Чудес не бывает?

8

Сьюлен Миндселла редко видела сны. В большинстве своем это были обрывочные картинки, ни о чем не говорящие, совершенно отвлеченные.

Но на этот раз все было иначе.

Она видела не сон, а настоящий фильм. Черно-белый и снятый совсем как «Психо» Альфреда Хичкока. Только роль Нормана Бейтса в нем играл ее собственный муж, Дюк Миндселла. А Сью играла роль женщины, укравшей деньги и уехавшей из города, чтобы начать новую жизнь с любимым человеком. Любимый остался за кадром точно так же, как и тот, кого этот маньяк, то есть ее муж, обвинял во всех своих преступлениях.

Кажется, Дюк даже называл имя своего подстрекателя, но у Сью оно вылетело из головы. Несколько раз муж становился самим собой, но это длилось недолго. Очень скоро он снова превращался в того, кого считал гораздо умнее и сильнее себя.

Сью проснулась в тот момент, когда ее остывшее тело извлекали не то из болота, не то из озера. Во всяком случае, из очень неприятного и холодного места.

— Сью, что с тобой? — уставился на нее разбуженный ее криком Дюк. В его глазах промелькнуло беспокойство, и Сью на мгновение подумала, что вернулся прежний Дюк. — Сладенькая, ты так громко кричала…

Сладенькая… Робкий лучик надежды, проскользнувший было сквозь темные тяжелые шторы, запутался в них и исчез.

— Мне снился кошмар, — прошептала Сью. — И сейчас кажется, что он продолжается.

— Сладенькая… — Дюк обнял ее за плечи, но в его объятиях не было той нежности, к которой Сью так привыкла. — Это всего лишь сон, ты забудешь о нем.

— Не забуду, — покачала головой Сью.

— Это все из-за наших ссор. — Дюк внимательно посмотрел ей в глаза, и Сью почувствовала себя маленькой девочкой, которой терпеливый отец снова и снова объясняет, почему наказал ее за проступок. — Ты постоянно напряжена, Сью. Я понимаю, это из-за моей болезни. Но ведь все уже прошло. Да, ты права, я не могу вспомнить некоторых вещей, но это пустяки, мелочь, неважные детали. Расслабься, Сью. Расслабься, и у нас все снова будет хорошо.

У Сью мелькнула мысль, что если она заменит слово «расслабься» на «уступи мне», фраза Дюка обретет истинный смысл. Но подумать об этом более обстоятельно Сью не успела, потому что Дюк буквально сгреб ее в охапку, подмял под себя и навис над ней как неумолимая скала. При этом лицо у него было такое, словно он был уверен, что Сью испытывает при этом настоящее блаженство. Сью услышала хруст — заколка, которой она привыкла собирать волосы на ночь, по всей видимости, сломалась. Волосы Сью цвета золота, смешанного с медью, разметались по подушке.

Сью, привыкшую к нежности, с которой всегда обнимал ее Дюк, такое обращение скорее шокировало. Но дело было не только в этом. Чем дольше целовал и ласкал ее Дюк, тем отчетливее Сью понимала: у ее нового мужа изменился не только характер и манеры, но и темперамент.

Этому Дюку бессмысленно говорить о своей усталости, о своих тревогах. Этому Дюку глубоко безразлично то, что происходит в душе жены. Этот Дюк привык добиваться своего и считает, что каждое его прикосновение, каждый поцелуй, каждый взгляд — бесценные подарки, которые женщина должна принимать с благодарностью.

Сью не могла не сравнивать. Дюк, то есть прежний Дюк, относился к ней, к ее телу с трепетом и восхищением, сквозившими не только в его взгляде, но и в ласках, которыми он осыпал ее.

Поначалу он нежно и долго гладил Сью и шептал, что ее кожа такая же гладкая и теплая, как лепесток тюльпана, согретый утренним солнцем. Потом он ласково прикасался губами к ее лицу и, целуя ее полузакрытые глаза, шептал, что они напоминают ему две блестящие росинки в зеленой листве, подсвеченные лучами заходящего солнца.

Сью тихо смеялась — эти сравнения казались ей нелепыми, но в то же время ужасно трогательными, — а губы Дюка опускались все ниже и ниже.

