась Ника. — Среди них может оказаться твоя мама или братья с сестрами.

— Да и фиг с ними. Она отдала меня на рынок.

— Я не защищаю твою мать, но могу понять. В ее представлении ты был опасен. Никто не хочет просто так взять и исчезнуть в ужасе, только потому, что заглянул тебе в глаза. Наш конфликт зиждется на том, что никто не хочет ставить себя на противоположную сторону. Мы, конечно, в меньшей степени, потому что обладаем качествами и тех и других, но они никогда не были нами.

— Ты веришь, что если обернуть насильно всех трусов, то войны не будет? — Славка приподнялся на кровати, чтобы услышать ответ.

— Пока что я вижу в этом единственный и радикальный способ сделать всех одинаковыми. Но я никогда не была в сфере и потому рассуждаю, как простой человек. А я уже привыкла полагаться на простые решения и оружие. — Она поднялась с кровати Славки. — Ладно, сказу на ночь я вам рассказала, пора спать. Завтра снова будет напряженный день. 16.1

— Спокойной ночи. — Пожелал ей Славка раньше остальных, вспомнив, как делал это в детстве.

Его товарищи, отвыкшие в лагере от подобных нежностей, наперебой пожелали Нике спокойной ночи.

— Спокойной ночи ребята. — Ника ушла в другую комнату и легла на кровать, сняв только обувь.

Привыкла постоянно находиться в готовности собраться по тревоге. Вытянулась на кровати, пахнущей пылью, блаженно потянулась и быстро заснула. Разбудила ее Таша.

— Ника, светает уже, твоя очередь дежурить.

— Что, оба не спали? — Предположила Ника.

Таша немного засмущалась и начала поправлять на себе куртку.

— Поддалась. — Как будто разочарованно произнесла она. — Но не пожалела. — Добавила уже довольно.

— С такими часовыми никакой враг не страшен. — Ника поднялась с кровати и помассировала лицо и уши.

— Мы тихо, как мышки.

— Спать здесь ляжешь?

— Где угодно, хоть на полу. Сознание еле держится.

— Ложись на кровать, выспишься, как дома.

Ника поднялась и отправилась к выходу. Когда она обернулась на выходе, Таша уже лежала на кровати с видом, что спит уже давно. Шепот дождался ее и тоже ушел спать в здание. Утро и речки выдалось зябким. Ника застегнула куртку на все пуговицы и села на край кузова, как нахохлившийся воробей. Время рассвета всегда казалось ей благодатным. Любое дело, начатое в это время суток, должно было по ее ощущениям спориться.

Прошло два часа. Солнце прогрело воздух и разогнало над рекой туман. Она уже собралась начинать готовить завтрак, когда услышала вдалеке неясный шум. Он приближался и здорово напоминал работу парового двигателя. Ника, не помня себя от страха, кинулась будить отряд.

— Мальчишки, подъем, тревога, у нас гости! — Выкрикнула она и кинулась в комнату, где спали Таша и Шепот.

Их разбудить оказалось труднее. Он спали намного меньше и никак не хотели просыпаться. Пришлось дать Шепоту по щеке, а Ташу, несмотря на ее протесты, ухватить за грудь. Когда они выбежали из здания, у реки уже началось движение. От ненужных глаз их скрывали разросшиеся живые изгороди ирги и самшита.

— Машину придется бросить. — Решила Ника.

— Ни за что. — Шепот вцепился в борт. — Укатим её отсюда.

— Не успеем. — Испугалась Таша. — Надо бежать.

— Давайте, попробуем. — Поддержала его Ника, понимая, что без машины они рискуют сильно замедлиться.

— Славка, прыгай в кузов, разжигай топку. — По-мужски приказал Шепот. — Остальные беритесь за все, что можно и толкайте вперед.

Машина нехотя поддалась усилиям семерых. Они прокатили ее через ворота и дальше. Понемногу она набрала ход, и надо было только поддерживать темп. А позади уже слышались голоса людей, перекрикивающихся на переправе. Славка разжег дровав топке.

— Резину кидать? — Спросил он.

— Не вздумай. Сразу поймут, что мы рядом.

Машина катилась легко, пока дорога не пошла на подъем. В нее будто накидали полный кузов тяжелого груза. Наступил такой момент, когда усилий хватило только чтобы удержать ее от качения назад.

— Кинь два чурбака. — Попросил Шепот Славку.

Мальчишка шустро выполнил просьбу. Шепот сунул их под задние колеса, застопорив машину на месте. Команда без сил опустилась на землю, вытирая пот с лица. Ника посмотрела на дорогу, ведущую к лагерю, опасаясь появления на ней врагов.

— Полчаса бы продержаться, пока давление не поднимется. — Шепот сам запрыгнул в кузов и занялся топкой.

— Я пойду, прикрою. — Сообщила Ника. — Если начнется стрельба, езжайте без меня. Довезите Славку, остальное не важно.

Отговаривать ее не стали, потому что было ясно, что без прикрытия они могут погибнуть все. Из целого отряда Ника была единственным подходящим человеком на роль прикрытия. Шепот понимал в паровом двигателе и умел управлять машиной. Таша, вроде стала его парой, и разлучить их в такой момент было крайне подло. От подростков в случае хорошей перестрелки толку пока не было никакого. Ника не собиралась геройски умереть, только в самом крайнем случае. Она могла сбежать в лес, убедившись, что ее напарники благополучно уехали и добираться домой самостоятельно.

Ника проверила патроны в магазине короткоствольного автомата. Осталось девять. Пять в пистолете Макарова. Славка протянул ей свое ружье, но она не взяла. Тот прикипел к нему, как ребенок к любимой игрушке. Да и патронов к нему осталось всего два. Таша обняла Нику, а Шепот пожал руку.

— Только без геройства. — Попросил он. — У тебя чуть больше двадцати минут.

— Поняла. — Ника козырнула и направилась по дороге к лагерю.

Ближе к нему свернула в лес и пошла сквозь чащу, чтобы не нарваться на вражеских бойцов. В лагере стоял гвалт из мужских голосов. Раздавались команды, шутки и поддевки. Ника добралась до железной изгороди в десяти метрах от ворот и посмотрела сквозь нее, на то, что творилось на территории. Бойцы, одетые однотипно, как регулярные войска на картинках по истории, забрались в здание, покинутое Никой и товарищами полчаса назад.

— А здесь уже квартировали перед нами! — Выкрикнул мужчина зычным голосом из открытого окна. — Постели еще теплые.

— Вперед нас хотят добраться, первыми урвать славу.

— Ничего, по дороге нагоним.

— Всем хочется трофеев домой привезти.

— А что с тварей возьмешь? У них, как у латыша, хрен да душа, и та, сдана в аренду сатане. Завалить всех и дело с концом. А кольцо это раздолбать, чтобы остальные за ним не прятались.

— Эй, мужики, тут баня есть! — Выкрикнули с той стороны, где располагались прочие застройки. — Только дров нет. Неплохо было бы смыть с себя грязь. Три дня топаем под солнцем, протухли уже.

