Четырнадцатое, суббота

Глава 8. ПОДГОТОВКА К НОВОМУ ПУТЕШЕСТВИЮ

— Сады Хой Ёхе — это как бы на восток, — говорил Лешек, когда мы сидели в моем номере в трактире и потягивали местное вино. — Что-то мне бабка про них рассказывала. Есть там фруктовые деревья и их стережет змея. Короче, никто еще с этих деревьев плодов не сорвал, все, как бы, помирали.

— А Шема Ханство на юге, — Лева ткнул пальцем в разложенную на койке карту. — Я знаю туда короткую дорогу. Все обычно или через наше Николаево ездят, или немного южнее, там тракт более накатанный. По-любому это триста верст с гаком получается. Я знаю прямой путь, вполовину короче. Это как раз через долину, где водятся безвздоховые одноруки.

— А НИИКоГО на севере, — сказал Вольф. — На окраине небольшого городка, уже почти в Кощеевом царстве.

— Кстати, кто знает, что вообще означает эта аббревиатура? — спросил я.

— НИИКоГО? — переспросил Вольф. — Научно-исследовательский институт колдовства, гадания и оккультизма.

— Понятно. В общем, дело ясное, что дело темное, — сказал я. — А вот интересно, почему к этому, великому и ужасному, ломится столько народу?

— Каждый хочет попросить что-нибудь для себя. Например, перевоспитаться в добропорядочного, почтенного семьянина.

— Или добиться типа апелляции по результатам вступительных экзаменов в университет, — добавил Лешек.

— Или откосить от армии, — предположил Лева. — Ведь Алмазная долина уже много лет всё воюет и воюет, захватывая новые царства и королевства, а сколько ребят при этом гибнет! Я слышал, перед рекрутским набором некоторые специально на воровстве попадаются. Чем на войне погибнуть, лучше уж в тюрьме сидеть.

— Сидеть… — задумавшись, повторил я. — Некогда сидеть! Пойду, куплю что-нибудь похавать в дорогу, да двинусь в путь. Юг, север, восток…

— Не понял, — сказал Лешек. — Не «двинусь», а «двинемся»! Ты что, думаешь, мы тебя как бы бросим?

— Я не могу вас принуждать. Вы уже пришли, куда хотели и найдете здесь то, что вам нужно. Зачем вам рисковать?

— Нет, это не по-людски, — сказал Вольф. — В беде товарищей не бросают. Мы поможем тебе в твоем деле или погибнем вместе с тобой.

— Поможем, — подтвердил Лев.

Мы закупили на местном рынке необходимый провиант и разную мелочь в дорогу. У одного барахольщика мне приглянулась замечательная антикварная подзорная труба. В медном корпусе, раскладная, с такой, наверно, плавал Колумб или Магеллан, просто загляденье. Я не удержался и купил ее за целых два ендрика.

Вернувшись в трактир, мы решили немного перекусить, а точнее плотно пообедать. В зале хрипло играл допотопный фонограф. Почти все столики оказались занятыми, только за одним одиноко сидел капитан местной гвардии и в задумчивости разглядывал пустой стакан.

— Разрешите? — спросил я.

— Садитесь, — индифферентно произнес капитан, кивком указывая на свободные стулья.

Он был лишь слегка под градусом, то есть не в нужной кондиции и поэтому как-то не очень расположен к беседе. Мы заказали еды и выпивки на пятерых.

— Кого-то еще ждете?

— Нет. Но вы разве нам компанию не составите?

— Угощаете?

— Чего б не угостить хорошего человека!

Капитан сразу повеселел, было видно, как жажда общения стала прорываться наружу.

— Что, жалование задерживают? — сочувственно спросил Лева.

— Какой там задерживают, полгода уже не платили. И за что только кровь проливали! А ежели военному не платить, чем он тогда жив будет? Только вот продажей трофеев и живем, да уж почти все распродали. Кстати, сапоги не нужны? Скороходы. Почти новые, всего пятьсот верст пробег. Каблуки целые, подметки не стоптаны, набойки еще родные, супинатор там, все как положено. Полтора целковых прошу.

— Возьмем обязательно, — сказал я. — За рупь.

— Ладно, уступаю. Только бутылочку тридевятского красного в придачу.

