Четвёртый раунд

Дилетанты...

Машину остановили сразу за поворотом, в начале тенистой улицы, не доезжая нескольких десятков метров до старой кирпичной арки, нависшей над сумрачным проездом между домами.

— Приехали... — равнодушно сообщил сидевший за рулём парень двум своим спутникам. — Ближе подъезжать не буду, — предупредил он возможную просьбу, — номера могут засечь.

Мельком глянув в зеркальце заднего вида, он пригладил тёмный ершик короткой спортивной причёски и, обращаясь к своим молчащим компаньонам, начал то ли последний инструктаж, то ли ободряющее напутствие:

— Главное — не дрейфьте! Они сами всех боятся. Тебе, Витёк, так вообще опасаться нечего: стой себе на тротуаре возле арки и покуривай, будто девку какую-то ждешь.

— Может, мне лучше с ним пойти? — спросил худощавый мускулистый паренёк, сидевший сзади. — Надёжней будет...

— Не надо... — слегка поморщился шофер. — Зачем всем сразу светиться? Они не дураки и поймут, что человек пришёл не один. Твоё дело на подхвате стоять. Может, какая заварушка поднимется. Ну... до этого, наверное, не дойдёт. В милицию звякнуть с перепугу — это они могут. Или откажут с первого раза... А в драку лезть им не с руки: сами законом еле-еле прикрыты. Как только выйдешь от них, — обратился он к сидевшему рядом, — иди прямо по улице, на машину не оглядывайся. Витёк подождет, пока ты отойдёшь подальше, и пойдёт за тобой следом. А я постою ещё немного, посмотрю, может, кто-нибудь из них следить вздумает. Потом догоню вас... Ну, Саня, ни пуха... Не мандражишь?

— Да нормально всё, — раздражённо ответил молчавший до сих пор третий спутник, — чего ты крутишься? Сто раз уже всё обговорили. Тоже мне... психолог: успокаивать вздумал.

И, щёлкнув замком дверцы, выбрался наружу. От машины он уходил неторопливым, уверенным шагом человека, который точно знает, куда ему идти, и у которого еще есть в запасе немного времени.

— Я бы и сам пошёл, — словно оправдываясь, проговорил водитель, глядя вслед удалявшемуся товарищу, — да нельзя. Ты же знаешь, что я у гончих на учёте. Влетел, дурак, по пьянке...

— Брось ты бубнить, Таран, — с досадой отозвался оставшийся в машине Витёк. — Никто ж тебе ничего не говорит... Надо будет — пойдёшь. А пока и сами обойдемся.

— Это точно! — обрадовался такой поддержке сидевший за рулём. — Надо будет — пойду. За чужие спины я никогда не прятался.

Посидели молча, думая каждый о своём, проследили, как их товарищ неторопливо нырнул под кирпичную арку, в узкий проход между домами. Общим был только страх, запрятанный под внешним безразличием. Страх перед неизвестностью и непредсказуемостью событий, которые могли произойти во дворе, находившемся за аркой. Двор этот — тесный и гулкий, как колодец — оба оставшихся прекрасно изучили заранее. Неухоженный, со штабелями старых, потемневших от времени ящиков, с разрушенными приямками окон полуподвального этажа и распахнутыми настежь дверьми в подъездах. В таких дворах любят собираться группками угрюмые мужички с запухшими лицами, покрытыми многодневной щетиной. А чуть поодаль от них устраиваются две-три бездомные кошки, терпеливо ожидающие случайной подачки от мрачно крякающих мужичков. В подвальных этажах таких домов обычно располагаются котельные или какие-то склады, а маршем выше — конторы мелких мастерских и захудалых учреждений. В одном из подъездов нашлось место и конторе кооперативного магазина «Восток».

Сам магазин располагался на соседней улице, проходящей параллельно этой, и занимал небольшой зал на первом этаже. Запасный выход из него, с тяжёлой металлической дверью, вёл во двор через полутёмный коридор, где находилась и контора. Несколько минут назад туда направился их третий товарищ.

— Ну, пошёл и я, — открыл дверцу «жигулей» Витёк и выскользнул на тротуар.

— Давай... — отозвался наставник.