— Иди в реке ополоснись.

— Я тебе рыба что ли в грязной воде мыться. Мне в баню надо, да и тебе тоже не мешало бы. Смотри, как над тобой мухи кружатся.

— Так, вы двое болтунов, возьмите по топору, генератор и чешите в лес за дровами. Привал до обеда, успеем помыться и отдохнуть. Не нужна нам спешка, никуда эти твари не денутся.

— Есть. Придурок, из-за тебя придется работать, а могли бы завалиться на кровати. Ноги уже не держат.

— Дохлый ты, Евдоким, потому и ноешь вечно. Зачем в поход пошел, если знал, что не осилишь? На баб хотел впечатление произвести? Типа героем вернулся? Терпи теперь и не ной, а то получишь обухом по голове, пока никто не видит.

— А ты пошел из идеологических соображений? Хотел мир от заразы очистить что ли? — Насмешливо спросил Евдоким.

— У меня с ними свои счеты.

Ника поняла, что эти два «лесоруба» направляются к воротам. С собой они несли «жужжалку», портативный ручной генератор, вырабатывающий ток для небольшого «зонтика». Она ушла вглубь леса на пару десятков шагов. Бойцы скрипнули ржавыми воротами и вышли на дорогу.

— Куда, влево или вправо? — Спросил Евдоким.

— Ну, раз мы не дома, то налево. — Усмехнулся напарник.

Это было в ту сторону, где пряталась Ника. Она отошла еще на несколько шагов назад и присела под кустом шиповника. Совсем уйти было нельзя, вдруг этим двоим пришло бы на ум пройтись дальше по дороге. Врагов надо было держать в пределах видимости. Ника вынула автомат, но потом убрала его. Поднимать шум не стоило, слишком рано.

Бойцы противника застучали топорами по сухим веткам.

— Они железные что ли? — Сокрушался Евдоким. — Топор отскакивает.

— Не ной, я тебе сказал. Бей не под прямым углом, а стесывай под острым, тогда топор нормально заходит. Как так получилось, что ты совсем не приспособлен к жизни?

— Я приспособлен и побольше твоего. Я учу химию по старым учебникам и скоро смогу создать процесс получения веществ, которые нам сейчас недоступны. А ты только и знаешь, что колотишь топором под нужным углом. Далеко ли ушел от обезьяны?

— Я тебе точно заеду обухом, придурок.

— Я же говорил.

— Руби молча.

Они срубали ветки и относили их к дороге. Прошло уже достаточно много времени, и Ника решила, что скоро бойцы вернуться в лагерь.

— Дымом потянуло. — Евдоким принюхался. — Они что, без нас раздобыли дров?

Напарник поводил носом, посмотрел на верхушки деревьев.

— Так это не из лагеря тянет. С другой стороны.

— Лес горит?

— Без понятия. Надо сходить глянуть, может парни, что были перед нами, нечаянно подожгли. Пожар начнется, не выберемся отсюда, пока не прогорит. Пошли.

— Топор брать?

— Конечно, вдруг горящее дерево рубить придется.

— Черт. И зачем я…

Ника поняла, что может случиться непоправимое, если не остановить их. Она бесшумно направилась за бойцами следом. Они шли, совсем не таясь и не соблюдая никакой осторожности. Шум «жужжалки» маскировал ее неосторожные шаги. Ника, как львица, атакующая из засады, приблизилась на дистанцию рывка. Выждала удобный момент и резко рванула вперед. Ударила старшего бойца рукояткой автомата в висок и, не останавливаясь, прыгнула на Евдокима. Зажала его голову в руках и уставилась в упор глаза в глаза. Парень, пока не осознавший, что его атаковала тварь, не успел их закрыть. Близкий контакт не оставил ему шансов. Ника зажала ему рот ладонью, чтобы тот истошным воплем не оповестил товарищей. Глаза Евдокима вылезали из орбит, наполненные нечеловеческим ужасом. Еще мгновение и он исчез.

Ника вскочила, чтобы его очухавшийся напарник не напал на нее сзади. Мужчина лежал в крови и не подавал признаков жизни. Портативный генератор еще крутился, не растратив энергию пружинного аккумулятора. Ника забрала топоры и бегом направилась к машине. Еще до того, как она ее увидела, раздался шум заработавших узлов парового двигателя и трансмиссии. Ника ускорилась. Машина начала движение, когда она выбежала из-за поворота. Славка, увидев ее, запрыгал на месте от радости и потянул руки, чтобы помочь запрыгнуть на борт на ходу. Ника закинула топоры внутрь, ухватилась за край борта и, сделав пару широких прыжков, заскочила внутрь. 16.2

— Почему так долго? — Спросил Славка. — Мы решили, что тебя схватили.

— Я ждала, когда топоры освободятся. — Отшутилась Ника.

Она прошла до кабины и постучала по ней. Шепот испуганно выглянул в окно и, увидев Нику, расцвел счастливой улыбкой. Сообщил об этом Таше, которая начала махать руками в заднее окошко. Ника вернулась назад и села, прислонившись к борту. Схватка и рывок до машины отняли у нее много сил, в том числе и моральных. Испуганные глаза парня отпечатались в ее памяти. Она хладнокровно убила его, и в тот миг даже не сомневалась в необходимости этого, но сейчас ей было стыдно и горько за свой поступок. Она ведь немного знала про его планы на жизнь и жестоко не дала им сбыться.

Шепот вырулил из леса и остановился на перекрестке оглядеться. Ни увидев ничего подозрительного, выбрался из кабины, залез в кузов и подошел к Нике.

— Ты не ранена? — Он заметил ее смурное состояние.

Ника отрицательно покачала головой, потом подняла взгляд на Шепота.

— Паренька убила, теперь мучаюсь.

— Да ладно тебе, не впервой же. — Шепот присел и взял ее за руку.

— Так вот впервой. Убила его взглядом. А он был младше меня.

— Мы же выясняли раньше, что исчезнувший не считается убитым. Куда они отправляются неизвестно, может быть в лучшие места, или другой мир.

— Спасибо, Шепот. Иди за руль, мы теперь переполошили их, как бы не кинулись в погоню.

— Ага, ладно. — Напарник одним махом перепрыгнул борт и вернулся в кабину. — Вы там дров подбросьте. — Отдал он распоряжение, прежде чем тронуться в путь.

К топке кинулись подростки, наперебой стараясь выполнить приказание Шепота. Ника пересилила себя, выплюнув вместе со слюной, воспоминания о недавнем событии прямо на горячий асфальт. Не то время было на дворе, чтобы раскисать после каждого подобного случая. Быть мягким и проявлять эмпатию к врагу означало проигрыш. Конфликт в умах людей с обеих сторон давно обрел свои правила, и они были просты, на войне все способы хороши.