Сью замирала. Ей нравилось слушать, как ровное дыхание Дюка становится прерывистым. Ей нравился голос, которым он повторял ее имя. Казалось, Дюк шепчет его в забытьи. Ей нравился тот благоговейный трепет, с каким прикасались к ней губы и руки Дюка. Сью чувствовала себя желанной и любимой. Любимой и единственной для мужчины, который ее боготворит.

На какое-то мгновение Сью показалось, что она провалилась в сладкое забытье. Но жадные поцелуи, навалившегося на нее, Дюка вернули ее к реальности. Этот Дюк был другим человеком, чужим мужчиной, с которым Сью не могла заняться любовью.

Она попыталась оттолкнуть от себя этого неугомонного мачо, но тот и не думал прислушиваться к ней. Поймав ее руку, он припечатал ее к постели.

Внутри Сью закипел гнев. Она не хочет его, неужели он не чувствует этого?! Дюк бы почувствовал. Обязательно почувствовал. Ведь он слышал голос не только собственного тела!

— Я тебя не хочу, — холодно бросила Сью.

— Что? — наконец-то оторвался от нее Дюк.

— То, что слышал. Неужели ты сам не чувствуешь?

Дюк приподнялся и, облокотившись на локоть, посмотрел жене в глаза. На его лице появилось выражение искреннего удивления и недоверия. Он никак не мог поверить в то, что его можно не хотеть.

Ну конечно, он же теперь настоящий мачо. Кто устоит перед таким?

— Сью, ты серьезно?

— Нет, это мой постельный юмор, — раздраженно хмыкнула Сью.

— И давно это у тебя? — сочувственно покосился на нее Дюк.

— Что — это? — Сью приподнялась и, заложив за спину подушку, села на кровати.

— Твое «не хочу»? — полюбопытствовал Дюк.

— Вообще-то раньше я часто уставала и физически не могла ответить на твои ласки. А теперь я действительно не хочу, — ответила Сью.

В глазах Дюка она прочитала едва ли не обвинительный приговор.

— Сладенькая, но в таком случае тебе нужно сходить к врачу.

— К какому еще врачу? — оторопело посмотрела на мужа Сью.

— Ну не знаю, кто помогает в таких случаях, — пожал плечами Дюк. — Наверное, к тому же психоаналитику.

— Мне?! — все еще не веря собственным ушам, переспросила Сью. — Но почему мне?!

— Я-то хочу тебя, — улыбнулся Дюк. — Значит, у меня все в порядке. Видно, из-за твоей чрезмерной впечатлительности ты стала фригидной.

— Я?! Фригидной?! — Миндалевидные глаза Сью округлились. Такого обвинения она не ожидала услышать. — Ты что, спятил, Дюк?! Если мне неприятны твои ласки, это вовсе не значит, что я фригидна.

— Тише, ты перебудишь весь дом, — раздраженно шикнул на нее Дюк. — Детям совсем не обязательно знать, что у их матери проблемы в интимной жизни.

— Черт возьми, Дюк, у меня нет никаких проблем! Просто мне не хочется заниматься сексом с человеком, который думает только о себе.

— Любопытно, как же мы, миссис Миндселла, сделали с тобой двоих детей? — саркастически усмехнулся Дюк.

Сью брезгливо поморщилась и подумала, что выражения ее муженька чем дальше, тем больше вызывают у нее отвращение.

— Не с тобой, — покачала она головой. — Все это время я жила с совершенно другим человеком.

— Хочешь сказать, что я сильно изменился? — недоверчиво покосился на нее Дюк. — А по-моему, ты просто мстишь мне за нашу вечернюю ссору. Или, может, ты ревнуешь меня? — самодовольно улыбнулся он. — Но это же глупо, сладенькая. Я же сказал тебе, что мисс Куинси всего лишь моя коллега.

— Успокойся, я тебя не ревную, — солгала Сью, вспомнив, что появление мисс Куинси заставило ее порядком понервничать. — Но ты можешь утешать себя этим, если тебе станет легче. — Она опустила подушку и, отвернувшись от мужа, выключила бра, висевшее над изголовьем кровати.

— Знаешь, Сью, — раздался из темноты надменный и холодный голос Дюка, — мне незачем себя утешать. Поверь, мне даже не придется прилагать усилий, чтобы найти того, кто меня утешит.

Да пошел ты к черту! — подумала Сью, но на ее глаза навернулись слезы обиды и разочарования.

