Чужие воспоминания

- Мне кажется, ваше святейшество, - сказал я, - что благословенный Светлым Владыкой должен выглядеть ....эээ....

Я замялся. По счастью, жрец сам угадал мою мысль.

- Богатым? - спросил он.

Я кивнул. Священник засмеялся.

- Да разве в этом дело?

- Ну..., - я посмотрел на небо, а затем показал жрецу на Солнце, - Светлый Владыка же красив!

- Разумеется, - пожал плечами священник, - но разве основная задача Бога выглядеть богатым и роскошным?

- А что же ещё? - удивился я, - люди должны восхищаться великолепием Творца, так говорит городской иерарх.

Жрец скривился, похоже, главный священнослужитель Алиссии был ему неприятен.

- Думаешь, люди чтят Светлого Владыку за красоту? - спросил жрец.

- Мммм.... За красоту, богатство и могущество, ваше святейшество, - сказал я.

- Неужели?! А за тепло?

- Тепло?

- Тепло и свет, кои Светлый Владыка посылает нам со своими лучами, - сказал священник, - каждый, в том числе и Бог, имеет своё предназначение, Творец потому и стал Творцом, что не отвернулся от людей. Что такое золото? Разве стоило бы оно и вязанки дров, если бы светило не обогревало землю?

Очень, очень странный жрец! Он говорил просто невероятные вещи. Впрочем, мне - грех жаловаться. Сегодня я избежал петли на шею только благодаря его чудачеству.

- Ваше святейшество правы, - сказал я, - но мне всё равно непонятно....

Жрец, как-то уж совсем не духовно, фыркнул.

- Говоришь, что я прав, но при этом не понимаешь!

- Вы говорите, что у каждого есть своё предназначение.

- Верно!

- Но какое предназначение может быть у меня?

- Хороший вопрос. Похоже, ты потерял его.

- Потерял?

- Если человек делает то, что должен делать, в его жизнь приходит счастье.

Видимо, мне не удалось стереть с лица недоверчивое выражение.

- Конечно, предназначение откроется лишь тому, кто правильно понимает значение слова "счастье", - продолжил жрец, - вот, например, что есть счастье для тебя?

Этот вопрос, наверное, был самым легким из всех, что я за сегодня слышал.

- Счастье - это много вкусной еды, красивой одежды, золотых украшений, богатый дом и преданные слуги!

- Почему?

- Как это "почему", ваше святейшество? Все этого хотят.

- Ну, тогда понятно, почему в мире столь зла.

- Не понимаю, ваше святейшество.

- Зла не существует, - твердо сказал священник, - тьма всего лишь отсутствие света. Свет пропадает, когда люди принимают за смысл жизни жажду наживы. Главная сила тьмы - неуёмная алчность. Именно алчность толкает людей во зло, понуждая совершать великие злодеяния. У людей не остается ничего общего, каждый думает только о себе, мысля исключительно "моё" и "чужое". Земля, вода, даже воздух становятся предметами сначала дележа, а затем кровопролития, ибо алчность неуёмна. Алчный человек не может остановиться, удовлетвориться достигнутым. В итоге люди, которым на самом деле не так уж и много надо, хотят больше, чем Эадор может им предложить. Каждый начинает бороться за кусок пожирнее, невзирая на средства.

- И? - неуверенно сказал я.

- В итоге люди заменили счастье жаждой наживы. Несчастные сами, они делают несчастными других. Выясняется, что в Эадоре слишком мало земли, кристаллов и золота, чтобы удовлетворить чьи-то неумные запросы. Вот и выходит, что с точки зрения так называемого "разума", я сделал несусветную глупость, истратив кристалл на помощь несчастному мальчишке, вместо того, чтобы сплавить его подороже какому-нибудь боевому магу, дабы тот, в свою очередь, использовал его для опасного заклинания, сделав очередную несчастную женщину вдовой за несколько кусочков желтого металла. Не так ли?

- Мммммм..., - глубокомысленно промычал я, прикидываясь умным и понимающим.

- В итоге, все люди несчастны, - поднажал жрец, - и те, кто ходит в грязных обносках, и те, кто носит шелка и золотые украшения.

- Простите, ваше святейшество, - произнес я, - но лучше быть несчастным в шелках и золоте, чем в лохмотьях и с вечно пустым брюхом.

Я инстинктивно сжался, опасаясь реакции жреца. Споры с представителями духовенства нередко заканчивались очищением души праведным огнем. И хоть мой спаситель не религиозный фанатик, пинок или подзатыльник я вполне могу схлопотать. К тому же, дьявол разберет, какие они на самом деле - эти фанатики, вдруг он только сейчас тихий, спокойный и милосердный....

- А не лучше ли отбросить алчность и отказаться оттого, что на самом деле не нужно? - поинтересовался жрец. - Я тоже носил золотые кольца, и знаешь что?

- Что?

- Они оставляют мозоли на пальцах. Зачем мне такая красота? Моя одежда проста и удобна. Я не богат, но не испытываю нужды. Моя душа спокойна.

Жрец дотронулся до своего золотого амулета.

- Вот единственная вещь, что представляет для меня опасность, - сказал он, - несмотря на святое изображение, для большинства людей мой амулет лишь инструмент удовлетворения неуёмной алчности. Я же верен своему предназначению. У меня есть всё, потому что я взял от Эадора лишь то, что действительно нужно. Например, мне нравится мой посох, он хороший помощник в пути, но если его украдут - в конце концов, невелика потеря. На нашем осколке много деревьев и талантливых мастеров, которые сделают мне не хуже. А вот если бы я погнался за так называемым "счастьем" и, подобно многим, взял посох из чистого золота, то он стал бы мне не помощником, а хозяином. Я бы сдувал с него пылинки и постоянно боялся потерять, неся в своих руках такую тяжелую и по-настоящему не нужную мне вещь. Большинство людей выбиваются из сил, тащат на своём горбу ненужное барахло, почитая его, как величайшую ценность.

Я выразительно посмотрел на золотой амулет священника, а затем перевёл взгляд на свои грязные обноски.

- Эх. Мне бы проблемы вашего святейшества, - не удержался я от колкости.

Знаю, в благодарность за спасение мне следовало упасть в ноги жреца и, скуля, начать благодарить его за милосердие, однако после его напыщенной речи радость сменилась злостью. Да чего он, в конце концов, о себе возомнил? Выучил правильные слова и вымолил у Светлого Владыки себе на хлеб с маслом, а, может, и ещё кое с чем. А у меня вот нету связи с Богом-Орлом, не выучил я нужных и правильных слов, вот и хожу оборванцем, потому что с родителями мне тоже не повезло. И после всего он стоит и рассуждает о том, что, дескать, все мои проблем оттого, что я хочу слишком многого!

- Согласен, - неожиданно легко согласился священник, - тогда давай, я отдам тебе свой амулет!

- Что-что?! - опешил я, вытаращившись на золотого орла.

- Ты сам сказал, что желаешь обменяться проблемами. Я сказал, что главную опасность для меня представляет амулет, - усмехнувшись, жрец протянул мне свою драгоценность, - бери!

- Но....

- Ты же хотел получить мои проблемы?! Или уже передумал?

- Я ... Я ... Я уже передумал.

Жрец самодовольно подмигнул.

- А ты не дурак! - сказал он.

- Конечно, амулет вашего святейшества - моя смерть. Ни один человек никогда не поверит, что я его не украл. Любой стражник или вор, да и просто горожанин перережет мне глотку за этот амулет.

Священник удовлетворенно кивнул.

- Хоть это ты понимаешь, - серьезно произнес он, - вот мы снова приходим к тому, что основная угроза твоей, да и моей жизни - неумная людская алчность.

В который раз за день жрец указал на солнце.

- Вот ОН не поддался общему пороку, поэтому и стал новым Светилом, когда Эадор пожирала огромная зияющая пустота, зажегся свет, и все увидели, что тьмы нет. Вовсе нет.

В этот момент мой живот снова болезненно заурчал, требуя пищи. Всё-таки жрец неправ. Тьма существует.... У меня в желудке. Абсолютная и беспросветная.

- Мне всё понятно, ваше святейшество, благодарю, - в который раз солгал я.

Жрец сочувственно покачал головой.

- Я понимаю, - произнес он, - сейчас ты просто не в состоянии думать о подобных вещах.

- Да, ваше святейшество, - охотно кивнул я, - о судьбе мира лучше рассуждать с полным животом.

Жрец презрительно фыркнул.

- Ничего подобного, - сказал он, - когда человек слишком занят потреблением вкусной пищи, он забывает о духовной работе. Поверь, на полный желудок ещё не родилась ни одна умная мысль.

Я удивленно заморгал.

- Странно, а мужикам в ближайшей таверне почему-то приходит в голову решать глобальные проблемы только после того, как они запихают себя по ножке жареного поросенка и вольют следом два-три кувшина сивухи.

Жрец рассмеялся.

- Так ведь они ни о чём не размышляют! Это вино развязывает им язык. Пьяный громко кричит о том, о чём трезвый предпочитает помалкивать.

- Тоже верно, - согласился я, всё-таки мой спаситель не слишком оторвался от реальности.

- Самоограничение - основа любой работы, - наставительно сказал жрец, - когда кузнец или плотник начинают работу, они отказываются на время от удовольствий. Вместо того, чтобы гулять и развлекаться, они берутся за тяжелый труд и в итоге создают своими руками полезную людям вещь. То же и с душой - проявив смирение, твердость и волю, можно создать подлинную красоту.

Я пожал плечами. Может, оно и так, но мне-то что с того?

- Ты не споришь, но внутренне отвергаешь мои слова, - произнес жрец, - я не обвиняю тебя, а просто хочу помочь.

- Помочь? Вы уже сегодня помогли мне, ваше святейшество, - сказал я с искренней благодарностью, - если бы не Вы, то я бы уже болтался в петле.

Священник покачал головой.

- Ты всё равно окажешься в ней, если не прекратишь воровать.

- Больше не буду, - сказал я, ну, совсем чуть-чуть неискренне.

- Похвально, - заметил жрец, - но нельзя отказаться от пагубных наклонностей, не изменив образ жизни, как ты намерен жить дальше?

Я опустил голову и замолчал. Обычному священнослужителю вполне хватило бы и моего публичного покаяния, но этот, похоже, стремился залезть в душу.

- Не знаешь? - поднажал жрец.

Молчание. Что здесь скажешь?

- Я бы мог дать тебе денег или купить еды...., - начал жрец.

Моё лицо просветлело, я с надеждой и обожанием посмотрел на жреца, не забыв протянуть руку. Надеюсь, на меня сейчас не смотрит какой-нибудь городской попрошайка. Гильдия нищих отрежет мне руку, если увидит, что я побирался без откупа.

- ....но ты всё потратишь, а затем снова вернешься к привычной жизни, - закончил он, - выходит, моя помощь окажется напрасной.

- Тогда зачем Вы спасли и исцелили меня? - спросил я.

- Чтобы дать тебе шанс. Смерть - не решение проблем! Чтобы жить и совершенствовать тело и душу, тебе необходим кусок хлеба и крыша над головой.

- Где ж их взять?

- Пойдем со мной.

- Куда? В приют? - испуганно сказал я.

- Почти, - ответил жрец, - я держу свой путь в монастырь Верхнеречья.

- Верхнеречья?

- Одна из провинций Великого Королевства, в двух неделях пути к юго-западу от столицы. Вот уже две сотни лет братья монахи молятся в стенах монастыря за души грешников. Не могу обещать тебе вина и жареного поросенка, но голодным и в лохмотьях ходить не будешь. Я знаю тамошнего настоятеля, он всегда рад воспитанникам. Ну, так как?

Резко отпрыгнув назад, я развернулся и припустил бегом по улице.

- Куда же ты? - удивленно крикнул священник.

Не обращая внимания, я проскочил ближайший переулок и вылетел на соседнюю улицу. Едва-едва не столкнувшись с каким-то дряхлым дедом, я побежал дальше. Священник и не думал меня преследовать, но я не останавливался. Нужно убираться, как можно скорее! Нашёл дурачка! Как же.... В приют, да ещё и в Великом Королевстве! Пусть голодный и в обносках, зато свободный. Сказывали нам про дворян-рыцарей. С утра до вечера спины не разогнешь.

Пробежав следующую улицу, я оглянулся. Священника не было видно, но меня преследовали! Примерно в двадцати шагах позади я увидел высокую черноволосую женщину, одетую в длинное зеленое платье горожанки, что найдется в лавке любой ткачихи Алиссии. На незнакомке обычный наряд смотрелся нелепо. Как будто злобную лесную волчицу облачили в розовое одеяние принцессы. Острый самоуверенный взгляд женщины ничуть не походил на глупые взоры горожанок. В её глазах чувствовалось что-то злое и беспощадное.

- Стой! - крикнула женщина, - есть разговор!

О, Светлый Владыка, ну что за день сегодня!? Прибавив шаг, незнакомка направилась ко мне.

- Постой, мальчик, - повторила она, - у меня к тебе дело!

Вот уж нет! Одного взгляда её черных, как сама тьма, глаз мне хватило, чтобы понять - я не хочу с ней разговаривать.

"Нужно бежать! Спасаться! Спасаться!", - забилась тревога у меня в голове.

Не могу сказать почему, но даже верзила-стражник не внушил мне такого ужаса. Бросившись в узкий проход между домами, я выскочил на соседнюю улицу и побежал со всех ног. По счастью, мне удалось быстро оторваться. Видимо, таинственная злодейка посчитала беготню за мальчишкой занятием ниже своего достоинства.

Ну и прекрасно! В конце концов, не такой уж и плохой день. Я избежал когтей Марфы, виселицы, рабства в монастыре и, под конец, злобной незнакомки. Как в старой, как сам Эадор, сказке про колобка, который и от бабушки, и от дедушки ушёл.... Я же не только ото всех ушёл, но и слопал два вкуснейших пирожка. Ещё мягких, теплых, с мясом. Всё-таки риск - дело благородное, приятное урчание в животе наглядно это подтверждало. Нужно будет наведаться к Марфе ещё разок, только на сей раз заранее обдумать все пути к бегству. Хех! Лучший вор Алиссии - Феофан! А почему нет? Мне нравится! Насколько я знаю, вором быть приятно, главное, не попадаться.

Довольно насвистывая себе под нос, я перешёл на шаг, направившись в сторону родных трущоб.

