Чужая жизнь

Глава 5

Год назад

Новоман

Алиас

Тамино бродил вдоль окна своего кабинета пытаясь понять то, что увидел на станции «Астрея». Он прилетел за своей женой, которая встречалась на станции со своим любовником, так как терпение у Алиаса лопнуло. Просто как-то раз вошёл в спальню детей, уложил сначала дочь, затем сына и осознал, что так больше продолжаться не может.

Дети с каждым днём становились всё взрослее и понятливее. Дом был полон манаукцев, но дети постоянно чувствовали себя одинокими. Им не хватало внимания отца и любви матери. Тамино осознал, что в Берте нет любви. Она любила только себя. Не детей, не его, а только себя и деньги.

Проследить, где пропадает жена, он мог легко, но не хотел. Ему и так стало всё понятно. Любовь в нём не угасала. Он влюбился в яркую блондинку, как только увидел. Янарат отговаривал, но Алиас не мог насмотреться на стройную дерзкую и раскованную Берту, которая сама к нему подошла и пригласила на танец.

Может, виноват менталитет, может, вбитые с детства правила. Он сам не понял, как угодил в цепкие коготки маленькой бестии. Она вскружила ему голову, и он, проживший на Новомане холостяком всего два года, вновь оказался во власти женщины. Пусть законы были иными, и женщина должна была подчиняться мужчине в новом для альбиносов мире, но этот же закон и привязывал мужчин к избранницам, обязав содержать их, оберегать, пока она сама не захочет разорвать узы брака.

А Берта о разводе не помышляла. Она жила на полную катушку, пренебрегая своими обязанностями, как жены, так и матери. Притворялась прилежной женой на людях, на раутах. Искала знакомства с высокопоставленными гостями, и больше её привлекали унжирцы. Хотя кого свободные мыслители не привлекали? Берте нравилась светская жизнь, но и ночная её манила не меньше. У неё было много знакомых, и вскоре раскрылась истинная личина яркой блондинки. Её все знали как хищницу, которая рыскала в поисках сплетен и тайн, передавая их потом таким же, как она, товаркам. Она знала о личных жизнях самых важных персон, но и свою не скрывала.

Она изменяла Алиасу, и он знал это. Это был не один мужчина, а каждый раз новый. Берта перелетала от одного к другому, ища что-то, ведомое лишь ей. Она не раз предлагала манаукцу секс втроём, но получала строгий отказ. Алиас наказывал её, запирал дома, но долго не мог выдержать стенаний и истерики жены и отпускал её. Он знал, к кому она улетала, и не мог ничего с этим сделать, так как вызвать на поединок того, с кем спит твоя жена, — это плевок в самого себя! Алиас терпел, раненым зверем бродил по кабинету, ища выход. И вот, наконец, это случилось.

Замерев напротив окна, он воззрился в ночную мглу, туда, где бушевало море. Он видел знак судьбы в мимолетной встрече с незнакомкой. Девушка была полной противоположностью жены, а точнее, словно другая Берта, такая, какой она должна быть.

Прикрыв глаза, Алиас вспоминал, как она выглядела. Немытые волосы, убранные в пучок. Тёмные круги под глазами от недосыпа. Рассеянный взгляд, полный отчаяния. Бледные губы с красными следами от зубов. Девушка нервничала и не замечала, что искусала их практически до крови. Ей были нужны деньги: то, чего у Алиаса было много. А ему нужна была жена. Кроткая, скромная, такая, какой он себе когда-то представлял Берту.

Любовь в груди сжалась в комок после разговора с женой. Берта даже не скрывала, что она опять изменяла ему. Наконец она перестала лгать, придумывая истории про подруг, таких же грязных, как и она сама. Осмелилась усмехнуться ему в лицо, обозвать модифицированным уродом. Слишком много было в её крови алкоголя, который придавал ей смелости. Она обвиняла его в том, что не способен её удовлетворить как мужчина. Он, кого растили именно для этих целей — удовлетворять любое эротическое желание женщины, предугадывать и дарить наслаждение. Он, кого растили рабом для самых привередливых и вздорных женщин — госпож Шиянары.

Алиас вспылил и обрушил шкаф с её нарядами, рвал ненужные тряпки, рычал, уничтожая всё, что так было дорого Берте, а затем устроил пожар, сжигая испорченные вещи на глазах испуганной жены. Впервые она взглянула на него так, в страхе прижимаясь к стене спальни, стоя на их брачном ложе.

Алиас открыл глаза и вернулся к столу. Он стал искать ту, которая улетела со станции «Астрея» раньше них. Её звали Кэйт Гофман, единокровная сестра Берты, о которой та так и не упомянула ни разу. А ведь он проверял её по требованию янарата. (Кошира бесила мысль о скорой свадьбе Тамино.) Правда, только то, что выдавала ему Берта. По документам она была сиротой, графа «Родственники» личной карты в интернате оказалась пуста, и Алиас успокоился, поверив своей возлюбленной.

Мажордом оповестил, что пожар потушен, и сейчас он приступает к уборке, поэтому осведомился, нужен ли он Алиасу ближайшие пару часов.

Тот ответил, что и сам будет занят. Он с жадностью читал строки о Кэйт, рассматривая её фотографии. Кого нужно было винить в том, что он не захотел сам поискать сведения о родственниках жены? Даже мысли не возникло узнать, кто её родители. А ведь сестра Берты нуждалась не столько в деньгах, сколько в покровителе.

Оторвав взгляд от названия рейса, которым девушка улетела со станции «Астрея», Алиас взглянул на школьную фотографию, где две сестры были разными до неузнаваемости. Печальный взгляд Кэйт приковывал к себе внимание манаукца, а вот тяжелый и злой Берты отталкивал.

— Ангел и демон, — тихо шепнул Тамино, понимая, что ему достался демон.

Но внутри каждого манаукца жил не просто демон, а сама тьма, которая растекалась по венам с каждым ударом сердца.

Модифицированные не просто так зовутся агрессивными и страшными убийцами. Воины, которые чтут доблесть и отвагу, они выжили в аду, закаляясь и усмиряя тьму, поселившуюся в их телах. Манаукцев боялись все другие расы, даже сами создатели, которые на свой страх и риск помогли выжить бывшим землянам, программируя их, совершенствуя.

Но даже среди обычных манаукцев альбиносы считались самыми опасными. Никто не знал равных им по силе, никто не знал, как противостоять их бешенству. Единицы осмелятся выйти на поединок против альбиноса. И только женщина способна покорить его, сделать послушным своей воле. Только они способны убить манаукца, ранив в самое сердце.