— Слушай, а не знаешь ли, где коврик-самолетик по дешевке раздобыть? — спросил Вольф.

— А зачем вам? Тут ведь все равно нигде не полетаешь.

— Да мы, понимаешь, в дорогу дальнюю собираемся. Там пригодится.

— Понял, вопросов нет. Могу посодействовать. За два целковых сторгуемся. Триста часов налет, но они и по тысяче летают. Шемаханского производства.

— Отлично, дай адресочек.

— Да ладно, вот откушаем и провожу. Давайте выпьем за вас, добрые люди, не буду расспрашивать, кто вы и что затеваете, но пусть вам улыбнется удача!

— Спасибо, друг, — сказал Лева.

Мы чокнулись, выпили и приступили к еде

— С кем же это вы всё воюете? — спросил я.

— Да с кем, а то не знаешь.

— Я приезжий.

— А-а! Дык то с тридевятым на западе, то с тридесятым на востоке. А скоро, слухи идут, на Шема Ханство двинем. Как только зарплату выдадут, считай завтра в поход. А там, глядишь, и за Сине-море подадимся. Вот флот достроим в Тридесятской провинции и, как говорится, прощай, любимый город…

— И зачем все это?

— Как зачем? Политика… Оно ж как, надо помогать братским народам развивать дело свободы и народовластия и сметать тоталитарные режимы на благо людей и нелюдей. Все вместе и Кощея одолеем, тогда в свободном обществе заживем сыто, богато и счастливо…

— А там, за кордоном, говорят, что в Алмазной долине народ и так живет, скажем, не бедно.

— Какой там! Враки все это. Есть, конечно, кучка богатеев, они и жируют. А у простого человека, если и заведется в кармане медный грошик, так вон там, за столиком он его и проиграет. Или пропьет.

— Ну что ж, — подытожил нашу беседу Лева, поскольку наша трапеза была практически завершена. — Ты извини, капитан, нам еще в путь собираться. Отведи нас за ковром, за сапогами, а то правда, дел полно.

Капитан повел нас через центр города к другой его окраине. Мы прошли мимо «капитолия», то бишь резиденции великого и могучего, мимо фонтана и статуи конкистадора в шлеме, стоящего на груде костей каких-то животных. Оказывается, в городе существовало еще одно каменное здание. Оно открылось нам в следующем переулке. К нему вела широкая длинная лестница, а само строение украшала колоннада с атлантами.

— Университет, однако, — уважительно произнес Лешек.

На ступенях лестницы митинговали студенты, одни выступали, другие кричали, третьи размахивали транспарантами. Им оппонировала горстка пожилых, но весьма агрессивно настроенных граждан, назревала конфликтная ситуация.

— Чего они хотят? — спросил я.

— Молодежь требует прекратить экспансию, — ответил капитан, — разоружиться и ввести в стране коллегиальное правление на выборной основе.

— А те, что с ними спорят?

— А это монархисты. Хотят, чтобы царь из-за Синя моря вернулся, снова правил. Да только царь-то, говорят, помер давно, а законных престолонаследников нету. Была у царя дочь, но он от нее отрекся. Не выбирать же его, царя-то!

— А вашего этого, великого волшебника они не боятся? Вряд ли он такую крамолу одобряет.

— Боятся. Но у них спонсоры есть, у студентов-то. Ежели кого в кутузку кинут — вызволят, выкупят. Вона, Гапопа, что у них заводила, так того каждый месяц сажают, а после выпускают. А коли отмутузят — за моральный вред еще и компенсацию получит. Молодежь, что с них взять. А монархисты, так это борцы за идею. Старая гвардия, им все нипочем.

— А ты сам кому симпатизируешь?

— А мы люди служивые, наше дело приказы выполнять. Тех, кому присягали.

Мы повернули за угол. Нам навстречу промчался отряд всадников в латах, вооруженных нагайками и палицами.

— А вот и стражники, полицаи то бишь, — прокомментировал капитан. — Разгонять смутьянов сейчас будут.

Капитан жил в ветхой избе с женой и тремя ребятишками. В дом заходить мы отказались, расположились на лавочке во дворе. Капитан слазил на чердак и достал оттуда безразмерные кирзовые сапоги и побитый молью ковер. Отдавая за все это богатство три рубля золотом, я пришел к выводу, что деньги эти я выбрасываю. Окинув взором еще раз наши покупки, я засунул их в предусмотрительно захваченный из номера пустой рюкзак.

