Что за чертовщина?!

Глава 1

Женщина, с которой я встретилась всего час назад, отвела меня к старосте. Этот мужик напомнил мне гнома своей длинной бородой, небольшим ростом и громовым низким голосом. Он представился Бориславом и повел меня знакомиться с местом жительства.

Домик оказался небольшим и замок барона не напоминал ни в малейшей степени, но все равно выгодно выделялся на фоне крестьянских хаток. Скорее, это был двухэтажный терем, сложенный из бревен. Этакая старорусская классика с резными ставнями и всякими такими изюминками вроде лошадиной головы на коньке крыши и петуха-ветряка. Крыльцо с перилами, семь ступенек, раскрашенная какими-то вьюнками дверь, и вот мы в доме. Внутри тоже все было просто, две комнаты и кухня — внизу, и две спальни — наверху, а вот удобства были на улице позади терема, как и колодец. Эх, быт деревенский, здравствуй! Но мне, к счастью, было не привыкать.

Только пыльно здесь было, видно, давно без хозяина дом обходился. Когда мы вышли снова на крыльцо, я замерла, не понимая, что происходит. Вся деревня собралась перед домом, в котором мне предстояло жить, сверля меня хмурыми взглядами, и теперь вокруг нас царила мертвая тишина. И даже ни одна собака не гавкнула.

— Кхм-кхм, здравствуйте, — начала я, чувствуя, как комок подкатил к горлу, вынуждая откашляться еще раз, — Меня зовут Вероника, — представилась я, — Я нечаянно спасла вашего царя, вот он меня сюда и сосл… Отправил, назначив баронессой.

Обвожу собравшихся взглядом и понимаю, что прямо сейчас бить меня не будут, но моему приезду здесь как-то не рады. И что делать? Как завоевать любовь народа? Раздавать обещания как политики в моем родном мире? Родном мире… Даже звучит по-дурацки. Так, тут народ простой, за невыполненное обещание могут и на вилы насадить, ни в Белом, ни в Желтом доме от мужичков не спрячешься. Раздавать по примеру древних римлян хлеб и организовывать зрелища? Так нет у меня ничего, что можно раздать… Значит, надо брать быка за рога и делать умную моську при плохой игре.

— Жалобы или пожелания у кого-нибудь есть? — спросила я, а в ответ вновь тишина, — Если нету, я…

Договорить мне не дала дородная дама в ярком сарафане, раздвинув ряды селян и вырвавшись вперед:

— Подати как собирать будешь? — голос ее был сильный, но некрасивый и я лишь чудом не вздрогнула под ее напором, — Со двора али с голов?

Подати? Налоги, что ли? Что там в учебниках по истории писали? Часть себе, часть князю? Во что ввязалась-то, а…

— Это, конечно, вопрос серьезный, — начала я, — но ответить на него сейчас я не могу, поскольку не видела еще документации предыдущего барона и не знаю, какие… Подати надо будет отчислять в государеву казну.

— Хм, — Борислав хмыкнул, привлекая мое внимание, погладил себя по бороде, глядя в небо, и мне даже захотелось поднять глаза вверх, чтобы глянуть, на что он там уставился, — от податей в государственную казну Нижние Бесовки освобождены.

— А-а, спасибо за информацию, — улыбнулась я, — Тогда все просто, — заверила, — Продуктами снабдите и ладно, — немного подумав, добавила, — К зиме хотелось бы дров запасти, ну, а там посмотрим.

Люди переглянулись и зашептались, обсуждая мое решение. А что? Мне много не надо. Морковки там, картошки, муки, яичек, дальше я и сама управлюсь. Даже дрова могу сама наколоть, было бы чем. Да и от мытья полов руки не отвалятся, дело привычное.

— Если вопросов больше нет, тогда можете расходиться, — проговорила я, не сильно стараясь переорать галдеж, — Спасибо за внимание, — брякнул и сразу же сбежала, пока еще чего не спросили.

Народ же еще немного пошумел на улице и рассосался по своим делам, дав мне возможность внимательнее осмотреть свое хозяйство.