В дверь постучались, а затем в кабинет вошла Берта. Она была в чёрном коротком халате. Шла, покачивая бёдрами. Алиас следил за ней взглядом, закрывая все странички, которые до этого с таким любопытством рассматривал. Пояс халата упал на пол, чёрная ткань, любовно поглаживая плечи, соскользнула вниз, являя взору манаукца чёрный кожаный костюм. Ошейник, цепочка от которого спускалась до пояса, обнажённые груди стягивали кожаные полоски, чёрные чулки и ажурные маленькие трусики, практически не скрывающие бритый лобок.

Когда-то Алиаса это заводило. Когда-то…

— Уходи, — приказал он, с ленцой окидывая взглядом тело Берты.

Одна мысль, что несколько часов назад её кто-то имел, приводила в бешенство.

— Дорогой, — жалобно протянула Берта, смело приближаясь к мужу, — твоя киска хочет ласки.

Алиас склонил голову набок, насмешливо глядя на жену. Несколько минут назад она его боялась, а сейчас хотела. Он знал этот блеск её глаз, этот решительный настрой. Она хотела его, и пришла сама, в попытке отработать прощение, не испытывая при этом ни грамма стыда или раскаяния. Алиас встал, вытащил ремень из брюк и, играя им, подошёл к ней.

— Хочешь поиграть? — спросил он, мечтая так сжать её тонкую шею, чтобы стереть пошлую улыбку с её лица.

Схватив за цепочку, приподнял Берту над полом, видя, как страх вновь отражается в её карих глазах. У мужчины не было желания делать ей больно, но она сама выбрала правила игры, совершенно не понимая, что ставит себя в уязвимое положение.

Алиас развернул жену к себе спиной и стянул ей руки ремнём. Усадил в своё кресло, повернул к ней монитор и включил видеозапись всех собранных им свидетельств измен жены. Алиас поставил на повтор запись, а сам достал верёвку, которой не раз пользовался, развлекаясь с женой. Только в этот раз он просто привязал ошеломлённую Берту к креслу.

Видео повторилось несколько раз, а Алиас слушал краем уха стоны жены на экране и тяжелое дыхание Берты, привязанной к креслу. Она не понимала, что от неё хотел Тамино. А он и сам не знал, чего. Наверное, слов раскаяния, может, оправдания. Хоть чего-нибудь, чтобы ему было проще принять её измены. Но она молчала, глядя краем глаза на экран, следила за стоящей возле окна фигурой мужа.

— Дорогой, я хочу тебя, — капризно позвала его Берта.

А Алиас видел перед внутренним взором другую, которая, мазнув по нему взглядом, уходила по коридору станции. Светлый джемпер, протёртые джинсы. Он хотел, чтобы сейчас она была в этой комнате за его спиной. Алиас прикрыл глаза и обернулся, открыл глаза и увидел то, от чего выворачивало душу. На экране Берта стонала под синеволосым унжирцем, зовя того по имени. Сколько бы раз ни просматривал он это видео, манаукец так и не смог найти того, кому именно Берта переправила данные, которые выкрала, когда он уснул после очередной такой вот игры, привязанный к кровати.

Информация всплыла, и очень скоро, подпортив репутацию Алиаса. Он не смог оправдаться перед янаратом, который чуть не потерял очень выгодную партию оружия на основе манны. Только чудо, а точнее бдительность службы безопасности, спасли манаукцев от позора. Тамино стал искать предателя и нашёл у себя под носом. Алиас бросил взгляд на экран, на свою похотливую жену и решился.

Берта звала его всю ночь, требуя развязать, но Алиас даже головы не поворачивал. Кипя от злости, он просчитывал план. Отчаянный и, в то же время, единственно возможный для него вариант. Он завязал Берте глаза, отодвигая кресло от стола. Он долго искал в галактической сети карты, сопоставлял данные. Он пил коньяк, бродил около беснующейся Берты, которая поняла, что это не игра.

Он давал ей последний шанс, хотя его у неё и не было. Он поливал её грязный рот коньяком. Она глотала напиток, но продолжала кричать, ругаясь и посылая на него проклятия. Под утро он развязал её. Берта влепила ему пощёчину, пнула в колено и, психанув, ушла, прихватив с пола халат. Он знал, что она ушла не в спальню, которую слуги привели в относительный порядок. Взяв сумочку, которая как обычно была брошена в гостиной на журнальном столике, Берта вышла из дома.

Алиас тяжело вздохнул и разбил бутылку с недопитым коньяком о дверь, глухо застонав. Она сделала свой выбор, а он сделал свой.

Кэйт

Я держала голову Алиаса за волосы, заглядывая в его практически чёрные от желания глаза. Мы замерли, пылая желанием. Я боялась моргнуть. Он медленно встал. Я тоже. Разницу в росте компенсировал мокрый от воды диван. Кто из нас потянулся первым? Наверное, я. Кто первым поцеловал? Я. Но Алиас перехватил инициативу, увлекая своим языком в розовый мир. Я прижималась к его груди, обняв руками крепкую шею, как сумасшедшая пила мёд с его губ. Его руки блуждали по бёдрам, сжимали ягодицы. Горячая плоть тёрлась о живот, дразня, разжигая меня всё больше. Чёртов извращенец! От его губ я пьянела, теряла голову, стыд и скромность. Я теряла себя, полностью отдаваясь во власть его рук, губ, языка. Алиас первым разорвал поцелуй. Тяжело дыша, я висела на нём, спрятав лицо на его груди.

— В спальню? — хрипло спросил Алиас, а я покачала головой и поняла, что пора бежать. Куда угодно, но если останусь, то мы опять будем делать глупости!

Я отстранилась, подняла с пола платье, с трудом его надела и ушла из кабинета, втайне надеясь, что он меня остановит. Ждала его окрика или вопроса. Да хоть чего, но я, к своему позору, этого ждала!

А он промолчал. Дал сбежать, не оглядываясь. Я пришла в спальню, в ванной комнате забралась под душ, то и дело прислушиваясь в надежде, что он придёт ко мне. Но он и этого не сделал, а я почувствовала себя совсем гадко. На что я надеялась? На продолжение? Я готова ему была простить измывательства за какой-то поцелуй? Я готова… Да, я всё готова была ему простить ради продолжения, но и сама же отказалась. Гордость спорила с телом, которое распалили ласки Алиаса. Задавив в себе истерику, решительно вышла в спальню и оделась. В этот раз наряд пришлось выбирать с длинными рукавами, чтобы прикрыть следы от верёвки. Белая рубашка и строгие брюки. Под воротничок завязала коричневый в тон брюк платок, чтобы скрыть засосы.