Оставшись один, он достал из панельного ящичка сигарету, закурил и расслабленно откинулся на спинку сиденья. Теперь оставалось только ждать результатов. Сколько — неизвестно. Он скосил взгляд на руку, лежавшую в проёме опущенного стекла, и машинально засёк время.

— А от кого вы нас будете охранять? — насмешливо спросил директор магазина, выслушав предложение посетителя. — И мне непонятно, кто это — «мы»?

— Не надо, шеф, глупеньким прикидываться, — поморщился незнакомец. — Я же русским языком объяснил: вы нам платите деньги, мы вас — охраняем от всех неприятностей. У вас свой кооператив, у нас свой. Охранный... Каждый зарабатывает свой хлеб, как может.

— Понятно... — бесцельно потарабанил пальцами по крышке стола хозяин кабинета. — И сколько же мы должны выделять в месяц за ваши услуги?

— Триста тысяч, — не раздумывая, назвал сумму посетитель.

— Это для начала? А потом, наверно, у вас расходы на охрану увеличатся?

— Если у вас увеличатся доходы... — вставил гость.

— И попутно ещё один вопрос: а если завтра придут деятели из какого-нибудь другого «охранного кооператива»? Как тогда быть?

— Это не проблема, — успокоил его пришедший. — В конце каждого дня наш человек будет проверять, всё ли у вас в порядке. Да кроме нас и не придёт никто... У каждого свой участок.

Директор магазина откинулся на спинку стула и задумался. Хотя думать, собственно, было не над чем: к такому визиту и он, и его компаньоны были давно готовы. Все возможные варианты вымогательства были предусмотрены, и для каждого отдельного случая выработана определённая линия поведения. В данной ситуации всё обстояло проще простого: перед ним сидел дилетант, ещё не обмятый как следует жизнью, а потому и беспечно уверенный в себе. «Лет двадцать пять, не больше, — размышлял он, разглядывая посетителя. — Институт, наверное, только что окончил, ехать по распределению в какую-нибудь дыру не хочется, а жизнь полна соблазнов. Да и бабу содержать на что-то надо... А может, из бывших спортсменов... Сошёл с круга, а теперь не приспособится никак. Но на шпану не похож, те обычно руки в карманах держат и слова сквозь зубы цедят.

Пришёл он, конечно, не сам, где-то поблизости — на подстраховке — находятся его друзья. Скорее всего сидят в каком-нибудь обшарпанном «жигулёнке» и ёрзают от нетерпения на сиденьях, обтянутых засаленными чехлами. Ждут результатов. Да и сам посланец, судя по всему, чувствует себя не очень уютно: беспричинно хмурится, стараясь напустить на себя серьёзность, шарит взглядом по углам кабинета, да и, садясь к столу, развернул стул так, чтобы видеть дверь. Нервишки не в порядке... А может, не привык ещё к таким делам. Значит, и люди, пославшие его сюда, тоже солидностью не отличаются и серьёзных связей у них нет и быть не может.»

Больше он не колебался и нажал коленом кнопку сигнализации, закреплённую на тумбе письменного стола. Теперь надо было только ждать и, чтоб не вызывать подозрений у пришедшего вымогателя, вести себя как можно спокойнее.

— Ну что ж... — потянулся директор к телефону. — Сейчас вызову старшего продавца и всё решим. Только деньги будете получать по частям: три раза в месяц, — предупредил он. — Подекадно... Всё сразу платить не могу. Да и не хочу, — откровенно признался он. — Деньги надо заработать. Прошли десять дней без неприятностей — получи, что положено. Нет — разбирайся, кто виноват. Работа есть работа... Даже такая. Сейчас даром только птички поют, — усмехнулся он, — да и то только в хорошую погоду.

К такому повороту событий посетитель был не готов. Предусмотрели, кажется, всё: возможный отказ, скандал с ответными угрозами, вмешательство вышибалы, даже вероятность звонка в милицию. Это не страшило... Вышибала тоже живой человек и понимает, что ему рано или поздно нужно будет идти домой, а по дороге к дому его могут всегда ждать неприятности. А с милицией и того проще: да, пришёл наниматься на работу охранником, вот и паспорт с собой в кармане; да, запросил высокий оклад. Откуда ему знать, какие тут ставки и нужен ли вообще охранник? Это же не госучреждение... Люди говорят, что кооператоры гребут дурные деньги, почему бы и ему не заработать?