— Майк, ну зачем ты так надрываешься? — не выдержал наконец Фредди. — Вопишь, как будто на тебя учебник по всемирной истории свалился! Ты уверен, что Ромео был таким психом, что постоянно орал?

— Он был чувствительной и впечатлительной натурой, — сердито ответил Майк и присел на деревянный подлокотник кресла. — И потом, чего бы ему не надрываться? Он навсегда должен расстаться со своей возлюбленной, с родными, уехать из города. Ты бы не надрывался, Фредди?

— Я бы надрывался, если бы в школьной столовой перестали продавать кукурузу, — мрачно отозвался Фредди. — Если ты будешь так кричать и на сцене, то все зрители полягут с разрывом барабанных перепонок.

— Ничего ты не понимаешь, — махнул рукой Майк. — Эх, если бы папа был со мной… Или хотя бы Лин помогла…

— Да, твой папа и вправду очень изменился, — согласился Фредди. — Когда я увидел его в школе, просто не узнал. Он, кстати, меня тоже не узнал. Во всяком случае, не поздоровался.

— Мнит себя важной персоной, — раздраженно хмыкнул Майк. — Глядишь, и насовсем тут останется. Вчера попытался прочитать мне лекцию о том, что мальчики в моем возрасте собирают модели самолетов и машин, а не выброшенные на помойку игрушки. Раньше ему нравилась моя коллекция. Он даже купил мне хороший пятновыводитель, и мы вместе с ним чистили игрушки.

— Ты все еще думаешь, что его телом завладели инопланетяне? — сочувственно поинтересовался у друга Фредди.

Майк горько улыбнулся.

— Я уже не знаю, что думать, дружище. Теперь он для меня самый настоящий дядя Дюк. Причем вовсе не родной дядя, а совсем чужой человек. Гляди-ка, Фредди. — Майк слез с подлокотника и посмотрел в ту сторону, где находилась школьная столовая. — По-моему, мисс Скриббл наконец-то доела свои макароны с тефтельками. А кто это с ней? Нет, только не это. Мои глаза мне лгут или это и впрямь Джеффри Рэндом?

— Судя по подпрыгивающей походке, именно он, — кивнул Фредди. — Ну, Майк, считай, что все пропало. Может, не будем лезть на рожон?

Майк бросил на друга возмущенный взгляд.

— Шансов у нас, конечно, мало, но это не повод сдаваться. Зря я, что ли, зубрил этот монолог?

— Тебе надо было выучить тот, что с Джульеттой.

— Сцену на балконе? — хмыкнул Майк. — А ты что, читал бы за Джульетту?

— Если ты каждый раз будешь мучить меня своим Шекспиром, я скоро выучу все роли, — буркнул Фредди. — Хотя до этого, думаю, не дойдет, — добавил он, покосившись на приближавшихся мисс Скриббл и Рэндома.

— И что он тут забыл? — поймал взгляд друга Майк. — Ладно, в конце концов, попытка не пытка.

Мисс Скриббл не без удивления покосилась на мальчишек, карауливших ее возле зала. В суровых серых глазах Джеффри Рэндома Майк прочитал нечто, похожее на любопытство.

— Здравствуйте, мисс Скриббл, — храбро обратился он к руководительнице школьного театра. — Мы с Фредди хотели бы участвовать в вашей постановке. И были бы очень рады, если бы вы прослушали меня и посмотрели на эскизы декораций. Фредди корпел над ними целую ночь.

Удивление на лице мисс Скриббл сменилось недоумением. Кончик ее длинного носа, чем-то похожего на перевернутый вопросительный знак, почуял неладное.

Репутация Майкла Миндселлы и Фредди Логера, о которых мисс Скриббл была наслышана от своей приятельницы мисс Куинси, мягко говоря, была порядочно запятнанной. Мисс Скриббл сразу заподозрила, что мальчишки что-то задумали. Хорошо, что заместитель директора решил заглянуть сегодня на репетицию спектакля.

— Молодые люди, — торжественно обратилась к мальчишкам мисс Скриббл, — вы, наверное, знаете, что участвовать в постановках нашего театра большая честь?

Ребята кивнули.

— И что эта честь выпадает не каждому?

Майк и Фредди снова мотнули головами.

— И что эту честь надо заслужить не только высокими баллами, но и примерным поведением?

Фредди понуро опустил голову, понимая, что последует за этой фразой, а Майк продолжал смотреть мисс Скриббл прямо в глаза.