Алиссия напоминала огромную навозную кучу с прекрасной розой на вершине. Купеческие дома потрясали роскошью, соперничая друг с другом в красоте отделки. Богатый являлся местом битвы лучших архитекторов и зодчих Эрмса. По слухам, даже дворцовый район столицы Великого Королевства не мог похвастаться таким количеством роскошных особняков. В центре Алиссии раскинулись усадьбы с садами, фонтанами, редкими зверями, мраморными статуями и прочим великолепием. Алиссия - Жемчужина Эрмса, торговый рай, свободный ото всех налогов и пошлин. Правящая городом Торговая Лига мгновенно пресекала все попытки членов городского совета ввести любые подати, за исключением арендной платы за землю, да и то на самой низкой ставке, чтобы хватало денег платить дворникам. Чиновники и стражники сами себе зарабатывали.

С севера Алиссии постоянно угрожали орки. Правда, некоторые купцы, желая отменить ненавистную аренду, предлагали запретить в городе смертную казнь, а из пойманных воров и бандитов формировать отряды "добровольцев", зажимая их между городом и Ордой. По счастью, на сегодняшний день гениальный замысел городских сквалыг всерьез не обсуждался. Как-никак за городской чертой тоже расположены богатые купеческие виллы, потрясающие путешественников своей невиданной роскошью.

Увы, подобного нельзя сказать о жалких лачугах остальных жителей Алиссии и прилегающих ферм. По соседству с богатыми многоэтажными особняками царствовала беспросветная нищета. Маленькие лачуги, скорее напоминающие сараи, тесно жались друг к другу, образуя узкие улочки, впитавшие за долгие годы неистребимый тошнотворный запах. Смрад вечно немытых человеческих тел перемешивался с запахом скотины. Многие горожане держали в своих лачугах кур, овец и даже свиней. За неимением свободного места животина и хозяева зачастую делили одну циновку. Конечно, крестьяне с близлежащих ферм постоянно завозили в город продовольствие, но большинство горожан просто не могли позволить себе купить и маленькое куриное крылышко. Фермеры установили на свои товары откровенно шкуродерские цены и зачастую сами не могли всё сбыть. У большинства горожан сроду не водилось серебряных монет, не говоря уж о золоте. Однако снизить цены крестьяне не могли. Официальных налогов в городе не существовало, зато стражники у ворот и головорезы из Гильдии Воров не пропускали без откупа ни одной сельской телеги. Как я слышал, за каждую тощую курицу фермер выплачивал две серебряные монеты стражникам и вдвое больше ворам. Отсюда и цены. Если у крестьянина не получится продать весь товар, то воры всегда рады выкупить остатки за сущие гроши, чтобы затем перепродать купцам в порту. Алиссия считалась крупнейшим поставщиком мяса на северном побережье Озера Слез.

- Вот он где! - раздался звонкий голос за моей спиной.

Я вздрогнул. Нет! Похоже, какая-та высшая сила твердо решила меня наказать. Может, сам Светлый Владыка осерчал за то, что я не покаялся в воровстве.

- Феофан!

Обернувшись, я увидел Хому. Приятель стоял в окружении стаи мальчишек.

- Где ты был? - спросил я.

Хома замялся.

- Вот, болтал с приятелями, - сказал он.

- С приятелями?

Из стаи вышел самый здоровый мальчуган. Он выглядел на пару лет старше меня, и был почти на голову выше.

- Да! - произнес вожак, - мы тут с Хомой пообщались, и он сказал, будто у тебя сейчас полные карманы жратвы!

- Что? О чем вы?

- Не финти! - пригрозил рослый парень, - твой дружок уже рассказал, как вы обчистили старуху Марфу. Правда, появился стражник, и Хоме пришлось убежать. Он не видел, что произошло, но ты ещё не на виселице, выходит, всё закончилось хорошо. Так что, давай!

Мальчуган вытянул вперед руку.

- Чего давать?

- Ты чего, дурачок? Еду давай! Пироги, что ты спёр у Марфы!

С холодной яростью я посмотрел на Хому, тот избегал встречаться со мной взглядом, спрятавшись за спиною мальчишек. Вот тебе и друг называется!

- У меня ничего нет! - отрезал я.

- Не ври-ка! Что у тебя под губой, а?!

Я провёл рукой по лицу и ... смахнул пальцами несколько крошек. Вот черт!!!

- Давай поделимся, Феофан! - крикнул Хома, - парни тоже голодные. Они обещали принять нас в свою банду.

- Банду? - воскликнул я. - Какую банду?

Хома, похоже, совсем спятил. Стайка малолетних оборванцев возомнила себя бандой.

- Черные ястребы! - гордо воскликнул вожак. - И мы хозяева этой улицы!

Я сокрушенно покачал головой. Мальчуган, судя по росту, старше меня будет, а вот умишка словно у пятилетнего. За подобные слова уже настоящие хозяева этой улицы могли язык отрезать. Невзирая на возраст.

- Ну, что? - нагло воскликнул вожак. - Где еда!?

- У меня её нет, - ответил я, тоже мне, "господин улицы", позарившийся на хлебные крошки.

Мальчуган покачал головой и повернулся к Хоме.

- Похоже, твой дружок оказался настоящим жадиной, - произнес вожак, - может, и ты такой же?

Хома сжался. Щеки его нервно задрожали, маленькие глазки-бусинки испуганно задергались. Ну, настоящий хомяк! Трусливый, жадный, а, главное, тупой до невозможности!

- Нет! Нет! - замямлил он. - Я совсем не против с вами поделиться!

- Ты уверен? Когда мы тебя поймали, ... ммм ... то есть, остановили познакомиться, ты не сразу нам всё сообщил.

- Я не знал, что вы те самые черные ястребы, - сказал он.

Несмотря на опасность, я не смог не удержаться от смешка, до сегодняшнего дня мы и слыхом не слыхивали ни о каких ощипанных ястребах. Мало ли на улицах Алиссии мальчишек? Как просто беспризорников, так и при живых родителях, которые или пьют, или ишачат днями в порту, забыв про детей.

Вожаку явно понравился ответ Хомы.

- Аааа, тогда ладно, - снисходительно произнес он, - значит, ты хочешь отдать нам еду, что раздобыл?

- Конечно-конечно, - сказал Хома, и его поросячьи глазки забегали ещё быстрее.

- А вот твой дружок, кажется, не хочет с нами делиться.

Хома опустил голову.

- Да, так.... Не друг он мне вовсе, - произнес он тихо-тихо, однако всего его услышали, - просто вместе гуляем.

- Вот оно значит как! И вместе старуху договорились обокрасть? - рассмеялся вожак.

- Да.

- Значит, от украденного тебе половина причитается, и даже больше, если ты всё придумал..., - вожак одобрительно похлопал Хому по плечу, - ведь это ты всё придумал?

Мальчуган подмигнул.

- Я-я-я-я-я придумал, - словно козел проблеял Хома.

- Ну, что, прыщ мелкий, - обратился ко мне вожак, - говори, куда еду спрятал!?

Задира демонстративно потряс кулаками и двинулся вперед. Остальные мальчишки начали обходить меня по бокам. Я сам не заметил, как начал пятиться и... совершил ошибку. Злобная харя вожака захватила всё моё внимание. Пройдя несколько шагов, я уперся спиной в каменную стену дома. Вот и попался! Как самый последний дурак, позволил загнать себя в угол. Мальчишки подло захихикали.

Вожак занес кулак.

- Где еда?! - рявкнул он, - последний раз спрашиваю!

Вот влип, так уж влип. Рассказывать правду бессмысленно. Ну, кто поверит, что грязного воришку-оборванца спас высокий церковный иерарх. В Алиссии не верили напыщенным словам жрецов. Тот факт, что мне попался какой-то ненормальный, никого не интересовал. К тому же, ребята не поверят мне просто потому, что не хотят верить. Так или эдак, они решили извлечь из встречи пользу. Либо поедят, либо изобьют мелкого. Какое-никакое, а развлечение. Заодно докажут сами себе, что они - черные ястребы, настоящие "хозяева улицы", а не такие же мелкие голодные сопляки, как их жертва.

Я испуганно вжался в стену, жалея, что не могу стать маленьким и спрятаться в камне, подобно герою из старой сказки.

- Еды нет! Меня заметил стражник, пришлось бежать, - залепетал я, сделав последнюю попытку оправдаться, - я украл только один пирожок и съел его на ходу.

- Съел, говоришь!? - вскричал вожак, - не съел, а сожрал! Забыл о товарище! Нехорошо ты поступил. Ведь правда?

Ребятня охотно поддержала своего лидера.

- Правда! - поддакнули они.

- Надо научить тебя делиться с ближними! - усмехнулся задира.

Вожак занес кулак. В беспомощном отчаянии я посмотрел на Хому. Лицо его выглядело испуганным. Мелкие поросячьи глазки боязливо озирались, но, подражая другим мальчишкам, Хома сжал кулаки, приготовившись бить. Мерзость! Уже, небось, понял, с кем связался, но боится своих новых дружков. Решил, что пусть лучше друга-Феофана изобьют, чем повредят его мягкую тушку! Внезапно мне стало противно, как будто я случайно вляпался в коровью лепешку.

Жалкое зрелище, что представлял собой бывший друг, внезапно отрезвило меня. Я понял, что даже сейчас, в окружении задир, не хочу поменяться с Хомой местами. Уж лучше быть избитым, чем прослыть тюфяком.

Вместе с чувством собственного достоинства во мне вспыхнули злость и обида. Страх испарился. Возможно, я обезумел, но перестал бояться. Ни вожака, ни всю его стаю разом!

Удивительно, но в моих штанах, найденных на помойке, имелся не дырявый карман. В нём я припас длинный ржавый гвоздь. Одно время мы с Хомой рассчитывали навязать бой диким собакам и отвоевать нашу свалку. Тогда я и вооружился гвоздем, заточив его острие куском шлифовального камня. Против собак в конечном итоге мы выйти побоялись, но гвоздь я сохранил. На всякий случай ... который сейчас представился!

Сунув руку в карман, я крепко сжал гвоздь. Решив бить сверху вниз, я прикрыл шляпку гвоздя большим пальцем, выставив острие примерно на мизинец. Не бог весть какое оружие, но глаз им выколоть можно.

- Если хоть пальцем тронете, убью! - рявкнул я, занеся руку с гвоздем, - отойдите! Не то хуже будет!

Вожак рассмеялся, но как-то неискренне, через силу. Похоже, острый гвоздь здорово напугал его. Неудивительно - когда вчетвером идешь на одного, не готовишься защищаться. Усмехнувшись, я сделал шаг вперед.

- Брысь отсюда!

Мальчишки испуганно попятились.

- Пошли вон! - закричал я. - Оставьте меня в покое!

Стайка уже была готова расступиться, но в последний момент вожак бросился на меня. Похоже, парень решил, что бежать от младшего по возрасту слишком позорно.

По счастью, грозный повелитель ощипанных ястребов не умел драться. Подавшись вперед, задирала ударил меня кулаком в грудь. Удар оказался чувствительным, но не более того. Для любого мальчишки синяки дело привычное. Как известно, они даже украшают! Вожак не сделал замах, не вложил в свой удар достаточно силу. Я замахнулся и прыгнул вперед. Острие гвоздя вошло парню в висок. Не дав врагу опомниться, я сильно надавил вперед и одновременно дернул руку вниз. Вожак взвыл и отскочил назад. По его левой щеке от виска до подбородка прошла яркая красная полоска. Кровь! Рана оказалась не глубокой, но болезненной.

- Да он сумасшедший! - испуганно крикнул кто-то из мальчишек.

- Назад! - кричал я. - Не то всех убью!

И тут мой взгляд упал на Хому. Бывший друг дрожал, как осиновый лист. Поросячьи глазки тряслись от страха. Я всегда его жалел.... Но не сейчас!

- Нет, Феофан! - воскликнул он.

Не обращая внимания на слова, я бросился на грязного хомяка, напрочь забыв про вожака. Толстый гаденыш отчаянно заверещал. Я ударил. Хома попытался отскочить, но не успел. Острие гвоздя распороло ему плечо. Из-под грязных лохмотьев полился кровавый ручеек. Хома заорал так, будто я прикоснулся к нёму каленым железом. Дикий бешеный крик предателя окончательно решил дело. Вожак и остальные мальчишки решили не связываться.

- Сумасшедший! Сумасшедший! - послышались их голоса.

Парней как ветром сдуло. Только нерасторопный хомяк замешкался. Догнав бывшего друга в два прыжка, я запрыгнул ему на спину и вонзил гвоздь в затылок. Хома отчаянно забился и попытался меня сбросить, но я не дал ему спуску. Разъярившись, я остервенело бил предателя. Мне удалось нанести ещё три удара: один по макушке и два в затылок, прежде чем Хома упал. Кричать ещё громче он уже не мог. Сжавшись в комок, хомяк зарыдал, даже не пытаясь защищаться.

Неожиданно я бросил случайный взгляд на свою руку и увидел кровь, залившую мои пальцы. Внезапно мне стало дурно. Ярость и злость улетучились. О, Боже! Что же я натворил?! Хома рыдал. Отцепившись от него, я сел на землю и посмотрел на окровавленный гвоздь. Нет! Нет! Нет!

Я разжал кулак. Гвоздь выпал из моей руки, упав на грязную землю. Как будто в тумане я посмотрел на свои пальцы. Они затекли чужой кровью. Мои руки в крови!

Медленно повернув голову, я посмотрел на Хому. Меня передернуло. По его голове текли тоненькие, но яркие красные ручейки. О, Боже! Нет! Нет! Нет!

- Хома...., - я замолк на полуслове, не зная, что сказать.

Мальчишка вдруг резко поднялся и побежал по улице, не переставая рыдать.

- Хома! Прости! - закричал я.

Он не стал слушать.

- Прости! Я ... Я ...

Что тут можно сказать?! "Я не хотел", но.... Да, не хотел. Но сделал! Сделал! Пролил кровь! Чуть не убил Хому. Что на меня нашло?

Не поднимаясь с земли, я вознес глаза к небу. Яркое солнце нещадно слепило глаза. По моим щекам побежали слезы. Не выдержав, я зажмурился, но ослепительный свет не пропал. Мне почудилось, что солнечные лучи стремятся сжечь дотла.

- Нет! Нет! Прости! - закричал я, обращаясь уже к Светлому Владыке.

По голове мне вдруг ударил небольшой камешек.

- Эй! Тише, шалопаи! - послышался сверху раскатистый рык.

Повернув голову, я увидел в окне дома взрослого мужика, одетого в костюм конюха.

- Спать мешаешь! Заткни пасть и быстро сдрисни отсюда, козявка мелкая! - крикнул он.

- Извините, - сказал я.

Конюх хмыкнул и для верности пригрозил кулаком. Решив не вставать с постели попусту, мужик подошёл ближе к подоконнику и, спустив штаны, начал справлять малую нужду с высоты второго этажа.