Предусмотрели, кажется, всё... А вот такого быстрого согласия — без сопротивления, без торга — не ожидали. И эта выдача денег по частям... Что-то тут не так! Может, это ловушка, и сидящий перед ним мужчина в дорогом сером костюме только делает вид, что согласен со всеми требованиями?

— Ну так как? Вас что-то смущает? — заметил сомнения посетителя хозяин кабинета. Руку он уже положил на телефонный аппарат, но трубку не поднимал.

— Ладно... Пусть будет по частям, — ответил парень.

Он уже понял, что его смущало: деньги. Не сумма, предлагаемая директором, а сам факт их передачи. Сейчас, прямо вот здесь! Этого, оказывается, они тоже не учли: где брать деньги и как, по частям или настаивать на передаче сразу всей суммы? Вдруг возьмёшь деньги, а на выходе уже милиция будет ждать? Что в карманах? Деньги? Свои? Поедем проверим. Хотя проверять в этом случае — только даром время тратить. И так ясно, что все кредитки мечены, и номера их заранее на отдельной бумажке выписаны. Но и отказываться от денег, если их дают, тоже нельзя. Иначе зачем он сюда приходил?

Директор, сняв трубку, стал набирать номер. Номер был многозначный, и это пришедшего успокоило.

— Анатолий! — оживился директор магазина. — Я тут охранника на работу принимаю, — сообщил он, бесцельно катая пёстрый карандашик по полировке стола. — Да-а... Просит три. Да чёрт с ним! Я ему пока третью часть даю. Да, в виде аванса. Неси ноль три. Ну, жду... Сейчас принесут, — заверил он посетителя, кладя трубку.

Взяв из пачки, лежавшей на столе, длинную сигарету, с удовольствием закурил, как человек, закончивший наконец трудную, но необходимую работу. Посетителю закурить не предложил.

— Маху я дал немного, — задумчиво сказал директор, как бы рассуждая с самим собой. — Надо было сразу нанять несколько крепких ребят, теперь бы никаких забот не знал. И дешевле вышло бы...

— И теперь никаких забот не будет, — успокоил его посетитель. — А насчёт «дешевле» — это еще неизвестно.

— Вообще-то, да... — вяло согласился с ним хозяин кабинета. — Тут не знаешь, где найдёшь, где потеряешь... Только попрошу так: чтоб за деньгами приходил один и тот же человек, а то под эту лавочку можно кормить кого угодно! Тут не богадельня: бесплатных обедов не дают.

— Я сам буду приходить. А деньги — первый и последний раз тут получу.

— Боишься? — насмешливо спросил директор.

— Да нет... Это тебе бояться надо, если что не так, — внезапно обнаглел посетитель. — Просто от соблазна тебя берегу. Где и как получать, я каждый раз предупреждать буду. — И с явным нетерпением грубо спросил: — Ну, где твой бухгалтер? А то мне пора, я и так засиделся тут.

— Сейчас потороплю... — потянулся к телефону хозяин кабинета.

Но позвонить не успел: щёлкнул дверной замок, и в кабинет, один за другим, — как два близнеца, — шагнули двое мужчин. Оба в белых халатах, с засученными до локтей рукавами, в белых накрахмаленных колпаках, с чисто выбритыми неулыбчивыми лицами. Следом за ними протиснулся третий — в милицейской форме, с погонами старшего лейтенанта.

— Кто это? — ошарашенно спросил кандидат в «охранники», приоткрыв от удивления рот.

— Кассиры, — равнодушно пояснил директор магазина, туша сигарету в пепельнице. — Сейчас они тебе аванс выдадут.

Пришедшие своё дело знали отлично и действовали на редкость слаженно. Один из них шагнул вперед и, не давая посетителю встать со стула, коротко, но сильно ударил его в челюсть. Затем зашёл за спинку стула и отработанным движением заломил рэкетиру руки назад. Второй, щёлкнув замочками поставленного на стол чемоданчика, вытащил заранее наполненный шприц и прямо через штанину ввел иглу в ягодицу сидящему незнакомцу.