— Поэтому я не понимаю, что вы здесь делаете. — Она выразительно посмотрела на мальчишек.

— Я уже объяснил, мисс Скриббл, — не отступался Майк. — Мы очень хотим участвовать в спектакле. Я второй раз перечитал «Ромео и Джульетту» и понял, что Ромео тот герой, которого я всегда хотел сыграть. А Фредди отлично рисует и хочет применить свой талант. Разве это плохо?

— Нет, это хорошо, — кивнула мисс Скриббл, но в ее глазах Майк не прочитал ничего похожего на понимание. — Но о чем вы думали раньше? Вы еще недавно сидели в штрафном классе за то, что сорвали урок. А теперь приходите ко мне как ни в чем не бывало.

— Все делают ошибки, — изрек Майк. — Уверен, даже великий Шекспир не был исключением. Что уж говорить о Ромео и Джульетте.

— Насколько я помню, — ядовито улыбнулась мисс Скриббл, — эта парочка сполна расплатилась за свои ошибки.

Майк не без удивления заметил, что слова мисс Скриббл вызвали у Джеффри Рэндома, все это время молчавшего, скорее недоумение, чем улыбку.

— Мисс Скриббл, — решил вмешаться он, — но, может, вы все-таки позволите этим юным талантам продемонстрировать то, на что они способны?

Мисс Скриббл ошарашенно посмотрела на Рэндома. «Вы что, не знаете эту парочку?!» — прочитали в ее взгляде мальчишки. Надо сказать, они удивились не меньше, чем сама мисс Скриббл. Рэндом никогда не питал особого тепла к тем, кто нарушает школьный порядок. С чего это он вдруг решил за них вступиться?

— Если молодые люди решили стать на путь исправления, зачем им мешать? — улыбнулся Рэндом, и Майк впервые за все время своего недолгого общения с заместителем директора увидел, что он, оказывается, тоже умеет улыбаться.

— Ну если вы настаиваете… — почти что обиженным тоном пробормотала мисс Скриббл.

— Не вижу причины им отказывать. В конце концов, играть на сцене лучше, чем демонстрировать свои таланты, срывая уроки науки, — произнес он совершенно беззлобным тоном.

— Хорошо, — окончательно сдалась мисс Скриббл и сурово посмотрела на мальчишек. — К нам собирался заглянуть еще один претендент на роль Ромео. Пока, увы, приходится репетировать без главного героя. Так что у вас, Майкл Миндселла, есть некоторое время на подготовку, а вы, — обратилась она к Фредди, — можете отдать мне свои эскизы сейчас. Посмотрим, что вы там набросали.

Майк и Фредди переглянулись и направились следом за мисс Скриббл. То, что она согласилась их принять, уже было победой. Правда, победа эта была одержана не без помощи Джеффри Рэндома, но от этого она казалась не менее сладкой.

— Как вы себя чувствуете, мистер Миндселла? — робко поинтересовалась Мэлли Нэшвуд у нового учителя.

Девочку, как, впрочем, и всех ее одноклассников, поразили перемены, которые произошли с ним. Она чувствовала себя не очень-то уютно рядом с этим элегантным и самоуверенным мужчиной, который мало чем напоминал прежнего Дюка Миндселлу.

— Спасибо, отлично. — Учитель оторвался от каких-то бумаг, по всей видимости представлявших для него особенную ценность, и умудрился посмотреть на свою ученицу сверху вниз, хотя она стояла, а он сидел за учительским столом. — Вы еще о чем-то хотели спросить меня, Мэлани? — деловито поинтересовался он, и Мэлли поняла, что, судя по всему, учитель попросту забыл о данном ей обещании.

— Видите ли… я… — запинаясь под пристальным взглядом Миндселлы, забормотала девочка. — Я… просила вас еще до того, как вы заболели, помочь мне с Шекспиром…

— Разве с Шекспиром что-то не так? — снисходительно усмехнулся Миндселла, глядя куда-то сквозь Мэлли. — Мы ведь сейчас изучаем совсем другого автора, — добавил он.

— Да, но я объясняла, что играю Джульетту в школьном спектакле, — напомнила Мэлли. — И мне хотелось, чтобы вы помогли мне разобраться в том…

— Ах в постановке, — перебил ее Миндселла и снова улыбнулся. — Это прекрасно, Мэлли, просто замечательно. Я намекну мисс Скриббл, чтобы она обратила на вас внимание. Вы, кажется, способная девочка, Мэлли. И я бы хотел, чтобы вы приняли участие в школьном конкурсе чтецов.

