Чертово лето

Глава 14

Глядя в склонившееся ко мне лицо Энди, я изо всех сил старалась не потерять самообладания. Это было трудно. Если я выпила коньяк, то как и когда должна последовать реакция?.. Эх, надо было мне, прежде чем отправляться сюда, прочитать все, что можно, о действии разных наркотиков и хотя бы приблизительно прикинуть, какой из них будут использовать мои враги. Я должна потерять сознание? Или начать нести чушь?.. Что мне вообще делать, знать бы хоть приблизительно!..

Напустив на всякий случай туману в глаза, я пролепетала:

— Простите, господа, кажется, я слишком много выпила… — И, прикрыв глаза ресницами, опять поймала взгляды, которыми обменялись хозяева. Во взгляде Алекса Поповича явственно читалось торжество, выражения глаз Энди я не видела, но мне почему-то казалось, что он не слишком рад происходящему.

Адвокат подлетел ко мне и предупредительно наклонился, отодвигая Энди плечом:

— Вы плохо себя чувствуете, мисс Верник? Не хотите ли подняться к себе в комнату?

— Да, пожалуйста, — простонала я, делая вид, что совершенно ослабела и сейчас потеряю сознание. — У меня кружится голова…

После этого я издала слабый хрип и сползла с кресла на пол.

— Отлично, — вполголоса произнес адвокат, видимо, решив, что больше нечего меня стесняться. — Энди, оттащи ее наверх и возвращайся в кабинет. Я пойду проверю, все ли в порядке внизу.

Я закрыла глаза и позволила Саарену-младшему взять меня на руки. Он проделал это гораздо бережнее, чем можно было предположить, зная их цели. Я полностью расслабилась, изображая мертвое тело, но, несмотря на это, он взобрался со мной по лестнице легко и проворно, даже дыхание не участилось. Это, кстати, показалось мне обидным. Я еще не встречала мужчин, чье дыхание не учащалось бы от такой тесной близости со мной. Но, может, он просто не любит наркоманок.

Наверху мой рыцарь осторожно опустил меня на кровать. Я ждала, что он уйдет, но он почему-то не уходил. Я чувствовала, что он стоит надо мной и пристально смотрит мне в лицо. Я затаила дыхание, боясь, что трепет ресниц меня выдаст. Почему он не уходит? Догадался, что я притворяюсь?.. Теплая ладонь слегка коснулась моей щеки, и я чуть не открыла глаза. Слава Богу, что не открыла! Энди склонился ко мне, я почувствовала горячее дыхание, слегка отдающее коньяком, на своей шее и с трудом сдержала стон. Он легонько коснулся губами моей ключицы, его рука скользнула по бедру, пальцы сжались… я поняла, что умираю.

Он убрал руку, постоял и ушел: дверь спальни тихонько хлопнула.

Я выжидала, но все было тихо. Сердце мое колотилось, как ненормальное, и я полежала еще немного, чтобы прийти в себя. Наконец ощущение горячей ладони на бедре исчезло — признаюсь, мне было жаль… Чуть-чуть приподняв ресницы, я осмотрелась. В комнате никого не было. Откуда-то снизу доносились едва слышные шаги, какие-то голоса — кажется, в одной из нижних комнат работал телевизор.

Я тихо встала и крадучись подошла к двери. Прислушалась. Потом толкнула створку. Дверь приоткрылась на несколько сантиметров, стал виден кусочек пустого коридора. Осмелев, я толкнула дверь еще чуть-чуть и выглянула. В коридоре никого не было, несколько дверей, ведущих в другие комнаты, были закрыты. Очевидно, мои враги поверили, что я сейчас путешествую по наркотическим небесам и не представляю для них никакой опасности.

Вернувшись в комнату, я решила первым делом переодеться. Кто знает, может быть, мне придется спасаться бегством, а в длинной узкой юбке и на высоких каблуках это затруднительно. Своих джинсов, футболки и кроссовок я не нашла — наверное, Инес забрала их в стирку, — но зато обнаружила в шкафу мягкий фланелевый тренировочный костюм и новенькие теннисные туфли из белой замши. Конечно, белые тапочки были не слишком уместны в создавшихся обстоятельствах, но я решила, что выбирать не приходится, взяла в нижнем ящике комода пару махровых носков и обулась. Все это я проделала очень быстро и тихо, сама себе удивляясь: похоже, во мне просто пропадал спецназовец. Я ужасно рисковала: если хозяева решат проведать меня прямо сейчас и обнаружат предполагаемое бесчувственное тело одетым по-походному, мне, наверное, не поздоровится. Я не знала, что они могут сделать, но уж, наверное, что-нибудь ужасное! Например, заставят проглотить наркотик насильно, под присмотром, больше не утруждая себя маскировкой. Нет, я должна разузнать о планах этих мерзавцев, а для этого мне нужно подобраться к кабинету, поскольку Алекс сказал, чтобы Энди шел туда. Если я потороплюсь, то, возможно, еще успею что-нибудь услышать.

В последний раз с сожалением погладив черный бархат моего умопомрачительного костюма, сиротливо лежащего на кровати, я выглянула за дверь. Коридор был по-прежнему пуст. Телевизор внизу отсюда было слышно лучше: там шел какой-то боевик. Я глубоко вдохнула, несколько раз коротко выдохнула — где-то прочитала, что это помогает успокоиться и сосредоточиться, — и тенью скользнула вдоль коридора к лестнице.