Ника достала карту, по приметам понимая, что скоро придется сворачивать с широкой дороги. Она долго всматривалась в ориентиры, но не нашла ничего, чтобы указало их место на карте. И только когда вдалеке показался комплекс зданий заправочной станции, она поняла свое местоположение. Шепот сбавил скорость. Ника смотрела вперед, нутром чувствуя близкую опасность.

Не доехав сотни метров до заправки, Шепот остановился. Перед ней не хватало двух автомобилей, многолетний след от которых хорошо отпечатался на поверхности асфальта. Ворота ангара были распахнуты настежь. Кто-то мародерствовал здесь накануне или все еще не покинул территорию комплекса. Шепот дал гудок струей пара и медленно тронул вперед. Ника заняла позицию ближе кабине, прикрываясь от возможного огня железом двигателя и поленницей дров. Славка с ружьем встал рядом с ней. Ника не стала отгонять его, посчитав, что для мальчишки дело чести участвовать в бою.

Шепот, бросив руль, высунулся из кабины.

— Заедем, покрышек набрать?

— У меня душа не на месте, вдруг засада?

— Блин, на покрышках КПД выше. Дрова жара меньше дают.

— Видел, машины кто-то утащил?

— Да, конечно. Это могло быть и вчера и позавчера. Дождя сколько дней не было?

— Ладно, но только с разведкой.

— Само собой. — Шепот вернулся в машину и подрулил к заправочной станции.

Машину оставили на открытом месте, чтобы никто не смог подобраться незамеченным. Шепот с Ташей выбрались из кабины.

— Ника, если что, дергай рычаг, перевязанный красной тряпкой вниз, машина тронется.

— Спасибо, но я приказываю вам вернуться. Будьте осторожнее.

— Хорошо. — Пообещал Шепот.

Они с Ташей, прикрывая друг друга, проверили разрушенное здание заправки, затем направились к ангару. Ташу что-то заинтересовало по дороге. Она подняла с земли предмет и передала его Шепоту. Тот посмотрел и убрал в карман. Подошел к воротам ангара и зычно крикнул в его темноту.

— А ну, господа мародеры, выходите на свет по одному с поднятыми руками.

Некоторое время ничего не происходило. Потом зашумел генератор и на свет показались трое мужчин, заросшие бородами и неопрятно одетые в самодельные рубахи. Они уже догадались, что люди, подъехавшие к ангару, обернувшиеся, поэтому старались не смотреть в сторону Шепота и Таши. За собой они тянули небольшую тележку с генератором, внутри которой лежал один автомат и два лука.

— Опять ты? — Спросил один из сдавшихся, успев кинуть на Шепота короткий взгляд.

— А это снова вы, дорожные разбойники. — Шепот усмехнулся. — А я-то думаю, почему мы без проблем миновали вашу засаду. А вы тут крысятничаете.

— Не крысятничаем, это же ничье. — Обиженно произнес один из них.

— Я пошутил. Ничего не имею против. Мы вот тоже подъехали набрать топлива. Надеюсь, нам не придется из-за него спорить?

— Какого топлива?

— Резанных покрышек.

— Говна-то. Забирай все, что есть. — Ответил бородатый мужчина, по виду главный. — А вы чего тут рыщите? — Поинтересовался Шепот.

— Свой движок собираем, хотим мощный генератор запустить. — Поделились они.

— Про эту проблему у вас я слышал. Дело хорошее, конечно, но было бы куда проще, если бы вы плюнули на свои предрассудки и дали волновому разуму сделать вас другими. Никакие генераторы вам тогда бы не понадобились. Жили бы, не тужили.

— А вы сами-то так живете? Тоже прячетесь и всего боитесь.

— Куда деваться, нас не любят, вот мы и вынуждены прятаться. Прячемся и ждем, когда вы поумнеете, чтобы одинаково думать. Ладно, хорош лирику гнать. Стволы пока заберу, чтобы глупость всякая не пришла вам на ум. — Шепот вынул из тележки оружие и положил рядом с Ташей. — Стереги их, а я подгоню машину.

Он подбежал к грузовику.

— Старые знакомые. — Доложил он Нике. — Добродушные.

— Я уже догадалась.

Шепот наловчился управлять машиной. Спокойно заехал в ворота задним ходом. Ника и пацаны спрыгнули на землю. Трое бородатых мужчин встали поодаль, чтобы с безопасного расстояния рассматривать людей.

— Мы в деревне своей рассказали о том случае, когда ты не тронул нас, хотя мог. — Произнес главный «бородач». — Нам не поверили. Сказали, что тв… черноглазых добрых не бывает.

— Вы же сами придумали себе сказки про нас. — Произнесла Ника. — Мы были одними из вас, но вы не были одними из нас, потому и додумываете себе страшилки.

— Есть такое. — Согласился бородач. — Смотрю на вас и не верю, что вы одни из них. Люди, как люди. У той вон сиськи, как у нормальной бабы.

— А какие должны быть?

— Ну, я думал, вас чернота изнутри ест, как рак, превращая в сухих мумий. Как пацанята ваши. Эти тоже черноглазые?

— Они тощие не из-за черного спектра внутри них, а из-за того, что их держали рабами одни из вас. Катались на них, как на лошадях, а при любом удобном случае убивали, как последних тварей. Ненавидели и боялись, делали вид, что рынки невольников это компромисс, благое дело, которое позволяет выглядеть милосердными и получать выгоду от обернувшихся.

— Дурное дело, конечно, эти рынки, но с другой стороны, вы же убиваете взглядом. Особенно ребенок, который этого еще не понимает.

— Вы же знаете, если свинью попытаться насильно вытолкать из клетки, она никогда из нее не выйдет. А чтобы она сделала шаг добровольно, надо просто открыть ворота и уйти, так она не будет бояться. В отношении вас мы исповедуем тот же принцип. Хотим, чтобы вы поняли самостоятельно, что обернувшись, вы решите множество проблем, и самую главную, весь мир снова станет вашим без ограничений.

— Ну, да, а свинью обычно выталкивают из клетки, чтобы зарезать. — Смеясь, произнес один из бородачей.

— Или чтобы перегнать в чистую клетку. — Парировала Ника. — А вообще это был пример, точно показывающий вашу психологию.

— Какие новости узнали по дороге? — Спросил главный, сменив тему.

Ника задумалась, говорить им или нет о силах, которые скоро появятся на дороге. И решила, что они ничего не теряют, потому что бородачи все равно не узнают, куда они поедут.

— Люди собирают армию. Скоро возле вашей деревни появятся сотни солдат. Возможно, придется делиться провиантом с ними. Но для вас это шанс найти себе работу, стать рекрутом.

— Какая армия? Для чего? — Не поверил главный «бородач».

— Кто-то сумел объединить общины, чтобы дать нам решительный бой. По дороге мы встретили несколько отрядов, больше сотни людей в общей сложности. Проскочили мимо них только потому, что они не могли допустить такой наглости, чтобы твари катались белым днем на машине.

— А ты не врешь?