- Эх! Нет другой красоты, чем..., - запел конюх низким пропитым басом.

Я поспешил убежать за дом. В этот момент острые ногти впились мне в ухо!

- Ой-ой-ой-ей! - завопил я.

- Попался, негодник, - раздался довольный женский голос.

- Помогите! Спасите! - дико закричал я, не особо, впрочем, надеясь, что хоть кто-то из горожан соизволит прийти на помощь беспризорнику. Разве что разозленный пьяный конюх снова встанет с постели и решит облегчиться на меня и, заодно, на женщину. Правда, если мужик решится, грозная черная волчица его убьет. Хотя.... Нет. Что-то мне подсказывало, что так просто конюх не отделается. Наверняка, женщина раз и навсегда лишит его способности обозревать улицы Алиссии с высоты.

- А ну, заткнись! - прошипела черноволосая гадюка.

Женщина резко выставила вперед свободную руку. Неожиданно с её длинных ногтей посыпались голубые искры.

- Магия! - завопил я от боли.

- Это ещё не магия, а простой фокус, - улыбнулась ведьма, - но если ты не угомонишься, мне придется воспользоваться настоящим искусством. И поверь, если мне придется потратить на такую крысу, как ты, несколько волшебных кристаллов, я их верну, принеся тебя в жертву Хаосу. Жаль, конечно, марать хороший ритуальный нож, ну, да демонам Преисподней всё равно, благородная дева им достанется или грязный оболтус! Ну, так что? Поговорим?

Я оцепенел от страха. Волшебные искры ведьмы прожгли рубаху и оставили на груди и животе несколько сильных ожогов. Но я почти не почувствовал боли, настолько меня заворожила и напугала речь ведьмы.

- Да что ты с ним возишься, тетя?! - раздался из-за плеча женщины звонкий детский голосок.

Удивительно, но ведьма улыбнулась. Не ужасной кривой издевкой, а милой теплой улыбкой!

- Так надо, Глиронда, - сказала магичка, - этот негодник нам поможет.

Из-за плеча женщины высунулась невысокая девчушка примерно моих лет. Её короткие рыжие волосы завивались в две аккуратные косички. Большие яркие веснушки смешно смотрелись на гладком белом личике. Девчушка носила забавное розовое платьице, но я не спешил заносить подопечную ведьмы в "цветы жизни". В её больших зеленых глазах читалось какое-то не детское злобное озорство. Не хотелось бы мне стать объектом её шалостей.

Девочка недоверчиво фыркнула.

- Он грязный и вонючий, - сказала она, её зеленые глаза даже не моргнули от вида моих ожогов. Ни жалости, ни сочувствия, ни слез. Может, я, конечно, чего не понимаю, но маленькие девочки в розовых платьях так себя не ведут.

- Согласна, моя дорогая! - ответила ведьма.

Девочка наставительно подняла вверх указательный пальчик.

- Мужчины - создания глупые и бестолковые! - убежденно сказала она, - но и грязь следует выбирать хорошую! Лучше использовать взрослых, сильных и богатых, чем вот таких вот гнилых сморчков!

Ведьма довольно захихикала и одобрительно погладила девчонку по голове.

- Всё правильно, Глиронда, - сказала женщина, - но такова уж наша женская доля, за неимением лучшего приходиться брать, что есть.

- Разве он лучший? - спросила явно не убежденная словами наставницы девочка.

- Поверь своей тетушке, Глиронда, - улыбнулась ведьма, - мальчишка идеально подходит для моего поручения. Лучшего "куска грязи" всё равно не будет. Не забывай, парнишка разогнал целую свору сверстников.

Тетя и племянница рассмеялись.

- Ага! - поддакнула девчонка. - Он действовал смело! Молодец. Правда, как и все мужчины, туп, как пробка. Зачем размахивать ржавым гвоздем, если можно взять ножик?

Ведьма нежно потрепала девчушку по щеке.

- Всё верно, Глиронда, - сказала она, - а теперь дай мне спокойно поговорить с мальчишкой.

Девчушка отошла на несколько шагов. Ведьма снова повернулась ко мне. Её лицо изменилось мгновенно, выражение любви и обожания сменилось злобной гримасой.

- Ну, что? - грозно сказала злодейка. - Будешь говорить? Или ещё немного искр?

Ведьма протянула ко мне свободную руку.

- Нет! Нет! - завопил я. - Что вам нужно?!

- Тише, идиот! - прошипела ведьма. - Мне нужно знать, о чём вы разговаривали со жрецом!?

- Жрецом? - удивленно переспросил я.

Глаза ведьмы сузились, казалось, из них вот-вот вырвется адское пламя!

- Не играй со мной! - посоветовала ведьма. - Я видела, как ты разговаривал с ним. Для чего ты понадобился жрецу?

- Он... Он... Просто читал мне морали и предлагал пойти вместе с ним, - сказал я.

- Куда?

- Мммм... В монастырь Великого Королевства, - сказал я.

- В какой именно монастырь? - спросила ведьма.

- Я не помню.

Ведьма раздраженно фыркнула. В следующий момент в грудь мне ударил новый поток искр.

- Ай! - завопил я.

Женщина разжала мое ухо и впилась ногтями мне в горло. Я почувствовал, что задыхаюсь.

- В какой именно монастырь?! - повторила она, - какая провинция?

У меня закружилась голова. Проклятье! Я действительно забыл. Упрямое слово буквально витало в воздухе, но я никак не мог вспомнить. Что-то верхнее.

- Верхне... Верхне...., - заикнулся я, надеясь, что проговаривая вслух смогу вспомнить проклятое название.

- Верхекаменье? - спросила ведьма.

- Да-да! - согласно кивнул я.

Из-под ногтей ведьмы в мою шею вылетел новый поток волшебных искр. Не выдержав, я изогнулся и закричал от боли. Запахло паленым мясом. Я почувствовал, как на шее вздуваются новые пузыри ожогов. О, Боже, как же больно!

- Нет такой провинции! - рявкнула ведьма, - думаешь обмануть меня, гаденыш? Говори, куда позвал тебя священник?!

- Верхне... Верхне..., - прохрипел я.

- Верхнехолмье? Верхнеречье? - спросила женщина.

- Верхнеречье! - выдавил я, вспомнив, наконец.

Ведьма удовлетворительно кивнула.

- Похоже, не врешь, - сказала она, - в Верхнеречье, действительно, есть монастырь. Значит, жрец направляется туда?

- Я не знаю, но он звал меня собой.

- Хотел взять в послушники?

- Да!

- А ты что?

- Отказался!

- Почему?

- Не хочу быть рабом монастыря или землевладельца Великого Королевства.

Впервые с момента встречи ведьма одобрительно на меня посмотрела.

- Умничка! - сказала она. - Лучше быть голодным волчонком, чем сытым щенком на цепи жадных рыцарей! Правильно?

Я не был в этом сильно уверен. Сытыми княжеских холопов Великого Королевства никто никогда не видел. С другой стороны, и голодных-то мне встречать не доводилось. О жизни людей на землях, контролируемых Великим Королевством, граждане Алиссии узнавали со слов местных купцов и чиновников. Частенько на главной площади города перед толпой зевак выступали красноречивые ораторы. Я тоже забегал послушать. Интересное и веселое зрелище. Под музыку бардов речи чиновников становились понятнее. Властные мужи не скупились на обвинения в адрес рыцарства, душащего непомерными налогами и купцов, и горожан и, в особенности, сельских холопов. Алиссия представлялась, как настоящая белая жемчужина, вокруг грязного свинарника - Великого Королевства. В нашем городе никто не имел права требовать от свободных граждан "делиться" их кровно заработанными деньгами. Грязные и нищие "свободные граждане" радостно хлопали и одобрительно поддакивали чиновникам, а затем с яростным воем бросались бить друг дружку за несколько серебряных монет, что разбрасывал с трибуны помощник бургомистра. Деньги меня не слишком интересовали, иметь их для беспризорника преступление, но помимо монет на площади часто раздавали бесплатное угощение. За него, разумеется, тоже вспыхивали драки. Тела затоптанных "свободных граждан" собирали и сбрасывали в общую могилу около городской стены. Но в Великом Королевстве дела обстояли ещё хуже, рыцари строили себе роскошные замки, а нищие холопы трудились день и ночь, выплачивая огромную подать. Так говорили чиновники Алиссии. Беженцев из Великого Королевства в Алиссии никто не видел, а, значит, подлые рыцари удерживают их насильно. Тогда почему ведьма говорит про сытых "щенков"? Если будут хорошо кормить, почему бы и на цепи не посидеть?

Женщина встряхнула волосами.

- А жрец ничего тебе не передавал? - спросила она. - Например, записки для кого-нибудь или ещё чего?

- Нет.

- Ты уверен?! - глаза ведьмы грозно сверкнули.

- НЕТ! Правда, нет! - задрожал я.

Ведьма задумалась.

- Хорошо. Я тебе верю, - произнесла она, - но у меня будет для тебя задание.

- Задание? - удивился я.

Ведьма кивнула.

- Да. Скажи, ты хочешь кушать? - спросила она.

Я удивленно на неё посмотрел. Ведьма улыбнулась и сняла с плеча небольшую походную сумку. Театральным жестом она откинула ткань и показала мне огромный кусок вяленого мяса! В ноздри ударил дивный запах! Забыв про ожоги, я уставился на угощение, не потрудившись даже скрыть слюну. О! Чудо. За последние несколько недель я помойной дряни съел раза в два меньше, чем весит этот кусок.

- Вы... Вы хотите накормить меня? - с надеждой спросил я. - Благослови вас Светлый Владыка!

Женщина поморщилась.

- Давай не будем сыпать благодарностями от имени того, кого вовсе не существует, - произнесла ведьма.

Я удивленно на неё посмотрел. Что, значит, Светлого Владыки не существует?! Она что, не видит диск солнца?

- Дары расхолаживают! - продолжила ведьма, - я не собираюсь отдавать ничего просто так, но ты можешь получить мясо в обмен на небольшую услугу!

Ведьма поднесла сумку ближе, почти к моему носу. О! Боже! Какой запах! Какой запах! Я никогда не ел ничего подобного. Уж лучше волшебные искры, боль и ожоги, чем такая пытка... О! Не переживу, если не получу хотя бы маленького кусочка!

- Что я должен сделать?

- Сейчас мы пройдем к одной харчевне в паре кварталов отсюда. В ней остановился на ночлег уже знакомый тебе священник. В карманах жреца полно золота, но старый дурак твердо уверился в необходимости довольствоваться малым. Более того, он не только проповедует свои глупые принципы каждому встречному-поперечному, но ещё и следует им! Так что харчевню он подобрал далеко не лучшую. В снятой им комнатушке на потолке зияет внушительная дыра. Я хочу, чтобы ночью, когда жрец, наконец, устанет молиться и отправится спать, ты забрался на крышу, пролез к нему в комнату и пошарил вокруг. Ищи везде! Если понадобится, в рот ему загляни, но найди и принеси мне белый камень!

- Белый камень? - удивился я.

- Не просто камень! Он похож на звезду! Не только отражает свет, но и сам сияет изнутри. Размером камень примерно с твой кулак. На ощупь гладкий. Впрочем, ты и так его узнаешь. Другого подобного артефакта нет, возможно, во всём Эадоре!

- Артефакт? - переспросил я, услышав новое для себя слово.

- Совершенно верно. Принеси мне белый камень, и мясо твоё! Идет?

Мясо! Огромный кусок вяленого мяса! Я готов сделать за него всё, что угодно, но... только не причинить вред доброму жрецу. Голод, нечеловеческий звериный голод пожирал меня изнутри, заполнял весь разум. Сейчас я просто не способен смотреть на что-либо другое, кроме этого куска мяса! Но где-то внутри меня под оболочкой грязного тела, над тощим животом всё ещё билось сердце! Жрец спас мне жизнь, заплатив карге Марфе за украденные пирожки! Во имя Светлого Владыки, после смерти мамы он единственный, кто обращался со мной, как с человеком, а не бездомной крысой! Как я могу его предать!?

Но, помимо совести, в моем сердце зародился дикий страх перед страшной ведьмой. Я совсем не хотел вызывать её гнев, говоря слово: "Нет". Разгневанная колдунья не оставит от меня и мокрого места!

- Госпожа, я не справлюсь с заданием. Вам будет лучше нанять профессионального вора. В Алиссии существует древняя и всеми уважаемая гильдия умельцев ночного ремесла, - заюлил я, - всего несколько золотых монет, и они утащат у жреца не только камень, но и все зубы изо рта!

Ведьма покачала головой.

- Боюсь, что воры не смогут прикоснуться к камню. Артефакт испепелит их на месте!

- Испепелит? - испуганно спросил я.

- Удивительно, но правда. Камень дается в руки не всякому. Никогда не верила в законы кармы, но с фактом не поспоришь, без вреда для себя артефакт могут держать лишь добрые люди.

На последних словах ведьма презрительно сплюнула.

- Но ведь я грешник....

- Не до такой степени, - оборвала ведьма, - ты - ребенок, и ещё не успел никого убить или сильно навредить.

- Я сегодня украл пирожки и чуть не убил двух мальчишек ржавым гвоздем, - попытался отговориться я.

Ведьма отмахнулась.

- Ничего страшного, - сказала она, - самое большое, что тебе грозит - это несколько ожогов на пальцах. Парочку мелких грешков артефакт тебе простит. Пойдем!

Я чувствовал себя маленьким кроликом, попавшим в когти красивой, но злобной и жестокой гарпии.

- Уверен, ваша племянница справится лучше меня, - сказал я, указав пальцем на Глиронду.

Увы, моя последняя попытка вырваться не возымела успеха.

- Малышка уже ассистировала мне в ритуалах, - отрезала ведьма, - кровиночка очень быстро постигает искусство магии.

Глиронда довольно усмехнулась.

- Так что я не могу подвергать девочку такому риску, - сказала ведьма, - мало того, что камень ей навредит, так ещё и проклятый жрец может поймать её и начать проповедовать, наставляя на "путь истинный".

Ведьма сплюнула.

- Конечно, Глиронда способная девочка, - продолжила она, - но детишки в её возрасте очень восприимчивы к напыщенным речам. Девочка ещё просто не выработала иммунитет к глупым проповедям. Нельзя допустить, чтобы её редкий магический талант оказался навеки загублен принципами веры, ответственности и морали. Так что придется идти тебе! Есть возражения?!

Все возражения замерли у меня в горле. Взгляд ведьмы не подразумевал отказа!