Лестница не скрипела — дом, похоже, несмотря на внушительный возраст, содержался в полном порядке. Внизу в гостиной никого не было. Я прошмыгнула дальше, стараясь вспомнить, в какой стороне кабинет. Хорошо, что у меня от природы компас в голове: коридорчик, в котором была дверь в кабинет, я нашла почти сразу. Но, кроме этой двери, там было еще несколько, и одна из них была полуоткрыта. Именно оттуда и доносились звуки пальбы и выкрики на английском языке — Сталлоне, или, может быть, Шварценеггер, вели неравную битву с коварными мафиози.

Я застыла на месте. Может быть, это комната охраны?.. Удастся ли мне проскользнуть мимо нее, не привлекая внимания? Нет, вряд ли. Что же делать?.. Мне было просто необходимо послушать, о чем говорят Алекс и Энди!

И тут судьба решила сжалиться надо мной. Я услышала торопливые шаги и едва успела распахнуть узкую дверь, возле которой стояла, и нырнуть в помещение, которое оказалось чуланом, когда шаги протопали мимо меня — кажется, идущих было двое, — и раздались встревоженные голоса.

Я стояла в темноте и прислушивалась. Те, кто смотрел телевизор, выбежали в коридор навстречу прибывшим, топот множился, приглушенные выкрики на английском и русском позволяли судить о том, что кто-то проник в дом.

«Горчик!» — подумала я с чувством теплой благодарности к детективу.

Мимо моего убежища в сторону гостиной стремительно прошагал Алекс — я слышала его голос:

— Двое в сад, Инес отправьте к Марии, пусть закроется с ней наверху и сидит, не отлучаясь!..

Ага, значит, горничная сейчас побежит наверх, караулить пленницу, а пленницы нет — сбежала. У меня больше нет времени. Оставаться в чулане нельзя — меня найдут максимум через полчаса. К тому же мне просто необходимо попасть в кабинет… Теперь уже не для того, чтобы подслушивать, о чем будут говорить мои враги. Мне нужно понять, существует ли на самом деле завещание моего папеньки, и, если получится, выкрасть его.

Суматоха в коридоре, похоже, улеглась — теперь шаги и голоса звучали тише и дальше. Я чуть приоткрыла дверь чулана и посмотрела в щелку между петлями. Слава Богу, кажется, никого.

Просочившись наружу, я на цыпочках побежала в сторону кабинета. Дверь комнаты охраны была закрыта, телевизор выключен. Мне казалось, что мои легкие шаги звучат в тишине коридора слишком громко. Наконец дверь кабинета сверкнула передо мной начищенной медной ручкой.

Оглянувшись, я приникла к замочной скважине. В маленьком отверстии, в котором, к счастью, отсутствовал ключ, я увидела краешек стола и там, на столе, какие-то бумаги. Увидев их, я забыла про всякую осторожность, распахнула дверь, вбежала в кабинет и, в мгновение ока очутившись у стола, схватила раскрытую кожаную папку. Есть!.. Это оно. Выглядит подлинным. Печати, подписи — все на месте. Не раздумывая, я засунула папку за пазуху и, придерживая ее рукой, чтобы не вывалилась, устремилась к двери.

Мне срочно следовало куда-то исчезнуть, поэтому я сделала то, что на моем месте сделала бы любая женщина: открыла первую попавшуюся дверь и, увидев ведущие вниз ступеньки, запрыгала по ним куда-то в темноту.

В голове у меня было очень мало мыслей в ту секунду. Меня вело какое-то подобие инстинкта, утверждавшего, что в любом помещении, будь то прачечная, кухня, комната прислуги или подвал, должны быть окна. Значит, я смогу вылезти в окно. На улице ночь. Костюмчик на мне серенький, сниму белые тапочки — и никто не заметит меня в темноте…

Ступеньки кончились, передо мной была тяжелая дверь.

Тупик?.. Но в замочной скважине торчал древний ключ. Я, не раздумывая, повернула его и вошла.

Видимо, раньше это помещение использовалось в качестве ледника — там было холодно, пусто, с потолка свисали крючья для колбас и мяса. И на одном из этих крючьев… О Господи!.. Ноги у меня подкосились, и я сползла по стенке вниз. Сидя на полу и стуча зубами, я смотрела на человека, подвешенного на мясном крюке. Руки и ноги у него были связаны, грязная окровавленная голова свешивалась на грудь. На нем были одни изорванные джинсы, голый торс покрыт коркой засохшей крови. Я не знала, жив он или мертв, но должна была встать и убедиться.

«Вставай!» — приказала я себе и встала, едва держась на ногах, плача от страха, подошла к висящему, вытянулась на цыпочках и приподняла его голову.

За моей спиной раздался приглушенный вскрик. Я вздрогнула и оглянулась через плечо: в дверях стоял Энди Саарен. Его глаза выглядели совершенно черными в свете тусклой подвальной лампочки. Он сделал пару стремительных шагов, я отшатнулась, но он не обратил на меня внимания. Схватив голову подвешенного двумя руками, он заглянул ему в лицо, и я услышала, как скрипнули его зубы.

Не глядя на меня, Энди начал возиться с веревками и крюком. Я поняла, что он хочет снять подвешенного, и решила, что мне здесь больше нечего делать. Не спуская глаз с Энди, я стала отступать к двери, но в этот момент он повернулся и сказал сквозь зубы:

— Ну, что стоишь? Помоги!..