Директор встал из-за стола и закрыл дверь на ключ. Затем подошёл к санитарам и с интересом стал наблюдать за сидящим. Тот медленно приходил в себя после удара. Взгляд был бессмысленным, мышцы лица расслаблены.

— Сейчас я ему ещё укол в вену сделаю, — пряча пустой шприц в чемоданчик, сказал санитар, — и поедем спокойненько. — И, словно предупреждая возможный вопрос, пояснил: — Сразу в вену нельзя: вдруг дёргаться начнёт или сопротивляться. А так он сейчас послушный будет, как грудной младенец. Отпусти его, Миша, — обратился он к своему напарнику, — теперь он не шелохнется. И рукав ему закатай. Та-а-ак... Ну что, малыш, примем дозу? — ласково спросил он у сидящего, подходя к нему с полным шприцем.

Шприц на этот раз был маленьким и в огромных волосатых лапах санитара казался игрушечным.

— Подлюка! Ты ещё пожалеешь об этом, — еле ворочая языком, сказал пришедший в себя рэкетир, с ненавистью глядя на стоящего перед ним хозяина кабинета.

— Давай-давай, выговаривайся, — насмешливо подбодрил его санитар, вводя иглу в вену. — Или трудновато? У него язык сейчас, как замороженный, — пояснил он стоявшим рядом сообщникам. — Но крепкий, видать, мужик: некоторые после укола даже губ разжать не могут. Или алкаш... Тех медленнее берёт. Ничего- о... Сейчас он размякнет и всё в порядке будет.

— А потом? — обеспокоенно спросил директор.

— Потом? — задумчиво откликнулся санитар, приводя содержимое своего чемоданчика в порядок. — Это шеф решит. А вообще-то... Отвезём, поспит, а когда проснётся, у него в голове каша будет. Так, обрывки воспоминаний.

— И надолго?

— Если ещё немного подлечить — навсегда. Спасибо отечественной медицине: лечить нечем, а калечить — пожалуйста, — коротко хохотнул санитар. — Ну вот, кажется, готов, — пристально посмотрел он в зрачок сидящему. — Ну что, малыш, потопали? Помоги ему подняться, Миша. Так... Стой ровненько, — ласково приговаривал санитар, — сейчас карманы осмотрим и поедем.

В карманах оказалась серебряная мелочь, пачка сигарет и паспорт.

— Новичка подпустили, — высказал догадку санитар, разглядывая паспорт. — На случай, если милиция заметёт... На, это по твоей части, — протянул он паспорт старшему лейтенанту. — Пошли! Запомните на всякий случай, — обратился он к директору магазина, — взят в коридоре во время приступа буйного помешательства.

Когда ожидаешь чего-нибудь в одиночестве, кажется, что время, если не остановилось, то, во всяком случае, сильно замедлило свой размеренный бег. Минутная стрелка нехотя переползала с одного деления на другое, а короткая — часовая — будто приклеилась к циферблату. Таран докуривал уже вторую сигарету, а посланный к кооператорам Сашка всё ещё не появлялся. За это время несколько человек вошли в тесный проход между домами, ведущий во двор, двое вышли оттуда, а Витёк, бесцельно топтавшийся возле кирпичной арки, не выказывал ни тревоги, ни радостного оживления. А ведь ему — с того места, где он стоял — виден подъезд, в который вошёл Сашка, и часть двора. Значит, пока всё тихо. «Что он там, чай с ними сел пить, что ли?» — раздражённо подумал Таран. Двор глухой, другого выхода не имеет, и любые неожиданные варианты исключены.

С противоположного конца улицы показалась машина «скорой». Ехала быстро, но без блеска мигалки и надсадного визга сирены. Да и не нужны они были здесь, в полусонной дремоте тенистой улицы, с редкими встречными машинами и немногочисленными прохожими. Почти не сбавляя скорости и лишь в последний момент включив сигнал поворота, свернула под арку и въехала во двор.