В компании двух злобных гарпий, племянница оказалась вполне под стать безумной тетке, мне пришлось дожидаться заката. Бог Солнце совершил свой дневной поход и медленно завел свой золотой лик далеко за горизонт. Наступала ночь - время прегрешений и злобных дел. Хотя священники и уверяли паству, что Светлый Владыка всегда с нами. Пребывая в гармонии с миром, Он видит и слышит каждого человека. Тем не менее, воры, бандиты, убийцы, насильники и все прочие грешники предпочитали вершить свои дела ночью, веря, что в темное время суток Бог Орёл отправляется на отдых.

Вместе с ведьмой и её племянницей мы засели в укромном переулке, напротив выбранной священником харчевни. Моя пленительница не ошиблась, жрец целенаправленно искал самое убогое заведение в городе. При условии, что половина жителей Алиссии влачила существование на грани голодной смерти, задачу святейший избрал трудоемкую. Харчевня представляла собой большое покосившееся здание, напоминающее хлев. Крыша заведения была абсолютно плоской, владелец даже не потрудился соорудить козырек. Думаю, во время дождя вода протекает внутрь изо всех щелей.

Большую часть харчевни занимал питейный зал - он же место ночлега для самых непритязательных постояльцев. Для их удобства хозяин разбросал на полу множество грязных, вонючих тюфяков. Идеальная постель. Низко лежать, зато падать не больно. А что ещё выпивохе надо? В углу зала пирамидой выстроились пузатые бочки, наполненные различными сортами дешевого, омерзительного пива. Горожане Алиссии, как никто в Эрмсе, разбирались в мерзком дешевом пойле. Рядом с бочками, в глиняных, не прикрытых крышками кувшинах плескалась выпивка покрепче, преимущественно молочно-белый деревенский самогон.

Не харчевня, а рай для типичного жителя Алиссии, есть что, где и, не маловажно, с кем выпить, а коли уж ноги начинают узоры выписывать, так ложись на тюфяк и отдыхай. Хозяин, конечно, вывернет наизнанку карманы, но здесь уж сам виноват. Если силенок не хватило положить на стойку последний медняк, значит, просто пить не умеешь или зарабатываешь много, а богатеев в подобных местах не любят.

Сегодня, впрочем, заведение непривычно пустовало. Полупропитая харя хозяина являла собой образец безутешного горя. Судя по всему, священник не преминул поучить завсегдатаев уму-разуму, прочитав проповедь о вреде пьянства. Ни у кого не поднялась рука обидеть жреца, хотя высоких моралистов, как правило, нещадно били. Я уже знал, в жреце притаилась загадочная тайная сила. Его мягкий тихий голос имел чарующее воздействие, не такое сильное, чтобы заставить выпивох раз и навсегда бросить пить, но всё же заливать за воротник в присутствии по-настоящему Божьего человека никто не решился. Думаю, кто-то даже сделал небольшое пожертвование, на которое жрец и снял комнату, отделенную от общего зала массивной перегородкой.

Хозяин заведения - толстопузый, но высокий и широкоплечий детина, судя по мозолистыми рукам, всегда обходился без вышибалы. За свой век он вышвырнул наружу немало поиздержавшихся клиентов. Но и хозяин, невзирая на нежданные убытки, не тронул жреца, и даже приказал служанке принести в комнату чистое белье. Чистое ровно настолько, насколько это возможно в подобных местах.

В комнате, снятой жрецом, имелось лишь крохотное окошко почти под самой крышей. Из него сиял слабый огонек. Похоже, священник зажег несколько свечей. Ждать, когда они погаснут, не имело смысла. Служители Бога-Орла спали при свете. Ведь ночью, когда их Владыка скрывался за горизонтом, разгонять всепроникающую Тьму считалось делом особенно важным. Посему заговоренные церковные свечи могли гореть долго.

Ведьма всё это прекрасно знала, поэтому, выждав час после заката, она грубо толкнула меня в спину, приказав идти. Я не решился ослушаться.

- Где находится дыра на крыше? - спросила ведьма племянницу.

- Недалеко от окна, тетушка, - ответила Глиронда, - она небольшая, примерно с мой локоть в ширину, но....

- Но маленький подлец пролезет! - закончила ведьма и обратилась ко мне, - давай, лезь на крышу, только аккуратно, там, где появилась первая дыра, запросто возникнет вторая. А мы ведь не хотим будить жреца раньше времени? Верно?!

- Да-да..., - залепетал я.

- Вот и отлично. Прежде чем лезь внутрь, посмотри, заснул ли наш богомолец, - продолжила ведьма, - если всё нормально, лезь вниз и ищи камень! Без него не возвращайся! Понял?

Я обреченно кивнул.

- Тогда чего стоишь? Пошёл! - рявкнула ведьма, отвесив мне звонкий подзатыльник.

Тяжело вздохнув, я направился к харчевне. Все небеса Эадора в свидетели, больше всего на свете мне не хотелось причинять зло жрецу, но я боялся. Ненавидел себя за это, но боялся! И ничего не мог сделать.

"Может быть, жрецу вовсе не нужен белый камень?", - с надеждой подумал я, - "а злая ведьма наверняка не сможет им воспользоваться. Может, она совершит ошибку, и свет камня испепелит её! Тогда я сделаю доброе дело! И жрец будет рад".

Оставалось утешаться этой мыслью. Ведьма обещала достать меня хоть из-под земли, если я вздумаю её предать. Страх полностью поглотил меня. Все слова злобной волшебницы я воспринимал серьезно. Мне казалось, что ничто и никто не сможет остановить её. Я могу лишь выполнить задание, надеясь, что она оставит меня в покое. Внезапно я осознал, что и думать забыл об обещанном мясе. Удивительно! Что бы я ни делал, голод никогда не оставлял меня. И вот сейчас, неизвестно с чего, и неизвестно почему, я не хотел есть! Мой разум целиком поглотила моральная дилемма. Совесть и страх, боровшиеся между собой, не оставили места голоду. Проклятье! Что же делать? Я не могу обворовать жреца!

- Ты чего встал? - прошипела позади ведьма.

Обернувшись, я увидел, что она вскинула руки в колдовском жесте.

- А, ну, вперед! - приказала она, - и если вздумаешь юлить, ударю молнией!

Её глаза засияли колдовским светом. Испугавшись, я буквально влетел на крышу. Страх победил совесть!

Небольшая дыра обнаружилась именно там, где указала Глиронда. Опустившись на четвереньки, я медленно прополз по крыше и заглянул вниз.

Жрец спал, растянувшись на длинной циновке. Даже во сне с его лица не сходила легкая улыбка. Аккуратно сложенная ряса лежала на низеньком широком табурете. Поиски камня я решил начать с карманов. Ох! Боже! Пусть жрецу по-настоящему не нужен белый булыжник, а ведьма им подавится.

Осмотрев комнату, я начал гадать, как именно мне спуститься? Легко сказать, заберись в дыру и пошарь внутри, расстояние от потолка до пола харчевни составляло три-четыре моих роста, а то и больше. Помимо риска переломать ноги, громкое приземление разбудит жреца, и тогда мне точно конец. Любая добродетель имеет предел.

Подумав, я решил ухватиться за край дыры и на вытянутых руках свеситься вниз. В углу комнаты валялась грязная собачья шкура, призванная играть роль одеяла. Похоже, жрец побрезговал столь великой щедростью хозяина, предпочтя укрыться второй, принесенной служанкой простыней. При минимальной удаче я мог раскачаться и прыгнуть на шкуру, погасив удар. Риск, конечно, оставался, но лазать по потолкам люди так и не научились. К тому же глубоко в душе у меня ещё теплилась надежда, что вся затея провалится. Страх гнал меня вперед, но совесть ещё не сдалась. Внутренний голос шептал, что лучше смерть на виселице, чем позор - обокрасть святого человека.

Я неуверенно ухватился за край дыры. Доски неожиданно зашатались, дыра вдруг стала больше, вниз полетели опилки, щепки и несколько коротеньких гвоздей. Я зажмурился от страха, но жрец, к счастью, не проснулся. Похоже, те, у кого совесть чиста, и спят крепко. Сейчас оно мне на руку, но крыша харчевни держалась только на честном слове. Тоненькие доски подгнили и опасно шатались. Проклятье! Я поспешно растянулся вдоль крыши, распределив свой вес по площади. Доски перестали шататься, но порядком прогнулись. Проклятье! И как теперь бесшумно спуститься?

Неожиданно в дверь комнаты постучали.

- Ваше святейшество! - раздался громкий голос с той стороны, - простите, что беспокою вас в столь поздний час!

Проклятье! А это кто? На ночь глядя.

С третьего стука жрец проснулся. Поспешно накинув рясу, священнослужитель открыл дверь. На пороге стоял огромный рыцарь! Самый настоящий! Облаченный с ног до головы в тяжелые латы. За спиной его развивался длинный бордовый плащ. Двуручный меч рыцаря в длину превышал два моих роста, а уж о весе даже судить не берусь. Последний штрих любого рыцаря - украшенный золотыми львами шлем, воин нёс в правой руке.

- А! Благородный Этельстан! - улыбнулся жрец. - Прошу, входи!

С небывалой для груды доспехов грациозностью рыцарь опустился на колено и поцеловал подол рясы жреца. Его святейшество поспешно распростер руки над головой воина.

- Благословляю тебя, сын мой, - сказал он, - подними колена.

Рыцарь не менее грациозно поднялся. Лицо его выражало столь самодовольное благородство, что мне захотелось высунуться из дыры с одной лишь целью - плюнуть ему в усы! Дворян, а рыцарь, без сомнений, дворянин, в Алиссии недолюбливали. Что, разумеется, не мешало нашим купцам торговать с Великим Королевством. Городу, который ничего не производит, а служит лишь перевалочным пунктом да убежищем от всевозможных сборщиков налогов, без контактов с внешним миром не выжить. Одалживать рыцарям золото под немыслимый рост воротилы Алиссии любили. Они знали, что любое обязательство для ходячих стальных самоваров - дело священное. Если понадобится, сутками заставят холопов работать, а деньги вернут.

Рыцарь, не смывая с лица до тошноты благородную гримасу, прошёл внутрь комнаты. Жрец запер за ним дверь.

- Какая убогость, ваше святейшество, - произнес он, - клянусь честью, я едва-едва не проткнул мечом трактирщика, обвинив бедолагу в недостойной ушей благородного рыцаря лжи! По счастью, мой меч выкован для честного боя, и смерть грубияна послужила бы позором для холодной стали моего клинка. Клянусь честью, я поступил правильно. Трактирщик не солгал, ваше святейшество действительно остановились в столь грязном и уродливом месте.

- Всё верно, благородный Этельстан.

- Осмелюсь ли я спросить, ваше святейшество, почему? Клянусь честью, не в моих принципах интересоваться содержимым кошелька благородных мужей, но если у вашего святейшества не нашлось достаточно монет, дабы снять приличный кров, вы могли бы отправиться к младшим светлым братьям, чья община расположена всего в трех кварталах от сего богомерзкого места.

Священник улыбнулся.

- Помимо братьев, в городе есть посольство Великого Королевства, - продолжил воин, - уверен, люди короля не откажут в ночлеге вашему святейшеству.

У меня от речей рыцаря уши сворачивались в трубочку. Жрец же добродушно смотрел на воина, словно на любимое, но слегка непослушное и самоуверенное дитя.

- Не смею усомниться в твоих словах, благородный Этельстан, - произнес священник, - но в исцелении, наставлении и просто добром слове больше добрых людей нуждаются грешники, поэтому я здесь!

Лицо рыцаря вспыхнуло от гнева.

- Вы хотите сказать, ваше святейшество, что предпочтете общество ничтожных пьяниц общению с благородными мужами Великого Королевства!? - в запальчивости воскликнул воин.

- Нет, благородный Этельстан, но скажи, кто тебе больше понравится: отвратительный тролль или обнаженная юная дева? - спросил жрец.

Рыцарь покраснел от смущения. Удивительно, насколько задира с мечом оказался чувствителен. Может, и правы наши ораторы - кто громче всех вопит о нравственности, и есть самый большой развратник.

- Не скрою, ваше святейшество, вид тролля меня не привлекает, - ответил воин.

Священник кивнул.

- Всё верно, сын мой, - сказал он, - но если перед тобой встанет выбор: защитить от нападения тролля несчастных крестьян или бросить их ради объятий прекрасной девы, как ты поступишь, благородный Этельстан?

Слова жреца, похоже, сразу нарисовали перед рыцарем красочную картину. Забывшись, воин схватился за рукоять меча.

- Клянусь честью! - воскликнул рубака и его, наверное, услышала вся Алиссия, - без малейших раздумий я брошусь сражаться со злобной тварью!

- Похвально, сын мой, - сказал жрец, - но почему ты так поступишь?

- Защита невинных - долг каждого благородного рыцаря! - сказал он.

О! Это что-то новенькое! В Алиссии мне не доводилось слышать про благородных господ, что утруждают себя защитой бедных крестьян. Может, в Великом Королевстве всё действительно не так плохо?

- Верно, сын мой, - произнес жрец, - ключевое слово здесь - "долг". Долг есть у каждого, твой долг - защищать людей с оружием в руках, мой - оберегать их души. Я направляюсь туда, где буду полезен. Ты горд и вспыльчив, сын мой, но душа твоя благородна, а поступки праведны. Светлые братья Алиссии совершенствуются в молитвах и постах, им будет приятно послушать речи старшего иерарха, но, по большому счету, они стоят на верном пути и без моей помощи. Посему, ведомый долгом, я пришёл нести свет Бога Орла в одно из самых темных мест города, уповая на то, что мне удастся заронить в души грешников искры надежды.

Гнев мигом сошёл с лица рыцаря. Лицо закованного в сталь олуха мигом приобрело благоговейное выражение.

- Примите мои извинения, ваше святейшество, - произнес рыцарь, - но разве есть надежда наставить грязных пьяниц на путь истинный?

- Надежда всегда есть, - повторил известную фразу жрец, однако, в его устах избитые слова отнюдь не отдавали лицемерием, - даже если из сотни грешников мне удастся исправить одного, я буду считать свой долг исполненным. Светлый Владыка создал всех нас, и всех нас любит, уверен, возращение к его лику даже одной заблудшей души переполнит сердце Бога-Орла радостью!

Рыцарь поспешил снова бахнуться на колени и поцеловать одежды жреца. Святому человеку ничего не оставалось, как по-новому благословить воина Божьего. Воспользовавшись моментом, благородный Этельстан протянул руку и вытащил меч из ножен за спиной. Жрецу пришлось благословить на праведные свершения ещё и оружие, разумеется, со строгим указанием не поднимать клинок по злому умыслу, а тем паче тщеславию.

