Черный ветер

Глава двадцать пятая
ГРУППА ЗАХВАТА

В тот день самолета не было. Бадимбасв вылетел только на следующее утро. И уже через час после вылета он, Большаков и милицейский моторист Семенов выехали в Баргузинский заповедник для задержания Горбачука.

Погода стояла тихая, чудесная. Но еще в Баргузине барометр предвещал бурю или грозу. Надо было торопиться.

Семенов выжимал из мотора все его «лошадиные силы».

По-быстрому закусив у Филимонова, захват-группа помчалась дальше на север. Директору заповедника не было сказано ни слова о существе операции.

Солнце уже клонилось к закату, когда Семенов причалил к месту назначения. Лодка Горбачука стояла в бухте. Мотор ее аккуратно закрыт был брезентом.

Старик Золэн Бухэ был дома один. Он сидел под навесом и тянул чай из большой эмалированной кружки,

- Здравствуйте, дедушка!-гаркнул за всех Большаков.

Старик вздрогнул.

- Здр-р…а-сте… - еле слышно прошамкал он дрожащими губами и вдруг, брызжа слюной, быстро-быстро залопотал:- Турма… не надо… Решетка не надо… Шибко старик стал… Не надо, не надо… Пропаду шибко скоро… Сам пропаду… Турма не сади, за решетка не сади… Ай, бурхан!.. Спаси… Сам говорил буду… Все говорил буду… Все… Только турма не тащи… Не надо, не надо… Пужа-а-аласта…

«Старик, видно, решил, что приехали за ним. Стало быть, и за ним водятся какие-то грешки… - подумал Бадимбаев.- Или, может, он уже того-с… не в своем уме… Впрочем, как бы то ни было, а выслушать его не мешает…»

И, усадив старика к столу, подполковник молча вперил в него пристальный, изучающий взгляд. Это привело Золэн Бухэ в ужас.

«Чего-почему второй раз сюда милиц ехал? Поймали небось Горбачук в Урочине…- решил старик.- И Кузьма сказал им о мне… Конечно, сказал, хаатаршан, хара варнак!.. У-у, продажна душа!.. А нынче оне приехали за Золэн Бухэ… Я пропал, всё пропал… Э, все равно, туды дорога!.. Туды дорога… Все равно… Ходил по земле много лет… Скоро бурхан возьмет меня к себе… и бросит в ад кромешный, в котел кипящий… Теперича всё, теперича совсем конец… Теперича лучше сказать все правду, все, все… Тогда оне, может, не бросят меня за решетка, может, оставят здесь подыхать… Потому года шибко-шибко большие…»

- Вы, дедушка, что-то хотели сказать? Я вас слушаю,- сказал подполковник, присаживаясь к нему.

Большаков вытащил блокнот.

Голос Бадимбаева окончательно деморализовал старика.

- Я… я-то… я… - шамкал губами старик, нервно тряся головой.- Я-то… не стара Золэн Бухэ… Я есть Жадаев… по пашпорту… Я - Мадаев. Это верно, это совсем правда… Я - Мадаев Шоно, стара большой кулак, стара бела солдат… Наверно, паршивца Кузьма уже сказал вам. Да?..- Золэн Бухэ поочередно изучающе посмотрел на Бадимбаева, потом на Большакова и Семенова, видимо стараясь прочесть их мысли.- Давно-давно, лет боле сорок назад… я, стара варнак, на документ свой подлог сделал: буква «М» стал «Ж». Стало быть, Мадаев стал Жадаев. Под ново названи доселе я прятался тут, в глубоко тайга, на береге моря… Пошто прятался?.. А?.. Ой-ё, шибко большой грех лежат на голове стара Шоно! Он решил-кончал жизнь Партизанска комиссар Иван Бургэд, сына стара Янжима. Это вышло так. Я ходил разведка, оне, партизане, поймали меня, посадили баня. Иван Бургэд, моя стара батрак, узнал меня, агитироват стал, я слушат не стал, кинул ему морда камень, подскочил, ударил ево под дыхало, свалил, ткнул ему грудь его саблей. И все. Выскочил из баня. Кончал еще одного - караульна-партизан. Так ушел. А после битва-сражени много была. Конечно, там немало партизан, красноармейца падал от моя сабля, наган, винтовка, пулемет. Вот от это моя рука… - Старик вытянул вперед свои тощие руки со скрюченными, корявыми пальцами.- Ох-хо-хо… Шибко грешно человек стара Шоно. Много кровь, человеческа кровь на это рука… Ой-ё!.. Все сказал. Теперича все равно, теперича каюк. Что хошь делай, все равно… Теперича скороскоро пропаду, сам пропаду… Лучше тащи в турма, за решетка. Там и сгину, пропаду. Буду стара хаатаршан, хара варнак… Конечно, туды мне дорога, туды дорога… Теперича все равно пропал я, начальник… Как хошь, начальник… Каюк…

- Мы раньше думали, что вы глухой,- сказал подполковник.- Оказывается…

- Нет, я слышит хорошо. На глухота вовсе жалоба нету. Нарошно я делал глухой, чтоба люди не тревожил меня раз-на много вопрос, чтоба оне не копался мне в потроха. Вот как, хи-хи… - слабо улыбнулся Золэн Бухэ, прищурив черные пронзительные глаза.

