Чужая судьба (СИ)

Лучшая помощница для целителя

Если я помогу дорингу, это ведь будет просто невероятно! Вдруг в этой чешуйке скрыто спасение для драконов. Мне очень хотелось спасти малышей, а еще больше хотелось быть полезной Данте, показать ему, как правильно он поступил, взяв меня в помощницы. Пусть в этом не совсем моя заслуга, но ведь судьба тоже задолжала мне. Пусть в моей печальной жизни появится хотя бы лучик света.

Я подошла к Данте и протянула ему драконью чешуйку. Доринг повертел ее в руках, нахмурившись, будто припоминая что-то.

— Амари, что это? — спросил он.

— Думаю, вам лучше знать, светлейший.

— Чешуя дракона… Откуда это у тебя, Амари? — спросил Данте, взвешивая вещицу на ладони.

— Светлейший, эта… вещь может помочь минидраконам?

Доринг не обратил внимания, что я проигнорировала его вопрос. Он встал и принялся ходить из угла в угол, как бывало обычно, когда мужчина о чем-то размышлял.

— Кажется, просто чешуйка, но все же есть нечто необычное…

Данте замер на мгновенье, а потом зачем-то поднес чешуйку к лицу и посмотрел сквозь нее на меня, потом на Кимми, притаившуюся в углу дивана. Подошел ближе, еще ближе…

— Удивительно… — проговорил он. — Знаешь, на что это похоже? На специальные стеклышки, которые маги используют для распознавания разных видов воздействий. А этот артефакт, похоже, настроен конкретно на драконов. Я смотрю на тебя сквозь него, а вижу лишь черноту, будто артефакт не срабатывает… А вот Кимми вижу ярко! Вижу ее ауру во всех подробностях! Я так никогда еще не видел магическим зрением, и это поразительно. Идем!

Мы поспешили в драконье жилище. У Данте, похоже, возникла идея, даже глаза загорелись, а мне оставалось лишь надеяться на лучшее. Больные дракончики лежали на сене, заботливо укрытые мягкой шерстяной тканью. Они уже не дрожали и не стонали, и лишь хриплое дыхание говорило о том, что в них еще теплится жизнь. Данте присел над ними и взглянул на них сквозь чешуйку.

— Я вижу, Амари! Вижу черные всплохи в ауре — последствия проклятья. Нужно попробовать убрать их…

Данте встал посреди загона, зажмурился и прошептал несколько слов. Чешуйка вспыхнула, поднялась в воздух и застыла прямо напротив глаз целителя. Артефакт увеличивался в размерах, расплывался, словно растекался водой, превращаясь в прозрачную мерцающую пленку, которая приблизилась к лицу мужчины и прилипла к его вискам, скрывая глаза.

— Это невероятно, Амари, — проговорил Данте, водя руками перед собой. — Я вижу столько всего… Удивительно…

Он продолжал шептать заклинание, и тела минидраконов окутывало нежно-голубое свечение, сквозь которое струйкой вытекал полупрозрачный темный дым, который впитывался в пленку на глазах Данте. Завершив ритуал, Данте бросился наружу и быстрым шагом направился к лесу. Я побежала вслед за ним, но мы не успели дойти до деревьев, потому что все минидраконы вдруг разом вспорхнули и полетели к нам навстречу. Они словно чувствовали зов драконьего артефакта. Даже Кимми была здесь.

Малыши окружили Данте, усаживаясь в траву. Он шептал заклинание, а драконы сидели, зажмурившись, словно наслаждаясь теплом голубого свечения. Дымок заклубился над головой доринга, который стоял, раскинув руки. дракончики раскачивались в такт напевным словам заклинания. Ритуал длился и длился, а потом, в одну секунду, дым втянулся в мерцающую пленку, и она разлетелась брызгами воды.