Мэлли Нэшвуд хотела услышать вовсе не это, но, посмотрев на Миндселлу, всем своим видом выражавшего желание вернуться к бумагам, она не решилась настаивать.

— Конечно, — кивнула она. — Только я еще не знаю, что хотела бы прочитать.

— О, я найду для вас что-нибудь особенное, — заверил ее Дюк.

— Но мне самой хотелось бы выбрать… — начала было Мэлли, но он снова ее перебил:

— Не беспокойтесь, я предложу вам несколько вариантов.

— Конечно, — окончательно сникла Мэлли.

Ей и самой захотелось поскорее уйти. Даже старый Патрик давал ей право выбирать то, что она хочет читать, а этот… Судя по его взгляду, спорить с ним совершенно бесполезно.

— Вы не пожалеете о том, что будете участвовать, Мэлани. Можете быть уверены, что в следующий класс вы перейдете с самым высоким баллом.

— Спасибо, — кивнула Мэлли, у которой появилось чувство, что вместо участия в конкурсе ей предложили сделку. — Всего доброго, мистер Миндселла.

— До свидания, Мэлани.

Дюк Миндселла недолго оставался наедине с бумагами, в которых подробно излагались правила участия в ежегодном школьном конкурсе «Учитель года». Через несколько минут в дверь классного кабинета постучали, и Дюк, не очень-то довольный тем, что его снова оторвали от интересного проекта, предложил незваному посетителю войти.

— Добрый день, Дюк, — весело поздоровалась с ним Луиза, и Дюк ответил ей более чем дружелюбной улыбкой, которая вызывала у Луизы одновременно радость и смущение. — Надеюсь, я вас не слишком отвлекла?

— Напротив, вы пришли очень вовремя. — Дюк кивнул ей на разложенные перед ним бумаги. — Я настолько серьезно отнесся к вашей идее, что даже предпринял кое-какие действия.

— Я очень рада, — прощебетала осчастливленная Луиза и, скользнув между рядами, кокетливо присела на краешек парты, закинув одну ногу на другую.

Взгляд Дюка скользнул по ее стройным ногам, отчего по телу Луизы пробежал сладкий трепет. Новая юбочка, чуть более короткая, чем предыдущие, была надета не зря. Как и новый голубой джемпер, выгодно подчеркивавший достоинства фигуры.

— Меня беспокоят только две вещи, — продолжил Дюк. — Во-первых, я всего лишь временный учитель, так что мою заявку директор может не принять к рассмотрению. Во-вторых, времени так мало, а я должен успеть поучаствовать в двух олимпиадах, провести три экскурсии и организовать одно внеклассное мероприятие.

— Я сделаю для вас все, что в моих силах, — заверила его Луиза. — И даже поговорю с мисс Скриббл, чтобы она помогла вам сделать что-нибудь эдакое из вашего внеклассного мероприятия. Что касается директора Маккризана… Думаю, он не станет придираться к мелочам. Он всегда любил инициативу и творчество, так что с ним у вас не будет проблем.

— Надеюсь, что так, — кивнул Дюк. — По крайней мере, я хочу попытаться. Не так часто в этом скучном заведении происходят подобные мероприятия, чтобы я упускал шанс поучаствовать в одном из них.

— Мне нравится ваше отношение к проблемам, — восхищенно посмотрела на него Луиза. — Кажется, для вас нет ничего невозможного. Я уже уверена в вашей победе, хотя вы еще не подали заявку.

Дюк наградил Луизу ослепительной улыбкой, а та подумала, что уже давно не чувствовала такого влечения к мужчине.

Да, его жена красива, но, судя по обрывкам фраз, брошенных Дюком, совершенно его не ценит. А следовало бы — такого мужчину непросто завоевать, но легко потерять. Вот если бы он влюбился в нее, Луизу, она бы считала это самым большим подарком в своей жизни.

А вдруг… вдруг такое возможно? У Луизы сладко защемило сердце. Но как же тогда его семья, его жена?

— Луиза… — Дюк посмотрел на нее таким испытующим взглядом, что она даже испугалась, что он прочел ее сокровенные мысли.

— Да, Дюк, — стараясь не глядеть ему в глаза, отозвалась она.