— Зачем мне это? Наоборот, я говорю правду, рискуя собой. Вдруг вам захочется выслужиться перед своими.

— Какие они нам нахрен свои. — Бородатый, глава небольшого отряда, упер руки в боки. — Значит, не врешь?

— Нет, клянусь здоровьем матери.

— И сколько им до нас осталось?

— Думаю, до заправки еще километров семьдесят.

— Вот жопа-то а. — Бородатый ухватил себя за волосы. — Они же увидят, что дорога в деревню наезжена и обязательно завернут. А там… блин… они все наше хозяйство разорят. Военные эти. Мы же от всех так далеко забрались не ради того, чтобы обозы отгружать новым графьям. Столько лет создавали, а тут за один раз раздать непонятно кому, непонятно за что.

— Если вы не поспешите что-то сделать, то, скорее всего уже не успеете.

— Что делать, мужики? — Спросил бородатый своих товарищей.

— Возвращаться надо скорее. У нас там бабы и дети остались, они же с ними считаться не станут.

— Следы с дороги убрать, чтобы не свернули.

Бородатый глава обратился к Нике.

— Верните нам оружие, мы обещаем, что ничего плохого против вас не сделаем. Мы вам и так уже дважды должны. Поверьте, пожалуйста.

Из ангара вышел Шепот и посмотрел на Нику.

— Загрузил под самый верх. Можем отправляться.

— Просят вернуть оружие. — Пояснила суть ситуации Ника.

— Раз просят, значит отдадим. Нам чужого не надо. Только отъедем чуток отсюда и вернем.

Предложение Шепота Нике показалось здравым. Паровой двигатель нагнал под крышу ангара облако черного едкого дыма от покрышек.

— Стойте здесь. — Предупредила Ника бородачей. — Мы отъедем, и я опущу оружие на дорогу.

— Спасибо. Мы верим, что вы хорошие люди. — Произнес глава отряда.

Это признание из уст необернувшегося дорогого стоило. Машина удалилась от заправки метров на двести. Шепот остановил ее. Ника спрыгнула на землю, а Славка передал ей автомат и оба лука. Ника положила их и помахала «бородачам» рукой. Набирая скорость на хорошем топливе, паровая машина помчалась дальше.

Глава 17

Глава 17

Замес уже дважды наткнулся на крупные отряды противника. Ему показалось странным, что они были без сопровождения собак. Обычно необернувшиеся и шагу ступить боялись в окрестностях кольца без их прекрасного чутья. А тут он стоял под деревом у дороги и спокойно наблюдал, как мимо него почти строем прошагал отряд из двадцати бойцов. Большая часть из них была вооружена огнестрельным оружием, некоторые даже несли поперек спины трубы гранатометов. В отряде было две лошади. Обе тянули за собой телеги. В одной из них жужжал генератор и торчал «зонтик». А еще лежали неприкрытыми два крупнокалиберных пулемета и несколько собранных минометов. Вторая лошадь тянула телегу с зелеными военными ящиками. Замес пожалел, что стоял далеко и не смог прочесть маркировку на них.

Для охранения периметра эти силы были избыточными. Замес вернулся к Уле и рассказал о том, что видел.

— Слушай, Ника с ребятами могут не знать об этом, нарвутся. — Забеспокоилась она. — Надо придумать, как предупредить их.

— Это можно сделать, если они вернуться той же дорогой, а если нет, то бесполезно. Я почти уверен, что отряды, которые я видел не для того, чтобы ловить нас.

— А для чего еще?

— Война. — Произнес Замес трагическим тоном.

— Не может быть, не преувеличивай. Зачем им это? Столько смертей.

— Захотели решить вопрос с нашей общиной кардинально. Когда-нибудь это обязательно должно было случиться. Нас же, как осиное гнездо, терпели, терпели, пока мы не начали кусать.

— Тогда надо не Нику предупреждать, а спешить в общину. Они ведь не знают об этом. — Уля посмотрела в глаза Замесу.

— Согласен, это важнее.

Уля после ранения восстановилась полностью, а Замес так и вовсе забыл, что был ранен. Диета на ягодах, грибах и рыбе пошла им на пользу. Они сбавили вес и стали энергичнее, хотя девать энергию было некуда. Они передвигались мало, в основном в темное время суток. А когда подошли к барьеру на расстояние, с которого могли встречаться ловушки, еще меньше и только днем. Леса кишели врагом.

Замес решил так, что будет идти чуть впереди, чтобы в случае, если просмотрит ловушку не погибнуть вдвоем. Уля, скрипя сердце, согласилась. После ранения у нее появился навязчивый страх, что по пятам за ней идет опасность. Она часто оглядывалась, уверенная, что увидит преследователей. Никого не было, но страх не проходил. Но однажды, случилось так, что она не смогла перебороть себя и, догнав Замеса, ухватила его за руку.

— Что? — Спросил он недовольно. — Ты стала бояться, совсем как они. Снова перерождаешься?

— Прости, ничего не могу с собой поделать. Страшно.

— Ты же боец, у которого десятки выходов во «внешку», с чего бы?

— А если это не просто так. Мне стало страшно именно здесь. — Уля посмотрела на тропинку, по которой они шли. — Не надо по ней идти.

— Фобии, не лучший советчик. — Замес не знал, уступить подруге или нет. Глупо как-то было прислушиваться к советам, рожденным в ее пострадавшем рассудке. — Не дури.

Он пошел вперед, но Уля окликнула его.

— Стой! Прошу тебя, не иди дальше.

Замес недовольно обернулся. Уля смотрела на него умоляюще.

— Ну, что?

— Посмотри вниз. — Попросила она.

Замес цыкнул, но выполнил ее просьбу, посмотрел вниз вокруг себя и ошалев, замер. В шаге от него виднелся неприметный бугорок растрескавшейся земли, под которым явно что-то было установлено. Он присел и осторожно расковырял землю, обнажив пластиковую крестовину старой противопехотной мины. Замес посмотрел на Улю совсем другими глазами.

— А я ведь решил, что ты умом тронулась после ранения.

— Спасибо. Обычно такие комплименты говорят, когда ищут повод растаться. — Хмыкнула Уля. — А страх у меня почти прошел.

— Выходит, у тебя появилось чутье. Теперь я тебя точно не брошу. Будешь моим личным сапером по жизни. — Замес расковырял землю и вынул мину.

— Так-то лучше. — Уля улыбнулась.

Замес решил взять мину с собой, несмотря на протесты Ули. Закрепил ее на рюкзаке, чтобы не болталась.

— А теперь можно идти по дорожке? — Спросил он у подруги.

— Да, но это не значит, что не надо смотреть себе под ноги. Вдруг, это было простым совпадением.

— Хотелось бы верить, что нет. — Замес подошел и поцеловал подругу. — Ты только что спасла мне ноги и все что между ними.

— Я спасла не твои ноги, а наши, как и все остальное, пригодное для совместного использования.