— Отчего ж долбонами не берешь? — спросил я хозяина.

Капитан поморщился.

— А ну их к долбаной матери, рупь, он надежнее!

— Да, — произнес я в задумчивости, когда мы возвращались обратно. — А говорили, тут все в алмазах купаются.

— Действительно, слухи о несметных богатствах стольного града оказались сильно преувеличены, — поддержал меня Вольф.

— Да и вообще, не ладно что-то в Датском королевстве.

— Послушайте, ребята, — сказал Лева, — яблоки там, секретный прибор — еще куда ни шло, а вот это дело, с похищением Шема Ханской царевны, уж больно попахивает политическим скандальцем!

— Боишься, отваливай хоть сейчас! — резко высказался Лешек.

— Да я не в этом смысле, я просто…

— Может вообще, — перебил Лешек, — доставим сюда эту царевну, и войны никакой не будет.

— Скорее наоборот, — сказал Вольф. — Похищение инфанты спровоцирует акт возмездия со стороны Шема Ханства.

— Послушайте, — сказал я. — Когда я ворвался в приемную, секретарь беседовал с кем-то по телефону…

— По дальнослову?

— По дальнослову, да. И я уловил что-то там про Шема Ханство и полный афронт. Я понял, с какой миссией ехал встреченный нами курьер: колье и браслет в шкатулке предназначались в подарок царевне. Похоже, старый балбес… Простите, Великий Маг и Чародей собирался свататься, а она ему отказала. Теперь он хочет применить силу и использовать меня, то есть прибегнуть к нашей помощи.

— Ну и шут с ним, — сказал Вольф. — В конце концов, чему быть, того не миновать. Все равно он сделает по-своему, нашими руками или не нашими. Доставим ему эту принцессу, пусть сам разбирается с ней, с ее папашей, с ее страной… Ежели пройдет вариант стерпится-слюбится, то и присоединение Шема Ханство будет мирным, а нет, так повод для войны всегда найдется.

— Ой, смотрите, — сказал Лева. — Сколько народу! Что-то там происходит. Опять митинг?

— Давайте позырим, — предложил Лешек.

Вдоль дороги раскинулся обширный пустырь, на котором собралась немалая толпа зевак. Они обсуждали что-то, размахивали руками и, даже, заключали пари. До нас доносились обрывки фраз:

— Емеля… полетит…

— Аки птица?

— Не-а, не полетит!

— А откуда знаешь?

— Уж больно махокрыл не видный какой-то…

— Зато легкий!

— Ну и что, что легкий? Рассыплется…

— Не рассыплется, веревки крепкие…

Подойдя ближе, мы увидели конструкцию, напоминающую аэроплан братьев Райт или что-то в этом роде. Такие часто показывают в кадрах кинохроники про начало эры авиации. Пилот, он же, видимо, и конструктор, был одет в кожаный костюм, а на голове его блестел медный гладиаторский шлем. Он завершал последние предполетные приготовления — подтягивал веревочки, тяги, проверял крепежи и отгонял зевак подальше от аппарата. Когда приготовления были закончены, пилот уселся в свой аппарат среди этих самых веревочек, тяг и колесиков, перекрестился и дернул рычаг. Аппарат захлопал крыльями и оторвался от земли, что вызвало взрыв восторга одной половины толпы и унылое разочарование другой половины. Зато эта другая половина злорадно загудела, когда на высоте около десяти метров аппарат прекратил набор высоты и начал разваливаться. На землю посыпались обломки, заваливая собой уже достигшего земли незадачливого пилота. Из толпы донеслись возгласы:

— Убился Емеля!

— Это судьба. Не может человек летать, аки птица.

— А ковер-самолет?

— Так то ж магия! Это совсем другое дело!

— Крепче строить надо, тогда не развалится!

— Дык тады и не взлетит из-за тяжести…

— Тут тебе не хухры-мухры, точный расчет нужен…

Почему-то развитие воздухоплавания заботило зевак больше, чем судьба самого воздухоплавателя. Это меня шокировало и будировало. Пробравшись сквозь толпу до груды обломков, я стал отбрасывать в сторону лонжероны, элероны и обрывки перкаля. Мои товарищи активно помогали мне на этом поприще.