Вошла в комнату к Эльзе, и тут же меня сбил с ног маленький ураган. Я даже ахнуть не успела. Медленно выдохнула, прикрыв глаза. Боль была адская, так как я упала ягодицами на порог, а он хоть и маленький, но железный. Пугать ребёнка я не могла. Рядом запричитала Наята, помогая встать. Я открыла глаза, заметила, как напугана Эльза, которая стояла, прижавшись к стене и спрятав руки за спиной. Генри медленно придвигался к сестрёнке. А я, медленно дыша, погладила ноющие ягодицы. Сколько сил у Эльзы? Да она сильнее взрослой женщины!

— Как вы, шия Тамино? — обеспокоенно спрашивала меня шия Гонер, а я недоумённо на неё смотрела. Может у меня что-то в голове встряхнулось? Почему она так официальна со мной?

— Наята, мы же вроде перешли на «ты», — шёпотом напомнила ей.

— Ой, простите, испугалась, когда вы упали. Мне же ши Тамино всё объяснил вчера вечером, что это временно.

— Что временно? — совсем потеряла ход мыслей Наяты.

— Ну болезнь ваша. Он сказал, что это временно, что скоро вы всё вспомните.

Я не нашлась с ответом. С трудом дошла до мягкого кресла и села в него, слабо улыбаясь детям, поманила их рукой, а сама обратилась к няне:

— Вы же вроде вчера мне поверили, что я сестра Берты, а не она. Я не теряла память, просто кто-то стёр мои данные.

Наята затравленно взглянула на меня, потом на закрытую дверь, на пороге которой я недавно сидела, чуть не воя от боли.

— Простите, но ши Тамино сказал, что не стоит вам подыгрывать. Вы должны вспомнить, чтобы вы шия Тамино, а если я поддержу вашу идею, что вы сестра…

— Поняла, — устало остановила я Наяту.

Алиас отбил у меня желание заводить друзей среди слуг. Никто мне не верит после разговора с ним. Никто. Это было больно. Я же думала, что наконец-то нашла единомышленника, сообщника, да и подругу. Но, видимо, всё это мне только показалось. Наята была верна Алиасу, а я для неё потерявшая память Берта.

— Тётя Кэйт, больно? — тихо спросил Генри.

Я покачала головой. Боль не прошла, но зачем об этом говорить ребёнку. Я протянула к нему руки, и он смело подошёл. И позволил усадить себя на колени. Эльза робко приблизилась. Я усадила её на другое колено.

— Зайка ты, Эльза. Прыгаешь как зайка! С ног аж меня сбила! — решила подшутить над девочкой, и она понуро кивнула головой.

— Это она от избытка чувств. Вы долго разговаривали с ши Тамино, она соскучилась.

— Я тоже соскучилась по тебе, Эльза. Только ты такая сильная! Ух! — с улыбкой произнесла.

— Я тоже сильный! — звонко заявил Генри и сжал руку, показывая бицепсы. Потрогала тонкую детскую руку и перекинулась с Наятой понимающими взглядами. Я поджала губы, впечатлённая тугими мышцами, которые очень скоро разовьются.

Я провела с детьми несколько часов, успокаиваясь душой. Я забыла, что хотела заняться расследованием. Махнула рукой, решив, что, когда они уснут, смогу поработать немного, а пока стоит провести время с большей пользой. Генри меня упорно называл тетя Кэйт, а Эльза — мамой. Порой они ругались, пытаясь доказать друг другу свою правоту. Я была благодарна племяннику, который единственный верил мне. Он пару раз меня гладил по волосам, когда я, склоняясь с Эльзой над планшетом, рисовала зайчиков. Я удивлённо поднимала голову и окуналась во внимательный взгляд детских глаз.

Я гладила его по щеке, улыбалась и звала присоединиться. Наята собирала игрушки, так как время подходило к ужину. Я с замиранием сердца ждала, когда нас позовут. Мажордом пришёл, когда мы увлеклись рисованием: все вчетвером рисовали облака, но у каждого они были разные. Мои — голубые, у Наяты — фиолетовые. Эльза говорила, что розовые — это облака из конфет, а Генри рисовал чёрным.

— Ши Тамино ждёт вас к ужину в столовой, — произнёс Селан. Дети побросали карандаши и рванули в коридор, а мы с Наятой стали собирать планшеты и карандаши. Неожиданно женщина схватила меня за руку и отодвинула рукав, открывая красный след от верёвки. Я не успела отобрать руку, напоролась на её испуганный взгляд и услышала очень тихое:

— Он вас бьёт?! — ахнула она, а затем затараторила, поглядывая на закрытую дверь. — Пожалуйтесь шие Шияна или шие Махтан. Я знала, что он сошёл с ума от горя, когда вы сбежали, но бить! Вам помогут! Не оставляйте это так.

Она забрала из моих рук карандаши, а я, поблагодарив её, вышла в открывшуюся передо мной дверь. Почему она испугалась? Неужели Алиас лгал и всё-таки бил Берту? Может, я зря бесстрашно ругаюсь с ним? Хотя нет. У меня есть с чем сравнивать. Он не выглядел тем, кто поднимает руку на женщину, а следы от верёвок… Как их объяснить женщине? Спускаясь по лестнице, неосознанно тёрла запястье. Так и вошла в столовую, поглядывая на Алиаса. От его внимательного взгляда не укрылось моё состояние. Он встал, приблизился и бесцеремонно отодвинул рукав, цепко оглядывая повреждённую кожу.

— Прости, — тихо шепнул и поцеловал, легко пробегаясь языком. Я задрожала от приятной волны, глядя на алые губы. — Больно?

Я покачала головой, пряча под ткань рубашки красный и теперь чуть влажный след. Алиас легко приподнял пальцем моё лицо за подбородок, с улыбкой заглядывая в глаза.

— Ты прекрасна. Я тебе сегодня это говорил?

Это было похоже на насмешку, но сказано с такой нежностью, что я не знала, как правильно реагировать. И послать неприлично, и промолчать нельзя.

Я вспыхнула от воспоминаний. Он ведь нарочно это спросил, чтобы меня подразнить.

— И не раз, — напомнила ему, желая забыть, где и при каких обстоятельствах он это делал.

— Ты злишься? — приподнялись в удивлении белые брови манаукца.

— И есть за что! — рявкнула и обошла его, подходя к столу.