Замес снова поцеловал её, но уже с некоторым вожделением, придавив грудь ладонью, размечтавшись о том моменте, когда они смогут насладиться друг другом в спокойной обстановке. Романтический момент был нарушен далеким эхом взрыва. Замес прислушался.

— Кажется, оттуда. — Он указал направление.

Вскоре раздался еще один взрыв, потом еще. Происходили они с интервалом в полминуты. Всего прозвучало двенадцать взрывов.

— Это ведь прямо у барьера. — Предположила Уля, оценив силу и направление добравшегося до слуха звука.

— Теперь нам можно не спешить. В общине уже знают. Может быть, это они и стреляли. — Замесу хотелось в это верить.

— Нам все равно лучше оказаться на той стороне.

— А если попартизанить в тылах? Это сильно деморализует врага.

— Тогда мы точно живыми не вернемся.

— Я тебя понимаю, и тоже хочу вернуться домой, но нужно думать не об этом. Максим, можно сказать, воскресил тебя, ясно дал нам понять, что готов многое для нас сделать, лишь бы мы не свернули с правильного пути. Отсюда мы поможем нашим намного лучше, чем изнутри. Не будем лезть на рожон, и хрен они нас подстрелят. Устроим им диверсии, чтобы надолго запомнили, что соваться сюда не стоит.

Уля тяжко вздохнула, и устало посмотрела на Замеса.

— Задралась я уже по лесам скакать. Правильно Ника сказала, не надо было меня брать в этот выход.

— Ладно, раз не хочешь, значит так и надо. Сама знаешь, кто устал от войны, гибнет на ней в первую очередь. Провожу тебя за барьер, возьму пару бойцов и вернусь партизанить. — Замес нашел компромиссное решение.

— Прости, что не поддержала твою идею.

— Всё забыли. Тебе и так досталось в этот раз.

Они продолжили движение в сторону тайного входа под барьером, надеясь, что сумеют проскользнуть мимо увеличивающейся группировки противника. Поначалу все складывалось прекрасно. Лесными тропами шли либо они, либо лесные животные. Со стороны барьера уже многократно, они сбились со счета сколько раз, доносились взрывы. Иногда это была почти канонада. Воображение рисовало картины ожесточенного сражения.

По поведению птиц Замес заметил, что в направлении их движения опасность. Они сошли с тропы и стали медленно пробираться лесом. Худшие подозрения подтвердились, впереди послышалось людское многоголосье и сопровождающие его звуки: стук топоров, вжиканье ручных пил, лязг паровых двигателей, конское ржание и непременное жужжание генераторов, постоянно сопровождающее необернувшихся.

Замес забрался на дерево, чтобы оценить размеры обустраивающегося лагеря. Он насчитал примерно две сотни людей. Худшее, что он заметил в этом лагере это две гаубицы, стоящие у края леса. Серьезное оружие, способное нанести вред их общине с безопасного для неприятеля расстояния. У Замеса скулы свело от злобы, и зачесались руки найти и подорвать снаряды к этим гаубицам.

Он слез с дерева и рассказал Ульяне о том, что видел.

— Давай дождемся ночи, понаблюдаем, если увидим возможность, устроим им какую-нибудь гадость. Мы потом себе не простим, если снаряды убьют наших родных, что были рядом и ничего не сделали.

На Улю подействовали доводы Замеса. Она согласилась дождаться ночи у военного лагеря. Они нашли самое удобное место, с которого было удобно наблюдать, оставаясь незамеченным. Для этого лучше всего подошел старый кряжистый вяз, в развилке веток которого удалось удобно устроиться. Пока они наблюдали, подошел еще один отряд, прикатив за собой третью гаубицу. Теперь здесь находилось около трехсот человек, и эта сила внушала серьезные опасения.

Благодаря новому отряду Замес увидел, куда выгружаются боеприпасы. Их перетаскивали под навес, окруженный невысокой земляной насыпью недалеко от края леса. Замес прикинул в уме, как пройдет это расстояние в темноте. Его интересовали только снаряды, самый верный способ громко заявить о себе и деморализовать противника. Как это сделать технически он еще не придумал.

— Сиди тут, а я подойду ближе. — Предупредил он подругу.

— Я с тобой. Забыл, у меня чутье? — Обиделась она.

Замес, после того, как понянчился с ней после ранения, перестал относиться к Уле как к напарнику. Из бойца она превратилась в подругу, которая и шагу не может ступить самостоятельно на опасной территории.

— Раз чутье, значит пошли. — Согласился он нехотя, поверив, что открывшийся внезапно дар окажет ему полезную услугу.

Они обошли лагерь и приблизились к нему в том месте, откуда склад боеприпасов был виден лучше всего. Его стерегли двое часовых, находящиеся с противоположных сторон склада. Вооружены они были карабинами СКС. На ремне у каждого висел штык и граната. Воинство не производило впечатление настоящей армии. Вид у большинства был расхристанный, оружие стояло и висело без присмотра, в то время как их хозяева спокойно занимались своими делами. Наверняка эта армия была собрана недавно с целью напасть на их общину.

Это не умоляло их вину. С желанием убивает человек другого человека или нет, неважно. Возможно, когда с желанием грех может быть меньшим, потому что была какая-то причина его возникновения, типа мести или же обмана, вызвавшего ненависть. Безразличного убийцу простить сложнее, потому что у него не было повода желать смерти, а он убил. Просто так, походя, как жука, который случайно попал под ботинок.

Замес верил, что диверсия обязательно скажется на моральном духе необстрелянных бойцов и видел в ней еще и поучительную пользу. «Фейерверк», если получится, должен быть виден издалека. Молва о нем с домыслами и сплетнями обязана была облететь другие отряды и тоже снизить боеспособность.

Лесорубы, заготавливающие лес для лагеря, отходили на глубину не больше двадцати метров от опушки, максимальную дальность действия защитных антенн. Замес наблюдал за ними вблизи, удивляясь тому, как они наивны в своей вере, что с ними ничего не может приключиться. Бойцы не смотрели по сторонам, занятые делом и собственными разговорами. Прямо субботник в общине, с целью собрать лес на строительство нового клуба. 17.1

— А что, тут нормально. Обещали дожди, и где они?

— Молчи, а то накаркаешь.

— Слышь, а когда выдвигаться на позицию? Уже целый день бабахают, а про нас будто забыли.

— То же минометы долбят. Прорехи в барьере делают, чтобы техника прошла.

— Ты-то откуда знаешь?

— Слышал, когда командир по радио общался. А нам дадут команду, когда дельтаплан поднимется, чтобы корректировать огонь.

— Правильно, а то снарядов не густо. Завтра обещали еще тридцать ящиков привезти.

— А чего так не воевать. Врага не видно, он тебя не достанет, знай, пуляй в его сторону. Недолет, перелет, в яблочко.

— Артиллерия — богиня войны.

— Не всем получится отсидеться. Большинство пойдет через барьер, и не известно еще, можно будет его пройти или нет. Говорят, он силен, что ни одна антенна не даст защиты.

