Четвёртый раунд

Поиски и находки

— Мы с тобой, Денис, зашли в тупик, — пришёл к неутешительному для них выводу Друян. — Не совсем, правда, но стоим у входа в него. И самое паршивое, что мы не знаем, в какую сторону свернуть, чтобы не попасть туда.

— Да, — согласился с ним Кириков, — с такой наглостью и продуманностью со стороны преступников мне давно не приходилось встречаться. Всё расписано, как по нотам. До минуты! И, главное, ни за что толком не зацепишься. Дураку ясно, что все четыре убийства связаны между собой теснее некуда, а первопричину не найдёшь.

Сидели они на скамье, в сквере, возле длинного шестиэтажного дома, куда приезжали в надежде застать Жогина, бывшего старшего лейтенанта милиции, адрес которого капитану дали в управлении кадров. Служебную машину Кириков отпустил.

— Может, мне подождать вас? — спросил на всякий случай шофёр.

— Не надо, езжай, — легкомысленно махнул рукой капитан. — Мы тут долго будем.

— А почему ты решил, что долго? — спросил его Друян, когда они в лифте поднимались на четвёртый этаж.

— Если застанем, хочу с ним в неофициальной обстановке сначала поговорить. Посмотрю, что он петь мне будет. А если его дома не окажется, буду ждать, пока не придет. Хоть до утра.

Ждать до утра не пришлось. Дверь квартиры открыли сразу, после первого же звонка, и встретившая их немолодая, симпатичная женщина обрадовалась приходу следователей как родным братьям, которых не видела долгое время.

— Вот молодцы! — радостно пропела она, не дав им сказать ни слова. — Аркадий! — закричала она в гулкую пустоту квартиры. — Маляры пришли обои наклеивать! Проходите, проходите, — радушно пригласила она капитана и Друяна. — А мы сомневались, что вы вовремя придёте. Да ещё соседи наговорили про вашу фирму. А вы точно: шесть часов — и тут! Как военные!

— Правильно, наверное, вам наговорили, — пришел наконец в себя капитан. — Мы хоть отчасти и военные, но не маляры.

— А кто? — угрюмо спросил появившийся из комнаты Аркадий. Одет он был в старые пижамные брюки и выцветшую майку. Питанием, судя по всему, жена его не обижала.

— Я — из уголовного розыска, — ответил капитан. — А он — следователь прокуратуры.

— А что случилось? — приглушённо спросила женщина. — С ордером у нас всё в порядке, а...

— Жогин Юрий Семёнович здесь живёт? — перебил её капитан.

— Это, наверное, тот товарищ, который здесь жил раньше? — спросил Аркадий. — Ну да, — припомнил он, — так мне говорили. Но теперь его тут нет. Выехал.

— Когда же он успел? — растерялся Денис Николаевич.

— Да вы проходите в комнату, — догадалась наконец пригласить их хозяйка. — Правда, у нас беспорядок везде. Вчера вечером только въехали. Ещё и вещи не все перевезли. Так... Самое необходимое. Мужу позвонили на работу, давай, говорят, въезжай немедленно, если хочешь квартиру получить. Хамство какое: восемь лет ждали, ещё и погоняют. Даже квартиру не дали осмотреть. Сейчас я из кухни табуретки принесу. От прежнего жильца остались.

Из дальнейшего разговора выяснилось, что уезжал Жогин, видимо, в спешке, так как даже часть мебели бросил на произвол судьбы.

— Мы тоже не знаем, как быть, — жаловалась хозяйка, — мебель теперь такая, что, если со старой квартиры сюда везти, рассыпаться может. Да ещё по этажам тащить. Может, продать на месте за сколько дадут, а новую купить? Так и купить негде, — загоревала раньше времени хозяйка.

— А куда он выехал? — спросил Друян, не разделяя её забот.

— Соседи говорили, что у него родственник где-то умер и дом ему оставил. Ну, он квартиру бросил и уехал.

— В хороших краях, очевидно, дом оставили ему, если он решил в таком городе квартиру бросить, — зло заметил капитан.

Он подозревал, что никакого умершего родственника скорее всего не было, а спешный отъезд Жогина вызван другими, более важными причинами. Наследство можно принять не ранее чем через шесть месяцев, а для того, чтобы похоронить близкого человека, не обязательно бросать квартиру. То же самое думал и Друян.