Ничего нового или полезного я не нашла. Почти. В кухне даже тарелок не было. Там вообще из посуды имелись только чугунок и сковородка, да и за ними пришлось в печь сунуться. В подполе, куда можно было попасть из кухни, не обнаружилось ни единой картошины, я уж молчу о чем-то более существенном, так что, если бы не корзинка, сунутая мне в руки возницей, померла бы я тут голодной смертью. В комнатах тоже было пусто, если не считать скудной мебели на втором этаже. В шкафах и сундуках, кроме паутины, не нашлось ничего интересного, зато на чердаке я обнаружил целые ворохи одежды самых разных размеров.

Поскольку делать было нечего, съела то, что имелось в корзине, погрустила о судьбинушке своей горькой и взялась за наведение порядка в доме. Несколько вещичек с чердака на тряпки пошли, воды я натаскала, благо, в кухне и бочка для нее нашлась, и ведро, а от работы я бегать с детства не привыкла. Закатала рукава, подвернула джинсы почти до колена, взял тряпку, и уже через три часа кухню и одну из комнат внизу можно было обживать. Вытерев пот, я подхватила ведро с грязной водой и обернулась, собираясь вылить ее на двор, чтобы набрать свежей, только оказалось, что в доме я была уже не одна. Позади в дверях стояли три женщины, таращившиеся на меня с таким удивлением, что в рты им не только мухи, туда и слоны могли спокойно залетать и вылетать.

— Чего вам? — удивленно спросила я их, — Эй! — я помахала свободной рукой у них перед лицами, привлекая к себе внимание, — Зачем пришли, спрашиваю?

А они молча протягивают мне узелки. Пришлось ведро оставить, взять то, что принесли, и поглядеть, пристроив подарки на столе. Н-да, это, скажу я вам, были не подарки, а настоящие дары! Сало, картошка отварная в мундире, курочка запеченная, пирог с ягодами, зелень всякая и бутылочка с мутным, молочно-белым содержимым и резким запахом, чувствовавшимся даже через пробку. Поблагодарить женщин стоило, но когда я обернулась, открывая рот для соответствующих слов, их уже и след простыл.

— Ладно, потом поблагодарю, — решила я, присматриваясь к аппетитной золотистой ножке.

Со вздохом откладываю еду, выливаю грязную воду, мою руки, а вот потом… Эх, жить, как говорится, — хорошо! А хорошо жить — еще лучше! — поддерживаю я свой внутренний голос. Ну, что сказать? Было вкусно. Плотно пообедав, я вышла на крыльцо и чуть не упала, запнувшись о стоящий там мешок.

— Какого?.. — оглядываюсь, потрясенная увиденным.

По всему крыльцу стоят корзины, бочонки и мешки со всякой снедью, стопка глиняной посуды, несколько живых кур, связанных за лапы, даже какой-то красивый цветок в глиняном горшке.

— С ума сойти, — констатировала я ситуацию, но отказываться от подобных подарков могла только дура, так что я взялась за работу, пока моя жадность радостно потирала лапки.

Перетаскав все, кроме кур, в подпол, чуть не надорвалась, зато радует мысль о том, что завтра точно будет что поесть. Когда последний мешок занял свое место, я вылезла, с трудом переводя дыхание. Чихнула, рассеяв вокруг белые клубочки пыли, и тут дверь в дом с грохотом распахнулась. Тяжелые шаги возвестили о приходе кого-то очень крупного. Честно говоря, я струхнула, когда в дверях появился громадный бородатый мужик с бочонком на плече.

Пока я стояла, открыв рот, не зная, что сказать, мужик отстранил меня одной рукой и полез в подпол. Когда он выбрался наружу, бочки у него не было, зато теперь этот медведь добродушно оскалился, демонстрируя прекрасный набор зубов из-под черной бороды и… Дружески хлопнул меня по плечу. На вас когда-нибудь падала балка? А я теперь вполне могу ответить утвердительно. Хорошо, позади меня оказалась лавка, так что плюхнулась я на нее, а не на пол. Спасибо, судьбинушка, за малые радости. Мужик, выразив мне свое расположение, ушел, и тут же в дверях появился Борислав.

— Все в порядке, хозяюшка? — участливо осведомился он, по-отечески улыбнувшись.

— Еще не знаю, — ответила я, потирая плечо, — А кто это был?