Он помог сесть, галантно пододвигая стул. Дети внимательно следили за обменом любезностями между нами. Алиас погладил мои плечи, затем вернулся на своё место и, приступив к ужину, стал расспрашивать детей, чему они научились сегодня. Я слушала детский лепет, ела варёные овощи с рыбой, поглядывая на Алиаса. Он не играл в доброго отца, он был им. Внимательно слушал своих детей, отвечал им. Мне тоже пришлось ответить на пару вопросов Тамино, особенно когда он узнал, что Эльза меня уронила. Я заверила, что всё хорошо.

Но, видимо, не очень твёрдо это сказала, так как Алиас долго ещё молчаливо меня рассматривал, пока Генри не позвал его. Я перевела дыхание. Сама себе была противна. Я хотела его, я думала о нём, я считала его уже своим. Но сестра! Чёрт! Нужно найти Берту, пока окончательно и бесповоротно в него не влюбилась!

— Ты паспорт забыла в кабинете, — неожиданно произнёс Тамино.

Намекнул, чтобы я пришла за ним? Я опустила взор, рассматривая белый кусок варёной рыбы. Словно на разговор пригласил. Я передёрнула плечами от неприятного ощущения, как директор вызвал, чтобы сказать, что я уволена. Такое было не раз и не два, но каждый раз я боялась.

После ужина Эльза позвала с собой, а Алиас пошёл с Генри. Я помогла девочке принять ванну, в полной мере почувствовав себя матерью. Старалась осторожно намыливать волосы, чтобы в глаза не попала пена. Ребёнок веселился, пуская мыльные пузыри с помощью игрушки. Я смеялась наравне с Эльзой, глядя как розовый мрамор темнеет идеальными кругами от лопающихся пузырей.

Беспредел пришлось заканчивать, когда вода в ванной стала остывать. Эльза светилась от счастья и чистоты. Я причесала мокрые волосы, просушила феном, чтобы не простудилась.

Пижамка с рюшками и смешными мишками была тёплой. Надела Эльзе и носочки. Я с щемящим чувством в сердце уложила её в кровать, села читать сказку, и вскоре ребёнок уже спал. Поправив одеяло, я вышла из спальни, приоткрыла дверь в комнату Генри. Тот тоже уже спал, поэтому я закрыла дверь и ушла в библиотеку.

Комната со стеллажами встретила меня тишиной. Она была в полном моём распоряжении, и я уже привычно села в кресло, чуть кривясь от синяка на ягодицах. Но сиденье было мягким, и вскоре я уже не чувствовала неудобств. Включила компьютер, развернула виртуальную панель к себе лицом, поднимая над столешницей, сама откинулась на спинку кресла. Первым делом создала новую страничку и написала от своего имени Элле. Мы с ней хорошо дружили, пока Берта не насолила ей. Да и я так и не доучилась после изнасилования. Бросила школу, интернат, забрала документы и сбежала. Возраст позволял мне это сделать, и я не нашла лучшего выхода.

Элла ответила почти сразу, обозвав меня шлюхой очередной раз. Она думала, что это Берта решила окольными путями достать её окончательно, и удалила меня в спам. Так же было и с другими одноклассниками: они все твердили мне, что я Берта, ни словом не упомянув обо мне, как о Кэйт. У меня началась откровенная паника. Чтобы успокоиться, решила выискать информацию о Тамино. Я же практически ничего о нём не знаю.

В библиотеку заглянул вездесущий Селан и предложил мне чаю, а я кивнула, застигнутая врасплох. Хотя в принципе ничего плохого не делала, но чувствовала себя нашкодившим ребёнком.

Алиас был родом с планеты Шиянар, первая планета системы Манаук. Именно туда началось переселение колонистов-землян. На планете царил матриархат, главой была шиямата Шияна. Тамино появился на Новомане через несколько лет после освоения новой планеты манаукцами и сразу показал себя крутым воротилой. Он отличался деловой хваткой и безупречной интуицией. Алиас стал акулой бизнеса на рынке вооружений. Он открыл лаборатории по разработке новейшего оружия на основе манны. За короткий срок стал видным человеком, очень влиятельным и баснословно богатым. Именно поэтому на него нацелилась Берта. Их историю любви в хрониках описывали как историю о Золушке. Никому не известная землянка в один миг завоевала сердце завидного жениха, который за два года даже любовницы не завёл, как писалось в статьях. Я хмыкнула: если он сбежал от женщин, то странно, что так мало на свободе погулял. Но, видимо, возраст — решил остепениться и обзавестись семьей. Ему тогда было только тридцать шесть. А сейчас… Я прикинула: навскидку получалось сорок один, а мне тридцать. Разница в возрасте была внушительная, хотя он не выглядел на свои лета.

Читая статьи, понимала, что он не только богатый, но и умный. Им восхищались, на него полагались, делали ставки, что с его помощью Новоман быстро станет сильной планетой.

Я тоже прониклась и была солидарна с автором статей. В Алиасе чувствовались сила и власть. Не представляю, как такой мужчина жил в подчинении женщины. Оставалось только удивляться, хотя его взгляд, которым он меня одарил в кабинете, был настолько волнительным. Он был обезоруживающим, властным, манящим. Он смотрел на меня как на богиню, не иначе. И если бы я сказала тогда да, то…

— Чёрт! — вырвалось у меня, а между ног всё опять стянуло от порочных мыслей. Да что ж такое? Словно с цепи сорвалась. Одна мысль о нём — и я готова пойти и наброситься на него, отдаться, как продажная девка!

Звук сообщения отвлёк меня от самобичевания. Ответ был от последней не ответившей мне одноклассницы, она так же, как и остальные, обозвала меня шлюхой, даже текст не отличался разнообразием. Опять не писать, не звонить и забыть, что вообще учились вместе.

— Да что происходит? — потрясённо спросила я вслух у аватарки своей бывшей одноклассницы. — Что происходит?

Решила написать учителям. Они-то должны помнить меня. Но и тут меня ожидал полный крах. Учителей интерната, где мы с сестрой воспитывались, было сложно найти из-за странной программы защиты воспитателей. Все данные были скрыты, но одного учителя, по истории, мне удалось разыскать. Господин Бюкер хорошо ко мне относился и, наверное, не забыл меня. Набрав сообщение, поздоровалась и решила сообщить, что появилась идея собрать одноклассников. Встреча выпускников — нормальная идея. Все встречаются, даже интернатовские. Надеюсь, что Алиас, если учитель согласится, выделит мне денег, хоть немного, чтобы хотя бы соком напоить и печенье купить.