Не ожидавший этого Витёк едва успел отскочить в сторону. «Стоит, мух хохоталом ловит!» — мысленно выругался Таран и тут только ясно осознал, что брать с собой третьего человека вообще не нужно было. Такие дела делаются вдвоём и без всякой машины. Чем она им тут поможет? Удирать они на ней не собираются, увозить что-нибудь громоздкое — тоже нечего. И идти к этим торгашам нужно было вдвоём, без всяких подстраховок. А так... Третий человек — лишний пай, лишний свидетель. Правда, куда ты его денешь, Витька? Столько лет знакомы друг с другом! На десятках соревнований побывали вместе... Это с виду только Витёк такой невзрачный: худой и жилистый. А силы и упорства у него хватит с избытком на двоих.

Таран вспомнил, как на крупных соревнованиях, проходивших в Польше, в одном из четвертьфинальных боев, Витёк отбивался от соперника-негра, такого же худого и жилистого, как он сам. Эти темнокожие вообще всё делают в спорте без дураков, а в боксе особенно сильны. В каждом бою они выкладываются до конца, так, словно дерутся последний раз в жизни. Так было и в том бою. Тощий негр выложил на карту всё, что имел: силу, выносливость, мастерство, желание победить. И всё это сдобрил приличной порцией спортивной злости.

Первый раунд Витёк провёл на равных, во втором каким-то чудом ушёл от поражения, а в третьем, собрав остатки сил, сумел так прижать негра, что тот ушёл в глухую защиту и до конца боя чесал спину о канаты ограждения. Только белки глаз поблескивали из-под поднятых вверх перчаток. Как у беса...

Нет, отшивать Витька от компании не стоит. Такой парень ещё пригодится. Куда ж ему теперь податься? К хоккеистам? Некоторые из них, оставшись не у дел, организовали какую-то дикую бригаду без всяких прав и роют на кладбище могилы. Половину дохода себе, половину — директору этого мрачного предприятия. Некоторые уже спились начисто... Да это и неудивительно: каждый день траурные марши вокруг и поминки. Чем так жить, лучше побираться или воровать идти.

«А мы что делаем?» — усмехнулся Таран, вспомнив, зачем он сюда с товарищами приехал. Вымогательство — это не воровство? Да ещё с угрозами! Правда, не к старушке в карман лезешь за пенсионным рублём, но и не премиальные в кассе получаешь.

Прошла молодость, так, ни себе ни людям. К двадцати восьми годам нажил старенького «жигулёнка», купленного с рук, перебитый нос и постоянное желание выпить. Квартира матери, специальности никакой. Плюс ко всему два привода в милицию за пьяные драки. Кантуешься грузчиком в гастрономе: двенадцать часов работаешь — сутки дома. И Сашка с Витьком рядом. А куда денешься? Тренером идти — образования нет. Об этом надо было думать, пока в фаворе был. А теперь — когда вышли в тираж — устраивайся, как сумеешь. Вот и устроились... Таран вспомнил, как всё это начиналось.

Как-то утром, сразу после открытия магазина, — продавщицы ещё не успели поделиться между собой последними сплетнями — в гастроном заскочил Тушканчик. Вызвал Тарана из подсобки и заговорщически зашептал:

— Слушай, будь другом, устрой пару бутылок «Посольской» или «Охотничьей». Вот так надо! — провёл ребром ладони по горлу Тушканчик и, не ожидая согласия на свою просьбу, стал совать ему в руку несколько мятых десяток.

— Ты же не квасишь, — заметил Таран, — зачем тебе с утра водка?

Деньги он брать не торопился, даже руки демонстративно спрятал в карманы синего рабочего халата.

— Да это не мне, — поморщился Тушканчик, — одного друга «смазать» надо. — И, считая, что этот вопрос они уже решили, обратился со следующей просьбой: — А конфетами приличными я у тебя не разживусь? А то в витринах у вас одна дрянь развесная.

— Тоже пару коробок? — насмешливо спросил Таран.

— Да нет, хватит одной.

— Орехи с мёдом в шоколаде подойдут?

— Спрашиваешь! — обрадованно закрутил тощим задом посетитель, приплясывая на месте. И тут же озабоченно осведомился: — А сколько они стоят?

Парня, пришедшего в этот ранний час с просьбой отоварить его дефицитом, Таран знал несколько лет. Боксёром Тушканчик был так себе, громких побед за ним не числилось, и «на плаву» он держался в основном за счёт того, что выступал в категории легчайшего веса. Охотников выступать в весе «пера» всегда не хватало, а без них комплектация любой команды считалась неполной, и тренеры довольствовались тем, кого бог послал. Он и кличку-то свою получил за то, что на ринге не столько дрался, сколько выплясывал перед противником, легко отскакивая вбок и назад.