— Ратибор, наш кузнец, — пригладив бороду, он добавил, — Его отец из оборотней-медведей, вот парень в отцовскую породу и пошел. Жёнушка его, Любава, больно уж капусту хорошо квасит.

— И много тут таких?.. — я попыталась изобразить что-то руками, силясь выразить свой вопрос без слов, но Борислав меня понял, что удивительно.

— Так, почитай, большая часть деревни, — пожав плечами, ответил он, — Тут нечисти много водится, что до любви охоча, вот и балует помалу. За лесочком болота начинаются, аккурат на границе с эльфами, там водяные и кикиморы балуют. В озере лесном — русалки. В самом лесу леший и мавки озорничают. По другую сторону — земли оборотней. Иногда сюда вампиры забредают, но те больше пожрать ищут, а бывает, попадаются и вовсе чудища.

Говорит все это Борислав, а сам с меня глаз не сводит, словно мысли прочесть хочет. Жуткое ощущение, доложу я вам. Даже мурашки по спине побежали.

— А сам-то ты из каких будешь? — спрашиваю его.

Борислав пожал плечами:

— Дак, дед мой гном, знаешь ювелир какой? Во! — он продемонстрировал мне большой палец.

— Все чуднее и чуднее, — отстраненно пробормотала я и посмотрев, на кур, скачущих по полу со связанными ногами, подхватила на руки — Борислав, не мог бы ты вернуть их хозяевам? Курятника у меня все равно нет, а резать я… Жалко мне их. Передай хозяевам большую благодарность. Куры очень хорошие.

— Понял, — кивнул мне староста и забрал кур, а я, облегченно вздохнув, отправилась домывать дом, вечер скоро.

Проснулась, на удивление, не от криков соседского петуха, а от непонятного скрежета за распахнутым окном — ночью было душно, пришлось открыть.

Минуты две я пыталась осознать то, что уже не сплю и неведанный звук мне не приснился. Пришлось вставать и брести к окну. Со второго этажа хорошо просматривался весь двор, который неожиданно показался мне до ужаса пустым… Ничего, исправим. А вот и источник шума нашелся — какой-то мальчишка в заборе застрял. Бросаюсь вниз, с такого расстояния и не разглядишь чего там. На крыльце я едва не споткнулась об оставленный кем-то букет полевых цветов, очень красивый. Подхватываю благоухающий веник и спускаюсь с крыльца, глядя на незваного гостя. Мальчик застрял головой между досок, которая торчала с той стороны, а тело осталось на этой. Комичная картина, однако. Выхожу через НЕЗАПЕРТЫЕ ворота и подхожу к приунывшей голове.

— Зачем через забор-то полез? — спрашиваю, улыбнувшись, — Ворота же открыты.

— Побоялся, что они скрипеть будут, — обиженно вздохнул ребенок, — А оно вона как.

— Твои цветочки? — спрашиваю, присев у забора в поисках выхода из сложившейся ситуации.

— Теперь ваши, — гордо ответил мальчишка, — Тут за полем в лесу така-а-ая полянка есть, там таки-и-ие цветы растут…

— Стой, подожди, — нахмурившись, поднимаю осуждающий взгляд на этого юного романтика, — Ты что, в лес один бегал?

И мальчишка, видимо поняв, что так легко спалился, затихает, испуганно глядя на меня своими большими глазами.

— Не говорите матушке, пожалуйста, — тихо просит мальчик, а в глазах прямо-таки слезы крокодильи.

— Звать-то тебя как? — опускаю руку на золотистый курчавый затылок и вынуждаю опустить голову ниже, пока не окажется в месте пошире и спокойно заталкиваю обратно во двор.

— Елисей! — доносится до меня, пока направляюсь обратно к воротам и распахнув ни разу не скрипнувшую дверь, выпускаю страдальца.

— Вот что, Елисей, не скажу никому, если пообещаешь мне больше в лес в одиночку не ходить, — пытаюсь делать строгий голос.

— Обещаю! — заверяет мальчик и расплывается в счастливой улыбке, — Хорошего дня! — кричит он, уже убегая и машет рукой.

