Чистое небо (СИ)

Ночные разговоры

Кипа исписанных листов пергамента, которые он прятал под циновкой в своей келье, росла, и Мартин начал подумывать о том, чтобы найти новое место для их хранения. Не то, чтобы он боялся обыска, просто некоторые записи, попадись они на глаза Бирну или отцу настоятелю, совсем не обрадовали бы их. По-хорошему говоря, Мартин помнил почти все из записанного наизусть, но все же не решался избавиться от листов. Мало ли что.

Записей за два месяца накопилось много. Многие были совсем безобидными, вроде «глаза у эльфов светятся от сильных переживаний, таких как радость, страх, гнев или удивление; раньше в дружины их правителей брали самых хладнокровных воинов, чтобы свечение не выдало их во время ночных вылазок и засад», «они считают не годами, а месяцами, то есть временем, за которое луна тает и появляется на небе снова. Когда я спросил, Леу сказала, что родилась сто восемьдесят лунных кругов назад, многие считают свой возраст десятками или сотнями тысяч кругов, а некоторые не могут сказать, когда родились, так давно это было. Эльфы растут как мы, но не старятся и не умирают сами по себе. То есть они могут погибнуть, но не умереть от старости или болезни. Леу говорит, что те из них, кто устал жить, ложатся, засыпают и больше не просыпаются. Она говорит, что это именно сон, а не смерть, даже разозлилась, когда я употребил это слово. Эльфы тоже верят в существование души, только они называют ее ниэйталь, „свет внутри“. Они считают, что души их погибших или уснувших уходят в место, откуда эльфы когда-то пришли в Поднебесный предел. Это место называется Полуночной землей, там светит та же луна, что и в нашем мире, и эльфы верят, что в будущем, когда их народу будет грозить беда, все, кто ушел в Полуночную землю вернутся и помогут им. Больше Леу рассказывать о нем не стала. Не захотела, или, может быть, сама мало что знает про это место. Я и не настаивал.», «Они владеют магией и сами по себе. Смог же Диан снять с меня браслет, не коснувшись его. Эльфы вообще умеют много чего, и вот что интересно — возможно, даже их сокровища были обычными предметами, пока какие-то очень могущественные эльфийские маги не заколдовали их. Если и так, то это было очень давно даже по меркам фаэйри, и как действительно было дело, сейчас никто не знает. И еще они считают, что именно из-за этого их дара эльфов всегда было меньше чем людей. Дети у них рождаются очень редко. Они верят, что так решила при их создании луна — чтобы эльфы не стали слишком сильны, не возгордились и не обратились ко злу.»

Были и другие записи, из-за которых, очутись они в руках не у тех людей, Мартин мог попасть в беду. Вряд ли настоятель выдал бы его венардийцам, но назначил бы столько дней поста и покаянных молитв, что и за сто лет не прочитаешь. А может, просто выставил бы Мартина за ворота монастыря и приказал проваливать. Записи про войну короля Ройса против эльфов, которые он сделал, вернувшись в келью после второй встречи с Леу.

Тогда Мартин растерялся. В голове десятками роились вопросы, и он не знал, какой задать первым. Почему эльфы помогли ему — ведь они враждебны людям? Зачем напали на войско короля Ройса тогда, после победы над гоблинами? Почему показались именно ему, Мартину, если до того дня их уже тысячу лет не видел ни один человек? И…

Он запустил руку в волосы, встряхнул головой, чтобы сосредоточиться. Леу насмешливо наблюдала за Мартином.

— Язык проглотил?

— Нет, я… я просто…

— Что, мое имя — это все, что ты хотел узнать? Тогда я пойду.

— Погоди! — встрепенулся он, испугавшись, что эльфийка действительно исчезнет, и брякнул первое, что пришло в голову: — Что значит «лэ-айта»?

— Что? — недоуменно переспросила Леу.

— «Лэ-айта». Слова, выгравированные на заколке, которую ты искала. Я смог прочесть их, но…

— А, ты про это. «Моей любимой». Господин Диан подарил ее моей госпоже. Это самая дорогая для нее заколка, и госпожа очень огорчилась, когда потеряла ее. Наутро собирались послать кого-нибудь, чтобы найти заколку, но я решила поискать сама. Хотела обрадовать госпожу. Кроме того, я часто сопровождаю ее и знаю, куда она обычно отправляется на прогулку или охоту. Я нашла бы ее раньше остальных. Еще что-нибудь?

— Расскажи о них, — попросил Мартин. — О своих господах.

Она вздохнула, но спорить не стала.

— Я называю господами обоих, но Диан мне не приказывает. У него есть свои слуги, которые пришли с ним, а я стоящая у трона госпожи Дайну.

— Стоящая у трона?

— Да, я же сказала. Что непонятного? У ваших правителей нет стоящих у трона? — и, не дожидаясь ответа, Леу пояснила: — Слугам приказывают. Со стоящими у трона дружат. Я выполняю поручения госпожи, но еще играю ей, если госпоже грустно, сопровождаю ее на прогулках и охоте, когда попросит, такого рода вещи. Если луна пошлет господам ребенка, я буду помогать присматривать за ним.