Данте стоял с закрытыми глазами и улыбался. Минидраконы поднимались в воздух один за гругим, и каждый из них задевал крылом раскрытую ладонь доринга, будто благодаря его за спасение. Только Кимми не улетела никуда, продолжая сидеть в траве и внимательно следить за нами. Данте покачнулся и повалился назад, а я едва успела его подхватить. Сама опустилась на траву и устроила его голову у себя на коленях. По лицу Данте стекали капли воды, а глаза были воспаленными, красными. Мужчина тяжело дышал, а сердце его бешено колотилось.

— Амари, все получилось, — прошептал он. — Я словно был кем-то другим… Настоящим, сильным магом…

— Давайте, светлейший, пойдемте домой.

Я помогла ему встать, и мы поковыляли в деревню. Данте был очень слаб, и я чувствовала, что сейчас неприятные последствия исцеления неминуемы. Войдя в дом, завела мужчину в свою комнату и уложила на кровать, не обращая внимания на вопросы хозяев. Села рядом с дорингом, взяла его за руку.

— Амари, я справлюсь, — прошептал он. — Ты… Не хочу, что б ты видела меня таким…

— Все хорошо, светлейший, я рядом, — ответила упрямо, обнимая его крепко-крепко.

Судороги начались через секунду. Данте дрожал, стонал от боли. Он обнимал меня в ответ, будто цепляясь за последнюю надежду, будто ища поддержки, отбросив лишнюю гордость. Он не хотел показаться слабым в моих глазах, но принимал помощь, а я искренне хотела облегчить его боль.

— Спасибо… — шептал Данте, постепенно успокаиваясь. — Спасибо тебе…Как хорошо, что ты есть…

Кажется, я задремала, а когда очнулась, обнаружила, что Данте сидит рядом и смотрит на меня, гладя по волосам. Поймав мой взгляд, мужчина отдернул руку.

— Как вы, светлейший?

— Как новенький, — ответил доринг и улыбнулся обычной задорной улыбкой. — Только глаза болят…

Данте взял дорожную сумку, порылся в ней и небольшую баночку.

— Заживляющая мазь, — пояснил он. — Лучше сейчас не тратить магию…

— Я помогу, позвольте, — сказала, поддавшись непонятному порыву.

Взяла у него из рук баночку и открыла. В нос ударил приятный запах трав. Подхватив мазь кончиком пальца, осторожно прикоснулась к воспаленной коже мужчины. Доринг не сводил с меня глаз, а я была так близко, что чувствовала его дыхание.

— Откуда у тебя чешуя дракона, Амари?

— У меня есть кое-какие вещи, оставшийся из прошлой жизни, которую я не помню. Так, безделушки всякие… Я даже не подозревала, что это какой-то магический артефакт.

— А что еще в этой шкатулке?

— Не спрашивайте, светлейший! Мне… тяжело говорить об этом.

Я отвернулась, но Данте перехватил мои руки.

— Ты сама лучшая помощница, Амари, — сказал он, прикоснулся губами к моей щеке и быстро вышел из комнаты.

Минидраконы поправились, и у Шейна осталась лишь одна проблема — отношения с женой. Но, к сожалению, для любви у целителей магического ритуала не существовало, так что мужчина должен был разобраться во всем самостоятельно. А нам с Данте пора было возвращаться в столицу. Кимми прилетела провожать меня. Я обняла дракошу, поцеловала ее и еще раз поблагодарила за помощь, ведь, уверена, она все-все понимала. Долина золотых светлячков осталась позади, и я поняла, что соскучилась по дому. Соскучилась по своим деткам, по Эбби, по нянечке Розе… Но в то же время понимала, что с Данте готова отправиться куда угодно.

Думая обо всем этом, в приют я возвратилась в противоречивых чувствах. Вроде бы радостно с одной стороны, но в то же время чего-то не хватает. Когда я была рядом с дорингом, все остальное в моей жизни будто отходило на второй план, а все мои горести казались не такими уж и серьезными. Я словно попадала в другой мир, интересный и волшебный.