Машу в ответ и не могу перестать улыбаться. Мне начинает нравиться в этом новом мире, хотя все еще не могу поверить, что это не сон. Вдыхаю полной грудью утреннюю прохладу и осматриваюсь. Несмотря на ранний час, кто-то уже и в поле виднеется, и скот накормлен, и запах свежей выпечки уловить можно. Ну разве не сказка? Даже в дом заходить не хочется, а на дворе пустырь и даже присесть негде.

— Хозяюшка, утра доброго, — ворвался в мои мысли громогласный Борислав, — Потревожил вас кто в такую рань-то?

— Доброго, Борислав, — улыбнулась я, глядя на загруженного темными мешками мужчину, — Нет, нормально все, — заверила его я, лукаво глянув в сторону умчавшегося мальчишки.

— Если что, госпожа баронесса, я сегодня в поле со всеми, — сообщил он, опустив мешки с плеча на землю, — Если что понадобится, крикните кого из детей, они мигом передадут.

— Хорошо, — киваю и припомнив, кое-что, неловко спрашиваю, понизив голос, — Борислав, а тут нет лекаря или еще кого…?

— Ну, — хмыкнул он, — Лекаря у нас никогда не водилося, травница есть, — кивнул сам себе и пояснил, — Хворь или еще чего, все к ней идут, — а после обеспокоенно спросил, — Случилось чего хозяюшка?

— Да я вчера порядок наводила и руку порезала, а в доме ничего нет чтоб промыть, — нехотя призналась я.

— А-а, — понятливо протянул он, — Это дело серьезное, надо, надо промыть, — согласился он, — А то вона как у нас лесничий голосу разума не внял, рану не обработал, по сей день хромает.

— Тоже порезался? — уточнила я.

— Не, — рассмеялся он, — Медведь укусил, — невольно и я губы в смешливой улыбке растянула, — А травницу Лия зовут, тут на краю деревне живет, — он указал рукой направление, — Только это, она с причудой, но в беде не бросит.

— Спасибо, Борислав, — он коротко попрощался и поспешил по делам, ибо, итак, заболтался.

Я же обошла дом, набрала в колодце ведро воды и вернулась в дом. Не пойду же я с местной панацеей знакомиться не причесанная, не умытая и в мятом ночном платье. Цветочки заодно в воду поставила, красивые они всё-таки. А как пахнут…

Домик оказался и правда на самом краю, как этой травнице не страшно так близко к лесу жить, я не знаю. Сама бы я вряд ли смогла спокойно уснуть в таком месте.

Узкая тропинка вела от ограды к домику через душистые кусты мяты, смородины и… моркови. Морковь торчала везде между кустами и невысокими деревьями. А сам домик перекрывали раскидистые тяжелые ветви высокий яблони, усыпанные наливными яблочками.

На крыльце сидела молодая девушка и очень аппетитно хрустела… морковкой. На её коленях лежал пушистый светлый кот, лениво прикрыв глаза и когда я подошла, даже ухом не повёл.

— Утро доброе, госпожа баронесса, — ехидно, но как-то по-доброму поприветствовала она и протянула мне миску с еще двумя очищенными корнеплодами.

— Доброе, — ответила я и решив не расстраивать хозяйку дома, взяла предложенную морковь.

— Что привело тебя ко мне? — спросила она, похлопав рядом ладонью по деревянной ступеньке.

— Говорят ты людей лечишь, — мне было как-то неловко, но я села рядом и с удивлением обнаружила, как здесь на самом деле уютно.

В тени дерева открывался красивый вид на сад, как я это про себя назвала. Над мятой кружили бабочки, играючи меняясь местами и перелетая с кустика на кустик.

— Но ты здорова, — странно приглядевшись ко мне, ответила она, — Значит не лечиться пришла.

Я пригляделась — что-то странное в ней определённо было. На ее голове лежал красивый венок из тех же полевых цветов, но на русых волосах сильно выделялись светлые седые локоны и их было много.

— Мне ссадины промывать, отвар какой может? — предположила я, невольно потянувшись к котику, уж больно милый он.

Неопределенно хмыкнув, она сгрузила мне на колени кота, а сама скрылась в доме.

— Пушистый, по всем законам жанра ты должен быть черным, — тихо засмеялась я, поглаживая кота, он тихо муркнул и вытянулся сонливо.