- Благодарю, ваше святейшество, - сказал рыцарь, - обещаю как следует обдумать ваши слова.

Священник кивнул.

- Помыслы твои чисты, а рука крепка, - произнес он, - ты хороший человек и славный рыцарь, благородный Этельстан, и Светлому Владыке сие ведомо. Не позволяй запальчивости брать вверх над тобой, воспитывай в себе скромность и не бросайся попусту клятвами.

Рыцарь поклялся честью так делать. Священник только улыбнулся. Я тоже едва-едва удержался, чтобы не расхохотаться во всё горло.

- Встань, благородный Этельстан, - сказал, наконец, жрец, - прошу, присядь и раздели со мной хлеб и воду.

Дворянин поднялся с колен. Священник поспешно открыл походную сумку и достал оттуда бурдюк с водой и ломоть хлеба, разломив последний пополам. Рыцарю явно не пришлось по душе угощение. Похоже, что злобные тролли хорошо изрубались благословенным клинком только после вина и горячего жаркого. Тем не менее, "стальной самовар" не решился обидеть священнослужителя отказом. Приняв пищу, он начал рассеяно жевать.

- Садись, сын мой, - предложил жрец, - расскажи, когда ты прибыл в город?

- Сегодня днём, - ответил рыцарь, - сам Первосвященник просил меня разыскать ваше святейшество. В Великом Королевстве начались разброд и шатания, Первосвященник счёл необходимым обеспечить безопасность вашего святейшества.

Жрец кивнул.

- Какие новости? - спросил он.

Рыцарь задумался.

- Король Альберт всё больше благоволит колдунам, ведьмам и прочим еретикам, - смущенно произнес рыцарь, - Первосвященник крайне обеспокоен, как и .... рыцарство!

- Вот как? - жрец сокрушенно покачал головой, - похоже, моя миссия в отдаленных землях и впрямь затянулась. Что же сподвигло Его Величество на столь необдуманные решения?

- Боюсь, Его Величество славный король Альберт всё больше задумывается о смерти, - объяснил рыцарь.

- Вот как! Король же ещё не стар. Если я не путаюсь в календаре, Его Величеству едва-едва стукнуло сорок.

- Вы, как всегда, непогрешимы, ваше святейшество, - подтвердил жрец, - тем не менее, Его Величество уже не столь силен, как раньше.

- Все мы стареем и умираем - такова суть вещей. Даже всемилостивый Светлый Владыка рождается и умирает каждый день, являя свой желтый диск лику простых смертных. Бог Орёл разумен и понимает, что его вечное присутствие в зените выжжет посевы и иссушит реки. Поэтому Светлый Владыка уходит, чтобы вернуться. Наступает время, когда душа смертного должна покинуть бренную землю и отправиться в Мир Мертвых.

Рыцарь кивнул.

- Именно эти слова Первосвященник и сказал Его Величеству, пока не был удален из дворца по приказу Его Величества! - сказал воин.

Жрец удивленно вскинул брови.

- Первосвященник сослан? - спросил он.

- Нет. Просто Его Величество приказал Первосвященнику удалиться в Солнечное Аббатство и управлять делами Святой Церкви оттуда. Короля Альберта беспокоят южные варвары. Его Величество считает, что обращение дикарей в истинную веру укрепит южные рубежи Великого Королевства и позволит начать с племенами мирную торговлю. А поскольку Солнечное Аббатство - самая южная из-под контрольных церкви провинций, Первосвященник отправлен туда вместе со всеми епископами, охранниками и слугами.

Жрец задумчиво кивнул.

- Что же, цель вполне достойная - сказал он, - выполняя свою миссию, мне довелось побывать в южных землях. С одной стороны, люди, что мы именуем варварами, обладают такими достоинствами, как храбрость и откровенность. Будучи грубоватыми от природы, они, в отличие от нас - северян, напрочь лишены лицемерия и всегда говорят, что думают. Их жизнь проста и незатейлива, они не возводят стен, отгораживаясь друг от друга. Увы! Единственная вера, что живет в их сердцах - это вера в силу. Они уверены, что острый топор и крепкая рука дают право брать всё, что вздумается, невзирая ни на какие законы. Я путешествовал по их землям и был глубоко опечален, увидев оскверненные руины древних Храмов Света.

- Святотатство! - ужаснулся рыцарь. - Как может Бог-Орёл допускать такое!?

Жрец улыбнулся.

- В первую очередь храмы нужны людям, сын мой, - ответил священник, - они символ нашей веры в Свет. Когда храмы разрушаются, Владыка понимает, что тьма затаилась в сердцах людей. Руины святых мест ранят моё сердце, но нельзя забывать, что и варварам каждый день улыбается Солнечный Лик Бога-Орла. Цель короля благородна - вернуть людям утраченную веру. К сожалению, зачастую, когда в одном месте что-то прибывает, то начинает убывать в другом. Не проложит ли отъезд Первосвященника дорогу тьме в месте, где до сих пор сияет свет?

- Ваше святейшество зрит в корень, - произнес рыцарь, - после отбытия духовенства король окружил себя чернокнижниками!

- Вот как? - пожевал губу жрец.

- Да, ваше святейшество. Еретики смеют говорить Его Величеству, что могут сделать его бессмертным!

- Так вот в чём дело! Король захотел бессмертия.

- Истинно так. Несколько лет назад Его Величество обращался с подобной просьбой к Первосвященнику. Король Альберт уповал на ведомую многим святым угодникам тайну воскрешения. Первосвященник отказал Его Величеству, объяснив, что нельзя вмешиваться в естественный ход вещей. Увы, чародеи, колдуны, ведьмы и всевозможные шарлатаны, коих в Великом Королевстве оказалось неожиданно много, наперебой предлагают королю различные средства продления жизни. Некоторые даже обещают даровать бессмертие. Вслед за королем к магам всё чаще и чаще обращаются богатые купцы.

Лицо рыцаря перекосилось от бешенства.

- Решив, что содержание благородных рыцарей слишком дорого обходится, богатеи предлагают королю официально разрешить колдунам идти в наемники, а Гильдии Магов дозволить принимать контракты на убийство монстров и защиту рубежей. Купцы и влиятельные горожане смеют утверждать, что подобный указ поспособствует здоровой конкуренции между воинами и магами....

Рыцарь заскрипел зубами.

- Клянусь честью! Трудно представить большее зло, чем власть по праву денег, а не благородного происхождения! Торгаши не ведают чести, не пекутся о добром имени и славе рода! Предки их - грязная чернь, возвысившаяся на хитрости и обмане! Торгаш думает лишь о своём кошельке, и если дьявольское колдовство хоть на медный грош окажется выгоднее благородного меча, он забудет все наставления Светлого Владыки.

Я с трудом удержался от смешка. Вот, значит, как представляют жителей Алиссии в Великом Королевстве! Впрочем, кто сказал, что "стальной самовар" возводит напраслину? Такие они и есть - полновластные хозяева вольного города.

- И что решил король? - спросил жрец.

- Его Величество не сказал "да", но и не осудил мерзавцев, осмеливающихся вслух предлагать подобное равенство между благородными воинами и тошнотворными колдунами!

- Значит, влияние магов при королевском дворе растет?

- Истинно так, ваше святейшество! Если раньше магам дозволялось лишь сидеть в башнях волшебных гильдий, торговать свитками и прочими погремушками, да раз в год убивать друг дружку на колдовских турнирах, то сейчас голоса их магистров открыто звучат во дворце и королевском совете. Более того....

Казалось, рыцарь вот-вот лопнет от охватившей его ярости.

- Многие благородные семейства, - с болью и горечью в голосе сообщил он, - начинают приближать к себе магов! Клянусь честью, на последнем турнире меня выбили из седла заговоренным копьем!

- Да, неприятные известия, - рассеяно произнес жрец.

- Согласен, посему Первосвященник и направил меня к вашему святейшеству, - сказал рыцарь, - мне было сказано, что в своих скитаниях по южным землям ваше святейшество обнаружили ценный артефакт Света!

- Да, в последнем письме я подробно описал Первосвященнику свою удивительно находку, - объяснил священник.

- Разрешите взглянуть, ваше святейшество, - попросил воин.

Поколебавшись, жрец отдернул ворот рубахи и, протянув руку, достал небольшую серую сумочку, подвязанную на шее. Развязав узелок, священнослужитель вынул ослепительный белый камень. Я затаил дыхание! Никогда не видел ничего подобного. Все рубины, алмазы, изумруды и прочие драгоценности, что в блестящей оправе золотых амулетов носят купцы и городские чиновники, меркли перед этой вещью. Не просто меркли, они казались пустыми стекляшками. О! Теперь я понимал, почему ведьма так жадно стремится завладеть камнем.

- Какая красота! - ахнул рыцарь.

Камень завораживал. В нём чувствовалась великая сила, но одновременно доброта и надежда. Даже от простого взгляда на камень я почувствовал, как уходит боль от ожогов, нанесенных ведьмой.

- Я нашел его в развалинах древнего города, - сообщил жрец, - не могу представить доказательства, но я почти уверен, что обнаружил руины бывшей столицы империи Аргдахада!

Я вздрогнул, услышав произнесенное священником имя. ПРОКЛЯТЫЙ ВЛАСТЕЛИН! Рыцарь тоже отшатнулся.

- О! Светлый Владыка, - произнес он, - где это место? Хотя... НЕТ! Не рассказывайте, пусть, древние злодеяния останутся навеки сокрытыми от людей, ибо есть вещи, кои лучше не знать.

Жрец промолчал. Судя по всему, он не согласился со словами рыцаря, но решил не заострять внимания.

- Как вы его нашли? - спросил воин.

- Я просто проходил мимо, сопровождая торговый караван. Наш путь лежал вблизи старых руин. Неожиданно я услышал странный шепот. Мне не удалось разобрать слов, но я почувствовал призыв. К сожалению, караванщики побоялись следовать за мной. Они сказали, что место проклятое, и не ошиблись. Руины просто кишели неуспокоенными призраками! Грехи и тяжкие злодеяния не позволили несчастным душам покинуть земную твердь и отправиться в Мир Мертвых. Я смог помочь лишь некоторым из них, использовав тайное знание экзорцизма.

- Ваше святейшество уничтожили... ммм... То есть, освободили всех призраков? - спросил рыцарь.

- Боюсь, что нет, благородный Этельстан, - сказал жрец, - их оказалось слишком много. Когда-нибудь придется довершить мною начатое. Какие бы тяжелые грехи ни совершили несчастные души, мучения их продлились слишком долго.

- И как вы нашли камень?

- Я следовал за таинственным зовом, не утихающим в моей голове, и вскоре дошёл до места, коего призраки избегали. Они просто боялись к нему приближаться. Призыв звучал в моей голове всё громче и громче, я даже начал различать слова.

- И голос подсказал вашему святейшеству, где лежит камень?

- Уверен, сын мой, сам артефакт говорил со мной.

- Может ли такое быть?

- Не знаю, но верую, - произнес жрец, - это необычный магический предмет. Он благословлен силой светлых молитв.

- Похоже, именно он привлек внимание Первосвященника, - задумчиво произнес рыцарь, - его святость надеется, что камень сможет выполнить желание короля.

- Даровать бессмертие? - спросил жрец.

Рыцарь кивнул.

- Как думаете, ваше святейшество, это возможно? - спросил рыцарь.

- Не исключаю, что для этого камня нет ничего невозможного, - ответил жрец, - но я ношу его достаточно долго и посему знаю, у него есть своя воля и, возможно, даже свой разум. Я ничего не могу приказать ему и даже попросить. Он поступает так, как ему ведомо.

- И камень не прислушается к королю Альберту?

- Боюсь, что так. Более того, я не знаю, как камень отреагирует, если Первосвященник попытается использовать его в своих целях.

- Но мы же боремся за благородное дело! - возразил рыцарь.

- Благородные дела вершатся благородными поступками, Этельстан, - заметил жрец, - и ты лучшего кого-либо должен об этом знать, сын мой.

Рыцарь сконфузился.

- Вы правы, ваше святейшество, - произнес он, - Вы, как всегда, правы. Кто-нибудь ещё знает о находке?

Жрец тяжело вздохнул.

- Боюсь, Первосвященника объял грех гордыни. Мы расстались не в лучших отношениях. Между нами возникли разногласия. Одно из них - обильная и богатая свита. Мой старый друг забывает о том, что необходимо разделять духовное и мирское. Отдалив от себя богословов и теософов, он обзавелся огромным числом писарей, больше заботящихся о богатстве, нежели о спасении души. Опасаюсь, что если Первосвященник давно сам не брал в руки перо и чернила, а работу с бумагами доверил многочисленным помощникам, работающим за деньги, а не по зову сердца, то содержание моего письма стало известно всем, в чьих кошельках водятся золотые монеты.

- Тогда, возможно, я подоспел в нужное время, - заметил воин.

- Истинно так, благородный Этельстан.

Рыцарь и жрец задумались. Я затаил дыхание. Что же делать? Украсть камень невозможно. Одного спящего жреца я, быть может, ещё и смогу обмануть, но что делать со "стальным самоваром"!? Да он, чуть что, за меч хватается! А меня увидит, и думать не станет, сразу напополам разрубит. Нужно бежать, и как можно быстрее, но тогда ведьма от меня и мокрого места не оставит. Я почувствовал себя между молотом и наковальней.

И вдруг раздался сильный грохот! Крыша неожиданно накренилась, и я начал съезжать вниз. Перевернувшись, я успел в последний момент зацепиться кончиками пальцев за дырку в крыше.

- Что такое? - вскричал рыцарь.

Подтянувшись, я снова взглянул в отверстие. Стена харчевни превратилось в решето. На полу комнаты лежали массивные каменные булыжники. Разве что тролль мог бы поднять и бросить такую тяжесть.

- Каменный дождь, - воскликнул жрец, - магия!

Рыцарь выхватил меч. И как раз вовремя. Харчевню сотряс новый мощный удар. Я всеми силами вцепился в крышу, отчаянно стараясь удержаться. Чтобы ни произошло, мне не хотелось оказаться внизу. На сей раз стена просто обвалилась, открыв новый проход на улицу. По счастью, крыша хоть и просела, но устояла.

- Где он?! - раздался резкий голос.

Я застонал. Ведьма!

Воспользовавшись только что проделанным ею входом, в комнату зашла проклятая магичка! За ней следовали две мрачные фигуры, облаченные в длинные плащи гильдии воров. Ни слова не говоря, мужчины обнажили короткие острые кинжалы. Я вздрогнул, заметив на лезвиях темно-зеленый паучий яд. Ведьма где-то успела повстречаться с профессиональными убийцами гильдии.

- Где он? - повторила она.