Ответ меня убил. Это была последняя капля. Он долго пытался вспомнить мой выпуск и, как и другие, помнил только Берту. Я же до выпуска не доучилась, и что уж там вытворила сестрица — непонятно, но, видимо, это и стёрло воспоминания обо мне. Учитель вежливо напомнил мне о том, что из-за меня, а точнее из-за Берты, его чуть не уволили, и теперь у него нет желания со мной общаться.

Я разозлилась и стала искать информацию об интернате. Ведь должно же быть хоть что-то обо мне, я же училась! Должны же быть списки воспитанников! Но вспомнила, что доктор Трона запрашивал их. И мне прислали тот же ответ — воспитанница по фамилии Гофман была лишь Берта.

Стала искать родную тётку, но она оказалась не зарегистрирована на сайтах. Или я фамилию не помню.

Дверь скрипнула, когда я от отчаяния готова была биться головой в стекло окна. Ночь была чёрной, на небе только звёзды, и те еле виднелись из-за подсветки особняка.

— Дорогая, ты спать будешь? — услышала я голос Алиаса.

Обернулась, глядя на него, идущего ко мне в одних шёлковых тёмно-серых брюках. Он принёс поднос, на котором стояли чайник, две чашки и вазочка со сладостями. Посуда не брякала от мягкой походки манаукца. Он поставил поднос на стол, не отрывая глаз от меня. Спать? Какое спать, когда не знаешь, почему в системе тебя нет. Покачала головой и отвернулась.

— Что случилось? — не собирался оставлять меня муж моей сестры.

Муж моей сестры, я повторяла это в голове раз за разом, чтобы придать себе силы. Я смотрела на своё отражение в окне и видела, как неумолимо на меня надвигается альбинос. Его белые волосы блестели в свете ламп, лицо было тёмным овалом, и, казалось мне, есть в этом что-то пугающее и возбуждающее до дрожи в коленках.

— Кэйт, что случилось? Ты собралась объявить мне бойкот? — чуть насмешливо шепнул манаукец.

Я покачала головой, с трудом сглатывая вставший в горле ком. Алиас прижался ко мне со спины, не обнимая, а зарываясь носом в волосы.

— А я жду тебя, скучаю. А ты ни в кабинет не пришла, ни в спальню, — продолжал он, приятно обжигая своим дыханием. Я смотрела на его отражение, он тоже смотрел в окно.

Я слушала его дыхание, напоминая себе, что он старше меня, у него опыта больше, я не справлюсь с ним, зубы только обломаю. Нужно было менять тактику. Доказать не получалось, что я Кэйт. Абсолютно ничего не могла найти. Выставляю себя только в плохом свете.

— Хочу слетать в гости к тётке, — тихо шепнула, но он меня услышал.

Замер, задержав дыхание. Я ждала его вопросы, но манаукец молчал. Я чуть помедлила, понимая, что ему требуется объяснение. Просто так он не отпустит, приревнует. Опять глупостей наплетёт.

— Хочу побывать в родительском жилблоке. Давай слетаем? И детей возьмём. Им будет полезно…

— Нет, — остановил меня манаукец, а я, прикрыв глаза, закусила губу. Так и знала, что он откажет, но следующие слова Алиаса повергли меня в шок. — Дети останутся дома. Здесь они в безопасности.

Я обернулась, хмуря брови.

— Им что, угрожает опасность? — удивилась я.

Алиас провёл пальцем по моей щеке, внимательно заглядывая в глаза, практически в самую душу.

— Конечно. Они же наши дети. Ради них я готов отдать что угодно, кроме тебя, любимая. Да и мать охотится за Эльзой.

Я совершенно растерялась, и беспокойство стало меня снедать.

— Зачем ей Эльза?

Алиас провёл пальцем по моим губам, слегка надавливая на них.

— Она девочка, полукровка, продолжательница рода. Она сможет родить сильное потомство. Ей светит грандиозное будущее. Шиямата и моя мать — лучшие подруги, и они хотят нашу дочурку сделать такой же, как они — властительницей Шиянара, подругой наследной янары. А я не желаю такой участи дочери. Пусть растёт нормальной, такой же, как ты, ласковой и доброй.

Я моргнула, осознавая, что не всё так просто, как мне казалось. Про мать Алиаса я ничего не читала. Получается, он не из простых манаукцев. И чувство своей ущербности стало нестерпимым. Мне никогда не стать даже близко такой же, как он. Я не дотягиваю до его уровня.

— Позвонишь ей? — тихо спросил Алиас, помешав мне себя жалеть.

— Нет, сюрприз будет, — ответила, не желая признаваться, что не знаю, как ей позвонить, просто не знаю. — Да и не с чего звонить мне, — решила уколоть его.

— Пришла бы в кабинет и получила бы комфон вместе с паспортом, — возразил Алиас.

Я из последних сил пыталась держаться от него подальше. Стоять так близко и не касаться его становилось всё сложнее. Слова не помогали. Он упорно верил, что я его жена. И я была неспособна разуверить его в обратном. Он ласкал меня лёгкими касаниями пальцев, жарким взглядом. Я разглядывала его ключицы, боясь поднять глаза.

Его палец сместился на подбородок и легко приподнял моё лицо. Я чуть оттолкнула его рукой и отскочила в сторону. Тело била мелкая дрожь. Я легко поддавалась искушению по имени Алиас. Он словно знал, как действует на меня. Но я не могла так. Это неприлично, это аморально.

— Алиас, а вас с Бертой кроме секса что-то связывало? — решила я бить по больному. — Я ищу в её записях хоть какое-то упоминание обо мне, но знаешь, что странно? И о тебе практически ничего нет. Словно и тебя в её жизни не существовало. Или она стирала сообщения о тебе.

Я ретировалась к столу и села в кресло, взяла позолоченную чашку за изогнутую ручку. Чай давно остыл и был чуть тёплым. Я выпила его практически залпом.

Алиас постоял напротив меня, затем молча покинул библиотеку. Я опустошённо выдохнула, поставила чашку на поднос и откинулась в кресле. Может, зря я так грубо с ним. Только его мания зацеловать и затискать меня при каждом удобном случае нервировала. Я стала такой же, как он, одного взгляда хватало, чтобы оказаться с ним в одной постели. Я в жизни не чувствовала ничего подобного. Мы же знакомы пару дней, а ощущение, что несколько лет. Он так легко со мной общается.

Набрала в поисковой строке «манаукцы», желая побольше о них узнать, но ничего толком не вышло, кроме новостей. Взгляд зацепился за женский форум с громким названием «Как не залететь от манаукца».