Мартин кивнул и выжидающе взглянул на нее, приглашая продолжать.

— Госпожа Дайну правит Чертогами Под Зеленой Крышей очень давно. Она помнит время, когда кроме фаэйри здесь больше никого не было. Потом, после войны, в наших краях появился Диан. Он был в таком горе от смерти подруги и предательства вашего короля, что не думал даже о мести. Странствовал по миру, как бродяга, и хотел уйти в Полуночную землю, но…

— Предательства?! — вырвалось у Мартина.

— Ты так и будешь перебивать?!

— Это эльфы предали людей и напали на войско короля сразу после…

Леу вскочила, вырвав камень из его руки, поэтому из потока слов, который она обрушила на Мартина, он ничего не понял. Эльфийка сверкала глазами, яростно жестикулировала, потом круто повернулась и зашагала прочь.

— Постой!

Она продолжала идти, не оборачиваясь.

— Леу! Подожди!

Мартин нагнал ее, положил было руку на плечо Леу, но тут же отшатнулся, когда эльфийка, крутанувшись на месте, схватилась за кинжал, что висел у нее на поясе. Мартин поднял руки ладонями вперед и отступил на несколько шагов.

— Я не хотел обидеть тебя, — сказал он как можно мягче. — Не злись, пожалуйста. Честно, я не хотел.

Леу, бледная от гнева, прошипела что-то и ткнула пальцем ему в лицо. Потом, вспомнив, что Мартин ее не понимает, чуть ли не силой впихнула волшебный камень в его ладонь.

— Язык бы тебе отрезать за такие слова! Ты пустоголовый болван! Не знаешь, о чем говоришь! Если ты еще раз…

— Я не хотел обидеть тебя, — повторил он. — Но меня всегда учили, что это эльфы напали на людей после победы над гоблинами.

Леу сердито фыркнула.

— Ну конечно. Чего еще ждать от людей? Хитрые, лживые существа! Хуже гоблинов! Гоблины по крайней мере не станут притворяться твоими друзьями, а потом бить в спину!

— Если это не так, расскажи, что, по-твоему, тогда произошло, — терпеливо попросил Мартин. — Я ведь затем и расспрашиваю тебя, чтобы больше узнать об эльфах.

— Не по-моему, а что действительно произошло! — огрызнулась она и неохотно, но все-таки последовала вслед за Мартином назад под дерево. Долго устраивалась, расправляла плащ, и наконец заговорила снова: — Ладно, слушай. После сражения, после того, как ярлунги принесли клятву, что больше никогда не ступят с оружием на южные берега, и их с остатками гоблинского войска отпустили, ваш король устроил праздник. Днем все веселились и пили, люди вместе с эльфами, а ночью королевские солдаты напали на наших воинов. Во сне, пока те были безоружны и беспомощны! Эльфов и так было немного, меньше тысячи, и почти всех их перебили. Наших господ, правителей дворов, хотели взять живыми, но большинству удалось отбиться и бежать. Луна помогла. Некоторые погибли, и вашему королю удалось схватить только подругу Диана. Тогда…

— Прости, но откуда тебе знать, что все это правда? — осторожно спросил Мартин. — То есть, мне рассказывали одно, тебе — другое, но…

— Мой отец там был! — вспыхнула Леу. — Из Чертогов Под Зеленой Крышей на войну ушли тридцать стрелков, и он был единственным, кто вернулся! Остальных убили не гоблины в бою, а люди! Люди, которые притворялись их друзьями! Отец был ранен, еле сумел спастись, и его чуть не убили еще несколько раз, пока он пытался вернуться домой. А остальное рассказал сам господин Диан.

Мартин мысленно выругал себя. Что за глупый вопрос. Эльфы ведь живут сотни и тысячи лет, конечно, среди них есть те, кто видел все, что произошло тогда, своими глазами.

— Прости, — проговорил он. — Просто у меня в голове сейчас такое творится… Продолжай, пожалуйста. Ты говорила, что люди короля Ройса схватили подругу твоего господина.

— Да. Диан уговаривал ее не сопровождать его на войну, но та настояла. Сказала, что у нее плохое предчувствие и надеялась, что сможет уберечь Диана. А саму себя уберечь не смогла. Ваш король бросил ее в темницу и грозился убить, если господин Диан не отдаст ему свой молот.

— Думаю, я понял. Поэтому он и затеял это все? Хотел взять ваших правителей в заложники, чтобы заполучить волшебные предметы? Молот, камень твоей госпожи и прочее?

Леу бросила на него сердитый взгляд, но снова ругаться не стала.

— Сокровищафаэйри, которые наши предки принесли с собой из Полуночной земли. Конечно, ваш король хотел наложить на них руки. Не перебивай, а?

Мартин кивнул.

— Ваш король получил молот и вернул господину Диану его подругу, но она очень скоро ушла в Полуночную землю. Я не знаю, что с ней случилось в плену, и он никогда об этом не говорил, но она больше не хотела жить в этом мире. Перестала разговаривать, перестала есть, и меньше чем через один лунный круг ушла. Диан оставил своих подданных и скитался по северным землям как нищий. Несколько его слуг взялись сопровождать господина Диана, хотя он и запретил, а остальной его двор просто разбрелся кто куда. Я думаю, он тогда был не в себе от горя. Может, надеялся наткнуться на солдат вашего короля и погибнуть в бою… эй, ты что?