— Спасибо за поддержку, — снова улыбнулся ей Дюк. — Не хотите пообедать со мной? Моя жена отвратительно готовит, поэтому я вынужден довольствоваться едой из местных забегаловок.

— Правда? — прощебетала Луиза, вспорхнув с парты. — А я так люблю готовить. Если хотите, заходите ко мне как-нибудь, я угощу вас чем-нибудь вкусненьким. Сказать по правде, стряпать для себя так скучно. А для гостя я могла бы и постараться.

— Прекрасное предложение, — немного подумав, ответил Дюк и встал из-за стола. — Пожалуй, я им воспользуюсь.

— «И ты меня убил, сказав «изгнанье», — закончил Майк и почувствовал облегчение, когда Мэлли Нэшвуд зааплодировала ему с третьего ряда.

Может быть, он прочел монолог и нелучшим образом, но Мэлли по крайней мере оценила его старания. Правда, радость Майка порядочно омрачало то, что рядом с его светловолосым ангелом сидел самый настоящий дьявол — Джейк Хьюборди.

Интересно, чего он сюда приперся? — размышлял Майк, спускаясь со сцены к мисс Скриббл и Джеффри Рэндому, сидевшим в первом ряду. Да еще и плюхнулся рядом с Мэлли. Вот гад! Хорошо хоть Фредди сидит с ними рядом, от этого на душе немного спокойнее.

— Ну что ж, Майк, до гения вам далеко… — Мисс Скриббл закрыла блокнот, в котором, пока Майк читал монолог Ромео, постоянно делала какие-то записи.

Сердце Майка упало. Неужели она все-таки решила не брать его в спектакль и все надежды, которые Майк возлагал на эту пьесу, рухнут?

— …но и до бездарности тоже, — после театральной паузы закончила фразу мисс Скриббл.

Майк почувствовал, как с души свалился огромный груз. Он поднял глаза и посмотрел на Мэлли и Фреда, которые тоже с нетерпением ждали, какой вердикт вынесет мисс Скриббл. Краем глаза Майк заметил, как вытянулось лицо Джейка, ожидавшего, что строгая мисс Скриббл с позором прогонит его недруга.

— Я, правда, не уверена, что вы подойдете на роль Ромео. Но если вы хорошенько постараетесь, я возьму вас на одну из ключевых ролей в трагедии. А сейчас прослушаем Джейка.

Увы, Джейк Хьюборди показался мисс Скриббл лучшим Ромео, чем Майк. Майк подозревал, что штрафной, которым тыкали ему все кому не лень, повлиял-таки на выбор руководительницы школьного театра.

В довершение всех бед Джейк прочел тот самый злополучный отрывок из сцены на балконе, который Майку советовал выучить Фредди. И, что самое страшное, слова Джульетты, по настоянию мисс Скриббл, прочитала сама Мэлли Нэшвуд.

Майк мучился от ревности и жалел, что в школьном театре не ставят «Отелло». Вот туда его точно взяли бы на главную роль!

Джульетта, то есть Мэл, улыбалась проклятому Джейку, то есть Ромео, а Майк чувствовал, как внутри него извивается и шипит клубок самых настоящих змей. Фредди, сразу догадавшийся о чувствах Майка по выражению, появившемуся на лице друга, тихо шепнул ему, что с конкурентом можно расправиться не только на сцене, но Майк, вспомнивший о Мэлли, которая пала жертвой такой борьбы, немедленно отверг это предложение.

В конце концов, даже если он и не станет Ромео, у него будет шанс видеть Мэлли каждую репетицию, болтать с ней, делиться впечатлениями. А это уже не так мало.

Фредди, чьи эскизы мисс Скриббл одобрила и даже похвалила, тоже не остался без дела. Ему поручили роспись колонн, склепа и прочих декораций тех мест, где происходило действие трагедии. Майк заметил, что друг не очень-то обрадовался этой новости, а потому решил освободить Фредди от данного обещания.

— Если тебе это не интересно, я готов пожертвовать твоим обществом, — вздохнув, произнес Майк. — Ты и так сделал для меня больше, чем мог.

Неизвестно, что бы ответил Фредди, если бы в зал не вошла Патриция Пулман, на чьем кукольном личике мальчишки заметили следы недавних слез. Увидев одноклассников, Патриция на мгновение застыла от удивления, но быстро взяла себя в руки и, кивнув им в знак приветствия, направилась к мисс Скриббл.