— Значит, не знаете, куда он уехал... — в раздумье проговорил капитан.

— Не знаем, — слаженным дуэтом отозвались супруги. — Может, он кому-нибудь из соседей говорил, а мы его даже не видели. А что он натворил? — с нездоровым любопытством спросила хозяйка.

— От алиментов скрывается... — равнодушно пояснил капитан, поднимаясь с шаткого табурета.

Соседи, опрошенные в некоторых квартирах, ничего нового не добавили. Видели, что человек уезжает, а куда — неизвестно.

— В Молдавию он покатил! — уверенно сказала одна старушка из тех, что постоянно сидят возле подъездов и все знают.

— А вы откуда знаете? — спросил её Сергей Викторович. — Разговаривали с ним?

— А зачем мне с ним разговаривать? — пренебрежительно сказала старушка. — Я через стенку от него живу и всё слышу. Он, как выпьет, сейчас берёт гитару и одну и ту же песню поет: «Что за ветер в степи молдаванской...» Значит, тосковал человек по тем краям. А это уж, видно, припекло: бросил всё и уехал.

— Ну спасибо, — унылым голосом поблагодарил капитан всезнающую старушку.

Теперь вот они сидели с Друяном в скверике, под густой каштановой кроной, накрывшей тенью не только их скамейку, но ещё и порядочный кусок зеленого газона. Обоим было ясно, что их опередили на несколько ходов и отыгрываться теперь будет нелегко. И виноваты в этом временном проигрыше они сами. Этот эпизод со старшим лейтенантом, сопровождавшим «скорую», был оттеснён на задний план более важными, на их взгляд, событиями, и они не торопились им заняться. Более того, они сомневались в целесообразности поиска этого неведомого милиционера, против которого и обвинений-то никаких конкретных нет, — так, одни подозрения. Теперь эти сомнения полностью рассеялись. Человек, не чувствующий за собой никакой вины, не будет столь поспешно уезжать из города, бросив квартиру, которую в наше время получить не так-то просто.

— Ошибку он допустил, — прервал молчание Друян. — Не надо было ему уезжать. Если он даже и сопровождал Любченко в «скорой», то теперь этого никто не докажет. Свидетелей-то нет! Один был, и того убрали. И искать, где он работал, бесполезно, если даже и найдем, это ничего не даст. Ключ лежит не там.

— А где? — спросил Денис Николаевич.

— Нужно точно знать, за что убили Любченко. Кому он мешал, и почему там оказался. Тогда всё встанет на свои места, — ответил следователь.

— Вообще-то я знаю, где работал Жогин, — спокойно сказал капитан. — И искать особенно не надо. Может, под другой фамилией или не был там оформлен. Ну, это выяснить не трудно.

— Где? — удивлённо посмотрел на товарища Друян.

— В психиатричке... Это его я видел возле «скорой» во дворе больницы. Далековато, правда, было, как следует я тогда его не рассмотрел, а теперь точно знаю: и тот человек, и неизвестный, на которого указывал Барков, и этот бывший старший лейтенант Жогин — одно и то же лицо. Интересно, что их связывать может? — задумчиво спросил сам себя капитан. — Патов — главврач, кандидат наук, а этот бывший гаишник, к тому же чем-то замаранный... В отделе кадров мне, правда, не сказали, за что его уволили. Но за хорошие дела со службы не попросят.

— А я, Денис, думаю вот о чём: какое отношение главврач этой больницы имеет к магазину «Восток»? Я у него видел на столе письменный прибор из капа. Ему цена многие тысячи рублей. Конечно, он себе может позволить купить такую вещь. Да ещё если за счёт больницы. Но дело не в этом: точно такой прибор стоит в магазине для продажи. Может, в мелочах чем-то и отличается. А Шуртов утверждает, что второго такого прибора у них не было. Почему? Не хочет, чтобы мы знали о его знакомстве с Патовым? Если боится, то чего?

— А что такое кап? — спросил капитан.