Дверь была немного приоткрыта, и я могла слышать шорохи, стуки посудин друг о друга и тихие шаги.

— Вот держи, — вернувшись, она протянула мне глиняный кувшинчик, — Лучше накладывать вымоченные в нем повязки.

— Может я тебе с чем помогу? — неуверенно спросила я, — Ну… в обмен на это, — я указала взглядом на кувшин, перекочевавший ко мне в руки.

— Ну если тебе не трудно, — она пожала плечами, — Мне скоро на другой конец деревни идти, сынишка у кузнеца прохворал, — она заглянула в дом и взяв что-то, протянула мне, — Вот в этот мешочек надо собрать лапиусы.

— А что это? — непонимающе посмотрев на травницу, я взяла в руки маленький тканевый мешочек с красивой красной вышивкой.

— Да тут недалеко растут, — успокоила она, — Они невысокие, стебли тонкие, а листья большие, на лапки кошачьи похожи, — призадумавшись, она добавила, — Не перепутаешь, у них усики белые, других в этом лесу нет.

— И чего, их нарвать надо? — спросила я, поднимаясь с крыльца.

— Ни в коем случае, — ужаснулась травница, — Находишь кустик, делаешь рядом подкоп, берешь ОДИН корнеплод и тщательно закапываешь ямку, примяв землю.

— Один куст — один корнеплод, я поняла, — закивала я головой, — А почему?

— Лес — это территория детей природы, им не понравится, если мы будем неуважительно относиться к их дому, — с умным видом поведала мне травница.

Не только местная панацея, но еще и Гринпис, ага, понятно.

— И сколько таких надо? — уточнила я.

— Пять, — ответила она и развернувшись к саду, грозно на кого-то прикрикнула, — Мотька — скотина курчавая, оставь морковь в покое.

Все, что я видела — мяту, виляющую хвостом… Что?

— Мотя! — вновь позвала травница и мяты появилась еще и голова с радостно вываленным языком, — Этого с собой возьмешь, — сказала она мне.

— Ага, — только и ответила я, смотря на пса, скосившего глаза к носу, на который села белая бабочка.

Пёсик оказался на редкость послушным. Он спокойно шёл за мной к дому, частенько забегая вперед, но держался рядом. За сельской пернатой живностью не кидался только потому, что гордо нёс в зубах длинную, пушистую сочно-зеленую ботву и болтающуюся над землёй малюсенькую морковинку.

Пока я переодевалась этот уникум закопал свою прелесть на моем дворе. Когда я вышла на крыльцо, успела приметить, как пес с нежностью приминает лапами влажную землю.

Не знаю зачем, но пошли мы в обход поля, на котором сегодня трудились селяне. Не хотелось объяснять старосте куда и зачем, а он ведь обязательно спросит. Хотелось быстрее собрать плоды, отнести травнице и с чистой совестью гулять. Гулять — это громко сказано, потому что мысленно я постоянно возвращалась к своему пустому и неприметному дворику. Мыслей относительно его преображения не было, это же вам не мой родной двадцать первый век с его магазинами "Все для сада и огорода". Даже элементарно засадить цветами крайне проблематично, ну, где взять семена или саженцы?

Из задумчивости меня вывело недовольное пыхтение — Мотя уселся посреди тропинки и увлечённо вычесывал задней лапой ухо. Перевела взгляд на тонкие стволы деревьев, начинающийся уже через каких-то пару метров и притаившиеся за ними многовековые необъятные и темные.

— Ну что, пошли? — неуверенно спросила я у Моти, но тот мне, естественно, не ответил, — Мотя, а ты не оборотень-пёсель? Нет? Жаль.

Делать было нечего, пришлось идти вперед. Лес, как лес. Может я зря опасалась и этот чужой мир не такой уж и чужой? Трава, деревья, да цветочки… Красота. Я прислушалась, где-то недалеко шумела вода, но травница предупредила, что за лапиусами реку переходить не надо.

— И совсем не страшно, — приободрила я себя, но тут кусты зашуршали, и я вся напряглась, ожидая увидеть самое страшное.

Листья затряслись и разлетелись в стороны, пропуская двух шустрых зверьков. Они один за одним пронеслись мимо и исчезли под туннелями выглядывающих из земли корней. Я выдохнула.