— Ничего себе, она с нами даже поздоровалась, — шепнул Майку разволновавшийся Фредди.

— Неужели она попросит мисс Скриббл принять ее обратно? — шепнул другу Майк. — Черт, вначале Джейк, теперь еще и Пати. Не очень-то мне нравится такое соседство.

— Если Скрибблиха примет ее обратно, я тоже останусь, — опустив глаза, пробормотал Фредди.

— Чего-чего? — воззрился на него Майк. — Патриция Пулман? Ты что, совсем спятил, Фред?!

— Да тише ты! — Фредди дернул его за рукав рубашки. — Не хватало еще, чтобы все узнали о том, что я псих не хуже тебя.

Майк тихо засмеялся.

— Поверь, дружище, это уже ни для кого не секрет.

Может быть, строгая мисс Скриббл и не приняла бы Пати обратно, но Джеффри Рэндом, как видно, решил, что все, согрешившие перед школой, смогут искупить свои грехи в театре. Патриция была прощена. Майкл утвержден на роль злейшего врага Монтекки, Тибальта, а Фредди уже получал указания от помощника мисс Скриббл, пожилого мужчины с длинной тонкой бородкой, имени которого Майк так и не запомнил.

За этими волнительными событиями последовала первая в жизни Майка репетиция, после которой он почувствовал себя как лимон, от которого осталась одна сухая шкурка.

Мисс Скриббл не давала юным актерам спуска, но Майка это не смущало. Во всяком случае, от Ромео она требовала не меньше, чем от Тибальта, и Джейку пришлось не раз краснеть за то, что он «жевал» слова и произносил фразы, как будто он — «брат Лоренцо, исповедующий своих прихожан».

После репетиции Майку удалось завладеть вниманием Мэлли, и он осмелился предложить ей свою кандидатуру в качестве провожатого. Майк сказал, что они пойдут втроем с Фредди, и Мэлли согласилась. Самого Фредди уговаривать не пришлось — Пати ушла сразу после репетиции, в кои-то веки вежливо попрощавшись со всеми.

— Ох не нравится мне эта ее вежливость, — признался Майк, когда все трое вышли из школы. — Они с Джейком одного поля ягоды: если не сделают кому-то гадость, спать не смогут спокойно.

— По-моему, ты наговариваешь на Джейка, — покачала головой Мэлли. — Он неплохой парень. Во всяком случае, я не заметила в нем ничего подлого.

— Ты и в Пати не заметила, — ответил Майк, но потом подумал, что вряд ли произведет на нее хорошее впечатление, если будет постоянно критиковать других. — Ладно, не обращай внимания. Я просто скептик, как говорит мой папа. Точнее, говорил, — вздохнув добавил Майк.

Мэлли внимательно посмотрела на него и, откинув назад непослушные волосы, взъерошенные ветром, решила задать ему вопрос, который уже давно ее интересовал:

— Послушай, а это правда, что Дюк Миндселла, наш новый учитель по литературе, твой дядя?

Майк отрицательно покачал головой.

— Неправда. Я называл его дядей только потому, что немного его стеснялся.

— А теперь не стесняешься? — полюбопытствовала Мэлли.

— Теперь чувствую себя дураком из-за того, что стеснялся его раньше, — мрачно усмехнулся Майк и протянул руку к рюкзаку, висевшему на плече Мэлли. — Давай я понесу, а то мы с Фредди совсем забыли, что такое быть джентльменами.

Мэлли улыбнулась и протянула ему рюкзак.

— Он не такой уж и тяжелый, но все равно спасибо.

— А я так и не вспомню, каково это — быть джентльменом, — вздохнул Фредди, который плелся позади не в самом лучшем расположении духа.

— Если хочешь, я отдам его тебе, когда мы пройдем полпути, — хмыкнул Майк. — Это тебя утешит?

— Вряд ли, — снова вздохнул Фредди.

Майк прекрасно понимал природу этих вздохов. Пати ушла с репетиции не одна, а в компании Джейка. Еще совсем недавно Майк и сам испытывал жгучую ревность, поэтому прекрасно понимал друга, но, увы, ободрить его не мог. Вряд ли Фредди понравится, если Мэлли Нэшвуд узнает о его тайне.

— Ты знаешь, а он очень изменился, — задумчиво произнесла Мэлли.