Жрец и рыцарь замерли в удивлении.

- Кто вы? И кого ищете? - спросил жрец.

Рыцарь согласно кивнул, покрепче ухватившись за меч.

Не обращая на них внимания, ведьма быстро осмотрела комнату.

- Так я и думала, - взревела она, - гаденыш сбежал! Впрочем, неважно, я особо и не верила, что ему удастся. Давай сюда камень, жрец!

Священник не стал прикидываться дурачком, уточняя, какой именно камень она имеет в виду.

- Ступай с миром, волшебница - сказал он, - сей артефакт тебе не предназначен.

- Ну уж нет, - замотала головой ведьма, - моим учителям нужна твоя игрушка. С её помощью мы даруем королю то, чего он так хочет. Тогда власти Церкви в Великом Королевстве будет положен конец, а маги выйдут из подполья и получат то, чего заслуживают.

Ведьма сделал знак убийцам. Головорезы подались вперед. Сейчас им не имело смысла передвигаться бесшумно, но под их ногами всё равно не скрипнула ни одна половица. Казалось, убийцы не шли, а бесшумно парили над землей.

Если рыцарь и испугался, то виду не показал. Подняв меч, воин встал между убийцами и жрецом.

- Клянусь честью, ведьма, - сказал он, - ты и твои слуги ответят за коварное нападение.

- Не слуги, а удачно подвернувшиеся наемники, - хихикнула волшебница, - господа возвращались со своего задания и любезно согласились мне помочь. Ладно, мне неохота тратить кристаллы! Последний раз предлагаю. Отдавайте камень, и останетесь живы!

Рыцарь поднял меч и двинулся на убийц.

- За честь и славу! - закричал он.

Улыбнувшись, ведьма вскинула руки и быстро произнесла заклинание. Неожиданно рыцарь замер. В следующий момент я увидел, как всё его тело покрылось огромными кусками льда. За одну секунду "стальной самовар" превратился в ледяную статую!

Ведьма расхохоталась.

- Можешь попробовать его исцелить, жрец! - сказала она, - но, боюсь, белая магия не заставит истукана сражаться.

Священник попятился.

- Ты совершаешь ошибку, - произнес он.

Ведьма расхохоталась ещё сильнее.

- Мои чары продержатся достаточно долго, - сказала она, - я знаю, что тебя магия так просто не возьмет. Ваши молитвы - ещё одна школа Искусства! Ты такой же волшебник, как и я, отказавший сам себе в подлинном могуществе и знаниях. Один на один мне придется тяжело, но вот кинжалы убийц отлично сгодятся против жреца Светлого Владыки.

Священник отступил ещё на шаг и прижался спиной к уцелевшей стене.

- Отдавай камень, жрец, - рассмеялась ведьма, - и, быть может, я прикажу своим наемникам оставить тебя в живых.

С ужасом я увидел, как жрец обречено вздохнул и вытащил белый камень.

- Держи! - сказал он, протянув руку.

- Э-э... НЕТ! - улыбнулась она. - Ты меня не обманешь. Я не возьму в руки эссенцию магии света. Быстро клади его в свою сумку!

Жрец покорно исполнил приказание. Завязав узел, он вытянул сумочку на веревке и неловко бросил её вперед. Я замер! Как он мог так просто отдать!?

Сумочка с камнем приземлилась у правой ноги рыцаря.

- Ну, вот, - улыбнулась ведьма, - это было совсем несложно. Всё-таки вы, церковники, не вполне безнадежны, и порой внимаете голосу разума.

С победным видом ведьма обошла своих убийц и, ухватившись за веревку, подняла с пола сумочку.

- Верно, - неожиданно произнес жрец, - но вас, колдунов, уже ничто не исцелит от гордыни, тщеславия и глупой самонадеянности!

Священник вскинул руки и пробормотал молитву. Над его ладонями поднялось маленькое облачко золотистой пыли. В следующий миг оно рассеялось.

"И ЭТО ВСЁ!!!???" - подумал я. Магия ведьмы выглядела куда более впечатляющее.

Сама магичка тоже ничего не поняла.

- Гы! И чего ты хотел этим добиться? - съехидничала она.

- А я уже добился, - ответил жрец.

Ведьма непонимающе на него уставилась, и тем обрекла себя на гибель. Повернув голову, я увидел, что на теле рыцаря не остался ни одной льдинки. ЖРЕЦ РАЗВЕЯЛ ЧАРЫ! Весь его страх и видимая покорность оказались хитрой уловкой. Попыткой отвлечь волшебницу. И план жреца сработал блестяще.

Рыцарь не упустил подвернувшего шанса. Ведьма стояла на расстоянии меча, а большего воину и не требовалось!

В последний момент я успел закрыть глаза и потому не увидел ужасного зрелища. Увы, не видеть оказалась мало. В моих ушах, словно землетрясение, прозвучал тихий, едва слышимый глухой стук упавшей на пол головы.

Развернувшись, воин направил свой меч на убийц, но бой уже закончился. Поняв, что работодатель мертв и гонорара не видать, головорезы показали рыцарю спины. Как истинные профессионалы, они отказались поднимать оружие из мести.

- НЕТ! ТЕТУШКА! НЕТ! - раздался звонкий детский голос.

В комнату вбежала невесть где прятавшаяся Глиронда. Девочка с ужасом уставилась на обезглавленное тело родственницы.

- НЕТ! - завопила она.

Жрец и рыцарь опешили.

Неожиданно Глиронда повернулась к ним. В газах ребенка читалась какая-то неестественная, нереальная для её возраста ненависть.

- УБЛЮДКИ! - закричала она.

Вскинув руки, девчонка попыталась произнести заклинание, однако речь её вышла сбивчивой, маленькие ручки не смогли воссоздать грациозные движения. С пятого или шестого раза у неё получилось. В рыцаря ударил поток ярких волшебных искр. Такими же поджарила меня ведьма, но воин, казалось, их просто не почувствовал.

- Успокойся, дитя! - рассеяно сказал он.

Но Глиронда не собиралась успокаиваться, позабыв магию, она бросилась вперед и, словно дикая кошка, вцепилась в ногу рыцаря. Её маленькие кулачки забарабанили по стальному поножу воина, разумеется, не причинив тому никакого вреда.

- Убийцы! - кричала Глиронда.

Рыцарь рассеяно взглянул на жреца, но тот тоже выглядел весьма смущенным.

- Дитя..., - начал было священник, но слова застряли у него в горле.

Глиронда продолжала бешено бить поножи рыцаря, выше она просто не могла достать.

- Убийцы! Убийцы! - кричала девчонка, разбив руки в кровь.

Рыцарь попытался мягко её схватить, но Глиронда ловко выскользнула из-под его руки. Напыщенный и гордый рыцарь выглядел на редкость смущенным. Жрец испытывал схожие чувства. Ведьма едва-едва не отправила их на тот свет, но, похоже, для мужчин наступил тот момент, когда любые оправдания бессмысленны. Что ни делай, всё равно чувствуешь себя злодеем.

Неожиданно Глиронда успокоилась. Первая истерика прошла. Бросив последний взгляд на тело тетки, девочка повернулась к врагам.

- Я вам отомщу! - тихо-тихо и спокойно-спокойно произнесла она голосом, продравшим меня до самых костей.

- Дитя..., - в один голос заговорили мужчины.

Глиронда неожиданно развернулась и выскочила на улицу. Только в этот момент жрец и рыцарь, наконец, опомнились.

- Стой, дитя! - закричал священник. - Не уходи, там опасно! Стой!

Оправившись от шока, мужчины бросились за Глирондой, но девчонка уже успела скрыться. Им не удалось её догнать. Рыцарю мешали латы, священник уже пребывал не в том возрасте.

- Какая жалость, - произнес жрец, - мы упустили дитя и лишили жизни женщину.

Рыцарь отрицательно затряс головой.

- Не знаю, ваше святейшество, - сказал он, - ведьма заслужила свою участь. Помимо своей души, она загубила черной магией сердце маленькой девочки. Уверен, Светлый Владыка моей рукой воздал ей должную кару!

- И всё же, благородный Этельстан, тебе следовало повернуть меч плашмя, чтобы просто оглушить её, - сказал жрец.

Рыцарь нахмурился.

- Я не подумал об этом, ваше святейшество, - тяжело признал он, - но разве можно оставлять сие исчадие хаоса в живых?

Жрец тяжело вздохнул.

- Не знаю, сын мой, - сказал он, - все мы создания Светлого Владыки. Увы! Сделанного не воротишь. Нам остается только молиться.

Жрец сложил ладони и сел на колени. Я почувствовал, что самое время уходить. Ведьмы нет в живых, и мне ничто не угрожает, кроме, разумеется, голодной смерти, дружков Хомы и всех прочих радостей жизни в Алиссии. Решив поторопиться, я попытался встать, чтобы прыжком вскочить на ровный край крыши и... допустил ошибку. Проклятые доски, как назло, выбрали именно этот момент, чтобы подломиться. В отчаянии я попытался ухватиться за край дыры, и даже смог это сделать. Последовал громкий треск, и в руках у меня оказался кусок гнилой деревяшки.

Не удержавшись, я рухнул вниз, ударившись об пол. На миг в глазах всё потемнело.

Первым, что я увидел, когда очнулся, были удивленные лица рыцаря и жреца.

- Кто ты, и что ты здесь делаешь? - строго спросил воин.

- Успокойся, благородный Этельстан, - произнес жрец.

"Стальной самовар" фыркнул.

- Ваше святейшество, мальчишка, без сомнений, ещё один малолетний ученик колдуньи! - сказал он, - кто знает, сколько детей нечестивица успела отравить своим волшебством?

Рыцарь перевел на меня строгий взгляд.

- Ну? Ты шпион ведьмы? - грубо спросил он.

- Нет, - громко и искренне соврал я.

- Тогда что ты здесь делаешь? - поинтересовался рыцаря.

- Я... Я..., - голос мой сорвался, подходящего оправдания не было. Что я мог сказать?

- Успокойся, благородный Этельстан, - вмешался жрец, - это всего лишь беспризорный мальчишка. У нас состоялся разговор сегодня утром, и я предложил ему отправиться вместе со мной Верхнеречье и стать послушником в монастыре. У бедняжки голова пошла кругом, он испугался и убежал.

- Тогда что он здесь делает? - повторил вопрос рыцарь.

Я с надеждой посмотрел на жреца, надеясь, что у него есть разумное объяснение.

Священник довольно улыбнулся.

- Думаю, он вернулся, поразмыслив над моими словами. Ну, что, малец? - обратился он, - ты решил посвятить свою жизнь служению Богу?

Я со страхом посмотрел на строгое лицо рыцаря.

- Конечно!

Глава IV "Урок"

- Ох! Ладно, будет на сегодня, - произнес Джереми, разминая уставшие колени, - продолжим завтра.

Люция согласно кивнула.

- Последнее воспоминание было интересным, - сказала девушка, - но малополезным.

- Мы узнали, что камень с душой Амвросия находится на нашем осколке, - возразил я.

Девушка хитро улыбнулась.

- И то, что любимый вами святой Феофан начинал, как обычный уличный воришка!

Я задохнулся от возмущения.

- Ничего подобного.

Люция улыбнулась ещё хитрее.

- В воспоминании отчетливо слышно имя короля Альберта. За всю историю Великого Королевства отмечен лишь один монарх с подобным именем. Он правил двести пятьдесят лет назад, и его смерть послужила причиной войны между Ковеном Магов и благородными рыцарскими родами, которых поддержал Первосвященник. Звезда Феофана зажглась именно тогда. Всё сходится. Ваш непревзойденный Великомученик - обычный городской воришка и попрошайка.

На довольную, как слон после купания, девушку уставились восемь оскорбленных в лучших религиозных чувствах глаз.

- Феофан - не такое уж и редкое имя, - сказал я, - возможно, в те далекие времена оно встречалось чаще.

- Если бы да кабы, - рассмеялась Люция, - ладно, дело не в любимом вами Феофане. Мы знаем, что камень на Эрмсе. Он пережил крушение Империи Аргдахада. Жрец и рыцарь отправились вместе с камнем в Верхнереченский монастырь, но с тех пор прошла четверть тысячелетия! Нам нужно знать, где артефакт сейчас. Нельзя ли во время следующего ритуала увидеть воспоминание ближе к нашему времени?

Джереми неопределенно покачал головой.

- Астрал - непредсказуемая и чуждая людям материя, - произнес он, - работая в тонком мире, нельзя быть ни в чем уверенным. К тому же, современного воспоминания может банально не существовать.

- Почему? - удивилась Люция.

- Жрец осознал мощь камня, - ответил Джереми - и, судя по всему, отношения с тогдашним Первосвященником у него были натянутые.

- Размолвка в стройных церковных рядах? - рассмеялась Люция.

Монахи за спинами настоятеля побагровели от гнева. Джереми только отмахнулся.

- Бывало, и не раз, - улыбнулся священник, - мы, хоть и служим Светлому Владыке, такими же совершенными, как Он, не стали. Иной раз, пока разберешься, где еретик, а где праведник, половину народу вместо дров на костер закинешь.

Люция подозрительно сощурила глазки. Джереми поднял глаза к небу.

- Эээ... О чём мы говорили? Боюсь, я не помню, о чем говорил! - растерянно произнес жрец, взглянув на принцессу с укоризной.

- Что современного воспоминания может и не существовать, - напомнил я.

- О! Верно, - сказал Джереми, - если жрец не ладил с Первосвященником, он мог решить спрятать камень с душой святого, чтобы никто не использовал его силу во зло. Не исключено, что артефакт до сих пор хранится в Верхнереченском монастыре, вмурованным в стену.

Люция задумчиво кивнула.

- Что ж, придется в следующем ритуале сосредоточиться именно на жреце, - произнесла девушка, - необходимо узнать, куда он дел камень.

- Завтра, - устало сказал Джереми, - узнаем завтра.

Настоятель повернулся к одному из монахов.

- Если мне не изменяет память, - сказал он, - я обещал начать внеочередной строгий пост по случаю прибытия наших гостей в знак того, что видение, ниспосланное Светлым Владыкой, исполнилось.

- Точно так, ваше святейшество, - подтвердил монах.

Джереми загрустил.

- А я уточнил, когда начинаю поститься?

- Да, ваше святейшество. Вы обещали начать с утра.

- А я уточнил, с какого именно утра?

- Ээээ... Нет, - смутился жрец.

- Вот отлично, подайте мне в обед вина и жареного мяса.

Люция подавилась смешком. Я сохранил каменное выражение лица. Позволить себе толковать в свою пользу обещание, данное Творцу, может либо мудрец, либо безумец. Впрочем, не мне - послушнику, осуждать поступки настоятеля. Иерархия в рядах Церкви соблюдалась строже, чем в королевской армии.