Данте приходил каждый день по вечерам и приглашал меня погулять. Встречи с ним становились едва ли не смыслом моей жизни, что меня очень пугало. Эбби обижалась, что я никуда не хожу с ней, но теперь мне все это стало просто совсем неинтересно. К чему какие-то знакомства с молодыми людьми, когда перед глазами доринг. Все остальные меркли на его фоне. Подруга ругала меня за бесполезную привязанность, предостерегала от чувств, которые вряд ли станут взаимными. Да я и сама осознавала это, но так хотелось хоть просто помечтать, что я нравлюсь Данте.

Через неделю после нашего триумфального возращения, Данте пришел ко мне поздно. Гулять мы не пошли, лишь вышли на крыльцо поговорить. Доринг протянул мне разрисованную коробку. Я с любопытством открыла и обнаружила внутри несколько маленьких пирожных с разными фруктами и разноцветным кремом.

— Ух ты! — восхитилась я. — Это все мне?

— Конечно, девчонки же любят сладкое, — с улыбкой ответил Данте. — Поделишься с подружкой.

Я знала, что такие пирожные делают в городе Сакторин неподалеку от столицы. Сакторинские сладости славились отменным вкусом и стоили дорого, а потому я их могла позволить себе лишь в исключительных случаях. Ходили слухи, что вместе с кондитерами работают маги, которые и помогают делать вкус таким изысканным.

— Спасибо, светлейший, мне очень приятно, — смущенно сказала я, прижимая к себе заветную коробочку.

— Амари, завтра мы с тобой отправляемся в новое путешествие. Правда, недалеко, в Сакторин, от того и подарок такой. Сегодня получил вестника… У управляющего тамошней сети кондитерских и пекарен заболела маленькая дочь. По каким-то причинам родители не хотят обращаться к местным целителям, а потому попросили помощи в столичном ковене.

— Но мы ведь со всем справимся, правда, светлейший?

— Даже не сомневаюсь, Амари, я ведь теперь не один. Я приеду утром, будь готова.

Полночи я не могла уснуть, переполненная эмоциями. Суетилась, собирала вещи, а Эбби наблюдала за мной, поедая пирожные, и вновь читая мне лекцию о вреде привязанности к дорингу. Честно говоря, я ее не слушала. К счастью, мне удалось отвоевать у подруги парочку сакторианских сладостей.

И вот вновь я покидаю столицу в уютном экипаже в компании доринга. Снова повсюду книги, но на этот раз Данте ничего не читает, так как из заявки не ясно, чем же болеет ребенок. Бессонная ночь брала свое, и я чувствовала, что вот-вот усну.

— Амари, я тут нашел кое-что про тот артефакт… драконью чешуйку, — осторожно начал Данте. — Оказывается, эти артефакты древние и очень сильные, но считаются давно утраченными.

Я напряглась, слушая его, отвернулась к окну.

— Это очень интересно и необычно, — продолжил он, следя за моей реакцией.

Видимо, помнил, как я взорвалась в прошлый раз, но хотел поговорить об этом. Оно и понятно, ведь маг должен интересоваться артефактами, к тому же, такими странными… Но я не могла рассказать ему всю правду, да и не хотела признаваться, что по собственной глупости разрушила собственную жизнь. К тому же, неизвестно, как отреагируют на это Стражи. Я вроде бы смирилась с их существованием, да и не видела их давно, но новой встречи старалась избежать любыми путями.

— Я же сказала, что ничего не знаю, — сказала я, даже не пытаясь скрыть раздражение. — Эта вещь просто всегда была со мной, вот и все. И я… не хочу говорить об этом.

Данте вдруг притянул меня к себе, и я с готовностью опустила голову ему на плечо. Очень хотелось спать, а рядом с ним было так тепло и удобно…

— Я все понимаю, Амари, прости, что вмешиваюсь в твою жизнь. Просто ты появилась так неожиданно, такая загадочная, необычная…

Его голос обволакивал, погружал в сладостный сон, где я видела уже совсем другие картины, где Данте обнимал меня вовсе не по-дружески…

Так и проспала всю дорогу, которая оказалась намного короче прошлого путешествия. Санкторин хоть и уступал в размерах столице, но архитектура здесь была такая же богатая и современная. А воздух тут был необычайно… вкусным. Да, по-другому и не скажешь. В городе витал аромат свежей выпечки и еще чего-то столь же приятного.