— Сразу видно, что ты бесплатное образование получил, — улыбнулся Друян. — Это нарост или наплыв на стволе дерева. У него на срезе фактура очень красивая. Да ещё если он с ценной породы дерева взят... Так вот, у главврача прибор из орехового капа изготовлен. Я в Средней Азии жил и кое-какие поделки из такого материала видел. Ореховый кап ни с каким другим не перепутаешь.

— Может, и он там бывал, мы же его не спрашивали, — обронил капитан. — Какое отношение прибор имеет к этому делу?

— А вот какое: Любченко забрали в психушку из конторы магазина. Теперь уж сомнений нет, что оттуда. Но почему забрали? Что он там делал? Кто позвонил в больницу, чтоб за ним приехали? И почему так поспешно убили? Я, конечно, не отрицаю, что сумасшедшие на всё способны. Но почему именно его? Ведь до этого у них таких случаев не было! А в кармашке пиджака у директора магазина почему-то номер телефона городского морга оказался. Зачем он ему понадобился? Не мог же он предвидеть своей смерти и заранее место там себе заказать? — мрачно пошутил Друян. — Теперь этот спешный отъезд Жогина. Куда он поехал — это не секрет. Я смотрел в магазине накладные на товар. Кооператив у них в Самарканде. Можно, конечно, дать телеграмму и встретить его там, но мы этого делать не будем: никаких серьёзных обвинений мы ему пока предъявить не можем. Только всполошим всех компаньонов.

— А почему ты решил, что он поездом поехал? — спросил капитан. — Мог и самолётом, только по другим документам.

— Мог, — согласился Друян. — Но они попусту рисковать не будут. И так наследили достаточно. Они чувствуют, что мы напали на след, потому и отправили его отсюда. Мы вот что сделаем: у меня там друг работает в уголовном розыске... Майор Усманов. Мы с ним несколько дел вместе раскручивали. Позвоним ему, сообщим всё, что нам известно, и, если там Жогин появится, он с него глаз не спустит. А здесь пока что наблюдение организуем.

— За кем? — спросил капитан.

— За Шуртовым и за больницей. Ну... и надо искать тех, кто директора магазина убил. Это люди из другой компании. Что-то они не поделили между собой.

— Опять к начальству с просьбой идти, — поморщился капитан, — начнёт ныть: «И так сотрудников не хватает. Я в твои годы. На твоём месте.»

Заведующая гастрономом при встрече с Друяном не выказала ни наигранной приветливости, ни особого волнения. Припрятанного дефицита на складе магазина не было, товара без накладных — тоже. Да и продукты в последнее время получали такие, что прятать их для знакомых и своих сотрудников не имело смысла: мороженая рыба и колбаса дешёвых сортов. Иногда — масло в пачках. А узнав, что именно интересует следователя, совсем успокоилась и пригласила Друяна для разговора в свой кабинет.

— Ребята попались хорошие, — рассказывала она Сергею Викторовичу. — Работают безотказно, не пьют, а главное — на руку чисты.

— Совсем не пьют или только на работе? — спросил Друян.

— После работы не знаю, а в магазине я их выпившими не видела. Для нашего дела это главное. Мы им вначале разные проверки устраивали, — призналась заведующая. — Склад ведь у нас большой, закоулков много, за всем не уследишь. Бери, что хочешь, и выноси под халатом на улицу.

— Ну и как, прошли они проверку? — улыбнулся Друян.

— Полностью! Я их уговаривала в заочный институт поступить. Или хотя бы в техникум. Кое-какие знакомства у меня есть, — скромно сказала заведующая, — помогли бы ребятам. Не хотят!

— А почему, не спрашивали?

— Спрашивала. Стыдно, говорят, торговать. А мешки и ящики таскать на плечах не стыдно? — с искренним удивлением спросила она следователя, ища у него поддержки.

— А Любченко у вас давно на работу не выходит? — перебил Сергей Викторович словоохотливую заведующую.

В тёмных глазах завмага мелькнула растерянность, но тут же пропала, уступив место наигранной озабоченности.

— Вы знаете, с ним что-то непонятное. Я вначале думала, что он болен, позвонила в общежитие, а комендант говорит, что его там уже несколько дней не видели. Спросила ребят, которые с ним в одной бригаде работают, плечами пожимают и всё. В торг я пока ничего сообщать не стала.

— Почему?