— Говорят, в Москве кур доят. Сказки это, которые твари про себя выдумали, чтобы мы сюда не совались. Гарантирую мужики, разделаем их под орех.

Замес взял на прицел автомата бойца, обронившего последнюю фразу, и мысленно выстрелил в него. Хотел бы он встретиться с ним лицом к лицу через неделю боевых действий. Даже если общине не дано устоять под натиском многочисленного врага, вряд ли язык повернется сказать, что их разделали под орех. Многие матери будут оплакивать своих сыновей.

Замес с Улей вернулись к вязу и снова забрались на него, дожидаться темноты. Солнце клонилось к закату и в тот момент, когда край диска ушел за горизонт, со стороны барьера заиграло фиолетовое сияние, похожее на лучистую корону. Лагерь притих, завороженный явлением. Его тоже можно было отнести в союзники, так как многие из вражеских бойцов могли суеверно принять сияние короны за дурное предзнаменование или поддержку общины обращенных сверхъестественными силами.

Исконно природу короны не знали до сих пор, хотя и видели ежевечерне в хорошую погоду. Никто не бывал в том месте, откуда она появлялась. Замес видел ее вблизи, так, что приходилось задирать голову, чтобы рассмотреть, но все равно до эпицентра не добрался. Многие считали, что они появляется из той аномалии, где находится сфера, и это было похоже на правду, потому что проверить никто не мог. Волновой разум больше не впускал туда никого.

— Ты спи. — Замес поцеловал Улю, сидящую рядом и наблюдающую за тем, как в лагере разгорались костры.

— А ты?

— Я буду наблюдать, чтобы понять схему смены караула.

— И я буду, или ты меня уже окончательно в бабьё записал?

— Никуда я тебя не записывал. Я забочусь о тебе, но уже не как о боевом товарище. — Замес потянулся за сухой веткой и сломал ее.

— С рогатиной пойдешь, как на медведя? — Усмехнулась Уля.

— Нет, придумал, как использовать мину, которая чуть не оторвала мне причиндалы.

Замес сломал ветку еще раз и подтесал ножом, пока не получилась рогатка, длиной сантиметров в тридцать. Он несколько раз уронил ее, изображая какой-то процесс, который представлял наяву. Кажется, результат удовлетворил его. Замес убрал рогатку в рюкзак и снова стал ждать, наблюдая за неприятелем.

Со стороны барьера снова донеслись разрывы. На этот раз без всякого четкого интервала, будто произошла артиллерийская перестрелка. Постепенно в лагере костры стали слабеть, а где и вовсе потухли. У склада с боеприпасами рядом не горело ни одного костра. Оно и понятно, никто не хотел рисковать. Это обстоятельство играло на руку Замесу.

— Всё, пора. — Сообщил Замес.

Закинул рюкзак на спину и полез вниз.

— Жди меня здесь. Если через пятнадцать минут после взрыва не явлюсь, уходи. — Предупредил он.

— Хорошо. Будь осторожен, ладно?

— Само собой. У меня на тебя большие планы, так что если и погибну, то только по уважительной причине.

Замес слез с дерева и бесшумно растворился в ночи.

Через пятнадцать минут он стоял на опушке леса, высматривая возможные неожиданности. В лагере были собаки. Где-то в центре него время от времени тявкала одна из них. Глупо было держать там собак, бесполезно. Он бы расставил их по периметру или вообще привязал бы в лесу. Явно этим воякам ни разу не приходилось стоять лагерем на вражеской территории.

Замес медленно направился к складу. Он видел силуэт часового на фоне далекого костра. Боец сидел, повесив голову. Наверное, спал или дремал. Он сменился только что, оставив Замесу больше часа форы. Второго часового в темноте было не видно и не слышно. Когда до склада осталось несколько шагов, с противоположной стороны донесся храп. Этим бойцам еще предстояло написать кровью свой устав. Вернее, этим уже вряд ли.

Замес, хищно приблизился к дремлющему часовому. Резко ухватил его рукой вокруг шеи и придушил, прикрыв другой рукой рот, чтобы боец не смог кричать. Видимо от испуга, тот и не попытался ничего сделать. Очень быстро обмяк и повис в руках могучего противника. Замес не убил его, довел до потери сознания, чтобы тот сыграл в его спектакле еще одну важную роль. Положил бесчувственное тело рядом со штабелями снарядов, снял с него ремень со штыком и гранатой и повесил себе. Затем приподнял верхний ящик со снарядами и подставил под него рогатку, так, чтобы она была на самом краешке. Снял с рюкзака мину и положил ее под приподнятый ящик. Вынул заранее приготовленную суровую веревку, привязал ее к рогатке, а другой конец к руке часового. Придя в сознание тот обязательно должен был дернуть рукой, лично исполнив последний акт в сцене диверсии.

Замес забрал его карабин, подсумок с патронами и поспешил удалиться. Неизвестно сколько потребуется времени часовому, чтобы придти в себя. Обычно, на это уходило всего несколько минут. Замес добрался до дерева, окликнул Улю, чтобы она не перепугалась и забрался к ней на ветку.

— Все получилось? — Спросила она.

— Пока не ясно. Будем ждать.

Не прошло и минуты, как в районе склада сверкнула вспышка, превратившаяся в яркое огненное облако. Грохнуло так, что с деревьев посыпались листья. В воздух взвились красные росчерки раскаленных осколков. Мимо Замеса с Улей со свистом пролетели несколько, срубив ветки. Они благоразумно спрятались за ствол дерева, потому что одиночные разрывы бабахнули еще несколько раз.

Когда все затихло, Замес выглянул из-за дерева. На месте склада горела воронка. Лагерь разметало вместе с палатками и кострами. Оттуда доносились крики и вопли, будто у них были не только ранения, но и накрылся генератор, питающий «зонтик». Диверсия удалась.

— Надо уходить. К утру здесь будет куча народу. — Решил Замес.

Он спустился первым и решил помочь Уле, но она решительно отвергла помощь.

— Пока мы с тобой партизаним, я не твоя подруга, и вообще не женщина. — Она спустилась и отобрала у него карабин.

Замесу ее боевой настрой пришелся по душе. Воодушевленный удачной операцией, он решил, что они принесут пользу общине еще не раз. Передвигаться в темноте в местах, где опасность таилась на каждом шагу, следовало с предельной осторожностью. Они ушли от лагеря на пару километров и решили, что можно устроить привал. Начинался рассвет. Новый день обещал стать интересным, особенно у неприятеля, не ожидающего такого фееричного приема.

Уля наотрез отказалась ложиться первой.

— Не наглей, а. Ты устроил диверсию, дай мне тоже шанс принести пользу. Ложись, набирайся сил, а я поохраняю. — Тон подруги не терпел возражений и Замес подчинился.