- Понятно… Скажите, что вы знаете о своей дочери?

- Кака там дочь! Никогды не был, никогды. Это фальшива выдумка Кузьма, чтоба удобно, ладом прятаться тута, коло меня. Вот как! Хитра варнак…

- Ах вот оно что! А вообще - что он за человек? Зачем он тут у вас прячется? Когда и откуда он пришел? - спросил подполковник.

Только тут понял старик свою оплошность.

- Вы разя не поймали его? - закричал он.- Стара дурак, я думал… Тю, черт! Ай-яй-яй, ой-ёй-ёй, все болтал, выболтал, стара хрен!.. Все, пропал теперича!.. Он убьет, кончать меня…

- Не горюйте, Шоно Мадаев,- рассмеялся подполковник.- Не поймали, так поймаем. За ним и приехали. И не бойтесь его, мы его обезвредим.

- Э-э, теперича все равно!- махнул рукой старик.- Раз начал, теперича до конец говорил надо… Горбачук - это эсэс, концлагер, много-много люди, наверно, кончал, жизня ихня решил. Я шибко боялся спрашивать. Убьет, укокошит меня, он тако зверь, дьявол-черт, ай-яй, ой-ёй! Само лучше молчать… Это хуже меня, страшно меня зверь, во сто раз. Ай, бурхан! Хорошо, не убил он меня до се дня. Наверно, ждал, что я сам пропаду… А пришел он сюды после война, сорок шестом годе…

- А как вас нашел? Может, раньше вы имели с ним связь, то есть что-нибудь связывало вас с ним?

- Мой стара знакома по бела гварди Гриша Белоносов послал его сюды, ко мне, чтобы стара дурак Бухэ прятал его туга, глухой тайга. Стало быть, сорок первом годе Гриша Белоносов снова пошел на Советы, на энтот раз - за кампа-ни с фашистом. Когды колотили их, ходил бандер-бандитом. Горбачуком вместе. Умирая от рана, тот назвал энтому моя адрес, моя имя и сказал, чтобы он удрал на Байкал-море, глухой тайга, и скрывался надежно место.

- Ясно. Но как же этот Белоносов узнал, что вы находитесь именно здесь?

- Бела остатка тогды ушла Манжур. Мы с Гриша Белоносовом тоже туды. Но потом я Белоносову сказал: «Нут-ка, друг мой Гриша, я пойду-ка назад, не могу жить на чужой земля. Хоть прятаться, хоть помирать - лучше на своя земля, родна земля». Он не хотел со мной вертаться. Тогды я сказал: «Ну, Гриша, я пошел. Буду на Байкал-море, глухой тайга.- И адрес ему дал.- Передумаешь - приходи. Вместе будем». Он не передумал, а послал мне свово бандера… Вот так тако дело было, вот бандер-то его до се дня прячется тута по фальшива имя…

- А как его настоящее имя? Не знаете?

- Знаю. Однажды он болтал шибко и проболтал. Выпимши. Фамили его - Тоом, имя - Томисаса. По наци-роду - эстонца, како тако…

- Все ясно! Ясно как день!-обрадовался подполковник Бадимбаев, вытирая платком разгоряченное от волнения лицо.- Теперь скажите-ка нам, Мадаев, где он сейчас? Неужели еще не вернулся из Урочина?

- Нету, еще не вертался. Должно, сегодня-завтра будет.

- Отлично!-воскликнул Бадимбаев.

- А как жа я?! Меня тоже тащить в турма, за решетка?! - прошамкал старик.

- Посмотрим,- сказал Бадимбаев.- Как себя поведете… Скажите-ка, Мадаев, где хранит Горбачук свои документы?

- Не зиаю-ю, не знаю-ю… Не видал. Ежели есть документ, только не тута прячет. Только не тута. Стара Бухэ так думает…

- А оружие у него есть? Разумеется, кроме того карабина, который он постоянно таскает с собой? Например, наган, пистолет, парабеллум?

- Не знаю-ю, не знаю-ю… Тож не видал.

- А может, у него есть пулемет? - прищурился подполковник.

- Кака там пулемет?-махнул рукой старик, но тут же встрепенулся:-Это у меня был пулемет, стара-стара, иностранна «гочкис». Так я ево давно-давно, еще в гражданска война, бросил в пещера. Там, однако, лежит до се дня. Однако, одна ржа остался, не пулемет.

- Где же вы его оставили?

- Там, далеко на юг, за центральна усадьба.

- А Тоом знает это место?

- Когды-то давно-давно, лет осемнадцать тому, я ему сказал-болтал.

Бадимбаев с Большаковым понимающе переглянулись, после чего подполковник вытащил из кармана кителя ордер на арест Горбачука и на обыск. Показывая их старику, он сказал:

- Мы должны произвести обыск в вашем доме, где живет опасный государственный преступник, бывший эсэсовец Томисас Тоом. Вы будете понятым.

- Пужа-а-аласта, пужа-а-аласта… - закивал головой старик.

Оставив Большакова во дворе на случай появления Тоома, Бадимбаев с Семеновым приступили к обыску. Часа полтора копались они в разном хламе, в сундуках и чемоданах, в одежде и матрацах, выстукивали стены, выворачивали доски из пола, но ничего нужного для следствия не нашли.