— Ну... у нас такое положение... за прогул премию со всего коллектива снимают. Подожду ещё немного, может, появится. Тогда отработает.

И запоздало сообразив, что следователь прокуратуры не будет приходить в магазин без веской причины, спросила:

— Что-нибудь серьёзное случилось? Может, мне собрание коллектива провести? Осудить поступок или на поруки взять. Как вы посоветуете?

— А ребята из той бригады сейчас здесь? — вместо совета спросил Друян.

— Да, сегодня их смена. Позвать сюда?

— Не надо. Я, пожалуй, поговорю с ними где-нибудь в другом месте. А то и мы вам будем мешать работать, и они себя будут чувствовать скованно. Помогите мне их только найти.

— Пойдёмте, — с готовностью поднялась заведующая с места и, проведя следователя в складское помещение, легко понесла свои пышные формы между штабелями ящиков и пирамидами мешков.

Известие о том, что с ними хочет поговорить следователь, оба грузчика встретили внешне безразлично. И именно это наигранное безразличие наводило на мысль о том, что бывшие боксёры ждали такого визита, внутренне подготовились к нему и согласовали между собой нужные им показания. Люди, не чувствующие за собой никакой вины, будут вести себя иначе. Их, в первую очередь, заинтересует, зачем они понадобились следователю. Эти — ни плотный, с покатыми плечами Толя Таран, ни сухощавый, жилистый Витёк Галей — не спросили ни о чём.

Побеседовать решили во дворе.

— Там и покурить можно и мешать никто не будет, — сказал бригадир грузчиков Таран.

— Давайте во дворе, — согласился Друян.

Устроились на пустых ящиках, сложенных у стены, с тыльной стороны магазина. Но откровенного разговора не получилось: товарищи Любченко сдержанно отвечали на вопросы следователя, курили сигарету за сигаретой и терпеливо ждали окончания явно тяготившей их беседы. Чувствовалось, что парни чего-то боятся и, чтобы ненароком не проговориться, на все вопросы неизменно отвечали: «Не знаем...» И только к концу беседы настороженность у ребят понемногу уступила место спокойствию, но до полной откровенности было ещё далеко. Они охотно рассказали Друяну свои спортивные биографии, с обидой поведали о том, что как только они перестали добиваться блестящих результатов на ринге, с ними сразу же без сожаления распрощались и забыли об их существовании. Вот и пришлось идти работать грузчиками.

— А почему вы не учились, когда... ну... славой пользовались? — спросил их Сергей Викторович.

— Почему, — хмыкнул Таран, — Самим подготовиться некогда было: то сборы, то соревнования, то чемпионаты, и так всё время колесом. А тренера сколько ни просили, чтобы помог поступить, одни отговорки слышали.

— На лапу не дали, потому и не поступили, — зло сказал второй член бригады, худощавый Галей. — Те, кто дал, давно уже дипломы имеют.

После этой невесёлой реплики ребята опять замкнулись.

— Ну а что ж всё-таки с вашим другом случилось? — решил Друян не ходить больше вокруг да около. — Почему его на работе столько дней нет? А вы даже в общежитие не сходили узнать, что с ним. Как же так, — укоризненно сказал Друян, — друзья всё же, столько лет вместе боксом занимались, да и тут в одной бригаде работали.

— Думали, приболел или «загудел», — ответил Таран. — Он в последнее время после работы часто закладывал. А бокс тут ни при чём: там каждый сам за себя отвечает. Это в футболе мяч толпой катают.

— Да и здесь тоже: каждый свой мешок на собственном загривке тащит, — поддержал товарища сухощавый Витёк. — Невмоготу — сбрасывай и отдыхай, твой мешок никто нести не будет. Зарплата-то одинаковая, значит, и труд поровну делить надо.

— Тоже верно, — согласился с ним Сергей Викторович, — но я бы к товарищу сходил. А не пошли вы к нему по одной причине... — выжидающе замолк Друян.

— По какой? — не выдержал этого молчаливого ожидания Таран.

— Вы знали, что его в общежитии нет, — спокойно сказал следователь.

— Откуда мы знали? — вяло возразил Таран, стараясь не встречаться взглядом с Друяном.