— Как только поступят, я тебе сообщу, — пообещал Таран и, не прощаясь, ушёл в подсобку, зло хлопнув на прощание перекладиной прилавка.

До обеденного перерыва он молча разгружал со своими товарищами машины с поступавшим товаром, с какой-то непонятной для них злостью громоздя пирамиды мешков и ящиков в складском помещении. А перед самым обедом пошёл к заведующей бакалейным отделом и попросил в долг бутылку водки.

— Ты что, Толя, до шабаша потерпеть не можешь? — удивилась заведующая. Но бутылку дала, даже не оговорив срока отдачи денег. С грузчиками лучше жить в мире.

— Не ресторан, конечно, — усмехнулся Таран, раскладывая на пустом ящике нехитрую закуску, — зато цены со скидкой. И к столику никто чужой не подсядет.

— От ресторанов теперь отвыкать надо, — заметил Санька, устраиваясь поудобнее возле ящика. — Прошли времена... А чего это ты разгулялся? — запоздало спросил он у Тарана, загодя очищая себе кусок колбасы.

— Идею одну с вами обсудить хочу, — пояснил Таран и первым, на правах устроителя, причастился из граненого стакана. — Фф-уу! — крутнул он головой. — Ну и пакость!

— Во чудик! — рассмеялся Витёк, принимая по эстафете освободившийся стакан. — Зачем же брал, если не идёт?

Себе он налил меньше полагавшейся ему доли и, предвидя упрёки товарищей, виноватым тоном сказал:

— Вы же знаете, что пью только ради вас. За компанию...

— Ничего, Санёк остаток осилит, — успокоил его Таран.

— Так какая идея? — вернулся к первоначальной теме разговора Санька, без труда прикончив остатки спиртного.

— Хочу жить, как человек, — перестал закусывать Таран.

— А сейчас ты как живешь? — спросил его Витек.

— Сейчас? Как раб! — убеждённо сказал бригадир. — Ходишь весь день, согнувшись под мешками. Мне иногда кажется, что у меня начал горб расти.

Товарищи по работе молча слушали. У них тоже временами возникало такое чувство, будто на спине постоянно лежит какой- то груз, не дающий им возможности ходить, как в былые времена, с гордо поднятой головой.

— Иной раз тащишь мешок на загривке, а тут, как назло, кто-нибудь из знакомых ребят стоит и таращится на тебя. Ничего не говорит, правда, но наверняка думает: «Амбал ты, и цена тебе, как амбалу», — продолжал свои рассуждения Таран.

— Всё правильно... — зло заметил Санька. — А как к нам ещё относиться? Каждому — по его труду? Пока боксом занимались, нас за людей считали, и друзей крутилось вокруг чёрт-те сколько! А теперь... Мы даже выпивать стали по каким-то углам.

— Ничего... — ободряюще сказал Таран, — в последний раз так собираемся. Скоро по-другому всё пойдет. Если, конечно, вы согласитесь...

— Слушай: ты или рассказывай, зачем позвал, или давай закругляться — скоро перерыв закончится, — угрюмо предложил Санька, бесцельно катая по крышке ящика пустую бутылку. Ему явно хотелось ещё выпить, но идти просить ещё водки не имело смысла: всё равно не дадут. Если бы это было по шабашу, тогда другое дело...

— Ладно, сейчас расскажу... Ко мне вчера один тип приходил. Григорием Петровичем назвался. Он нам кое-какую работу предлагает... По специальности, — улыбнулся Таран.

— Домой, что ли, приходил? — уточнил Санька.

— Нет... Я в гараже с «жигулёнком» возился, а он зашёл. Знает, что мы из бокса ушли и в магазине работаем. «Не надоело, говорит, за сто сорок гнуться?»

— А какая работа? — заинтересовался Витек.

— Деньги выколачивать... — криво усмехнулся Таран. — Из кооператоров. Он нам будет адреса давать и говорить, сколько с кого требовать. Вот такая работа, — облегчённо вздохнул он, закончив своё сообщение.