Жилище заказчиков располагалось на окраине города — роскошный особняк из белого камня, окруженный высоченной посеребренной оградой. Нас вышел встречать сам хозяин всего здешнего сладкого производства — господин Бернард Купер. Он тепло поздоровался с нами, пригласил в дом, где нас встретила его жена — Рэйчел. Женщина выглядела уставшей, заплаканной, с синяками под глазами, будто мало спит.

— Меня зовут Данте Мэйверс, а это моя помощница Амари. Обещаю, мы сделаем все возможное и окажем посильную помощь.

— Я так рада, что ковен откликнулся на нашу просьбу, — проговорила Рэйчел, утирая слезинку платком. — Вы наша единственная надежда.

Хозяева предложили расположиться в уютной просторной гостиной, полной дорогущей антикварной мебели. Я заметила, что в камине горел огонь, несмотря на то, что на улице стоял жаркий летний день. Теперь понятно, почему в доме было так душно. А в сочетании с плотно задернутыми шторами и тусклыми магическими светильниками все это производило угнетающее впечатление. Бернард заметил, как я изумленно осматриваюсь и обмахиваюсь веером, который так предусмотрительно взяла с собой, ожидая жаркую погоду, и поспешил объяснить:

— Мишель… наша дочка… после произошедшего очень мерзнет и плохо переносит дневной свет.

Данте нахмурился, и мне показалось, что он не вполне понимает, симптомы какой болезни описывает мужчина.

— Это случилось две недели назад, — начала рассказ Рэйчел. — Мишель часто гуляет с друзьями тут недалеко, у пруда. Он давно обмелел и зарос, там и воды-то почти нет… Дочка не вернулась к ужину. Я пошла искать ее, спрашивала у ребят, но они в один голос говорили, что весь день играли в другом месте и Мишель даже не видели. Я побежала к пруду и нашла в траве ее туфельку. Мы осмотрели там все вдоль и поперек, но дочь исчезла. Там нельзя утонуть, понимаете? Даже для ребенка слишком мелко… Так продолжалось два дня, и я думала, что с ума сойду. Весь город искал ее, констебли, простые жители… А потом она вернулась, просто постучала в дверь… Я открыла, а на крыльце она — вся грязная, мокрая, в тине какой-то.

Рэйчел отвернулась, закрыв лицо руками. Ее плечи мелко вздрагивали от рыданий.

— Мишель так и не сказала, что с ней случилось, — продолжил Бернард. Она только недавно начала говорить немного, но… она стала очень странной. Мы ее не узнаем…

— Как это, странной? — спросил Данте.

— Она не ходит на улицу, не играет, как другие день, а от яркого света впадает в истерику. Даже не плачет… рычит… Не могу объяснить всего… Целый день сидит в своей комнате, есть перестала. А на днях жена увидела, что она ночью уходит из дома к тому пруду. Мы ее догнали тогда, еле увели обратно домой, пришлось даже успокоительное зелье давать. Признаться, мы все чаще так делаем, чтобы Мишель спала, иначе…

— Я боюсь ее, — прошептал Рэйчел. — Боюсь собственную дочь…

— Что говорят местные целители? — спросил доринг.

— Один даже смотреть ее не стал, — ответил Бернард. — Как услышал обо все, посоветовал Мишель в Дом скорби отвезти, в столицу. Ну мы сразу в ковен обратились, там ведь маги опытные, сильные… Да и не хочется, чтобы слухи по городу пошли. У меня ведь положение, сами понимаете…

— Светлейший, прошу вас, помогите, — взмолилась Рэйчел. — Я не хочу, чтобы моя дочь в Доме скорби оказалась!

Я подалась вперед и взяла женщину за руку, чтоб хоть немного поддержать ее.

— Не плачьте, прошу, мы во всем разберемся, обещаю.

Рэйчел взглянула на меня с такой надеждой, что у меня самой на глаза слезы навернулись.

— Ну что ж, давайте посмотрим на маленькую Мишель, — сказал Данте.