Он нашел место покустистей, улегся в нем, подложив под голову рюкзак и уснул. Уля забралась на дерево рядом. Рассмотрела трофейный карабин, поматерилась про себя, обнаружив, что затворная рама сухая и кое-где появились следы окислов. Вынула из своего рюкзака обязательный пузырек с ружейным маслом и принялась приводить оружие в порядок, используя штатный пенал в прикладе, который к удивлению оказался на своем месте.

Со стороны барьера снова раздались взрывы. Лупили залпами из пяти или более стволов, затем перезаряжали и через полминуты снова залп. На сердце от происходящего становилось тяжело. Времена, которые были отведены общине для развития и укрепления обороны, закончились. Уля собрала карабин, передернула раму и спустила курок. Механизмы работали четко. Она снарядила обойму и вставила на место. Жаль, не было возможности проверить настройку прицела. Наверняка с ним тоже все было плохо.

Внезапная тень прошлась над ее головой. Уля решила, что это пролетела крупная птица, подняла голову и увидела сквозь густую листву странный треугольный аппарат, бесшумно парящий в небе. Под ним висел человек и смотрел вниз. Вряд ли ему было видно ее или Замеса, но неприятное чувство опасности дало о себе знать. Высматривали их, понимая, что ночной взрыв не был рядовым разгильдяйством. Соблазнительно было выстрелить вверх, в надежде подбить подлеца, возомнившего себя птицей. Уля прицелилась, но стрелять не решилась, понимая, что в случае промаха выдаст себя. А человек, летающий на треугольнике, мог выстрелить в ответ, навести на них минометы или направить стаю собак.

Нет, настоящий диверсант обязан быть невидимым, как призрак. Треугольник улетел, и тут же ушло чувство тревоги. Уля спустилась вниз, нарвала в руку неспелых ягод шиповника, снова забралась на дерево и стала расковыривать их, выбрасывая колючие семена и поедая только кислую кожицу. Канонада затихла. Ветер сменился и со стороны лагеря понесло сырым дымом, как с потушенного пожарища. Уля вспомнила огромный взрыв, закончивший войну для многих врагов. Будь она на их месте, после такого точно начала бы собираться домой или хотя бы в лазарет, устроив самострел.

Однако, в противовес ее мыслям, ветер снова принес шум канонады со стороны барьера. Враг и не думал сдаваться. Он был многочислен, чтобы изменить планы, потеряв всего один лагерь, которых вокруг барьера могло быть десятки. Уля забралась повыше в надежде увидеть сверху больше. Ее ожидания оправдались. Она увидела реку и деревушку за ней, в которой, уединившись от мира, жили необращенные, которых содержали двое обращенных мальчишек. Выходило, что до подземного лаза, ведущего за барьер, оставалось совсем немного.

Уля поняла, что начинает засыпать. Спустилась и разбудила Замеса. Тот спал так крепко, что пришлось потрепать его за ухо. Он резко сел и уставился на подругу.

— Тревога? — Спросил он испуганно и завертел головой.

— Нет, все тихо. Засыпаю.

— А, ясно. Чего там было, пока я спал?

— Над нами летал треугольник с человеком. Думаю, нас ищут.

— Дельтаплан?

— Что?

— Треугольник называется дельтапланом.

— Ну, может быть. Со стороны барьера постоянно бабахает. А вон там, еще в паре километров, деревушка, в которой мы были. Ну, где двое мальчишек обращенных.

— Ого, здорово, мы уже рядом. — Замес поднялся. — Давай, ложись, я покараулю.

— Держи карабин, я его почистила, а то он для стрельбы непригоден был. — Уля отдала ему свое оружие и сняла подсумок с патронами.

— Спокойного дня. — Пожелал ей Замес.

— Надеюсь. 17.2

Уля свернулась калачиком и быстро уснула. Замес обошел округу, не удаляясь от спящей подруги больше, чем на тридцать шагов. Нашел себе россыпь опят на трухлявом пне и вернулся назад. Поделил ее пополам и так же, как Уля забрался на дерево. Во сне ему пришла идея, которая уже была применена однажды. Анатолий, друг Максима и наставник Ники, рассказывал, что в самом начале, еще до появления барьера народ придумал убивать друг друга антиподами «зонтиков», устройствами, усиливающими действие черного спектра. Было бы здорово, снова их использовать. Одна такая засада, могла уничтожить любой отряд противника.

Размышляя об этом, он пришел к идее, что нельзя упускать шанс доставить хлопот врагу, пользуясь тем, что он не использует собак на марше. Достаточно одного удачного выстрела, чтобы сломать их генератор. Правда, не стоило недооценивать врага, наивно полагая, что военные не догадались его защитить, по крайней мере, от пуль. Идея с генераторами плотно заняла мысли Замеса на ближайшие часы. У него была граната, которую можно было использовать для повреждения генератора. Заряда, для серьезной диверсии в ней немного, но творческий процесс закладки зарядов никто не отменял.

Замесу тоже попался на глаза дельтаплан. Серый треугольник накручивал круги над лесом, явно высматривая вражеские силы. Наверное, они и подумать не могли, что всю операцию провернул он один. Надеялись увидеть сквозь листву целый отряд диверсантов, бегущих к барьеру, доложить соратникам об успешной операции? Да, большие войны не велись давно, и каждая сторона представляла их по-своему.

Уля проснулась самостоятельно, испытывая чувство голода. Замес передал ей опят. Она немного поморщилась.

— Вкус у них, как у мыла. — Призналась она. — Хочется уже чего-нибудь жареного.

— Так давай вернемся в лагерь. Там много жареного осталось. — Мрачно пошутил Замес.

— Фу, имей сочувствие к врагам.

— Мне их очень жаль. — Примирительно произнес он.

— Куда сегодня пойдем?

— Думаю, надо прошвырнуться до деревни, узнать у них, видели они кого-нибудь из врагов или нет.

— Они же нас сразу сдадут.

— Мы же не идиоты, идти к ним без разведки. Посидим, понаблюдаем, может, с пацанами их встретимся. А если и сдадут, их понять можно, но попробуй нас поймай. К тому же, у тебя активировался третий глаз.

— О чем ты?

— О твоем обостренном чувстве опасности.

— Ладно, хорошая идея, разузнать обстановку. Будем собираться?

— Пожалуй.

Через десять минут они направились в сторону деревни, признавая места, в которых бывали уже не раз. Оказались у нее довольно быстро, но перебраться мешала полноводная река и вероятность, что в момент переправы над головами окажется дельтапланерист. Любой человек без «зонтика» был для него врагом. Поэтому засели в кустах прибрежных ив, наблюдая за деревней, собираясь дождаться темноты, чтобы Замес перебрался вплавь, взял плот, стоящий на том берегу, и вернулся за Улей и вещами.

Замес приметил вверх по течению, недалеко от того места, где они прятались, поплавки, держащие сеть.

— Если повезет, сможем сегодня рыбкой перекусить. Обязательно сплаваю проверить улов. — Он хищно облизнулся.