Обед, к слову сказать, удался на славу. Во всяком случае, для меня. Пока изголодавшиеся отнюдь не по еде, а по женской красоте послушники изо всех сил делали вид, что даже не смотрят в сторону Люции, я уплетал мясо за обе щеки. Проведенный ритуал, несмотря на сидячее положение, изрядно разогнал мой аппетит. У корзины с яблоками ответственный за обеспечение братьев монах оставил записку: "Бери только одно! Светлый Владыка смотрит".

Что ж... пока Светлый Владыка смотрел за яблоками, я успел съесть две жареные ножки болотной ящерицы и выпить кувшин доброго пива.

После обеда послушники, немного отдохнув, начали расходиться, готовясь вновь засучить рукава. По своему опыту я знал - в монастыре всегда хватает работы. Причём, в отличие от солдат в казарме, послушники сами рвались подровнять забор, заменить скрипучие доски, подкрасить стены или заняться любым другим общественно-полезным трудом. Дело в том, что если случалось чудо, и работа в монастыре вдруг заканчивалась, все послушники гуськом шли молиться Светлому Владыке о дарованном отдыхе. Половины дня, проведенного на коленях в обращении к Господу, хватало, чтобы заставить самого убежденного бездельника вдохновенно трудиться на благо общины. Правда, рабочий энтузиазм, как правило, быстро угасал, стоило отцу-настоятелю или старшему монаху отойти на почтительное расстояние. Будто по мановению волшебной палочки, молоток начинал стучать медленнее, гвозди гнулись, а краска долго не высыхала.

Подумав, я решил присоединиться к небольшой группе рыбаков, затеявших поход на ближайшее озеро. Прямо скажем, халявная работенка, но могли же и у меня появиться привилегии? В конце концов, я сумел заслужить медаль целителя. Местным братьям ещё повезло! Джереми справедливо рассудил, что в гниющем болоте специальные отхожие места не требуются. Все, кому приспичило по нужде, просто уходили подальше в болото. В Вороновском монастыре чистка отхожих мест всегда являлась "привилегией" особо нуждающихся в покаянии послушников. Наш настоятель даже говорил, что одна уборка сортира заменяет по благодати Божьей дюжину молитв.

Я уже приглядел себе симпатичную удочку, когда на моё плечо легка рука Джереми.

- Постой, Англир! - обратился жрец. - Есть дело.

- Да, ваше святейшество?

- Пойдем со мной, хочу поговорить.

Тоскливо вздохнув, я отложил удочку и двинулся за настоятелем. Похоже, без молитв дело не обойдется. Как бы Джереми не решил начать внеочередной строгий пост со мной на пару. Одному ведь всегда тяжелее.

Жрец привел меня в отдаленный угол храмового сада. Между высаженных полукругом ладанных деревьев расположилась уютная беседка, с тремя резными скамеечками. Отец-настоятель пристроился на одну из них.

- Присаживайся, Англир, - сказал он.

Я неуверенно помялся с ноги на ногу. Светлому брату сидеть в присутствии жреца не то чтобы запрещалось, просто старших следовало уважать.

- Не стесняйся, - произнес Джереми, верно истолковав мои сомнения.

Я сел на соседнюю лавочку. Уважение, прежде всего, проявляется в послушании. Не следует строить из себя красну девицу и заставлять настоятеля себя упрашивать.

- Сколько тебе лет, Англир? - спросил Джереми.

- Двадцать.

- Ты служишь в монастыре Вороновья?

- Да. Вы знаете о нём, ваше святейшество?

- Слышал. Как давно ты принял послушание?

- С пятнадцати лет.

Джереми уважительно посмотрел на медаль целителя, которую я, в пылу тщеславия, не забыл приколоть к новой робе.

- Заслужено? - спросил он.

Перед моими глазами предстала картина моей первой серьезной битвы. Людоед выбил из седла моего господина - князя Герхарда Вороновского. Чудом (для служителя Бога слово "везение" греховно, ибо не предполагает вмешательства Творца), буквально чудом, при поддержке арбалетчиков мне и другим братьям удалось поднять князя и, удирая от монстра, вынести господина за щиты пехотинцев. Добросердечный лорд Герхард не забыл оказанную помощь, повелев выдать нам награду. Комендант Романх вручил мне и другим братьям медали целителей.

Я задумался. Да, мы спасли жизнь своему господину, но подобные медали даются именно за исцеление. Так ли уж хороши мы были в своих главных обязанностях? Ответ напрашивался сам собой.

- Думаю, нет, ваше святейшество, - сказал я, неуклюже прикрыв медаль рукой, - но князь Вороновский решил иначе.

Джереми усмехнулся.

- Но если ты так не считаешь, почему носишь медаль?

Я смущенно кашлянул, удивленный реакцией настоятеля. Он раскусил моё греховное желание лести. По правде говоря, я ожидал, что Джереми похвалит меня за скромность.

- Эм-м... Князь вручил нам награды, чтобы мы их носили.

Настоятель хитровато прищурился.

- Но твой князь убит. Какой смысл носить знак сейчас?

Я почувствовал стыд и раскаяние.

- Не скрою, ваше святейшество. Мне приятно видеть его на своей робе.

Тяжело вздохнув, я ухватил пальцами медаль, намереваясь её снять. Взгляд настоятеля стал ещё хитрее.

- Но если тебе нравится носить медаль, зачем ты её снимаешь? - поинтересовался Джереми.

- Но... Но... Я же не достоин.

- С чего ты так решил? Князь решил, что достоин. Почему ты считаешь себя мудрее и проницательнее знатного лорда?

Я нервно сглотнул, окончательно запутавшись. Джереми рассмеялся.

- В этом твоя проблема, парень! - объявил он.

- Ваше святейшество?

- Ты слишком зависим от чужого мнения, потому что не уверен в собственных убеждениях. Ты думаешь, раскаиваешься, переживаешь, затем опять думаешь. Постоянные сомнения - вот твой главный недостаток.

Я кивнул. Скрывать тут нечего. Джереми понял всё лучше меня.

- Каюсь, ваше святейшество. Вы точно распознали мои грехи.

Джереми покачал головой.

- Разве я упрекнул тебя в грехе? Нет. Я лишь отметил твой недостаток. Сами по себе сомнения помогают нам думать и задавать вопросы, но ты слишком увлекся ими, и в результате позволяешь людям манипулировать тобой. Например, мне. Поверь, я отнюдь не само совершенство.

- Но вы жрец, а всего лишь послушник.

- И что?

- Вам лучше знать...

- Думаешь, с горы видней? Может, ты и прав, но что делать, если старшего не будет рядом? Светлый Владыка возложил на тебя важную миссию, Англир. И после ритуала мага, соединившего ваши с принцессой жизни, ты не можешь перепоручить своё задание кому-то другому. Твое решение будет только твоим решением. Даже если ты послушаешься меня, Люцию или ещё кого, отвечать перед Светлым Владыкой придется тебе. Если Творец призовет к ответу, что ты ему скажешь? Мол, поступил так, как повелел жрец Джереми, просто потому, что он старше и носит яркую рясу?

Настоятель, конечно, прав, но, признай я сейчас его правоту, и он окончательно убедится в моей беспомощности. Будет думать, как о нашкодившем ребенке, способным лишь стоять с опущенной головой и соглашаться со всем, что скажет мудрый отец.

Джереми улыбнулся, уже не хитро, а сочувствующе.

- Тебе необходимо исправить свой недостаток, - сказал он, - к сожалению, у нас нет времени ждать. В обычных условиях я бы никогда не стал учить тебя тому, чему собираюсь.

- Учить?

- Да, сын мой. Знаю, это может показаться несправедливым, но монахами и жрецами становятся не те братья, которые воспитывают в себе покорность и смирение. Послушание - важный этап, но его нужно пройти. В лидеры выбивается тот, кто способен принимать решения и совершать поступки. Пусть не всегда благие, но поступки! Разумеется, принимая ответственность за них и, если требуется, наказание. В отличие от светлого брата, монах способен не только исцелять раны, но и причинять вред стрелами света. Лет через пять, а то и десять, на тебя можно было бы возложить ответственность подобного умения, но у нас нет времени!

Я не поверил своим ушам.

- Выучиться знаниям монаха?!

Джереми пожал плечами.

- Не только монаха, но и жреца. Тебе необходимо овладеть искусствами: исцеления на расстоянии, стрел света и, поскольку тебе предстоит сражаться с дьяволами, будет очень хорошо, если ты научишься экзорцизму.

- Но... Но..., - от шока я просто не знал, что сказать, - на изучение этих закли...молитв уходят годы.

Джереми рассмеялся.

- Ничего подобного, годы уходят на то, чтобы определить - достоин ли претендент знания, или нет. Выучить сами молитвы - дело недолгое, начальная подготовка у тебя есть. Вот молитва воскрешения - действительно сложное искусство, недоступное на твоём уровне развития.

Я нервно сглотнул. После пяти лет послушания мои мечты о тайных знаниях священников наконец-то сбылись! Но вместо радости я почувствовал разочарование. Потратить годы в молитвах, работе, медитациях, уборке монастыря, чтобы тебя сочли достойным того, что можно выучить за один день.

Джереми, разумеется, заметил моё смущение.

- Знаю, тебе нелегко, - сказал он, - всё кажется несправедливым. Знаешь, по большому счету наше главное разногласие с еретиками-магами состоит в том, что они на каждом углу кричат, будто знания должны стать общедоступными. Мы говорим прямо: силу получат лишь те, кто её достоин. Маги годами лгут своим ученикам. Обещают власть, способную свернуть горы, а на деле выжимают из бедолаг все соки, заставляя добывать кристаллы. Не буду врать, будто считаю тебя достойным священных знаний, но Светлый Владыка велел мне помочь в вашей с принцессой миссии.

Выдержав паузу, Джереми спросил:

- Начнем?

- Да. Я готов учиться.

- Не готов, - строго поправил Джереми, - но ничего другого нам не остается.

Я обреченно вздохнул. Настоятель прав, но ведь Светлый Владыка верит в меня, значит, есть шанс.

Настоятель одобрительно похлопал меня по плечу. Видимо, решил, что упрекать ученика в излишней бестолковости не следует. Как писал в своём пятнадцатом томе Святой Великомученик Феофан Миролюбский: "Укрепляйте у прихожан веру не только в Творца нашего, но и в их собственные силы, ибо постоянно мня себя недостойными они вообще ничего делать не будут!".

- Хорошо, ваше святейшество, - сказал я, - память у меня с детства хорошая. Думаю, мне не составит труда запомнить ваши наставления.

- Вот и прекрасно.

Напустив на себя задумчивый вид, Джереми снизил голос до шепота (в старину любой разговаривающий подобным образом сразу обвинялся в заговоре) и начал свою лекцию:

- Если говорить откровенно, церковные книги, посвященные чудесным молитвам, написаны довольно сложным языком. В них много "воды", пустых откровений, туманных полунамеков и тому подобной мишуры, именуемой "вторым испытанием для посвященных". Обычно монахам требуется довольно много времени, чтобы прочитать нужные книги, и ещё больше, чтобы разобраться в тексте. Поскольку времени у нас нет, я, нарушив один канон, нарушу и другой. Изложу тебе всё по-свойски, просто и быстро. Если будет время и желание - прочитаешь книги сам. Сейчас же слушай...

Я с готовностью "развесил" уши, приготовившись ловить каждое слово.

- Начнем с целебной молитвы, - начал Джереми, - как тебе прекрасно известно, светлые братья, вроде тебя, возлагают на раненного человека руки. Монахи могут лечить на расстоянии.

Согласно кивнув, я подтвердил, что знаю очевидную истину.

- Так вот, ты будешь, удивлен и, наверное, снова расстроен из-за обмана старших, - продолжил жрец, - но, большому счету, исцеление прикосновением ничем не отличается от молитвы на расстоянии. Жесты светлых братьев являются ничем иным, как самовнушением.

Я с трудом подавил в себе возмущенный вопль, решив не перебивать жреца.

- Чтобы понять сию нехитрую истину, достаточно разобраться в "небесной механике". С неё мы и начнем, - сказал Джереми. - Ты знаешь, что помимо физического тела из плоти и крови, у каждого человека есть душа, но и это ещё не всё. Помимо грубой и высшей субстанции, каждое живое существо имеет промежуточное тело в тонком мире, именуемое - астральным.

Пока Джереми не сказал ничего нового. Священнослужители не отрицатели факт существования Астрала. Глупо отрицать очевидное. Просто Отцы Церкви не заостряли на астральной материи особого внимания, считая её необходимой для существования Эадора энергией, изучение которой не имеет особого смысла. Верующим полагалось стремиться к Миру Божественному.

- По своей форме астральное тело является двойником физического, но лишь в нормальном состоянии, - продолжил Джереми. - Поскольку тонкое тело образуется из нематериальной астральной материи, оно может изменяться по Воле человека или, что хуже, по желанию духов Астрала. Как ты знаешь, любая волшебная молитва немыслима без кристаллов, поскольку именно они переносят астральную энергию (именуемую еретиками "магией") в физический мир.

Джереми перевел дыхание.

- Я пытаюсь сказать - молитва создается в Астральном Мире. Физическое тело просто не участвует в процессе.

Я не смог удержаться от вопроса.

- А как же слова, жесты... даже мимика? Без них ничего не получится.

- Всё верно, любое наше действие отображается в астральном мире. Некоторые ученые утверждают, что СНАЧАЛА слова появляются в астральном мире, и лишь за тем озвучиваются в физическом. Не суть важно. Главное, что жесты физического тела повторяет и астральный двойник.

Джереми задумчиво почесал подбородок.

- Ты когда-нибудь видел зеркало?

- Да.

Зеркало, как известно, лучший подарок для женщины. Разумеется, невероятно дорогой, но когда прекрасный пол удовлетворялся дешевыми вещами? Мой покойный отец знал, чем покорить мамино сердце, и не пожалел для подарка двух молодых телят. Потому зеркало я видел, и даже в него смотрелся.

- Прекрасно, - обрадовался Джереми, - а теперь представь, что ты и есть отражение!

- Я отражение?

- Да. Когда ты смотришься в зеркало, то видишь своего двойника, который повторяет движения, но в реальности двойника не существует. Все его жесты - ложь. Понимаешь?

- Да.

- В Астрале же твои жесты и слова - ложь! А двойник самый настоящий! Выходит, что при исцеляющей молитве физически прикасаться к раненому или больному человеку не нужно.

- Нужно прикоснуться астральным телом? - догадался я.

- В яблочко! - обрадовался мой наставник.