Через полчаса мне уже надоело вглядываться в каждую травинку в поисках нужной, но тут я их увидела. Крохотную полянку окружал покрытый мхом булыжник, а посередине, из-под прошлогодней листвы тянулись вверх зеленые лапки с белыми усиками. Их было немного, но на заказанные травницей пять штук хватало.

— Мотя, мы нашли их, — поделилась я радостью с псом и присела у крайнего.

Все как учили. Положила рядом тканевый мешочек и примерившись, не без труда подняла ладошками твердую землю. В ямке показался круглобокий желтый кусочек, и я сосредоточенно продолжила его выкапывать.

Опустив плод примерно с грецкий орех величиной, перешла к следующему кустику. Так увлеклась работой, что когда щеки коснулось теплое дыхание, я раздраженно потребовала:

— Мотя, не отвлекай меня, — и не глядя схватила за морду, отворачивая от себя. А мне казалось у пёселя поменьше мордочка, а на деле едва в руку уместилась.

Я заботливо похлопала по последней закопанной ямке и опустила пятый плод в мешочек. Уха коснулось дыхание, заставив выбившиеся волосы всколыхнуться, а по спине побежали мурашки от неожиданности.

— Мотя, не дыши на…, — я подняла взгляд и увидела в нескольких метрах боязливо выглядывающего из-за дерева пса, — …меня.

Он прижал уши к голове и смотрел на меня очень сочувствующе, но на помощь не бросался. Я перевела взгляд влево и едва сдержала эмоции чтобы не закричать и не умереть со стопроцентной вероятностью. Рядом стоял огромный черный волк… Он плавно водил хвостом из стороны в сторону и не спускал с меня своих завораживающих желтых глаз.

— Здрасти, — пискнула я, стараясь не делать резких движений и не поднимать шум, — Чудесная погодка, не правда ли?

Скосила взгляд на Мотю, тот обреченно прикрыл морду лапой. Мог бы и помочь, трус пушистый.

— Знаете, нам уже пора, — я медленно поднялась на ноги, отползая подальше, — Не волнуйтесь, мы помним дорогу назад…

Было у меня такое стойкое ощущение, что эта жуть на нами издевается. Жёлтые глаза глядели на меня насмешливо и снисходительно, как сытый кот на мышку.

Я отступала спиной к Моте, боясь, что вот сейчас волчара опомнится и бросится на меня, а кто там между его клыками и моей тушкой победит гадать не приходится.

Заинтересованно дергая хвостом, зверюга вдруг опустилась на камни, словно дав понять, что кидаться не намерен.

— Ну мы пойдем, — зачем-то сказала я и мы действительно поспешили уйти.

Все время зудело между лопаток, будто кто-то непрерывно сверлил взглядом, но оглянуться я себе не дала.

Не знаю, как дошла до домика травницы, да только ждать ее пришлось. На крылечке под яблоневыми ветками я медленно приходила в себя.

— Ау-у, — перед глазами помахали рукой, — Ты меня слышишь? — надо мной возвышалась Лия, уставшая и бледнее даже чем с утра.

— Волк, — тихо сказала я и кашлянула, прочищая горло, — Огромный чёрный волк.

— Ты видела Данияра? — удивилась травница и вздохнув, отварила дверь в дом, — Травки тебе успокаивающие заварю.

— Дани… Кого? — не поняла я, оборачиваясь к дверному проему, из которого гордой походкой вышел кот.

— Данияр, — коротко ответила она и никаких вам пояснений, ни интересных историй из прошлого.

— И чего он? — уточнила я, сгребая в дрожащие руки слабо сопротивляющегося кота.

— Да ничего, — травница вышла на крыльцо и протянула мне глиняную кружку, — За зря не трогает и ладно, границы свои сторожит.

— И ты туда ходишь, зная, что там вот этот вот бегает? — удивилась я, приняв отвар.

— Он в это время на другой стороне, — задумчиво отозвалась она, смотря куда-то в небо, мне тоже захотелось посмотреть, что она там увидела, — Я стараюсь не встречаться с его сородичами и тебя в это время по той же причине отправила, а оно вон как получилось. Странно.