Это был вопрос одной землянки. Рука сама потянулась и нажала на строчку. Меня выкинуло на сайт, а глаза с жадностью поглощали информацию. Тревогу подняла одна девушка, которая залетела от манаукца, и он её забрал на Новоман, заставляет выйти замуж, или принять покровительство, так как та не хочет обременять себя узами брака. Все в один голос заверяли ее, что чип нужно обновлять было вовремя, но девушка отвечала, что чип был исправным и легальным, но он не сработал. Паника зашевелилась у меня внутри. Некий врач-гинеколог унжирских кровей выступил с официальным объявлением, что чипы работают, но дают погрешность в один процент. Так что девушке просто не повезло. Ниже посыпались возмущённые реплики, что тех, кому не повезло, намного больше, чем один процент. Одна предложила пользоваться по старинке презервативами, как делает она, так как у неё непереносимость на чипы, которые отторгались её организмом. Сообщения датировались годовой давностью. Ниже были благодарные ответы. Презервативы были более эффективны, нежели чипы, правда, уговорить манаукца на латекс было сложно, но возможно.

Меня начало трясти. Я потёрла за ухом место, где был мой чип. Именно в этот момент Алиас вернулся, неся в руках тюбик, в котором я узнала мазь от ушибов и ссадин. Он взглянул на меня и тут же всполошился.

— Кэйт, да что с тобой? — чуть не рявкнул на меня Алиас, затем обернулся на экран, но я успела закрыть форум.

Я не готова была обсуждать эту тему с манаукцем. Только мысль о презервативах не отпускала. Я должна была провериться, может уже поздно ими закупаться. Господи, о чём я думала! Я готовилась заниматься с ним сексом!

Тамино поднял меня с кресла, сам сел в него, а потом и меня усадил себе на колени.

— Дорогая, ты можешь объяснить, что тебя напугало до такой степени, что на тебе лица нет.

Говорил он спокойно, вот только недовольство так и проскальзывало в его голосе.

— Ничего не напугало, — я сама себе не верила, но всё равно настаивала на своём. А манаукец, положив тюбик на стол, нажал две кнопки на клавиатуре, и окно форума вспыхнуло на весь экран. Алиас внимательно читал, то и дело поглядывая на меня.

— Дорогая, мы же вроде убедились, что чип работает. Четыре года сбоев не было. Но если тебе так будет спокойнее, то хорошо, давай перейдём на презервативы, — буднично предложил манаукец, а у меня не только щёки и уши алели, но и, кажется, шея! Я могла только кивнуть.

— А теперь давай займёмся более приятным делом, — заявил Алиас и стал развязывать платок на моей шее.

Я невольно схватилась за шёлковую ткань, настороженно бросила взгляд на расслабленного манаукца. Кажется, он не обиделся на мою реплику о сексе, и его даже нисколько не смутил вопрос о контрацепции. Его совершенно ничего не смущало, тогда почему же я чувствовала себя так ужасно, сгорая со стыда? Алиас потянул за конец платка, и тот выскользнул из моих пальцев.

Тамино улыбнулся, опрокинул меня к себе на грудь, и я оказалась лежащей на нём. Алиас поднял экран чуть выше и набрал в поисковой строке название ювелирного магазина.

— Выбирай, — через несколько минут приказал он.

Я же во все глаза разглядывала обручальные кольца. На цены старалась не смотреть.

Алиас

После прихода янарата Алиас нервничал и перегнул палку в наказании жены. Это он понял, когда Кэйт не пришла после ужина в кабинет. Он прождал её около часа, затем заглянул в комнату дочки. Эльза спала, а Кэйт не было. Алиас сходил в их спальню, но и там жены не оказалось. Скинув с себя повседневную одежду, надел лишь домашние брюки. Он вызвал по комфону Селана, в обязанности которого входило знать всё и обо всех находящихся в доме. Он и подсказал, где искать Кэйт, а также то, что она ждёт чай.

— Я сам ей принесу, — ответил Алиас.

Он спустился в кухню, вызвав ши Дока, хакера, которого ему выделил сам янарат.

— Ши Тамино, — отозвался тот.

— Жена…

— Да, я знаю, общаемся с ней, — усмехнулся на экране молодой альбинос. — Она уже до учителей добралась. Предлагает организовать встречу выпускников.

— Ответь, что знать её не хочешь, — посоветовал Алиас, успокаиваясь.

— Понял, ши Тамино. Придумаю что-нибудь. И ещё она ищет некую Мари Гофман, я тут глянул, это сестра отца.

— И что с Мари Гофман? — уточнил Алиас, заходя на кухню. Селан кивнул ему, ставя на поднос вазочку со сладостями к чаю.

— Живёт на станции «Луна-13» возле нонарских границ, территория землян, — предупредил Люпер Алиаса. — Опасное место.

— Спасибо, учту, — поблагодарил его Тамино и кивнул Селану, забирая одной рукой поднос.

Идя в библиотеку, Алиас всё раздумывал над тем, что сказал ему янарат. Он пригласил их на званый вечер в столицу Новомана — Яшам. Отказать было нельзя, присутствие обязательное. Янарат хотел поскорее найти тех, кто копал под него. Алиас знал, что давно пора было поймать шпионов, но было страшно за Кэйт. Он мыслями был с ней и поэтому хотел её поцеловать, прижать к себе. Она продолжала сопротивляться, хотя он доказал ей, что бояться нечего. Он умел держать свою страсть в узде, он приручал её к себе постепенно, и отклик уже был. Он видел, как она смотрела на него, как прятала за длинными ресницами своё желание. Румянец постоянно украшал её щёки. Но при этом она продолжала бороться с ним. Упёртая, решительная и совершенно беспомощная.

Она стояла одиноко у окна библиотеки, всё ещё одетая в рубашку и брюки. Алиас получал особенное удовольствие, просто смотря на неё. Она воспламеняла его своим видом. В ней всё было целомудренно прекрасно. Не было пошлости ни во взгляде, ни в движениях. Скромная и смущённая, она попросила слетать к тётке. Алиас не был готов к такому смелому предложению. Но она звала и его с собой. Она всё ещё надеялась доказать ему, что она сестра-близнец Берты. Глупая и наивная. Он готов был обещать ей всё что угодно, лишь бы она была рядом с ним.