- Но как это сделать?

- Очень просто. Астральное тело гораздо податливее физического, оно охотнее отзывается Воле. Всё, что тебе нужно - это мысленно представить, как твои руки вытягиваются и достигают больного.

- И всё?

- Верно.

Джереми поднял с земли маленький заостренный камешек. Сжав зубы, священник попытался надрезать себе вену на запястье. К его сожалению, камешек оказался острым только с виду. Подумав, жрец снял с пояса связку ключей.

- Лень идти за ножом, - сказал он, выбирая наиболее острый.

Нанеся себе рану, Джереми поднялся со скамейки и отошел на десять шагов.

- Пробуй на мне, - приказал он.

- А кристалл?

- О! Верно.

Спрятав ключи, Джереми швырнул мне кристалл. Ловко поймав его, я закрыл глаза и прочитал молитву. Магическая сила заполнила моё тело, но теперь я знал: данного ощущения нет - оно приходит из астрального тела. Сосредоточившись, я представил, как моя рука неестественным образом вытягивается и касается тела Джереми. Удивительно, но мне показалось, что я физически ощутил мягкую ткань его рясы.

Возможно, именно так появляются ложные ощущения, когда тебе кажется, что ты чувствуешь на своём языке вкус лакомства, которое уплетает за обе щеки сосед. Тогда получается, что вкус и запах мы тоже воспринимаем на астральном уровне. Выходит, прав был заезжий лекарь, предложивший старику Романху выпить противную настойку и представить, что это водка. Ветеран тогда возразил, что лучше выпьет водку, а представит, что это настойка, но старый вояка оказался неправ! Если бы он только поверил...

- Не мешкай! - одернул меня Джереми.

Я поспешно завершил слова молитвы. Сначала мне показалось, что вся энергия рассеялась в никуда.

- Ну, как? - боязливо поинтересовался я.

Джереми усмехнулся и показал мне чистое запястье, на котором не осталось не только раны, но и капли крови.

Невероятно! Я сумел!

- В следующий раз, когда вытягиваешь астральную руку, старайся поднести её как можно ближе к ране, - сказал он, - с теми же затратами магической силы лечение пройдет эффективнее, но это требует определенной сноровки.

- Благодарю вас за науку, ваше святейшество, - сказал я, преклонив голову.

- Не расслабляйся, - посоветовал мне жрец, - перед новым сеансом ритуала чужих воспоминаний мы с тобой выучим молитву "стрела света".

- Прямо сейчас?

- Конечно, чего тянуть кота за хвост? Запоминай молитву!

Уже вскоре Джереми убедился, что у меня впрямь хорошая память. К удивлению и радости настоятеля, уже с третьей попытки я сумел произнести молитву без запинок. Решив не портить труд послушников, мы вышли на болото, где я, истратив несколько кристаллов, свалил с расстояния полета стрелы болотную иву.

- Недурно, - похвалил меня Джереми.

Внезапно мне в голову пришла умная мысль.

- Скажите, ваше святейшество, а зачем концентрировать стрелу света в своих физических руках? - спросил я, - что мешает выпустить заряд прямо перед носом или за спиной противника?

- Не выйдет, - перебил жрец, - вернее, теоретически - это возможно, но практически трудно. Стоит учесть, что у любого смертного, даже незнакомого с волшебством и молитвами, есть собственный астральный двойник. Он обязательно почувствует угрозу и попытается отвести стрелу от хозяина. Некоторые маги, использующие заклинания "молния" или "ледяная глыба", могут, как ты говоришь, выпустить заряд прямо из воздуха, но для этого необходимо преодолевать вражеское сопротивление к магии. Еретики именует данное искусство "тавматургией".

Я обратил внимание, что настоятель Джереми до странности много знает о еретиках. Интересно, откуда? По долгу службы в способностях и "повадках" колдунов полагалось разбираться инквизиторам, которые всегда говорили, что "тайный" еретик, прикидывающийся честным прихожанином, много опасней "явного". Поскольку пытки далеко не везде и не всегда применимы, инквизиторам порой требовалось доказать, что тот или иной подозреваемый скрывает свою истинную сущность.

Джереми ничуть не походил на строгого и непримиримого поборника церковных догматов. Вместо сложных и велеречивых фраз, свойственных святейшим жрецам, настоятель пользовался хорошо знакомым мне по книгам научным языком. Подобная речь встречалась у инженеров, чиновников и магов! Между прочим, неочевидные разве что слепому колдовские таланты Люции, кажется, нисколько не беспокоили Джереми. Он даже не счел нужным попытаться переубедить девушку в греховности её пути, хотя другие на его месте запросто могли отправить принцессу на костер.

- Во время боя принцесса Люция иногда вызывала молнию, - осторожно произнес я.

Воспоминания о смерти князя Герхарда до сих пор причиняли мне боль. Поначалу я утешал себя мыслью, что Люцию обманули, но даже влюбленный по уши осёл, то есть я, в конце концов понял, что принцесса знала, на что идет, и если бы Белез не решил предать её... Нет! Думать дальше не хотелось!

- Принцесса - весьма сильная чародейка, - сказал Джереми, - не лучшая в Эрмсе, но у неё всё впереди.

Никакого возмущения, или хотя бы сожаления, в голосе настоятеля не прозвучало. Джереми воспринимал происходящее совершенно спокойно. М-да, и какое ещё колдовство творится здесь под видом служения Светлому Владыке?

Внезапно меня охватило подозрение!!! Прищурив глаза, я пригляделся к настоятелю. Нет, ничуть не похож на болотного мага, но для опытного еретика смена внешности - не такой уж великий подвиг. Спрашивать Люцию бесполезно, принцесса в момент ритуала лежала без сознания и болотного мага не видела.

- Давай передохнем чуток, и я научу тебя молитве экзорцизма, она чуть посложнее, - произнес Джереми, - но, думаю, ты справишься.

- Хорошо, - ответил я.

- Между прочим, нужно уладить одну формальность, - сказал Джереми, - присядь на колено.

- Зачем?

Жрец презрительно поднял бровь. Мол, его святейшество тебе приказывает, какие могут быть вопросы?

Я поспешил выполнить указание. Джереми возложил правую ладонь мне на голову.

- Сын мой, веруешь ли ты в Светлого Владыку?

- Да, - уверенно ответил я, всё ещё не понимая, куда он клонит.

- Отринул ли ты зло в сердце своем?

Здесь уверенности у меня не было. Припомнив некоторые свои прошлые мысли, я рассеяно посмотрел на Джереми, но взгляд жреца четко приказывал: "Просто скажи - "да"".

- Да.

- Готов ли служить Творцу? Помогать добрым людям, и прощать злых?

- Да.

- Клянешься ли ты хранить в тайне от непосвященных дарованные тебе знания и чудодейственные молитвы?

- Да.

- Сын мой, правом своего сана я перевожу тебя в монахи. Помни, что только жрецы имеют право учить других! Тщательней всего храни то, чему я тебя научил.

Не зная, что сказать, я просто выдавил из себя: "Спасибо".

Настоятель обернулся.

- Сейчас выучим заклинание экзорцизма, а потом пойдем в хранилище и подберем подходящую твоёму новому сану рясу.

Я неуверенно поднялся на ноги. Джереми только что исполнил мою сокровенную мечту. Я - монах, но ведь только адепты Черного Пути обещают всё и сразу, верно? ВЕРНО!?

Неожиданно, откуда ни возьмись, появилась Люция.

- Почему бы нам не продолжить ритуал? - спросила принцесса.

- Мы же договорились отложить на завтра, - робко возразил Джереми.

Люция пожала плечами, как бы говоря: "Женщины - загадочны и непостоянны, привыкай!".

- Я чувствую себя достаточно отдохнувшей, - сказала она, - а Вы?

А что мы? Сильные мужчины признаются хрупкой (правда, только с виду) девушке, что они устали?

- Хорошо, - сказал Джереми, - пойдемте в часовню. Принцесса, позовите братьев-монахов?

- Я?! - удивилась принцесса.

- Да.

Вместо того чтобы возмутиться, знатная принцесса развернулась на каблучках и направилась искать священнослужителей.

- Сын мой, во время ритуала постарайся не думать о наших занятиях, - шепнул мне Джереми, - иначе твои мысли могут повлиять на астральные потоки и вызвать ненужное воспоминание.

Эх! Если бы настоятель не сказал, я бы даже не подумал. Но! По закону подлости, больше всего человек тянется к тому, чего делать категорически нельзя! Я - монах. Эта мысль целиком захватила мой разум и не оставила его во время ритуала чужих воспоминаний.

Рассказ "Житие святого Феофана - продолжение"

- Братья и сестры! - торжественно начал я, - дети Божьи! Сегодня перед тем, как мы очистим наши души молитвой, я бы хотел поподробнее рассказать вам о Светлом Владыке!

Паства заметно приуныла.

- Отче..., - робко произнес один из прихожан, - может, покороче сегодня? Коров подоить надо, курицам зерна насыпать....

Люди согласно закивали. Я нахмурился.

- Праведному труженику сам Бог Орёл с небес помогает! А тот, кто поскорее дела переделать хочет, чтобы потом самогонки на сеновале попить да девок потискать, прости, Господи, не в церкви будь сказано, у того всё из рук валится! Ибо благое дело только тогда спорится, когда глаза смотрят, руки делают, а душа к Богу тянется!

Я подарил выскочке гневный взгляд. Мужик заметно ссутулился и поник, укрывшись за спиной соседа. Вот так вот! В следующий раз не будешь с дружками бельмы по вечерам заливать! Без меня. А то удумали тоже. Дескать, я, когда напьюсь, начинаю чушь всякую заумную нести и матюками проповедовать. Тоже мне. Не крестьяне, а ценители изящных воззваний.

Сидящие на задних рядах девки захихикали. Жена несчастного мужика, вспыхнув от гнева, поспешила влепить благоверному звонкую затрещину.

- Что же ты в церкви, месте Господнем, на предназначенного тебе мужа руку поднимаешь!? - указал я ей.

Женщина виновато развела руками. Я осуждающе покачал головой. Жена поспешила придвинуться поближе к мужу. Вместе супруги опустили глаза в пол. Вот и прекрасно! Святому браку, на небесах заключенному, ничего не угрожает. Задумаются, покаются, и, дай Боже, в ящик для пожертвований чего опустят.

- Итак, братья и сестры, - продолжил я, - давайте поговорим о Светлом Владыке. Как вы думаете, какой Он?

Не дожидаясь ответа на свой вопрос (дабы кто-нибудь, не тем местом подумав, не ляпнул какую-нибудь ересь), я продолжил:

- Нет предела совершенству отца нашего небесного, ибо Бог Орёл и есть совершенство. Поднимая очи к небу, мы убеждаемся в истине, ибо Светлый Владыка и есть истина. Творец не только дарует свет, он конечная цель, ориентир нашего пути. Он и есть Свет, он и есть Истина, он и есть Совершенство. Но что есть Совершенство? Близки ли мы к нему?

Я сделал вид, будто глубоко задумался. Паства с трудом прятала предательскую зевоту. Я решил вдохновить невежественных практическим примером.

- Вот взгляните на нашего пастуха Еремея, - сказал я.

Тихий щуплый мужичок, сидевший на первой скамье, заметно сгорбился, струхнув от всеобщего внимания.

- Не робей! - потребовал я. - Встань, Еремей! Пусть все видят тебя.

Мужичок неуверенно поднялся на ноги и повернулся к народу.

- Взгляните, братья и сестры, на нашего Еремея, хоть раз видели ли мы его во грехе?

- Нет! - в один голос произнесли люди. Все знали, наш пастух мухи не обидит.

Я удовлетворенно кивнул.

- Сказал ли он кому-нибудь из вас слово дурное, обидел ли кого?

- Нет.

Мужичок начал медленно заливаться краской.

- Бахвалился ли он перед вами своей добродетелью, или всегда оставался скромен?

- Скромен!

- Видел ли его кто зеленым змием объятым?

- Нет.

- Поднимал ли он руку на жену?

- Нет.

Сидящая рядом законная половинка пастуха тяжело вздохнула. Похоже, наш Ерема давным-давно не поднимал на неё кое-чего ещё. Впрочем, об этом я говорить не собирался.

- Нарушал ли посты?

- Нет.

- Есть ли ему чем стыдиться перед нами?

- Нет.

Я добродушно похлопал Еремея по плечу.

- Так можно ли брата нашего сравнить со Светлым Владыкой?

Народ утих. Низенький, хиленький, затурканный женой пастух явно не походил на величественный образ Бога-Орла.

- Мммм... Нет! - оборонил кто-то.

- Правильно, братья и сестры. По сравнению со Светлым Владыкой он просто гнилой пень, хам, невежа, пьяница, дурак, дебошир и развратник! Сядь, Еремей, и подумай о делах своих, пока ещё не слишком поздно!

Пастух сел и закрыл лицо руками.

Я прошёл за алтарь и взял в руки кадило. Народ облегченно вздохнул. За годы люди успели привыкнуть, священник в руках с кадилом - конец проповеди не за горами. Строго говоря, религиозный устав точный распорядок службы не прописывал. Некоторые, особо рьяные жрецы, никогда не расставались с кадилом. Вероятно, они правы, но тяжелая ноша невольно сокращала время проповеди. Без груза, я мог наставлять грешников часами. А правильно подобранное слово важнее пустых формальностей.

- Все мы любим и уважаем нашего Еремея, - продолжил я, - но кто подсказал ему, к чему следует стремиться? Разумеется, Светлый Владыка, но каким образом, спросите вы, ведь смертные, покрывшие себя грехами, не выдержат силу гласа Божьего. Как поняли мы, братья и сестры, что истина, а что ложь? Что свет, а что тьма? Что совершенство, а что уродство? Каждый из вас, братья и сестры, задавал себе сии важные вопросы! И я отвечу вам! Своим существованием Творец указывает нам, грешным, что правильно. Знайте же, каждое ваше благое деяние, каждое доброе слово не останутся незамеченными. Светлый Владыка вознаграждает дела ваши, ибо он - сама суть Великой Истины. Посему, любите друг друга, помогайте соседям, не гоните с порога сирот и вдов. Давайте приют добрым путникам. Будьте бескорыстны. Делая соседу добро, не требуйте награду. Во всем знайте меру. Главное же, ВЕРУЙТЕ!

Я с трудом удержался от того, чтобы не раскрутить кадило над головой. По рядам паствы пробежал дружный вздох облегчения.

- Аминь, братья и сестры! - сказал я.

- Аминь, святой отец! - отозвался народ.

- Батюшка, - послышался женский голос, - а за дождичек Творцу помолитесь?