— Я смотрел табель выходов у заведующей. На выходной вы ушли втроём, а после этого Любченко уже в магазин не пришёл. Если вы провели выходной не вместе, то обязательно зашли бы после работы в общежитие. Или хотя бы позвонили туда. Вы этого не сделали, значит, были уверены, что его там нет, — сказал Сергей Викторович. — Теперь у меня к вам вопрос: что вы делали в свой выходной день? Смотрите на меня и отвечайте быстро! — приказал Друян.

— Я... это... «жигулёнок» свой ремонтировал, — запинаясь ответил Таран. — А Витёк мне помогал. Целый день провозились. А вечером пошли пивка попили.

— Кто видел, что вы ремонтировали машину?

— А чёрт его знает! — нахально ответил Таран. — Знали бы, что вы об этом спрашивать будете, — запомнили бы. А так...

— Ну хорошо. Я вам скажу, что случилось с вашим товарищем. Он убит.

— Как — убит? — испуганно посмотрели на следователя друзья.

— А вот так. Жил человек — и нету. Вы можете на него посмотреть в морге. Собственно, я обязан отвезти вас туда. Подтвердите, что это он. То, что при нём оказался паспорт, ещё ни о чем не говорит.

— А кем убит? — спросил Витек.

— Кем и за что, этого я пока не знаю. А вы мне помочь в этом не хотите. Вот и тащим каждый свой мешок, как вы говорите.

Таран и Витёк промолчали.

После долгих колебаний и размышлений Виктор Георгиевич принял наконец решение, которое ему казалось единственно правильным: директором магазина «Восток» нужно всё-таки назначить Шуртова. Правда, работы тогда у него заметно прибавится: распределение партий каракуля среди кооператоров требовало и времени, и умения ладить с людьми, а ведь нужно было ещё заниматься скупкой золота и валюты. Многовато для одного человека, но иного выхода не было, посвящать лишних людей во все тайны своего дела Патов не хотел. Кроме того, он подозревал, что теперь и за ним самим, и за магазином «Восток» будет установлено наблюдение. Вряд ли приезжавшие к нему следователи остались удовлетворёнными его объяснениями. Не такие уж они простаки! И появление любого нового человека в штате магазина, несомненно, вызовет у них массу вопросов: кто он? откуда появился? по чьей рекомендации? И на все эти вопросы следователи, разумеется, захотят иметь исчерпывающие ответы. Нет, лишних козырей в руки им давать нельзя, пусть довольствуются тем, что имеют.

И ещё один вопрос беспокоил Патова: охрана. Его самого, Шуртова, денег и ювелирных ценностей, поступающих в магазин. Здесь, на территории больницы, можно было никого не опасаться. Про тайник с каракулем знали всего несколько человек, а золото и валюта хранились в одной из палат в изолированном крыле здания, которое обслуживали доверенные лица. Вряд ли найдётся охотник заглянуть туда, даже в сопровождении дюжих санитаров. Да и сам Виктор Георгиевич, если ему нужно было положить или изъять ценности, приказывал своим помощникам вывести больных на прогулку или — если не позволяла погода — временно перевести их в резервную палату.

То, что санитары, обслуживающие это крыло здания, все до одного имели уголовное прошлое, его не тревожило. На работу они были приняты по рекомендации лиц, поручительству которых Патов доверял. И если у кого-нибудь мог возникнуть вопрос, почему люди с такими биографиями работают в этой больнице, наготове было простое и убедительное объяснение: здесь не секретный завод и приём на работу ведётся без проверки биографий. Кроме того, желающих здесь трудиться — несмотря на солидную надбавку — всегда было очень мало.

Отправка золота и валюты тоже была хорошо организована: в назначенные сроки из Средней Азии в город приезжали доверенные люди и приходили в больницу под видом родственников, навещающих больных. Приходили днём, не таясь и ничем не рискуя. Забрав партию ценностей, так же открыто покидали территорию больницы. А что с ними случится дальше — Патова не интересовало. Это уже была забота других людей.

А вот об охране Шуртова и себя нужно было побеспокоиться. В городе начала действовать какая-то неизвестная группа, которая, судя по всему, догадывается, что люди, работающие в магазине «Восток», имеют доход не только от продажи сувениров. Иначе бы они не прислали человека с требованием ежемесячной выплаты солидной дани. И поручили это скользкое дело явно новичку, не желая подвергать опасности своих людей.