Он чертил пальцем линии на скулах её личика, ласкал покусанные губы. Она опять нервничала, не замечая, что ранит себя. Алиас хотел поцеловать красные следы от её зубок, когда услышать неприятный вопрос. Что их связывало с Бертой кроме секса? Да ничего! Только он это поздно понял. Что ничего кроме секса, за который ему приходилось платить, их не связывало. Даже дети, и те были только его, и Берту это устраивало. А он хотел любви, искал её во всех ужимках жены.

Не выдержав, Алиас вышел из библиотеки и рванул в кабинет. Он хотел крушить, ломать, кричать. Влетев к себе, открыл потайную дверь в спортзал, в котором он выплёскивал свою ярость. Комплекс упражнений, помогающий успокоиться и получить разрядку, состоял из шести тренажёров. Сначала на скорость. Алиас лупил ногой по груше, крича от злости на маленькую крошку, которая видела больше, чем следовало. Не было в Берте любви к нему. Она никогда его не любила. Он просто мешок с деньгами. Второе упражнение на силу. Алиас поднимал снаряд, и его руки тряслись от напряжения. Кэйт права. Но он собирался всё исправить с ней. Она уже поддаётся его чарам. Многолетний опыт безошибочно подсказывал Алиасу, что и как в интиме нравится Кэйт. Она ещё не понимает, что ей не сбежать от него.

Сделав наспех последние упражнения, Тамино выровнял дыхание на шестом этапе, сидя в позе лотоса, медитируя на релаксирующем коврике. Когда из мыслей ушла Берта, он наконец понял, о чём спросила Кэйт! Она хотела, чтобы их связывало что-то большее, чем секс. Ей мало иметь детей, ей нужны общие темы для разговоров, общие воспоминания. Он даст ей всё, что она захочет. Абсолютно всё, и даже больше.

Быстро ополоснувшись, Тамино прихватил с собой мазь для Кэйт, вспомнив, как она растирала следы от верёвки после наказания. И нужно было проверить, как она упала. Он не раз предупреждал детей, чтобы не вешались на хрупкую маму, но, видимо, с Эльзой нужно провести ещё одну воспитательную беседу. Девочка росла совершенно избалованной, но, тем не менее, послушной, если чуть повысить голос.

— Всех надо воспитывать: и детей, и их маму. Никто слушаться меня не желает, — с коварной улыбкой на губах тихо сам себе произнёс Алиас, возвращаясь к Кэйт в библиотеку.

Кэйт

Рассматривая обручальные кольца на экране, я думала, как бы отказаться от всей этой затеи.

— Алиас, тебе не кажется, что ты зашёл слишком далеко? Я ведь и правда не Берта. Я знаю, что обещала тебе не говорить этого, но я же не твоя жена, а кольца… — с трудом перевела дыхание, прислушиваясь к мужчине, на котором лежала. — А кольца — это же таинство, это клятвы. Это слишком личное, чтобы так легко выбирать и дарить той, кто не имеет права…

— Дорогая, выбирай кольца, — перебил недовольно Тамино, сам перелистнул страницу и моему взору открылись кольца с камнями.

Они были разные: и яркие, вызывающие, и строгие, утончённые. Я взяла руку Алиаса, решительно рассматривая его кольцо. Оно было простым золотым с продолговатыми камнями белого цвета, возможно бриллиантами. Как только я освободила его руку, он тут же сразу уверенно нашёл своё кольцо в каталоге магазина.

— Вот оно, — произнёс он, увеличивая картинку. Женское парное кольцо красовалось более крупными камнями, чем мужское и совершенно мне не подходило. Я грустно вздохнула, закрывая изображение.

— Некрасиво, — произнесла я, понимая, что сдалась.

Я устала с ним бороться. Он хотел сделать из меня жену и делал. Уныло перелистывала страницы, с обречённостью осознавая, что мне нравится его идея. Да, я хочу себе кольцо. У меня никогда не было возможности выбрать себе абсолютно любое кольцо, без оглядки на цену, именно то, что я хочу, даже если оно дико дорогое и совершенно нескромное.

— Может, это? — предложил Алиас, указывая на перстень с квадратным камнем.

Я покачала головой. Ну куда мне такое. С таким, уборкой не позанимаешься, придётся снимать, а обручальные кольца следует носить, не снимая, как символ принадлежности.

Следующие были из белого золота. Они-то и привлекли моё внимание. Я с большим интересом разглядывала их. Красиво сочеталось белое золото с бриллиантами, одно незаметно переходило в другое. Я повертела изображение то одной пары, то другой.

— Вот смотри, — предложил Алиас, и я присвистнула. Кольца были из двух частей: золото как основа и камень ободком в центре. Внутри гравировка на унжирском.

Я его не знала, поэтому сразу разочаровалась.

— Не то? — уточнил Алиас.

— Не хочу букв. Мало ли что там написано.

— Любовь, — прочитал Алиас. И я расстроилась окончательно.

— И какая между нами любовь? — тихо спросила, а сама готова была разрыдаться.

— Самая настоящая, — строго одёрнул меня Алиас. — Хватит глупости говорить. Не нравится эта надпись, любая другая будет.

— Не хочу вообще ничего! — вспылила в ответ и хотела встать, но манаукец держал крепко.

— Хорошо, без надписей, — не понял он, о чём я говорила. — Смотри, это очень нежное.

Я притихла, хмуро глядя в экран. Кольцо было восхитительным. Тонкий ободок и камни в виде бабочки.

— Нет, — сердито отказалась. — Куда мне такое? Цепляться за всё будет.

— Это? — не унимался Алиас и указал на простое кольцо из белого золота.

Я хотела возразить, но тут заметила его! То, что я хотела. Тоже простенькое, с россыпью бриллиантов и красных камней по ободку. Они словно овивали пару раз кольцо. Пальцем указала на это чудо. Мужское кольцо было широким, и россыпь камней была ярче. Но меня привлекло женское.

— Отлично, — с облегчением произнёс Алиас и, ловко нажимая на кнопки, сделал заказ. — Завтра доставят.

Тамино сразу развеселился, а я всё смотрела на кольцо. Трогала изображение, то увеличивая его, то уменьшая.

— А если оно только тут такое красивое, — вдруг засомневалась я, оглядываясь на Алиаса, для чего приходилось поднимать лицо, — а, может, в реальности оно не такое?

— Подберём тогда другое, — невозмутимо ответил манаукец.

Он взял меня за руку и стал целовать палец, на котором должно быть обручальное кольцо. Меня его ответ не устроил. Я же знала законы, сама не раз продавцом подрабатывала, кое-что да читала.

— Но ведь ювелирные изделия обмену и возврату…

— Кэйт, я сумею обменять, не переживай, — заверил Тамино, заглядывая мне в глаза.