— Так они тебя и ждут с раскрытыми кошельками! — презрительно заметил Санька. — Некуда им больше деньги девать. Схлопочешь года три-четыре и не заметишь как... Тогда будет время подумать, где работать. Да и там без дела сидеть не дадут!

— Я ему то же самое сказал...

— А он?

— Прочёл мне целую лекцию, как это делается. И... я ему поверил. Для самой грязной работы у него другие люди есть. Наше дело — сходить и сказать, сколько они должны платить. Ну... и собирать потом деньги. А если откажутся — тогда ими другие займутся. Так он объяснил... Вот я и решил вас пригласить в это дело. Одному там не справиться. Не согласитесь — других найду. Страшного там ничего нет... — Видя, что ему не удалось полностью убедить своих товарищей, Таран, возбуждённо жестикулируя, продолжил: — Если я кому-нибудь на ринге бил морду, то мне за это платили деньги. И чем крепче бил, тем больше платили. А когда стали бить мне — вышвырнули без копейки. Как хочешь, так и живи. Ну вот я и выбрал... как жить. А вы, — поднялся на ноги Таран, — до конца дня подумайте, а потом скажете. Мне к тому другу с ответом сегодня идти надо.

И, направившись по тесному проходу к выходу из складского помещения, распорядился:

— Витёк! Убери там с ящика всё.

Санька с Витьком молча глядели вслед уходящему бригадиру. Идея, предложенная им для обдумывания, была заманчива в своей простоте и одновременно пугала непредсказуемостью возможных последствий.

В конце дня, разгрузив очередную машину с товаром, все трое присели ненадолго отдохнуть. Санька вытер со лба тыльной стороной ладони бисеринки пота, достал сигарету и, разминая её в дрожащих от усталости пальцах, спросил:

— А сколько он платить обещает?

— Кто? — не понял Таран.

— Ну, этот... друг твой... Григорий Петрович.

— А-а-а... Вот пойдём после работы вместе к нему и договоримся, — ответил Таран.

Внезапно Таран прервал свои размышления и подался на сиденье вперёд. Там, во дворе, что-то произошло: Витёк перестал бесцельно топтаться у бровки проезда, весь хищно вытянулся и напрягся, вглядываясь в глубину двора. Из-под арки вынырнула «скорая помощь» и, сразу после поворота набрав скорость, прошелестела мимо «жигулей». «Назад поехали не в ту сторону, откуда прибыли», — машинально отметил Таран. И ещё ему показалось, что шофёр «скорой» и сидевший рядом с ним верзила в белом халате слишком уж внимательно оглядели «жигули» и его самого. А может, просто нервы взвинчены и ему это только показалось?

Но вот то, что Витёк уходит от арки, — это не кажется. И уходит не медленно, как было условлено, а торопливо. Да ещё и оглядывается изредка, дурак. Почему он уходит? Ведь Сашка ещё не вышел из двора... И вдруг ясно понял, что он и не выйдет, и Витёк об этом знает. И не только знает, но и напуган, иначе бы он не стал так поспешно уходить со своего места.

Таран завёл двигатель и плавно тронул «жигулёнка», догоняя своего уходящего по улице товарища. В машину он его взял, когда тот завернул за угол.

— Что там случилось? — спросил он, разглядывая в зеркало растерянное лицо приятеля.

— Саньку «скорая» забрала, — коротко пояснил Витек.

Таран до того опешил, что чуть не врезался в багажник притормозившего впереди «москвича».

— Как... «скорая»? Он что: ранен или избит?

— Да вроде нет... Лицо в порядке, одежда тоже. Только вот... — замялся Витек, — шёл он к машине как-то...

— Как? — поторопил его с ответом Таран.

— Как будто выпил крепко. Санитары его под руки поддерживали. И глаза такие... ну... как в нокдауне.

— Номер заметил? — спросил Таран.

— Чей? «Скорой», что ли?

— Ну а чей же еще?

— Нет... А зачем?

— Зачем, зачем... Сколько в городе отделений? Где его теперь искать? Стоял как болван там! — раздражённо бросил через плечо Таран.

— А сам? Они же мимо тебя проезжали! — обиженно огрызнулся Витёк.