Хорошо, что при мне был мой рюкзак, который я прихватил для транспортировки наших приобретений, потому что под клапаном его покоилась наша походная аптечка, весьма удачно не оставленная мной в номере вместе с другими вещами. Я привел Емелю в чувство нашатырем, обработал кровоточащие раны перекисью водорода и йодом, крупные перевязал, мелкие залепил пластырем.

Пока я оказывал своему пациенту первую медицинскую помощь, он почти не реагировал на меня и бубнил что-то про Кузькину мать и перечислял имена тех, кому собирался ее показать. В список предполагаемых созерцателей этой самой матери вошел и сам властелин Алмазной долины без полного упоминания всех его титулов, а панибратски названный просто Бэбэ. Еще Емеля сетовал, что предупреждала же его, мол, щука, и вообще, кой черт понес его на эту галеру, то есть на государственную службу. Потом, отойдя немного от шока, он попытался сфокусировать взгляд на моем лице:

— Ты лекарь?

— Вообще-то нет. Я только оказал вам первую помощь.

— Спасибо, — произнес он. И учтиво добавил: — Я очень признателен.

Толпа практически разошлась. Только два пацаненка бегали вокруг и выкрикивали дразнилки типа: «А наш дядя Емельян был сегодня слишком пьян!». Лешек цыкнул на них, и пацаны испарились. И еще два мужика дрались неподалеку.

— Эй! Эй! В чем дело? — спросил Вольф.

— Он мне должен два гроша!

— Нет, это он мне должен два гроша!

Не прекращая своего занятия, ответили мужики.

— Я поставил два гроша на то, что Емеля полетит.

— А я — на то, что НЕ полетит.

— Стоп, стоп, стоп! — сказал я. — А ну-ка, брейк! Давайте разберемся.

Мужики нехотя перестали мутузить друг друга и уставились в мою сторону.

— Короче, Емеля взлетел или не взлетел?

— Ну, взлетел.

— Значит ты, — я ткнул пальцем в одного из мужиков, — платишь вот ему за то, что он полетел.

— Так я и говорил, что он полетит!

— Тогда он платит тебе два гроша.

— Но он же упал! — возмутился второй.

— Погоди. Поскольку полет не состоялся, ты получаешь с него свои два гроша обратно. Ясно?

— Ясно. Так мы что, выходит, оба при своих остались?

— Выходит так.

— Ну, тогда ладно, пошли домой.

Тем временем Емеля собрал в кучу обломки своего аппарата и пытался взвалить их на себя.

— Погоди, не парься, — сказал Лешек. — Дай помогу.

По примеру Лешека мы все вызвались помочь незадачливому авиатору.

— Куда нести-то?

— Да вон, рядом. Туда, за поле.

Примерно в пятистах метрах от места аварии виднелся сарай, за ним изба и вдалеке еще какие-то строения. В ту сторону Емеля и махнул рукой. Пройдя пустырь, мы оказались на подворье, обнесенном реденьким плетнем. Это был крайний двор небольшой пригородной деревушки. В сарае, куда мы и внесли обломки, располагалась вполне прилично оборудованная мастерская. Тут был верстак, тиски большие и малые, точило, токарный и сверлильный станочек с ножным приводом как у швейной машинки. Емеля пожал нам руки и осыпал благодарностями с ног до головы. Мы уже собрались откланяться, но он остановил нас:

— Послушайте, господа, у меня есть прекрасное заморское вино. Не сочтите за дерзость предложить вам пропустить со мной по стаканчику.

Я хотел со столь же изысканной вежливостью отказаться, сославшись на занятость и отсутствие времени, но Вольф опередил меня, приняв предложение.

— Отчего бы ни выпить вина с хорошим человеком!

Емеля потянулся к шкафчику над верстаком. Я подумал, он достанет оттуда бутылку, и мы расположимся прямо тут, в мастерской, среди реек, трубок и всяких инструментов, но Емеля достал не бутылку, а одежную щетку. Приведя в порядок свой кожаный прикид и повесив на гвоздик гладиаторский шлем, он пригласил нас пройти в избу.