Я моргнула, затем отвела взор. Ну почему он такой? То извращенец, каких свет не видывал, то нежный и ласковый. Я смутилась своего желания свернуться на его груди клубочком и обогреться теплом, которое дарило его тело.

— А теперь давай лечить тебя. Вставай, — приказал он, легонько толкая меня. Я чуть ли не скатилась с него, еле успевая встать на ноги.

Дом четы Махтан

Лёжа на кровати, Линда наблюдала за подозрительно задумчивым Викрамом, который уже полчаса ходил по спальне, держа в руках Лизу, совершенно ни на что не реагируя. А дочка играла его волосами, дрыгала ножками, не желая засыпать. Семилетняя Елизавета очень любила, когда отец сам укладывал её спать после водных процедур.

Линда вздохнула, бросив взгляд на часы. Полдвенадцатого ночи, а никто не спал. Пора было уже привести мужа в чувство.

— Вик, — позвала она любимого.

Тот замер и медленно повернул голову.

— Любимый, может, ты уже отнесёшь Лизу в спальню? Она уже большая девочка и укачивать её на руках не требуется, — напомнила ему Линда, переглядываясь с Елизаветой, которую ничего не смущало. Она любила кататься на руках родителя.

Вик перевёл взгляд на дочь в своих руках, затем на часы и, пообещав жене вскоре вернуться, быстро покинул спальню. Дочка рассмеялась, обнимая отца за шею.

Линда опустила одеяло на колени. Тонкое кружево прикрывало небольшую, но соблазнительную грудь. Бретельку одну приспустила с плеча, поправила волосы, перекинув на одну сторону, и стала ждать мужа. Вик вернулся, как и обещал, быстро, но продолжал о чём-то думать и не обратил на преображения жены никакого внимания. Линда опешила и возмущённо следила, как Вик стал опять мерить спальню шагами.

— Вик, может, ты уже расскажешь, что у тебя стряслось? — Линда хотела добавить словечки пожёстче, так как понимала, что время её не красит, и, возможно, она уже не так желанна для Вика, как раньше, но он муж и просто обязан ублажать свою жену, какая бы старая она ни была.

Махтан сел на кровать и, зарываясь рукой в густые длинные волосы цвета вороньего крыла, начал говорить:

— Я сегодня был у янарата и, понимаешь, одолевают меня сомнения. Словно я что-то упустил.

— Ты? — удивилась Линда. — Любимый, разве ты мог что-то упустить? И в чём, хотелось бы мне знать? — приступила к расспросам Линда, заводясь от одного упоминания красноглазого задиры.

— Он меня спросил про расследование взрыва на шахтах. Помнишь, в прошлом году был случай на Шиянаре?

Линда кивнула.

— Мы же решили, что это янарат матери пакостит, — вспомнила она, а Вик покивал головой.

— Вот именно об этом я и написал президенту. Он же мне и сказал не лезть в это дело. Ему тоже было выгодно приструнить шиямату, да и при эвакуации очень много альбиносов переселилось на Манаук и Новоман. Но, видимо, тут что-то было ещё. Жаль нельзя вскрыть шахту и посмотреть, что внутри.

— Любимый, а на что там смотреть? Там взрыв был. Там всё выгорело. Сам же знаешь.

— Знаю, но сомнения остаются. Я что-то упустил, Линда. Если бы ты только видела его улыбку, — расстроенно шепнул Вик и опустил голову на сцепленные руки.

Линда откинулась на подушку, кривя губы, сложила руки на груди. Она понимала, что уже остыла, и теперь хотела просто спать. И всё из-за янарата!

— Хорошо, любимый, — тихо вздохнула она и взяла свой комфон с тумбочки. Она под недоумённым взглядом мужа набрала номер Тамары и, дождавшись ответа, радостно поздоровалась:

— Привет, подруга, а ну колись, что у вас за праздник намечается? Неужели ты мужу устроила внеплановую любовную прелюдию?

Тамара была сонная и, потирая глаза, прошептала:

— Нет, всё как обычно. И праздников не предвидится. Ты о чём, Линда?

— Твой светится как ясно солнышко. Я думала, что ты ему решилась сделать приятное, — заговорщицки подмигнув, Линда намекнула на то, о чём давно мечтал Кошир, а Тамара из-за своей природной скромности просто не могла себя пересилить.

— Нет, нет, что ты! — воскликнула шия Шияна, когда до неё дошло, о чём шепчет Линда.

— Подозрительно, — задумалась брюнетка, поглядывая на своего мужа, который знаками просил её перестать. Но Линда не собиралась останавливаться на полпути.

— Ты не залетела, случаем? Точно, ты беременна и молчишь об этом лучшей подруге!

— Да нет же, — смутилась Тамара. — Я не беременная. Мне же врач сказал, что всё.

— Ах да, прости. Тогда совершенно не понимаю, чего твой улыбается как кот, нализавшийся сливок, — тут Линда вскрикнула, испуганно открыв рот. — У него любовница! Точно, Томка! Он тебе изменил!

— Что?! — вскричала Тамара, садясь в кровати. — Как это изменил?

— А так! Любовницы — это такое дело, наживное. Ты смотри, Томочка. Гнать этих лохудр нужно поганой метлой. Если проглядишь, то и мужа уведут.

С чувством выполненного долга Линда попрощалась с растревоженной подругой и положила комфон на тумбочку.

— Линда, ты с ума сошла, какая любовница?! — тут же вскричал Викрам, потрясённый подлостью своей любимой. — Да Кошир верен своей жене! И все это знают. Для него дороже Томочки никого нет! Он же даже дочь свою так не любит, как её.

— Ну и что с того, что нет любовницы, — невозмутимо ответила Линда, ехидно улыбаясь. — Подумаешь. Зато какой накал страстей его ждёт дома. И завтра, любовь моя, он улыбаться точно не будет. Поверь мне на слово.

Викрам в восхищении воззрился на жену, которая откинула одеяло, согнула колено и поправила волосы, томно вздыхая.

— Ты страшная женщина, — прошептал Викрам, снимая с себя штаны и нижнее бельё одним движением.

— Всё для тебя, любимый, — проворковала Линда, предвкушая эротический марафон.

— Линда, он же всё равно узнает, кто ему свинью подложил.

— Ну, когда ещё узнает, а пока мы над ним посмеёмся, — возразила Линда, поглядывая на мужа, который снял тунику через голову, играя мышцами.

— Люблю тебя, мой котёнок, — шепнул Викрам, нависая над женой.