Скудный рацион давал о себе знать. Хотелось набить желудок настоящими калориями, не грибными или ягодными. Его мечтам не суждено было сбыться. Появились деревенские мальчишки и направились к сети.

— Вот леший. — Выругался Замес. — Хоть бы опять поставили в ночь. А может, дать им о себе знать? — Он обернулся к Уле, чтобы узнать ее мнение.

Она выглядела напряженной и смотрела по сторонам.

— Не вздумай, Замес, третий глаз говорит, что рядом опасность.

— Да где она. — Боец привстал и огляделся. — Нет ни…

Он резко присел и прижал губы пальцем, чтобы Уля не вздумала заговорить. Замес едва кивнул в сторону противоположного берега. По нему спускались трое вооруженных мужчин и направились прямо к мальчишкам. У одного из них на спине висел здоровый ранец с рукояткой, которую можно было крутить, не снимая его со спины, а над головой возвышалась пальма «зонтика». Пацанята не видели их из-за растительности и к тому же они были здорово увлечены вытягиванием сети.

— А ну, руки в небо! — Выкрикнул один из них. — Надо же, твари белым днем ловят рыбу и никого не боятся.

Мальчишки испугались, заметались, не зная, и что делать, прыгнуть в воду и удрать или подчиниться. В итоге страх и благоразумие в большей степени, одержали верх. Они замерли, опустив головы.

— Саня, завяжи им глаза.

Мужчина взял две повязки и направился к ребятам.

— Спиной развернитесь, суки. — Жестко приказал он.

Мальчишки подчинились. Боец туго затянул им лица темной тканью. Взял одного за плечо и резко дернул.

— Сцепитесь руками и не вздумайте ничего предпринимать. Рискнете, всю вашу деревню порешим.

— Их не надо, они нормальные. Они не причем. — Заголосил плаксиво один из мальчишек.

— То есть вы признаете, что вы причем. Взрыв ночью ваших рук дело?

— Нет.

Мальчишки завертели головами.

— Тогда вы, наверное, знаете, кто его устроил?

— Нет, не знаем.

— Да похрен, что они знают. Тащите их наверх, все равно сдадим.

— Быстрее бы в лагерь вернуться, у меня уже тени перед глазами бегают, продирает до чертиков. — Пожаловался тот, который пленил мальчишек.

— Подстава. — Замес в сердцах ударил кулаком в промытый речной песок. — А ну дай карабин.

Он почти выдернул из рук Ули оружие.

— У меня в автомате три патрона. Бей наверняка, если я промажу. — Приказал он.

— Не дури, Замес, всех не спасешь.

— Но попытаться стоит.

Он отполз чуть вперед, прилег под куст мать-и-мачехи и прицелился в ранец с ручным генератором. Бойцы поднялись на самый край обрыва. Замес выстрелил. Пуля попала в ранец. Сила удара сбила бойца с ног. Он упал и покатился под откос. Остальные схватились за оружие, но стрелять не стали, а побежали следом, чтобы не оказаться вне зоны действия его антенны. Мальчишки, воспользовавшись моментом, сняли повязки и убежали.

Замес выстрелил в противника, пытающегося укрыться. Промазал. Справа раздался выстрел. Это Уля решила помочь. Враг дернул головой и залег. Остальные двое успели спрятаться среди растительности. Замес чертыхнулся, решив, что пуля не повредила генератор настолько, чтобы он прекратил давать ток. А враг начал отстреливаться и весьма успешно. Пуля вошла в песок прямо под руку Замеса. Тому пришлось резко ретироваться под укрытие густой растительности.

— Что дальше? — Спросила Уля.

— Меняем позицию и ждем, когда откроются. Давай разделимся. Ты страхуешь, и стреляешь, только если будешь видеть врага.

— Поняла. Не лезь под пули, Замес.

— Ты тоже.

Они разделились и залегли, высматривая сквозь ветви противоположный берег. Прошло минут десять. С той стороны не подавали никаких признаков жизни, и можно было решить, что «черный спектр» забрал их по-тихому. Замес прислушался. Нет, слабое жужжание работающего генератора едва доносилось до слуха. Он попытался определить его местоположение точнее, но не смог. Ветер срывал звук.

Неожиданно на круче появился один из мальчишек, вооруженный дробовиком. Посмотрел вниз и выстрелил. Снизу раздался крик и короткая автоматная очередь, выбившая комья земли из обрыва у ног стрелявшего пацана. Он исчез, появился в другом месте и выстрелил навскидку. Замес отследил выстрел, вынул гранату и кинул ее. Расстояние до цели оказалось приличным, граната разорвалась почти в момент касания земли. Снова раздался крик. Нервы одного из бойцов не выдержали, он вскочил и побежал.

Через пару десятков шагов он начал вопить, а на третьем десятке шагов словно ушел в другое измерение. Мальчишка с ружьем выглянул вниз, держа ружье наготове. Видимо, последний противник тоже был повержен.

— Готов! — Крикнул он в сторону Замеса.

Замес поднялся во весь рост.

— Здорово, друг! — Поприветствовал он пацаненка.

— Здорово. Плот подогнать?

Замес посмотрел в небо.

— Гони. Нашумели тут, теперь гостей по-любому ждать.

Мальчишка подплыл к берегу.

— А где остальные ваши? — Спросил он.

— Еще на задании. — Ответила Уля.

— А вы?

— А мы были ранены и скитались по лесам.

— Да? — Удивился он и осмотрел здоровых на вид людей.

Уля откинула полу куртки и показала входной шрам на груди и безобразный выходной на спине.

— На нас заживает как на собаках, но я чуть не умерла.

— А кто это были? — Спросил мальчишка, имея в виду военных.

— Они пришли, чтобы разрушить барьер из кристаллов и уничтожить нашу общину. — А взрыв ночью вы устроили?

— Мы. Но к несчастью в ответе за него будут все необращенные.

— Они снова придут?

— Возможно. Если у них приличный запас ручных генераторов. Я смотрю на эту войну они не пожалели средств. Дельтапланы, ручные генераторы, лошади, орудия. Давно такого богатства не видел.

— Да, лошадь вещь, можно было бы кататься без страха вдесятером. — Размечтался мальчишка.

— Если мы сможем одолеть врага в этом сражении, то и лошади их нам достанутся. Они сошли на берег. Замес сразу же направился собирать трофейное оружие и проверять карманы убитых врагов.

— Я пойду Кузьму позову, сети вытащить. — Предупредил мальчишка.

— Иди, но не забывай смотреть в небо. Увидишь треугольник, прячься. — Предупредил его Замес, а сам подумал, что дельтапланерист и навел троицу на деревню и теперь они точно не оставят в покое ее жителей.

С первого убитого врага Замес забрал АКМ, и теперь у него было оружие под тот же патрон, что и карабин. В сумме, патронов под этот калибр набралось больше сотни, на небольшую перестрелку. В карманах убитого нашел самокрутки с едким запахом, наручные механические часы без браслета, но работающие. Передал их Уле.