Виктор Георгиевич понимал, что эта группа, кроме уверенности в своих силах, доходящей до наглости, к тому же ещё и хорошо организована. Поздно вечером Валерий Борисович сообщил им по телефону, где находится их незадачливый посланец, а утром следующего дня сам был убит в своём кабинете вместе с охранником и отправился по тому же адресу — в морг. И ниточку, тянущуюся от тех событий сюда, в больницу, они, несомненно, нащупали.

Да, с такими людьми, хочешь не хочешь, а придётся считаться. Но кто они? Где их искать? А если даже нападёшь на след, это мало что даст. Взаимное устранение второстепенных исполнителей только испортит всё дело: следователи прокуратуры и милиции рано или поздно выйдут на главных лиц, в том числе и на него самого. И тогда уже можно будет потерять всё: деньги, власть над людьми, свободу. Нет, взаимная вражда с этой группой желаемого результата не даст. Ему, Патову, нужен мир, но прежде чем его заключить, нужно войти в контакт с главарями этой группы.

Валерий Борисович столкнулся с одним из них в ресторане «Уют». Может, попробовать ему самому проехать в этот загородный ресторан и посмотреть поближе на его посетителей? Здравый смысл подсказывал, что ничего плохого с ним там не случится: никто не ожидает его появления в ресторане и, кроме того, не надо отказывать своему противнику в умении правильно оценить обстановку. И если «Уют» является для них своего рода резиденцией, то они не заинтересованы привлекать к нему внимание милиции. Приняв это решение, Виктор Георгиевич вызвал к себе в кабинет шофёра.

— Машина хорошо подготовлена? — спросил Патов застывшего у двери шофёра.

— Как всегда, Виктор Георгиевич, — ответил тот.

— Подъезжай к воротам, я сейчас выйду, — распорядился Патов. — Поедем сначала в город, а потом я скажу куда...

Сосновый бор, почти вплотную подступавший к городу, проскочили быстро, и машина покатилась мимо пригородных особняков, утопавших в зелени вишнёвых и грушевых садов. Дома в этом районе строили в основном отставники в крупных чинах, работники различных фирм и совместных предприятий: свой дом в тихом зелёном районе намного лучше любой, даже престижной квартиры.

— Поезжай по улице Хмельницкого, — приказал главврач шофёру, — там надо будет одного человека взять.

— Товарищ капитан! Шуртов сел на углу Хмельницкого в чёрную «волгу». Едут в сторону монастыря, — доложили по рации.

— А кто ещё в машине? — спросил Кириков.

— Не знаю, стёкла в машине затемнённые. А номер запишите.

— Продолжайте наблюдение, со связи не уходите, — распорядился капитан, сознавая, что самому ему уже не успеть к месту событий. «А машина главврача! — с каким-то непонятным для самого себя удовлетворением подумал Денис Николаевич. — Интересно будет узнать, куда они направились?»

«Волга» проехала мимо мужского монастыря, расположенного на обрывистом берегу реки, попетляла по кольцам дорожной развязки и мягко вкатилась под ажурную арку металлического моста.

— Направляются за город, — доложили капитану Кирикову.

Но вскоре Денис Николаевич получил сообщение, которое его не только огорчило, но и вывело из себя: вырвавшись на загородное шоссе, чёрная «волга» главврача сумела намного оторваться от наблюдателей, а после одного из поворотов они её вообще не увидели.

— Свернули на какой-то просёлок, — виновато докладывал капитану его сотрудник. — Тут их десятки по каждую сторону дороги: то в сёла, то в дачные посёлки. И лес кругом, ничего не просматривается.

— Растяпы! — не сдержался капитан.

— У них, наверное, двигатель с форсажем, — нисколько не обиделся докладывающий. — Мы шли за ними на скорости сто тридцать, а разрыв всё время увеличивался. Может, встать за поворотом и подождать, пока они будут возвращаться?

— А потом проводить их до города? — язвительно спросил капитан, — Покатались и хватит...

Окончив разговор, Кириков подошёл к карте области, висевшей в простенке между двумя окнами: может, всё-таки удастся вычислить, куда так торопился главврач со своим спутником.