— Фред? — удивленно покосился на нее Майк.

— Да нет же, твой отец… если, конечно, ты больше не хочешь называть его дядей.

— Теперь он скорее дядя, чем отец. И он не просто изменился, а стал совсем другим человеком.

— Я заметила, — серьезно кивнула Мэлли.

— Правда? — оживился Майк. — И перемены в его характере?

— Конечно. В тот день, когда твой… мистер Миндселла, — поправилась Мэлли, — упал со стремянки, он обещал мне помочь и даже обрадовался тому, что я попросила его о помощи. А сегодня, когда я решилась напомнить ему об обещании, мистер Миндселла даже не заикнулся о том нашем разговоре. Отделался от меня, пообещав, что поговорит с мисс Скриббл. А я просила его поговорить со мной о героине, которую играю. Да, раньше он был другим, — продолжила она. — Беседовал с каждым по отдельности, а теперь мы все для него как один большой кусок пудинга. Нет, он уделяет внимание ученикам, но только тем, кто ему нужен. Мистер Миндселла то и дело выдвигает кого-то на участие в конкурсах и олимпиадах. И только с теми, кто готов в них участвовать, и работает. — Мэлли замолчала и посмотрела на Майка. — Ничего, что я об этом говорю? Он ведь все-таки твой отец.

— Ничего, — успокоил ее Майк. — Ты бы знала, что творится у нас дома. Мы питаемся пиццей, едой из китайских ресторанчиков и разогретыми готовыми обедами. Мама совершенно не умеет и не любит готовить, а мой… папа, который когда-то обожал печь нам блинчики по утрам, решил, что готовить должна именно она.

— Вот это да! — округлив глаза, пробормотала Мэлли. — Но так ведь не бывает, чтобы человек взял и изменился настолько, что стал совсем другим. Неужели твой папа потерял память?

— Ничего подобного, — заявил Фредди. — Он прекрасно помнит о том, кто его семья и где его работа. Кажется, мистер Миндселла забыл, кто он сам.

— Я начал думать, что папиным телом завладели инопланетяне, — признался девочке Майк.

— И вовсе ты не скептик, — без всякого ехидства улыбнулась Мэлли. — Скептику такое и в голову бы не пришло. Знаешь, мои родители некоторое время ходили к семейному психоаналитику. Раньше они много ссорились, а теперь почти не ругаются. Даже если спорят, не кричат друг на друга, как раньше. Хочешь, узнаю, как найти этого доктора?

— Я-то уже на все готов, — грустно улыбнулся Майк. — И мама. Только отец не хочет идти к психоаналитику. Он считает себя вполне здоровым, а всех вокруг — больными. Кроме моей сестрички Лин, но она у нас всегда была пай-девочкой.

— Ну вот мы и пришли, — сообщила Мэлли, когда ребята подошли к симпатичному двухэтажному домику, на крыше которого красовался большой флюгер в виде серебристой бабочки.

— Твой дом не перепутаешь с другими, — кивнул Майк на флюгер.

— Это мамина идея, — улыбнулась Мэлли и добавила: — Хорошо, что не перепутаешь. Теперь вы точно не забудете сюда дорогу.

Она повернулась к Майку, и он снова подумал о том, что она необычайно красива. Теплый весенний ветер растрепал кудряшки ее волос, а солнце, выскользнувшее из-за туч, покрыло локоны золотой пылью. На щеках трепетал легкий румянец, а карие глаза блестели, словно кто-то зажег в них по маленькому фонарику.

Но особенно Майка восхищало то солнечно-золотое тепло, которое излучала улыбка Мэлли. И сейчас ему так хотелось думать, что эту безбрежную и ласковую улыбку Мэлли Нэшвуд дарит только ему. Что вокруг больше нет никого и ничего, кроме маленького солнца ее улыбки, кроме света ее глаз, кроме расплескавшейся во все стороны нежности, которую Майк испытывал к ней.

Он мог бы сказать ей что-нибудь, чтобы оправдать свое затянувшееся молчание, но все слова казались ужасно глупыми. Все слова, все мысли меркли на фоне этого неба, на котором солнце неистово боролось с темными тучами, на фоне серой сетки ветвей, натянутых, словно для того, чтобы небо не рухнуло на голову Майку. На фоне этой золотой и теплой улыбки, от которой Майку и впрямь начинало казаться, что небо падает на его сумасшедшую голову.