Мартин вопросительно взглянул на нее.

— На тебе лица нет, — сказала Леу. — Ты как будто… вдруг потемнел, что ли.

— Все хорошо. Продолжай, пожалуйста.

Эльфийка недоуменно окинула его взглядом и пожала плечами.

— Диан добрался до наших лесов, и со временем госпожа Дайну снова зажгла его внутренний свет. Они полюбили друг друга и теперь правят Чертогами Под Зеленой Крышей вместе. Вместе выезжают на прогулки, вместе охотятся. Как в тот раз, когда наткнулись на тебя. Увлеклись, преследуя оленя, случайно вышли из-под завесы, и…

— Какой завесы? — переспросил он. Леу вздохнула.

— Все-то тебе нужно объяснять… Завеса. Когда отец вернулся и рассказал госпоже о том, что произошло после битвы с гоблинами, она окружила свои владения завесой, так, чтобы ваши воины, если бы сунулись в Чертоги, не нашли их. Ходили бы кругами, заблудились в чаще, вышли бы назад, откуда явились. Думаю, остальные правители фаэйри поступили так же.

— Наверное, так и есть, — задумчиво пробормотал Мартин. — У нас рассказывают, что после того, как эльфы проиграли войну, они отступили в леса и под холмы и их уже тысячу лет не видел ни один человек. Но вы все-таки, оказывается, выходите из-под своей завесы…

Леу покачала головой.

— Нет. Тот раз был случайностью. Фаэйри Чертогов уже тысячи лунных кругов не ступают в ваши владения. Нам-то это зачем? Люди — хитрые коварные существа и от вас лучше держаться подальше.

— Но… погоди… Но тогда получается, что сейчас мы под завесой? Ты же сказала, что люди не могут…

Мартин совсем растерялся. Эльфийка пожала плечами.

— Госпожа Дайну пожалела тебя тогда, помнишь? Кажется, она даже до тебя дотронулась. Может быть, сама того не желая, она оставила на тебе какой-то знак, сделала так, чтобы волшебство завесы на тебя не действовало. Другого объяснения я не вижу. — она помолчала и добавила: — Потом они поссорились. Из-за тебя. Диан злился на мою госпожу, говорил, что не нужно было помогать тебе, что он зря позволил ей уговорить себя. Госпожа Дайну самая добрая из всех, кого я знаю. Она всех жалеет, всем старается помочь. А из-за тебя ей пришлось расстраиваться и плакать.

Опять повисла тишина, прерываемая шелестом листвы. Где-то высоко в темной кроне дерева запела птица.

— Мне жаль, — наконец проговорил Мартин. — Я не хотел огорчать твою госпожу.

— Врешь, — отозвалась Леу. — Я почти уверена, что врешь… Что ты вообще тогда забыл в лесу? И зачем нацепил браслет?

— Я не хотел. Меня… нас заставили хитростью.

— Какие же вы мерзкие существа, — сказала эльфийка и поморщилась. — Господин Диан создавал браслеты и кольца для того, чтобы носящие их могли оберегать один другого. Родители и дети, друзья, влюбленные. А вы даже такое чистое волшебство извратили. «Хитростью»… А ну расскажи, как тебя угораздило так попасться, дурачок. Я уверена…

Мартин поднял на нее взгляд, и Леу осеклась и даже отшатнулась.

— Ты что, на «дурачка» обиделся? Смотришь, как будто хочешь убить. Я просто…

— Хорошо, — тихо сказал Мартин, — Я расскажу тебе.

Он заговорил спокойным ровным голосом, уставившись в шелестящую над их головами крону дерева. Рассказал про Вересковицы, про нашествие гоблинов, про пришедших вслед за ними венардийцев и установленные ими порядки. Про бедную Двенну и шерифа из Данового Холла, про братьев ордена Рассвета, браслеты и обрушившиеся на деревню напасти. Рассказал о трясучке, о том, как вспыхивали дома, а люди падали замертво посреди улицы. Рассказал о том, как умерли родители, а венардийцы потом добивали выживших и сбрасывали тела в яму на краю деревни, и как он потом…

Руку, в которой Мартин держал говорящий камень, стало покалывать. Он недоуменно опустил глаза и только сейчас заметил, что Леу так сильно сжимает его ладонь, что даже пальцы побелели.

— Я… я не знала, — очень тихо проговорила эльфийка. Мартин заметил, что она побледнела, а в глазах, снова вспыхивающих синим, стоят слезы. — Я не…

Леу протянула руку, провела по его щеке, и он увидел мокрые следы на ее пальцах.

«Я что, тоже плачу?» — растерянно подумал он. — «Даже внимание не обратил.»

— Я не знала, — повторила Леу. — Прости. Я…

И вдруг, не успел Мартин опомниться, она вскочила, метнулась в темноту и исчезла.